Тени Скарлайга

ИНТЕРЛЮДИЯ

Мануэлла Гонсалес

Случай появиться в гостях у профессора Тормасова представился Мануэлле гораздо раньше, чем она ожидала. Да и спусковых крючков оказалось аж два сразу. Сначала был тот самый доклад…

Станислава Рокотова неведомые специалисты устранили тихо и профессионально, следов не осталось. Зато ее аналитики сумели вытащить из-под покрывала тайны одну второстепенную, но о многом говорящую деталь. Денежный перевод. Не абы какой, а предназначенный структуре, руководитель которой давно и прочно «лежал» под лордом Пэмсборо. Внеочередной перевод. Каковые выдаются лишь за хорошо выполненную работу в качестве премиальных. А что произошло в последние дни из действительно значимых событий?

Нет, она тщательно все проверила и перепроверила, не желая возводить напраслину на одного из директоров. Но тщетно! Был лишь один вариант, самый неприятный, но в то же время реальный. Лорд Пэмсборо влез в ее дела руками и ногами, да еще насвинничал, устранив ее наемников, нарушив далеко идущие планы. Такое не принято было спускать на тормозах.

И второе. Полностью, с треском провалившаяся операция в Скарлайге. Не было даже самой маленькой детали, которая бы заставила подумать, что вся предварительная работа проделана не впустую. Но об этом следовало говорить с Тормасовым, он был более осведомлен. Сама Мануэлла решила воспользоваться советом и самоустраниться даже от отголосков постигшего план Корпорации провала.

Поэтому, только поэтому она сидела в гостиной этого чокнутого русского гения, любезно принимая бокал коллекционного белого вина и выслушивая вполне себе пристойные комплименты по поводу собственной внешности и выбранного сегодня образа.

— Я польщена и словами, и оказанным мне приемом. Но…

— Любопытство всегда сильнее. Поэтому дама желает перейти к делам, — понимающе улыбнулся Тормасов. — Извольте. Полагаю, вы желаете из уст осведомленного источника узнать, что произошло в виртмире Скарлайга: в известном нам месте во вполне определенное время.

— Точно так.

— Все просто и примитивно. В качестве преамбулы скажу, что два кретина, Хью Ондгсури и Питер Хилл, как вы знаете, выбрали игровыми персонажами воина-человека и эльфа-скаута. В таком состоянии и «соскользнули», поэтому менять что-либо у нас не получилось бы при всем желании. Отвратительная прокачка игровых аватар, стандартно выбранные цели развития, упущенные возможности для гибкого взаимодействия с окружающим их миром… Хотя чего можно было ожидать от мистера «йоу, я крутой чел, любящий слушать суровый гангста-рэп с черными братьями» Ондгсури и мистера «типичного американского обывателя, представляющего вместо своей расплывшейся от пожирания фастфуда туши изящное эльфийское тельце, привлекающее одновременно девочек и мальчиков» Хилла.

Гонсалес невольно улыбнулась, выслушав ядовитые, краткие, но очень четкие характеристики, данные двум их, если можно так сказать, бесценным работникам.

— Тебе весело. Рад, что хотя бы этим они оказались полезны. Смогли улучшить настроение ледяной латинской красавице…

— Я не ледяная! Не всегда ледяная.

— Случая проверить как-то не представлялось, — оценивающе прищурился Тормасов. — Но двинемся дальше. Двое, один из которых эльф, то есть априори свой в Ваэлноре, попав туда, ведут себя совершенно не так, как надо.

— Поясни!

— Они могли попасть в храм эльфийской богини без проблем, могли оказаться ближе к жрецам, могли сделать многое… Если бы дали себе труд подумать, то вообще способны были косвенным образом облегчить Максу процесс завладения артефактом. Полагаю, тебе не надо напоминать, ЗАЧЕМ он нужен ему, а заодно и нам, но опять же в его руках?

Гонсалес порылась в своей памяти насчет особенностей развития Скользящих. К ее удовлетворению, эти сведения еще не покрылись пылью, а напротив, сразу всплыли из невидимых хранилищ.

— Прорыв обратно в реальный мир. Это возможно или при достижении высокого уровня, или чуть раньше, при источнике энергии в виртмире. Вещи тамошних богов подходят неплохо.

— Умная девушка… приятно не только посмотреть, но и побеседовать, — похвала от Тормасова все равно была щедро сдобрена иронией. — Так вот, ЭТИ не сделали ничего из вышесказанного. Вместо этого они дожидались снаружи храма. Спохватились, лишь когда там началось сражение. Рванулись туда с грацией носорогов в лавке антикварной посуды, стали пробиваться вперед, расшвыривая всех вокруг в меру своих больших, но неправильно применяемых сил. Результат печален. Кого-то они убили, потом прикончили их. Макс ушел, получив желаемое. Возможно, обнаружил не просто интерес к своей персоне, но и идентифицировал этих двух недоразвитых. А саму парочку болванов отныне и весьма надолго вышвырнули за пределы Ваэлнора. Кстати, Ондгсури и Хилл до сих пор не появились.

— Это серьезная проблема?

— Лично для меня будет большим благом, если оба они исчезнут раз и навсегда. В конце концов, основные тесты мы провели, а для остальных нужны более интеллектуальные подопытные. Впрочем, я горячусь, признаю это. Даже от таких болванов есть польза, но лишь в лабораторных условиях и при простейших вводных.

— Но я не получила ответ…

Профессор тоскливо воздел глаза к потолку. Впрочем, быстро взял себя в руки, вспомнив, что не все в окружающем его мире столь же свободно ориентируются в высоких научных материях. Нет, точнее было бы сказать — почти никто не ориентируется…

— Эффект «скольжения» до конца не изучен. Но там есть не только плюсы. Дело в том, что, умирая в мире игры, Скользящий переносит это не как простой игрок. Тот просто «просыпается» в своем «саркофаге», ждет пару часов и возвращается. Или списывает со счета некоторую сумму и возвращается гораздо быстрее.

— А со Скользящими все иначе, — мрачно констатировала Мануэлла. — Неужели они могут действительно умереть там, в цифровом мире?

— Могут, в том-то все и дело. А если не умирают, то исчезают из поля зрения на срок от нескольких часов до месяца, причем ничего не могут про это рассказать. Совсем ничего, даже под препаратами и при воздействии высокопрофессиональных гипнотизеров и спецов по ментальной коррекции. Кстати, тем двум болванам про это неизвестно. Поэтому я стараюсь пореже выпускать их «на травку» в Скарлайге. Риск хорош, когда он приносит пользу, но не в остальных случаях. Будь добра…

— Поняла. Мог бы и не сомневаться. Есть еще что-то, что мне требуется знать?

— Да. Пока двое наших Скользящих после проваленного с треском задания отдыхают то ли в вечном, то ли пока временном ничто, Степлтон на пару с нашим напыщенным лордом готовятся ко второй попытке прихватить Макса. Пользуясь, кстати, теми же сведениями, тобой добытыми.

— Нет!

— Да, — с дьявольской улыбочкой отозвался Тормасов. — Карах, территория Мьельнира, враги клана, уязвимые места обороны… Все то, что сливал тебе агент. Этим обязательно воспользуются: грубо, коряво, нерационально. И преимущества обратятся в пыль, и слабости придут на их место. Это я так, библиями балуюсь, интерпретируя по своему разумению. Кстати, а что ты переживаешь? Сама ведь всегда была, есть и будешь сторонницей самых жестких методов…

Тут Мануэлле было сложно ответить… кратко. Лично по ее мнению, предпочитаемые ею методы могли быть жестокими, аморальными по всем признакам, но они никогда не были нерациональными. Здесь же все было словно специально нацелено на то, чтобы полностью лишиться шансов подмять под себя нового Скользящего. Это она и попыталась объяснить Тормасову.

— Я хотела напугать объект разработки, взять его под контроль, устранив малую часть привязанностей из числа менее значимых. Показать ему наше превосходство по всем фронтам. Он же победитель, привыкший убивать и выходить целым из адского пламени. А эти… они не напугают, но окончательно озлобят. Это бесполезный для наших целей поступок!

— Продолжай, Мануэлла, ты меня уже заинтересовала своими словами. Всегда хотел поглубже разобраться в твоих мыслях и поступках.

— А, не это сейчас главное… Я не скрываю: сейчас другое ценнее. Макс этот — он как серфингист, поймавший волну. Бой с теми террористами, успешный побег от них, удачи в виртуальном мире, осознание себя как Скользящего… Если он уйдет от попытки захватить его… А он уйдет, я не сомневаюсь! Он же начнет искать виновников… Проклятье! В реальном мире он тоже не беззащитен. Даже более того…

— Что тебя волнует?

— Мы тогда не сможем взять его под контроль! — взвизгнула Гонсалес как девчонка. — Страх, заложники из числа близких… Он почувствует свою силу, а ненависть при таком варианте пересилит все остальное — даже страх и инстинкт самосохранения, присущие любому хомо сапиенс. И даже если мы в дальнейшем воздержимся от агрессии, от нас он уйдет, никакой пользы от всего проделанного ранее… Надо это остановить во что бы то ни стало!

Немного несвязный, но понятный поток сознания со стороны Мануэллы действительно впечатлил профессора Тормасова. Мысленно он в очередной раз отдал должное своей гостье. Она действительно была умной. Да, со своими странностями и весьма неприятными чертами характера, но все же. Ум — редкое качество, а уж способность грамотно его использовать — тем более.

— Поздно. Председатель утвердил план операции. Лорд Пэмсборо его инициировал изначально. Лехман… этот трусоватый человечек поддержит все и всех. Мы можем лишь сгладить ущерб. Для себя лично.

— И что для этого надо предпринять?

— Ничего. Нам не надо ничего делать. Смириться с потерей агента, которого обязательно вычислят. Принять как факт, что Скользящий по имени Макс еще долгое время не подпустит к себе никого из Корпорации, если только узнает, кто мы такие и что из себя представляем. Принять стратегию непрямых действий за основную и идти к цели долгим и кружным путем. А он, путь, у меня уже намечен.

— Сложно…

— Привыкай. А для твоего утешения предлагаю предварительно рассмотреть улучшение нашего положения в Корпорации. Кардинального улучшения… Того самого, для которого ты могла бы использовать своих итальянских друзей, а я — некоторые структуры, упирающиеся корнями в мою историческую заснеженную родину.

Гонсалес впечатлилась. Даже залпом выпитый бокал вина лишь самую малость помог сгладить эмоциональный шок от полученного предложения. Отказываться от него женщина не собиралась. Пусть временный, но союзник такого калибра ей точно не повредит. До определенного этапа, как оказалось, цели у них общие. А дальше… будет видно. В конце концов, даже гении смертны.