Тень Тота

Глава 1

Дневник экспедиции

28 ноября 1883 года

4 декабря 1883 года

6 декабря 1883 года

17 декабря 1883 года

18 декабря 1883 года

Каир, 19 декабря 1883 года

— Йалла! Йалла!

Истошные крики погонщиков верблюдов, гнавших животных по переполненным улицам, было первое, что услышала Сара Кинкейд, выйдя из здания вокзала и вступив в другой мир. Ее оглушили раскаленный жар, пыль, шум. Вокруг сновали мужчины в светлых арабских куфтанах и темных бурнусах. Одни предлагали свои услуги в качестве проводников или хаммалей;[1] другие продавали воду и лакричный лимонад, третьи торговали коврами и другими товарами, которые сами же и носили прямо на спине; четвертые, отчаянно жестикулируя, зазывали гостей Каира в свои старые, разбитые и не внушавшие никакого доверия повозки, стоявшие возле вокзала.

Вдоль улицы стояли низкие двухэтажные светлые здания из кирпича-сырца, отражавшие ослепительное солнце. Полосатые полотняные навесы бросали тень на пыльные улицы. Возле домов в ожидании клиентов сидели на корточках чистильщики обуви, цирюльники, точильщики. Все лавки были открыты; товар выставили столяры, гончары, корзинщики; тут же находилась и контора катиба[2] — услугами его пользовались люди, не знавшие арабского языка. Тяжело груженные повозки и верблюды прокладывали себе путь под громкие крики извозчиков и погонщиков. В горячем воздухе едко пахло верблюжьим пометом и пряными ароматами из кагв[3] и от разносчиков фула.[4]

— Боже милостивый, — только и сказал Мильтон Фокс, — куда мы попали?

— Добро пожаловать в Каир, инспектор, — улыбнулась Сара, уже в поезде сменившая бархатное платье на простое хлопковое. От солнца ее спасали широкополая шляпа и зонтик. — А вам что, не нравится?

— Нравится? — Фокс поморщился. — Жарко, как в пекле, и воняет, как в отхожем месте.

— Eh bien, вы правы, — морща нос, заметил Дю Гар. — Но если вам не нравится, monsieur l'inspecteur, ближайший поезд в Александрию отходит сегодня ночью, и я уверен, вы найдете пароход, который доставит вас в…

— Бросьте, — проворчал сотрудник Скотланд-Ярда. — Или вы думаете, что у меня нет чувства долга? Я получил приказ и, разумеется, останусь и выполню его, хотя лично мне вся эта экспедиция представляется потерей времени.

— Oui, — язвительно отозвался Дю Гар, — вы это уже говорили.

— Наш посыльный, вероятно, уже добрался до отеля «Шефард» и все устроил, так что номера ждут нас, — сменил тему капитан Хейдн. — Думаю, лучше всего, джентльмены, нам отправиться прямо туда. Таким образом мы дадим леди Кинкейд возможность отдохнуть после трудной дороги и привести себя в порядок.

Сара хотела было возразить, что не нуждается в отдыхе, но не успела.

— Tres bien, блестящая идея, — тут же заметил Дю Гар, и, к удивлению всех, Фокс поддержал его. — Глоток чего-нибудь холодного и немного покоя всем полезны после всей этой…

— Леди Кинкейд! Осторожно! — раздался громкий голос Хейдна.

Сара встревоженно оглянулась и увидела, что к ней приближается человек средних лет в грязном арабском куфтане. У него были смуглая кожа, черные волосы до плеч, упрямый небритый подбородок и черные глаза, взгляд которых напугал Сару. Мужчина двигался прямо на нее, но вдруг впереди как из-под земли вырос Хейдн. Ярко-красный мундир офицера мелькнул у Сары перед глазами, и прежде чем она поняла, что происходит, незнакомец лежал на земле с приставленной к горлу саблей.

— Не двигаться, собака, — грубо сказал офицер, — или твоя кровь смешается с верблюжьим и конским пометом.

— Пож… прошу вас, господин, — выдохнул незнакомец. В его заросшем лице Сара при ближайшем рассмотрении не увидела ничего враждебного. — Смилуйтесь и не губите меня! Я друг.

— Чушь, — прогремел офицер, явно освоивший роль спасателя. — Друзья не подкрадываются сзади к беззащитным женщинам.

— Но это правда, я друг! — возразил незнакомец на хорошем английском. — Я должен был встретить вас здесь. Меня зовут Камаль…

— Ты Камаль? — растерянно спросила Сара.

— Да, миледи. — Он беспомощно смотрел на нее большими глазами. — А вы наверняка Сара Кинкейд, дочь великого Гардинера, так много сделавшего для моей страны.

— Что ж, верно.

— Прошу вас, господин, — умоляющим голосом обратился египтянин к Хейдну, — уберите вашу саблю и позвольте мне встать, чтобы я мог подобающим образом приветствовать госпожу.

— Но…

— Пустите, Хейдн, — велела Сара. — Вы убедительно доказали, что в состоянии защитить меня, и при этом чуть не закололи нашего проводника. Поздравляю.

Офицер покраснел и, тихо выругавшись, вложил саблю в ножны. Тем временем Дю Гар помог подняться несчастному Камалю. Тот слезно жаловался на то, что его куфтан стал совсем ну совсем грязным, и выразительно стряхивал пыль с одежды, и без того находившейся в весьма плачевном состоянии.

— Мое имя Камаль, — еще раз представился он и с неожиданной галантностью поклонился. — К вашим услугам, миледи.

— Спасибо, Камаль, — ответила Сара. — И прости, пожалуйста, за неласковый прием. Капитан Хейдн склонен в каждом смуглом человеке видеть врага.

— И неспроста, — засопел Хейдн, прежде чем Камаль успел ответить. — Грязному сброду верить нельзя, сколько раз это уже подтверждалось.

— Грязному сброду? Вы хотите обидеть мой народ, сэр? — Камаль, несмотря на потрепанный куфтан и не самую холеную внешность, вспыхнул.

— А чего тут обижаться? — так же презрительно ответил Хейдн. — Ты считаешь иначе, boy?

Офицер намеренно использовал самое пренебрежительное слово, в английском языке обозначающее прислужника. Глаза египтянина гневно сверкнули, он сжал кулаки, но тут же взял себя в руки, смиренно потупил глаза и тихо сказал:

— Нет, господин, Камаль к вашим услугам.

— Так-то лучше, — самодовольно отозвался офицер. — Тогда ступай и найди нам экипаж, да, пожалуйста, достойный госпожи. Или ты думаешь, что леди Кинкейд побредет по пыли и верблюжьему помету?

— Разумеется, нет, господин, — едва слышно ответил египтянин и поклонился.

Он уже хотел было отойти исполнять приказание, как Сара окликнула его:

— Камаль, погоди секунду.

— Да, госпожа?

— Не обязательно называть меня госпожой, леди Кинкейд будет вполне достаточно. И не уходи, пока капитан Хейдн не извинится перед тобой по всей форме.

— Что? — На лице Хейдна отобразилось полнейшее недоумение.

— Вы прекрасно поняли, капитан, — холодно ответила Сара. — Я хочу, чтобы вы извинились перед Камалем. Он не ваш раб, а проводник экспедиции, и лично я крайне признательна ему за помощь. Обращаться с ним подобным образом совершенно недопустимо.

Хейдн чуть не задохнулся; его недоумение перешло в сильнейшее негодование.

— Никогда в жизни, — Хейдн тряхнул головой, — офицер британской короны не станет извиняться перед слугой. Этого не позволяет кодекс чести.

— Напротив, сэр, — парировала Сара. — Кодекс чести не позволяет вести себя так, словно происхождение и цвет кожи делает вас сверхчеловеком. Но если вам это так важно, я могу, разумеется, потребовать у сэра Джеффри, чтобы экспедицию сопровождал другой офицер. Уверена, на ваше место найдется немало добровольцев, мечтающих получить звание майора…

— Хорошо, — бесцветным голосом отозвался Хейдн. — Прошу прощения за свое поведение, — сквозь зубы произнес он. — Это… как бы сказать… необъяснимо.

— Я принимаю извинение, сэр. — Камаль широко улыбнулся.

— Прекрасно, — кивнула Сара. — А теперь, когда недоразумение разъяснилось, было бы действительно неплохо найти повозку. Ты позаботишься об этом, Камаль?

— Разумеется, гос… миледи, — ответил проводник, глубоко поклонился и исчез в уличной сутолоке.

Хейдн с ненавистью посмотрел ему вслед.

— Не нервничайте, капитан. — Инспектор Фокс не мог удержаться от колкости. — Вероятно, нам придется примириться с тем, что леди Кинкейд испытывает не вполне понятную симпатию к этой стране и ее жителям…

В экипаже, без сомнения, знававшем лучшие времена и после длительной службы в Англии неисповедимыми путями попавшем в далекий Египет, Сара Кинкейд и ее спутники направились наконец к гостинице; Камаль, как и подобало его положению и роли проводника, расположился сзади на скамейке для слуг.

Поездка по пыльным улицам Каира затянулась. Не столько потому, что от вокзала до Эзбекии, где экспедиция через курьера забронировала номера в отеле «Шефард», было далеко, сколько потому, что экипаж частенько застревал в узких проулках, забитых верблюдами, мулами и повозками. По обеим сторонам тянулись малоэтажные дома с подковообразными окнами. Верхние этажи выступали вперед, в результате на улицу попадало меньше солнца, однако и тень не приносила облегчения.

— Боже всемогущий, — Мильтон Фокс снял мундир, но лицо у него все же было очень красным, — эта жара доконает меня.

— И это вы называете жарой, сэр? — с издевкой спросил Хейдн. — Интересно, что вы скажете в пустыне, где на много километров не будет ни тени, ни воды. Могу рассказать вам о своем подразделении, которое…

— Я была бы признательна, если бы вы избавили нас от ваших историй, капитан, — отрезала Сара. — У каждого из здесь присутствующих есть прошлое, но никто, кроме вас, не собирается им бравировать.

— Oui, она права, — поддержал ее Дю Гар, которому тоже претило бахвальство Хейдна.

— А вас никто не спрашивал, Дю Гар, — раздраженно ответил Хейдн. — Француз не в состоянии понять солдата британской короны.

— D'accord. — Дю Гар примирительно поднял руки. — И в самом деле, куда уж мне.

— Да и нам всем, — колко добавила Сара и вызывающе посмотрела на Хейдна.

— Ну ладно, — сказал Фокс, чувствуя себя виноватым в этой перепалке. — Прежде всего я пойду в бар гостиницы и подниму бокал за здоровье королевы и империи. Может, там даже будет лед. Ко мне кто-нибудь присоединится?

— О, этого ни в коем случае нельзя делать, — предупредил Хейдн. — В такую жару алкоголь оказывает губительное воздействие. Если вы хотите сохранить ясную голову и чувства, лучше выпейте чашку чаю. Или вы возразите и против этого совета, леди Кинкейд?

— Вовсе нет, капитан, — ответила Сара с самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна. — С вашим благоразумием не поспоришь.

— Alors, тогда за чаем в бар? — осведомился Дю Гар.

— Идите, я присоединюсь к вам позже, — сказала Сара.

— Что это значит? — поинтересовался Хейдн. — Куда это вы собираетесь?

— За покупками. Вы ведь не думаете, что я поеду на верблюде в кринолине? Это было бы жестоко по отношению к бедному животному. Кроме того, мне нужно еще навести кое-какие справки.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Фокс.

— Как вам, вероятно, известно, джентльмены, я не в первый раз в Египте и знакома с нужными людьми и местами, где можно достать любой товар, включая и ценные сведения.

— Места эти, разумеется, весьма сомнительного рода, — твердо сказал Хейдн. — Я ни за что не позволю пойти вам туда одной.

— Ничего не поделаешь, уважаемый капитан. Но если вас это утешит, я не стану просить никого из присутствующих здесь джентльменов сопровождать меня.

— Quoi? — Теперь забеспокоился и Дю Гар. — Ты действительно хочешь пойти одна?

— А почему нет? Я вполне могу постоять за себя, как тебе известно.

— Oui, это, конечно, верно.

— И опять вы высказываете свое мнение, хотя вас никто об этом не просил, Дю Гар, — раздраженно заметил Хейдн, срывая на французе свою досаду на Сару, вызванную тем, что он еще ни разу не встречал в женщине подобного упрямства. — Об этом не может быть и речи. Сектанты похитили вашего дядю, леди Кинкейд, и мы обязаны исходить из того, что вы тоже в опасности. Если вам не угодно, чтобы вас сопровождал именно я, то по крайней мере два моих солдата…

— Нет, — непреклонно ответила Сара. — Может, мне и грозили неприятности дома, но здесь меня защитит толпа. Не только нам трудно пробираться по узким улицам, капитан, нашим противникам тоже. Кроме того, вы преувеличиваете симпатии населения к красной военной форме, если полагаете, что я смогу беспрепятственно передвигаться в городе в сопровождении двух британских солдат.

— Но я получил задание охранять вас. Как я объясню сэру Джеффри, что отпустил вас без всякой охраны?

— Я пойду не одна, — успокоила его Сара. — Со мной отправится Камаль.

— Камаль? Этот грязный араб?

— Он поступил в наше распоряжение в качестве проводника. Значит, он пользуется доверием «Египетской лиги». И моим также.

— Но вы ведь его совсем не знаете!

— Вы тоже, капитан.

— А если он работает на врага?

— Основания? Цвет его кожи? — Сара покачала головой. — Вы находитесь под влиянием стереотипов, капитан Хейдн. У меня есть все причины предполагать, что у наших врагов не смуглая, а белая кожа, как у нас с вами.

— Минутку, — вмешался Фокс. — Разве не вы говорили, что похитителями вашего дяди были восточные на вид люди?

— Вовсе нет, сэр. Я только сказала, что одеты они были по-восточному. А даже если и так, то их главари слишком хорошо знакомы с политическими и общественными нравами нашей родины. Это не туземцы. У истоков заговора, господа, один из нас.

— Один из нас? Исключено!

Стюарт Хейдн негодовал, да и Мильтон Фокс поморщился. Один лишь Дю Гар понимающе улыбнулся.

Тем временем добрались до цели. Импозантный европейский стиль фасада отеля «Шефард» с высокими окнами сильно отличался от окружающих зданий; служащие уже спешили к экипажу подхватить багаж и помочь гостям спуститься.

— Три тысячи лет люди пытаются разгадать тайну Тота, джентльмены, — сказала Сара. — Нелепо предполагать, что все они были идиотами, и тем не менее до сих пор это никому не удалось. Если мы хотим оказаться хотя бы на шаг впереди наших врагов, нам нужна информация, которую не найти ни в книгах, ни в древних надписях.

— И вы собираетесь добыть такую информацию? — с сомнением спросил Хейдн.

— Именно так, капитан. Без нее у нас нет шанса найти «Книгу Тота». Только если нам удастся завладеть ею раньше противника, мы сможем начать переговоры об освобождении дяди Мортимера. Так что в этом деле вам придется полностью положиться на меня.

Офицер пристально посмотрел на Сару. Казалось, его одолевают сомнения.

— Ну ладно, — в конце концов сказал он. — Вы знаете, что делаете, леди Кинкейд. Но я привлекаю в свидетели присутствующих здесь джентльменов, что снимаю с себя всякую ответственность и категорически возражаю.

— Я ценю вашу заботу, капитан, — ответила Сара, на сей раз без иронии. — А теперь ступайте. Я вернусь после захода солнца.

— Берегите себя, леди Кинкейд.

— Вы также, капитан.

Офицер кивнул, открыл дверцу и вышел. Следом за ним с явным облегчением от того, что поездка в духоте и тесноте завершилась, спустился Мильтон Фокс.

— Alors, ты уверена? — прошептал Дю Гар, сидевший рядом с Сарой. — Я догадываюсь, куда ты собралась, и готов пойти с тобой.

— Не обязательно, Морис. Лучше сделай то, о чем я тебя просила. Ты меня понимаешь.

— Oui, je sais bien, — кивнул он. — Будь осторожна, ладно?

— Ты тоже.

На прощание они обменялись взглядами, и Дю Гар покинул экипаж. Тут же появилось смуглое лицо Камаля.

— Я могу помочь миледи спуститься?

— Спасибо, Камаль, не нужно. Я должна еще кое-что приобрести из снаряжения, и, поскольку ты наш проводник, я бы просила тебя поехать со мной.

— Разумеется, как будет угодно миледи. — Египтянин учтиво поклонился. — Куда я могу отвезти миледи?

— К хорошему портному, — улыбнулась Сара. — Я не собираюсь отправляться в путешествие в этих неудобных платьях. Затем на рынок на Эзбекию. А потом в обсерваторию…

Глава 2

Дневник Сары Кинкейд

Аббасия, Каир, 19 декабря 1883 года

Когда Сара подходила к старинной обсерватории, высившейся на пологих склонах Мокатамских гор на северо-востоке города, день клонился к закату. Выстроенное некогда халифами величественное сооружение в форме купола с башней и большой смотровой площадкой имело почти тысячелетнюю историю. Отсюда ученые и астрономы наблюдали небосвод и движение звезд и делали точные вычисления, когда на Западе еще приписывали явлениям на ночном небе мистический смысл. То, что бывшие варвары вели себя теперь как хозяева мира, было, по мнению Сары, одной из иронических улыбок истории, которыми та иногда так любит одаривать человечество.

На фоне неба, словно подожженного полыхавшей на солнце пустыней, Сара поднялась по широким неровным ступеням к воротам башни. Камалю она велела остаться у экипажа и посматривать кругом. С балюстрады, окружавшей широкое основание башни, сложенное из огромных камней, открывался захватывающий вид на ночной город. Дома с террасами и тентами на крышах тонули в безбрежной плотной синеве, прорезаемой лишь узкими минаретами и громадным комплексом мечети Аль-Азхар, высившейся посреди моря домов. Слева виднелась цитадель города, возведенная некогда Саладином. За ней тянулся широкий Нил, сверкавший в серебристом свете луны, и чернели квартал Булак и острова Рода и Джезира. А далеко на западе тысячелетний город сторожили величественные пирамиды Гизы. Муэдзины призывали к молитве; чем ниже опускалось за Мокатамские горы солнце, тем виднее становились звезды; и Сара поняла, почему древние астрономы выбрали для наблюдения за ночным небом именно это место.

Она постучала в деревянную дверь условным знаком, усвоенным ею еще в отрочестве. Через несколько мгновений за дверью раздались шаги. Открылось крохотное окошко, и показались два настороженных глаза.

— Добрый вечер, — спокойно сказала Сара. — Можно поговорить с мудрецом?

Обладатель грозного взора зарычал, как леопард, но все же отодвинул засов. Дверь с легким скрипом отворилась, и Сара вошла. Привратник был настоящим великаном, выше ее на две с половиной головы. Он был одет лишь в широкие шаровары и тюрбан, демонстрируя таким образом мускулистый торс. Несмотря на то что его глаза сверкали как раскаленные угли, в лице было что-то доброе, почти детское. Правда, ятаган, зажатый в руке, не давал посетителю забыться.

— Кеш, ты узнаешь меня? Это я, Сара.

Великан выпучил глаза и ненадолго задумался. Но скоро лицо его прояснилось, и широкий рот растянулся в улыбке. Его молчание объяснялось не тем, что он не узнал Сару. Привратник обсерватории от природы был немым…

— Мне нужно к мудрецу, Кеш. Это очень важно. Ты проводишь меня?

И снова великан на секунду задумался, затем кивнул Саре, велев следовать за ним. Узкая крутая каменная лестница вела на вершину башни, туда, где когда-то священнодействовали звездочеты халифов и где теперь жил их преемник. Проход в конце лестницы был закрыт портьерой. Неуклюжим жестом Кеш пригласил Сару пройти.

— Ты можешь сделать мне одолжение? — спросила Сара.

Великан кивнул.

— На улице меня ждет один человек. Его зовут Камаль, и я не уверена, что могу доверять ему. Ты не посмотришь за ним?

Кеш снова кивнул, и на его широких полных губах заиграла улыбка.

— Шукран, — поблагодарила Сара, откинула портьеру и вошла в круглую комнату.

Она выглядела точно так же, как в воспоминаниях Сары времен ее юности. В подковообразное окно, из которого открывался красивый вид на город, дул теплый ветер. На бесчисленных полках и в стенных нишах разместились странные на первый взгляд предметы: сосуды из глины и цветного стекла, статуэтки из дерева и слоновой кости, талисманы из Центральной Африки. Из узких медных ваз торчали древние свитки, стены украшали изображения Солнца, Луны и звезд, вверх, на смотровую площадку, вела лестница, с потолка свисал медный макет планетной системы, таинственно мерцающий в свете масляной лампы.

Посреди всего этого богатства на шелковой подушке восседал старик в тюрбане и полосатой галабее, мерными затяжками куривший кальян. Его худое лицо было выдублено солнцем и ветром, взгляд стеклянный, пустой.

— Салям алейкум, Сара, — сказал он, повернув голову.

— Алейкум салям. — Сара глубоко поклонилась, но не из учтивости, как в Англии, а из глубокой внутренней потребности.

Уже в детстве он казался ей самым старым на свете, и в тайне Сара боялась, что ученого уже нет в живых. По счастью, она ошиблась. Местные называли его Аммон эль-Хаким, что в переводе означало «мудрец», и не случайно. Он происходил из древневавилонского рода Хаммурапи, который мог похвастаться множеством мудрых и ученых людей: звездочетов и астрономов, врачей и летописцев, скульпторов и философов. Старый Аммон был последним в этом роду, в нем объединилось знание бесчисленных поколений. Ребенком Сара считала его волшебником, магом, повелевавшим сверхъестественными силами. Сегодня она многое понимала лучше, но испытывала по отношению к старику все тот же трепет. Если вообще хоть кто-нибудь мог рассказать ей о «Книге Тота», то именно он…

— Вы не забыли меня, учитель. — Сара говорила по-арабски бегло и почти без акцента.

— Как же мне тебя забыть? — Старик печально улыбнулся. — Как же мне забыть свою самую способную ученицу?

— Вы льстите мне, учитель. — Сара смущенно опустила голову и заметила, что взгляд Аммона остался неподвижным. Значит, он ничего не видел…

— Не печалься, дитя мое, — сказал Аммон, словно прочитав ее мысли. — Я всю жизнь следил за движением звезд, их сияние ослепило меня. Но я видел больше великих чудес и красот, чем множество ходящих по земле людей.

Сара прикусила губу. Она была очень огорчена тем, что мудрец ослеп, но не меньше взволнована и тем, что он узнал ее. Аммон улыбнулся, и ей снова показалось, что ее мысли для него — открытая книга.

— Ты не изменилась, Сара, — сказал он. — Запах свежей лаванды возвещает о тебе даже в душных кварталах Каира.

— Так вы меня узнали по запаху?

— Я знал, что ты вернешься.

— Знали?

— Когда я еще мог видеть, мне об этом сказали звезды. Ты хочешь меня о чем-то спросить, не так ли?

— Так.

— О прошлом?

— И это так, учитель Аммон. Откуда вы знаете?..

— Не важно. — Старик покачал головой и подозвал ее костлявым пальцем. — Присядь ко мне, дитя мое. Выпей со мной чаю, и поговорим.

— Спасибо.

Сара снова поклонилась и, подобрав платье, уселась на выложенном коврами полу напротив старика. Какое-то время они сидели молча, старик сосал мундштук кальяна, а Сара с радостью снова почувствовала себя маленькой девочкой. Здесь она ощущала себя в безопасности, и это успокаивало. Хотя Аммон ничего не видел, он уверенно взял стоявший возле него чайник, наполнил чаем глиняную кружку и протянул ее Саре. Она поблагодарила и принялась пить чай маленькими глотками, чувствуя сначала приятный пряный вкус мяты, а затем сахарную сладость. Наконец эль-Хаким спросил:

— Что ты хочешь знать, Сара? Ведь мы так давно…

— Я знаю, — кивнула Сара. — И с тех пор столько всего произошло, учитель. Даже если от меня по-прежнему пахнет лавандой, я уже не та. Мой отец… — Она осеклась и опустила глаза; ей очень трудно было выговорить эти слова. — Отец умер, — закончила она дрожащим голосом. — И я продолжаю его работу, исследую тайны прошлого.

— Мудрое решение, — с улыбкой ответил старик. — Это твое призвание.

— Возможно. Попытка разгадать одну из таких тайн и привела меня к вам, учитель.

— Понятно. И что это за тайна, Сара?

— «Книга Тота», — без предисловий ответила Сара. — Я должна знать, где она.

Улыбка моментально исчезла с лица мудреца.

— Миш квейс, — тихо отозвался он. — Это плохо…

Вняв предупреждениям, Мильтон Фокс воздерживался от алкоголя до наступления сумерек. Однако в конце концов уверился, что ему необходимо «смыть» пыль каирских улиц крепким напитком, порожденным цивилизацией. Правда, виски, поданное ему в баре гостиницы «Шефард», оказалось недостаточно охлажденным для горячительного напитка и поэтому никакого удовольствия инспектору Скотланд-Ярда не доставило. Морис Дю Гар и Стюарт Хейдн, спустившиеся в бар, застали его в весьма угнетенном состоянии, он мрачно уставился в стакан.

— Quoi? Что это значит, уважаемый инспектор? — усмехнулся Дю Гар. — Вы разочаровались в ячменных плодах британской культуры?

— Смейтесь, смейтесь, Дю Гар, — проворчал Фокс. — Вам легко говорить. У их виски такой вкус, как будто в него верблюд…

— Это еще не повод для того, чтобы опускаться до непристойностей, — осадил его француз, прежде чем инспектор успел их проговорить. — Смиритесь с тем, что ни джина, ни эля здесь нет. Местные, как правило, пьют чай или кофе. Разве не ваша английская пословица гласит: в Риме будь римлянином?

— Мало ли что говорят…

— Это в самом деле так, — кивнул Хейдн. — Арабы пьют кофе с большим количеством сахара да еще с экзотическими приправами. А что они вытворяют с чаем, лучше и не говорить.

— Вы не очень жалуете Египет, не так ли, капитан? — осведомился Дю Гар.

Хейдн мрачно усмехнулся:

— А чего его жаловать? Сухая, выжженная земля, лучшие времена здесь закончились больше тысячи лет назад. Будущее принадлежит Британской империи, в этом не может быть никаких сомнений.

— Я бы не говорил так уверенно, mon capitaine, — заметил Дю Гар. — Земные царства не вечны, в том числе и ваше.

— И это говорите вы? Француз? Разве не ваш Наполеон мечтал основать империю по образцу Римской, которая стояла бы вечно?

— Он был сумасшедшим, — коротко ответил Дю Гар. — Здравомыслящий человек понял бы, что ничто завоеванное вечным быть не может.

— Вы это серьезно? — спросил Хейдн, обменявшись с Фоксом насмешливыми взглядами.

— Вполне, messieurs.

— Ну конечно. Очень по-французски. Ваше лучшее время тоже прошло, и вы завидуете Англии.

— Вы в самом деле так думаете?

— Это же очевидно. Франция — побежденная страна, живет лишь за счет славного прошлого. Мы же — мировая империя, подобной которой в истории человечества еще не было. Она будет стоять и тогда, когда все остальное канет в Лету.

— Вот за это я выпью. — Фокс, пошатнувшись, встал, торжественно поднял полупустой стакан и торжественно произнес: — За ее величество королеву.

— За королеву. — Хейдн тоже встал.

Дю Гар не мог сдержать улыбку.

— Можно узнать, что в этом такого смешного? — раздраженно спросил Хейдн.

— Ничего, messieurs, в том-то и дело. Однако мне было бы интересно узнать, что побуждает благоразумных людей разыгрывать подобные сцены.

— По-вашему, проявлять любовь к отечеству и королеве — это разыгрывать сцены?

— В известном смысле да.

— Тогда вам придется немедленно объясниться, — потребовал Хейдн. — В противном случае мы с мистером Фоксом можем счесть ваши слова непростительным оскорблением.

— Alors, мне кажется, что гордиться своей страной, равно как и употреблять алкоголь в жару, можно позволить себе лишь в ограниченных количествах. Иначе неминуема неслыханная катастрофа.

— Катастрофа? Что вы имеете в виду?

Дю Гар печально улыбнулся.

— Ах, mon capitaine, вы не захотите этого понять. А даже если бы захотели, не мне вам объяснять.

— Не вам? Да что же все это значит?

— Очень просто, — пробормотал Фокс. — Наш друг намекает на то, что он ясновидящий.

— Это правда? — спросил Хейдн.

— Бог знает что вы говорите, — уклонился от прямого ответа Дю Гар.

— И все-таки он прав? Вы в самом деле можете заглядывать в будущее?

— До сих пор мог, — кивнул Дю Гар. — Но поверьте, messieurs, знать будущее — не благой дар, скорее обуза. Ведь вы видите вовсе не только то, что хотите, а так недолго и испугаться. Будущие войны, смерть близких, свою собственную.

— То есть вы знаете, когда умрете?

Дю Гар пристально посмотрел на него и коротко ответил:

— Oui.

— А… а я? — со страхом спросил Фокс. — Это вы тоже можете увидеть?

— Сожалею, monsieur. Я уже говорил, что могу видеть будущее только близких. При всем моем уважении, вы таковым не являетесь.

Инспектор обиженно отвернулся.

— А леди Кинкейд? — спросил Хейдн. — Вы заглядывали в ее будущее?

— Oui.

— И поэтому вы так спокойны, хотя она совершенно одна разгуливает среди всех этих арабов и цветных?

— Уверяю вас, капитан Хейдн, там, где сейчас Сара, ей не грозит ни малейшая опасность.

— Откуда вы знаете?

— Знаю.

— Тогда вы знаете, куда она пошла.

— Oui.

— И говорите об этом только сейчас?

Дю Гар пожал плечами.

— Честно говоря, mon capitaine, не видел причины вам об этом сообщать. Тем более что Сара просила меня молчать.

— А если она в опасности?

— Ей не угрожает никакая опасность.

— Это вы так считаете. Но знаете, я не верю в ясновидение и во всякие такие фокусы. И если у меня есть возможность своими глазами убедиться в том, что с леди Кинкейд все в порядке, то я…

— Но у вас нет такой возможности, капитан Хейдн, — резко перебил его Дю Гар. — Леди Кинкейд не желает, чтобы вы были рядом.

Стюарт Хейдн, потеряв всякое самообладание, засопел, как буйвол.

— Вы самонадеянная французская…

— Contenance, mon capitaine. Спокойствие, — попытался урезонить его Дю Гар. — Это была не моя идея. Сама леди Кинкейд просила меня…

Вдруг он осекся, закрыл глаза и к чему-то прислушался.

— В чем дело? — взволнованно спросил Хейдн. — Что еще за цирк?

Дю Гар снова открыл глаза. Взгляд его изменился. Он, казалось, о чем-то предупреждал.

— Что-то не так, — тихо сказал француз.

Кеш был преданным слугой. С того самого дня, когда Аммон эль-Хаким подобрал его ребенком на улице, он ощущал безграничную признательность к старому звездочету. И тот, к кому мудрец испытывал симпатию, мог рассчитывать и на особое расположение Кеша.

Кеш был простым человеком. Он любил сидеть у ног мудреца и слушать истории, которые тот умел рассказывать, как никто другой. Несмотря на исполинскую внешность, Кеш обожал рахат-лукум и другие сладости, продававшиеся на улицах и базарах Каира. Время от времени старый Аммон давал ему немного денег, и уже поэтому Кеш был всецело предан мудрецу. Господь не наградил привратника большим умом, но даже он понимал, что Сара Кинкейд — нечто особое. Будучи еще мальчишкой, он восхищался ее красотой и обаянием. Долгое время он был убежден в том, что она принцесса, и до конца так и не изжил эту веру. Если она его о чем-то просила, он был готов для нее на все. Так было тогда, так будет и сегодня…

Кеш наблюдал за человеком по имени Камаль с безопасного расстояния. Присев на корточки у подножия лестницы, ведущей в башню, натянув на плечи куфтан, он не сводил глаз с египтянина, как и велела ему Сара. Морщась, Кеш думал о том, какой неугомонный этот Камаль. То он сидел на козлах экипажа, то наклонялся к лошадям, то садился на камень и смотрел на башню, возвышающуюся над склонами Мокатамских гор и чем-то похожую на старое узловатое дерево. Кроме того, Камаль был весьма молчалив. Извозчик, не слезавший с козел, неоднократно пытался вовлечь его в разговор, но проводник отвечал неохотно и односложно. Все внимание Камаля было поглощено башней, что совсем не нравилось Кешу.

Слуга Аммона решил присмотреться к Камалю и как следует выполнить порученное ему задание. Однако сначала он отведает немного рахат-лукума, всегда водившегося в широких карманах его арабского куфтана. Кешу не потребовалось много времени, чтобы отломить кусок липкой сладости и отправить его в рот. Но снова взглянув туда, где сидел Камаль, он никого не увидел. Кеш тихо выругался, вскочил на ноги и подошел ближе к экипажу. Камаля нигде не было.

Вдруг краем глаза Кеш заметил какое-то движение. Он неловко повернулся и заметил приближающуюся к нему тень. Увидев блеснувшие в темноте белки глаз, Кеш выронил рахат-лукум изо рта. В следующую секунду сверкнуло наточенное как бритва лезвие кинжала.

Слуга мудреца еще успел отвести руки от лица, чтобы прикрыть горло, но клинок изменил направление удара и со страшной силой вонзился ему в живот. Кеш почувствовал жжение, как будто ему во внутренности ввели раскаленное железо. Инстинктивно он потянулся за собственным кинжалом, но выхватить его не успел. В этот момент его настиг второй — последний — удар…

— Зачем, Сара? — шепотом спросил старый Аммон. — Зачем ты ищешь «Книгу Тота»? Спроси свою совесть и ответь мне. Ради собственной славы? Или славы пославших тебя?

— Ни то ни другое. Кто-то готов на все, чтобы завладеть знаниями, содержащимися в книге. Этот кто-то замышляет зло, человеческие жизни для него ничего не значат. У меня на родине этот кто-то убил четырех молодых женщин и похитил близкого мне человека. Я не могу…

— Четырех молодых женщин? — переспросил старик.

— Да.

— И у них вырезали внутренние органы? Печень, легкие, желудок и гениталии?

— Да, — ошеломленно подтвердила Сара и невольно спросила себя, а может, Аммон эль-Хаким все-таки волшебник. — Откуда же вы?..

— Не важно. Рассказывай дальше, зачем тебе нужна «Книга Тота».

— От этого зависят человеческие жизни. Кто-то пытается получить знание об огне Ра, и если написанное верно, то речь идет о невероятной силе, могущей вызвать чудовищные разрушения.

— Так и есть.

— Сила огня Ра грозит тысячам невинных людей. Если вы что-нибудь об этом знаете, учитель, расскажите мне.

— Зачем?

— Затем что… — Сара опустила голову. — Потому что я должна искупить свою вину, учитель, — прошептала она. — Потому что я хочу, чтобы убийцы молодых женщин были наказаны. Потому что я уже потеряла отца и не перенесу потери еще одного близкого человека. И потому что я не хочу, чтобы гибли невинные.

— Твои слова свидетельствуют о благородстве, Сара. Но по сравнению с силой огня Ра они лишь дым.

— Но, учитель, как вы можете так говорить? Вы ведь меня знаете, знаете, что…

— Ты обещаешь уничтожить тайное знание? Чтобы никто никогда не завладел огнем Ра?

— Что?

— Я не могу видеть твоего лица, но знаю, что на нем отражено недоумение, а ведь ты еще даже не нашла «Книгу Тота».

— Но я… Я просто не понимаю, почему ее нужно уничтожать. «Книга Тота» — сокровищница знаний, ее невозможно переоценить, она стала бы сенсацией для исследователей…

— Все так, — кивнул старик. — Ученые твоей родины, как шакалы, набросятся на наследие прошлого. Они будут чувствовать себя владыками мира, но на самом деле станут лишь пожирателями падали. Понимаешь, Сара, знание, содержащееся в «Книге Тота», из другого времени и другого мира. Оно предназначено для богов, не для людей. Пока. Кто знает, может, когда человечество повзрослеет, время откроет ему свои тайны, но до тех пор сокровенное знание не должно достаться никому. Самые лучшие намерения растают перед силой, таящейся в огне Ра. Его не зря так надежно спрятали, и меня очень беспокоит, что книгу снова ищут.

— Понимаю, — тихо сказала Сара. — Простите мои непродуманные слова.

— Ничего. — Аммон глубоко задумался. — Ты обещаешь уничтожить его? Даешь ли ты торжественное обещание уничтожить знание Тота, раз и навсегда отлучив от него потомков?

— Но…

— Я передам тебе знания о «Книге Тота», накопленные моими предками. Но в память о твоем отце ты должна поклясться, что сделаешь все, чтобы книга и ее тайны не достались никому.

Невидящие глаза старика смотрели на Сару, и хотя она знала, что учитель слеп, у нее возникло чувство, будто он видит ее насквозь. Как и прежде, когда Сара была маленькой наивной девочкой, она не могла избавиться от ощущения, что от Аммона ничего не утаить. Дав ему слово, она непременно сдержит его. Это не герцог Кларенс, и в будущем Саре придется отбросить всякие сомнения…

— Ладно. Я согласна.

— Ты клянешься?

— Да, учитель.

— В память о твоем покойном отце?

На долю секунды Сара затаила дыхание.

— Да, — сказала она.

— Хорошо, — просто отозвался старик. — Тогда я расскажу тебе то, что знаю…

— Что вы хотите этим сказать? — Хейдн с сомнением посмотрел на Дю Тара. — Что не так?

— Je ne sais pas. Не знаю. — Француз встал из-за стола и подошел к окну.

В щель жалюзи он выглянул на улицу, где ночные торговцы уже расставили лотки с самым разнообразным товаром для местных и приезжих. Мерцающий огонь факелов и масляных фонарей мягко освещал фасады домов с крытыми балконами, навесами, подковообразными окнами, орнаментальными украшениями.

— Не знаете? — еще больше удивился Хейдн.

— В точности нет, — покачал головой Дю Гар. — Какое-то странное чувство…

— Видение? — не скрывая недоверия, спросил Мильтон Фокс.

— Oui, что-то в этом роде. А может, только предчувствие. Но мне показалось, там кто-то есть. Словно за нами наблюдают и…

Внезапно раздался резкий звук. Стекло со звоном разбилось, деревянные жалюзи разлетелись в щепки. Однако за долю секунды до этого Дю Гар по наитию бросился на пол под окно. Что-то пролетело совсем рядом с ним и с жутким шипением вонзилось в беленый потолок. Мильтон Фокс, грубо выругавшись, тоже бросился на пол.

— Выстрел. — Хейдн схватил свою тяжелую винтовку «мартини-генри» и, взведя курок и прижимаясь к стене, осторожно выглянул на улицу.

Но в уличной сутолоке невозможно было ничего разглядеть. Несмотря на поздний час, повсюду сновали прохожие, и выстрелить мог любой из них.

— Черт подери, — в отчаянии прошипел Хейдн. Он не любил попадать в ловушки. — С вами все в порядке, Дю Гар?

— Oui, — раздалось из-под окна. — Все-таки иногда я что-то предчувствую.

— Вынужден признать.

— Кто бы ни был этот cretin, он, без сомнения, целился в меня.

— Похоже на то. Благодарите Бога, что он промазал. А теперь, Дю Гар, вы расскажете мне, куда отправилась леди Кинкейд.

— Интересно, почему это я должен вам рассказывать? — Француз со стоном поднялся и стряхнул пыль со своей обшитой рюшами рубашки, смотревшейся здесь еще нелепее, чем в далеком Лондоне.

— Очень просто. Потому что те, кто только что хотел вашей смерти, возможно, мечтают пристрелить и ее. Возможно, леди Кинкейд, не ведая того, находится в серьезной опасности, и меня это очень беспокоит, понятно? Кроме того, с ней еще этот египтянин. Я с самого начала говорил, что неразумно брать его с собой.

Дю Гар пристально посмотрел на Хейдна, затем на Мильтона Фокса, который, все еще скрючившись на полу, дрожал как осиновый лист. Минуту он размышлял, что важнее — желание Сары, чтобы ей не мешали, или ее же безопасность. После этого покушения ситуация, можно считать, изменилась…

— D'accord, — согласился он. — Вы правы. Учитывая то, что произошло, я скажу вам, где находится Сара.

— И где?

— В настоящий момент она в старой обсерватории на северной окраине города. Она давно знакома со старым звездочетом, прозываемым мудрецом, и отправилась туда, чтобы кое о чем его расспросить.

— Так чего же мы ждем? — мрачно спросил Хейдн, зачехляя ружье. — Вперед, к обсерватории. И молитесь, Дю Гар, чтобы с леди Кинкейд ничего не случилось. В противном случае я возложу на вас личную ответственность за это…

— Не волнуйтесь, помолюсь, mon ami, — быстро ответил Дю Гар. — Но не потому, что беспокоюсь о себе…

— …Знай, Сара Кинкейд, вплоть до 950 года вашего летосчисления, когда фараоново царство поглотила кровавая бойня, пожравшая его изнутри, «Книга Тота» хранилась в священном храмовом комплексе Шмун у многих поколений верховных жрецов бога Луны. Затем царство завоевал и снова объединил под своим владычеством могущественный ливийский воитель по имени Шешонк. Священнослужители до последнего оказывали ему сопротивление, но он разграбил Шмун, и многие из них, в том числе и жрецы Тота, бежали в Нубию. «Книгу Тота» они взяли с собой. Тезуд, верховный жрец культа Тота, утверждает, что он последним владел ею. Чтобы книга не попала в руки головорезов Шешонка, он спрятал ее в труднодоступном месте, прозванном Тенью Тота.

— Понимаю, — кивнула Сара.

Почти все, что рассказал ей старый Аммон, она уже знала или догадывалась об этом. Но она знала также, что мудрецу известно намного больше…

— С тех пор, — продолжал эль-Хаким, — многие пытались найти «Книгу Тота» и овладеть ее тайной. Первыми были солдаты Александра Македонского, затем римляне, предпринявшие даже не одну, а несколько попыток, потом французы. Но их усилия были не очень настойчивыми и оказались тщетными, так как наследие, оставленное богом Луны, они искали не там.

— Не там? — Сара насторожилась. — Что это значит?

— Они искали в Шмуне, в древнем доме Тота, и в Мемфисе, где также почитали бога Луны, не догадываясь, что «Книги Тота» там уже давно нет, что она в Тени Тота.

— Тень Тота — это укрытие, в котором «Книгу Тота» спрятал верховный жрец Тезуд, вы знаете, где оно находится?

— Точно этого не знает никто, так как пустыня безбрежна, а ветер не знает преград. Но говорят, из дома Тота нужно ехать на верблюде пять дней и пять ночей.

— Вполне понятно, — размышляла Сара вслух. — Египтяне почитали Тота как божество Пяти…

— Это так, и на то есть своя причина. По преданию, бог Солнца Ра хотел помешать рождению пятерых богов — Исиды, Нефтис, Сета, Гора и Осириса. Для этого он повелел, чтобы их мать Нут не могла рожать ни в одном из месяцев солнцеворота. Но Тот перехитрил Ра, отобрав у Луны пять дополнительных дней, которые египтяне добавили к календарю. И в эти пять дней вопреки воле Ра на свет появились пять богов. С тех пор Тот и Ра враждовали, и Тот похитил у бога Солнца тайну огня. Он записал ее на свитках, носящих его имя, и доверил их жрецам священного города Шмун, хранившим свитки для потомков вплоть до тех мрачных дней, когда они исчезли.

— Я буду искать и найду это укрытие.

— Тогда тебе придется начать поиски в Шмуне. Там должно быть скрыто указание, где искать тайну Тота. Но осторожно, Сара. Многие из тех, кто пытался овладеть огнем Ра, поплатились жизнью. Говорят, одной из соратниц Шешонка, воительнице по имени Мехерет, происхождение которой сокрыто во тьме веков, удалось найти Тень Тота, но с ней случилось нечто ужасное. На подступах к городу, воздвигнутому жрецами Тота в тени их божества, состоялась страшная битва. Погибла сама Мехерет и все ее воины. Говорят, тогда применили огонь Ра, и потомки Мехерет до сих пор ищут ее самое и «Книгу Тота».

— Ее потомки? — Несмотря на духоту, у Сары холодок прошел по спине. — Учитель, неужели вы хотите сказать, что?..

— Я слишком стар, чтобы выражаться недомолвками, дитя мое, мои дни на земле сочтены. Написано, что потомки Мехерет не обретут покоя, пока не отомстят за свою предводительницу и не найдут «Книгу Тота». Веками они пытались завладеть ею, используя сильных мира сего. Или ты думаешь, что Александру Македонскому самому пришло в голову искать огонь Ра? Или Цезарю? Наполеону? Нет-нет, дитя мое, такие деяния всегда совершаются под влиянием определенной внешней силы.

Сара содрогнулась. Заговорщики ведь и в самом деле пытались повести за собой герцога Кларенса, и, судя по всему, кровавые подвиги их предшественников теряются в веках…

— Возможно, потомки Мехерет орудуют и в наши дни, — мрачно заключил Аммон. — Но желающих завладеть «Книгой Тота» настигнет гибель, как это случилось с Мехерет.

— И все же я попытаюсь. Ведь речь идет о жизни невинных людей.

— И о твоей собственной, ведь так? — загадочно спросил старик.

— В известной степени да.

— Ты очень похожа на своего отца, дитя мое. Ты стремишься к добру и готова для этого на все. Но будь осторожна. Опасность угрожает не только извне.

— Что это значит?

— Это значит, — просто ответил Аммон, — что среди вас предатель. Бог обманул бога Солнца, его сподвижники не гнушаются предательства. Берегись, Сара, коварство и обман подстерегают всюду. Ты никому не должна доверять — слышишь? — никому!

— Знаю, — кивнула Сара. Старик лишь подтвердил их с Дю Гаром предположения. Но кто же предатель? Кто из этого малого числа людей враг?.. — Благодарю вас за все, что вы для меня сделали, учитель. Я очень ценю ваше доверие.

— Помни о своем обещании, Сара Кинкейд. Не забывай о нем.

— Не забуду, не беспокойтесь.

Старик вдруг замер и медленно произнес слова, неизгладимо запечатлевшиеся в памяти Сары:

— Что это значит, учитель? — спросила Сара.

— Придет время, ты все поймешь, — предрек старик. — Да сохранит тебя Аллах, дитя мое!

— И вас, учитель.

С этими словами Сара поднялась и глубоко поклонилась старику, в который раз передавшему ей знание и мудрость. И хотя Аммон не видел ее, она не смогла повернуться к нему спиной и вышла, пятясь, со склоненной головой, как однажды уже делала во время аудиенции у королевы на Сент-Джеймс-стрит. Это было очень-очень давно…

Лишь на лестнице Сара развернулась и принялась спускаться по каменным ступеням. Она миновала этажи, где старый Аммон хранил свитки и другие сокровища, прикоснуться к любому из которых мечтал бы всякий археолог, и дошла до небольшого вестибюля, освещенного свисающими с потолка масляными лампами. Их пламя было неровным, так как входная дверь стояла приоткрытой.

— Кеш?

Ответа Сара не получила.

— Кеш, ты где?

Она откинула занавес, скрывавший обиталище слуги мудреца, но на простом соломенном тюфяке валялось лишь несколько подушек.

— Кеш?..

Так и не дождавшись ответа, Сара содрогнулась от нехорошего предчувствия. Она тихонько подошла к двери и толкнула ее. Та со скрипом отворилась, и Сара увидела потрескавшиеся ступеньки крыльца, а у подножия лестницы — неподвижное тело.

— Кеш!

Отбросив всякую осторожность, она ринулась вниз по ступеням и опустилась на колени. Это действительно был слуга мудреца. Он без движения лежал на земле в луже крови. В ужасе Сара попыталась прощупать его пульс, но за что ни хваталась, рука ее скользила по крови. Ни малейших признаков жизни. Она оказалась здесь слишком поздно…

— О, Кеш! Прости! Прости, мой друг…

Слезы горя и ужаса застилали ей глаза, какое-то время она не могла ясно мыслить, но затем все же призвала себя к спокойствию. Ведь преступник где-то поблизости. Покрасневшими от слез глазами Сара посмотрела в сторону экипажа и не увидела Камаля. Извозчик ждал на козлах, но египетского проводника не было нигде…

— О нет…

Сару вдруг пронзила догадка. Предателем был не кто иной, как Камаль, ведь об этом ее только что предупреждал старый Аммон, не зная, правда, что предательство уже стоило жизни его слуге. В следующую секунду ей пришла в голову еще одна, более страшная мысль. За окровавленную рукоятку она схватила кинжал Кеша, выдернула его из ножен, вскочила и бросилась по ступеням крыльца обратно в башню.

— Камаль! — в скорби и гневе пронзительно кричала она.

Сара стремглав пронеслась по вестибюлю, добежала до лестницы, ринулась по крутым каменным ступеням вверх и уже на полпути услышала сдавленные крики. Она бежала, как только позволяли ее платье и этот дурацкий корсаж. Как же она сразу не сообразила, ругала себя Сара. Ведь, расправившись с Кешем, убийца открыл себе путь в башню. Он, видимо, спрятался водной из боковых комнат, чтобы, как только Сара уйдет, убить и хозяина…

— Камаль!

Меньше чем через минуту Сара ворвалась в комнату и увидела живого Аммона эль-Хакима. Однако положение было отчаянным. Человек в черном арабском куфтане и таком же черном бурнусе с низко опущенным капюшоном занес над стариком окровавленный кинжал. Слепые глаза старика просили пощады:

— Пожалуйста… Я же тебе ничего не сделал…

— Стой! — громко крикнула Сара. — Не двигаться!

Человек обернулся. Сара отвела угрозу от старика, но теперь сама оказалась в опасности. Раздался презрительный смех, темные глаза смотрели с нескрываемым пренебрежением. Сара подавила приступ страха и двинулась на убийцу. Предупреждая удар, она выставила кинжал Кеша в согнутой руке, как делают бедуины. Человек смеялся, но, к изумлению Сары, не нападал.

— Ну давай, чего же ты ждешь? — прошипела она по-арабски. — Или ты умеешь нападать только из-за угла, ты, собачье отродье?

Если бы эти слова произнес мужчина, они были бы обычным ругательством, но в устах женщины являлись смертельным оскорблением. Глаза убийцы сузились, но он так и не нанес удар, как будто повинуясь какому-то приказу.

— Ну? — подзадоривала его Сара. Они медленно двигались по кругу. — Ты медлишь, потому что я женщина? Меня научили обращаться с кинжалом. У тех, кто меня учил, было больше мужества, чем у тебя…

Она сделала шаг вперед, но человек в черном, к ее изумлению, отступил к лестнице. Уголки его глаз подергивались. Он, видимо, решился бежать, но внезапно издал тихий стон и, выронив кинжал, раскинул руки, глаза его выражали недоумение и ужас. Через секунду он уже упал лицом вниз на пол и замер. За ним на лестничной площадке стоял Камаль, держа в руке окровавленный кинжал. Он в изумлении смотрел на Сару.

— Простите, миледи, я знаю, что должен был дожидаться вас у экипажа, но вы меня звали, и я подумал…

— Все в порядке, Камаль. — Сара испытала облегчение оттого, что ее подозрения относительно проводника не подтвердились, и обратилась к старому Аммону, все еще сидящему, согнувшись в три погибели на полу и озирающемуся вокруг невидящим взглядом. — С вами все в порядке, учитель? Вы ранены?

— Я жив, — невозмутимо ответил старик. — Важно только это. Тебе нужно уходить, Сара, быстро. Зло идет по пятам…

— О, учитель, простите. — Сара смиренно опустилась на колени. — Я легкомысленно привела к вам своих врагов и тем самым поставила под удар. Кеш погиб, учитель. Его хладнокровно заколол человек, намеревавшийся убить вас…

— Кеш, — повторил старик. Было видно, каким тяжелым ударом явилась для него потеря верного слуги, ставшего ему сыном. — Он был хороший человек. Бог позаботится о нем. А теперь уходи, Сара, быстро.

— Простите, учитель. Моя неосторожность стоила жизни Кешу…

— Это не твоя вина, дитя мое. Сегодня ночью действуют силы более древние и жестокие, нежели ты можешь себе представить. Однако ты должна опередить их и найти то, что они ищут, поэтому иди, пока еще есть время.

— Хорошо, — после секундного колебания согласилась Сара, — но вы тоже должны покинуть обсерваторию, учитель. Наши враги теперь знают, где вы, они потребуют от вас того же, что и я.

— Они меня не найдут, — убежденно ответил старик. — И тебя не найдут. А теперь иди, дитя мое, и не забудь о своем обещании.

— Не забуду, учитель. Я…

Сара осеклась, так как на лестнице вдруг раздались торопливые шаги. По ступеням поднимались несколько человек. Еще убийцы? Камаль вышел вперед и загородил свою госпожу и старого Аммона.

— Что бы ни случилось, держитесь у меня за спиной, миледи, — сказал он.

В следующее мгновение в комнате появились люди. Сара тихонько вскрикнула, когда первый переступил порог, но тут же узнала Стюарта Хейдна. Красный гвардейский мундир лоснился в свете масляных ламп, в руке офицер держал обнаженную саблю. Еще сегодня утром Сара не поверила бы, что когда-нибудь будет рада увидеть Хейдна. Сейчас она была рада. Хейдна сопровождали двое сержантов, вооруженных винтовками со штыками, а также Мильтон Фокс и Морис Дю Гар, один вооруженный короткоствольным револьвером, другой — своим обычным обаянием.

— Прости, ma cherie, что я выдал твое местонахождение, но после того как в нас стреляли, capitaine настоял на том, чтобы…

— С вами все в порядке, леди Кинкейд? — нетерпеливо перебил его Хейдн.

— Спасибо, не могу пожаловаться. — Сара старалась говорить как можно спокойнее.

— Он мертв, — установил Фокс, склонившись над человеком в черном и осмотрев его опытным взглядом. — Это ваша работа, леди Кинкейд?

— Нет, — сдержанно ответила Сара. — Наш друг Камаль был так любезен, что все уладил…

Без особых колебаний Фокс откинул капюшон, скрывавший лицо убийцы. Под ним оказалось смуглое лицо араба.

— Вы имеете представление о том, кто бы это мог быть? — спросил Сару инспектор.

— Понятия не имею. Но одет он точно так же, как и похитители Мортимера Лейдона. Теперь вы верите, что след ведет в Египет?

— Доказательств по-прежнему нет, — возразил Фокс с ребяческим упорством. — Необходимо немедленно предупредить власти. Происшествие нужно расследовать. Я предложу свои профессиональные услуги местным коллегам, и…

— Mon ami, здесь вам не Лондон, — перебил его Дю Гар. — Вы, британцы, закрепились в Египте, но официально он все еще часть Османской империи. И что прикажете думать местной полиции по поводу поножовщины с участием непрошеных британских оккупантов?

— Он прав, — подтвердил Хейдн. — Мы не можем привлекать внимание местных властей и испытывать их терпение, поэтому необходимо как можно скорее покинуть Каир. Вы получили нужную вам информацию, леди Кинкейд?

— Думаю, да. — Сара с благодарностью посмотрела на старого Аммона, сидевшего на полу, как будто ничего не случилось.

— И куда теперь?

— На юг, капитан, — тихо ответила Сара. — На юг…

Глава 3

Дневник экспедиции

20 декабря 1883 года

Гиза, порт, 20 декабря 1883 года

Лишь тонкая полоса плодородной земли окаймляла западный берег Нила; за ней тянулись песчаные барханы пустыни, над ними в мерцающей дали высились пирамиды, молчаливые свидетели прошлого. По зеленоватой воде плыли торговые и рыбацкие лодки — фелюги и дагабии, треугольными парусами напоминавшие больших птиц. Их преследовали чирки-свистунки, группками шумно бросавшиеся в воду и при приближении следующей лодки тут же испуганно взлетавшие.

В это утро в Гизе царило небывалое оживление. Шла загрузка стоявших в порту судов и лодок; на набережной, не оставляя места для носильщиков и нищих, теснились вьючные верблюды и ослиные повозки. Нередко доходило до шумных потасовок. Слышалась громкая ругань; юркие торговцы пытались на ходу обделывать свои дела. Торговали питьевой водой, финиками, плоскими лепешками, печеной рыбой, бараниной. Некоторые трясли перед состоятельными европейцами миниатюрными пирамидами и подделками древних талисманов.

Сара Кинкейд с презрением смотрела на всю эту сутолоку. Она считала Египет страной, имевшей все основания гордиться своим прошлым, и такое торгашество казалось ей недостойным его истории. Но в своем большинстве пассажиры «Египетской звезды» придерживались другого мнения…

— Ну что, сдержал я свое обещание? — спросил сэр Джеффри, когда они вышли из здания портовой администрации — деревянной лачуги, где исполнял свои обязанности высохший от жары и пыли чиновник. — Меня уверяли, что «Египетская звезда» — одно из лучших судов, курсирующих в настоящее время по Нилу.

— Еще бы, сэр, — восторженно отозвался Мильтон Фокс. — Один из лучших образцов британского инженерного искусства.

Речной пароход, стоявший на якоре у набережной, в самом деле выглядел весьма импозантно. Широкая палуба, низкая осадка, элегантная трехэтажная надстройка, над которой возвышались капитанская рубка и высокая дымовая труба, словом, все это великолепие, приводимое в движение большим лопастным колесом, расположенным на корме, посреди жары, шума и пыли воспринималось как оплот британской цивилизации.

— Bien, прямо как на Миссисипи, — весело заметил Дю Гар. — Я чувствую себя как дома.

— Если называть домом грязную, засиженную мухами дыру, то пожалуй, — презрительно отозвался капитан Хейдн, опуская противомоскитную сетку, прикрепленную к высокому тропическому шлему.

— Вы бывали в Новом Орлеане? — спросила Сара.

— Нет. Мне вполне достаточно того, что я о нем слышал.

— Тогда хочу надеяться, капитан, что ваши знания об этой стране окажутся более полными, нежели о юге Соединенных Штатов, и в меньшей степени основанными на предрассудках.

С этими словами она оставила офицера и в сопровождении Дю Гара, сэра Джеффри и Мильтона Фокса направилась по трапу на главную палубу. Ошеломленный Хейдн остался с подчиненным ему лейтенантом Фарнсвортом, осуществлявшим в его отсутствие командование подразделением. В экспедицию капитан взял лишь восемь, правда, лучших, солдат. Больше ему не разрешила Сара Кинкейд, желавшая, чтобы группа была как можно меньше и незаметнее. С подсобными рабочими из местных, ждавшими их в Техна-эль-Джебеле, она и без того станет достаточно большой. Камаль, для которого сэр Джеффри купил билет третьего класса, связался с местным караван-сараем, чтобы как следует все подготовить.

Сара и ее спутники оказались далеко не единственными пассажирами «Египетской звезды»; на прогулочной палубе уже толпились и другие путешественники, в основном англичане; попадались, однако, и французы, и турецкие купцы, имевшие дела в Верхнем Египте. На мужчинах были по большей части костюмы защитного цвета и тропические, походившие на солдатские шлемы; на дамах — наглухо застегнутые, несмотря на палящую жару, светлые платья; можно было только поражаться, как они до сих пор не задохнулись в своих корсетах и тугих воротничках. Правда, огромные, размером с колесо, шляпы давали тень, кроме того, большинство женщин прятались под маленькими зонтиками. Сара тоже втиснулась в одно из ненавистных платьев и проклинала себя, что не позаботилась о более практичной одежде. С другой стороны, она не должна привлекать к себе внимание, по крайней мере до порта Эль-Минья.

Члены экспедиции, разместившись на обзорной палубе под создававшим приятную тень натянутым парусиновым тентом, заказали воду со льдом и принялись наблюдать за тем, что происходило на набережной. Время за этим занятием прошло незаметно, и вскоре после того, как к ним присоединился Стюарт Хейдн, прозвучал сигнал к отправлению, отдали швартовые, и «Египетская звезда» отчалила от берега.

Плицы гребного колеса мерно ударяли о воду, и вскоре пароход, оставляя шлейф серого дыма, вышел на середину реки. Пассажиры бросили прощальный взгляд на пирамиды и безбрежие каирских кварталов песчаного цвета, обрамленное склонами Мокатамских гор, и пароход двинулся вверх по реке. По зеленоватой воде Нила скользили бесчисленные лодки, светлые легкие паруса которых отчетливо выделялись на фоне песка и неба. По западному берегу росли пальмы и тянулись распаханные поля — словно последняя линия обороны, защищающая от надвигающейся бесплодной пустыни, где находилась конечная цель их путешествия.

— За нашу экспедицию, моя дорогая, — торжественно произнес сэр Джеффри, подняв стакан с заблаговременно заказанным виски. — Зато, чтобы мы раскрыли тайну, разгадку которой тщетно искали столько людей.

— Будьте здоровы, сэр Джеффри. Правда, не знаю, стоит ли всей душой стремиться к этому.

— А почему нет? Разве вы не хотите решить загадку? Разве не вы настаивали на экспедиции?

— Все верно, — кивнула Сара.

— Так почему же теперь колеблетесь?

— Мне кажется, мы даже не можем представить себе, что нас ждет, — ответила Сара, вспомнив слова старого Аммона.

— Чего же вы опасаетесь? — добродушно ухмыльнулся королевский советник. — До сих пор вроде все шло гладко.

— Гладко? В Лондоне зверски убиты четыре женщины, похищен мой дядя, коварно заколот старый друг… Не думаю, что все так уж гладко, сэр.

— Ну, без доли риска не обойтись. Вам это должно быть известно лучше, чем кому-либо, леди Кинкейд. Потери были неизбежны…

— И мой отец? — с горечью спросила Сара.

— Нет, я… — покраснел Джеффри Халл. — Простите, леди Кинкейд, я не хотел…

— Ничего, сэр Джеффри, и довольно об этом. Мы все понимаем, что экспедиция опасна, и осознаем, на что мы идем. Поиски «Книги Тота» стоили жизни уже немалому количеству людей, и будут новые жертвы, в этом я не сомневаюсь. Нельзя терять бдительность, так как враг может подстерегать везде, и мы не знаем, на кого обрушится следующий удар.

Сара осмотрела смущенных и задумчивых членов экспедиции. Один лишь Морис Дю Гар снова чему-то улыбался.

На следующий день Сара, капитан Хейдн и инспектор Фокс собрались в каюте сэра Джеффри. По настоятельной просьбе Сары в беседе принял участие и Камаль — в конце концов, он проводник, знает местность и должен довести членов экспедиции до цели.

— Итак, Каир позади, — с заметным облегчением констатировал сэр Джеффри. — Надеюсь, враг не преследует нас.

— Восхищаюсь вашим оптимизмом, сэр, — заметила Сара, — но напоминаю, нам не следует терять бдительность. До сих пор враг был прекрасно информирован о каждом нашем шаге.

— Это верно, — согласился Хейдн. — Им даже было известно о старой обсерватории, хотя вы не говорили о ней никому из нас. Кроме, разумеется…

— К чему вы клоните, капитан?

— Неужели так трудно догадаться? Ваш друг Дю Гар — только ему вы говорили, куда направляетесь. Разве он не мог сообщить врагу ваше местонахождение?

— Вы забываете, что в него стреляли.

— Но промахнулись. Словно по мановению волшебной палочки на нашего французского компаньона в нужный момент вдруг снизошло какое-то наитие, и он бросился в укрытие. Странное совпадение, не правда ли?

— Весьма, — согласился Мильтон Фокс. — Кроме того, с той самой ночи Дю Гар довольно странно себя ведет. Он все время один, почти ни с кем не разговаривает, постоянно о чем-то думает.

— И из этого вы заключаете, что он предатель? — Сара вскинула брови. — Хочу надеяться, инспектор, что у себя в Лондоне вы основываете ваши расследования на более существенных уликах. Морис Дю Гар, может, и странноват, но уж никак не предатель.

— Почему же нет?

— Потому что предатель, инспектор, не избегал бы людей, а, напротив, постарался бы попасть на эту встречу, чтобы выяснить наши планы.

— Веский аргумент, — признал Хейдн. — Но и он до конца не убеждает меня.

— Вам придется убедиться, капитан. Я знаю Дю Гара намного дольше вас, и если говорю, что он человек чести и не предатель, значит, так оно и есть.

— И вы готовы поклясться в этом?

— Без колебаний, капитан. И если вы когда-нибудь еще раз выскажете подозрение, что Дю Гар предатель, вам придется отвечать за свои слова, понятно?

— Разумеется, — невозмутимо ответил Хейдн. — Я прекрасно вас понял, леди Кинкейд. Но вы должны знать, что я по-прежнему буду наблюдать за Дю Гаром. И если наше с инспектором Фоксом предположение окажется верным, то отвечать придется вам. Надеюсь, вам это ясно.

— Как солнечный день, — ответила Сара.

Они метали друг на друга яростные взгляды до тех пор, пока Джеффри Халл не счел необходимым вмешаться.

— Прояснив этот вопрос, — примирительно заметил королевский советник, — обсудим, что нам делать дальше. Может, леди Кинкейд при помощи этой карты соизволит объяснить, куда ведет наш путь.

— Сначала сюда. — Сара указала на карту Верхнего Египта, развернутую сэром Джеффри на столе. — В Гермополь Магна, египетский город, имеющий значение не только как столица пятнадцатого нома, административного округа Египетского царства, но и как центр культа бога Дехути.

— Другими словами — Тота, — уточнил Фокс.

— Совершенно верно. В наше время, правда, от Гермополя, некогда известного под названием Шмун, мало что осталось. Пустыня отвоевала большую часть плодородной земли и погребла под песками основной массив древнего города. Мы не знаем, как выглядел храм Тота, но, по счастью, нам довольно точно известно, где он находился.

— Откуда? — спросил Фокс.

— Во-первых, до нас дошли изваяния двух павианов. А поскольку Тота почитали в образе не только ибиса, но и обезьяны, то можно считать, что эти статуи — наш первый след. Однако еще важнее фрагменты двух огромных каменных пилонов, судя по всему, стоявших перед главным входом в храм. Недалеко от этих пилонов немецкая экспедиция в 1868 году обнаружила заваленную галерею и рядом с ней останки солдат наполеоновской армии. И хотя у немцев это вызвало определенное удивление, расширять зону исследований они не стали, вероятно, не представляя, какие тайны скрывает храм.

— И вы думаете, что?..

— Я надеюсь, — поправила Сара, — что это не тупик и галерея ведет в храм. Науке известны случаи сохранности древних построек под песком. Во время песчаных бурь песок представляет собой страшную разрушительную силу, но когда засыпает здание, то как бы консервирует его, иногда на тысячи лет.

— Невероятно, — воскликнул преисполненный энтузиазма сэр Джеффри. — Значит, нам нужно лишь найти вход в храм, и легендарная «Книга Тота» в наших руках?

— Это только первый шаг, — отрезвила Сара королевского советника. — Самой «Книги Тота» там давно уже нет. Я надеюсь найти в Гермополе лишь указание на то, где ее спрятали, когда жрецы бежали от головорезов Шешонка.

— Так мы ищем всего лишь указания? — вздохнул Фокс.

— Именно.

— Трудно поверить. В этой Ливийской пустыне мы гоняемся за призраками.

— Можно сказать и так. А археология занимается именно поисками следов и подсказок, инспектор, точно так же, как и криминалистика. Мы не знаем, что нас ждет, и можем лишь доверять нашим источникам.

— Всецело доверяя вам, леди Кинкейд, хотел бы задать, если позволите, один вопрос, — язвительно заметил Хейдн.

— Так как вы все равно зададите его, вне зависимости от того, позволю я или нет, то валяйте.

— Если, как вы утверждаете, столько людей до нас искали «Книгу Тота» и готовы были ради этого на все, то как вы объясните, что ее до сих пор никто не нашел? Вы полагаете, что все эти люди намного глупее вас?

— Напротив, капитан, — сдержанно ответила Сара. — Книгу искали блестящие умы древности. Что касается Александра Македонского, то, например, утверждают, что в поисках принимал участие его учитель Аристотель. Но вы забываете два важных момента.

— Каких же?

— Во-первых, опыт показывает, что история лишь тогда раскрывает свои тайны, когда для этого приходит время. А сие никому не ведомо. Во-вторых, факт отсутствия каких-либо сведений о книге в течение трех тысяч лет вовсе не говорит о том, что ее никто не находил.

— Что вы хотите этим сказать? Если бы ее нашли, все бы об этом узнали…

— Необязательно, капитан, — сказал до сих пор смиренно молчавший Камаль.

— А ты тут при чем, boy? — взревел Хейдн. — Я не спрашивал твоего мнения, и оно меня совершенно не интересует.

— Камаль — такой же член экспедиции, как и все остальные, — внесла ясность Сара, — и, разумеется, он свободен выражать свое мнение. Так что ты хотел сказать, Камаль?

— Мне кажется, капитан Хейдн ошибается, думая, что в течение трех тысяч лет «Книгу Тота» никто не находил. Нам известно лишь, что никто из искавших ее не вернулся.

— Ты абсолютно прав, Камаль, — согласилась Сара. — И я надеюсь, капитан Хейдн, что нас не постигнет подобная участь.

Глава 4

Дневник экспедиции

24 декабря 1883 года

Пароход «Египетская звезда», 24 декабря 1883 года

Голь на выдумки хитра. Подтверждая это старое правило, члены экспедиции за отсутствием хвойных деревьев так связали пальмовые листья, что их вполне можно было принять пусть и за несколько необычную, но все же вполне узнаваемую рождественскую елку. Своеобразное сооружение украсили пестрые гирлянды, добытые совершенно неисповедимыми путями в мутных водах Нила. От свечей, однако, пришлось отказаться. Из-за духоты и жары воск плавился, еще прежде чем до нею добиралось пламя. Нехитрую «елку» установили на палубе, где вокруг нее собрались пассажиры первого класса. Корабельный скрипач, ежедневно игравший за ужином, в этот вечер затянул рождественские мелодии, и, пожалуй, на пароходе не было ни одного пассажира, кто бы под знакомые звуки «God rest ye merry, Gentlemen. Да пошлет вам радость Бог», хотя бы на миг не захотел перенестись в туманную холодную Англию.

— Неплохо, — похвалил сэр Джеффри, пригубив бокал.

Традиционный яичный пунш в этих широтах был неуместен, и вместо него подали сдобренное пряностями красное вино.

— Согласен, — кивнул Мильтон Фокс. — А вы знали, что эту песню написал Чарльз Диккенс?

— В самом деле?

— Простите, уважаемый инспектор, это не совсем верно, — заметила Сара, также принимавшая участие в рождественском ужине. — Диккенс не писал этой песни, он просто упомянул ее в своих произведениях, благодаря чему она и стала известна.

— «Рождественская песнь в прозе», — задумчиво отозвался сэр Джеффри. — Я помню. Прекрасный рассказ, не правда ли? Хотя, на мой взгляд, и слишком поучительный. А знаете, о чем я часто думал?

— О чем? — спросила Сара.

— О том, что рождественские призраки поведали бы мне, если бы я с ними встретился? Был бы я доволен тем, чего достиг? Или со мной произошло бы то же самое, что и с несчастным скупердяем Скруджем? И что приготовили бы для меня призраки на следующее Рождество?

— Радуйтесь, monsieur, — отозвался Дю Гар, говоривший мало и почти не отрывавший мрачного взгляда от своего бокала, — что призрак не появился и не ознакомил вас с будущим.

— Вы так считаете? Интересный подход.

— Куда как интересный, — усмехнулся Мильтон Фокс. — Тем интереснее, что наш французский друг судит по собственному опыту…

Инспектор и капитан Хейдн презрительно усмехнулись. Сара с виноватой улыбкой посмотрела на Дю Гара, но насмешки, видимо, его ничуть не смутили. Он только покачал головой и махнул рукой.

— Может быть, ваше желание скоро и исполнится, сэр Джеффри, — продолжал смеяться Хейдн, облачившийся, как приличествовало торжественному случаю, в парадную форму: ярко-красный мундир с золотыми галунами. — Только если это вдруг случайно не окажется призраком прошлого Рождества…

Не очень лестное описание относилось к Камалю, поднявшемуся на палубу и с почтительным видом приближавшемуся к собеседникам. Он изо всех сил постарался принарядиться, но результат оказался плачевным. Новый куфтан оказался таким же грязным и залатанным, как и старый. Фокс и сэр Джеффри рассмеялись шутке Хейдна; даже Дю Гар не смог сдержать улыбку; не смеялась только Сара.

— Кто бы мог подумать? — заливался Хейдн. — Да это, кажется, пассажир третьего класса? Разве грязный араб не знает, где его место?

— Я уже говорила вам, капитан, Камаль — член нашей экспедиции, — твердо сказала Сара, — и он здесь по моему настоятельному приглашению.

— По вашему приглашению, леди Кинкейд? — От изумления Хейдн разинул рот.

— Совершенно верно.

— Вы собираетесь отмечать Рождество с человеком, который даже не знает, что на землю сошел Господь?

— Мы точно не убедим в этом Камаля, спровадив его под тем предлогом, что он должен оставаться среди ему подобных. На земле мир и в человеках благоволение, не так ли, капитан? Однако на ваших знаменах отсутствует этот девиз, или я не права?

Она кинула на него такой испепеляющий взгляд, что офицер не нашел что ответить. Сара отвернулась и приветливо обратилась к Камалю, явно чувствовавшему себя весьма неловко:

— Добрый вечер, Камаль. Посиди с нами. Ешь и пей, сколько хочешь. Сегодня Рождество, праздник любви к ближнему, когда мы обычно дарим друг другу подарки.

— Я знаю, что такое Рождество, — ответил Камаль.

— Замечательно, — съязвил Хейдн, поднимая бокал. — Тогда выпьем за тебя, Камаль. Коли ты так хорошо осведомлен о наших обычаях, то этот тебе гоже должен быть известен.

— Конечно, — кивнул Камаль. — Но как богобоязненный человек я не пью спиртные напитки.

— Ну вот вам. — Хейдн многозначительно посмотрел на Сару. — Разве я не говорил, что с этими мусульманами лучше не связываться?

— Да оставьте вы его, — сказал Дю Гар, подливая себе вина. — Мне больше достанется. Всем счастливого Рождества! И на земле мир.

— Счастливого Рождества! — отозвались сэр Джеффри и Мильтон Фокс, поднимая бокалы.

— И на земле мир, — добавила Сара, догадываясь, что Дю Гар не случайно произнес эти слова.

Она выпила совсем немного, но из-за жары вино не замедлило сказаться. Сэр Джеффри, Мильтон Фокс и Дю Гар тоже быстро почувствовали его действие, говорить стали громче и менее отчетливо. Хейдн как верный солдат ее величества был более умерен, однако даже не собирался скрывать, что присутствие Камаля ему неприятно.

— Да ладно вам, Хейдн, — проявил Фокс несвойственное ему дружелюбие. — Не кисните. Выпейте лучше за будущее и процветание империи.

— Нет, спасибо, — сквозь зубы ответил капитан. — Предпочитаю оставаться трезвым. Враги империи не дремлют.

— Alors, как поэтично, — заметил Дю Гар. — Vraiement, mon capitaine, в вас умер писатель.

— Вы издеваетесь надо мной, Дю Гар?

— Вовсе нет. — Француз посмотрел на него затуманенным взглядом. — Не путайте добродушную шутку со злобной насмешкой.

— Боюсь, мой дорогой Морис, капитан Хейдн не очень-то восприимчив к твоим шуткам, — заметила Сара.

— Ни в малейшей степени, — отозвался Хейдн. — Королевский офицер не обязан терпеть оскорбления приблудного француза, тем более что ни для кого не секрет… — Он тактично умолк, предоставляя присутствующим закончить в уме его фразу, но Дю Гар не унимался.

— Quoi? Ну, говорите же, mon capitaine. В самом деле ни для кого не секрет, что я время от времени отправляюсь «на охоту за драконом», и вы должны лишь радоваться этому. Так как в известной степени именно «дракон» привел нас сюда. И поверьте, я в отличной компании…

Он осекся, так как вдруг громко закашлял сэр Джеффри.

— Уже поздно, — резко сменил тему королевский советник. — Не отправиться ли нам на покой? Насколько я понимаю, если мы завтра доберемся до Гермополя, предстоит трудный день.

— Хорошая мысль, — согласился Мильтон Фокс. — Сон — вот что мне сейчас нужно. С вашего позволения, леди Кинкейд…

— Разумеется, — мягко улыбнулась Сара.

— Спокойной ночи, леди Кинкейд.

— Спокойной ночи, инспектор. Хороших снов.

— Не беспокойтесь. — У инспектора Скотланд-Ярда заплетался язык. — Несомненно…

Простился и сэр Джеффри, а также Камаль, закончивший трапезу, состоявшую из печенья и свежих фиников. Ему явно было неуютно на палубе. Остались лишь Сара, Морис Дю Гар и Стюарт Хейдн, предпочитавший стоять у поручней и смотреть на широкий Нил, мерцавший в лунном свете.

— Какая чудесная ночь, — мечтательно заметил он. Сара удивилась:

— С каких это пор солдат умиляет красота природы?

— Вы меня просто не знаете, леди Кинкейд. А раз так, то и не судите.

— Допустим, я вас не знаю, капитан, но знаю ваши пристрастия. И мне этого достаточно.

— Правда? И каковы же они?

— Ваше властное высокомерие, безоговорочное утверждение права сильного; ваше общество, объявляющее себя мерой всех вещей вопреки тому факту, что все преходяще.

Хейдн ответил не сразу. Видимо, слова Сары задели его, так как взгляд застыл, а на скулах заходили желваки.

— В отличие от вас, леди Кинкейд, я познакомился с жителями этой страны при достаточно суровых обстоятельствах, а именно как с противниками в войне. И в песках пустыни видел жестокую смерть многих моих людей.

— Мне очень жаль, капитан, — искренне сказала Сара. — Но ваших солдат погубил не Египет, а те, кто послал их сюда исключительно ради наживы.

— Неужели вы относитесь к людям, сомневающимся в пользе колоний?

— Скажу лишь, что мы вступили на опасную тропу, конец которой теряется во мраке будущего.

— Все понятно. — Хейдн кивнул, отвернулся и снова стал смотреть на реку. Затем допил бокал, поставил его на поднос и сдержанно поклонился. — Если вы меня простите, леди Кинкейд, мне нужно принять дежурство.

— Разумеется, — ответила Сара, и офицер, громко стуча каблуками, удалился.

— Тебе не следовало бы этого делать, cherie, — упрекнул ее Дю Гар.

Тем временем разошлись и другие пассажиры, так что они остались совсем одни.

— Что ты хочешь сказать?

— Не стоит наживать в лице Хейдна врага.

— И это говоришь ты?

— Он хороший офицер и выполняет свой долг. Кроме того, испытывает к тебе слабость, — улыбнулся Дю Гар.

— Хейдн? Ко мне? Исключено.

— Поверь мне, это так, — тихонько смеялся Дю Гар. — Даже если ты не разделяешь его чувства, то должна радоваться, что хоть на кого-то можешь положиться. Из всех людей, участвующих в экспедиции, Хейдн наименее вероятный предатель.

— Таким образом, остаются сэр Джеффри и Мильтон Фокс.

— Фокс — хрестоматийный англичанин: надменный, упорный и ограниченный. Но я не думаю, что он станет предавать Скотланд-Ярд.

— А сэр Джеффри?

Дю Гар улыбнулся.

— Ты ждешь, что я стану порочить королевского советника?

— Я ничего не жду, Морис. Мне просто интересно твое мнение.

— Ну, Джеффри Халл — член «Египетской лиги», n'est-ce pas? И одно это делает его подозрительным. Однако в его поведении меня ничто не настораживает.

— Тогда мы продолжаем блуждать в потемках, так как Камаль в Каире убедительно доказал, что он на нашей стороне.

— Не забудь о моей скромной личности.

— Глупости. Ты не предатель. Может быть, в это поверят Хейдн и Фокс, но не я.

— Ты станешь утверждать, что такая мысль не приходила тебе в голову, cherie?

— Такая мысль приходила мне в голову, но лишь на мгновение. Кроме того, ты также доказал, что не предатель.

— Каким же образом?

— Ты бы не стал наводить меня на эту мысль, разве не так?

Дю Гар невесело рассмеялся.

— Будь осторожна, Сара. В предстоящей борьбе придется иметь дело с противниками намного более хитрыми, чем ты. Если хочешь выжить, нужно научиться думать, как они. Мое саморазоблачение тоже может быть уловкой.

— То есть?

Дю Гар улыбнулся:

— Назови это принципом двойного обмана. Я могу попытаться завоевать твое доверие и тем самым усыпить подозрения.

— Тебе не нужно завоевывать мое доверие, Морис. Ты его уже имеешь.

— А если я его не заслуживаю?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты никогда не задумывалась, почему я согласился принять участие в этой экспедиции, ma cherie?

— Но я полагала, тебе так же хочется узнать правду, как и мне. Кроме того, тобой руководило сознание вины. А угрызения совести могут служить весьма сильным стимулом.

— Ты судишь по себе, n'est-ce pas? — Дю Гар улыбнулся. — Тебе не приходила в голову мысль, что у меня могут быть свои интересы? Свои причины пытаться найти «Книгу Тота»?

— Какие причины?

— Тебе что-нибудь говорит имя Эттейла?

— Нет.

— Это nom de voyage одного моего соотечественника, некоего Жана-Франсуа Альетта, жившего примерно сто лет назад. Он прекрасно владел картами Таро, при этом изменил кое-какие правила расклада и даже добавил несколько карт.

— Допустим. — Сара пожала плечами. — Я в этом ничего не понимаю. Какое отношение это имеет к «Книге Тота»?

— В 1788 году, — продолжал Дю Гар, — Эттейла основал тайное общество «Толкователи „Книги Тота“», члены его считали, что в ней записаны последние тайны Таро. Понимаешь, к чему я клоню?

— Догадываюсь.

— В исчезнувшей книге скрывается тайное знание, Сара. Сотни лет люди ищут ее по самым разным причинам, в том числе и те, кто пытается предсказывать будущее. Теперь ты понимаешь, что у меня есть веские причины предать тебя и раздобыть книгу. Просто я не стану этого делать. Хочешь знать почему?

— Я и так знаю.

— Правда?

— Думаю, да. Может быть, ты ветреник и бонвиван, Дю Гар, и было время, когда я тебя проклинала, но ты точно не предатель. Ибо предатель должен быть начисто лишен уважения к себе. А ты один из самых самовлюбленных людей, кого я знаю.

Дю Гар опять улыбнулся, на сей раз легче, хотя Саре на мгновение показалось, что он хотел ей возразить.

— И ты правда так думаешь? — спросил он.

— Правда.

— Et bien, не забудь об этом. Особенно если со мной что-нибудь случится.

— Если с тобой что-нибудь случится? — Несмотря на жару, у Сары мурашки пошли по коже. Ей перестал нравиться их разговор.

— Ты помнишь о том вечере в моей комнате? — спросил Дю Гар. — Когда я беседовал с «драконом» и увидел четвертое убийство?

— Конечно.

— В тот вечер, — продолжил француз, и голос его понизился до шепота, — я увидел кое-что еще.

— Я знаю. Но до сих пор ты не хотел об этом говорить.

— У меня были на то причины, cherie. Плохо, когда человек слишком много знает о будущем. Если бы я рассказал тебе все, ты бы любой ценой попыталась помешать мне принять участие в экспедиции. Но мне нужно быть здесь, и именно сейчас. Все, что происходит, Сара, даже наш теперешний разговор, — часть большого плана.

— Плана? — Сара вскинула брови. Дю Гар уже целый вечер вел себя довольно странно, но это уж… — Что ты видел, Морис?

— Нечто ужасное.

— Конкретнее.

Он посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал:

— Я видел свой собственный конец, cherie.

Сару как громом поразило. Ее рассудок не хотел мириться с этим.

— Какой вздор, — резко сказала она. — Ты выдумываешь, Морис. Будущее не предопределено. В наших силах изменить его.

— Далеко не все, — возразил Дю Гар с печальной улыбкой. — Неужели ты не понимаешь, Сара? Все взаимосвязано — убийства в Лондоне, наше путешествие, смерть твоего отца, предатель в наших рядах, даже та часть твоего детства, что ты не помнишь…

— Сумерки? — Сара насторожилась. — А они тут при чем?

— Ты это узнаешь, — твердо сказал Дю Гар. — Твоя судьба постепенно откроется тебе, Сара, но берегись врагов.

— Что это значит? — беспомощно спросила Сара. — Черт подери, Дю Гар, выражайся яснее! Что тебе известно о моем отце и о времени, которое я не помню?

— Имей терпение, Сара. Время все прояснит.

— Но я не хочу ждать. Скажи мне все, что тебе известно.

— Я не имею права. Наверное, я и так сказал слишком много.

— О чем ты?

— Не бойся, Сара. Доверься свету. Он приведет тебя к цели.

Дю Гар залпом допил вино и поставил бокал на стол. Француз, кажется, сказал все, что хотел. Но Сара считала иначе. В голове у нее теснились тысячи вопросов.

— Но кто?.. Как?.. — беспомощно забормотала она.

Вдруг судно содрогнулось, раздался оглушительный взрыв, и на носовой части, за высокой дымовой трубой «Египетской звезды», вспыхнул красный огненный шар. Он взмыл в темное ночное небо и превратился в облако дыма. Сара встревоженно вскочила, Дю Гар же спокойно остался сидеть, как будто знал, что это должно было случиться. С бака раздался громкий крик, и Сара бросилась к поручням. Кровь у нее заледенела в жилах. Бушующий огонь отражался в водах Нила. Передние каюты были охвачены пламенем, отовсюду слышались пронзительные крики раненых…

Не раздумывая Сара ринулась по ступеням вниз к прогулочной палубе. Пассажиры, уже отправившиеся на покой, в возбуждении выбегали из кают, сновали стюарды и матросы. Царил полный хаос. Никто толком не пытался потушить огонь, все были в панике.

— Эй ты! — не раздумывая крикнула Сара юнге, попытавшемуся проскочить мимо нее. — Нужны ведра! Шланг! Быстрее, слышишь?..

Юнга бросил на нее затравленный взгляд и, кивнув, исчез в толпе. Продираясь через толпу пассажиров, в страхе бежавших на корму, Сара протискивалась к носовой части. Ноздри ей забивал горький чад, лицо обдавало жаром. Вдруг перед ней вырос человек в красном мундире. Стюарт Хейдн…

— Куда это вы собрались? — остановил ее офицер.

— Пустите меня. Я хочу помочь…

— Там некому помогать. Несчастным, попавшим в зону взрыва, помощь уже не нужна.

— Тогда мы должны попытаться потушить пожар…

— Попытаемся. Предоставьте это нам. А вы немедленно отправитесь в безопасное место.

— Черт подери, Хейдн! За кого вы себя принимаете? За мою няньку?

— Во время путешествия я отвечаю за вашу безопасность и не допущу, чтобы…

Неожиданно Хейдн замолчал и посмотрел вверх на шлюпочную палубу. Оглянувшись, Сара сразу же поняла, что его так поразило: наверху стоял человек в черном. Его трудно было различить в темноте, только отблески огня вырывали из мрака силуэт.

— Отвлекающий маневр, — вдруг дошло до Сары. — Взрыв — это лишь отвлекающий маневр. Наши враги здесь, на борту!

— Спокойствие! — попытался урезонить ее Хейдн. — Мы не можем…

Но человек в черном уже исчез. Сара бросилась в погоню. Сломя голову она добежала до лестницы и вскарабкалась на шлюпочную палубу. Чертыхающийся Хейдн не отставал от нее. По пути он вытащил из кобуры револьвер.

Сара бежала, насколько у нее хватало сил и позволял покрой платья. Ее подгоняло желание схватить одного из преступников живым и допросить его. Так как большинство пассажиров покинули верхнюю палубу, перед ней оказался пустой коридор. Сара быстро пробежала его и свернула в поперечную галерею, по обе стороны выходившую на палубу; даже здесь были видны мерцающие отблески пламени и слышны крики пассажиров. Человек в черном как сквозь землю провалился… И тут раздались выстрелы, перекрывшие людские вопли и бушевание огня…

— Это на корме, — определила Сара, с ужасом вспомнив, что там остался Дю Гар…

Она уже двинулась дальше, когда ее нагнал Хейдн.

— Подождите, — запыхавшись, сказал он. — Вы умеете с этим обращаться? — Он протянул ей револьвер.

Она кивнула, взяла оружие, повернулась и побежала обратно по коридору к открытой палубе. Офицер на бегу вытащил саблю. По палубе, протискиваясь через толпу напуганных пассажиров, теснившихся к уже спускаемым на воду спасательным шлюпкам, они наконец добрались до смотровой площадки. Дю Гар сидел там, где оставила его Сара, — на стуле за круглым столом. Однако его голова откинулась, а рубашка в рюшах была пропитана кровью.

— Нет! — в ужасе закричала Сара, когда снова раздались выстрелы.

Они сыпались градом совсем рядом и дырявили деревянный настил палубы. Она инстинктивно опрокинула один из сервировочных столиков и бросилась за него, ища укрытие. Но убийцы еще были на палубе. Они как раз собрались уходить с судна, когда подоспели Сара с Хейдном. Сару вдруг переполнил неудержимый гнев. Зажав в руке револьвер, она высунулась из укрытия, прицелилась и выстрелила. Пуля задела одного; он пошатнулся, сдавленно вскрикнул, раскинул руки и упал за поручни. Двое его сообщников крепко выругались по-арабски и снова открыли огонь. Как и похитители Мортимера Лейдона, они были вооружены короткоствольными винтовками.

Прогремели два выстрела, и укрытие Сары не выдержало, столешница потрескалась. Сара ползком двинулась в сторону, безнадежно испортив платье, что ни мало ее не обеспокоило. Лежа на полу, она выстрелила и попала одному из преступников в плечо. Он выронил оружие и упал, а его сообщник прыгнул за борт.

— Вы действительно умеете обращаться с револьвером, — уважительно заметил Хейдн, тоже спрятавшись за перевернутым столиком. — Кто бы подумал, что леди…

— Капитан, осторожно! — крикнула Сара.

Из темноты показался офицер. Это был еще один человек в черном, он сзади набросился на Хейдна. Сара подняла пистолет, но не могла выстрелить в нападавшего, не задев Хейдна. Какое-то время преступник, вооруженный ятаганом, боролся с офицером. Капитану с трудом удалось отбиться от него. Человек в черном тут же приготовился к следующей атаке и замахнулся турецким кинжалом. Но Хейдн опередил его. Плавным движением он занес саблю и вскрыл противнику грудь. С хриплым криком тот отступил, и офицер нанес ему смертельный удар.

Сара вскочила и бросилась к Дю Гару. Он по-прежнему без движения сидел на стуле, под которым образовалась блестящая лужа крови. Сара еще не добежала до француза, как раздался исполненный ненависти крик. Она резко остановилась, обернулась и увидела, что человек в черном, только что стрелявший в нее, взобрался по перилам и выскочил на палубу. Он успел перезарядить винтовку и теперь приставил ее дуло к беззащитному Хейдну. Убийца уже собирался спустить курок, но Сара успела сделать это раньше. Пуля вошла головорезу в грудь и повалила на землю. Сара кинула еще дымившийся револьвер и бросилась к Дю Гару. Француз был жив, но пульс еле прощупывался, дышал он неглубоко и хрипло. Заряд дроби пришелся на грудь. Всюду кровь…

— Морис! — в отчаянии выдохнула Сара. — Прости меня, Морис! Я не хотела…

— Это не твоя вина, Сара. — Француз говорил едва слышно, с губ у него стекала кровь. — Ты делала то, что должна делать, это твое предназначение…

— Ничего не говори. Тебе нужно беречь силы, слышишь?

— Для чего? — Он хрипло засмеялся, и изо рта хлынула кровь. — Мое путешествие подошло к концу…

— Нет, Морис, пожалуйста. Ты нужен мне…

— Non, Сара… Я тебе не нужен… Я тебе никогда не был нужен, даже тогда… — Он захлебнулся кровью и зашелся в приступе сильного кашля, отнявшего, казалось, его последние силы. — Сара…

— Да, Морис?

— Мне нужно… кое-что тебе сказать… — с трудом, из последних сил выдавил он.

— Да?

— Про твое прошлое… сумерки…

— И что?

— Ты не… — начал Дю Гар, но застонал от непереносимой боли.

— Что «не», Морис? Что ты хочешь сказать?

Из-за сильной боли Дю Гар не мог говорить. Он опять застонал, взгляд его потускнел.

— Сара… — прошептал он и протянул к ней дрожащую окровавленную руку.

— Да? — Она схватила ее и прижала к своей груди.

— Je… Je t'aime, — в последний раз выдохнул он. — Я всегда тебя любил…

Его тело еще раз содрогнулось, и голова опустилась на окровавленную грудь. Тело француза обмякло, как и рука, которую держала Сара. Все было кончено. Сара долго не могла пошевелиться. Она стояла на коленях в огромной луже крови перед безжизненным телом Мориса Дю Тара, словно издалека слыша гул пожара и крики матросов и пассажиров. Затем пришла печаль. И боль.

Глава 5

Дневник Сары Кинкейд

Кто-то тихо постучал в дверь каюты, и Сара оторвалась от дневника.

— Да? — осторожно спросила она.

— Это я, Хейдн.

Сара отложила перо, встала, подошла к двери, отперла и открыла ее. Стюарт Хейдн выглядел не лучшим образом — лицо выпачкано сажей, красный мундир в каких-то серых пятнах, волосы подпалены. От капитана исходил горький запах дыма.

— Я могу войти?

— Входите. Только должна предупредить вас, капитан, я очень устала, и сил ссориться у меня нет.

— Честно говоря, я не для этого пришел. — Он слабо улыбнулся. — Просто хотел сообщить, что нам удалось потушить пожар на баке. Большинство пассажиров уже покинули корабль, но нам позволили остаться до рассвета.

— Очень хорошо. — Сара изо всех сил старалась говорить спокойно. — Как остальные?

— С сэром Джеффри и Фоксом все в порядке, как и с вашим другом Камалем. Однако во время взрыва погибли четверо матросов и двое пассажиров. И конечно, Дю Гар…

Сара молча кивнула. В ее глазах стояли слезы.

— Леди Кинкейд, если я что-то могу для вас сделать…

— Спасибо, капитан. У меня есть все, что нужно.

Офицер кивнул и хотел было уйти, но передумал.

— Если вас это хоть немного утешит, мне очень грустно, что все так случилось, — тихо сказал он. — И я сожалею, что подозревал Дю Гара.

— Все в порядке, капитан. — Сара печально покачала головой. — Это уже не имеет никакого значения. Вы, кстати, знали, что Дю Гар вас очень ценил?

— Правда?

— Чистая правда. — Сара выдавила улыбку. — Хотя и несколько своеобразно, как вы можете догадаться. Он не советовал мне с вами цапаться.

— Неужели? Смотрите-ка, у меня был союзник, а я этого не знал.

— В Морисе Дю Таре было много такого, чего никто не знал.

— Он действительно был ясновидящим? Действительно обладал даром видеть будущее?

— Думаю, да.

— Почему же он тогда не предвидел свой конец?

— Он предвидел его, капитан, — с горечью ответила Сара, — и незадолго до смерти говорил мне об этом. Он так ясно видел свой конец, что даже не вздрогнул, когда раздался взрыв. Его последний обращенный на меня взгляд был таким ясным… он все понимал. Словно все, что случилось, пережил прежде в своих видениях.

Она больше не могла удерживать слез, и они быстро побежали по бледным щекам. Хейдн, видя, как тяжел для нее этот разговор, быстро сменил тему.

— Вы держались очень отважно. Где вы учились стрелять?

— Мой отец учил меня не только археологии, — ответила Сара, вытирая слезы. — А всему остальному человек учится, когда хочет выжить. Но что толку? Мне это не помогло спасти ни отца, ни бедного Мориса, не помогло даже предотвратить похищение Мортимера Лейдона.

— Не казните себя. Что случилось, то случилось. Если кто и виноват в смерти Дю Гара, так это я. Моим заданием было обеспечить безопасность членов экспедиции, и я не сумел этого сделать. Если вы хотите, чтобы меня сменил другой офицер…

— Нет, капитан. — Сара решительно тряхнула головой. — Об этом не может быть и речи. Морис Дю Гар верил в вас, и я тоже в вас верю. Если я продолжу это путешествие, то только с вами.

— Если продолжите? Вы сомневаетесь?

— Да, — призналась Сара. — Я знаю, что именно вам мне не следовало бы этого говорить, но не уверена, что справлюсь со своей задачей. А что, если еще погибнут люди? Что, если это все, — она обвела вокруг себя рукой, — только ужасное заблуждение?

— Сейчас передо мной стоит не та леди Кинкейд, которую я знаю. Где ваша решимость? Ваша вера?

— Возможно, я ее потеряла, капитан.

— Почему? Из-за Дю Гара? Вы думаете, он бы этого хотел?

— Нет, я… — Сара умолкла, у нее перехватило горло; она чувствовала, что вот-вот потеряет самообладание. — Идите, капитан, — попросила она. — Пожалуйста, оставьте меня одну.

— Как вам угодно, — кивнул офицер. — Но позвольте мне поставить у вашей каюты двух дежурных.

Сара была слишком измучена, чтобы противоречить, и согласилась. Хейдн ушел, и в каюте осталась молодая женщина, снова перенесшая тяжелую утрату и снова винившая в этом себя.

— Ну почему же, отец? — шептала она, глядя на фотографию Гардинера Кинкейда на ночном столике. — Почему ты не сказал мне, что будет так трудно?

Она тяжело опустилась на край койки и дала волю слезам. Только раз в жизни она чувствовала себя такой же одинокой и несчастной — тогда, в Александрии. Ее единственный друг погиб, жестокий враг наносил удар за ударом, а поблизости притаился предатель — худших условий для разгадывания одной из последних крупных загадок археологии нельзя себе и представить. Вопрос, можно ли вообще найти «Книгу Тота», да еще раньше врагов, измучил Сару. Она испугалась, испугалась того, что увидела и узнала. Как же ей хотелось в далекий Йоркшир, подальше от этой жары и пыли, но, разумеется, это невозможно.

— Ну же, отец? Почему ты никогда не говорил мне правды?..

Она не знала, сколько просидела так и, может, проплакала бы до самого утра, но вдруг под дверью каюты послышались голоса.

— Еще чего! Убирайся, дружище, или тебе приделать ноги?

— Но мне нужно поговорить с леди Кинкейд. Это очень важно.

— Леди не принимает арабов, и уж тем более таких грязных. Что ты себе воображаешь, ты…

— В чем дело, капрал?

Сара подошла к двери и приоткрыла ее. Часовые Хейдна приставили штыки прямо к лицу Камаля.

— Благодарение Аллаху! — воскликнул он. — Теперь все хорошо. Пожалуйста, леди Кинкейд, скажите этим людям, что я не враг, а не то они поднимут меня на штыки, как барана.

— Не беспокойтесь, господа, — успокоила Сара караульных, севших на пароход лишь в Эль-Минье и потому не знавших Камаля. — Этот человек — наш проводник и пользуется моим полным доверием.

— Есть, леди Кинкейд.

Капрал и его подчиненный опустили штыки и встали по стойке смирно. Камаль в широкой улыбке обнажил белоснежные зубы, и Сара позволила ему войти. В Англии дама не могла бы пригласить в свою комнату мужчину, да еще мусульманина. Но здесь действовали другие правила. И хотя вообще Сара хотела побыть одна, она вдруг поняла, что визит Камаля оказался весьма кстати…

— В чем дело? — спросила она. — Ты хочешь оставить нас после всего, что произошло? Я могу это понять…

— Вовсе нет, леди Кинкейд. Я готов и дальше следовать в неизвестность — вместе с вами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я знаю, что с вами происходит. Камаль тоже знает, что такое терять друзей, близких людей. Он тоже как-то был готов все бросить.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь все бросить?

— Ваши глаза, — с почти оскорбительной поспешностью отозвался Камаль. — Они сказали мне все.

— Правда? — Вдруг обессилев, Сара снова опустилась на край койки. — Неужели это так заметно?

— Боюсь, что да. Поэтому я и пришел. Можно я расскажу вам одну историю?

— Прости, Камаль, мне не до историй.

— Но моя вас заинтересует. Эту историю рассказывают у костра уже многие поколения туарегов. Она повествует о некоем Нефаре, погонщике верблюдов, как-то отправившемся на поиски самого зеленого, самого цветущего оазиса в пустыне. Он шел, как ему указывали люди, но, сколько ни искал, найти оазис не мог. Тысячу дней и тысячу ночей блуждал он по песчаному морю, как бедуины называют пустыню. Сначала воды у него было достаточно и для себя, и для верблюдов, но когда ее запасы истощились, верблюдов одного за другим ему пришлось бросать в пустыне. Наконец Нефар остался совсем один; он потерял все, что имел, и, допив последнюю каплю воды, заглянул в лицо смерти.

— И что случилось? — спросила Сара. Ее действительно несколько отвлек этот рассказ.

— Когда Нефар погибал от жажды и жизни в нем оставалось совсем немного, его нашел разведчик туарегов. Он взял умирающего к себе в палатку, накормил, напоил, Нефар поправился и набрался сил. Как-то ночью на привале он услышал разговор двух стариков-туарегов. Они говорили о самом зеленом, самом цветущем оазисе в пустыне, лежащем всего в одном дне пути. И как вы думаете, миледи, что сделал Нефар?

— Как что, он узнал у стариков, как туда добраться, и нашел оазис.

— А вот и нет. Нефар расстался с мыслью о поиске оазиса, едва не стоившем ему жизни. Он вернулся домой, женился и жил очень-очень долго. Только глупец ищет то, что нельзя найти, леди Кинкейд. Мудрый повинуется судьбе.

— Ты хочешь сказать, что я и есть такой глупец?

— Я этого не говорил. Но Аллах подал вам знак, миледи. Один из ваших спутников погиб, и не нужно быть ученым, чтобы растолковать этот знак. Не ждите, пока в пустыне истает весь ваш караван, как это случилось с Нефаром. Возвращайтесь, пока еще есть время.

Сара ответила не сразу. Все ее существо противилось тому, что говорил Камаль, но египтянин, мудрость которого, казалось, намного превосходила его возраст, высказал вслух ее собственные мысли. В глубине души она в самом деле хотела все бросить, вернуться домой и предаться своему горю. Но Сара по опыту знала, что этот путь ведет в никуда; в стране самозабвения царит лишь боль. Один раз она уже прошла долину скорби и не хотела туда возвращаться. Ее отец этого бы не хотел, и уж тем более Дю Гар…

— Ты прав, Камаль. В данный момент действительно лучше вернуться, и, признаю, я думала об этом. Но между твоей историей и нашей есть разница.

— Какая?

— Не природа отняла жизнь у Кеша и Мориса Дю Гара, а злая воля людей. Их убила не пустыня, а люди в черном, у которых даже недостало мужества открыть лица. Моих друзей поразил не удар судьбы, Камаль. Они стали жертвой человеческой алчности, и эту алчность нужно умерить, прежде чем она погубит еще немало человеческих жизней.

По взгляду Камаля трудно было понять, что он думает.

— Вот в этом и заключается разница между вами и нами, — тихо сказал он.

— О чем ты?

— Пропасть между Западом и Востоком, леди Кинкейд, не в различном цвете кожи и не в различных религиях. Нас отличает друг от друга то, как мы живем. На Востоке слушают судьбу и при необходимости покоряются ей, на Западе же живут так, как будто судьбы нет вовсе и все решает человеческая воля. Покоритесь судьбе, леди Кинкейд, я вас умоляю, иначе будет только хуже.

— Не могу, Камаль, — ответила Сара, глядя в умоляющие глаза египтянина. — Я должна довести свое дело до конца, хотя бы ради дяди, похищенного нашими врагами. Я надеюсь его освободить. Но ты вправе покинуть нас. Никто тебя за это не…

— Камаль остается. Он будет вместе с Сарой Кинкейд и ее людьми, даже если еще прольется кровь и погибнут люди. Спокойной ночи, миледи.

С этими словами проводник покинул каюту. Он был явно разгневан, и у Сары появилось чувство, что она совершает ошибку. И все-таки отступить она не могла. Уже принесено так много жертв. Неужели все напрасно?

— Нет, — тихо сказала она и подошла к чемодану.

Открыв его, она в задумчивости вытащила кожаную кобуру, а из нее — тяжелый револьвер, принадлежавший отцу, — «кольт-фронтье» образца 1878 года, его округлая перламутровая рукоятка была будто создана для ее руки. Привычным движением Сара открыла барабан и принялась вставлять в него патроны. До сих пор она предоставляла инициативу противнику, лишь реагировала на его действия и позволяла диктовать условия игры. Настало время изменить ее правила. Сара Кинкейд была к этому готова.

Глава 6

Дневник экспедиции

25 декабря 1883 года

Караван-сарай, Техна-эль-Джебель, 25 декабря 1883 года

— Боже всемогущий, да что же это такое?..

Джеффри Халл даже застыл от изумления. Стюарт Хейдн и Мильтон Фокс также были немало удивлены, когда на двор караван-сарая вошла Сара Кинкейд — не та женщина, что плыла с ними на пароходе. Платье Сара сменила на светлые узкие брюки для верховой езды, туфли — на кожаные сапоги почти до колен. Костюм довершали белая блуза с широкими рукавами и жилет из мягкой козьей кожи, а вместо шарфа и шляпы на шею она повязала белый платок, какими от солнца и песка защищаются в пустыне бедуины. На носу дерзко торчали очки с круглыми темными стеклами. Длинные волосы Сара затянула на затылке. Однако более всего ее спутников поразило то обстоятельство, что английская леди вооружена.

К широкой кожаной портупее типа «сэм-браун», явно позаимствованной из амуниции британской армии, была прикреплена кобура, из которой торчала рукоятка револьвера американского образца. Профессиональным взглядом Хейдн сразу определил модель — «кольт-фронтье», что являлось надежным оружием; обращение с ним, однако, требовало немалого умения. Слева на поясе висел охотничий нож, его круглая рукоятка и зазубренное лезвие также наводили на мысль о заокеанском происхождении. Подобная атрибутика никак не пристала даме. И на лицах мужчин выразилось глубочайшее изумление.

— Да закройте же рты, джентльмены, — улыбнулась Сара. — Вам не доводилось слышать, что так человек кажется умнее?

— Про… простите, — покраснев, пробормотал сэр Джеффри, не сводящий глаз с ног Сары, — но леди в брюках?..

— А вы когда-нибудь пытались сесть на верблюда в юбке, сэр Джеффри? — колко спросила Сара.

— Но… я… разумеется, нет.

— Я так и думала.

Тем самым, по мнению Сары, тема была исчерпана. Она подошла к оседланным верблюдам. Добродушные и терпеливые животные скребли копытами, как будто им не терпелось отправиться в трудную дорогу. Камаль держал под уздцы верблюдицу Сары — чуть менее крупную, чем остальные животные, но здоровую и выносливую. Сара заметила у себя два дополнительных бурдюка с водой, за что, вероятно, следовало благодарить заботливого Камаля.

— Вы уверены, что действительно хотите этого, миледи? — с тревогой в голосе спросил проводник.

— Я не могу иначе.

— Понимаю, — кивнул Камаль, передавая ей хлыст. Сара опустила верблюдицу на передние ноги и ловко забралась в седло. Та шумно засопела и поднялась.

— Боже мой, — вырвалось у Мильтона Фокса. — Неужели нам обязательно забираться на этих зверей? От них несет на десять миль против ветра. Разве нельзя на обыкновенных лошадях?

— Давайте, инспектор, — отозвалась Сара, — садитесь на лошадь, если вам так приятнее. Но имейте в виду, что мой верблюд будет еще в пути, когда от вашей лошади останется лишь высохший скелет.

Фокс поморщился и с помощью Камаля забрался на своего верблюда. Он напоминал пьяного, пытающегося держаться на катящейся бочке с вином. На лице у него читалось страдание. Сэр Джеффри, видимо, тоже был не очень рад перспективе проделать дальний путь на этом корабле пустыни, но поскольку он не впервые садился на верблюда, то выглядел намного элегантнее несчастного инспектора. Хейдн и солдаты — отважные ветераны египетского похода — уже сидели верхом. Большинство рабочих пошли пешком. Кроме них, в путь еще двинулись погонщики вьючных верблюдов, везших провиант, воду, палатки, инструменты и снаряжение, частично предоставленное армией, а частично купленное Сарой в Каире и переправленное сюда на корабле.

Капитан Хейдн настоял на том, чтобы трое его солдат двигались в авангарде; за ними следовали Камаль, Сара, Джеффри Халл и Мильтон Фокс — казалось, что его вот-вот вырвет; затем верблюды с поклажей, погонщики и чернорабочие; замыкал шествие Хейдн со своими людьми. Солдаты были одеты, как того требовал климат: в красных мундирах, от пота и пыли быстро потерявших всякий вид, в высоких обтянутых тканью тропических шлемах, очках от пыли и москитных сетках. Свернутые плащи висели как перевязь. Все гвардейцы были вооружены саблями и «мартини-генри», болтавшимися за спиной. На случай новой атаки безликого врага патронташи они забили до отказа.

Сара осмотрела караван. Слыша людской гомон, беспокойное сопение животных, почувствовав дуновение жаркого ветра пустыни и терпкий запах верблюдов, она всем сердцем откликнулась на зов приключения.

— В Гермополь! — призывно воскликнула она, хлестнув верблюда, и караван двинулся в путь.

От Гермополя, расположенного между Нилом и Техна-эль-Джебелем, их отделяло всего несколько миль. Но это лишь первый пункт долгого, быть может, очень долгого пути. Там предстояло найти некое указание, о котором говорил старый звездочет. В противном случае поиски «Книги Тота» окажутся для Сары и ее спутников такими же тщетными, как и для всех остальных за последние три тысячи лет.

Справа от каравана тянулась пустыня, слева протекал дающий жизнь Нил. Караван экспедиции приближался к возвышавшимся над песчаными барханами руинам. Далеко не все из них имели древнеегипетское происхождение. Коринфские колонны датировались, видимо, раннехристианским периодом, а фрагменты храма — эпохой Птолемеев. От древнего же Шмуна время и беспощадный песок оставили совсем немного — лишь одиноко стоящие пилоны свидетельствовали о былом величии метрополии пятнадцатого верхнеегипетского нома, находившейся под особым покровительством бога Тота. Грандиозный храм, где жрецы некогда восславляли бога Луны, был давным-давно разрушен и погребен под песками. Сохранились лишь отдельные статуи, колонны и фундамент. Они-то и являлись целью экспедиции, возглавляемой Сарой.

— Ну надо же, — презрительно бросил Мильтон Фокс, когда караван добрался до места. — И это город? Да здесь, как в проклятой каменоломне…

— Вам бы следовало проявить чуть больше уважения к достижениям древней культуры, инспектор, — пожурила его Сара. — Эта каменоломня, как вы выразились, возникла шесть тысяч лет назад, когда наши предки еще обитали в пещерах и метали друг в друга копья с каменными наконечниками.

— Ну ладно, ладно. Но как мы найдем посреди этих обломков вход в подземную галерею? Вы что, собираетесь копать просто наугад?

— Без тяжелых земляных работ нам не обойтись. — Сара добродушно улыбнулась. — Но я вовсе не намерена копать вслепую. Специальные геодезические устройства помогут нам найти место, где немецкие археологи натолкнулись на скелеты французских солдат.

Она со знанием дела заставила свою верблюдицу опуститься на передние ноги и сошла. Сапоги утопали в горячем песке. Сара направилась к сохранившимся статуям и воротам — даже в полуразрушенном состоянии они представляли собой внушительное зрелище. По знаку миледи Камаль снял со своего верблюда продолговатый ящик и открыл его. Взорам присутствующих предстали разнообразные измерительные приборы: закрепленный на штативе теодолит, латунные линейки… Сара принялась отыскивать место, описанное Дюмихеном. Она не знала, где точно вели раскопки немцы, но пометила себе, с каких точек были выполнены тогда фотографии. Она надеялась, сведя воедино все данные, найти вход в засыпанную галерею.

Пока Сара проводила замеры, а Камаль по ее просьбе переставлял теодолит, остальные обустраивали лагерь.

Поставили палатки, где руководители экспедиции должны были провести ночь. Солдаты Хейдна тоже разбили огромную палатку, призванную защитить их от змей и скорпионов. Местным же рабочим предстояло заночевать под открытым небом. Сэр Джеффри и Мильтон Фокс, спрятавшись от палящего солнца под тентом, наблюдали за Сарой.

— Можно задать вам один вопрос, сэр Джеффри? — спросил Фокс королевского советника.

— Конечно, инспектор, задавайте.

— Что мы здесь, собственно, делаем? Я хочу сказать, есть ли вообще смысл охотиться за каким-то утраченным памятником, причем, может быть, утраченным навсегда?

Джеффри Халл помедлил.

— Если честно, инспектор, я не знаю, что вам ответить, — признался он. — Но вне зависимости от того, верим ли мы в существование этой книги или нет, наш противник, безусловно, верит и готов ради нее хладнокровно убивать. Возможно, наша задача — лишь положить этому конец.

— А если она все-таки существует? Вам не приходило в голову, что к ней, пожалуй, лучше не прикасаться? Может быть, все эти жертвы — лишь предостережение…

— Предостережение? — Глаза Халла озорно сверкнули. — Вы это серьезно? Умоляю вас, инспектор! Где ваш здравый смысл? Ваше рациональное мышление? Никаких древних проклятий и предостережений не существует. Но если под этим песком действительно находится то, что может представлять собой угрозу для империи, то непременно нужно искать, понимаете?

Фокс вздрогнул. Он еще не слышал, чтобы королевский советник, которого он считал мудрым и рассудительным человеком, говорил с такой яростной решимостью.

— Прекрасно понимаю, сэр.

И он повернулся к Саре. К тому времени она уже скорректировала район поисков и инструктировала рабочих, разгребавших завалы на подступах к древнему фундаменту.

— Копайте здесь, — говорила она, указывая участок. — Копайте и дайте мне знать, когда наткнетесь на что-нибудь необычное. Важной может оказаться любая мелочь…

— То же самое я обычно говорю свидетелям, расследуя убийство, — с заинтересованным видом заметил Фокс, подошедший к месту начала работ. — Но очень редко такие мелочи оказываются действительно полезными.

— Погодите, инспектор, — ответила ему Сара и замотала голову и лицо платком, пытаясь укрыться от сильного ветра, вздымавшего пыль и песок. — Погодите…

Глава 7

Дневник Сары Кинкейд

Руины Гермополя, 26 декабря 1883 года

Клонился к вечеру второй день раскопок, уже наступили сумерки, и зажгли факелы. Сара Кинкейд зашла под тент выпить воды и немного передохнуть, но, услышав, что рабочие на что-то натолкнулись, тут же вскочила с раскладного стула и ринулась к карьеру.

— Что там? — еще издалека крикнула она Камалю.

— Рабочие что-то нашли, миледи! Кажется, это вход…

Сара ускорила шаг, сердце ее учащенно забилось. Леди Кинкейд снова охватило возбуждение, испытываемое ею, когда отец находил утраченные памятники; на какое-то мгновение она снова стала девчонкой, до самозабвения любящей приключения и загадки прошлого.

За полтора дня образовалась яма в два метра глубиной, была сделана и опалубка досками, чтобы ее не засыпал песок. Саре помогли спуститься. Из-под песка, который рабочие отбрасывали сначала лопатами, а потом голыми руками, выглядывал прямоугольный каменный выступ в фут высотой. Египтяне почтительно расступились, и Сара опустилась на колени, чтобы поближе рассмотреть камень, служивший, видимо, элементом балочного перекрытия портала. Сара расчистила кисточкой каменную поверхность и, когда показалась надпись, радостно вскрикнула. В горизонтальном ряду иероглифов первым был стилизованный ибис — символ Тота, оставляемый убийцей в лондонском Ист-Энде.

— Верный, — перевела она надпись, — войди в царство бога Луны с трепетом, ибо он владыка времени.

— Что это значит? — спросил подошедший Стюарт Хейдн.

— Это значит, мы нашли то, что искали, капитан. Скорее всего это вход в залу появления.

— Залу появления?

— В Древнем Египте перед огромными храмовыми комплексами обычно строили гипостильные залы, связанные с собственно храмом одним или несколькими дворами. По ним проходили жрецы, направляясь прославлять божество или приносить жертву. И я готова поспорить, что немцы тогда натолкнулись именно на один из таких дворов.

— Ясно. Но почему он засыпан?

— Немцы были здесь пятнадцать лет назад, капитан. Пустыне хватило этого времени, чтобы покрыть его толстым слоем песка.

— Нет, — вмешался Камаль. — Это знак свыше, леди Кинкейд, никто не должен найти «Книгу Тота».

— Глупости, — проворчал Хейдн. — Оставь свои суеверия при себе, boy.

— Это не суеверие. Почему вы не хотите слышать голос судьбы?

— Потому что мое предназначение заключается в том, чтобы расчистить путь к разгадке тайны Тота, — твердо ответила Сара. — Прости, Камаль.

— Ну что же, — мрачно отозвался проводник, — вы меня тоже простите, леди Кинкейд…

Он отвернулся, дав рабочим знак копать дальше и полностью освободить портал от песка. Как и следовало ожидать, через некоторое время по обеим сторонам балочного перекрытия показались две колонны, и стало ясно, что действительно найден вход. За последние пятнадцать лет песчаные бури, бушевавшие здесь, засыпали его и наполовину заполнили двор за порталом песком. Когда темп раскопок замедлился, Хейдн велел нескольким солдатам взять лопаты и помочь уставшим землекопам, а затем, к большому удивлению Сары, и сам принялся копать. Работа продолжалась при мерцающем свете факелов. Наконец, как темная грозная пасть, им открылся вход в туннель.

— Факелы, — велела Сара. — Нам нужно больше факелов.

— Не надо, леди Кинкейд, — умоляюще сказал Камаль. — Пока еще не поздно.

— Не волнуйся, — попыталась успокоить его Сара. — Ничего не случится.

— Иншаллах, — тихо ответил Камаль. — Как Богу будет угодно.

— Ну? — Сара взяла факел, поднесенный ей чернорабочим. — Кто со мной?

— Разумеется, я, — немедля ответил Хейдн. — Денем, Лестер, вы тоже пойдете.

— Есть, сэр.

— Лейтенант Фарнсворт?

— Да, сэр?

— В мое отсутствие вы возьмете на себя командование. Не теряйте бдительности, понятно?

— Есть, сэр.

— Я тоже пойду, — несмотря на свои дурные предчувствия, сказал Камаль.

— Не обязательно, Камаль.

— Знаю, миледи. Но я бы хотел.

— Если позволите, мы тоже присоединимся к вам.

Это был голос сэра Джеффри. Взволнованные выкрики рабочих заставили его с Мильтоном Фоксом выйти из-под тента.

— Вы уверены, сэр? — с сомнением спросила Сара.

— Конечно. Ведь, собственно, мы здесь для этого, или нет? Итак, чего же мы ждем?

Землекопы помогли королевскому советнику и инспектору Скотланд-Ярда спуститься в котлован. В лицах спутников Сара видела напряжение и нетерпение. Она должна была признаться себе, что и ей доставляет некоторое удовольствие это нервное ожидание.

— Идем, — просто сказала она и вместе с Камалем вошла во мрак.

— Потрясающе! Просто потрясающе!

Восклицания Джеффри Халла отдавались от сводчатого потолка, расписанного под звездное небо. Краски не поблекли, так как руины почти все время были засыпаны песком и как бы законсервированы. Ветер и непогода также не оказали своего разрушительного воздействия, да и расхитители могил, судя по всему, не натворили здесь бед. Расписаны были и стены, в основном изображениями растений и зверей. Сара увидела финиковые пальмы, заросли папируса, бегемотов, крокодилов, фламинго. Продвижение по подземному двору, уходящему во мрак, шло медленно. Сара заметила, что волнение Камаля растет с каждым шагом.

— Все в порядке? — шепотом спросила она у него.

— Нет, — мрачно ответил он. — Какой уж тут порядок…

Примерно через пятьдесят метров двор вывел в помещение с низким потолком, поддерживаемым колоннами. В нишах стояли каменные статуи божеств египетского пантеона.

— Зал появления, — кратко определила Сара.

— Что это такое? — спросил Мильтон Фокс, которому в темном тесном пространстве было явно не по себе.

— Здесь жрецы готовились к ритуалам, а потом уже торжественно вступали в святилище, — объяснила Сара.

— Понятно. А это что за ребята? — Фокс кивнул на статуи.

— Этих ребят, инспектор, в Древнем Египте почитали за божества. Вон тот, с головой шакала, — бог мертвых Анубис. Рядом с ним Апоп, заклятый враг Ра, его всегда изображали в облике змея. А это — Сухос, он почитался в образе крокодила.

— А где же сам Тот? — спросил сэр Джеффри. — Разве вы не говорили, что храм посвящен ему?

— В Древнем Египте не было монотеизма. Часто в разных регионах почитались свои, местные божества, даже жречество было неоднородным. Один из таких культов считал Апопа, Сухоса и Анубиса союзниками Тота в его соперничестве с богом Солнца Ра. Поэтому здесь и присутствуют их изображения.

— Ладно, но где же все-таки Тот?

— Это мы сейчас выясним, — заверила Сара советника королевы и прошла в глубину залы.

Однако уже через несколько метров она вынуждена была остановиться. Коридор, ведший из зала появления в святилище, который, судя по всему, кто-то уже пытался пройти, с противоположной стороны засыпало песком и камнями.

— Тупик, — констатировал Мильтон Фокс, хотя это и так было всем ясно. — Теперь мы по крайней мере знаем, почему немцам не удалось пройти дальше.

— Им не удалось, — отозвалась Сара. — А вот французам, побывавшим здесь примерно на семьдесят лет раньше, удалось.

— С чего вы взяли?

— Немецкая экспедиция обнаружила здесь останки французских солдат. И несомненно, вы, инспектор, согласитесь со мной, что они были убиты.

— Но может, их застигла песчаная буря, — предположил сэр Джеффри. — И вход в туннель засыпало, когда солдаты находились внутри.

— Вряд ли. В таком случае из-за отсутствия притока воздуха их тела, вероятнее всего, превратились бы в мумии. — Устами Мильтона Фокса заговорил криминалист. — А немецкие археологи наверняка упомянули бы это обстоятельство в своих отчетах.

— Спасибо, инспектор, — кивнула Сара. — Выходит, что солдаты где-то были ранены, пытались спастись здесь и затем умерли от ранений.

— Согласен, — признал Хейдн. — И откуда же они бежали сюда?

— Это, уважаемый капитан, нам придется выяснить. При свете факела Сара принялась осматривать стены.

— Что вы там делаете? — спросил Фокс.

— Ищу подсказку, инспектор. Какой-нибудь зазор между плитами, сквозняк… что угодно, что указывало бы, где выход.

— Выход? Но он засыпан…

— Этот — да. Но древнеегипетские архитекторы были настоящими мастерами в том, что касается потайных помещений и ходов и их маскировки. Я готова поспорить на что угодно, что здесь есть второй выход.

— Ну во-первых, леди не подобает спорить, — заметил сэр Джеффри, — а во-вторых, почему вы так уверены в этом?

— Назовите это инстинктом, сэр. Здесь были наполеоновские солдаты, и я думаю, они нашли этот потайной ход. Только потом встретились с чем-то страшным.

— Или кем-то страшным, — мрачно добавил Камаль.

— Юный друг, — обратился к египтянину сэр Джеффри, — может быть, вы хотите нам что-то сказать? Тогда говорите. Ваши угрюмые намеки постепенно начинают действовать мне на нервы.

— Нам нельзя здесь находиться, — поспешно ответил Камаль. — Этот храм проклят, и проклятие настигнет всякого, кто без дозволения войдет в него.

— Сплошные суеверия, — презрительно бросил Хейдн.

В мерцающем свете факелов все, даже Мильтон Фокс и сэр Джеффри, дюйм за дюймом принялись осматривать стены. Только Камаль ограничился тем, что скрестил руки на груди и из центра зала появления угрюмо смотрел на своих хозяев. Сара стучала рукояткой ножа по камню в поисках полостей, а лезвием ковыряла щели — все напрасно. Усилия ее спутников также не увенчались успехом, что очень озадачило Сару.

— Странно, — в задумчивости произнесла она. — Я была совершенно уверена, что…

— Ну что? — торжествовал Фокс. — Разве я не говорил с самого начала, что вся эта экспедиция — бессмысленное предприятие? Нужно было оставаться дома, вместо того чтобы глотать здесь пыль и поджариваться на медленном огне…

Сара его не слушала. Она продолжила осмотр, лихорадочно соображая, что могла упустить. Где может находиться второй выход? Куда строители храма могли вмонтировать потайную дверь?.. Она догадалась, когда взгляд ее упал на Камаля, стоявшего посередине залы на каменной плите с изображением ибиса — символа Тота.

— Все ясно, — сказала она, подходя к нему.

Попросив проводника отойти, Сара осторожно опустилась на колени и постучала по плите. Раздался глухой звук — за плитой пустота.

— Быстрее, Камаль! — воскликнула она. — Фонари, масло, канаты и пару крепких мужчин с инструментом. Скорее!

Египтянин пробурчал что-то невразумительное, исчез и скоро вернулся, сопровождаемый небольшой группой рабочих с ломами. Тем временем Сара и Хейдн расчистили края плиты площадью примерно в один квадратный метр, и рабочие принялись поднимать ее. Объединенными усилиями — рабочим помогали Хейдн с солдатами и даже Мильтон Фокс — плиту наконец удалось сдвинуть. Под ней оказался колодец, из которого неприятно тянуло холодом.

— Блестяще, леди Кинкейд, нам и впрямь до вас далеко, — признал сэр Джеффри. — Должен сказать, я сначала считал вашу версию крайне надуманной и не мог себе представить, насколько она серьезна. Но похоже на то, что вы все-таки правы.

— Большое спасибо, сэр, — чуть обиженно ответила Сара. — Лучше поздно, чем никогда.

Она заглянула в колодец, взяла факел и бросила его в бездонный мрак.

— Ля![5] — крикнул Камаль, но было уже поздно.

Колодец оказался глубже, чем можно было предположить. Бесконечные секунды факел падал вниз, затем резко погас.

— Что это было? — изумленно спросил сэр Джеффри.

— Тьма пожрала огонь, — мрачно отозвался Камаль.

Но Сару было не запугать. Она велела зажечь и привязать к канату фонарь и медленно начала спускать его вниз. Теперь стало видно, что камнем выложена только верхняя часть колодца, его продолжение было прорублено в скальном грунте. Судя по длине каната, колодец имел глубину примерно тридцать метров. Но самая большая неожиданность скрывалась на дне.

— Что это? — с удивлением спросил Мильтон Фокс, когда фонарь вдруг как будто раздвоился.

Сара крепко держала веревку, на конце которой раскачивался фонарь. И поскольку то, что казалось вторым фонарем, раскачивалось точно так же, стало ясно, что это отражение. Кроме того, что-то слегка мерцало, словно…

— Вода, — высказал Стюарт Хейдн невероятное предположение. — Там внизу вода. В самом центре пустыни…

— Возможно, цистерна, — размышляла Сара. — А может быть, подземное озеро, питающееся Нилом. Нужно спуститься и осмотреть все.

— Спущусь я, — без колебания вызвался Хейдн.

— Большое спасибо, капитан. — Сара вытащила из кобуры револьвер и передала его Хейдну. — Но, если позволите, я это сделаю сама.

— Не позволю, — энергично возразил Хейдн. — Я не допущу, чтобы вы подвергали свою жизнь…

— Мне напомнить вам, капитан, что экспедицией руковожу я, а не вы?

Хейдн глубоко вздохнул:

— Нет, не нужно.

— Хорошо. Спуститься должна я, капитан. Мне надо самой посмотреть, что там внизу. Может, только мне удастся что-то понять. — Сара вытащила из колодца фонарь, отвязала его, конец каната ловко затянула петлей и вставила в нее правую ногу. — Опускайте.

— Ладно, — неохотно согласился Хейдн. — Денем, Лестер, опускайте на канате леди Кинкейд, но очень осторожно, понятно?

— Есть, сэр.

Солдаты перекинули канат через плечо, чтобы он не соскользнул. Сара сидела на краю колодца, уже спустив ноги в зияющую пустоту. Денем и Лестер начали медленно опускать ее.

— Прошу вас, не надо, миледи, — взмолился Камаль.

— Решение принято. — Ее голос гулко прозвучал из колодца.

Одной рукой она держалась за канат, который слегка поскрипывал, скользя по камню, в другой был фонарь, освещавший стены колодца. Через несколько метров каменная кладка кончилась и началась скальная порода, в которой, по всей видимости, невероятными усилиями был прорублен колодец. Поморщившись, Сара подумала, сколько же жизней стоил этот труд. Она не знала, что увидит на дне его, и ее любопытство росло с каждой минутой. В любом случае Сара радовалась, что ей удалось убедить Хейдна. Во время поисков «Книги Тота» уже многие расстались с жизнью, и она больше не хотела видеть, как гибнут люди. На том, чтобы самой спуститься в шахту, она настояла еще и по этой причине…

Внизу мерцала вода. Еще несколько метров — и колодец кончился. Сара свисала со свода просторного зала.

— Стоп! — крикнула она наверх и испугалась. Судя по эху, зал был еще больше, чем казался, однако точнее определить его размеры в темноте невозможно.

Солдаты тотчас прекратили спуск, и Сара принялась раскачиваться на конце каната примерно в футе от мерцающей поверхности воды.

— Все в порядке? — донесся до нее голос обеспокоенного Хейдна.

— В лучшем виде, — крикнула она в ответ.

Вода была прозрачной. В свете фонаря Сара видела дно подземного озера: судя по всему, не глубже четырех футов. Решившись, она спрыгнула с каната и с плеском погрузилась в прохладную воду.

— Леди Кинкейд! — На сей раз беспокойство проявил сэр Джеффри. — У вас действительно все в порядке?

— Вполне. — Сара шла почти по пояс в воде. — Мне захотелось после жары и пыли принять освежающую ванну…

— Что вы там видите? — спросил Хейдн.

— Не очень много, — ответила Сара, осматриваясь и водя фонарем. — Я полагаю, это озеро связано подземными протоками с Нилом. Возможно, строители храма использовали его как своего рода естественное водохранилище.

— Почему вы так решили?

— Ну во-первых, в этом нет ничего необычного, а во-вторых, колодец свидетельствует о том… черт подери, что?..

Сара резко замолчала, заметив наверху какое-то движение. Инстинктивно она схватилась за кинжал, закрепленный на поясе, как вдруг поняла, что с потолка свисает пара знакомых ног. Их обладателем был Хейдн, все-таки последовавший за Сарой. Шлем, красный мундир и револьвер офицер оставил наверху.

— А, капитан? Вы так цените мое общество, что не можете отказаться от него и на пять минут?

— Точно, — с несвойственным ему чувством юмора ответил офицер и тоже спрыгнул в воду.

Канат исчез в проеме колодца, и вскоре над водой показались капралы Денем и Лестер. И наконец — Сара не поверила своим глазам — к ним присоединился Камаль.

— Ты уверен, что тебе следовало спускаться сюда, Камаль?

— Я уже говорил вам, миледи: я знаю свое место. Хотя это не значит, что занимаю его с удовольствием.

— Понятно.

— Ну, — спросил Хейдн, — что нужно делать?

— Предлагаю разойтись в разные стороны, — сказала Сара. — Так мы получим представление о размерах помещения. Кто первым что-то найдет, зовет остальных.

Хейдн не возражал, и они побрели по темной воде. Денем и Лестер держали ружья высоко над головой. Сара осторожно переставляла ноги. Скоро она озябла. Вода была не очень холодной, но тело, видимо, привыкло к пеклу пустыни.

— Черт подери, — услышала она голос Лестера, — а что тут так смердит?

— Вас никто не просил высказываться, капрал, — резко оборвал его Хейдн.

— Слушаюсь, сэр.

— Вы как следует осматриваете все кругом и открываете рот только в том случае, если вам будет что доложить, понятно?

— Понятно, сэр…

Сара не могла не улыбнуться. Конечно, Стюарт Хейдн несколько тщеславен и упрям, но всей душой предан делу. Может, Морис Дю Гар и был прав, когда называл его надежным союзником.

Бредя по воде, Сара задумалась о Дю Таре. Ей снова стало тяжело, но она решительно сказала себе, что сейчас не место и не время предаваться скорби. Прежде всего дело, а печаль и боль потом… Ее внимание привлек всплеск воды. Сара оглянулась туда, откуда раздался звук, и на некотором расстоянии в свете фонаря увидела капрала Лестера. Он брел по воде, наверное, случайно и вызвал всплеск.

Сара пошла дальше и вдруг заметила впереди что-то напоминающее вход в пещеру. Чем ближе, тем яснее понимала Сара, что это не первозданная скала. На каменной стене — изображения египетских богов. Краски, обычно использовавшиеся древними художниками, из-за влажности поблекли, но высеченные линии сохранились хорошо. Вдоль стены по краю бассейна шел выступ шириной примерно в два фута, явно искусственного происхождения.

— У меня кое-что есть, — громко оповестила всех Сара, и ее слова повторило эхо. — Здесь стена.

— Стойте там, — велел Хейдн. — Мы идем к вам и вместе обойдем эту стену.

— Хорошо.

Пока спутники с фонарями приближались к ней, Сара внимательнее рассмотрела настенные рисунки, изображавшие сцены из египетской мифологии. По ее мнению, само их наличие служило доказательством того, что это действительно был водоем, возможно, даже имевший ритуальное значение. Она опять увидела Сухоса, и, когда разглядывала его крокодилью голову, ногой наткнулась на что-то в воде. Сара опустила фонарь. Некоторое время, пока не улегся песок, который она замутила ногами, ей пришлось подождать. Постепенно она стала различать очертания какого-то предмета… И тут Сара испугалась. Споткнулась она о человеческий череп. Сара испуганно отпрянула и тут же увидела на краю водоема кости. Не только человеческие, но и животных, хотя, несомненно, в этой пещере погибали именно люди. Кровь запульсировала у нее в венах, когда до сознания начала доходить ужасная догадка.

— Стоп! — крикнула она. — Ни шагу вперед!

— Почему? Что случилось? — спросил Хейдн.

— Это не водоем, — дрожащим голосом ответила Сара.

— Нет? А что же?

Сара не успела ответить — капрал Денем издал истошный крик. Все обернулись, но увидели лишь пенящийся фонтан, в центре которого исчез бедный Денем. Его фонарь тут же погас, и часть пещеры моментально погрузилась во мрак.

— Денем! — растерянно крикнул Хейдн. — Денем, черт подери, что с вами?!

Ответа не было. Несколько секунд в пещере стояла абсолютная тишина. Только где-то вдалеке слышался тихий плеск, и Сара поняла, что он может означать их гибель.

— Бегом, скорее! — изо всех сил закричала она, как вдруг совсем рядом из воды что-то метнулось.

Это что-то имело зубы и челюсти. На нее стремительно надвигалась разинутая пасть, огромная — в ней мог бы поместиться ребенок. Оцепенев от ужаса, Сара сделала единственное, что пришло ей в голову: кинула в пасть свой фонарь. Жуткие челюсти сомкнулись и раздавили стекло. Огонь подхватил разлившееся масло, и из пасти метнулась струя пламени, на мгновение осветившего чудище, словно возродившееся из древних легенд. Рассвирепев от боли, зверь развернулся и моментально исчез в воде. Сара понимала, что за ее жизнь сейчас никто не даст и ломаного гроша. Она бросилась вперед и, разгребая воду, добралась до остальных.

— Господи, что это было?! — крикнул Хейдн.

— Это не водоем, капитан. Это крокодилье гнездо… Словно в подтверждение ее слов в свете оставшихся фонарей вдруг поднялись волны. Они приближались.

— Лестер, стреляйте! — крикнул Хейдн.

Тот быстро взвел курок и выстрелил, но перед ним вдруг вынырнули две ископаемые рептилии с кошмарными зубами, пупырчатой шкурой и разинутой пастью. Дуло озарилось пламенем, одно чудище вздыбилось в воде и издало дикий рык. Зверь четырех метров в длину застыл на месте, зато второй упрямо приближался к людям. Камаль молниеносно выхватил кинжал и, издав боевой клич, нанес удар, но толстенную шкуру его косой удар не пробил. Словно мстя за погибшего, крокодил с разинутой пастью бросился на капрала Лестера.

Тот снова выстрелил — слишком поспешно — и промахнулся. Через секунду чудище уже настигло его и так же моментально, как появилось из воды, исчезло. Зверь схватил Лестера за ноги и волочил за собой с неудержимой силой. Винтовка и фонарь разлетелись в разные стороны, и капрал заскользил поверх пенящегося фонтана, быстро окрасившегося в красный цвет. Истошные крики несчастного эхом отдавались в пещере, наконец его поглотил мрак, и крики прекратились.

— Боже мой, — сказала Сара в наступившей тишине.

— Иншаллах, — пробормотал Камаль.

— К колодцу, — прошипел Хейдн, обнажив саблю, хотя и знал, что ее явно недостаточно.

— Нет, — возразила Сара. — Они пожрут всех, еще прежде чем первый из нас выйдет из пещеры. Там у стены есть выступ, в нем наше спасение. По нему мы сможем двигаться намного быстрее, чем в воде.

С этим никто не спорил, все трое развернулись и как могли быстро поплыли, погребли, побрели по воде к стене пещеры, следя за тем, чтобы брызги не погасили фонари. Без света Сара и ее спутники обречены на гибель.

— Там! — вдруг крикнул Камаль, указывая направо. — Там их еще тьма-тьмущая!..

И снова к ним приближались несущие гибель буруны. Ударяя по темной воде мощными хвостами, жуткие твари устремились к почти беззащитным людям.

— Скорее! — торопила Сара спутников. — Уже недалеко.

Из темноты показалась стена пещеры с поблекшими изображениями, и Сара узнала Сухоса, который, казалось, смотрел на нее и презрительно смеялся.

— Йалла! Йалла! Быстрее! — в ужасе кричал Камаль.

Прямо за ним с шипением вздыбилась волна и через секунду показалась оскалившаяся пасть. Египтянин издал душераздирающий крик. В этот момент воздух рассекла сабля и с силой вонзилась в зверя. Рана была не очень глубокой, но ее оказалось достаточно, чтобы тот отпрянул. Это позволило людям выскочить на сушу.

Первой до нее добралась Сара. Силы ее были на исходе, она с трудом подтянулась и перевалилась на выступ скалы. Лежа на животе, она протянула руку Камалю. Хейдн оставался в воде и, орудуя саблей, прикрывал их, но приближающийся к нему под водой крокодил мог в любую минуту настигнуть офицера.

— Хейдн! Скорее! — крикнула Сара.

Хейдн развернулся и что было сил бросился к скале. Сара с ужасом смотрела, как чудище под водой приближалось к офицеру. Но Хейдн уже добрался до берега. Сара с силой схватила его, и вместе с Камалем они вытащили капитана в тот самый момент, когда смертоносные челюсти готовы были ухватить его за ноги. Крокодильи зубы с клацаньем сомкнулись. Он разочарованно повернулся и уплыл. Однако было ясно, что это не последняя попытка.

— Спасибо, — выдохнул Хейдн. — Еще бы секунда, и…

— И я благодарю, — ответил Камаль.

Были забыты все ссоры и разногласия, и бывшие противники улыбнулись друг другу.

— Ах, мужчины, — покачав головой, только и сказала Сара.

Все трое вскочили на ноги и забрались повыше на узкий выступ. Вода отражала убывающий свет фонарей. Запыхавшиеся, замерзшие, они пустились в бегство в надежде, что выступ приведет их в безопасное место. Уже через несколько секунд эта битва с крокодилами показалась им нереальной, но мерзкие чудища снова вынырнули из темноты. Краем глаза Сара заметила узкую быструю тень и истошно закричала. Тут же из воды вынырнула и метнулась к ней широко разинутая пасть с чудовищными зубами. Не теряя самообладания, Хейдн снова ударил чудище саблей и отогнал его. Однако монстр вернулся уже через секунду, и не один.

Несколько прожорливых тварей высунули морды из воды и стучали зубами совсем рядом. Взалкав крови, они пытались выбраться на сушу. Показались их чудовищные тела, покрытые непробиваемой шкурой, и Сара заметила, что крокодилы не обычного зеленого или желто-коричневого цвета, а какие-то белесые, бледные, значит, большую часть жизни они провели во мраке пещеры. Саре были известны исторические источники, в которых говорилось о белых крокодилах, почитавшихся в Древнем Египте священными, поскольку их особо отметил Сухое. Она всегда считала это мифом — и вот снова жизнь вносила свои коррективы…

Прямо перед ней один зверь пытался вскарабкаться на выступ. Она столкнула его ногой обратно в воду и побежала дальше. Они как будто проходили сквозь строй: с одной стороны — зубы, а под ногами — мокрый камень, на котором недолго было поскользнуться и свалиться в воду.

— Мерзкие твари! — вскричал Хейдн. — Их все больше!

Офицер не преувеличивал. В воде, вскипевшей под ударами хвостов, метались семь или восемь крокодилов, каждый более трех метров в длину. Повсюду из полумрака торчали страшные зубы. Кровожадные чудовища урчали и шипели.

Вдруг бежавший впереди Камаль громко вскрикнул. Выступ кончился, и египтянин, заметив это слишком поздно, шагнул в пустоту. Бежавшая за ним Сара увидела, как он качнулся вперед, хотела удержать его, но не смогла. Отчаянно размахивая руками, Камаль упал лицом вниз в воду.

— Камаль! Нет!

Крик Сары гулко разнесся по пещере, и она не раздумывая вытащила свой американский охотничий нож. Хотя он и не был приспособлен специально для сражений с крокодилами, его остро наточенное лезвие чудища все-таки ощутят на собственной шкуре.

— Вытаскивайте его, капитан! — крикнула Сара и так стремительно прыгнула вслед за Камалем, что офицер не успел ничего предпринять или даже сказать.

Снова стоя по грудь в воде, Сара увидела, как к ней стремительно приближается вытянутое тело. Она решила не совершать ошибки, ожидая, когда крокодил выскочит из воды и набросится на нее, а упредить его и нырнула. В темноте под водой она почти ничего не видела. Ее окружал зеленоватый мрак, и из него надвигалась бледная как смерть тень. Сара покрепче взялась за нож, опустилась на самое дно и перевернулась на спину. Когда крокодил, все внимание которого было поглощено Камалем, проносился мимо, она ударила изо всех сил. Удар пришелся под голову, нож вонзился в шею. Зверь рефлекторно разинул пасть, дернулся и забил огромным хвостом. Сара еще успела вытащить нож и заметить, как заклубилась облаком темная кровь из раны — затем ее что-то ударило по голове и оттеснило в сторону.

Какое-то время она безвольно покачивалась в воде, наконец нехватка воздуха привела ее в чувство. Изо всей силы она оттолкнулась от дна и, работая руками и ногами, вынырнула из воды, жадно хватая ртом воздух и радуясь, что вообще жива. Однако, открыв глаза, она увидела, как над ней нависла зияющая пасть.

Нож лежал где-то на дне, а бежать у нее уже не было сил. В этот момент Саре Кинкейд стало пронзительно ясно, что поиски «Книги Тота» привели ее к гибели. Не теряя самообладания, она смотрела на бесконечно медленно надвигающийся на нее кошмар, хотя в действительности все длилось не более секунды, и ждала, когда отвратительные челюсти схватят ее и утянут под воду.

Тем, что этого не случилось, она была обязана подхватившим ее сильным рукам, они вытащили ее из воды за секунду до того, как зверь приблизился к ней вплотную. Как небесная молния, сверкнула и вонзилась в разинутую пасть чудища, издавшего дикий рык, гвардейская сабля. Сара рухнула на земную твердь и увидела улыбающееся лицо Камаля. Затем ее поставили на ноги, и она, хотя колени дрожали, а силы были на исходе, спотыкаясь, побежала вместе со своими спасателями по выступу, продолжавшемуся по другую сторону от проема. Крокодилы не погнались за ними, вероятно, потому, что сперва хотели позаботиться о своем смертельно раненном товарище, видимо, полагая, что добыча все равно никуда не уйдет.

Легкие Сары были словно опалены, но она с радостью заметила, что выступ впереди расширяется. Они добрались до пещеры, где высилось каменное плато с большим жертвенным камнем. За ним угадывались очертания огромной статуи, мрачной и грозной. На пьедестале виднелись высеченные иероглифы; несмотря на свой почтенный возраст, они хорошо читались; сама статуя, однако, от высокой влажности сильно пострадала. Головы на плечах уже не было, но среди валявшихся вокруг осколков Сара узнала длинную выгнутую шею ибиса. Никаких сомнений — это статуя Тота, бога Луны и владыки храма. Она без сил упала на землю. Хейдн и Камаль тоже сели и попытались унять дыхание. Все понимали, что чудом избежали смерти.

— Спасибо, господа, — задыхаясь, проговорила Сара. — Вы буквально вырвали меня из объятий смерти.

— Нет, леди Кинкейд, это я должен вас благодарить, — с трудом переводя дыхание, отозвался Камаль. — Муташаккир-ктир.[6] Ваше мужество поразительно. Вы рисковали своей жизнью, чтобы спасти недостойного слугу.

— Ты мне друг, Камаль. Кроме того, — прибавила она со слабой улыбкой, — через минуту ты спас жизнь мне. Так что, как видишь, мой поступок был не таким уж бескорыстным.

— Бескорыстным? — прошептал Хейдн. Производил он довольно плачевное впечатление: форма промокла и разодралась, волосы торчали во все стороны. — То, что вы сделали, в высшей степени неразумно и безответственно. Господи, да что же это за дикие чудища?!

— Белые крокодилы, — ответила Сара. — Египтяне считали их священными.

— Да что вы говорите! Ваши священные крокодилы только что сожрали двух моих людей.

— Это не ускользнуло от моего внимания.

— И что теперь?

— Они нападут снова, нет никаких сомнений, — убежденно сказала Сара. — Для этого они и здесь. Стражи храма. Возможно, они живут здесь уже три тысячи лет.

— Великолепно, — проворчал Хейдн. — В таком случае вполне понятно, что случилось с французами.

— Вполне, — согласилась Сара. — Встает вопрос, как проскочить мимо тварей, чтобы они нас не съели.

— Что?! — Хейдн выпучил глаза. — Я ослышался? Мы что, еще раз полезем на этих чудовищ? Нет уж, давайте останемся здесь и будем ждать, пока придут мои люди и вытащат нас.

— Чтобы они тоже окончили свои дни в желудке у тварей? Подумайте, капитан. Если крокодилов запустили сюда охранять храм, значит, должен существовать механизм, позволяющий их обойти.

— То есть?

— Принцип защитного механизма. Подобные ловушки существуют для того, чтобы отваживать непрошеных гостей. Всем же посвященным известен обходной путь.

— И что же это за путь, позвольте узнать?

— Понятия не имею. — Сара посмотрела на большую статую, когда-то, наверное, достигавшую потолка пещеры. — Это статуя Тота, значит, мы на правильном пути. Возможно, поможет надпись…

Хотя у нее все болело, Сара устало поднялась, взяла один из двух оставшихся фонарей и принялась изучать пьедестал. Она водила пальцем по высеченным в древности знакам и переводила.

— Это знак для «союзников». — Она говорила скорее себе, чем спутникам. — Союзниками всегда считались боги Луны и плодородия, ибис и владыка… се-бек.

— Себек? — удивился Хейдн.

— Это древнеегипетское слово, капитан, означает «крокодил».

— Боже, опять крокодилы…

— Священные крокодилы, говорится здесь дальше, имеют цвет Луны, поэтому их хозяином считался Сухос. Он подарил их Тоту, чтобы они… — Сара умолкла.

— Чтобы они что? — не унимался Хейдн.

— Чтобы они помогали Тоту охранять его тайну, — тихо продолжила Сара. — Вы понимаете, что это значит, капитан? Это означает, что мы на верном пути. Где-то здесь указание, куда спрятали «Книгу Тота». Нужно только его найти.

— Всего-то. И где же нам искать, скажите, пожалуйста?

— Здесь об этом ничего не сказано.

— Вы уверены?

— Послушайте, капитан, как насчет того, чтобы вы занимались своим делом и предоставили мне мое, — несколько раздраженно отозвалась Сара. — Я когда-нибудь указывала, что вам нужно делать?

— С момента нашего знакомства вы только этим и занимаетесь. — Хейдн даже застонал слегка, и на этот раз Сара не стала возражать.

— Помогите же мне искать, господа, — попросила она. — Где-то здесь должен быть скрытый механизм, рычаг или что-то в этом роде, выводящий ловушку из строя.

— Ну, если вы так уверены…

Хейдн угомонился и принялся осматривать скалу и пьедестал. К нему присоединился и Камаль, то и дело настороженно озиравшийся на воду. Невозможно было определить, о чем думал этот человек со смуглым лицом и темными глазами. Жалел ли он, что принял участие в экспедиции? Действительно ли был благодарен Саре за спасение? Или в глубине души проклинал ее зато, что она вышла на след тайны, надежно схороненной несколько тысячелетий назад? Вдруг в темноте раздалось фырканье, которое не мог издавать человек.

— Стражи, — мрачно сказал Камаль. — Они вернулись…

В следующую секунду послышались плеск воды и урчание. Звуки быстро приближались. Сара всмотрелась в черноту за светящийся ореол фонаря. Из мрака пещеры на них надвигалось сразу несколько крокодилов. В неверном свете, который, казалось, магически привлекал их, мерцали белесые тела. Они были уже совсем недалеко.

— Вот гадкие твари, — угрюмо сказал Хейдн. — Без огнестрельного оружия нам долго не продержаться.

— Если мне удастся найти скрытый механизм, может, оно нам и не понадобится. — Сара лихорадочно продолжила осматривать впадины и ниши.

— Ну ладно, — проворчал Хейдн. — Я постараюсь выиграть время. Пожалуйста, не теряйте его даром.

Он развернулся, выхватил саблю и двинулся навстречу крокодилам, уже выкарабкивавшимся на берег. Камаль неуверенно посмотрел на Сару и, схватив кинжал, пошел за Хейдном. Первых крокодилов им удалось отогнать точными ударами. Но на берег лезло все больше тварей, и скоро бесперспективность сопротивления стала очевидна.

— Сара! — воскликнул Хейдн. В данной ситуации было не до формальностей.

— Секунду! — Сара поняла по голосу Хейдна, что положение угрожающее, однако, лихорадочно осматривая скалу и поверхность пьедестала, ничего не могла найти…

Крокодилы карабкались на берег в пяти местах. Сначала высовывалась длинная голова, затем передние лапы. Хейдн, как дервиш, прыгал между ними, нанося удары саблей, но ему не удавалось столкнуть их в воду. Казалось, крокодилы обретали все большую уверенность в том, что добыча от них не уйдет. Необходимо было какое-нибудь заграждение, барьер, способный их задержать. И тут Камалю пришла спасительная идея. Пока Стюарт Хейдн отбивался от мерзких тварей саблей, египтянин схватил оставшийся фонарь, не долго думая разбил стекло, вылил масло и поджег его. Вдоль берега вспыхнула полоса огня. Она возымела свое действие. Ослепленные пламенем крокодилы свалились обратно в воду.

— Здорово, bo… Камаль, — воскликнул Хейдн, хотя оба понимали, что огонь будет гореть недолго.

Как только масло выгорит и пламя потухнет, крокодилы снова попытаются выбраться на берег. А в наступившей темноте им никто не сможет оказать сопротивления. Стюарт Хейдн уже представлял в своем воображении зубастые челюсти, которые вот-вот схватят его, как вдруг Сара издала победный крик.

В нижней части цоколя она обнаружила два иероглифа, обозначающие воду и крокодила. За отсутствием более подходящего инструмента она схватила камень и ударила по пиктограммам. Тонкая защитная пластина, замаскированная под кирпич, легко раскололась, и показался высеченный из камня выступ двух футов в длину, который Сара тут же схватила и надавила на него, как на рычаг. Но все ее усилия не дали никакого результата. Она позвала на помощь Хейдна и Камаля, и совместными действиями им удалось наконец повернуть рычаг. Какое-то время ничего не происходило. Затем раздалось шуршание. Сперва похожее на далекий шепот, через несколько секунд оно превратилось в сильный шорох.

— Что это? — крикнул Хейдн, пытаясь перекричать нарастающий шум.

— Песок, — ответила Сара. — Египетские зодчие с его помощью часто перемещали каменные плиты и другие тяжести…

Как бы в подтверждение раздался глухой гром, затем звуки падающих камней и сыплющегося песка, и сразу же — плеск воды. Сначала он тоже был очень тихим, далеким, но затем усилился до такой степени, словно путешественники стояли возле водопада — и это в Ливийской пустыне!

— Шлюз! — Сара перекрикивала демонический шум. — Я думаю, мы открыли шлюз…

И в самом деле, вода пришла в движение. В центре водоема усилилось течение, против которого крокодилы сначала успешно боролись. Но уже через несколько мгновений образовалась бурная река, и кровожадные твари, одна за другой смываемые сильным потоком, исчезли во мраке. Одновременно резко понизился уровень воды. Значит, версия Сары верна. Вскоре от крокодилов не осталось и следа. Затухающий огонь освещал дно бассейна, где поблескивали лужи с илом. Оно было не гладким, а со своеобразными углублениями, на первый взгляд не образующими какой-либо системы.

— Большое спасибо! — Хейдн, видимо, намеревался разразиться пышной похвальной речью. — Я не думал, что…

Но Сара его не слушала. Что-то увидев, она не раздумывая спрыгнула на обнажившееся дно бассейна и, невзирая на жуткий запах, исходящий от луж, принялась пристально рассматривать дно.

— Что вы там делаете? — растерянно спросил Хейдн.

— Вы помните, что я вам говорила? В Гермополе может находиться закодированное указание на место, где спрятали «Книгу Тота».

— И что?

— Вот здесь, — Сара опустилась на колени и руками начала разгребать водоросли, — и находится это самое указание, капитан! Видите? Каждое углубление символизирует звезду, они располагаются в созвездиях. Это, например, древнеегипетское созвездие Крюк, соответствующее нашей Большой Медведице. А вон там, — Сара сделала несколько шагов и снова присела, — Малая Медведица с Полярной звездой. Поскольку она всегда указывает на север, то в древности вместе с окружающими ее звездами получила название Неизменной… Неужели вы не понимаете, Хейдн? Это же карта, которая указывает нам путь!

— Ну надо же! — вырвалось у офицера. У него будто пелена спала с глаз. — Вы правы…

— Был такой верховный жрец культа Тота по имени Нехепс, он жил примерно в начале третьего века до Рождества Христова. Нам известно, что он хорошо знал расположение звезд на небе. Но эта карта по меньшей мере на семьсот лет старше. Все время она была здесь.

— Нарам,[7] — только и мог сказать Камаль, — а крокодилы охраняли ее.

— Именно так, — завороженно сказала Сара, охваченная азартом охоты.

Уже были забыты пережитые ужасы и человеческие жизни, которыми пришлось заплатить за поиски, по крайней мере на данный момент. Перспектива разгадать тысячелетнюю загадку полностью поглотила Сару. С каждым мгновением она обнаруживала все новые подробности. Путь им прокладывали не только звезды, но и стрелочки, исходившие от Полярной звезды…

— Камаль, — обратилась к проводнику Сара, — мне нужны рабочие, чтобы полностью расчистить карту. Принесите также бумагу, карандаш и линейку. И нам необходимы лампы, да поскорее, а то скоро все погаснет.

Камаль кивнул. Он не возражал, но тревожно наморщил лоб. Саре Кинкейд удалось разгадать первую загадку и найти ключ к разгадке тайны, тысячелетиями покоившийся на дне этого бассейна. Что будет теперь? Неужели английская леди действительно найдет то, что так долго и по очень веским причинам было сокрыто? Камаль должен быть готов…

Глава 8

Дневник экспедиции

27 декабря 1883 года

31 декабря 1883 года

Ливийская пустыня, 31 декабря 1883 года

— Знаете, чего я не понимаю? — спросил Мильтон Фокс, восседающий верхом на верблюде.

Инспектор имел довольно жалкий вид. Костюм цвета хаки весь пропитался потом, покрасневшее от солнца лицо покрылось пылью. Очки, которые он почти не снимал из-за ветра и песка, оставили вокруг глаз два бледных пятна, обведенных красной каймой. Они еще больше усиливали сходство Фокса с лисой, прокравшейся в его фамилию.

— Чего вы не понимаете, инспектор? — спросила Сара, к которой он обращался.

Ее одежда тоже запылилась и не блистала чистотой, но платок, по арабскому обычаю замотанный вокруг головы и шеи, эффективно защищал лицо.

— Мы едем уже пять дней, — подсчитал Фокс, — но я готов поспорить, что прошли бы вдвое больше, если бы не эти бесконечные объезды.

— Объезды?

— Ну конечно. Этот Камаль, коего вы так цените, кажется, толком не знает, куда идти. То он едет на север, то сворачивает на юг, а нам-то надо на запад. В этом нет никакого смысла. Почему бы просто не пойти по компасу, как это делают все цивилизованные люди?

— Потому что, как вы, вероятно, заметили, уважаемый инспектор, здесь нет дорог. Вы пробовали когда-нибудь пройти по пустыне по прямой?

— Разумеется, нет. Вам известно, что я ни разу здесь не был.

— Поверьте мне, ваша уверенность быстро бы сменилась отчаянием. Идти наперерез через барханы стоит невероятных усилий и людям, и животным. Уже через несколько часов и те и другие в изнеможении рухнут. Тот, кто собирается перемешаться по пустыне, быстро убеждается в том, что преуспеть в этом можно, лишь приспособившись к ее рельефу и научившись лавировать между гребнями барханов.

— Ах вот в чем дело! — Инспектор вытащил из рукава грязной куртки большой носовой платок, вероятно, когда-то белый, снял шлем и вытер лоб. — Понятно. Остается только вопрос, почему эти мусульмане никак не построят дороги.

Сара не успела ответить, так как заметила двух возвращающихся дозорных, высланных вперед капитаном. Она стегнула верблюда и подъехала к Хейдну и Камалю, находившимся в авангарде каравана.

— Ну что? — спросила она. — Какие новости?

— До Бахарии уже недалеко, — ответил довольный Хейдн. — Мои люди видели за скалами первое поселение оазиса.

— Это Бавити, — сказал Камаль. — Люди там гостеприимные и наверняка не откажут нам в ночлеге. Но лучше бы добраться до центра оазиса. Там нам тоже охотно позволят разбить лагерь и дадут воду. Таков закон пустыни.

— Прекрасно, — отозвалась Сара. — Значит, старый год мы проводим в кругу друзей, как полагается.

— Иншаллах, — только и сказал Камаль и ускорил шаг своего верблюда, чтобы предупредить обитателей оазиса о прибытии экспедиции.

— Знаете, леди Кинкейд, — медленно начал капитан, — возможно, я ошибался.

— В чем, капитан?

— Ну возможно, Камаль не такой уж и никчемный тип, каким я его сначала считал. Во всяком случае, там, с крокодилами, он проявил недюжинную храбрость. Разумеется, в той степени, в какой это можно утверждать о мусульманине.

— Разумеется, — ответила Сара, пытаясь подавить улыбку.

— Правда, кое-что в нем, — продолжил Хейдн, делая вид, что не замечает ее усмешки, — мне совсем не нравится.

— И что же?

— Ну, я все время думаю, почему наш бравый Камаль ночью спит не в лагере, а днем куда-то исчезает.

— Он разведывает путь, — предположила Сара. — Это его задача как нашего проводника.

— Правда? А в его задачу входит все время украдкой поглядывать на вас?

— Простите?

— Вы хотите сказать мне, что не замечали, как Камаль постоянно за вами наблюдает? Иногда он похож на хищника, выслеживающего добычу.

— Ваше сравнение хромает, капитан.

— Может быть. Но Камаль что-то замышляет, я это чувствую. А в том, что касается всяких ловушек и засад, у меня неплохое чутье, поверьте, леди Кинкейд. В противном случае я бы не выжил в прошлом году в Тель-эль-Кебире.

Сара уже собиралась напомнить ему, что рассказы ветеранов о кровавых походах не производят на нее впечатления, как вдруг вспомнила слова Мориса Дю Гара, уговаривавшего ее не ссориться с Хейдном и считавшего его верным союзником. О Камале же он не сказал ничего…

— И как вы думаете, что же он замышляет? — почти без издевки спросила она.

— Пока не знаю, но нужно быть осторожнее. Похоже, у Камаля в оазисе есть знакомые, а значит, союзники. У меня нет ни малейшего желания окончить свои дни с перерезанной глоткой.

— У меня тоже. Но зачем Камалю предавать нас именно сейчас? У него было множество возможностей убить нас.

— Пожалуй, но до сих пор он был в меньшинстве. В оазисе же живут фулани, хауса, туареги, и никто из них не обрадуется английским гостям. Если Камаль планирует напасть на нас и ограбить, то лучшей возможности ему не представится.

— И что же делать, капитан? Не заходить в оазис?

— Если так безопаснее, почему бы и нет?

— Потому что нам срочно нужна вода, а носильщикам и рабочим нужно отдохнуть. Мы же сможем использовать это время, чтобы подготовиться к выполнению своей задачи, так как от оазиса до Тени Тота всего пять-шесть дней пути.

— Вы в самом деле в это верите? В самом деле верите, что там что-то спрятано? То, что люди ищут уже тысячи лет?..

— И то, что может перевернуть мир, в котором мы с вами живем, капитан, — перебила его Сара. — Другого выхода нет. Нам нужен оазис, и нужна вода. Если это вас утешит, у меня тоже такое подозрение, что за нами следят и что кто-то только и ждет, когда можно нанести нам смертельный удар. Но пока этот кто-то не проявляет себя, нам остается лишь ждать и быть осторожными. И уверяю вас, капитан, — прибавила Сара чуть тише, — я очень рада, что экспедицию сопровождаете вы и ваши солдаты.

— Правда? — изумленно спросил Хейдн.

Он с сомнением пристально посмотрел на Сару. Но ее лицо было замотано платком, а в голосе не слышалось насмешки.

— Правда, — без промедления ответила она. — Вы верно говорите, что мы окружены врагами, нам нельзя ссориться. В ближайшее время нужно держаться вместе, капитан, в противном случае у нас нет ни малейшего шанса в борьбе с противником.

— Я тоже так считаю.

— Тогда прошу вас и ваших людей быть начеку. И не сомневайтесь, я тоже утрою бдительность.

— Вы предлагаете мир? — спросил офицер.

— Назовите это перемирием…

Сара Кинкейд была уверена, что тот миг, когда караван достиг Бахарии, надолго сохранится у нее в памяти. После оставленного позади моря песка и пыли, которыми они были сыты по горло, уже один вид оазиса показался участникам экспедиции чудом. В центре лежали зеленые луга, а вокруг них широким кругом располагались пальмовые рощи и сады. Между ними были разбросаны хижины, палатки и загоны для верблюдов.

Бахария являлась не только одним из самых крупных, но и самым людным оазисом региона, так как здесь сходились важнейшие торговые пути. С запада сюда каждую неделю прибывали караваны из оазиса Сива; с юга, где лежали оазисы Куфры, подтягивались купцы с товарами из Центральной и Южной Африки; были, однако, отважные купцы, возвращавшиеся из области, прозываемой туарегами просто Тенере — Ничто. И где-то на краю этого Ничто таилась загадка, которую Сара намеревалась разгадать.

Хотя в азарте хотелось немедленно двинуться дальше, Сара знала, что ей и людям нужна передышка. Бахария представляла собой надежное прибежище. Уставшие погонщики, радуясь, что позади еще один этап перехода, разгрузили верблюдов, дали им воды и корм, а уж затем сами устроились на отдых.

Капитан Хейдн определил порядок дежурства в две смены. Потеряв двух человек, он сам пошел в караул с лейтенантом Фарнсвортом. Сэр Джеффри и Мильтон Фокс привычно расположились под тентом с бутылкой вина, по случаю раздобытой инспектором. Пренебрегая последствиями употребления алкоголя в жару, он вытащил пробку, чтобы, по его словам, дать подышать вину. Вообще-то Фокс хотел выставить ее на ужин, чтобы отметить Новый год как наполовину цивилизованный человек, но вышло иначе. Он намеревался лишь слегка продегустировать вино, но прежде чем понял, что произошло, бутылка оказалась пуста, и последние часы 1883 года инспектор Скотланд-Ярда провел в палатке, погрузившись в глубокий блаженный сон.

Сара понимала, чем это кончится, но махнула рукой. Во время путешествия Фокс оказался выносливее, чем она предполагала, и, хотя сначала они были на ножах, со временем леди и инспектор Скотланд-Ярда по взаимной молчаливой договоренности решили закопать «топор войны». Возможно, это объяснялось и тем, что события в Каире и Гермополе подтвердили смелые версии Сары.

Однако мысль о том, что в их рядах предатель, не давала Саре покоя, а она все еще не имела представления о том, кто это может быть. Весь вечер, пока Сара отмывалась и отстирывала одежду, она думала, искала в поведении своих спутников подозрительные штрихи, но размышления так ни к чему и не привели.

Вернувшись в лагерь, где Камаль на разведенном огне жарил нарезанную тонкими ломтиками баранину, Сара нашла там лишь сэра Джеффри. Из палатки Мильтона Фокса доносился храп, а Хейдн стоял в карауле. Спускались сумерки, и горизонт на западе окрасился в светло-оранжевый цвет; на его фоне четко вырисовывались стройные силуэты пальм.

— Как здесь красиво, — сказал сэр Джеффри. Он сидел на раскладном стуле лицом к солнцу. — Можно даже на минуту забыть, что кругом подстерегает опасность.

— И вправду. — Сара тоже села. Ее влажные волосы рассыпались по плечам.

— Старик Мортимер не преувеличивал, — сказал сэр Джеффри.

— О чем вы?

— Он говорил, что лучшей помощницы нам не найти, моя дорогая. Должен признаться, что сначала я сомневался, ведь вы, в конце концов…

— …Женщина, — договорила за него Сара, когда королевский советник вежливо запнулся. — Говорите, сэр Джеффри, что же с этим поделаешь.

— Возможно, леди Кинкейд. Но вы не похожи на других женщин. Вы точно знаете, чего хотите, и добиваетесь цели с неослабеваемым упорством. Признайтесь, это традиционно мужские качества.

— Может, и так, сэр Джеффри. Но эти стереотипы выдумали сами мужчины. По-моему, нас, женщин, не спрашивали.

— Возможно, вы и правы. Возможно, я слишком стар, но мне кажется, что следующие поколения будут менее упрямы. Признаюсь, леди Кинкейд, сначала я был не очень высокого мнения о ваших версиях и принял участие в экспедиции только ради вашего отца и дяди. Но, несмотря на все перенесенные нами лишения, не жалею об этом. И охотно соглашусь, что был не прав, а вы оказались правы. Вы простите старого дурака? — улыбнулся королевский советник.

— Сэр Джеффри, — притворно строго ответила Сара, — если бы я не знала вас так хорошо, можно было бы подумать, что вы просто за мной ухаживаете.

— Это все жара, — пожал плечами сэр Джеффри, и оба рассмеялись.

Камаль принес им лепешек, мяса, сыра и свежих фиников, и обоим показалось, что это самый лучший новогодний ужин в их жизни. Около одиннадцати — в Бахарии было уже совсем тихо — сэр Джеффри отправился спать.

— Вы не хотите дождаться полуночи и встретить Новый год? — спросила Сара.

— Нет, дитя мое. — Он покачал головой. — Я встречал уже столько новолетий и с каждым разом чувствовал себя все более старым и опустошенным. Но тем не менее желаю вам счастья в новом году, Сара.

— Спасибо, сэр Джеффри. И вам того же.

Королевский советник простился и удалился в палатку, которую делил с Мильтоном Фоксом. Когда он откинул полог и послышался громкий храп, Сара невольно усмехнулась. Но едва Халл скрылся, ее лицо снова посерьезнело. Реальность нагоняла Сару, вопросы, занимавшие ее, оставались без ответов. На нее навалилась грусть, посещающая каждого в конце года. Она вспомнила отца и снова вернулась мыслями к авантюре, в которую ввязалась практически против своей воли.

— Отец, — тихо прошептала она, глядя в ясное звездное небо. — Почему ты оставил меня одну? Мне сейчас так нужен твой совет. А если ты встретился там с Морисом, скажи ему, что мне его не хватает… — Она умолкла и вытерла невольно навернувшиеся на глаза слезы.

В лагере было совсем тихо. Только с той стороны, где стояли верблюды, доносились негромкие голоса; это погонщики прижигали раскаленным железом натертые спины животных. Сара задумчиво смотрела в огонь, как вдруг услышала шаги. Она испуганно обернулась и потянулась к ремню с оружием, висевшему на стуле, но в свете костра разглядела Камаля.

— Все в порядке, миледи? — спросил он.

— Да, Камаль, все в порядке.

— Вы печальны. Вы плакали?

— Чуть-чуть.

— Сыновья и дочери пустыни редко плачут. Они считают это непозволительным расточительством, ведь вода так нужна для жизни. Они льют слезы, только если с ними случается что-нибудь похуже, чем убийственная жажда или вражеский нож.

— Сыновья и дочери пустыни весьма мудры, — отозвалась Сара и, чтобы сменить тему, взялась за кожаную сумку, где хранила дневники.

— Зачем? — Камаль подсел к ней, не дожидаясь приглашения.

— Что «зачем»?

— Зачем вы это делаете? Зачем вы делаете все, чтобы разгадать тайну, столь долгое время остававшуюся за семью печатями, и вас не останавливает даже гибель невинных людей?

— Это не я начала, — напомнила ему Сара. — Первую кровь пролили наши враги. Это они делают все, чтобы завладеть «Книгой Тота». А мы можем лишь попытаться их опередить.

— А потом?

— А потом мы сделаем то, что нужно.

— И что же это?

От требовательного голоса и мрачного, колючего взгляда Камаля Саре стало немного не по себе.

— Не думаю, что должна отвечать тебе на этот вопрос, Камаль, — резко ответила она. — Я руковожу экспедицией и не обязана отчитываться перед тобой.

— Знаю, миледи. И все-таки спросите себя, для чего вы ищете «Книгу Тота».

— Меня уже об этом спрашивали.

— И что вы ответили?

— Что на то есть несколько причин. Во-первых, я хочу покончить с жуткими убийствами, с которых началась погоня за книгой. А во-вторых, я все сделаю для того, чтобы освободить моего дядю, похищенного врагами.

— Понятно, — тихо сказал Камаль. — Но вы ведь делаете это и ради вашего отца, не так ли?

— Что?

— Я слышал один разговор о вас капитана Хейдна с инспектором Фоксом. Они считают, что вы отправились сюда ради вашего отца.

— Вот как?

— Они считают, что вы вините себя в его смерти и хотите загладить свою вину.

— Смотрите-ка. — Сара надула губы. — Кто бы мог подумать, что капитан Хейдн и славный инспектор Фокс так интересуются моей персоной.

— Но они правы?

— Кто знает. Вполне возможно.

Сара разозлилась, узнав, что Хейдн и Фокс за спиной позволяют себе обсуждать ее, но ей почему-то легко было говорить об этом с Камалем.

— Тогда вы на самом деле ищете не «Книгу Тота», — с облегчением вздохнул Камаль, — а то, что и каждый смертный, — искупления.

Сара задумалась.

— Может быть, — произнесла она.

— Тогда жажда обладать тайнами Тота еще не овладела вами и не поздно прервать поиск.

— Я не прерву поиск, Камаль. Я уже говорила и могу повторить еще раз: мы должны найти «Книгу Тота» раньше врагов. Это наша задача, и мы ее выполним.

— Но неужели вы не понимаете, что случится катастрофа? Что экспедиция обречена на неудачу?

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила Сара, предположив, что Камаль пытается ее запугать.

— Не нужно быть ясновидящим, как эфенди Дю Гар, чтобы понять это, — ответил Камаль. — Среди погонщиков верблюдов ходят слухи. Одни говорят, что вы в конце концов накличете гнев древних божеств. Другие уверяют, что экспедиция проклята и мы все погибнем.

— Правда? — Сара насторожилась. — А кто внушает это людям?

— Сыновья пустыни суеверны, миледи, — ответил Камаль, сделав вид, что не заметил намека. — В них вовсе не нужно раздувать страх, ведь именно благодаря этому страху они выживают вот уже несколько тысяч лет. Послушайтесь мужчин и возвращайтесь, пока еще есть время.

— Не могу, Камаль.

— Но…

— Хватит спорить! — прикрикнула Сара, и проводник умолк.

Какое-то время они молча сидели рядом, глядя в огонь гаснущего костра. Еще полчаса, и в этом уголке земли начнется новый год… Камаль внезапно встал и тоже собрался идти спать, но Сара удержала его.

— Нет, — сказала она. — Пожалуйста, останься.

— Зачем, миледи?

— Составь мне компанию. Мои соотечественники обычно встречают Новый год в компании близких и друзей; может быть, потому, что боятся остаться наедине с мыслями о себе и своей жизни.

— А мы друзья, миледи?

— Во всяком случае, я бы этого хотела. — Сара произнесла эти слова так искренне, что Камаль снова сел, словно почувствовал ее одиночество.

— Не хотите ли сыграть в одну игру, миледи? — вежливо спросил он.

— Какую?

— Туареги обычно убивают так время в оазисах. Она называется «огонь правды».

— И как в нее играть?

— Двое путешественников, встречающихся у костра, открывают друг другу тайну. Каждый что-то рассказывает о себе. Вскоре после этого их пути расходятся. Скорее всего эти люди больше не встретятся; но каждый из них хранит в своем сердце тайну другого. И человек, доверивший свою тайну брату по пустыне, спит крепче.

— Понятно. — Сара сдержанно улыбнулась. Она не была уверена, что хочет играть в эту игру. — Ты доверишь мне свою тайну, Камаль?

— Только если вы тоже раскроете мне свою, леди Кинкейд. Вы готовы?

— Пожалуй, да, — осторожно ответила Сара, вступая на незнакомую территорию.

Доверие чужому человеку совсем не в британских обычаях, этому не учили в пансионах для благородных девиц…

— Тогда я начну, — сказал Камаль. — Вы знали, что моя мать была англичанкой? Что часть жизни я прожил в Англии?

— Нет, не знала, но это объясняет, откуда ты так хорошо знаешь наш язык. Почему ты не рассказывал раньше?

— А что бы это изменило? Разве капитан Хейдн меньше бы презирал меня, знай он, что образование я получил в империи?

— Но…

— Я хочу быть с вами честным, леди Кинкейд. Мне безразлично, что думает обо мне какой-то там капитан. Признаюсь, в Англии я многому научился, но, вернувшись в Африку, понял, что эти знания не очень помогут мне выжить в пустыне. Здесь человек может полагаться только на себя, и по-настоящему важные уроки дает сама природа.

— Я согласна с тобой. Так ты об этом хотел мне рассказать?

— Вовсе нет. Я вам еще не сказал, почему уехал из Англии.

— И почему же? — Сара улыбнулась.

Камаль, кажется, играл всерьез, и она не хотела портить ему удовольствие.

— В Англии, леди Кинкейд, — мрачно сказал Камаль, — меня разыскивают как убийцу.

— Что?!

Улыбка мгновенно исчезла с лица Сары. Она не ошиблась. Камаль слишком серьезно отнесся к игре.

— С теми деньгами, что оставила мне в наследство мать, я мог бы вести в Лондоне безбедную жизнь. Я полюбил молодую женщину, которая так же, как и я, была смешанной крови. Она ждала от меня ребенка, мы собирались пожениться.

— И что случилось? — Сара догадывалась, что у этой истории не самый благополучный конец.

— Она оказалась в неправильном месте в неправильное время, — хрипло отозвался Камаль. — Двое пьяных до бесчувствия британских солдат затащили ее в темный угол и набросились на нее, как животные. Она начала сопротивляться, и они стали бить ее и били до тех пор, пока она не перестала двигаться. Она умерла на темной грязной улице, леди Кинкейд, и ребенок вместе с ней.

— О, Камаль! Как мне жаль…

— Позвали полицию, солдат арестовали. И знаете, что случилось потом? — Камаль невесело усмехнулся. — Обоих отпустили за недостатком улик. А ведь в ту ночь их видели не меньше шести свидетелей. Никогда не забуду ухмылку одного из них, когда оглашали приговор. В тот день мне стало ясно, что в мире людей справедливости нет. Если только не станешь вершить ее сам.

— Что ты сделал, Камаль? — тихо спросила Сара, хотя уже знала ответ.

— То, что сделал бы настоящий суд. Я привлек к ответу убийц моей жены.

— Ты… их убил?

— Одного, — презрительно ответил Камаль. — Второй ползал у моих ног и был так жалок, что я не смог вонзить в него нож. Я его отпустил. Правда, предварительно позаботился о том, чтобы он уже никогда не смог сделать того, что сделал с моей женой. После этого я повернулся к Англии спиной и отправился в Африку, чтобы вступить в наследство, оставленное мне отцом.

Наступила тишина, слышно было только, как потрескивали дрова. Сара не знала, что сказать в ответ на признание Камаля, и довольно долго у костра царило молчание.

— Вы первый человек, с кем я говорю об этом, леди Кинкейд, — сказал наконец Камаль. — Закон пустыни обязывает вас сохранить при себе все, что вы услышали. Но разумеется, как христианка и англичанка вы не связаны этим законом. Уверен, инспектор Фокс будет крайне заинтересован в том, чтобы беглый убийца…

— Инспектора Фокса здесь нет, — перебила Сара, прислушавшись к отдаленному храпу. — И судя по всему, скоро он к нам не присоединится, так что вряд ли узнает, о чем мы с тобой говорили.

— Понятно, — кивнул Камаль. — Ну а вы? Вы считаете меня убийцей?

— Я не могу одобрить того, что ты сделал, но, возможно, сама поступила бы точно так же, если бы мне пришлось судить убийцу близкого человека.

— Муташаккир-ктир, — сказал Камаль, слегка поклонившись. — Теперь вы знаете мою тайну и должны рассказать свою.

Сара глубоко вдохнула приятно прохладный, чистый воздух оазиса. То, что она сперва приняла за безобидное времяпрепровождение, оказалось исповедью. Может, действительно доверить Камалю самую страшную свою тайну? Рассказать ему, чужому человеку, то, что до сих пор кроме нее было известно только троим? Но двое из этих людей мертвы, а третий в руках врага. Может, пришло время включить в круг тех, кому она доверяла, еще одного человека, размышляла Сара.

— Моя тайна, — прямо начала она, — называется tempora atra. На латыни это означает…

— …Что-то вроде «темные времена» или «скрытые времена», — без труда перевел Камаль. — Я знаю.

— Прости. Я забыла, что ты…

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — И что?

— Это выражение моего отца, — робко продолжила Сара. — Так он называл часть моего детства, которую я не могу вспомнить.

— Что это значит?

— Я просто-напросто не помню своего раннего детства. Все, что произошло со мной до восьми лет, как будто стерто, лежит под покровом забвения. Первое, что я помню, это склонившееся надо мной лицо. Но я не узнаю его, все неясно, расплывчато. Как мне объяснили много лет спустя, это было лицо моего заботливого отца. Он опасался, что я умру. Меня охватила какая-то таинственная лихорадка, и жизнью я обязана врачу по имени Мортимер Лейдон.

— Это ведь человек, которого похитили, так?

— Мой дядя, — кивнула Сара. — Когда я заболела, мой отец боялся потерять меня, как потерял мою мать, и попросил своего друга Лейдона меня вылечить. Тот использовал всевозможные лекарства, чтобы понизить жар, и как-то утром я вдруг открыла глаза. Лихорадка ушла, а вместе с ней — все, что я до тех пор видела и слышала. Я ничего не помню, Камаль. Ни своего детства, ни матери. Как будто ничего и никого не было. И со смерти отца я иногда спрашиваю себя, в действительности ли случилось все то, что я помню.

— В действительности, — мягко подтвердил Камаль. — Иначе бы вы не сидели здесь, Сара.

Ее не смутило это обращение. После того, что они рассказали друг другу, оно показалось ей уместным. И в самом деле хорошо было высказать то, о чем она бессонными ночами столько думала…

— А вы пытались вернуть воспоминания? — спросил Камаль.

— Конечно. Сначала попытал счастья Мортимер Лейдон. Когда у него ничего не получилось, мы обратились к другим врачам, не только лондонским, но и из других европейских городов, но ни один из них не смог мне помочь. Один молодой венский врач считал, что причиной потери памяти стало какое-то событие моего детства, такое ужасное, что сознание до сих пор отказывается его вспоминать. А знаешь, что самое неприятное, Камаль?

— Что, Сара?

— Хотя эта теория самая невероятная из всех, мне представляется, что она ближе всего к правде. После смерти отца я вижу странные сны, лишь какие-то расплывчатые образы, но у меня такое ощущение, будто воспоминания пытаются вернуться ко мне. Я стараюсь ухватить их, но они ускользают от меня как дым, и от этого можно сойти с ума.

— Туареги говорят: только глупец пытается удержать песок. Вам нужно запастись терпением, Сара. Если суждено, в один прекрасный день память вернется к вам. Несомненно, есть причина, по которой вам не удается узнать правду.

— Опять? — устало улыбнулась Сара. — Вечный вопрос о судьбе и предопределении?

— Ничто не происходит случайно, Сара, — убежденно ответил Камаль. — Из того, что с вами произошло, можно сделать вывод, что Аллах предназначил вас для чего-то. Все случившееся — знак судьбы. Что это значит, я сказать не могу, но для меня очевидно, что вы избраны.

— Избрана? Для чего?

— Этого я не знаю. Но то, что от вас сокрыто прошлое, должно иметь смысл. Вы особенная, Сара Кинкейд. Это я понял в тот самый момент, как увидел вас.

Камаль смотрел прямо на нее, чуть дольше, чем нужно. Саре казалось, что она утопает в темных глазах египтянина.

— Я сохраню вашу тайну в сердце и никому о ней не скажу, — пообещал он.

— А я твою.

— Я знаю, — кивнул Камаль и встал. — Спокойной ночи, Сара.

— Спокойной ночи, Камаль.

Он помедлил, словно хотел еще что-то сказать, затем передумал, повернулся и пошел к верблюжьему загону, где было его спальное место.

— Камаль! — крикнула ему вслед Сара.

— Да? — обернулся он.

— Уже за полночь. С Новым годом, Камаль!

Египтянин загадочно улыбнулся.

— Иншаллах, — лишь сказал он.

Глава 9

Дневник Сары Кинкейд

Оазис Бахария, 1 января 1884 года

Сара в испуге проснулась, когда кто-то тронул ее за плечо. Она резко открыла глаза и увидела огромную темную тень. Кто-то неспросясь вошел в ее палатку и склонился над ней. Толком даже не придя в себя, Сара стремительным движением схватила револьвер.

— Это я, Хейдн, — успокоил ее знакомый голос. Она зажгла свечу и в мерцающем свете увидела лицо офицера. Оно было очень встревоженным.

— Что случилось? — спросила она, села и встряхнулась.

До рассвета было еще далеко, через откинутый полог в палатку проникал тускло-голубой свет.

— Плохие новости, — угрюмо сказал Хейдн. — Исчезли рабочие.

— Что?! — Сара вскочила с лежанки, и Хейдн в замешательстве отвернулся.

Но поскольку, ложась, она сняла только сапоги, в этом не было особой необходимости. Сара торопливо выбежала из палатки и убедилась, что офицер говорил правду. Лагерь был пуст. Там, где вечером расположились носильщики и погонщики, ни одного человека. Темной ночью они сложили вещи и потихоньку ушли…

Сара обернулась к верблюжьему загону. Остались лишь верблюды англичан; погонщики, вьючные верблюды, а с ними и все, что они везли, исчезли.

— Снаряжение? — в испуге спросила Сара.

Хейдн мрачно кивнул.

— Измерительные приборы? Инструменты?

Офицер еще раз кивнул.

— А где Камаль? — в полной растерянности спросила Сара. — Ему придется это объяснить.

— Камаля нет, — просто ответил Хейдн.

— Что это значит?

— Это значит, что он тоже удрал.

Саре показалось, что Хейдн с удовольствием выговорил эти слова.

— Я не могу в это поверить.

— Вам больше ничего не остается, леди Кинкейд. Мои люди уже пытались найти Камаля, но в Бахарии его нет. Если вас интересует мое мнение, ваш египетский друг подло нас всех предал.

— Не может быть, — покачала головой Сара, отказываясь согласиться с этой мыслью.

Если Камаль обычный грабитель, зачем он рассказывал ей о себе? А может, это все неправда? Может, он просто что-то наплел, усыпляя бдительность? Если так, ему это удалось, ибо Сара в круг подозреваемых его уже не включала. Более того, ей показалось, что их сердца бьются в унисон…

— Это правда, — безжалостно продолжил Хейдн. — Судя по всему, почтенный Камаль не оправдал вашего доверия. Видимо, он с самого начала преследовал цель заманить нас в оазис и ограбить. Разве это была не его идея идти в Бахарию?

— Да… его, — признала Сара.

На нее навалились печаль, гнев, безмерное разочарование, и она вспомнила слова старого Аммона, внушавшего ей, что доверять никому нельзя. Как он был прав…

К ним присоединились Мильтон Фокс и сэр Джеффри, также разбуженные Хейдном. Они не произнесли ни слова, но упрек читался в их лицах. Хейдн же не считал нужным сдерживаться.

— Как вы могли довериться грязному арабу? — принялся поучать он Сару. — Я говорил, что с этим сбродом лучше не связываться. Одни воры и грабители.

— Успокойтесь, капитан, упреки нам не помогут, — парировала Сара. — Я тоже могу спросить, как это ваши люди не заметили исчезновения тридцати рабочих и десяти верблюдов.

— Они заметили, — уже спокойнее ответил Хейдн. — Но было поздно. Однако могу вас заверить, я привлеку лейтенанта Фарнсворта…

— Повторяю, капитан, взаимные обвинения нам не помогут. Что случилось, то случилось. Теперь нужно думать, как быть без проводника и снаряжения.

— Как… как быть? — изумленно спросил Фокс. — Что вы хотите этим сказать?

— Мы проиграли сражение, но не войну, — холодно ответила Сара, — и продолжим экспедицию одни.

— Вы с ума сошли? — вырвалось у инспектора. — У нас нет ни проводника, ни носильщиков, исчезли верблюды и провизия. В таком случае остается только одно — прервать экспедицию и вернуться. Если вас интересует мое мнение, вообще вся эта экспедиция — сплошное безумие!

— Я приняла к сведению ваше мнение, мистер Фокс. Разумеется, вы свободны и можете остаться здесь. Я же продолжу поиски.

— Леди Кинкейд… Сара, — попытался успокоить ее сэр Джеффри, — я понимаю, что вы волнуетесь. Мы все взволнованы, но мне кажется, следует обсудить предложение инспектора Фокса. В данных обстоятельствах…

— А чего вы ожидали, сэр Джеффри? Увеселительную прогулку по пустыне? Или что «Книга Тота» просто свалится на нас с неба, пролежав три тысячи лет Бог знает где?

— Но…

— Я не просила вас сопровождать меня, — дрожащим голосом продолжала Сара. — Ни вас, сэр Джеффри, ни вас, инспектор. Вы оба отправились по доброй воле, что я ценю. Но я не позволю вам указывать мне, как и когда завершить экспедицию.

— Мы не имели это в виду, — начал оправдываться королевский советник. — Но может, стоит заказать новое снаряжение и нанять новых рабочих, прежде чем…

— Это слишком долго, — отмахнулась Сара. — Если мы хотим найти книгу и освободить моего дядю, нельзя терять время. Кроме того, мы не найдем новых рабочих.

— Почему вы так решили?

— Камаль сказал мне вчера, что среди местных ходят слухи о проклятии, нависшем над экспедицией. Якобы древние боги Египта обрекли ее на неудачу, и все участники погибнут. Сыновья пустыни суеверны, сэр Джеффри. Подобные слухи распространяются быстрее ветра.

— Черт подери! — выругался Фокс. — Всю эту чушь выдумал сам Камаль, чтобы помешать нам.

— Может быть, — согласилась Сара. — Но если он думает, что я из-за этого отступлюсь, то ошибается. Запасы провизии мы пополним в Бахарии, насколько это возможно. Нам оставили верховых верблюдов, так, капитан?

— Так, — мрачно подтвердил Хейдн. — Вероятно, эти мерзавцы не смогли справиться с охраной.

— Хорошо. Тогда мы немедленно пополним запасы и сейчас же, в предрассветных сумерках, заново продумаем путь, а с восходом солнца тронемся.

— Поразительно, — сказал сэр Джеффри. — Откуда у женщины столько решимости?

— Очень просто, сэр Джеффри. Я не хочу, чтобы убийства в Лондоне остались безнаказанными. Я хочу увидеть своего дядю в живых. И больше всего я не хочу, чтобы гибель моих друзей была напрасной. Вы в состоянии это понять?

— Пожалуй, да.

— Так как же, господа? Вы продолжите путь вместе с капитаном Хейдном и со мной? Или предпочитаете остаться здесь и ждать нашего возвращения?

Королевский советник и инспектор Скотланд-Ярда многозначительно переглянулись.

— Не знаю, как вы, сэр, — сказал наконец Фокс, — но мы уже столько прошли, мне тоже интересно, чем все это кончится.

— Вы читаете мои мысли, уважаемый инспектор, — заявил сэр Джеффри, чем вызвал на напряженном лице Сары слабую улыбку. — Вы читаете мои мысли…