Гаффер стоял в ногах моей кровати и причмокивал губами.
— Все в полном ажуре. Янки сегодня утром вывезли Поляновского из Калькутты в форме капрала морской пехоты. Остается надеяться, что им удастся вытянуть из него хоть какую-то информацию. Бедный сукин сын никак не вспомнит, кто он такой. Одному Богу известно, чем колол его немец.
— Робсон?
— Пешка. Почти ничего не знает. Радиосвязь — вот и все его обязанности. Моими стараниями он стал здесь персоной «нон грата», так что его попросили убраться подальше. Вот Гранту действительно не повезло… или не повезет.
— Что с ним? — полюбопытствовал я.
— Ну, прежде всего Йев выгнал его за самодеятельность, а тут ещё у него в багаже появился подарочек, — Гаффер бросил взгляд на часы. — Как раз сейчас его снимают с лондонского рейса в Бейруте за контрабанду килограмма героина. Теперь его ждет лет пять спокойной жизни, ведь мы не можем себе позволить выступить в суде.
Он направился к двери, но замешкался на пороге и неловко заметил:
— Послушай, не думаю, что ты мне поверишь, но я действительно сожалею о гибели Уэйнрайта. В самом деле.
— Оставим это, — бросил я.
— Забавно, знаешь, кое в чем он был просто гений, и все же…
— Оставим эту тему, — настойчиво повторил я.
— Ладно, — кивнул Гаффер. — Но тебе тоже не терпелось отправиться на покой. Я не держу зла. Глоток виски, попавший не по назначению, ещё никому не вредил.
Я посоветовал ему заткнуться и в тот же день отправился навестить Клер.
Она даже слушать меня не захотела, и ей трудно было возразить.
— Ты закончишь, как Джеймс, Идвал, или превратишься в некое подобие Гаффера. В любом случае мне лучше держаться от тебя подальше…
Так что я вернулся обратно, а у Йева лежало для меня сообщение с просьбой позвонить Гафферу. Теперь я сижу и жду, когда нас соединят.