Терапия безумия

Глава 19

Мэл любил раннее утро, когда солнце медленно поднимается над сонным Лондоном. Его еще не видно, однако первые лучи уже подсвечивают небо. Он отвернулся от окна, выходящего на штаб-квартиру Британской экологической корпорации и недавно открывшуюся хлопковую биржу, и начал ритмично возить по полу полицейского управления ультразвуковой шваброй. Бейджик на шее раскачивался в такт его движениям.

В отличие от других сотрудников клининговой службы Мэл при работе не слушал музыку на телефоне, хотя, не желая выделяться, наушники вставлял. Рассвет – самый подходящий час для размышлений и планирования. Тело машинально совершало необходимые для выполнения служебных обязанностей, почти танцевальные движения, а мозг тем временем анализировал обсуждаемый группой «Дирос» замысел – раз и навсегда положить конец деятельности «Янус правосудия».

Вчера, когда Кэп вернулся в штаб, Биззи предложил один проект, связанный с третьим уровнем, и Кэп, немного успокоившись, несколько неохотно принял его скромный вариант.

Мэл сновал между кабинками с устройствами компьютерной связи, обдумывая преступление, которое Кэп собрался имитировать. Вроде бы все простенько: по крайней мере, никаких убийств. К смерти Бегброка он отнесся равнодушно, а вот женщина… Мэл даже не подозревал, что она в доме, пока не запахло жареным мясом. Он тогда поднялся по лестнице проследить за Биззи – не дай бог тот ненароком уничтожит улики. Оказался замешан в грязном деле, хотя о происходящем догадался, когда было уже поздно. Как стыдно…

Мэл колебался. Кэп всегда подбадривал их проникновенными словами о миссии, братстве и правосудии, и тогда становилось легко, даже появлялось вдохновение. Однако несчастная погибшая женщина, сгоревшая заживо в собственной постели? Это разве справедливое правосудие? Биззи, насколько видел Мэл, подобный поворот нисколько не трогал. Реми перед уходом говорил, Биззи просто нравится истязать людей. Жестокость ради жестокости… Наверное, он был прав. В группе «Дирос» проявилось темное начало, и Мэлу становилось страшно.

Похоже, проблема оказалась слишком сложной – с наскока в ней не разобраться. Мэл покачал головой. Нравственный шок – вот как назвала бы его состояние Лейла. Пожалуй, пока следует сосредоточиться на непосредственной работе, а потом уж пытаться делать выводы.

Вытащив из глубокого кармана плотного хлопчатобумажного фартука баллон с распылителем, Мэл побрызгал на пятно на полу и двинулся дальше по коридору. Швабра вела его словно поводырь: на очереди хранилище вещественных доказательств. Его время закончится через десять минут – надо действовать, пока здесь мало народа и шансы попасться почти равны нулю. Он задержался в коридоре, постоял у окна. Ага, вот и последний из детективов спустился вниз, на планерку. Мэл глянул на Темзу. С высоты пятнадцатого этажа плывущие по реке баржи казались маленькими разноцветными игрушками, а люди – крохотными точками. Здания из стекла и металла сияли в первых лучах солнца, словно золотые слитки.

Грейс пошла по набережной, посматривая на грузовые суда, доставлявшие с раннего утра товар в еще не открывшиеся для покупателей магазины. С Темзы дул свежий ветерок, принося с собой запах навоза, лежащего дымящимися кучами на дорогах, по которым лошади тянули выгруженные с барж контейнеры. Мимо проковылял сборщик мусора с лопатой и тележкой – убирал продукты их жизнедеятельности. Потом навоз отправят в экологические лагеря. В современном мире ничего не пропадает просто так. Удаляясь, мусорщик громко затянул песню, звучавшую в его наушниках. За спиной зацокали копыта очередной лошади, запряженной в телегу с грузом, и набережная вновь покрылась свежими кучками.

Грейс размышляла сразу о двух вещах: во-первых, где прячется Реми? Во-вторых, как исправить изъяны терапии отвращением? Развить в человеке с нуля способность к сопереживанию – неважно, искусственным или естественным путем – представлялось непосильной задачей. И все же надо верить в успех. В конце концов, удалось ведь команде Конрада создать синтетический стимулятор страха?

Процесс займет месяцы, возможно – даже годы. Новый препарат потребует изучения, испытаний и получения необходимых разрешений. Допустим, Грейс может отступить от обычных процедур, ведь Конрад не всегда шел законным путем. Рано или поздно Реми поймают, и к тому времени новый метод должен быть уже испробован.

Пожалуй, единственный выход – адаптировать действующую в центре методику, постаравшись приспособить ее к целям Грейс. Опираться при разработке нового лечения придется на уже пошатнувшийся фундамент, а потому сомнительно, что на практике предложение Грейс станет на сто процентов эффективным. Получится ли добиться долгосрочного результата?

Впрочем, сейчас не об этом.

Сперва следует доказать, что ее идея работает в принципе, тогда Грейс снимет Реми с крючка. А дальше… Дальше придется крепко подумать.

Мэл оглянулся последний раз и, не обнаружив поблизости ни души, сунул карточку в цифровой замок и тихо проскользнул внутрь. По загривку побежали мурашки. Черт, словно попал на рождественский вечер: комната полна подарков, то есть вещественных доказательств. Некоторые из них уже сыграли важную роль, дав возможность уличить преступников, другие ждали своей очереди. Имелась и третья категория улик – если использовать их с умом, вполне можно подставить нужного человека. Вроде как выбираешь наряд в магазине маскарадных костюмов. Кем хотите быть сегодня?

Сложенные штабелями белые коробки на полках представлялись Мэлу порталами в преступный мир. Он слегка расслабился и отбросил в сторону сомнения. Кэп – гений, иначе до подобной идеи не додумался бы.

Мэл впился глазами в экран телефона, перепроверяя присланную Биззи информацию. Итак, что именно он должен найти в хранилище? Кэп был великим артистом, Биззи – специалистом по планированию, и, хоть регулярно выводил Мэла из себя, следовало отдать ему должное: дело он знал. Вчера вечером Биззи выбирал самую подходящую цель, вычерчивал маршрут, определял систему оповещения об опасности и прикидывал, как взломать сигнализацию.

Мэл сознавал свое место в иерархии группы и все равно испытывал возбуждение, словно попал в тайную сокровищницу. Он тихо улыбался, наслаждаясь мыслью, что Биззи сюда проникнуть не сможет ни при каком раскладе. А еще говорит – ты, мол, не больше, чем инвентарь…

Наконец его взгляд упал на коробку с нужным номером. Достав из кармана фартука пару одноразовых перчаток, Мэл натянул их на руки. Специальную литературу он изучал не зря – точно знал, что лучше взять. Открыв коробку, достал образцы волос и использованную жевательную резинку в маленьких пластиковых пакетах. Сунул их все в тот же карман, аккуратно поставил коробку на место и выскочил из хранилища со шваброй наперевес.

В здании «Янус правосудия» почти никого не было, кроме парочки ретивых стажеров да нескольких уборщиков. Охранники из «Дикон секьюрити» в основном стояли у дверей, еще двое патрулировали снаружи. Перед уходом с ночной смены Джордж вручил Грейс жестяную коробку.

– Пирог с грецкими орехами, финиками и медом, жена готовила, – улыбнулся он. – Не передать, как она вам благодарна, доктор Джи.

– Из-за ее благодарности я когда-нибудь лишусь талии, Джордж! – засмеялась Грейс. – Передай Луизе большое спасибо.

Помахав ей на прощание, Джордж вышел на улицу.

Обстановка на третьем уровне с рассветом и началом нового рабочего дня всегда менялась на оптимистический лад. Солнце уже взошло и бросало холодные утренние лучи на серые поверхности, создавая подобие спокойной атмосферы. Грейс принесла с собой веганские роллы и по дороге купила кофе в булочной, однако, оставив их на столе у рабочей станции, так к еде и не притронулась.

Сразу сосредоточилась на серии сканов мозга. Ощущая неясную тревогу, переключалась то на один монитор, то на другой, разглядывая ставшие до боли знакомыми, словно собственное отражение в зеркале, снимки. Она проанализировала процесс терапии отвращением до мельчайших подробностей, стремясь приспособить методику к своим нуждам. Ее вдруг осенило: как сработает ее способ – неизвестно, но какая разница? Просто надо убедить Конрада, что он эффективен, вот и все.

Эмоции вызываются химическими реакциями организма, реагирующего на внешние раздражители, так? Терапия отвращением воздействует на мозг, заставляя его испытывать чувство страха, а тело – реагировать на передаваемые мозгом сигналы. Отсюда выброс адреналина в кровь, учащенное сердцебиение, тошнота, дрожь и повышенная потливость. Информация, поступающая непрерывным потоком от сенсорной системы – запах горящего дерева и пластика, крики боли, мелькающие по экрану образы, – принуждает мозг передавать ее дальше и запускать тем самым автономные рефлексы. Из сканов понятно, что терапия имеет желаемый эффект, ведь функция миндалевидного тела и гипоталамуса активируется. Тиморакс, гипнотерапия и эмоциосоник вносят свою лепту в симфонию сильнейшего страха, вызывающего у преступника психологическую травму, которая и препятствует рецидивам.

Как, черт возьми, придумать еще более эффективный способ? Ведь страх дает телу совершенно четкие сигналы: что-то не в порядке, и оно преобразовывает сигналы в ощущения. Страх – явление, так сказать, автоматическое, имеет ясную биологическую основу. С эмпатией все куда сложнее. Можно ли запустить в мозге и в теле реальную способность к сопереживанию, стимулировать ее, используя химические препараты? Если да, на сканах появятся видимые невооруженным глазом изменения, которые можно считать доказательством успеха.

Грейс лихорадочно зачиркала ручкой в блокноте.

Воспроизвести все четыре типа ей, безусловно, не удастся.

Этого и не требуется.

У нее нет ни времени, ни энциклопедических знаний для реконструкции эмоциональной сферы до подобной степени. Придется придерживаться подхода, который она способна доказать; о долгосрочном и комплексном эффекте речь пока не идет… Просто следует продемонстрировать, что в мозгу Реми произошли изменения, – и Конрад его отпустит.

Подсознание услужливо подсунуло эпизод из юности: в подростковом возрасте они с Реми однажды попробовали психоактивный эмпатогенный наркотик. Как же его называли в уличных компаниях? «Заинька», что ли… Неважно – те таблетки внушали сильнейшую эмпатию, верно? Возможно ли запустить цепную реакцию в мозгу, чтобы, подобно тимораксу, наркотик проложил долгосрочный мостик к реальной эмоции? Или хотя бы вызвал реакцию одномоментную? Допустим, устойчивого эффекта не будет, но кто об этом знает? Необходимое впечатление Грейс создать сумеет.

Терапия отвращением точно оказывает моментальное воздействие, а вот как в долгосрочном плане? Возможно, кого-то третий уровень изменял навсегда, кого-то – нет. Вот и объяснение, почему у Бегброка и некоторых других преступников случились рецидивы. Ах, как плохо, что Конрад не следовал установленной процедуре и не изучал состояние выпускников в последующей жизни, – тогда Грейс знала бы наверняка. Может, ей разрешат сделать сканы мозга тех, кто побывал на третьем уровне, и лично убедиться, как повлияло лечение?

Она повернулась к компьютеру, подняла карты клиентов и уже через несколько минут вскочила в ужасе. Ничего с последующим контролем не получится…

Все рецидивисты были мертвы – и те, кто напал на почтовое отделение, и члены группы «Воздаяние», и Бегброк. Мириам убита, Майки Килгэннон считай что мертв.

Похоже, их заставили замолчать.