Темный король

Глава двадцать пятая

Тео

Холли, рыдающая в моих объятиях, разбивает мое мертвое сердце. Я дышу ради этой женщины. За то короткое время, что я ее знаю, она стала для меня всем. Я не знаю подходящих слов. Я сегодня чертовски облажался. И мне нужно это исправить.

Я должен вернуть нас к хорошему… к тому счастливому состоянию, в котором мы были сегодня утром.

— Холли, Dolcezza, поговори со мной. Что случилось? Скажи мне, как это исправить.

— Я… мой отец выходит на свободу, Тео. Его освобождают досрочно. — Она поднимает голову и смотрит на меня. — Это ты сделал? Ты имеешь к этому отношение? — спрашивает она.

— Я думал, что ты этого хочешь, Dolcezza. Я думал, что ты будешь счастлива, — говорю я, смущаясь. Неужели она не рада этому?

— Я счастлива, но, Тео, он убил человека. Пришел к нему домой и застрелил его, даже не моргнув. Как же он выйдет на свободу?

— Холли, он застрелил человека, который убил его сына. Он восстановил справедливость там, где система не справилась. Твой отец не такой уж плохой человек, раз так сильно любит своих детей.

— Наверное. Но он убил человека из-за Дилана… Как ты думаешь, что он сделает с тобой, когда узнает, что мы женаты? — Она улыбается.

— Ну, я думаю, что смогу справиться со всем, что он мне предъявит. Кроме того, я уверен, что твоя семья будет любить меня. А что тут не любить? — Шучу я. — Подожди, ты сказала, что когда он узнает, что мы женаты… Значит ли это, что ты подпишешь документы? — Я затаил дыхание. Мне очень не хочется подделывать ее подпись, но если дело дойдет до этого, я сделаю и это ради ее безопасности.

— Я подпишу, но при одном условии.

— Назови его — я сделаю что угодно.

— Мы пока не можем сказать моей семье. Я не хочу, чтобы моя сестра прилетела сюда первым же рейсом, чтобы подвесить тебя за яйца.

— Договорились. Я люблю тебя, Холли Валентино.

— Я люблю тебя, Тео Валентино.

Я встаю и подхожу к столу с моей невестой на руках. Мне нужно подписать эти бумаги, пока она не передумала и не поняла, что может встретить кого-то получше, чем такой сукин сын, как я. Я вписываю свое имя, а затем передаю ей ручку.

— Твоя очередь.

Ее рука дрожит, когда она ставит подпись.

— Я не могу поверить, что делаю это. Это буквально самая безумная вещь, которую я когда-либо делала, черт возьми. Но я чувствую, что это правильно. Ты — мой выбор, — говорит она, когда чернила высыхают.

— Теперь ты моя. Я никогда не отпущу тебя, Холли.

— Хорошо, потому что я не думаю, что когда-нибудь захочу этого.

Я переношу Холли через порог, а она смеется над моим архаичным жестом — так она его называет. И мне чертовски нравится этот звук. Мне нужно чаще слышать ее смех.

— Добро пожаловать домой, миссис Валентино, — говорю я, ставя ее на ноги.

— Спасибо. Подожди, что значит «домой»? — Она поднимает брови.

— А ты не собиралась переезжать ко мне? Мы женаты, Холли. Женатые люди обычно живут вместе.

— Ну, да, я это понимаю… но я только что подписала договор аренды. Я не могу просто взять и избавиться от своей квартиры. Я живу там чуть больше недели.

— Можешь, и ты это сделаешь, — рычу я, расстроенный тем, что она все еще борется со мной по этому поводу.

— Знаешь, ты все время выдвигаешь мне требования и ждешь, что я буду им следовать, — но брак так не работает. Я не из тех, кто будет беспрекословно выполнять твои приказы. — Она складывает руки на груди. И я не могу не улыбнуться. Она чертовски сексуальна, когда становится такой дерзкой. Не так часто она чувствует себя достаточно комфортно, чтобы вот так высказывать свои мысли, но мне чертовски нравится, когда она это делает. — Какого черта ты улыбаешься? — спрашивает она, топая ногой — буквально топая ногой, мать ее.

— Извини… просто… ты такая охренительно сексуальная, когда сердишься.

— Это не смешно, Ти. Я серьезно.

— Я вижу, — говорю я, изо всех сил стараясь скрыть ухмылку. Никто другой не осмелился бы говорить со мной в таком тоне, но, когда Холли делает это, мне нравится.

— Забудь об этом. Я оставляю свою квартиру. Мне все равно, что ты скажешь.

— Ты можешь оставить свою квартиру, но ты не будешь в ней жить. Теперь это твой дом, Холли. — Я обвожу рукой пентхаус. Любой другой был бы благодарен разделить это пространство, ну, знаешь, вместо квартиры размером с коробку из-под обуви.

— А что, если мне не понравится твой дом? — спрашивает она.

— Наш дом. Тогда мы можем купить другой — какой захочешь. — Я пожимаю плечами. Мне плевать, сколько мне придется потратить, лишь бы она была счастлива.

— Вот так просто купить еще один дом? Это Нью-Йорк, Тео. Дома стоят недешево.

— Dolcezza, разве я хоть раз намекнул, что не смогу обеспечить тебя всем необходимым? — спросил я, честно говоря, немного оскорбленный тем, что она задала такой вопрос.

— Обеспечить? Мы живем не в чертовы 1950-е годы, Ти. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты обеспечивал меня! Сколько раз мне повторять?

— Может быть, и не нуждаешься, но ты мне позволишь. У меня есть средства, чтобы дать тебе все, о чем ты только можешь мечтать, Холли. Не отказывай мне в удовольствии обеспечить нашу семью.

— Черт возьми, ты серьезно.

— Как сердечный приступ. Слушай, я понимаю: ты не итальянка и далека от нашего образа жизни. Но есть вещи, которые никогда не изменятся. Мужчина должен быть главой семьи, обеспечивать семью — это традиция. Это укоренилось в нас.

— Ммм, посмотрим. Я не уйду с работы. Я еще даже не приступила к ней.

— Хорошо, но тебе понадобится охрана.

— Ты спятил, если думаешь, что я пущу твоих головорезов в школу, где полно невинных детей.

— А ты ненормальная, если думаешь, что у тебя есть выбор.

— Правда? Знаешь, что? С меня уже хватит этого дня. Я иду в душ.

Я смотрю, как она бежит в спальню, бросает сумку на пол, затем снимает туфли и швыряет их в стену. Ну, блин, сейчас, наверное, не время говорить ей, какая она чертовски милая…

Решив дать ей возможность немного остыть в одиночестве, я отправляюсь в свой кабинет и звоню Нео.

— Босс? Ты все еще жив. Я тут на минутку забеспокоился, — отвечает он.

— Отвали. У меня на столе лежат подписанные документы. Забери их и проследи, чтобы все оформили как можно скорее. И еще посмотри, как обстоят дела с охраной в Willow Prep. Холли настаивает на том, чтобы продолжить работать.

— Какого хрена она хочет сохранить свою работу? Она понимает, за кого вышла замуж?

— Если честно, не думаю, что она понимает масштабы империи Валентино. Все в порядке. Если она хочет преподавать, пусть преподаёт, мать её.

— Ладно, успокойся. Я займусь ее безопасностью.

— Спасибо.

— Эй, босс, можно я буду присутствовать, когда ты сообщишь тете Глории новость о том, что ты женился без ее участия? — Он смеется. Бл*дь, моя мать будет в ярости.

— Отвали. Я скажу ей после похорон, — отвечаю я. — Моей матери не нужен лишний стресс. — Я завершаю звонок и отправляюсь на поиски своей невесты.

Зайдя в спальню, я обнаруживаю Холли, свернувшуюся калачиком в постели. Я иду и смываю с себя грязь этого дня, прежде чем забраться к ней в постель. Потянувшись, я притягиваю ее к себе.

— Мне жаль, что все так получилось. У нас должно было быть больше времени на свидания. У меня должно было быть больше времени, чтобы заставить тебя влюбиться в меня, — шепчу я, целуя ее под ухом.

Холли поворачивается и обнимает меня за шею.

— Я не смогла бы влюбиться в тебя сильнее, даже если бы попыталась. Нравится ли мне эта ситуация? Нет, совсем нет. Но я кое-что поняла, пока была в душе. Именно там мне лучше всего думается. — Она улыбается.

— И что же ты поняла? — Я целую ее в лоб. Мои губы словно не могут оторваться от нее, требуя касаться ее кожи так часто, как только возможно.

— Я поняла, что это наша история, Тео. Она не должна быть такой, как у всех. Она не должна следовать общественным нормам или развиваться так, как ожидают окружающие, потому что это только наша история. Она о нас и о том, что мы хотим сделать. Это наше счастливое будущее, и мы сами задаем темп своего повествования, никто другой. Только мы.

Черт, я знал, что Холли умная, но это, должно быть, лучшее, что я когда-либо слышал.

— Я чертовски люблю тебя, и я люблю нашу историю. Я обещаю, что всегда буду стремиться подарить тебе «долго и счастливо», которого ты заслуживаешь.

— Ты уже сделал это, Тео. — Она помолчала. — Ладно, возможно, сегодня был момент, когда я хотела дать тебе по яйцам, но он был недолгим. Я люблю тебя.

— Я напугал тебя сегодня. Не хочу, чтобы ты боялась меня, Холли. — Я нежно целую ее губы.

— Ну, тогда тебе стоит поработать над своим характером. Я не очень хорошо переношу конфронтацию, Тео. И никогда не умела.

— Я думаю, что ты справляешься лучше, чем тебе кажется. Холли, ты сегодня приставила пистолет к голове Дона мафии и даже не вздрогнула. — В тот момент я был в ярости… и в ужасе за нее. Но теперь, когда я думаю об этом, я не могу не гордиться ею.

— Я сделала это только потому, что думала, что с тобой может случиться что-то плохое. Это совсем иначе, когда я вижу, что кто-то причиняет тебе боль. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы остановить это. Это происходит неосознанно.

— И мне это в тебе нравится. Но ты не можешь ходить и стрелять во всех подряд или угрожать этим. Я большой мальчик, Холли. Я с рождения в мафии. Я могу постоять за себя. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне.

— Я думаю, что как твоя жена, я неизбежно буду волноваться.

— Скажи это еще раз, — прошу я. Мне нужно услышать, как она это скажет.

— Что сказать?

— Что ты моя жена.

— Я твоя жена. — Она смеется.

— Черт возьми, когда ты это говоришь, я становлюсь чертовски твердым. Я думаю, что нам пора консумировать наш брак, не так ли?

— Формально мы поженились два дня назад, а за последние сорок восемь часов мы уже сделали это много раз, так что… — Ее слова обрываются, когда я спускаюсь вниз по ее телу к нирване, которую я нахожу между ее ног. — Ах, конечно, может быть, нам стоит консумировать его еще раз, просто чтобы убедиться, что мы все сделали правильно, и все такое. О, черт возьми, Ти, не останавливайся.

Руки Холли путаются в моих волосах, а мой язык кружится вокруг ее клитора.

— Черт, ты невозможно сладкая. Я никогда не смогу насытиться тобой.

Мой язык погружается в нее, толкаясь внутрь и наружу. Холли еще сильнее вжимается в мое лицо своей киской. Мне чертовски нравится, что она настолько поглощена наслаждением, что забывает обо всех запретах. Черт, мне нужно больше. Перекатившись на спину, я приподнимаю ее и располагаю ее бедра по бокам от моей головы.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, смутившись.

— Ты собираешься оседлать мое лицо, Dolcezza. Хватайся за изголовье, — говорю я, опуская ее киску на свой рот.

— О, черт, не останавливайся. Черт возьми, боже! — Ее крики становятся громче, ее бедра начинают двигаться быстрее, и она прижимается сильнее. Если удушье — это то, как мне суждено умереть, то лучшего способа, чем этот, не найти.

Я чувствую, как ее соки стекают по моему подбородку — я хочу их все. Я тянусь к ней сзади, мой палец находит ее попку и медленно проникает внутрь. И в этот момент ее тело напрягается.

Ее бедра обхватывают мою голову, и она содрогается от оргазма. Такая красивая. Она всегда прекрасна. Но это мой любимый ее образ: голова откинута назад, длинные рыжие волосы спадают по изгибу позвоночника, рот открыт в форме буквы «О», в глазах — чистое удовлетворение.

Да, именно такой взгляд я хочу видеть, как можно чаще.