Тени Реальности: Полночь

Бросив бесплодные едкие размышления про своих знакомых, я, затянувшись цибаркой поглубже, набрал первый номер на мобильном.

Глава 15.

Я медленно соскальзывал в трясину черного и ощутимо тягучего сна. Не было сил бороться. Организм слишком устал и требовал своего. Хотя бы несколько часов отдыха. Пытаюсь противостоять, думать о своём... О том, что я, вообще-то, позвонил только хитрейшей Артамоновой, которая сразу выставила счёт. Но я был ещё хитрее и поэтому всё уложилось в те самые треть от обещанного мне... Что я только успел зайти домой и раздеться... Что жена приготовила ужин... Но сидя на диване, я смог только поставить будильник на самую большую громкость, чтобы он прозвенел в четыре утра. Пальцы сделали всё что нужно на мобильном автоматически. Тело взяло полный контроль надо мной и брало то что ему нужно...

Подняв в последний раз голову, я прищурился на люстру, видя как она ощутимо плывёт и превращается в какой-то очень знакомый образ. Всё, точно. Засыпаю и уже не могу бороться. Сон уже здесь и я в нём. Надо только выключить свет. Рука падает на выключатель, расположенный на стене совсем недалеко от изголовья моего излюбленного спального места, и, как только погас свет, я понимаю во что превращается окружающая действительность.

Я понимаю что мне будет сниться. И пытаюсь рывком подняться, скинуть с себя покрывало дрёмы, превращающейся в забытье, но свет уже выключен. Мне не мешают никакие раздражители, как сказали бы образованные люди... Я соскальзываю. С последней мыслью: "Нет! Не хочу снова всё это видеть! Почему?! Ведь уже столько...".

Лежу на боку, закрывая глаза от ярко-слепящего, заходящего солнца. Бьющего мне прямо в глаза. Поворачиваюсь на матрасе, смежив веки. Нащупываю ладонью ледяной пол. С тихим сипением поднимаюсь на корточки, сбросив с себя рваную простынь. И сгибаюсь от кашля, задыхаясь. Меня выворачивает наизнанку. В голове взрываются снаряды боли. Из горла капает на пол жёлтая слизь. Я не могу остановиться.

Руки бессильно скользят по полу и я падаю ничком, продолжая заходиться кашлем, прямо в потрескавшийся ламинат. Нечем дышать. Задыхаюсь не на шутку. И нет даже паники. Ничего. Мысль о возможной смерти от удушья вовсе не касается моего сознания. Наверное потому, что у меня нет сил думать. И чувствовать. Вообще.

Всё мое существо сейчас занято только тем, чтобы завершить начатое, освободить внутренности и вновь вздохнуть. Когда уж тут думать о себе и своём бренном существовании? Тем более оно уже давно и так закончилось. По крайней мере, так думает то, что осталось от сознания на сегодняшний день... Или вечер.

Что-то вырывается из горла, затопляя почти черной слизью лакированные деревяшки под моим носом. Судороги колотят меня и, из последних сил, я отталкиваюсь пальцами, чуть-чуть откатываясь в сторону от вытекшей жижи. С губ стекают последние капли отвратной массы. Всё лицо горит, как будто опущенное в кипяток. Но наконец-то раздаётся первый вдох. Ощущение ворвавшегося в лёгкие воздуха сродни спирту, вылитому в открытую рану. Кусаю губы, измазанные неестественными выделениями, до боли, до лохмотьев кожи и мяса, до струйки крови, закапавшей на пол.

Какая же радость - этот вдох. За ним делаю второй и третий. Понимая, что масса, скопившаяся внутри меня - вышла. Но никто не говорит, что это последний раз. Что всё уже прошло. А ведь следующий приступ я уже могу и не выдержать. Меня уже и так практически нет. От меня не осталось ничего.

И как будто вслед моим словам солнце исчезло. Либо я так долго кашлял и приходил в остатки себя? Не знаю. Но вся пустая, украшенная только матрасом и сломанным радио, лежащим у дверей, комната уже залито чернильными сумерками.

Опираюсь обеими руками, начиная приподниматься и не выдерживаю. Падаю на стену у окна, выбивая из себя дух. Челюсть клацает. А противный вкус жижи, смешанной с кровью окончательно сводит меня с ума. Всего лишь доползти до кухни. Там есть раковина. И там есть вода, которая течёт из почти сломанного крана.

Зачем было это всё? Как это всё началось? Кто я? Где я, в конце концов? Ответов на половину вопросов я не помню. А другие... Даже не пытаюсь вспомнить. Смутные образы, которые не волнуют моё изломанное существо. Знаю только, что всё это очень и очень важно. Критически необходимо. Только для чего... Сознание работает всполохами и постоянно гаснет. Когда же оно показывает хоть что-то... Я должен решать насущные вопросы, а не думать над чем-то. Например, я должен понять, как мне доползти до разгромленной кухни.

Начинаю ползти. Рука вперед, рука назад. Всего лишь несколько метров до дверей, а там уж. Только смыть с губ этот вкус, не более. Что такое "пить" я забыл уже давно. Появившаяся внезапно мысль о самом понятии "пить" сбивает меня с ритма и я замираю, скребя, по инерции, ногтями пол. "Пить". "Есть". "Жить". А ведь кто я такой? Какие-то образы швыряют моё истерзанное сознание в небытие.

Очнувшись вновь, я оглядываюсь. Кругом кромешная тьма. Но почему-то я вижу странные всполохи, безудержно мятущиеся из стороны в сторону. Повсюду. Как галлюцинация. Но почему-то, из-за этих всполохов, я вижу окружающее. Они освещают окружающее. И я понимаю, что их, эти всполохи, вижу только я. Понятно, что тут больше никого нет. Или есть, в другой комнате? Но суть в том, что...

Нет, это слишком сложно. Не думать. Ползти на кухню. На губах уже не просто ненавистный вкус. На них непонятная и жёсткая корка из не пойми чего. И мне кажется, что она покрывает уже всё внутри.

Как бы то ни было, из-за этих странных, безумно мелькающих вспышек в темноте, я всё вижу. Хотя на улице не просто ночь. Там непроглядная мгла и завывание ветра, который привносит в тишину моих хрипений, в которые превратилось дыхание, пугающий скрежет и дополнительной мерцание всполохов туда-обратно. Уж не знаю каким образом. Не интересно.

Вдруг собираюсь и, издавая протяжный вопль, звучащий, впрочем, только внутри меня, поднимаюсь на ноги. Несколько секунд стою, раскачиваясь, и оседаю на пол с глухим стуком. Нет, это бессмысленно.

Затихаю, продолжая вдыхать воздух. Как всё нехорошо кончилось... Стоп. А что кончилось? Может, ответ на этот вопрос принесёт мне спасение? Но тогда надо думать кто собственно я такой. А это слишком сложно. Если бы хотя бы прополоскать рот и горло. И даже выпить воды. Тогда, возможно, я смог бы думать.

Скорее чувствую, чем слышу какие-то шаги. Да, кто неровно, с трудом, но идёт. И где-то совсем не далеко. Направляясь прямо сюда. Сбивчивым и шаркающим ритмом отдаётся у меня под черепом это восприятие. Однако, меня это практически не волнует. Какая мне, в конце концов, разница?

Моргаю, открывая глаза пошире. Мне кажется, что шаги уже совсем рядом. Приподнимаю голову от исходящего холодом крашеного дерева, которым покрыт пол и вижу две ноги. Одна из них босая, другая одета в странный тапок. Точнее, видимо, когда-то это был обычный кожаный тапок. Сейчас это обгорелое и рваное нечто. Поднять глаза выше и посмотреть кто это и что это - сил нет никаких. Да и желания, желания нет...

Сверху раздаётся дыхание. Не менее прерывистое чем у меня. Даже не сипение, а как будто звук рваных помех из разбитого радиоприемника. О, разбитого? Я что-то ещё помню? Или это мне показалось?

Бессвязный поток сознания прерывает рука, опустившаяся к моему носу и резкие, хрипящие слова:

- Хватайся. Я поддержу. - И протяжный кашель, который бывает когда нечем дышать. Это я уже знаю.

Молча, да у меня и нет сил говорить, я выпрастываю из-под себя руку, морщась от боли, иглами врезавшимися в конечность, и крепко сжимаю протянутую мне ладонь. Делаю усилие и поднимаюсь. Сначала на колени, ощущая как рука за которую я цепляюсь холодна так же как пол подо мной. Ещё рывок - и я уже на ногах, видя что комната вращается вокруг меня. Хватаюсь за плечо человека, который стоит рядом и издаю длинный всхлип облегчения, смешанного со страданием.

Медленно фокусирую взгляд, думая сообразить кто стоит передо мной. Единственное, что вспоминаю - это тот человек, что находился в соседней комнате с прошедших суток. Почему? Зачем? Не важно. Всё равно не сообразить.

- Как... подняться... - Начинаю фразу и понимаю, что не могу её закончить. Еле-еле взмахиваю рукой, перекашиваясь от боли и впиваясь зубами в ту самую корку, покрывшую губы и, кажется, половину лица. - На кухню... Вода.

Мне ответом лишь согласный кивок. Лица собеседника я не вижу. Всполохи освещают только контуры. К тому же, оно скрыто спутанными длинными волосами. Хотя, скорее, это когда-то раньше были волосы. Сейчас они выглядели... Или ощущались? Как солома, прилипшая к лицу и ставшая шарфом. Что за бред? Не важно, не важно, не важно...

Идём на кухню, поддерживая друг друга. Там по черепу бьют странные звуки. Это капли воды из сломанного крана. Ещё раз опершись на руку своего спутника, закрываю и открываю глаза. Вспышки заполняют всё перед мной и я вижу раковину. Наклоняюсь, почти падаю на неё. И открываю вентиль, опуская пальцы под живительную морозную влагу. Очень медленно и аккуратно смываю, отдираю, срываю корку с лица и припадаю к струе, жадно глотая льющуюся с огромным, как мне кажется, шумом жидкость.

Голова немного прочищается. Я понимаю, что я жив. Большего понимать и не надо, ведь я знаю, что скоро всё начнётся по новой. Много чего начнётся по новой! Включая то, что нельзя, не стоит, не нужно помнить. Надо всё как-то изменить и завершить. Но как? Мыслей же нет.

Я уступаю место у раковины тому, кто стоял рядом:

- Пей. - И, опершись ладонями на столик рядом с раковиной, пытаюсь стоять ровно.

В голове мельтешат образы. Телефонная трубка. Какие-то страшные слова. Тени и вихри из ниоткуда. Существа, которых нет и бред, который есть. Некие люди. Ещё что-то, что я не могу сообразить. Я не знаю, существую ли я!

Оглядываюсь на силуэт человека, пьющего воду не менее яростно чем я секундами ранее. Он оглядывается на меня, и смотрит. Я не вижу ничего кроме силуэта, но знаю что кто бы он или она ни был - это друг. И знаю, что этот человек считает также. А значит, можно думать вдвоём.

Мысль о том, что надо мыслить приводит меня в экстаз боли. Это слишком сложно и неясно кто и о чём должен думать. Поэтому я понимаю и произношу это вслух:

- Я мёртв.

Тихий шелест капающей из-под крана воды.

- Тогда кто мы? - Голос напоминает капель воды в раковине.

И это наводит, наводит меня, или кого-то ещё, или... На осознание. Не мысль. Образ. В котором скрыт ключ.

И я поднимаю глаза:

- Их нет. Мы - будем.

И делаю шаг...

Резкий вскрик будильника выхватывает меня из сна. Я подскакиваю на диване, и даже слишком резко, потому что не удерживаю равновесие и кубарем слетаю на пол. Дрожащей ладонью провожу по лбу и негромко чертыхаюсь, чувствуя, что лоб покрыт липким холодным потом. Кое-как поднимаюсь и целеустремленно направляюсь на балкон, оглянувшись только раз, чтобы убедиться что жена спит и очень крепко. Видимо, опять ухаживала за мной. Спит она обычно чутко, а тут даже будильник её не заставил хотя бы приоткрыть глаза. Ощущаю мгновенный укол совести, но меня сейчас поглощают другие эмоции.

Странные. Лежащие обычно подспудом. Там слишком много всего, что лучше не помнить. Не сейчас! Сначала сигарета. Плотно прикрыв за собой дверь на балкон и накинув на плечи махровый халат, висящий на крючке, я открываю окно, впуская внутрь ночной мартовский ветер, пробирающий до костей, и падаю на кресло, спешно разжигая огонь и затягивая в лёгкие никотин. Задержав дыхание, смотрю на беззвездную ночь за окном, бессильно опустив руки.

В голове нет мыслей. Есть только безумно горький осадок из эмоций и чувств, перегоревших давным-давно. Только теперь вся эта мысленная зола вновь на поверхности. Из-за сна. Так, сначала кури, дурак! И я медленно выпускаю дым, глядя как клубятся на порывах ветра его струйки. Жадно затягиваюсь еще раз, поплотнее запахнув халат.

Как прекрасно, а? Сна ни в одном глазу. Организму ровно и чётко хватило этих пяти часов сна. А встряска, которую мне устроил сей милейший сон... Да, это сон! Ни слова о воспоминании, ясно тебе, Ярт? Так вот, этот сон устроил такую встряску, что остаточная сонливость слетела целиком. Обычно я просыпаюсь несколько часов. "Не приходя в сознание вышел на работу" - это про меня, да. А тут - я абсолютно готов к свершениям и спасению мира. Спасибо тебе, подсознание, за такую "правильную" побудку этим вос... сном.

Надо подумать теперь вот над чем: к чему мне это сейчас приснилось? Вот аккуратно так подумать. Не вспоминая больше этот... сон. Но просто так такие вещи не снятся. Собственно обо всем этом я забыл уже как многие годы. Даже не хочу осознавать сколько лет прошло. Чтобы, значится, не переваривать заново отрыжку этой противной золы на губах... Так. Опять понесло. Несколько затяжек, да. Теперь снова. Ни одной мысли о том, что мне приснилось и всём с этим связанном у меня не было с тех пор как я это всё забыл. Много лет прошло, как я уже подумал, правильно? А тут, внезапно, вот тебе и на. Просто так моё подсознание мне бы это не показывало.

Значит, есть причина. И эта причина, скорее всего, вот в этом самом деле, за которое я взялся. Только подумайте, шепчу я сам себе вслух, уже сегодня утром будет решающая схватка за мои деньги с этой сектой и её таинственным Палачом. Это самое сложное и таинственное дело за всю мою цивильную карьеру частного магического детектива... И такой сон. Что это? Предупреждение? Подсознание подсказывает мне что всё будет очень и очень непросто? Так это и так понятно. Плюс ко всему, обычно вещи такого рода мне в снах подсказывается кровавым трэшем. Сценами расчленения и суматошной беготни то за врагами, то от них. Но тут же именно это.

К чему? Зачем? Бычкую сигарету, так и не понимая почему мне приснилось именно это и сплевываю тягучей слюной за окно. Задумавшись, прикуриваю следующую, зная что начинается процесс нового рубцевания этой раны: я уже думаю о том, что пора звонить оставшимся знакомым. А то с одной Артамоновой мы, пожалуй, сможем только если заболтать этих сектантов и заставить их продать нам девочку задешево. Поэтому еще нужен Иван. Он еще и сделает так, что они будут нам должны за то что отдадут нам наш объект. Ну там проценты, по твердому курсу.

Слышу, как раздается мой собственный смех. Пока еще неестественный, но уже живой. Да, я возвращаюсь к нормальному течению своих мыслей и стандартному настроению, успешно сконструированному и выпестованному за долгие годы. Вот и отличненько. Значит, пора звонить.

Помахивая сигаретой в воздухе, с неподдельным любопытством разглядывая полосы дыма, остающиеся за линиями движений, набираю номер Ивана, мысленно чертыхаясь от того, что придется мыть пол на балконе: с тлеющей сигареты на пол свалился неплохой такой кусок пепла.

Кстати, любимую надо тоже попросить отправиться со мной. А то я это учёл для себя как необсуждаемый факт, а она-то и не в курсе до сих пор. К тому же, семейному бюджету денюжка никогда лишней не будет, правда ведь Жаба, которая всегда со мной? И не надо тут мне строить глаза: "впутываешь в это дело собственную жену!". Моя жена способнее всех этих приятелей-специалистов вместе взятых. Если, конечно, ей будет не лень. Но ради семейного бюджета ей будет не лень, я считаю. Её Жаба тоже умеет считать трудовые деньги. Да и, в конце концов, мы семья и обязаны поддерживать друг друга. Так что решено. Если она не проснётся сама, то придётся разбудить и попросить поучаствовать. Хотя мне кажется, что она сама проснётся и скажет: "когда выходим?".

После нескольких долгих гудков в трубке мобильного щёлкнуло и оттуда раздался сонный и недовольный голос:

- Чё надо?

- Привет, Иван. - Хмыкнул я, как всегда обращаясь к нему полным именем.

- Здорово... Хм... Четыре утра. Что тебе надо?

- Нет. - Улыбаюсь себе в усы я. - Это тебе нужны быстрые и большие деньги сегодня?

Ответом мне было долгое молчание. Когда я уже всерьёз решил что он заснул с трубкой в руках, оттуда раздался голос тоном ниже и шум льющейся воды:

- Говори быстро. Я в ванной. Жена спит, понимаешь же, Яртище. Что за дело? - Тон Ивана был уже бодрым и предвкушающим прибыль.

- По моему профилю. Сектанты. Под землёй. Недалеко. Надо разобраться. Сумма в двадцать полных и твёрдых. Сегодня утром жду тебя в девять у моего подъезда.

- Опасно? - Коротко и ясно спросил он.

- Подумай над суммой и ответь себе. - Хихикаю я, немного истерично, ему в ответ. - Остальное в живую, не по трубе.

- Согласен. - Пауза. - Жди. Если что, то ты подтвердишь моей супруге что меня вызвали в фирму.

- Без вопросов. - Нажимаю отбой. И, конечно же, его жена не узнает о том, что он заработает. Иван в своём репертуаре.

Продолжая глупо ухмыляться, в очередной раз подумал что жадность Ивана может заткнуть за пояс даже мою Жабу. Она у него, жадность эта самая, просто легендарных размеров. Плюшкин со скупым рыцарем просто удавиться должны были бы от зависти, хоть и литературные герои. Всё равно как, всё равно когда, не важно что - лишь бы наложить свои лапы на твёрдую валюту. Такие вот у меня приятели, ага.

Теперь Костя. Тут разговор будет посложнее. Откладываю сигареты и поднимаю с полочки трубку, размеренно набивая в неё табак. Под это дело надо раскуриться так, чтобы выдержать весь суматошный день. И заодно окончательно забыть об этом сне - знамении чего-то нехорошего.

Щёлкнув трубочной зажигалкой, делаю медленные, но плотные раскуривающие затяжки. Над чашечкой появился вкусно пахнущий дымок. Что ж, теперь следующий звонок. Трубка уже пищит гудками:

- Алло?

- Константин? - Вкрадчиво спрашиваю я.

- Кто же ещё в такое время... Что у тебя случилось... - Длинный зевок завершил недосказанную фразу моего собеседника.

- Кажется, это таки у вас сейчас случатся деньги. Двадцать. В нормальных.

- Что? - Я буквально слышу как на том конце связи медленно и упорно передвигаются мысли в виде таких свинцовых шариков.

- Сегодня. В девять утра. У моего подъезда. Приезжай.

- У меня работа... - Ещё один зевок.

- Надо заняться спасением молодой девушки, попавшей в беду. И за это ты получишь двадцать. Ещё вопросы есть?

- Ммм... - Костя думает несколько секунд и наконец выдаёт, - Что с собой брать?

- Всё что можешь. Сам подумай какой объект и какая Жаба.

- Ясно. Жди. Отбой. - Пиликающие звуки завершили разговор.

Вот и хорошо. Уже три спеца со мной. Включая жену - четыре. Просто прекрасно. Особенно когда знаешь кому что нужно. Ещё пара успешных звонков - и команда будет собрана. Эх, надо бы перекусить. Опять курю натощак. Сколько ж можно? Желудок ведь доведу. Он точно революцию против своего хозяина начнёт.

Глава 16.

Я расхаживал по комнате из стороны в сторону, пыхая трубкой. Клубы плотного дыма исторгались из моих губ в такт мыслям. Жена сидела на диване, поджав ноги и молча следила за мной, задумавшись сама и не мешая размышлять мне. Внутри, где-то в черепе, у меня клубилась не слабее дыма смесь разнонаправленных эмоций. Страх... Да нет, кому же я вру. Себе что ли? Ужас поселился в моем сознании, смешавшись с яростью и решимостью. Толчком к этой моей вспышке был простой расклад на картах.

На самом деле, я сначала прозвонился до Лёхи, выяснив, что он всё ж таки жив, хотя и изрядно помят, страдая от нескончаемых мигреней. В течение половины разговора я слушал его отборный мат. В конце концов, дождавшись, когда он, наконец, выдохнется, я предложил ему "вписаться в дело", как это звучит на его языке, популярно разъяснив, что кроме денег он получит расправу над теми "козлищами", которые принесли ему столь болезненные ощущения и исковеркали все его магические каналы.

Сейчас он уже направлялся в Столицу на такси. Несчастный шофёр: его, скорее всего, хватит сердечный приступ, как только Лёха покинет салон. В таком состоянии, пусть и ослабленный, он не просто выжрет его энергию, он просто разорвёт энергетику водилы до состояния мало совместимого с физическим бытиём.

Но суть-то была не в этом. Обзвонив всех, я вернулся в комнату в более-менее приподнятом состоянии духа, пусть и немного истеричном. Для гарантии, что всё будет хорошо, я взял в руки карты. То что я увидел, заставило меня срочно будить жену, которая, лишь немного поворчав спросонья, с готовностью взяла колоду в руки и...

И я понял, что не знаю с чем столкнусь. И не знаю, как всё закончится. Только знаю что встречу нечто чрезвычайно страшное лично для себя. У карт даже возникло подозрение, граничащее на первый взгляд с параноидальной манией преследования, что всё это - заговор против меня лично. По крайней мере, за щитами и дымкой неопределённого будущего наличествует такая вероятность. Вроде бы.

Для меня же, прирождённого параноика этого вполне достаточно, чтобы начать заводиться на полную катушку и строить самые замысловатые планы всемирного и всеобщего заговора против моей дражайшей персоны. А также прорабатывать планы спешного бегства куда-нибудь далеко прямо сейчас.

В результате ещё нескольких выкуренных сигарет, я успокоился достаточно, чтобы забить ещё раз трубочку и начать расхаживать по комнате. Признак практически полного моего спокойствия в данной ситуации. Я бы ещё не так близко всё это воспринял к сердцу, в конце концов, у меня сильная вера в то, что я сильнее любой вероятности и любой Судьбы. Знание, что могу её переломать об колено, если понадобится, да ещё и сделать контроль в голову. Но вот этот сон, который виделся мне сегодня ночью - окончательно выбил из колеи.

Оглянувшись на супругу, притормаживаю, и замерев, тихо спрашиваю:

- Знаешь, что мне снилось сегодня?

- Нет, конечно же. Или ты думаешь, что я только и делаю, что медитирую, чтобы проникнуть в твои сны? - Возвращает она мне мой вопрос.

- Это фигура речи, понимаешь же... - Улыбаюсь, зная, что именно в расчёте на такую реакцию, она и отшутилась. Она знает как привести меня в норму, да.

- Ну, я тебя слушаю теперь. Ты уже перестанешь наворачивать круги, как утка, выяснившая, что завтра Рождество? - Хмыкает она, и я понимаю, что мне становится ощутимо легче от её незлобных подначек.

- Мне снился очень нехороший сон. Не просто предчувствие или предупреждение. А нечто из ряда вон. Как будто про... - У меня нет сил сказать про что именно. Да и никому и никогда я не говорил этого. Я и сам всё забыл давным-давно.

- Про то, о чём ты никогда не говоришь. - Задумалась она. - Прошлое напоминает о себе?

- Не было никакого прошлого! - Вспыхиваю я, поднимая руки. Угу, конечно же чуть не выронив трубку.

Чертыхаясь, подхватываю выскользнувшую было из пальцев трубку и спешно делаю пару затяжек. Мой взгляд падает на обгорелую маску, которая вновь очутилась после своего падения одной неприятной ночью, на своём месте у дверей...

- Раз не было, то и не беспокойся. Тебе Алуайа случаем ещё не являлась? - Размышляя, замечает она.

- Приходила. И хотела о чём-то предупредить. - Автоматически отвечаю я, разглядывая маску.

- Ясно. Ты для неё был очень дорог. - Она помолчала и, подперев щеку кулаком, добавила, - И просто так этого бы не было. Прошлое, дорогой. Чтобы там ни было. Даже если ты сам веришь что в нём ничего не было. Только Алуайа знает, кроме тебя, что там было в твоём прошлом на самом деле. Остальных давно нет...

- Не только. К тому же она только догадывается, в отличие... - Снова отвечаю я автоматически и меня резко прошибает пот. - Что?

Смотрю на жену в упор, пытаясь понять: я сейчас имел в виду... Нет. Ничего я не подразумевал. Ладно, проехали. Я знаю, что больше ничего не скажу. Она тоже это знает. Значит, надо разбираться с делами. Точнее, только с одним, но очень важным и опасным делом, которое должно начаться через три часа, если настенные часы не врут. А они никогда не врут.

Вот и что мне напоминала эта треклятая маска? Сложно сказать. Ладно, надо ещё разок перекусить и подумать, что же я упустил. Отправившись на кухню, я вновь прошёл мимо висящей на стене, ухмыляющейся обугленным разрезом для губ, маски... И понял.

То, с чего всё началось! Игорь Федякин этот! Тот самый враг. Потом просто всё так завертелось. А вот этот самый Федякин оказался забыт. Видение же чётко указало, возможно, не без помощи Алуайи, как его звали. А потом вдруг эти сектанты. Какая же между ними связь? Уж не верю я, что их верховного магистра зовут таким простым русским именем. Что это всё значит?

Поэтому я обернулся через плечо к жене и попросил:

- Захвати на кухню карты. Твою колоду. Самую мощную. - У меня возникли кое-какие предположения.

Она кивнула и нехотя поплелась за мной, подхватив мешочек со своими лучшими Таро. Я же продолжил размышлять, что же это за человек такой и, причём тут найденные под землёй сумасшедшие нацисты? Своим видениям я доверяю. Но вот что кто-то мог сделать персональные блоки и ложные следы против меня конкретно... Это моя паранойя мне сейчас вежливо подсказала, бешеным стуком крови в висках. Окончательно убеждаюсь, да, что всё это - один большой заговор против меня. Главное, не фонить. Сейчас мне нужен точный расклад, сделанный моей женой. Ведь на неё, я чувствовал, блоков никто не ставил. А, значит, моё первое ещё видение подсказывало мне, как всё понять ещё тогда: разложить должна была именно она! Ведь не зря же тогда тот я, который из Тени, звонил своей супруге. И даже намёк с командировкой и звонком. Что несмотря на расстояние - именно она, и именно картами должна найти ответ.

В столь оптимистичных мыслях, я добрался до кухни и начал варганить себе бутерброд, параллельно вкратце обрисовывая свои мысли жене. Она, с тяжелым вздохом, взялась за карты, не сказав мне ничего из того, что явно обо мне подумала.

Карты с тихим шелестом ложились на стол. Я задумчиво жевал бутерброд. В уме мелькнуло: "жую, рассуждаю как народ". Вспомнилась древняя байка. Ну да ладно, сейчас у меня есть более актуальные проблемы, нежели размышления о стишках многолетней давности.

- Ну что там? - Даже подавившись сыром, спрашиваю я.

- Твой этот Федякин... Он действительно существует. И именно он всё организовал, включая нашествие этой самой твоей пронафталиненной секты.

- Она не моя... - Откашливаясь, уточняю я.

- Слушать будешь? - Возмущается жена. - Так вот. Только он не Федякин. И не Игорь. Это кто-то другой. Хотя да, ты увидел верно. По документам, которые есть у слуг Механизма - он действительно с такими данными. На самом деле, это кто-то другой. Пользующийся... - Она задумчиво замолчала.

- Телом этого реального человека? - Осеняет меня.

- Да. Чёткое "да". Ты прав. - Она откладывает карты. - Причём ты этого "кого-то" очень и очень хорошо знаешь. И он явно ждал встречи с тобой и долго готовил всё это, сплетя сеть, как паук, событий и вероятностей. Он манипулирует всем.

Я откидываюсь назад, противно врезавшись боком в дверцу холодильника. Даже забыв привычно зашипеть от боли, живо уточняю.

- Ещё один расклад! Он известен также как Палач ныне?

На стол ложится всего одна карта. "Отшельник". Мне всё ясно и без пояснений.

- Это он. - Чувствуя как к горлу поднимается желчь, я медленно спрашиваю:

- Последний вопрос. Этот Палач, он же Игорь. Который всё это организовал и манипулировал сектой. Которого я так хорошо знаю. Который давно ждал встречи со мной... Это... - Я замолкаю, не в силах назвать имя, вспыхнувшее в моей памяти. - Это тот, о ком я думаю сейчас?

Любимая вскинула на меня взгляд, нехорошо прищурившись.

- Ну и вопросы ты задаешь. Так уж и быть. Спрошу у карт. - И она вытягивает карту, кладя рядом с "Отшельником".

Я вижу прямого "Дьявола". У меня больше нет вопросов. Только щемящая пустота в груди и резко нахлынувшая головная боль. Молча отворачиваюсь к раковине, чтобы она не видела того, как исказилось моё лицо. Это невозможно. И невероятно. Что ж, однако, вопросов у меня больше нет. Ты так долго ждал встречи со мной, мой друг? Как же ты преодолел всё то, что было? И теперь ты хочешь убить меня? Нет. Не думать об этом. О нём. О том, что было.

Тряхнув головой, я обернулся к жене и поймал её напряжённый взгляд.

- Может расскажешь мне? - Она нехорошо улыбается.

- Нет. И, пожалуйста, не выезжай со мной на дело. Боюсь, что мы можем не вернуться. - Собственные слова эхом отдаются в голове, оставляя звенящее напряжение под черепом.

Она вскидывается, мгновенно оказавшись у меня перед носом, и до боли скрутив меня за плечи.

- Нет, я пойду с тобой. И узнаю все твои страхи. Я вытащу твою шкуру из всех передряг очень секретного прошлого, ты меня понял?! - В её глазах застыло бешенство.

- Понял... - Тихо шепчу я, пытаясь аккуратно высвободится из захвата.

- Ну и молодец. - Кивает она, отпуская меня и, вернувшись к столу, начинает бережно укладывать карты в мешочек.

Я пытаюсь перевести дух, но, честно говоря, это никак не получается. И ладно. Мне надо заниматься делами. Жалко, что я не вызвонил одного из лучших своих товарищей, Кордиана. Но он опять куда-то пропал. Поэтому будем разбираться имеющимся составом. К тому же, у меня всё более крепло ощущение, что как и положено в таких ситуациях, сколько бы людей и прочих примкнувших, я бы с собой не взял - с Палачом мне разбираться всё равно один на один. Что называется - закон жанра. Который существует не только в плохих книжках в мягких переплётах, но и в реальности. Так что, нормально поесть, хотя меня сейчас и слегка подташнивает, и собираться. Труба зовёт и все дела.

В мозгах варится некая противная каша из обрывков мыслей и ощущений. Всё это приправлено нехилой головной болью, давящей мне на надбровные дуги. Худший вид мигрени, встречающейся у колдуна. Возникает при перенапряжении, энергетическом дисбалансе и плохих предчувствиях. Абсолютно не даёт сосредоточиться и делать что-либо магическое. Надо выпить таблетку. Или две.

Трясущимися пальцами раскрываю пакет с аптечкой и выуживаю оттуда упаковку бронебойных "колёс" от головной боли. Немножко попытавшись подумать, решаю что надо всё же выпить сразу два маленьких горьких кругляшка и воплощаю данное решение в реальность, запив их стаканом воды. Как всегда, подавившись и залив водой подбородок и шею. Ну и Архонт с ним. Теперь двадцать минут и боли не будет. А в руках и мозгах появится нездоровая лихорадочная активность, которая позволит мне начать спокойно решать все мои проблемы.

Оглядываюсь: жена уже ушла с кухни, явно с целью начать собираться на дело. Судя по раздающимся из комнаты звукам, она рыскала по полкам, собирая разнообразные защитные амулеты и кольца с запасами энергии. А меня, значит, тактично оставила с самим собой, приводить мысли в порядок. Ну и хорошо. Только вот думать о том, что меня ждёт, я не буду. Займусь я сейчас завтраком и ничем иным. Но как только пройдёт тягучая боль в бровях. Подумано - и сделано. Заваливаюсь на диван, отключив внутренний диалог, и бесстрастно взирая на неумолимо двигающиеся минутные стрелки, остановившимся взглядом. Как только мигрень уйдёт, я очнусь и буду принимать пищу.

Глава 17.

Утро встретило меня слякотью. Стоя у подъезда, я закуривал очередную сигарету, ожидая первых ласточек. В их роли должны были выступить мои приснопамятные сотоварищи. Кто же припрётся быстрее всех? Можно делать ставки, господа. Супруга прохаживалась кругами по двору, засмолив цибарку. Ожидание растягивалось, карманы оттягивались полезными штучками. Правда, боюсь, что артефакты, любовно создаваемые многие годы, сдохнут, как только мы преодолеем первую линию защиты. Было у меня такое мерзкое предчувствие. Но это я потом, по славу своей жадной Жабы, внесу в отдельный счёт Александру, само собой. "Если будет кому вносить" - мелькнуло у меня в голове, и я поёжился. Хорошо хоть головная боль прошла точно за полчаса. Иначе я сейчас был бы совершенно недееспособен.

Бросив очередной тоскливый взгляд по сторонам, поплотнее запахиваю куртку и поправляю шарф. Что-то эта слякоть меня беспокоит. Может привести к тому, что я потом половину весны буду шмыгать носом и откашливать всякую гадость из своих лёгких. А очень уж я это не люблю. Вечно болеющий мехашеф это прекрасно, я считаю. Отдаёт сюрреализмом. Поэтому лучше предохраняться. Щелчком пальца отбрасываю тлеющий бычок и автоматически тянусь к пачке за следующей сигаретой, когда, наконец, вижу первого пришедшего. Вот и Костя. Отлично. Кстати, было подозрение, что он подтянется быстрее всех. Так и получилось.

Молча здороваюсь, когда он приближается. Стоим, ждём. Жена перестаёт наворачивать круги и присоединяется к нам. Ещё пара сигарет падает на мокрый асфальт. Появляется на горизонте, точнее, из-за мусорных баков, распугав всех крыс, которые паслись около них, Иван. С широкой улыбкой подбегает мелкой трусцой и, обменявшись с нами, парой ничего не значащих фраз, присоединяется к нашей молчаливой компании.

Время идёт. Сигареты кончаются. В голове образуется лёгкое гудение от перенасыщение внутренностей никотином. Глотнуть что ли ещё парочку таблеток, заботливо припасённых мною? Вытянув пачку из кармана, с усилием проглатываю их насухую, ощущая жуткую горечь во рту. Ну, как её не закурить? Дёрнув колесико зажигалки, выпускаю новые клубы дыма из носа. Внезапно прямо перед нами появляется Артамонова, с тихим воплем, она это умеет:

- Я не опоздала?! А то столько "корвалола" выпила на ночь, еле проснулась.

Я качаю головой. И стоим уже впятером, ожидая. Обычно шумная наша компания, коли уж соберемся вместе - то столько баек друг другу травим - сейчас погружена в полное сосредоточенное молчание. Никто ничего не уточняет. Всё и так понятно: будет непросто, столкнёмся с полным ужасом, но должны справиться и получить деньги. К чему заранее трепать и так неустойчивые нервы, выяснением явно же неприятных подробностей? К тому же, я проведу инструктаж в любом случае, это также очевидно всем. А если я настолько не в духе, то сейчас из меня даже клещами ничего не вытащить.

Бросив взгляд на мобильный, я убедился что до ожидаемого появления грузовичка от Александра осталось ещё минут пять. Интересно, а где Лёха? Ох, зря я это спросил, сразу же понял я, сначала услышав Лёху. Он орал матом. Послышался взвизг тормозов, невидимой из-за стены соседнего дома, машины. Вся наша компания ощутимо притихла ещё больше, с интересом наблюдая за развитием событий. Наконец, появился Лёха. Потирая руки, почти двухметровый, закутанный в чёрное, человек прошёл по двору навстречу к нам.

- Здорово, кабаны и кабанихи! - Хмыкнул он неожиданно тихим и спокойным голосом. Неожиданно для тех, кто, возможно, не знает его манеру поведения.

- И тебе не хворать. - Протянул я, сжимая его руку в приветствии.

- Таксист, сволочь, денег хотел! - Лёха тихо зашипел. - Он и так меня вёз отвратно, меня аж затошнило. Так и напрашивался. Хорошо хоть неустойку с него не потребовал!

- Так он тебя забесплатно из другого города вёз? - Цокнул я в восхищении языком.

- Получается что так. - Криво улыбнулся он.

Иван внезапно засмеялся. Конечно же, все темы связанные с деньгами и их отжатием веселят его как и всегда. Лёха покосился на него, но промолчал.

- У тебя проблем с ним не будет? - Вопрошающе глянула на него Артамонова, пряча в карман бутылочку с валерианой.

- Не будет. Я ему на прощание подарок оставил. Если у него только мысль возникнет на меня стукнуть - не переживет и минуты. - Довольно осклабился Лёха.

Артамонова покачала головой, явно подсчитывая в уме его энергозатраты на такой подарочек и сумму денег, которые он должен был бы отдать таксисту. Судя по её расчетам, оно того не стоило. По моим тоже. Но это же Лёха, в конце концов. Когда он о таком думает? О приземленных вещах в духе окупаемости затраченной энергии? Пока она у него есть - он действует так, как считает нужным. Понятие же о "нужном" у него несколько, кхм, своеобразное.

У меня начали мёрзнуть ноги, и я всерьёз забеспокоился о том, что могу безнадёжно простыть и буду, в результате, кашлять всю весну. Ловлю на себе внимательный взгляд Ивана, который явно хочет что-то мне сказать. Зная его, я догадывался, что он собирается пошутить по поводу моей паранойи относительно различных витающих в воздухе бацилл.

К счастью, он не успел пройтись по моему характеру. Во двор, противно газуя, въехал небольшой микроавтобус. Я мгновенно ощутил, что это от Александра. Да и предсказывать тут ничего не надо, честно говоря, судя по мобильнику, сейчас было самое время для его появления. С учётом же пунктуальности моего клиента...

Остановившись прямо перед нами, "газель" газанул ещё раз, и затих, равномерно фырча мотором. Опустилось стекло и из него высунулась лохматая голова:

- Вас ждём? - Осведомилась она.

- А вам зачем? - Не удержалась от вопроса Артамонова.

- От Александра же. - Заявила голова.

- Тогда нас. - Подвёл я итог и мы начали грузиться.

Первым, естественно, пролез Иван, опередив даже тихо фыркнувшего Лёху. Подав руку, символически помогают забраться в автобус молчаливой жене. Она кивнула, задержав на мне взгляд, и мы разместились. Готовность номер один, не так ли? Хмыкаю про себя и понимаю, что пора заняться инструктажем.

Раскидывая комья грязного снега, микроавтобус отправился в путешествие. Точнее, он отправился везти нас к путешествию.

- Народ. Ситуация следующая... - Я взял паузу, подпрыгнув вслед за "газелькой" на вечном ухабе при выезде из двора. - Существует группировка сектантов. Под "Новыми Калинками". Недалеко от земли. Пройти - два шага. Они редкостные твари, потому что хотят завалить меня, пытались завалить Лёху. - Указываю на него пальцем, тот кивает с каменным выражением лица.

- И с чего вдруг такая радость? - Интересуется Артамонова. - Что ты им такого сделал?

- В том-то и дело, что абсолютно ничего. Это именно что повёрнутые на всю башню сектанты. Их надо... устранить.

- И что нам таки за это будет? - Подаёт голос Иван, задумчиво крутя в пальцах свой счастливый бакс.

- По-моему, вы таки все знаете. Кроме спасения моей шкуры и мести за шкуру Лёхи - деньги. Большие деньги. Отличный вариант чуть поднять наличность, не так ли?

Иван кивает. Его полностью удовлетворяет такого совмещение приятного с полезным.

- И что же нам нужно? - Это уже Костя. - Просто их завалить?

- Нет. У них в руках девочка. Девочку надо освободить. Плевать даже, успеет ли кто-то из сектантов свалить, если начнут бежать. Главное - спасти маленькую, несчастную девочку пяти лет. - Хихикаю я.

- С чего вдруг такое человеколюбие? - Перебивает, начавшего было что-то говорить Костю, Лёха.

- С того, что есть отличный клиент. Девочка - это его дочь. И он хочет видеть дочь живой. И именно за живую дочь, он готов отвалить нехилый кусок валюты. - Я откашливаюсь. Неужели успел простыть на ветру? - И поэтому кровь из носу надо достать из логова придурков его дочурку.

Костя улыбается и кивает. Ему объяснения больше не надо. Спасение девочки - это достаточный аргумент. В дополнение к деньгам, конечно же. Иван недовольно протягивает:

- Ну вот. Спасать ещё кого-то. А что за сектанты? Богатые? - А вот его кроме денег интересует только золото и возможность помародёрствовать.

- Иностранцы. Древние и дряхлые колдуны-нацисты. Приехали откуда с Альп. И самое смешное: они сегодня собираются провести над девочкой некий ритуал, который она явно не переживёт. Что заставляет нас так сильно торопиться.

- Ох, знала бы я что нас ждёт - взяла бы с собой не только валериану и корвалол. - Качает головой Артамонова. - - вообще, до чего мерзкий день. Не время для подвигов, знаешь ли. Там, под землёй, ещё холоднее и можно простудиться...

- А мы и не собираемся устраивать подвиги. - Рыкнул Лёха. - Избавиться от гадов. Вытащить бабу. Получить бабки. Всё просто. Первое и третье могу взять на себя. - И, естественно, засмеялся.

- Всё делать будем вместе. Короче, диспозиция ясна. У них там на подходе, кстати, энергетические "секреты", настроенные на улавливание биополя живых существ, не входящих в список "своих". Если не пройти аккуратно - будет проблема. Они успеют подготовиться. Кто может сам скрыть своё биополе? Руки поднимаем? - Задаю я вопрос, пародируя тон школьного учителя.

Дружный смех и руки поднимают все, кроме Лёхи.

- Отлично. Лови. - И кидаю ему извлеченный из кармана камешек. - Кладёшь в карман, хватит на полчаса.

Он молча подхватывает кусок хризолита и роняет его в один из множества кармашков на своем плаще.

- Теперь всё. Последнее уточнение: нельзя дать сбежать лишь двум козлам из тамошнего сборища. Это критично уже для нас самих, а не для клиента. Их верховному магистру и некоему Палачу. Первого можно отличить по робе. Она у него другая, нежели у остальных.

- Так они ещё и в мантиях ходят. - Хихикает Иван. Ему лишь бы поржать. - А под мантиями кучу всякого барахла прячут. Лишь бы только не кредитки...

- Палача как отличить не знаю. Но по всем признакам его ни с кем не перепутаешь. Он выделяется из них всех как-то очень по-особенному. - Игнорирую я "реплику с мест". - Всё. Вопросы есть?

Никто ничего не сказал. Значит всё всем ясно. Ну, каждому со своими уточнениями и мелкими дополнительными целями и акцентами. Но кто я такой, чтобы отказывать своим товарищам в маленьких слабостях и прочих штучках?

И, кстати, про штучки. Я не зря сидел и думал столько времени, уже после того, как пришёл в себя. Мои размышления шли по накатанному руслу: как бы так минимизировать возможные последствия похода к... Палачу. Решение было найдено. Оно не слишком мне понравилось. Ведь у такого варианта слишком много побочных эффектов. Но я же не герой какой из плохого боевика. Мне нужна стопроцентная победа. Уверенность в том, что я переживу этот день. А последствия... Ну и черти вместе со всеми Архонтами с ними.

Поэтому, помимо того что я набросал в карманы кучу защитных амулетов, долженствующих лишь помочь пройти защиту секты, после долгих сомнений я положил в карман под молнию две вещи. Маленькую бутылочку затемненного стекла, с плещущейся внутри жидкостью. И свой клинок в ритуальных ножнах.

Первое надо выпить уже сейчас, какие бы сомнения не плескались внутри меня по этому поводу. Второе может меня спасти, если я потеряю грань Реальности. Но сначала один вопрос Лёхе:

- Слышь, Лёха. - Наклоняюсь к нему.

- Чего, Ярт? - Откликнулся он, сгибая и разгибая массивные пальцы, на каждом из которых было по огромному кольцу-печатке из серебра.

- Вопросик такой. Никто из нас, скорее всего, обычного оружия не брал. А сектанты пусть и трухлявые, как те гнилые брёвна, но у них могут быть "стволы". Не факт, что они их успеют или додумаются вытащить, но...

- Короче, вопрос понял. - Лёха сжал ладони в пудовые кулаки и усмехнулся. - Есть у меня ствол. "Чистый", законный... Мне его брат из Конторы оформил.

Я не стал уточнять, какой брат: по крови, или по магии. В конце концов, он очень уважаемый человек в своём городе. И ему подчиняются все, кто имеет хоть какое-то отношение к потустороннему у него "на районе".

- Ясно. Короче, если что - поработаешь нам житейской огневой силой и, в своём роде тараном?

- Танком! - Залился мерзким хрипом, подразумевающим смех, Лёха.

Вопрос был решён. Молча киваю, и откидываюсь на спинку кресла. Теперь последний волновавший меня организационный вопрос был решён. Отступать некуда, пора пользоваться склянкой с плещущейся внутри жидкостью. Не хочешь, Ярт? Ты же любишь быть Яртом? А что делать, это единственная гарантия выживания, да.

И я решительно расстёгиваю молнию, выуживая из кармана пузырёк. Долго пытаюсь разглядеть содержимое на просвет. Конечно же, не получается. Ну и не дури. Пей. Главное, помни о правилах безопасности. Так что, Ярт, настраивайся на концентрацию, на пассивную фоновую медитацию. Чтобы она удержала тебя от лишних шагов, когда я буду выпущен наружу.

Так, вот без шизофрении. Ярт - это ведь я и есть. Пусть и искусственно сконструированная из доступных руин сущности "приземлённая" грань личности. Без лирики, твою мать!

Отвинчиваю крышку и мне в нос ударяет убойная смесь запахов. Травы, травы. Ничего кроме них. Но они повернут ключик и если понадобится, я выпущу себя, правда ведь? Главное, потом загнать обратно.

Больше не думая, просто опрокидываю в горло "напиток". Всего пара больших глотков и баночка пуста. Глотка и нёбо взрываются болью, как будто про ним прошлась наждачка. Но это только начало. Так, вкусовой эффект не самых полезных и вкусных организму травяных смесей.

А вот сейчас начнётся другое. Ловлю на себе внимательный и обеспокоенный взгляд жены. Она догадывается, что я делаю. Хотя и только подозревает. Остальным особо не до меня.

Спешно выцепляю из другого кармана пачку сигарет и закуриваю. Может быть, порция никотина сделает переход более мягким. Успеваю затянуться раза два, нещадно сбрасывая пепел на пол микроавтобуса, когда начинаю "плыть".

С ощутимым внутренним скрипом и протяжным воем, поднявшимся в голове, под черепом, начинают рушиться мои внутренние барьеры. И размываться, исчезать, заботливо сконструированная и "энергосберегающая" личность Ярта. Она тонет в дикой какофонии вспыхнувших внутри меня звуков и образов. Становясь лишь тем, чем она является на самом деле - одной из граней меня. Важной, приятной, но лишь гранью...

Пока что, это только возможность быть тем, кем я являлся. Или, если угодно, являюсь. Ярт всё равно довлеет над всеми остальными структурами. Но если потребуется, то благодаря психотропно-наркотической смеси, я в любой момент могу стать собой. Целиком и полностью. Возможно, мне не понадобится такое решение. И крючок не будет спущен. И я, Ярт, просто переживу неприятную головную боль и отвратительное расстройство желудка, когда всё закончится. Но если... Если под вопросом будет стоять вопрос моего дальнейшего бренного существования, то я нырну в то болото своей истинной сущности, которое раскрыл мне, столь кропотливо и бережно сваренный несколько лет назад, наркотик. Вот тогда - последствия будут адскими. Мне придётся суметь контролировать себя, несмотря ни на что. Ведь я так слаб, что если моё настоящее "Я" откажется вновь уйти в спячку и попробует начать завоёвывать мир, то я умру. Моё тело и моя энергетика никак не приспособлены к раскрытию истинного "Я", больше чем на полчаса. Потом мгновенно наступающее истощение и тяжёлая мучительная смерть. Только вот тот "Я" одержим слишком... масштабными проектами. И вырвавшись на волю может не захотеть вновь засыпать, лишь из-за возможности своей окончательной смерти. А успеть сотворить всё то, что всегда хотел. И остатками самоконтроля, особенно присущего Ярту, мне придётся держаться под контролем. И отходняки же будут настолько отвратительны...

Глава 18.

Меня мутило. Очень сильно. Восприятие было обострено до предела. Благодаря открывшемуся внутри меня бескрайнему болоту меня самого. Всё вокруг было подёрнуто дымкой, которая образовывалась для бешено фонящих органов чувств одновременным ощущением большинства планов Реальности и ответвлений в окружающие Тени. Теперь я принадлежал сразу обоим мирам. Обыкновенному, где живут все люди. И Другому. И накладывать одно на другое, не выпуская истинное "Я", а продолжая оставаться Яртом - было очень сложно. Однако я пока справлялся, спокойно идя впереди всей нашей небольшой группы по коридорку, ведущему прямо к тому коллектору, где был казнён нацист Гюнтер. "Казнён"? А вот это уже не Ярт. Это уже мысли моего настоящего существа пробиваются. Предельно пафосные и самовлюбленные. Так, чуть-чуть отстраниться от внутреннего болота, чтобы случайно не занырнуть...

Справа от меня идёт Лёха, поводя стволом своего пистолета. Не разбираюсь в них, кажется, что-то отечественное. Ощущаю как вокруг нас сканируют пространство лучи сторожевых заклинаний, ищущих биополя. Натыкаясь на нас, они безболезненно и незаметно соскальзывают. По мне и большинству товарищей - самостоятельно. С Лёхи - благодаря разогревшемуся, до сильного жара, плавящего изнутри карман его куртки, камешку.

Вот и коллектор. Ступеньки. Столь непроходимые для съеденных молью нацистов. Быстрым шагом сходим по ним, углубляясь в коридор. Несколько десятков метров, и мы на месте. Финальная разборка. Мы или они. Точнее, Мы и наши деньги - изгибаю губы в ухмылке. Деньги уже рядом. Может зря я пил из бутылочки? Всё очень гладко. Только зря сейчас мучаю себя постоянным самоконтролем, не позволяя своему "Я" сползти в старую топь. Да ещё и таблетки пачками пить придётся. Ладно, как говорится, нельзя "сглазить".

Оглядываюсь, увидев дверь. Она ведёт в сектантский "конференц-зал". Операция начинается.

- Началось, народ. Вперёд! - Восклицаю я театральным шёпотом и толкаю дверь, пропуская вперёд насторожившегося Лёху.

Он проскакивает внутрь, вскидывая "ствол". Я бросаюсь за ним, выхватывая из ножен ритуальный клинок. Если что, то им не только в ритуальных целях поработать можно. К тому же, против разных оккультных людей даже эффективнее будет, чем против обычных обывателей. Теоретически. Кстати, я кому-нибудь говорил, что ножами кроме как для магических целей и нарезки хлеба с сыром - я тоже не умею пользоваться?

Впрочем, поздно думать о постороннем. В зале к нам обернулись две фигуры в своих вечных балахонах с капюшонами. Лёха вскидывает пистолет, но я кладу ему руку на предплечье и прикладываю палец к губам. Он смотрит на меня бешеным взглядом, скидывает руку, но кивает и опускает "ствол". Мгновенно бросаясь в их сторону. Я вскидываю руки и шепчу подготовленное ещё после ломки в автобусе, заклинание молчания. Оно срывается с кончиков моих пальцев двумя серыми змеями, метнувшимися к лицам сектантов, затыкая им рты.

Один из старичков-затейников аж обхватывает ладонями своё горло. Видать, слегка переборщил. Кажется, вообще пережал им дыхательные пути, да. Другой разворачивается и в навязанном мною молчании пытается, явно задыхаясь, пробежать к одной из дверей. Но Лёха настигает обоих. Отворачиваюсь, чтобы не смотреть на сцену жёсткого насилия. В зал втягиваются остальные. Бросаю через плечо:

- Лёха... Ты закончил? - Слышу его согласный рык. Он уже впал в состояние "берсеркера". - Тогда так. Разделяемся. Артамонова, хороша уже пить сво й корвалол! Вместе с... Лёхой - зачищаешь вон те помещения. Они там живут. Мы же вчетвером идём в темницу, где все эти девочки.

Все кивают. Даже присоединившийся к нам Лёха, наматывающий на руки оторванные куски балахонов. Чтобы бить, значит, было сподручнее, что ли? Артамонова недовольно улыбается, понимая что её функция - прикрывать магией Лёху и контролировать процесс зачистки.

Костя довольно трясёт головой. Ещё бы. Спаситель девочек, блин. Герой в белом, уже про себя прикидывающий, как бы воспользоваться своим реноме будущего спасателя и замутить с матерью несчастной. Или, хотя бы, хвалиться потом своими подвигами перед другими представительницами прекрасного пола. Казанова-недоучка. Иван вообще расплылся в сладкой ухмылочке, рассчитывая поживиться ритуальными предметами. Они же дорогие среди ценителей. Пусть тешится, он же без этого не может. Торгаш чёрномагического рынка. Лишь жена выглядит собранной и решительной. Она у меня такая, да. Дело - есть дело, а не попытка устроить балаган.

Лёха распахивает дверь в коридор, ведущий к жилым помещениям, а вслед за ним, беспрестанно делая пассы руками, просачивается Артамонова. Судя по её виду, она уже почти упокоила всех сектантов, которые там могут найтись, и теперь очень переживает: как бы не подхватить простуду в сырых кельях. Ну, кого она сейчас дистанционно не убрала - добьёт наш берсеркер. Хотя судя по количеству выпущенных ею заклинаний - они все уже должны ползать по полу, не в силах встать на ноги.

Я открываю нашу дверь. И издаю матерный вопль, могущий, наверняка, поднять мёртвого. Впрочем, как раз таки мёртвый перед нами и стоит. Серёга. Уже иссохший. Местами припухший. На одной синюшной ноге - тапочек. Вторая - босая. Изорванная больничная пижама. Одного глаза нет. Оттуда торчат щепки. В руках - измочаленная швабра. Такое подозрение, что этой шваброй он и получил в глаз. Но потом у кого-то отобрал и ещё несколько раз использовал. Против уже чужих очей и прочих органов. Иначе, почему она такая пережёванная и по ней идут некие бурые склизкие потёки?

Пытаясь понять что произошло, я отхожу на пару шагов назад, непозволительно теряя контроль над собой от потрясения. Ещё немного - и свалился бы в глубины своей личности. А так, сделав два глубоких вдоха, я слежу за медленно шагнувшим ко мне Сергеем.

- Кто-нибудь может представить что это значит?

Иван хмыкает, бормочет что-то вроде: "Да что объяснять? Неплохо же сохранился". Костя шипит ругательства, общий контекст которых заключается в том, что он не некрофил. Впрочем, в этом я и так не сомневался. У него немного другие вкусы. Жена задумчиво произносит:

- Чувствуешь фон? Кажется, они начали ритуал. Не в полном составе. Углы конструкта не полностью заполнены. Энергия подземных сил, которые они призывают, выплеснулась наружу.

- И убитый ими Серёга, внезапно встал и пошёл? - Уточняю я.

- Угу. Сам ощути. - Откликается любимая.

Раскидываю сеть своего обострённого восприятия и убеждаюсь в её правоте. Но что же такое они хотят сделать с девочкой, что небрежное проведение ритуала не в полном составе - может даже поднять мёртвого? И почему они не выкинули труп моего друга в сточные воды коллектора, как всех остальных? Чтобы узнать - кидаю в голову стоящего передо мной мертвеца острый щуп и высасываю информацию. Сейчас это для меня очень просто.

Мне всё становится ясно. Они оставили его, чтобы с помощью некромантии попробовать выудить информацию обо мне и отечественной Конторе. Только вот их навыки работы с духами не позволили им это сделать в полной мере. Поэтому их Дитрих, начальник службы безопасности, решил продолжить эксперименты самостоятельно, иного не позволила ему гордость. И вот, при подготовке к ритуалу, у них не хватило концов замыкающих цепей на магический круг. Дитрих встретился с яростью мертвеца. От которого, пытался отбиться шваброй. В результате швабра вернулась к нему, и он валялся сей момент в своей комнате, уже остыв. Поднятый же труп пошёл мстить своим убийцам. Так обычно и бывает в таких случаях. Со шваброй наперевес, ага. Мозги-то уже сгнили. И так он, Иван прав, сохранился неплохо. Видимо, благодаря некромантии.

Зомби, которого не так давно звали Сёрегой, помялся с ноги на ногу и развернулся, побредя по коридору куда-то прочь от нас. В одно из разветвлений. Искать наощупь своих убийц. Ну и пусть идёт. Будет почва для новых легенд среди посетителей Столичных подземелий. А вот выпить за успешный путь его души - будет надо. Хороший друг у меня был. Даже в посмертии, оказывается, помог, устранив одного из самых опасных сектантов, на мой взгляд. Выпить же - это не просто отдать дань его памяти, но и очень важная сакральная вещь, для помощи его душе спокойно уйти. Главное, правильные заупокойные вещи сказать. Ладно, это опять же, терпит. Последний раз, взглянув на уковылявшего зомби, я махнул рукой своим:

- Пойдёмте. Нас ждут великие дела. - Сам, поморщившись от того, что мои слова отозвались внезапно под черепом тихим гулом. Моя истинная сущность требовала выйти на свободу, раз уж я её разбудил, и сотворить великие дела на свой... мой... вкус.

Коридор, освещенный тусклыми лампочками, крашенными в красное, и забранные в решетчатые плафоны, быстро закончился. Перед нами была тяжёлая противоударная дверь, покрытая потёками ржи. Что ж, пора, значит, пора. Не стоит останавливаться на достигнутом, и тупо разглядывать дверь. К тому же, вон, позади уже зашевелился Иван. Резко выдохнув, я толкнул дверь перед собой, поудобнее перехватив свой ритуальный клинок, блеснувший в полутьме алыми отсветами.

Быстро оглядываю полутемное помещение взглядом, улавливая каждую деталь, пока на нас никто не обратил внимания. Как хорошо, что Лёху отправил на зачистку, а то бы этого мгновения рекогносцировки у меня не было. Присвистываю про себя: раскинулась феерическая картина. Тринадцать фигур в балахонах стояли по концам вычерченной на полу геометрической фигуры. В центре находился верховный магистр, в своей расцвеченной робе. Он стоял, наложив руки на маленькое тело, привязанное к операционному столу, найденному, судя по его виду, в некоей заброшенной больнице. Рядом, удерживая в руке длинный нож, стоял... Палач. Высокая, сухощавая фигура, затянутая в чёрное, только на голове не было капюшона. Лицо же Палача было закрыто маской. Сразу ощущаю, что это кожа барана, в несколько слоёв. Вымоченная особым образом в специальных растворах. Пепельно-белого цвета, с алыми узорами по краям, стекающими к прорезям для глаз, рта и носа. Вот ты какой, золотой карасик. Обычное зрение плохо помогало рассмотреть происходящее, ведь подземный зал освещался только тремя факелами, коптящими под высоким потолком. Но разбуженное и работающее на полную катушку другое видение, помогло увидеть самое главное и важное.

Морщась от накатывающих на меня волн подземной энергии, выпущенной наружу сектой, я приподнимаю к глазам клинок. Он ощутимо плывёт, чуть заметно, но беспрерывно изменяя цвет и форму. Слишком много энергии вокруг, слишком много специфических сил бушуют вокруг ока тьмы с центром на операционном столе. Всё скрытое, уснувшее, тайное для обычной Реальности выпущено на свободу. Меняя её саму, её ткань, её суть, её будущее и её судьбу.

Внезапно супруга позади меня хлопает в ладони. Яркий всплеск вихрей ослепляет меня на мгновение. Слаженное бормотание нацистов прерывается. Палач опускает нож, проводя их, вроде бы слегка, по распятому телу, и оглядываясь на дверь. Цветастый сектант отрывает ладони от девочки и отлетает на пол. Дурак, какой же дурак - мелькает у меня последняя внятная мысль перед последовавшей затем круговертью событий - так резко прервать цикл сообщающихся энергетических линий. Не скоро оклемается теперь, будет валяться оглушённым ещё долго...

...Палач отправляет свой нож в полёт. Вот зачем были эти манипуляции. Ускорение придавал. За моей спиной слышен хрип боли...

...Выкрикиваю слова Власти и Крови, выпростав вперёд руки. Некромантия рушит защитные барьеры вокруг круга, выстроенного мешками протухшего мяса (сейчас я так вижу нацистов), оказавшаяся бесконтрольной сила рвётся вокруг, создавая мощный ураганный ветер из ниоткуда в Реальности. Падаю на косяк двери, врезавшись в неё головой...

...Слышу и вижу, но не закрытыми сейчас от боли глазами, как Костя орёт что-то неразборчивое и выпускает наружу облако синевы, переходящей в фиолетовый ядовитый туман, заволакивающий обзор. Становится влажно и сыро...

Крики, шум, мат и ор взрываются в моём черепе синхронно с болью. Мой самоконтроль сдаёт и я выпадаю в своё истинное состояние. Резкая, адская, непереносимая боль стала невыносимой. Меня корёжит и бросает на пол. Открываю глаза, видя всё вокруг так, как оно есть на самом деле.

Смотрю на себя. Кожа стремительно чернеет. Из рвущихся болью предплечий и лодыжек капает на ледяной пол почти чёрная же кровь. Ладони стремительно иссушаются, лицо сдавливает пергаменная кожа. Пальцы истончаются, мясо уходит, оставляя только кость, обтянутую чёрной хрупкой кожей. Ногти удлиняются, обретая стальной цвет и стальную же плотность. Запрокидываю голову и издаю тихий хрип, сотрясающий всё внутри моего перестаривающегося тела и сознания: "Умрите, мешки человеческого мяса".

Шагаю вперёд. Передом возникает пытающийся подняться нацист, запутавшийся в своём балахоне. Когти срезают кожу и плоть с его лица. Другой рукой пронзаю его горло. Несколько мгновений пытаюсь выпростать руку из его трахей. Наконец, с негромким рыком вырываю её вместе с мясом. Тело падает на колени передо мной, смотря куда-то в сторону уцелевшим глазом. Наклоняюсь к нему и шепчу: "ты мой...". И вытягиваю душу из его груди. Фонтан осколков костей и противной требухи вырывается из его туловища, вместе с вылетевшим комком темно-серой энергии, впитавшейся в мои пальцы. Лёгкое головокружение и всё тело передёргивает как от электрического заряда. Ещё одна душа моя. Где другие? Поднимаю взор с осевшей туши, вглядываясь в окружающее.

Костя, да это существо - "мой" друг и помощник, помню - пытается выдрать из плеча длинный ритуальный нож Палача, обливаясь кровью и кидая во всё стороны вокруг себя сводящие с ума заклинания, в виде фиолетового тумана. Вокруг него лежат три бьющихся в судорогах нациста, пытающихся выцарапать себе глаза. У одного уже получилось и он орёт, сдавливая их в сухих кулаках. Сам Костя зашёлся в визге, наконец, выбрасывая застрявшую в нём железку.

Иван... Иван, он. Что он делает? Пробрался к самому операционному столу. Нет, не развязывать мечущееся в буре энергии тело. Возникший в его руках нож перерезает горло одному, второму, третьему нацисту... Его силуэт мелькает за их спинами. Я вижу его высохшую, потресканную сущность, живущую лишь внешней подпиткой.

Супруга... Ярта... Моя супруга... Технично посылает одно плетение из чистой силы за другим, выбивая уже второго сектанта, поднявшегося на ноги. Здесь беспокоиться не о чём. Впрочем, я сейчас ни о ком и не беспокоюсь. Меня волнует мой голод и желание отомстить. Всем мешкам плоти.

Шаг вперёд. Ещё один. Хватаю за капюшон один из таких мешков, встряхивая. Из его рук выпадает пистолет. Оружие? Ну, погоди же у меня. Мгновенно наклоняюсь, подбирая этот инструмент, и раскалываю им его череп, купаясь в энергии и удовольствии, от выскочившей как чёртик из табакерки, его души.

С кончиков поблёскивающих сталью когтей срываются чёрные искры, превращающиеся на глазах, в короткие острые плети, срывающие голову с ещё одного нациста. Феерия разрушения, фонтан смертей, дарующих силу. Это и есть настоящая жизнь, вот что это такое. Причины происходящего как-то исчезли из моего сознания. Только тело кое-как выдерживает накал невыносимых для него напряжений и задействованных желаний, и то, только за счёт подпитки убийствами.

Внезапно мои глаза переходят как будто в негатив. Зрение становится черно-белым. По груди с жгучей и яростной болью текут линии красноты. Что-то взорвалось, нечто изменилось. Смотрю вперёд и вижу причину. В Реальности бушуют вихри воздуха и беспричинного изменения окружающего. Оставшиеся нацисты падают замертво. Верховный магистр, это он. Смог очухаться и вспорол себе брюхо припрятанным за пазухой клинком, выпустив посмертное проклятие, сметающее всё вокруг, многократно усиленное окружающим беспорядком и разновекторной силой, и без того крушившей всё внутри ледяных стен зала.

Взгляд по сторонам, фиксирую происходящее: Костя падает на колени, откинув голову. Его пальцы скребут по одной из ножек старого стола, к которому привязана девочка. Спасти её он хотел, как же. Дурак. Спасают не так. Сначала надо всех убить. Только потом можно что-то... Кого-то... Спасти. Иван падает как подрубленный прямо на корчащегося в агонии магистра нацистского ордена. Он хотел украсть этот клинок у него из-под балахона. Не успел. Теперь лежит в обнимку с его колыхающимся телом. Близкая... Жена... Где? Валяется неподалеку. Схлопотала удар по полной программе. Кажется, она пыталась всех нас прикрыть своей защитой, уловив желание лидера секты. Зачем? Теперь тоже лежит кулем.

Дико смеюсь, осознав главное. Я единственный остался на ногах. Освободить тело маленького человека? Какая ерунда. В этом нет смысла. Этим займётся потом моя жаждущая денег грань натуры, Ярт. Если я верну её. А мне не хочется снова засыпать. Мне хочется убивать людей. И найти Палача! Где он?! Тяну вокруг щупальца, сотканные из пылающего чернотой огня. Вот же ты, тот-кто-скрывался-под-именем-Федякин... Решил уйти? Решительно иду к дверям в небольшое помещение на другом конце зала. Решил спрятаться от меня в своей уютно оборудованной темнице, где человеческий детёныш висел на цепях?

Поднимаю ладонь и двери распахиваются, срываясь со старых ржавых петель. Собственное тело воет от жуткого, непереносимого перенапряжения. Но мне плевать. Убить его мне сейчас важнее, чем всё остальное. Действительно, от него веет чем-то знакомым.

Врываюсь в неосвещенную ничем темницу и вижу, как он оборачивается ко мне. Маска ухмыляется отвратительной пепельной белизной мне в лицо.

- Сними маску! - Ору я, держа перед собой кинжал.

Он ощутимо смеётся и срывает её с себя. Черты лица Федякина плывут и исчезают. Теперь я смотрю в лицо давно покойного Кормато. Ярость вспыхивает на миг до нестерпимо яркой, почти звёздной величины и опадает, исчезая, как и лицо некоего Федякина.

Потрясённо взираю на него. Внутри меня как будто повернули вентиль, перекрывший всю радость от, пусть и недолгой, свободы. Я же могу вырваться только раз в несколько лет, не чаще. Будучи ограничен слабым, но единственным телом.

- Не ждал увидеть меня? Как же тебя сейчас зовут, ммм? Ярт? - Старый друг улыбается своей извечной нехорошей улыбкой. Помню её, как будто последний раз видел не много лет назад...

- Сейчас я - это я, Кормато. Как ты пришёл сюда? Ты не мог выжить... - Издаю потрясённый хрип.

- Не рад? Ты не знал, что клятва сказанная в ту ночь будет услышана миром и принята? Мы же поклялись тогда, что никогда не оставим друг друга на этом свете... - Он криво улыбается, улыбка превращается в гримасу ненависти. Кормато продолжает, не дав мне вставить и слова. - Так что я вернулся. И отправлю тебя туда, где мне пришлось вариться десятилетия. Мир не давал мне даже умереть до конца, сволочь. Он возвращал меня обратно. По капле.

- Прости... - Шепчу я. - Я не виноват... - Внутри меня варятся печаль и грусть.

- Теперь твоя очередь очутиться в моём положении. Побудь в вязких болотах на грани реальности, в состоянии почти полного отсутствия. Много, много лет! Переживи всё то, во что ввязал меня! Предатель! Ты всегда любил только Алуайю! - Он не слышит моих извинений. Он не хочет замечать моих открытых чувств. Он ослеплен местью. И даже это я понимаю: мы не люди. Мы такие, какие есть. Мстительные твари... - Ты клялся мне, а теперь ты умрёшь. И будешь умирать каждый раз, когда будешь возвращаться.

Он делает шаг мне навстречу, поднимая руки. На кончиках его пальцев блестит странное заклинание.

- Пережив всё это я готовился к мести многие годы. Я знал, как заманить тебя в идеальную ловушку. Тебе не уйти. И не справиться со мной. А самое главное... - Его губы прорезает острая, как скальпель, усмешка. - Я теперь знаю, когда и как возрождается тот, кто должен умереть, но возвращён клятвой. И буду убивать тебя каждый раз, как ты будешь появляться вновь. Пока ты сам не попросишь Реальность отменить клятву. И тогда, твоя любимая Тварь, тебя услышит, и ты вернёшься в Неё, быть частью перворождённой тьмы.

С последними словами он взметнул руки ввысь. Я знал к чему всё шло и несмотря на горечь и потрясение привычно, как сотню лет назад, поднял барьеры защиты до максимума, морщась от боли. Взвыв от недопустимой для человеческого тела силы, прошедшей сквозь него. Стальные пластины, блеснувшие во тьме пыточной, покрыли всего меня. У него нет шансов...

Додумать я не успел. Вокруг меня сомкнулись стены. Сквозь меня, вокруг меня - росли режущие листы из металла. Как будто пророс гигантский куст, составленный из железа и страдания. Никогда не видел такого заклинания... Открываю глаза, понимая что всё пропало. Кормато сделал меня вчистую. Ещё недолго вижу свои покрытые сталью когти, опутанные железом небывалого растения и готовлюсь к встрече с болотами небытия...

Всаживаю в ладонь клинок, прорезая её насквозь. Крик боли рвётся из моей глотки, да? Клинок раскалывается, осколками разрезая остатки ладони и пальцы. Мой вопль становится ещё сильнее, сотрясая стены пыточной. С них падает пыль и трещины идут по бетону. Кормато стоит уже прямо надо мной, продолжая хохотать.

- Ты понял, что это иллюзия, да? Я всегда был мастером иллюзий и интриг. Но эта - шедевр. Иллюзия, которая становится реальностью за счёт жертвы, убивая его в самой же Реальности. Ты догадался, старый козёл, о единственном пути... Снять её своей ещё большей болью. Молодец. Но теперь ты слаб, как котёнок... И я раздавлю тебя, дорогой мой друг. Единственный мой друг, который у меня когда-либо был...

С последним всплеском сожаления, он медленно заносит над моей головой свой кулак. Вокруг него наливается силой вихрь. Вихрь такой мощи, который разотрёт мой череп в мелкое крошево. Это конец, ведь у меня не осталось ни капли сил. Избавления от железного куста стоило мне всех резервов и запасов. Левая рука превратилась в культю, с которой брызжет чёрная кровь. С меня с тихим противным скрежетом сползают, оставляя кровавые полосы броня. Когти на правой руке трескаются и и тонким звуком рассыпаются в прах. Я и без его финальной атаки превращаюсь в мумию... Процесс можно остановить... Но мне не дадут этого сделать.

Кулак Кормато завис над его макушкой, до предела наливаясь силой. Вихрь яростно мечется вокруг него. Ветерок от смерча уже легонько колышет мои сухие, рассыпающиеся волосы. Я закрываю глаза и складываю руки на груди, готовясь к тому, что меня убьёт мой единственный настоящий друг, который спас меня когда-то давно. А теперь убьёт.

Смириться с этим было невозможно, огненная сущность выла и метала внутри, под маской наступающего спокойствия. Каждое мгновение приближало меня к концу... Ладонь легла на грудь. Культя левой - рядом с ней, покрывая кровью остатки куртки. Корчусь от боли ещё раз - что-то режет распотрошённый кусок ладони...

Мои глаза распахиваются, а сущность орёт. Кормато уже опускает кулак к моему лицу, когда я выхватываю переломанными костями левой руки пистолет, покрытый слизью и кусочками ткани. Пистолет, который я вырвал у нациста. Которым я раскроил ему череп. И нажимаю на курок оголённой костью большого пальца, ломая её напрочь. Выстрел звучит как набат. Как гром в ледяном аду.

Перехватываю оружие другой рукой и не обращая внимания на страдания нажимаю курок ещё и ещё раз. Кормато трясётся от каждого удара карающего рока. Поднимаюсь на колени, продолжая стрелять в него, пока не щёлкает всухую боёк. Кончились патроны. Кормато падает на колени передо мной, бессильно уронив разжавшийся кулак. Вихрь, сорвавшийся с него мгновенно пропал и исчез в небытие. Отбрасываю пистолет и смотрю в глаза своего друга.

Они уже медленно покрываются смертельной поволокой. Жизнь уходит из тела, занятого моим самым дорогим существом... Когда-то. Когда у меня не было ничего, только он спас меня, подал руку. Помог напиться. И мы поклялись, правда ведь, Кормато?

Произношу это вслух, стоя на коленях. Обнимая уже мёртвое тело, не давая ему осесть на пол. Из моих глаз брызжут слёзы. Когда они успели появиться?

Почему?! Почему?! Почему ты решил, что я тебя предал? Из-за чёртовых нацистов, которых теперь ты сам лелеял ради ложного возмездия?! Я же хотел сказать тебе, что всё не так, как кажется! Что всё это лишь способ заранее выявить и уничтожить разумных, поддавшихся энтропии! Решивших возродить то что может уничтожить всех! Но почему, почему ты меня тогда не стал слушать, не захотел поговорить, когда узнал? Почему ты сразу решил убить меня, решив, что я поддался главному искушению демонов? Почему ты сказал Алуайе что убьёшь меня, бросив эти слова перед тем как уйти в ночь? Почему она не стала ничего говорить мне, а подкараулила той ночью собственного брата и выхватила "убийцу жизни"? Почему ты убил её, свою сестру, не задав вопросов? Почему ты умирал от яда, который струился по древнему клинку, которым она успела отрезать тебе кисть? Почему ты убил свою сестру, не задав вопросов? Почему когда я примчался, бросив всё, ты, даже умирая, выкрикнул слова проклятий и не захотел понимать, что я нанёс тебе удар милосердия, ведь агония от древнего яда разрушает саму суть и сущность даже таких существ как мы? Почему мы все трое были такими идиотами? Почему все три последних древних хранителя ввязались во всё это и сделали всё это друг с другом?!

И почему из-за тебя, вместо маленькой операции, позволившей бы уничтожить зло (и да, получить ещё один запас душ грешников в свои лапы), выпущенное наружу группой людей, узнавших о "колесе судьбы" в далёких горах Востока, нам пришлось умирать, и эти самые люди пережили самую страшную войну в своей истории? Защитил их, да? Ты же всегда так хотел защищать этих самых людей, считая их даже выше нас? Хотя мне это уже и не интересно. Это такая мелочь по сравнению с той болью, которую ты принес нам троим. Себе. Мне. Ей.

Почему же... Почему же потом я сам отправился на грань бытия, лишившись тела, наложив на себя руки? Не знал? Почему же возродившись из небытия, ты не удосужился выяснить это? И мне пришлось тягостно выдирать себя через многие десятилетия оттуда же, куда попал и ты? Оказавшись навечно, до самой окончательной смерти, в результате ошибки при возвращении, заперт в слабом человеческом теле полукровки-колдуна, в котором смешана кровь обычного разумного и эллех-эхэ. Почему теперь я даже не могу выполнять свои установки, практически не в силах на что-либо повлиять из-за внутренних ограничений? И почему, почему, почему?! Их очень много!

Мы были последними из нашего рода. Мы были ближе друг другу, чем кто-либо ещё. Мы дружили ещё с тех пор, как наши огненные души вышли в Реальность из чрева того, что называется Тварью. Из самой изначальной тьмы, которая больше чем Тень, которая есть разумная и оборотная сторона Реальности. Которая только выглядит как Тень, но из неё родился Мир, когда Архонт разделил Тени и Реальность, в которой и только в которой могли бы развиваться разумные... А ведь ты, именно ты, я же понял, собирался отдать этим психам-людишкам контроль над перворожденной Тьмой. И всё ради мести мне и Алуайе...

Я ору в полный голос, задыхаясь, захлёбываясь криком и слезами. Мы, демоны... Не только яростны и мстительны. Мы умеем ощущать все эмоции гораздо сильнее чем люди, которых мы были обязаны направлять в своём развитии к великой Цели... Когда-то давно. Очень давно. Ведь так сказал Архонт, да? Они наши дети? К чёрту память, к чёрту всё.

У меня на руках медленно холодеет изорванное пулями тело моего лучшего друга, моего друга по крови, моего последнего друга из наших... Который спасал меня. Которого я убил сейчас. И буду убивать теперь вечно. Судьба, Мир, Реальность - неважно кто - дали мне такое наказание теперь...

Не замечаю сам, как медленно начинаю перерождать тело обратно в привычное его состояние, состояние Ярта. Хотя сознание пока что остаётся моим настоящим. Такое тоже возможно. Сознание - моё, тело - всего лишь Ярта... Редко. Если эмоции... Которые сжигают меня изнутри. Очищают.

Я знаю, что теперь это моё наказание. Расплата за все, что я делал и ещё буду делать. Убивать своего лучшего и единственного друга из своих. Раз за разом. Узнавая дату перерождения. Ведь он не будет меня слушать. Никогда. Ведь это же бич нашего рода. Поэтому и почти исчезнувшего рода древних демонов, перворождённых для сохранения мира. И это его наказание за его грехи, как сказали бы люди. Не слушать никогда. Он всегда был максималистом даже по нашим меркам... Когда мы ещё были...

И теперь я буду вечно существовать как Ярт, изредка выходя на свободу. Как колдун-мехашеф большую часть времени. В основном выпуская себя только чтобы убить своего лучшего друга. А он будет перерождаться, чтобы быть убитым мною. Ведь он ненавидит меня и не может слушать. А Алуайя... Которая хотела блага и для меня, и для него... Для всех. Милая, добрая Алуайа - из-за той братоубийственной схватки - будет вечно перерождаться во всех телах, кроме тел разумных. Финальное заклинание Кормато в той драке выжгло в ней эту возможность. И поэтому ей придётся всегда ютиться в телах зверей и птиц...

Такая вот компания почти последних хранителей. Нет, где-то ещё есть наши сородичи. На других материках и в далёких пустошах. Но они же не нашего рода. К тому же, редкие уроды. Из огненных перворождённых, самых первых перворожденных, рода самого Архонта, остаёмся только мы. Трио вечных мучеников. Убийца, предатель и зверь. Навсегда...

Поэтому я Ярт. И буду им и дальше. Медленно разжимаю ладони. Левая уже срослась, ведь повреждение было только в "истинной форме" - хотя фантомная боль остаётся и очень жуткая. Мой покойный друг плавно лёг на ледяной пол. Прикасаюсь к его окровавленной щеке кончиками пальцев и закрываю ему глаза.

- Друг мой... Спи спокойно... Пусть ты переродишься без жуткой боли. И обещаю, что убью тебя не больно. - Всхлипываю, понимая, что сейчас говорю с убийственной ясностью и чёткостью. - Ведь ты не будешь слушать. Никогда. И мы будем всегда вместе. Один умирать. Другой убивать. Третья гавкать или мяукать. Такая вот странный род, правда, друг и брат подруги?

Кажется, мне слышатся соглашающиеся, скребущиеся, горькие подтверждающие и заупокойные слова, произносимые из-за грани Реальности, Алуайей, которая сейчас только готовится занять тело какого-нибудь более-менее развитого и благородного животного, которое скоро постучится лапой мне в дверь квартиры...

Закуриваю сигарету, пытаясь хоть чуть-чуть успокоиться, но это не получается, ну никак. Внезапным порывом вкладываю тлеющий цилиндрик в мокрую и холодную ладонь Кормато, сжимая его между пальцами. Вместо хлеба и водки, как у местных верующих. По-нашему, да? Горько, очень горько улыбаюсь своей аналогии. В мёртвых пальцах тлеет сигарета. В моих живых пальцах тоже. Внутри меня всё тоже потихоньку тлеет и медленно закрывается, очень мягко закрывая меня вновь до Ярта.

Хотя и как Ярт я ещё долго буду мучиться и страдать, убирая под замок, эти воспоминания и эти мысли. Придётся очень много думать о комфорте, табаке и деньгах, чтобы всё это суметь замести вновь в строго секретный чердак сознания. И начинаю я прямо сейчас, глядя на тело с истлевшей сигаретой в изломанных пальцах.

Выкидываю свой бычок и, наклонившись к нему, глажу его по щеке. Очень медленно и аккуратно.

- Спи спокойно, мой друг. В этом весь ужас, который ты не поймёшь. Для меня ты навсегда останешься лучшим другом. Но ты никогда не будешь это слушать. И никогда не услышишь, что это всё было случайностью. Прости...

И резко встаю на ноги. Ещё очень много дел. Хотелось бы соврать самому себе и сказать, что я ушёл из уже бывшей темницы не оглядываясь, но это была бы ложь. Я ещё три раза возвращался посмотреть на, раскинувшееся по ледяному полу, тело своего друга. В конце концов, лишь полностью вернувшись в состояние Ярта, мне это наконец-то удалось. Плюнуть на свои эмоции и озаботиться насущными вопросами. Быть Яртом мне нравится. Это просто и легко. Особенно после таких потрясений. В голове образовалась полная пустота, щемящая и гулкая. Надо заполнить её чем-нибудь. Например, мыслями о деньгах и клиентах...

Глава 19.

Стоя над операционным столом, я задумчиво раскуривал уже вторую сигарету подряд, разглядывая распятое тело девочки. Ну что я могу сказать? Она, конечно, жива. Так что её папаня, ждущий результатов в своём особнячке, просто обязан заплатить по полному тарифу. Да, есть длинная царапина, идущая через живот, наискось. Ну, это поправимо, с этим живут. Да и современная медицина творит чудеса, даже шрамов не останется.

Но есть кое-что и похуже. Дело в том, что я решил заняться текущими делами поэтапно, начав обзор с нашего денежного мешка, этой самой девочки. Так сказать, проверить состояние товара, за который мы получим свой гонорар. Потом надо будет проверить как там моя супруга и сотоварищи. Если, конечно же, они не очнутся раньше сами.

За Лёху и Артамонову я не переживаю, само собой. Единственное что им может грозить - это взаимное убийство на почве неприязни одного к "корвалолу", а другой - к прикладному ритуальному каннибализму. Но судя по энергетике, которую я с трудом, но улавливал, через до сих пор жутко трещащий в сознании фон зала, они оба были живы, здоровы, и вполне довольны происходящим.

Вернемся к нашим баранам, что там с объектом поисков? Переключаю зрение на режим восприятия энергетики, слава всем архонтам, это происходит сейчас без сбоев, несмотря на предыдущие опасения. Ведь обычно после выпускания себя наружу я лежу влёжку несколько дней. А тут слабость, конечно же, но вполне нормально и работоспособно себя ощущаю. Благодарить за это стоит тот редчайший мобилизационный стресс, который я перенес не так давно.

Всё равно, кошусь на двери в темницу, несмотря на ворох всплывших изнутри запретов на это. Всё в порядке, я восстановил самообладание. Я не думаю ни о чём из того, что было. И думать начну только через пару лет и очень аккуратно, через привычный уже угол восприятия. Когда надо будет готовиться к его возрождению. Просто - "его". Никаких имён. Я уже прорыдался так, как только мог. Внутренние барьеры на максимум, окей? Окей, я тебе говорю? Да, отлично.

Так, всё же смотрим на объект. Что с ней? Ох, как мне не нравится этот "шум", идущий от неё. Это не просто остатки диких всплесков энергий, удержанных телом маленького медиума. И не только шок от прежитого всё ж таки слабой и детской психики этого медиума. Ни в коей мере. Это что-то другое. Какой-то отпечаток...

Опускаю руки в карманы, начиная там шарить в поисках захваченной с собой походной маленькой колоды карт. Попутно выкидывая всякий мусор, вроде не переживших всплески силы защитных амулетов и оберегов. Наконец! Вот ты где, моя маленькая.

Вытягиваю колоду и быстро шепчу вопрос, вытаскивая карту. Перевёрнутого "Мага" не хотите ли? Я лично, на месте папы, не хотел бы. И когда у нас это счастье проявится? Ещё одна карта оказывается в ладони. Как любопытно же. Я правильно вас понял, карты, при совершеннолетии? Они согласно отвечают мне тузом жезлов. Вот и ясно, вот и понятно.

Буду ли я что-то с этим делать? И если буду - то что? Вот вопрос самый главный сейчас. Девочка, мягко говоря, уже носит в себе некую другую душу. Нет, не то что могли бы подумать пошляки, вроде Кости. Она носит в себе медленно развивающуюся и укрепляющуюся в её энергетики душу верховного магистра этой поганой секты. Вот ещё зачем он вспорол себе брюхо, хитрец архонтов! Решил себя спасти таким вот хитрым образом. Впрочем, однажды, на заре своей жизни, во время войны с сильным тогда и вообще ещё существовавшим кланом демонов воздушных сил, я делал уже такой необычный ход. Но чтобы трухлявый нацист додумался до этого...

Так. Выцарапать его душу из неё уже не получится, она как паразит уже присосалась ко всем жизненным токам ребёнка и если рассоединять - то по живому. Однозначная смерть для объекта. Значит, этого делать нельзя. Я и так многое пережил, слишком многое, с этим делом, чтобы остаться без наличности за его выполнение. Тогда оставить как есть и тупо не говорить Александру? Пожалуй, что да. В конце концов, свою часть уговора я выполнил. Она жива. И будет таковой доставлена отцу. А уж то, что в день её совершеннолетия, который, к слову, случится ещё не скоро, в её голове что-то щёлкнет, и в мгновение ока её сознание будет замещено сознанием старого урода... Ну, это уже не моё дело. На данный момент, по крайней мере.

К тому же, никаких проблем с психикой до этого момента не будет. Это очень необычный способ спасения. До последнего момента, даже когда душа носителя такого паразита, уже полностью съедена - сознание остаётся тем же, что и было. Лишь когда происходит нажатие спускового крючка... Так, не думать о спусковом крючке и том, что было в темнице, не думать... так вот лишь когда происходит спуск - всё меняется во мгновение ока. Никаких претензий ко мне не будет. Ребёнок как ребёнок. Подросток как подросток.

Конечно же, после такого как паразит-нацист станет хозяином тела сильнейшего медиума он тут же вспомнит всё. И вспомнит обо мне и моей роли в его смерти. Вот это - уже хуже. Ведь, скорее всего, он окажется в теле сильнейшего медиума на сегодняший день, а, может быть, и век. Его опыт и способности этого, пока маленького, тела - дадут очень, очень, очень огромный результат. К тому же, возможно, она будет богатой наследницей. Страшно представить, что сможет сотворить этот придурочный сектант с такими возможностями.

Может быть, проще убить её? Перерезать кинжалом горло и спасти себя от всех проблем? На проблемы мира и окружающих стран мне как-то плевать. А их он может принести. Но все помнят, что это не моё архонтово дело?

Так. Убить нельзя ни в коем случае. Я останусь без оклада. И мои сотоварищи тоже. А это чревато смертоубийствами с их стороны и недовольством моей денежной жабы. И то, и то - очень плохо и недопустимо. Значит, оставляем всё как есть. В конце концов, я, к примеру, просто найму киллера, всё дешевле выйдет. Чтобы он убил её за день до дня рождения. Дёшево и сердито.

Придя к такому рациональному решению, я успокоился и, откинув, давно обжигающий мне пальцы, бычок, развернулся осматривать свою супругу. Впрочем, оказывается, это было ненужно делать. Она уже и так очнулась и растирала ногу. Подойдя к ней, я опустился на корточки рядом и спросил:

- Ну как ты? Подвернула что ли?

- Да. Лодыжку, когда падала. Я так понимаю что всё закончилось.

- Нет. Ничего не закончилось, - Качаю я головой, сразу уточнив. - Впрочем, это дело закончилось. А вот прошлое не закончится никогда.

- Это мы ещё обсудим. - Хмуро отвечает она, продолжая растирать ногу.

- Само собой. Я люблю тебя, дорогая. - Целую её в щёку. - Пока гляну что с остальными, хорошо?

- Беги. - Кивает она, пара прядей падает ей на лицо.

Поправляю их, бросив маленький энергетический пентакль горстью пальцев на её ногу, чтобы быстрее снять боль, и отправляюсь по грибы. В смысле, осматривать партнёров и друзей.

И что же я таки вижу? Вижу я, что Ивану помогать и вовсе не надо. На ногах он, оказывается, стоит ещё плохо. Всё лицо заляпано кровью и одежда тоже не очень-то хорошо на нём выглядит. Но это не мешает ему, шатающейся походкой, обходить трупы в балахонах и их остатках и рыться в их внутренних карманах. Киваю ему, когда он, дёргая головой, как от сильного тика, оборачивается ко мне. Подойдя поближе, спрашиваю его, деликатно не обращая внимания на зажатые в его руках, покрытые бурой жижей, некие предметы:

- Ну как ты себя чувствуешь?

- Хреново, Яртище. Сейчас, осмотр завершу, соберемся и поедем за гонораром. Лечиться надо. Кажется, у меня сотрясение или типа того. Голова дёргается и кружится. А может и что ещё. Не знаю, короче. Ну, пока соберемся. Или ты претендуешь? - Настороженно глянул на меня он, тряхнув шевелюрой.

- Только если найдёшь перстни или жезлы с некромантскими ключами. Они будут моими, понял? И не смей обманывать, я же увижу.

- Знаю... - Уныло протянул он. - Остальное моё, согласен.

Отхожу от него, идя к пытающемуся уже подняться Косте. Переступаю через труп нациста с разорванным горлом. О, моя работа. Классно я его сделал, кстати. Просто песня как повеселился, пока не... Так, об этом не думаем.

- Костя, живой? - Спрашиваю я с искренним подозрением. Он весь залит кровью.

- Не очень, честно говоря. - Я подаю ему руку, пока он отвечает. - Всё сделано?

Молча киваю. Он обозревает окрестности и пытается присвистнуть еле шевелящимися губами.

- Ни черта же. Девочка жива? - Он опирается на моё плечо, окончательно вставая на ноги.

- Слышь, поаккуратнее. Ах, да. У тебя плечо. Кровит? - Оглядываю я его.

- Уже нет. Там какая-то жуткая корка. Но свернулось. Магия, наверное. - Нездоровым голосом отвечает.

- Ясно. Доедем сейчас все к Александру. Сможешь же? - Дожидаюсь его кивка и продолжаю. - К тому же, твой потрёпанный вид позволит увеличить гонорар.

Тихонько смеюсь. Впрочем, он тоже улыбается. Вот и отлично. Понимая, что текущие дела сделаны, всё осмотрено, я возвращаюсь к жене и тихо произношу:

- Любимая, ты же поняла, что случилось с девочкой?

- Да. Фон уже улёгся, сейчас бы уже и не понять. Но пока шло сращивание душ - я уже очнулась. Что делаем? - Шёпотом отвечает она.

Я вкратце обрисовываю своё мнение. Она думает несколько мгновений и согласно пожимает плечами. Значит, решено. А больше об этой маленькой нашей тайне никто и не сможет уже узнать.

Эпилог.

Я медленно шёл по вечернему скверу, недалеко от дома, размышляя обо всём произошедшем. Было пасмурно, сигарета курилась за сигаретой. Мысли плавно текли по событиям, приведшим к закономерному финалу. Сейчас мне было очевидно, сколько ошибок я допустил в процессе расследования и даже не хотелось их вспоминать. Практически всё можно было сделать безболезненно и легко. Но события заставили меня реагировать именно так, как было. И всё это было просчитано. В том-то и прикол, что Кормато, расставляя ловушку, смотрел на ситуацию с моей точки зрения. Учёл всё. Кроме случайно оказавшегося в моих руках пистолета. Действительно, он всегда был мастером хитрых планов и наведения иллюзий на окружающих, заставляя всех танцевать исключительно под свою дудку.

Что ж, о нём я зарёкся думать ещё долго. А вот о чемоданчике денег, который лежал в прихожей моей квартиры, думать было очень приятно. И я решил предаться именно этим размышлениям. Благо, это было самым правильным исходом всего мероприятия. Потрёпанный вид нас всех, а особенно, Константина, действительно позволил сбить с Александра двойной тариф. Что было великолепно. Особенной убедительности придал тот пикантный факт, что Костя рухнул в обморок прямо на встрече, и его увезла скорая. Так что ему Александр надбавил ещё вдвое. На лечение.

Ох, какая зависть взяла Ивана и Артамонову, аж приятно вспомнить. Впрочем, меня всё устраивало. Оставалось сейчас лишь унять все мысли, сообщить всем знакомым и клиентам, что я беру внеплановый отпуск. Ну и позвонить в институт, заявив елейным голосом, что у меня долгая командировка, и я не могу преподавать ещё где-то месяц. И можно, наконец-то, отдохнуть. Заодно опробую выторгованное у Ивана колечко с некромантскими ключами. Очень уж оно любопытное. С окровавленной руки верховного магистра снятое, между прочим.

Мысли неспешно перетекли на будущее этого самого магистра. Лет через пятнадцать мы можем встретиться с тобой снова. Но этого не произойдет, трухлявый ты мешок. Тело девочки ты не получишь. Я всё же склоняюсь к мысли об её устранении за день до совершеннолетия. А вот жена считает, что можно будет её спасти, с помощью особой поездки в Иерусалим. Ох, зачем это? Столько мороки. Да и встретиться кое с кем там неохота.

Впрочем, об этом ещё можно будет подумать. Потом. Сейчас лучше поразмыслить о том, куда я буду тратить полученные деньги... Их ведь так много. Впервые за долгое время моя Жаба абсолютно довольна и спокойна. И даже не требует ещё финансовых вливаний. Кажется, она даже ошалела от полученных средств и даже не знает, что ей ещё нужно. И, вроде бы, готова одобрить мои планы по тратам...

Пиликающий сигнал мобильника выдернул меня из благостных размышлений, и я сунул руку в карман, думая, что это жена. Хочет, чтобы я шёл уже домой с прогулки, на ужин.

Бросаю взгляд на экранчик телефона и задумываюсь. Номер какой-то странный. Многозначный и, кажется, международный. Кого это там принесло?

- Алло? - Вопрошаю я, закуриваю очередную сигарету.

- Мы узнали, что, судя по всему, у тебя появились лишние деньги. - Смешок, перебиваемый помехами. - Жди, дорогой родственничек.

И запищал сигнал отбоя. Я уставился на мобильный, выронив сигарету. Откуда Клан родимый узнал?! Ох, кажется, я попал из огня, да в полымя... Сердце забилось в бешеном ритме, гулко ударяя в купол черепа.

Спешно закуриваю ещё одну цигарку, прислонившись к дереву, и медленно сползая по нему. Перед глазами возникли пляшущие пятна и всё вокруг начала поглощать чернота. Мозг отказывался размышлять. Возникло ощущение дурного сна и я потерял сознание...

Часть Вторая: Реальность.

Пролог.

Ломаные линии небоскрёбов скрывали горизонт. Мне было сложно понять: кто я и где я нахожусь. Я не мог вспомнить ничего из прошлого, но знал, что сейчас происходит что-то важное, по сравнению с чем всё остальное не имеет смысла.

Снующие мимо люди в деловых костюмах не замечали моей сгорбленной фигуры, укутанной в чёрные лохмотья прикрывающие металл, в который заковано моё тело. Я не могу уловить что же меня гнетёт... Делаю шаг вперёд и касаюсь одного из проносящихся мимо клерков. Он не чувствует моего прикосновения, убегая дальше по своим делам.

Только я вижу странные тени, склонившиеся над городом без названия? Поднимаю глаза на часы, свисающие под фонарём. Сумерки. Поэтому светильник отбрасывает тусклый свет. Вокруг, повсюду, кроме этого пятачка улицы, горит неон. Но в этой полутьме я вижу, что стрелка часов дрожит, задержавшись на без двух минут полночь. Она дёргается и с тихим скрежетом, который я почему-то слышу, вдруг внезапно сдвигается, приближаясь к двенадцати. Очень и очень медленно. На ней появляется матово-багровая жидкость, которая тягучими медленными каплями сползает с неё, зависая огромной, набухающей каплей.

И в тот момент, когда минутная стрелка касается часовой, комок жидкой гадливой массы падает на потресканный асфальт, мягко расплывшись по асфальту. Моё сознание разрывается от ударов гонга и я падаю на колени, не в силах противостоять крику внутри себя.

Гонг бьёт, но никто его не слышит. Мгновенно поднимаю глаза к небу, но его заволакивает багровыми тучами с алыми отсветами молний внутри. И эти молнии падают вниз, огненным дождём. Где-то на грани сознания я слышу смех. Вижу склонившиеся, над каким-то забрызганным кровью столом, фигуры в белых балахонах.

И Город вокруг меня вспыхивает миллионом ярких красок. Моё зрение разбивается на десятки маленьких фрагментированных картинок. На самой большой, прямо перед моими глазами, часы, издающие вопли гонга. На остальных изогнутые корпуса боевых самолётов и хищные туши ракет. Я вижу Город с разных сторон. Небоскрёбы взрываются тысячами осколков, проседая, разрываясь, исчезая. Феерия огня поглощает всё вокруг. Облака грибовидной формы поднимаются повсюду. Опаляя огнём остатки зданий, разрывая на клочки падающих клерков. На двенадцатый удар гонга всё замирает.

Поднимаюсь на ноги, отряхивая с колен пепел и жирную сажу. Как и когда всё закончилось? Как я остался в живых? Что это вообще было? Война? Не реально и нереалистично...

Не успеваю я понять что происходит, как мне в лицо брызжет фонтан стекла и крови, изрезая мне пальцы и лицо. Часы взорвались, опрокинув на меня потоки бурой жижи. Поскользнувшись, еле удерживаюсь на ногах и ору в голос, успевая заметить, что всё вокруг меня превратилось в груды металлолома и уже давно истлевшей золы:

- Что всё это значит?!

- Наступила самая долгая ночь... - Раздаётся флегматичный голос откуда-то снизу.

Вздрагиваю, отступив на пару шагов. Под ногами раздался хруст. Моё сознание не менее флегматично, чем услышанный голос, отмечает, что я раздавил некий обгорелый предмет, явно бывший когда-то черепом человека.

С асфальта поднимается труп. Как он там оказался? Я уже ничего не понимаю и не могу фиксировать окружающую действительность. Кажется, это всё всего лишь бредовый сон. Хотя... Тихо вскрикиваю, вырывая из ладони застрявший кусок стекла. Ни черта себе сон!

Труп, совершенно обгорелый, без всяких признаков пола или остатков одежды. Просто кусок жареного мяса. Видимо, принадлежавший человеческому существу. Единственное что я могу сказать. Смотрит на меня пустыми глазницами, улыбаясь уцелевшей нижней губой.

- И? Мне это снится?

- И это у меня спрашивает сам великий и могучий? Самый древний демон Столицы? - Слышу хрип из порванных лёгких. Собственно, через дыры в грудине трупа, я вижу эти самые спекшиеся пузыри. Сип раздаётся именно из них.

Я молчу, оглядывая свои ладони. Я - Ярт? Что-то становится понятным. Но чуть-чуть и очень смутно...

- Ты хочешь знать ответ?

Тихий свист сопровождает эти слова. И мягкий шлепок. У трупа отваливается левая рука, обнажая жёлтую плечевую кость. С небольшой брезгливостью наблюдаю за этим. А как она может быть большой, если я вижу вокруг себя такое... Скажем просто - такое... Даже не знаю как это назвать. Раздавленный упавшим фонарём ребёнок с сорванной некоей силой кожей - самое мягкое зрелище, из того что находится вокруг меня, короче говоря...

Думаю над словами трупа. И отвечаю вопросом на вопрос:

- Кто ты?

Шорох воздуха из лёгких трупа должен означать смех, явно.

- Значит, хочешь. Тогда смотри ответ на главный вопрос...

И мгновенно протягивает правую ладонь к моему лицу. Я не успеваю увернуться. Его указательный палец касается моего лба.

Руины мира вокруг меня покрываются трещинами. Напоследок я слышу меланхоличное утверждение трупа:

- Разгадка - всегда в прошлом.

Единственное, что я успеваю, это воскликнуть: "Я не задавал вопросов!". И всё вокруг меня взрывается осколками.

ГЛАВА 1.

Приоткрыв один глаз, аккуратно оглядываю окружающее. Привидится же такое. Медленно выдыхаю воздух, сквозь сжатые зубы. Вроде бы нормально так сидели, курили. Приподнимаюсь из своего глубокого кресла, перегнувшись к чаше кальяна. Подхватив трясущимися пальцами щипцы, приподнимаю крышку и замечаю, что угли ещё красные, горячие. Значит, я вырубился ни с того ни с сего буквально на пару минут.

Кстати, я же сидел с Иваном и Костей. А где они? Окончательно скидывая с себя вязкий туман внезапного видения, вспоминаю, что оба вышли. Один на кухню, порубать бутерброды, а второй в туалет. Хм... Значит, они ещё не вернулись. Получается, прошло действительно пара минут, не более.

Ну и ладно. О видении я ещё подумаю. Дело с дочерью Александра меня этому научило. Думать внимательно, а не пускать видения на самотёк. А пока покурю я, пожалуй. Откидываюсь на спинку кресла, уютно устраиваясь, и схватив трубку, делаю несколько глубоких затяжек. Дым приятно окутал меня изнутри, и я задумался.

Пока с кухни действительно доносились скрежещущие звуки, а из ванны слышался шум воды, уловил мой обострившийся до обычного состояния слух, я погрузился в себя. С того момента, как закончилось дело девочки и я покормил своё желание обладать деньгами... Прошло около недели. Что было странным - так это один единственный факт. Родственнички из Клана так и не появились. Пока что. Это было удивительно, на самом деле. Обычно слово с делом у них не расходится. Поэтому сразу после своего позорного обморока в парке, я бросился устанавливать защиту и названивать всем своим знакомым с просьбой помочь магией. Ну и брату покойного Сергея звонил тоже. Он ведь тоже работает в Конторе. Ну, чтобы по своим каналам помог. К тому же, мы ещё и встретились на похоронах. Правда, гроб был пустой. Ведь настоящее тело Серёги до сих пор бродит по подземной Столице, пугая крыс и диггеров.

Даже карты раскладывал практически каждый день. Пока не убедился в том, что непосредственной угрозы, как ни странно, нет. Конечно же, она есть. Но не сейчас. И не такая прямая. Ведь обычно Кланы работают как бульдозеры на стройке. Жёстко, быстро и окончательно. А тут скрывается некая косвенная и долгоиграющая интрига. Звонок же мне, как я понял, преследовал лишь одну цель. Вывести меня из себя, сломать мою решимость, заставить оглядываться на каждую тень. Вымотать, короче говоря, и заставить пропустить главное. Которое проявится неожиданно и даже не скоро.

Делаю ещё одну глубокую затяжку. Кальян привычно издал булькающие звуки. Только вот такая работа - не в духе моего... ну, будем честными, не моего, само собой. Но суть ясна - такая тонкая и ювелирная игра, которую я предполагаю - не в духе этого Клана. Абсолютно не соответствует психике его членов.

Значит, в Клане что-то изменилось? А вот это уже неприятно. Потому что ведёт к абсолютно неясным последствиям. Либо? Есть ещё какие-то варианты?

Не знаю, не знаю. Выдыхаю из себя сладковатый дым, выбрасывая пока что из головы бесплодные мысли. Буду надеяться, что прямо сейчас ничто не сорвёт вечер. К тому же, мне иногда может прийти озарение. Это моё подсознание усиленно думает, а затем даёт подсказку. Есть такое ощущение, что сегодня меня, как раз таки, осенит. Потому как я прямо чувствую, как внутри моей головы проворачиваются винтики, шурупчики и шестерёночки, подспудно пытаясь решить очередную головоломку.

В комнате как будто из ниоткуда материализовался Иван с бутербродами. Хмыкнув, он грохнул тарелку об стол так, что куски хлеба, с маслом и икрой, подпрыгнули.

- Чего задумался? Новое дело наклёвывается?

- Почему ты так решил? - Ошарашенно уставился я на него.

Иван покрутил на пальце перстень, один из тех, что он нашёл в подземелье сектантов. И, как ни странно, даже не стал продавать. Решил оставить на память. Серебро и янтарь. Интересное, действительно же, сочетание. Теперь есть чем бросать ещё больше понтов вокруг себя, само собой.

- Обычно у тебя такое лицо... Либо когда тебе курить совсем нечего. Либо в случае обдумывания серьёзной ситуации. Серьёзной же ситуацией, для твоей персоны, может быть только новое дело, Яртище. - Улыбнулся он, крутанув перстень.

Я делаю новую затяжку, задумчиво глядя на кальян, где вновь всколыхнулись пузыри.

- Пожалуй, ты прав. Только я, скорее, обдумываю не новое дело. А старое. Ну и, само собой, родственников.

- Ах, да... Твой Клан. - Хмыкнул Иван. - Так вроде бы это была ложная тревога, ты сам говорил?

- Возможно, возможно... - Шепчу я, продолжая мучить трубку.

- Ну, так и что ты тогда обдумываешь? Неужели просто паранойя опять в тебе взыграла? - Интересуется друг.

- Можно сказать и так. - Отвечаю.

Во-первых, это была правда. Во-вторых, кое-что про девочку ему знать всё же не стоит. Зачем? И мало ли что может прийти в его очень умную и хитрую голову, если вдруг узнает? Даже представить себе не могу. Так что это наш с женой секрет.

Голова немедленно отозвалась тягучей болью, стоило только начать раздумывать над этим вопросом всерьёз. Не знаю, не знаю, но что-то за этим всем стоит. Даже не хочется знать что, если честно. Гудение же под крышкой черепа стало накатывать "по полной программе". Спешно тянусь за сигаретой и поднимаю глаза на только что вошедшего в комнату Константина.

- Костя... Ты же знаешь где у меня на кухне валяются таблетки? Принеси пачку от головы, пожалуйста. - Вымученно улыбаюсь, глядя на него.

Тот кивает и выходит из помещения, оставив меня вновь наедине с Иваном и внезапно накатившим приступом недомогания. Тру виски дрожащими пальцами, отмечая что они изрядно похолодели и покрылись ледяным липким потом.

- Что с тобой, Ярт? Башка разболелась? - С ноткой настоящего сочувствия спрашивает Иван, наклонившись ко мне.

- Да вот, совсем внезапно. - Отвечаю я холодеющими губами, быстро облизав их. Так и есть - сухие и потрескались.

- Клан атакует? - Серьёзно интересуется он.

- Кстати, вполне возможно. - Шепчу я, обессиленно раскуривая сигарету. Зажигалка выпадает из рук и я уныло чертыхаюсь вслед её падению.

- Знаешь что... Пожалуй, мы с Костей оставим тебя в одиночестве. Пока посидим на кухне, табаку понюхаем. - Задумчиво смотрит на меня мой хитрый товарищ. - Тебе в твоём состоянии нужно побыть одному, я же тебя знаю. Но уходить не будем, само собой. Если что - звони.

Он резко поднимается на ноги и зычно интересуется:

- Костя, нашёл таблетки?

С кухни раздаётся грохот чего-то падающего и раздаётся голос в ответ:

- Да, уже несу. Не говори под руку, Иван!

Появляется Константин, со стаканом воды и початой пачкой обезболивающего. Приподнявшись, я жадно вырываю блистер и разрываю его. Два маленьких кругляшка падают мне на ладонь...

Как капли застывшей крови...

И я быстро кидаю их в горло, опустошив протянутый стакан до дна...

Как жизнь покидает тело...

И оседаю на кресло, устало закрыв глаза. Надо отдохнуть. Немного. И хорошо бы даже вздремнуть...

А не попасть в очередное видение...

ГЛАВА 2.

Кресты. Тела, вознесённые на них. Смрадная вонь от тел, подёрнутых разложением. Почва под ногами покрыта багровой коркой из крови. Застывшее страдание вокруг.

Поднимаюсь с колен, отряхивая чёрную короткую робу. Что здесь произошло? Сколько я был без сознания? Неужели великое сражение, бушевавшее здесь несколько дней и ночей - уже завершилось?

И я забыт своими? Или мы проиграли?

Чтобы найти победителя в этой схватке - подхожу к ближайшему кресту, оскальзываясь на склизкой земле, пропитанной выделениями. Она даже немного парит под ярко палящим солнцем.

Кстати, когда я потерял сознание - был самый разгар этой бесконечной бойни. И ночь, с заволоченным чернильными тучами, от бесконечного потока убийственных заклинаний, небом.

Подойдя к кресту, составленному из двух грубых деревянных досок, я вижу изорванное тело силура, с застывшим на его лице оскалом боли. На остатках его панцирной нательной брони - следы еретических символов и царапины от вражеских мечей.

Неприятное открытие, проносится в моей ещё гудящей от неприятной боли, голове. Хотя один - ещё не показатель. Может быть это была жертва. Или недостойный.

Что же у меня такое со зрением? Всё вокруг пока что плывёт и покачивается. Даже не разглядеть ничего, пока не подойдёшь поближе. Видимо, меня контузило каким-то убойным заклинанием врага. Да так сильно, что никто не мог отличить меня от мёртвого. Возможно, что и к счастью для меня.

Пелена перед глазами потихонечку проходит, и мир вокруг меня также понемногу перестаёт качаться, пока я подхожу к следующему, грубо сколоченному, орудию смерти. На нём висит советник.

Советник Конклава! Генерал армии Запада! Тот кто вёл самую большую армию силуров за последнюю тысячу лет!

Я застыл в шоке, глядя на командующего. Честно говоря, я его всегда не переносил на дух. Сволочью был отъявленной этот Арканот. Именно его голос, в том числе, лишил братьев моего клана, быть членами Конклава. В конце концов, именно по его протекции мой клан вообще был изгнан из числа Великих. А Кортарамо, мой двоюродный племянник, единственный, кто не был лишён прав - жалкая подачка, - оказался всего лишь офицером действующей армии, и, наверняка, погиб в уже вошедшей в историю, бойне при Козлином ущелье.

И я даже не успел его увидеть. Ведь именно Арканот, вместе с остальными советниками его группы внутри Конклава, проголосовал за то, чтобы я был лишён имени и назывался лишь как Клинок Империи. Конечно же, лишить меня моего звания Клинка - он не мог. Как и никто иной в Империи, кроме как если бы это сказал сам Молк. Традиции некоторых прав силуров - вечны и не могут регулироваться даже единогласным решением Конклава. Но всё, чтобы отобрать у нашей Семьи влияние - он сделал.

Редкий гад он был. Притом, что сам был дальним родственником Семьи. И сделал всё это лишь для одной цели. Чтобы забрать все богатства нашего Дома себе, как единственный кто имел бы на них право наследования. Что он и сделал. Оставив мне только мой личный фамильный особняк. И то - по одной причине - он принадлежал именно мне, и именно как Клинку Империи. Ведь право называться фамильным именем запретил мне Конклав с его подачи!

Все эти гневные мысли-воспоминания молнией пронеслись в моей голове. Впрочем, у этой вспышки яростной боли был и положительный момент. Сознание прочистилось, мир окончательно перестал вздрагивать вокруг меня, зрение полностью восстановилось и гудение в ушах прошло. Я вновь осознавал окружающее как настоящий высокородный силур, а не пришибленный пыльным мешком человек.

И теперь я в ужасе, пробирающем меня до костей, видел что всюду, куда хватает взгляда, на сбитых досках висят силуры. У меня резко задрожали руки. Медленно, на негнущихся ногах, подхожу к висящему генералу.

Его тело прошито насквозь заклинаниями и клинками врагов. Конечности превратились в лохмотья. Только точёное лицо высокородного не пострадало. Даже презренные враги, противостоящие нам, не посмели его обезобразить. Или оставили - в назидание? Не знаю.

Приближаюсь вплотную и вижу что по его лицу кровью выписаны те же еретические знаки. Значит, презренные всё же решили оставить свой след. Вот только никогда не умел читать на человеческом наречии Запада. И что здесь написано, наверное, опять же, к счастью, понять не могу.

- Как ты мог проиграть последнюю битву этой войны, Арканато? - Обессиленно выдыхаю я. - Ведь победи мы в ней...

Да что там говорить. Всё и так ясно. Наши войска, под командованием этого ублюдка, уполномоченного Конклавом, не считаясь с потерями, прорвались через неприступные горы, непроходимые болота, укреплённые города людишек и их союзников из лица потомков наших отступников, отвернувшихся от Кровавой Веры... Дойдя до самой столицы их союза. Вот она, где-то там, должна быть.

Как мог он проиграть финальную битву?! Пусть он был трижды ублюдком - но всё равно... Он был истинным силуром. И способнейшим командиром. И если его и убивать - это должен был сделать именно я!

А теперь - что?

Смогли ли наши войска организованно отступить? Вряд ли. Если даже генерал распят как безымянный воин... Всё вокруг устлано десятками тел силуров и презренными солдатами из людей-имперцев.

Нет, понятно что языческий союз людей и отступников понёс огромные потери, мы же были в сердце их земель. Но теперь они могут собрать армию и нанести удар в наши земли. А остались ли заслоны, на покорённых вершинах Пиковых Гор, разделяющих земли Кровавой Веры и поганых людишек? Или все войска Арканато бросил в прорыв?

И как он вообще смог проиграть?! Что произошло?!

Оседаю на покрытую коростой землю, щурясь на яркой солнце. Надо действовать. Пробиваться к отступающим своим. Но как?

С тяжёлым вздохом кручу на единственное оставшееся фамильное кольцо на среднем пальце. Надо идти на восток. И... как-то остановить неизбежное поражение, чем бы оно ни было вызвано. В конце концов, если всё так плохо, как мне кажется - я теперь самый высокородный силур по эту сторону Гор. И должен организовать отступающих. Это мой долг. Во имя силуров. Во имя Империи. Во имя Конклава. Во имя Кортарамо, умершего у Козлиного Ущелья.

Поднимаюсь на ноги, подхожу ещё раз к висящему телу Арканато. Приглядываюсь к нему напоследок. Что-то меня смущает... Как будто его щёки раздуло. Это смертное окоченение или что?

Подхожу в упор и вижу небольшой кусочек пергамена, торчащий из его губ. Плюнув на разные суеверия, о том что не стоит просто так трогать мёртвых, приподнимаюсь на цыпочках. И резко вытаскиваю из-за сжатых зубов лист.

Оттерев его рукавом от неприятных пятен, разворачиваю и читаю.

"Я готов на сделку, которую Вы мне предложили, Мастер Войны. Я выполню свои обязательства, а Вы не забывайте о своих". На измятой бумаге был почерк генерала. Он что - съесть эту бумагу перед смертью собирался? Непонятно. Но не зря я Нож Империи? Нюхом чую тайные дела. Это моя профессия. И тут явно что-то скрывается. Уж не предательство ли?

Пожав плечами, я начинаю брести на восток, огибая кресты, и кое-где трупы, сорвавшиеся с орудия последней пытки. Всё равно все эти размышления пока абсолютно бесплодны. К тому же, я слишком близко от столицы неверных. В любой момент меня может заметить патруль. Если, конечно, язычники озаботились такой штукой после своей сокрушительной победы.