Тепло человеческое

Воскресенье, 23 февраля 2020 года

С такими крепкими шеями и могучими крупами ничто не мешало им сносить ограды и проламывать живые изгороди. Они их валили и топтали, если ограждения не были электрическими, а бык – тот и вообще мог бы запросто выкорчевать дерево или прошибить стену. В былые времена животные эти всю свою жизнь тянули плуги в несколько центнеров весом, доказывая тем самым, что рождены для существования на воле. Корове положено жить без привязи, на вольном воздухе. Запертые в стойлах, они болеют, приходится давать им всякие лекарства, а на выпасе бактерии к ним не липнут, телят они вскармливают спокойно, те хорошо набирают вес.

Одно время еще оставалась вероятность, что банкирша Александра одобрит этот проект, отличающийся отменной простотой: выращивать коров, давая им самостоятельно щипать траву. Инвесторы же видели в том, что кормить им придется только самого животновода и его коров, серьезный недостаток. Любой финансовый консультант, достойный этого имени, отдавал предпочтение молочной ферме, прочно встроенной в общую систему производства – ферме, которая будет давать средства к существованию еще и осеменителям, продавцам молока, производителям средств по борьбе с заболеваниями растений, не забывая и про тех, кто зарабатывает на механизации сельского хозяйства и продаже запчастей, а главное – про кооператив, который не только перепродает материал для осеменения, но и закупает телков для перепродажи за границу. Модель, в рамках которой есть только один вариант: следовать накатанной схеме, где все расписано заранее.

Александр уже три дня не виделся с родителями. Обычно он заходил к ним каждый вечер – не то чтобы им всем было что друг другу сказать, скорее, речь шла об установившемся ритуале. Вот только в предыдущее воскресенье отец позволил себе лишнего, попытался представить все в черном свете, обвинил Александра, что он не любит своих животных. На самом деле, куда большую ярость у Жана вызывало то, что тысячи самолетов продолжали перевозить миллионы пассажиров с одного континента на другой. Не говоря уже о Сельскохозяйственном салоне, который только что открыл свои двери – так, будто ничего не происходит, это надо же докатиться до такого идиотизма и не препятствовать распространению вируса по планете. В общем, мир совершенно ополоумел, Жан ведь уже давно это твердит, а теперь видит доказательства. Вчера он даже обнаружил в спальне комара – это в феврале-то месяце; недалек тот день, когда эти самые комары занесут лихорадку денге или вирус чикунгунья в холодные страны.

После каждой перепалки Александр рано или поздно возвращался вниз к родителям, коря себя за то, что снова не сумел сдержать гнев, раскаиваясь; кроме прочего, его тяготила мысль о тягостном смущении, с которым они обменяются поцелуем, о молчании при встрече. Сегодня вечером у него хотя бы есть повод попросить прощения. Министерство сельского хозяйства выпустило предупреждение о вспышке птичьего гриппа, в Германии уже обнаружили десяток очагов распространения – и это подтверждает, что у Жана были все основания для беспокойства.

Александр был еще метрах в двухстах от родительского домика, погруженного в ночную тьму, когда ему показалось, что он слышит, как ножки стульев скребут по полу, потом раздался смех, как будто внутри кто-то возился. Среди общего шума вроде как раздалось негромкое тявканье. У его родителей вот уже лет двадцать не было собаки. Александр бросил взгляд в сторону сарая. Мопеда Фредо он там не приметил.

Войдя, он увидел родителей в конце коридора – они выходили из ванной, держа в руках маленькие спасательные круги. Следом показались три белых клубка, которые вились у родителей под ногами – прямо заводные игрушки, обшитые ярко блестящей шерстью; Анжель и Жан развернулись и бросились за ними вдогонку.

– Да чтоб вас, не носитесь вы так, поскользнетесь!

– А ты, чем болтать, лови их лучше вместе с нами! И тапки надень!

Александр отыскал щенков в гостиной за одним из стенных шкафов; их явно ошеломило и даже перепугало появление нового человека, они замерли. Подошли родители, надели на всех надувные ошейники.

– И что это за штуковины?

– Кутята.

– Да нет, я про эти кругляшки.

– Это не кругляшки, а такие воротнички.

Восьмичасовые новости уже начались, родители в кои-то веки не стали смотреть прогноз погоды. Всех трех щенят пристроили на диване. Надувные воротнички мешали им выкусывать себе животы, что они пытались сделать, чтобы унять зуд. Мама пояснила, что собачки эти – собственность Фредо, а если точнее – Адрианы, его бывшей, она за ними скоро приедет, хотя вообще-то история с ними довольно мутная. Александр осмотрел щенков опытным взглядом, без всякой нежности.

– Если так, они наверняка не чипированы и не вакцинированы.

– Вероятно. Они вообще еще мамку ищут.

– Если они сосунки, это дополнительная сложность, лучше бы Фредо их забрал к себе.

– Да ты видел, где он живет? Замерзнут они, сам посмотри – кожа да кости… Да и вообще, он дома-то никогда не бывает.

– Если животные ворованные, вам пришьют укрывательство, вляпаетесь по самые уши.

– Не выражайся!

Щенки с кругами на шее не шевелились – лежали неподвижно, точно три плюшевые игрушки. Иногда один из них поднимал головку и тревожно обводил глазенками комнату – им явно не верилось, что с ними возятся целых три человека. Умилившись тому, как они свернулись клубочками на диванных подушках, Александр подошел поближе. С огромными воротниками на головах кутята казались какими-то подранками.

– Мало того, что они чешутся, так еще и жрут все подряд, стоит нам отвернуться, – днем гравия наглотались.

– Возможно, у них пикацизм[8]; в любом случае, нужно их проглистогонить.

Мама передернула плечами и пошла ставить на стол третий прибор, явно приняв за данность, что Александр останется ужинать.

– Краденые щенки, укрывательство, пика… вечно ты все драматизируешь, – проворчал отец, явно довольный возвращением сына.

В кои-то веки телевизор за ужином молчал. Мелькали кадры. В Италии машины карабинеров перекрыли деревянными щитами все выезды из города Кодоньо, в Венеции, судя по репортажам, вместо карнавальных теперь носили медицинские маски, в Иране и Корее творилось примерно одно и то же – получалось, что скоро все люди замаскируются под персонал операционного блока и весь мир станет китайским. Александр подумал, что отец его, похоже, с самого начала был прав: может, и во Франции начнут закрывать города, а барсуки рано или поздно заразят его коров туберкулезом.

Мама прибавила звук, когда Делаус начал задавать вопросы новому министру здравоохранения – судя по внешности, довольно молодому. Впечатление было такое, будто стажер осматривает больного. Журналист заставил министра признать, что пока, пожалуй, проводится недостаточно тестов для выявления всех зараженных, но он готов гарантировать, что в ближайшее время тесты будут делать десятками тысяч в день. В глазах его на миг мелькнуло то же самое смятение, которое должно было возникнуть в головах у его слушателей: «десятки тысяч тестов в день» – это ведь должно означать, что зараженных будет десятки тысяч… Однако ретивый министр тут же поспешил всех успокоить: на данный момент во Франции еще никто не госпитализирован, болеет один человек, остальные поправились. На вопрос о масках он ответил, что в нашей стране в них на данный момент нет решительно никакой нужды.

– Нет, ну надо же, какой болван – ты еще увидишь, что нас ждет новый Чернобыль, – кипятился отец.

В конце министр заявил, что с завтрашнего дня он будет ежедневно давать пресс-конференции в прямом телевизионном эфире, где также будет присутствовать генеральный директор службы здравоохранения.

– А, ну если этот лекаришко будет все вечера торчать у тебя, тут-то мы в ящик и сыграем, – заключил отец.

Маму же пока куда сильнее интересовали щенки. Она сочла необходимым подробно пересказать Александру все то, что Фредо довольно подробно рассказал ей про Драго, нового хахаля своей бывшей. Драго сейчас сидит в кутузке за какую-то там историю с шинами на автомагистрали – именно поэтому щенков и отдали Фредо, а вовсе не из страха перед обысками.

– Шины на автомагистрали – мам, ты это о чем вообще?

– Ну, ты сам прекрасно знаешь, что они чинят колеса тем, кто их проколол в дороге, у них вроде как есть лицензия на то, чтобы заезжать на автомагистраль, ну и вообще, не могли же они их совсем бросить, бедных щеночков!

– Если я правильно тебя понял, у них нет ни сертификатов, ни вообще каких бы то ни было документов?

– Верно. Но об этом ты, в принципе, можешь поговорить с Дебокером, – вмешался отец.

– Папа, лучше, наверное, во все это вообще не ввязываться, потому что животные – они как люди, им без документов никак. По мне, тут один выход: сказать Фредо, чтобы он вернул щенят тем, кто их ему всучил.

– Да я тебе говорю, что Драго в жандармерии, в Бриве или где еще, а может, в суде, я толком не знаю.

Александр решил оставить при себе мнение касательно этого Драго и касательно банды, которая осела в заброшенном карьере, да к ним еще прибились и другие, так что теперь там, наверху, в районе Помпи, жителям приходится вечером запирать двери на ключ и ставить секретки на топливные баки тракторов и отопительных котлов. Александр не сомневался, что трех щенят у кого-то стащили, причем воры уже наверняка получили за это деньги.