Теперь об этом можно рассказать

Глава двенадцатая Трест объединенных разработок

Благодаря ценной помощи Сенжье из «Юнион миньер» мы, как нам казалось, обладали достаточными для осуществления наших целей запасами урана, однако Военно-политический комитет принял решение увеличить их, так как после окончания войны гигантский механизм атомной промышленности мог оказаться без сырья. По имевшимся тогда сведениям самым удобным источником сырья для нас было Бельгийское Конго. Но бельгийское правительство находилось в Лондоне и не исключалось, что англичане уже завладели монополией на все сырье, добываемое в Бельгийском Конго. Положение США в таком случае было бы незавидным.

Наиболее рациональным выходом из этого щекотливого положения нам представлялось заключение долгосрочного соглашения между Бельгией, с одной стороны, и США и Англией — с другой. Такое предложение было внесено на обсуждение Объединенного политического комитета, который согласился на переговоры с бельгийским эмигрантским правительством о заключении трехстороннего соглашения. Вскоре после этого мы начали подготовлять создание Объединенного англо-американо-канадского агентства, которое могло бы осуществлять все сделки с бельгийцами в рамках предполагаемого соглашения.

В переговорах, проводившихся в Лондоне, интересы США представлял посол Винант, а Англии — Андерсон. Чтобы снабдить Винанта необходимой информацией и одновременно держать меня в курсе дела, я назначил ему в помощники майора Трэйнора из Ок-Риджа.

Как и во всех дипломатических вопросах, касающихся атомной энергии, инструкции Винанту были даны не государственным секретарем, а военным министром. Когда однажды спросили Винанта. не вызывал ли такой порядок осложнений, он ответил: «Совсем нет. Я ведь представлял в Лондоне президента США, а не Госдепартамент».

Ход переговоров в Лондоне, пожалуй, лучше всего иллюстрирует следующая выдержка из воспоминаний Трэйнора: «В начале марта 1944 г. мне в Ок-Ридж по телефону передали, что генерал Гровс хочет видеть меня завтра у себя в Вашингтоне. Генерал Гровс объяснил мне, что в связи с получением остро необходимой нам руды из Бельгийского Конго возникла необходимость срочных личных переговоров с представителями Англии и Бельгии, а также владельцами шахт, для чего мне необходимо срочно лететь в Англию для помощи послу США в Англии Винанту и в переговорах и в выборе тех мер, которые окажутся нужными.

Соответствующее сопроводительное письмо президента, — сказал далее Гровс, будет направлено, как только станет известным количество наличной руды и будут установлены юридические принципы соглашений. Послу Винанту следует сообщить лишь те сведения о Манхэттенском проекте, или проекте С—1. как его часто называли, которые необходимы для понимания им характера требующейся от него помощи.

Две основные цели переговоров были заранее ясны. Первая состояла в организации такой межправительственной организации, которая бы обеспечила нам долгосрочную монополию на конголезскую руду, вторая сводилась к заключению коммерческого соглашения, обеспечивающего срочную переброску руды в США. Это трехстороннее соглашение должно было быть равноправным и согласующимся с законами всех участвующих стран. При его заключении нужно было исходить из результатов уже состоявшихся тогда переговоров между бельгийскими шахтовладельцами и представителями военного министерства США.

18 марта я прибыл в Лондон и уже через час встретился с послом Винантом. Я коротко рассказал ему о проекте С—1, особенно подчеркнув необходимость срочной и полной передачи нам всей добытой в Конго руды, получения дополнительных количеств этой руды в кратчайший срок и строжайшую секретность всего проекта и тех переговоров, которые предстояло ему вести.

Посол Винант сразу уяснил всю срочность и важность работ проекта. Он рассказал, что слышал об аналогичных намерениях немцев, и очень волновался, предпринимают ли США что-либо в связи с этим. Он попросил меня встретиться еще раз на следующий день — в воскресенье.

Наша воскресная встреча, рассчитанная на час, затянулась на несколько часов.

Разговаривая с Винантом, нельзя было не поражаться его быстрой сообразительности и умению концентрировать свое внимание на главном. Со всеми людьми независимо от их положения и звания он был внимателен и тактичен и пользовался большим влиянием как среди американцев, так и среди европейцев. Я часто слышал, как его просили дать совет не только по государственным, но и по личным делам. Его очень беспокоила мысль о том, успеет ли человечество усовершенствоваться в социальном и моральном отношении настолько, чтобы предотвратить катастрофу, которая может быть порождена его техническим прогрессом».

В следующую среду Винант встретился с Андерсоном и сообщил ему о получении инструкции о начале переговоров для обеспечения исключительных прав США и Англии на урановую руду Конго. Они договорились, что представителей бельгийского правительства нужно информировать о том, что в результате работ, проводимых в США и Англии, выяснилось важное значение урановой руды, что заставляет эти страны в общих интересах принять меры к получению исключительных прав на эту руду. Предварительные переговоры с бельгийцами взял на себя Андерсон. В тот же вечер он приступил к ним.

Андерсон изложил бельгийцам упомянутые соображения, заверив их, что они не представляют никакой угрозы для суверенитета их страны. Бельгийские представители заявили о согласии их правительства сотрудничать с союзниками в этом вопросе.

27 марта 1944 г. состоялось совместное совещание с участием посла Винанта, Андерсона и представителей бельгийского правительства. Бельгийцы вновь подтвердили свое желание сотрудничать и предложили привлечь к переговорам представителей уранодобывающей промышленности.

Через два дня юристами англо-американской стороны был подготовлен проект соглашения о создании соответствующей межправительственной организации, который был направлен для утверждения президенту США и премьер-министру Англии. После дополнительного обмена мнениями и внесения некоторых дополнений, касающихся, в частности, закупок тория, это соглашение в середине июня 1944 г. было подписано президентом и премьер-министром.

В соответствии с этим соглашением в Вашингтоне была образована организация, получившая название Трест объединенных разработок, которая подчинялась Объединенному политическому комитету, и должна была руководить всеми закупками сырья за пределами США и Англии. В число членов правления треста входили от США — Лис, известный горный инженер; Харрисон, помощник Стимсона по особым вопросам, который все больше втягивался в наши дела, и генерал-майор Гровс, от Англии — Хэмбро и Лин; представителем Канады был Бэйтман.

Деятельность треста была весьма успешной. Помимо той роли, которую он сыграл в заключении ряда международных соглашений по поставке сырья, он содействовал расширению геолого-разведочных работ, начатых по инициативе Манхэттенского проекта, а также развил большую активность в области обогащения бедных руд.

Пока велась работа по организации треста, переговоры с бельгийским правительством не прекращались. В середине апреля Сенжье получил от министра колоний Бельгии письмо, в котором тот просил его прибыть без промедления в Лондон, добавив, что это его национальный долг. Бельгийское правительство, ничего не знавшее о предварительных секретных переговорах Сенжье с нами, хотело посоветоваться с ним прежде, чем подписать соглашение с Америкой и Англией. Мы были только рады этому, так как его участие в переговорах было лучшей гарантией против задержки и излишних запросов.

Его поездка была устроена Британским советом по делам снабжения, для чего тому пришлось преодолеть некоторые трудности, связанные с недавним закрытием границ Великобритании для всех поездок.

Несмотря на принятые меры, путешествие Сенжье не обошлось без приключений. Время отплытия всех судов держалось в секрете, поэтому Сенжье должны были доставить на пароход перед самым отплытием. Все документы для поездки были переданы ему заранее. Он сам позднее рассказывал: «Часов около шести вечера два человека в штатском появились у меня в номере и увели меня, не дав даже попрощаться с женой, которая была уверена, что меня увозят в Синг-Синг».[18] Он был доставлен на борт парохода, минуя обычные процедуры, связанные с посадкой.

Сенжье был единственным штатским среди 900 военнослужащих, плывших на этом пароходе. Несмотря на это, в первый день плавания он вынужден был подчиняться военному распорядку дня, включая и физическую зарядку. Он впоследствии сетовал на то, что ему в целях соблюдения дисциплины пришлось простоять два часа под дождем. Это недоразумение удалось, к счастью, быстро уладить, и его путешествие в следующие дни было настолько спокойным, насколько позволяли возможности.

По прибытии в Ливерпуль возникли новые осложнения. Вначале ему вообще не разрешили сойти на берег, а когда он все же оказался на берегу, его хотели задержать. К счастью, на помощь подоспел ожидавший его английский полковник, одетый в штатское, который уладил все недоразумения, усадил его в свой джип и отвез в Лондон.

8 мая 1944 г. Сенжье, члены бельгийского правительства, Винант и Андерсон встретились еще раз. На этом совещании бельгийцы снова выразили полную готовность предотвратить захват урана врагом и передать его для военных работ союзникам. При этом они добавили, что если результат этих работ будет иметь экономическое или промышленное значение, то Бельгия ожидает, что она сможет воспользоваться частью прибылей. Переговоры продолжались еще несколько дней и, наконец, 12 мая Винант сообщил в Вашингтон, что получено согласие на заключение соглашения с Бельгией, по которому она на условиях, которые еще должны быть установлены, предоставляет США и Англии право закупки всего наличного урана в Бельгийском Конго.

Соглашение вступило в силу в конце декабря 1944 г. после обмена письмами между министром иностранных дел бельгийского эмигрантского правительства Спааком, Андерсоном и послом Винантом. Подписание торгового соглашения с «Юнион миньер» поставило членов правления перед лицом новых юридических осложнений. Дело в том, что длительный срок, на который был заключен контракт, не допускал, согласно конституции, использования для покрытия расходов средств Военного министерства. Любое долгосрочное соглашение подобного рода, даже если оно использовало иные источники финансирования, должно было быть утверждено Конгрессом. По договору члены правления треста были персонально ответственны за платежи, а никто из нас не располагал теми миллионными суммами, которые для этого требовались.

Выход был найден. На мое имя правительство США перевело 37,5 миллиона долларов — сумму, достаточную для покрытия наших расходов. Эти деньги я положил на свое имя в Казначейство США. Оттуда я периодически переводил суммы в нью-йоркский банк «Бэнкер траст компани» для оплаты расходов по закупкам сырья. Чтобы уменьшить проявления излишнего любопытства, круг лиц, знающих об этом счете, был ограничен президентом и двумя ответственными сотрудниками банка, которые осуществляли все операции по расчетам со мной.

После того как счет на мое имя был открыт, майор Консодайн высказал соображение, которое меня встревожило. Он указал, что в случае моей смерти или смерти одного из двух других американских членов правления треста, имеющих право подписывать чеки (на чеке требовалось две подписи), возникнут серьезные осложнения. Власти штата Нью-Йорк могут применить к этим деньгам закон о налоге на наследство. Нам пришлось направить в банк специальное письмо, в котором объяснялось, что деньги принадлежат не нам и что в случае смерти вкладчиков они должны быть переведены на имя лица, которое будет названо военным министром.

Наши отношения с Сенжье в этот период были не менее теплыми, чем в момент его первой встречи с Николсом. Несмотря на значительность сумм, выплачиваемых ему по договору, переговоры с ним не занимали много времени и проходили без обычного для этого процесса крючкотворства. Основные положения наших договоров не занимали обычно больше одного листа. В конце встречи они зачитывались вслух для сличения их идентичности, после чего наши помощники составляли на их основе формальный договор. После создания треста в переговорах с Сенжье принимал участие также и Хэмбро.

Нелегко, оказалось, определить окончательную цену на урановую руду. К этому времени величайшая ценность этого материала для США в том случае, если бомбу удастся создать, стала очевидной. Для владельца ценность руды зависела от возможного военного или промышленного использования атомной энергии. В остальном ее ценность определялась содержанием радия. Если наши расчеты были правильными, то ценность радия с созданием реакторов должна была сильно уменьшиться, так как радиоактивный кобальт с успехом заменил бы его.

У руды, правда, была одна определенная стоимость — именно себестоимость ее добычи. Однако и эту величину было трудно оценить однозначно, так как стоимость добычи в Шинколобве была значительно ниже, чем в Канаде или в копях на Колорадском плато. Никогда раньше цена на эту руду не упоминалась на международном рынке, а в данном случае к тому же был всего один покупатель и один продавец.

Сенжье ясно сознавал все значение победы союзников для своей родины. Благодаря его дальновидности и государственному подходу мы смогли достичь такого соглашения, которое устроило обе стороны.

После войны я был рад возможности ходатайствовать перед правительством США о представлении Сенжье к высшей награде для штатских лиц «Медали за заслуги» за помощь при передаче США запасов конголезского урана. Мне еще более приятно было лично вручить ему эту награду. На том этапе ограничения, связанные с секретностью, не позволяли сделать эту церемонию публичной. Мне очень жаль, что заслуги Сенжье не получили в свое время должного признания.

«Юнион миньер» была не единственным поставщиком руды для нас. До образования МЕД весь уран поступал от компании «Эльдорадо майнинг», располагавшей шахтами в районе Большого Медвежьего озера, вблизи полярного круга. Эта компания владела также рудообогатительной фабрикой на берегу озера Онтарио, где из руды выделяли радий и окись урана. Кстати, эту фабрику мы впоследствии использовали и для переработки конголезской руды.

Позднее, когда обнаружилась необходимость ограничить круг обязанностей фирмы «Стоун и Вебстер», дела, связанные с закупкой и переработкой руды, были поручены капитану Мерриту, который по образованию был геологом. Его деятельность, проходившая под непосредственным руководством Николса, помогла выправить создавшееся в этой области неблагоприятное положение.

В ходе тщательных поисков в районе Колорадского плато в отвалах ванадиевых фабрик компаний «Юнион Карбайд энд Карбон» и «Ванадиум корпорейшн оф Америка» был обнаружен уран. Вскоре были заключены контракты на обработку этих отходов ванадиевой промышленности, содержащих довольно много урана.

Осенью 1943 г. Меррит направился в Бельгийское Конго в поисках еще неизвестных дополнительных источников урановой руды. Его миссия оказалась успешной, так как он и там обнаружил урансодержащие отходы. На этот раз это были отвалы более бедной урановой руды, образовавшейся в результате многолетней ручной сортировки добытой руды. Эта руда, более бедная, конечно, чем полученная нами ранее из Конго, содержала от 3 до 20 процентов урана и была все же богаче руд американского континента.

Характерным примером трудностей, с которыми нам приходилось сталкиваться во время войны, может служить проблема транспортировки руды. Мы долго не могли найти соответствующих мешков для ее перевозки. Наконец, с трудом удалось найти некоторое количество их в Индии и в Тексас-Сити. Мешки из Тексас-Сити были из-под оловянной руды и на них стояла надпись, которую никто и не подумал стереть: «Продукция Боливии». В результате таможенные власти США, твердо знавшие, что «песок» должен поступать из Западной Африки, а не из Боливии, арестовали эти мешки. Недоразумение удалось очень быстро ликвидировать. Кстати говоря, мы очень редко испытывали серьезные помехи со стороны правительственной администрации и практически не страдали от так называемого бюрократизма. Наверное, это происходило потому, что при затруднениях мы не прибегали к традиционной переписке. Вместо этого для расследования и устранения причин недоразумений срочно выезжал офицер, облеченный полномочиями.

В начале 1943 г. мы пришли к выводу, что нам следует составить справку о распределении залежей урановых и ториевых руд во всем мире. Мне казалось совершенно очевидным, что обеспечение Соединенных Штатов Америки на будущее запасами материалов, которые могут служить источником атомной энергии, является нашим долгом. Основное значение мы, конечно, придавали урану, хотя торий тоже не сбрасывался со счетов.

Для сбора такой информации мы решили не создавать новой организации, а обратиться за помощью к частной организации. Это было удобней, поскольку поиски определенных ископаемых, проводимые государственной организацией, привлекли бы внимание.

Компания «Юнион Карбайд энд Карбон» согласилась провести эту работу. Эта большая компания, располагавшая многочисленными кадрами специалистов, уже участвовала в работе Манхэттенского проекта, готовясь к эксплуатации газодиффузионного завода в Клинтоне; она также производила очистку графита для наших плутониевых реакторов и снабжала нас очищенными урановыми рудами.

Предстоящая работа требовала от специалистов компании изучения всей существовавшей в мире литературы по геологии редких металлов. Для этого ее геологи должны были быть одновременно и лингвистами. Эти два требования особенно трудно было удовлетворить при изучении геологии стран, пользующихся русским языком. Несмотря на все трудности, компания сумела подобрать для этой работы достаточно квалифицированных специалистов.

В штате МЕД не было подходящего человека, которого можно было бы прикрепить к этим исследованиям в качестве нашего представителя. Специалисты по горному делу предполагали, что такие исследования потребуют нескольких лет. Чтобы избежать столь неоправданной задержки, я решил подыскать человека с опытом работы в нефтяной промышленности, полагая, что такой специалист должен иметь навык делать быстрые и решительные заключения даже на основе очень ограниченной информации.

В поисках такого человека мы перерыли все списки офицеров в строевом отделе. Более чем из миллиона личных дел было отобрано не больше дюжины, но даже из них большинство принадлежало офицерам, находившимся за пределами США. К счастью, один из наиболее подходящих для наших целей офицер, майор инженерных войск Гварин, служил в Далласе. Он имел многолетний опыт работы в компании «Ойл Шелл» и знал, что такое аварийные темпы работы.

Перед тем как он приступил к новым обязанностям, я около получаса беседовал с ним, рассказывая ему о наших целях примерно в следующих словах: «Когда окончится война, победившие государства должны вступить в соответствующие дипломатические переговоры. Вероятно, состоится нечто вроде Версальской конференции. Как известно, президент Вильсон не имел тогда всех нужных сведений. Думаю, что на этот раз любой представитель США должен иметь под рукой все данные, касающиеся источников делящихся материалов. По моим расчетам, нам нужно иметь наготове такие данные через два-три года. Причем достаточно ограничиться ясным и внятным обзором, детальный доклад для этого не нужен».[19]

Я добавил, что мы окажем ему любую возможную помощь, а он со своей стороны, как и любой работник проекта, должен будет нести полную ответственность за порученный ему участок и принимать самостоятельные решения в случае, если обращение ко мне или Николсу будет невозможным. Его решения, заверил я, если они, конечно, будут обоснованными, пересматриваться не будут.

Для выполнения поставленной задачи Гварину была придана группа помощников во главе с Дж. Бэйном, профессором геологии в Эмхерстском колледже, и Дж. Селфриджем из университета штата Юта.

На основании уже поступавших от сотрудников компании «Юнион Карбайд энд Карбон» материалов Бэйну удалось разработать общие методы поисков богатых урановых руд. Эти исследования привели к ряду открытий, имевших важнейшее промышленное значение. Например, никто не предполагал, что уран может содержаться в горючих ископаемых, таких, как нефть и уголь. Бэйн же на основании своей схемы утверждал, что это так. И он оказался прав.

Будучи блестящим знатоком всех значительных геологических формаций, он припомнил, что во время одной из своих экспедиций в 1941 г. он обнаружил уран в концентрациях, представляющих интерес для нас, в пустой породе золотых копей Ранда на юге Африки. Дальнейшая проверка подтвердила наличие урана в этой породе, однако концентрация его оказалась ниже необходимой. Эти данные расходились с ожиданиями Бэйна, причем довольно сильно.

Обсудив это противоречие с Гвариным, Бэйн на воскресенье поехал домой в Эмхерст. Найдя в своей коллекции образец золотоносной породы из Ранда, он поместил его на фотопластинку и с удовлетворением обнаружил, что потемнение ее соответствует значительно большему содержанию урана, чем было установлено предшествовавшей проверкой.

Это открытие сулило нам блестящие перспективы. Однако предстояло еще разубедить авторитетных специалистов, которые утверждали, что не заметить такую концентрацию в руде Ранда — вещь невозможная. Я обсудил возникшую загадку с Хэмбро и Чедвиком. Они посоветовали более тщательно проверить все обстоятельства этого дела.

Новая партия, посланная в Ранд, подтвердила правоту Бэйна, одновременно выяснив, что эти копи являются, вероятно, наиболее перспективным источником урана. Тем самым одновременно было доказано соображение Бэйна, что при поисках урана следует обращать внимание в первую очередь на месторождения золота. Так в сферу поиска урановых месторождений попало еще большее число районов.

В копях Ранда урансодержащая порода залегает вместе с золотом в виде тонкого слоя. При обычных методах добычи урановая руда оказывается смешанной в отвалах е пустыми породами. Отделять урановую руду в таких условиях многим представлялось делом практически безнадежным. Тем не менее, заручившись поддержкой премьер-министра Южно-Африканского Союза генерала Смутса, мы направили в Ранд для поисков метода выделения урана специальную группу во главе с Годиным из Массачусетского технологического института. Годин до этого участвовал в работах по обогащению бедных конголезских руд, проводившихся для МЕД. За сравнительно короткий срок он смог разработать остроумный и эффективный способ решения этой проблемы. Впоследствии южно-африканская промышленность, усовершенствовав его метод, наладила массовую переработку руды Ранда.

Влияние этих открытий на экономику Южно-Африканского Союза оказалось революционным. Например, в 1959 г. эта страна вывезла урановой руды на сумму 150 миллионов долларов. Многие золотые копи, нерентабельные до открытия нового ценного побочного продукта, стали приносить доход. Трудно точно сказать, насколько бы меньше золота было добыто, скажем, в том же 1959 г. (стоимость добытого в том году золота составила 700 миллионов долларов), ясно только, что без извлечения урана из отходов эта разница была бы значительной.

Другое открытие Бэйна было связано с его теорией, что уран должен содержаться в так называемом монацитовом песке, известном сырье для получения тория.

Для проверки этого предположения мы послали одного из сотрудников в Чикаго на завод компании «Линдсей», в течение многих лет занимавшейся выделением и переработкой редкоземельных металлов. На складах этого завода хранилось некоторое количество еще непереработанного монацитового песка из индийского штата Траванкор. Анализ вновь подтвердил правоту Бэйна. В свете этого открытия стала ясна необходимость сбора полных сведений о мировых запасах монацитового песка, которым мы уже и раньше интересовались как основным сырьем для получения тория.

На ранней стадии работ потенциальная ценность тория для наших целей еще не была окончательно ясна. Мы все же решили позаботиться о заключении долгосрочных соглашений на закупку монацитового песка из главных месторождений. Эти месторождения находились в Бразилии и в индийском штате Траванкор. Поскольку Траванкор не входил в сферу, охватываемую юрисдикцией Треста объединенных разработок, переговоры с соответствующими инстанциями проводились англичанами. Были заключены соглашения, предусматривающие закупку нами всего монацитового песка, добывавшегося в этих странах. Однако ввиду достигнутого высокого уровня добычи урана и соответственно пониженного интереса к торию эти соглашения остались неосуществленными. Между прочим, именно в начале переговоров с Бразилией Госдепартамент был впервые допущен за кулисы атомной программы. Во время доклада президенту перед его отъездом в Ялту я высказал предложение, чтобы начальные переговоры с президентом Бразилии провел государственный секретарь Стеттиниус. Президент согласился со мной и тут же известил Стеттиниуса. Я впоследствии встретился с ним, познакомил его с нашими планами и договорился, что в поездке в Бразилию его будет сопровождать один из моих офицеров.

Во время этой же встречи президент сказал мне, что если наши бомбы будут готовы до окончания войны с Германией, то нам следует быть готовыми применить их против нее.

Заканчивая главу, я должен был еще рассказать о том, как мы пытались получить исключительные права на шведскую урановую руду. Наша неудача, насколько я могу это понять, объяснялась в первую очередь страхом шведского правительства перед реакцией России на такое соглашение. Представители Швеции ссылались также на то, что их конституция не позволяет заключать никаких секретных соглашений, не ознакомив с ними членов парламента или, в крайнем случае, министерство иностранных дел.