Терриконы

Мы любили. черт, да вся армия любила сделать такую прекрасную подляну, не несущую никакого смысла в тактическом плане, но отлично работающую в плане моральном - заползти в "серую зону" и где-то посередине, обязательно на виду у сепаров, поставить флаг. Привычка эта, превратившаяся уже чуть ли не в добрую традицию, тайно поощрялась командирами "нижньої ланки" и сильно раздражала комбатов и комбригов. но вот такая была тогда армия, такие были тогда люди, и любой запрет ходить в "серую зону" - чи флаг поставить, чи просто "погулять", как мы вчера - игнорировался так же, как и запрет на пользование мобильными телефонами, интернетом или здравым смыслом.

Мы были, жили и воевали в странное время - первый в мире вооруженный конфликт, где соцсети играли такую огромную роль. Мы существовали (и это тогда казалось нам абсолютно нормальным) во вселенной, где население огромной страны узнавало реальное положение дел на фронте несколько из новостей, сколько из блогов военных и волонтеров, где суммы, иногда равняющиеся годовому бюджету африканской страны, собирались и тратились на каски, броники и машины в течение нескольких дней. Соцсети пронизали нашу войну так, как ни разу до этого ни в одной горячей точке мира, и господа высокие воинские начальники, в полном составе пришедшие к нам из Советского Союза, так и не смогли понять - армия изменилась. Она не состояла больше из покорных и забитых срочников - как не состояла и из матерых военных профессионалов, которых так любил показывать нам американский кинематограф. На два года и шесть волн мобилизации армия стала срезом общества - и командиры оказались большей частью не готовы зарабатывать, именно зарабатывать заново свой командирский авторитет, а не кивать на погоны.

Мы не уважали никого, кто не заслуживал уважения в силу личных качеств, и на погоны нам было плевать. Два указа президента - о начале мобилизации и о ее конце - ограничивали нашу жизнь "от" и "до", ну кроме, понятное дело, ранения или смерти. Фактически нам было плевать на все, что не относилось непосредственно к боям, никто из нас не собирался тогда делать сногсшибательную карьеру военного, мы, за исключением Васи, не были офицерами, и нас это абсолютно устраивало. Да, мы были странными солдатами, но мы ими были, и нам повезло - мы воевали.

Знаешь, я хотел бы сказать, что это все похоже на анархию, но на самом деле армия, в которой была небольшая часть контрактников, а также четвертая, пятая и шестая волны мобилизации, армия с уже схлынувшей волной патриотизма, была так же далека от анархии, как и от образцовых "прусских" порядков, о которых так мечтали высокие командиры в недрах разных штабов Оперативных командований, родов войск и Генерального штаба. Мы были чем-то третьим, и те кадровые военные, которые могли это понять, становились успешными и результативными командирами, находя ключики к своему "особовому складу", ну а те, кто не руководил, а командовал... те делали карьеру.

Наш комбат, Сан Саныч, к особовому складу ключик подобрал, и так уж получилось, что ключиком этим стал подход "больше инициативы ротным". Он долго и тщательно подбирал офицеров на командиров рот, он иногда обходил старшего по званию или по выслуге - и ставил на роту "пиджака" ("пиджак" - офицер запаса, закончивший военную кафедру гражданского ВУЗа), такого как наш Вася, и... так уж получалось, что он - угадывал. Хотя вряд ли в его решениях было что-то случайное, просто Сан Саныч. он каким-то образом чувствовал и людей, и обстановку. И не боялся принимать решения, даже совершенно, как сейчас принято говорить, "непопулярные". Мой ровесник, он почти всегда был спокоен и, что даже странно для целого комбата, предпочитал различные трудные вещи делать сам. Через полгода один из парней под Старогнатовкой слегка "поедет крышей" и откроет огонь по своему же опорнику - и именно комбат вскочит в машину и помчится разбираться на месте, а не отправит кого-то вместо себя. Поедет, понимая, что сейчас, возможно, ему придется застрелить своего же солдата. Да, на словах, скорее всего, это совершенно не впечатляет, но тогда и там. ооо, мы уважали комбата, и комбат, что странно, отвечал нам тем же.

Ну и иногда. иногда, конечно, за наши пройобы вваливал нам от всей полноты своей подполковничьей души.

- Танцюрист, а Танцюрист, - я присел за стол и облокотился грудью о слишком высокую столешницу. - Шо ты на телефон втычишь все утро?

- Жду как комбат позвонит. Про вчера. - Вася вздохнул и опять глянул на экран китайского обрезиненного чудовища с непроизносимым названием. На КСП, кроме нас и собаки, никого больше не было.

- Тю. Так не жди, будь умнее. Набери сам.

- Вряд ли позвонить и признаться, шо самовольно полез до сепаров, да еще и вас с собой потащил, это "умнее", - протянул Вася. - За это и с роты снять могут.

- Ай, дорогой, - покривился я. - С роты точно снимут за обман. Думаешь, он не узнает? Да он, скорее всего, ужезнает, просто дает тебе возможность самому доложить. Это знак доверия, Вася.

- Думаешь?

- Уверен. Я, конечно, не специалист в психологии аж никак...

- Это заметно, - вставил ротный.

- .но точно тебе говорю, вместо того шоб сидеть и мучаться - просто набери и доложи. И повод есть - сепары десять мин на мой любимый террикон уронили. Скажи "У Мартина стресс, просится на больничку и домой".

- Хм. Ээээх, а хули б нет? Ну снимут так снимут, че там, дальше передка не.

- В РМТЗ перевести еще может. - подсказал я и прикусил себе язык.

- . пошлют. Бля! - и Вася опять уронил телефон на клеенку. - Ну вот хто тебя за язык тянет, а?

- Молчу-молчу. Звони вже. И заодно спроси, когда седьмая волна будет. а то шо-то людей маловато. - Я потянулся, помотал головой и подумал, что пора все-таки со зброей разбираться.

- Вон твоя седьмая волна, - кивнул Вася на раздутый живот Принцессы Доганы, выжирающей очередную банку тушмана. - Со дня на день поповнення будет.

- Давай вже звони, получай свою пиздюлину, и пойдем зброю смотреть. Теплеет таки, вже минус одиннадцать.

- Минус девять, - буркнули из-за ноутбука.

- Ффффедя! Ссссука! Ффффатит! - взвился я. - Ты меня заикой сделаешь, чуть кирпичей не навалил! Все, снимаю тебя нахер с наряда, иди ты. иди ты в отпуск, знаешь, нам тут всем спокойней будет!

- Я камеру починил, - посопел, но потом все-таки сообщил ноутбук. - Не ори. Собака родит. Досрочно.

- Идиоты. - покачал головой ротный, набирая комбата и заранее морщась. - Полные идиоты.

Один АГС вчера стрелял, поэтому точно был рабочий. Второй сегодня не выстрелил, надо было разбирать, причем тут

же, на морозе, чистить и смазывать. Вася, под впечатлением от разговора с Сан Санычем, наорал на всех присутствующих, заставил развернуть "дашки" и дать по очереди вдоль трассы. Пулеметы работали, хоть тут всё слава Богу, но ротного уже обуял командирский азарт, поэтому после них мы посмотрели на СПГ (Талисман бледнел, краснел и заикался, и мы думали, что из-за СПГ, но потом оказалось, что он собирался у Доганы роды принимать и волновался), потом слазили на лёжку сто-тридцать-первого, к "Фаготу", я вспотел и захэкался, не то что коммандер, скакавший молодым козл... сайгаком. Ротный в азарте предложил и ПТУР попробовать, вдруг не работает, пришлось всей толпой отговаривать, упирая на количество оставшихся ракет и отсутствие достойных целей. После этого коммандера окончательно понесло, и он объявил смотр личной зброи. Ляшко попытался спрятать свой РПГ-7 и сделать вид, что его и не было никогда, но был уличен, нещадно раскритикован и получил задачу искупить свою вину кровью. Сейчас маленький унылый младший сержант плелся вдоль поля, нога за ногу, неся на плече лаунчер, и думал, как ему выполнить приказ "найди самое злое дерево и убей его с трехсот метров, минимум два из трех, и пока не получится - не возвращайся".

Автоматы, подствольники и один командирский пистолет были в порядке. Я, правда, так и не смог скрутить свой глушитель с АКС-а, поэтому пришлось плестись к Гале за шомполом от РПК, чтобы протереть ствол. Ухаживать за зброей - это казалось так логично, так просто и так банально, что уже потом, держа в руках автоматы сепаров, я дико недоумевал, как до такого состояния можно довести надежный и простой автомат Калашникова.

- Вась, а Вась, - бурчал я, поглядывая на часы и шуруя шомполом. - Оту тряпочку подай. Вааааась.

- Шо? - Танцор лежал на своей койке и писал что-то в телефоне.

- БЧС подал?

- А уже скока? Полпятого есть?Есть, у меня напоминалка настроена. "Без змін".

- Оукей.

- Вась, забыл спросить, шо комбат говорил?

- Да нормально. Виїбав слєгка, сказал, шоб больше так не делали, потом похвалил, что в атаке не охуели и на "бэтэр" не полезли.

- Так мы ж завтра опять это самое... типа "можем повторить".

- А я ему сказал. Спросился типа. Он разрешил, но тока "недалеко и недолго".

- Как мама в детстве на улицу выпускала, гиии...

- Ну да. Какой-то, блять, флешбэк.

Я ерзал шомполом, менял тряпочки, добиваясь ослепительной чистоты канала ствола, и думал о том, что мы ужасно материмся. Я до армии практически не употреблял, хоть и вырос в Горловке, на районе, где культура общения как бы. ээээ. не ставилась ни хера во главу угла, но блин, вот так, с матом через слово. такого не бывало никогда.

- Чуеш. а как думаешь, чего мы так материмся много? Я до армии так не грузил, как сейчас, с женой по телефону не могу поговорить, через слово затыкаюсь.

- Эмоции, - сказал Вася, не поворачивая головы. - Интернет перезагрузи, завис опять.

- А раньше шо, эмоций не было? - Я отставил АКС и дернул шнур питания маленького интертелекомовского роутера.

- Таких - нет.

- Хм. Странное выражение эти эмоции находят.

- Нормальное. Сейчас докажу. - Вася повернулся на бок и положил телефон. - Смотри, простой пример. Ты трахаться хочешь?

- Очень.

- Очень или очень-очень-очень?

- Второе. Аж снится.

- А теперь подумай хорошенько и скажи, когда ты последний раз так хотел. За последние ммм. - Вася пожевал губами. - Ну, например, десять лет. Только честно, без понтов.

- Хмммм... Дай подумать...

- Подумай, подумай. А можешь и не думать, я тебе так скажу - ты так последний раз в двадцать лет хотел, когда крышу сносило, как сиську голую увидишь. Так?

- Ну так. - Я снова принялся полировать автомат.

- Отож. Всё - ярче. Желание - мощнее и полнее. Эмоции - через край. Если смеемся - то до колик, если грустим - то до соплей. Это наша реакция на происходящее, организм, мабуть, в какой-то такой режим переходит, чи хто его знает. Специалисты лучше объяснят.

- Странно ты сплел в один узел и маты, и потрахаться, и посмеяться.

- Ну как бы вот так оно есть. Тебе сегодня пестик давать?

- В Новотроицкое? Не, не надо, там ровно все. Шо по завтра продумал?

- Там нехер думать, тяжелого не берем, туда и назад.

- А хто пацанов в Ваху повезет? - Я наконец-то удовлетворился чистотой автыка и принялся собирать.

- Я. Николаич настаивал, шоб я. Биографии наваял?

- Вечером сделаю, как вернусь. Все придумал, осталось написать и распечатать.

- Де б мы были без принтера.

- И не говори. Танцорчик. Ты это серьезно? Ну, насчет накала эмоций и вот этой всей херни?

- Абсолютно. Я это даже в какой-то книжке когда-то читал. - Вася улегся обратно на спину и поднял к глазам звякнувший телефон.

- Бойовий Статут, книга два?

- Тьху на тебя. Да, кстати. С боевым безответным крещением тебя.

- Схерали? - удивился я. - Еще в ж Старогнатовке.

- Там ты стрелял, и в тебя стреляли. А тут - это когда тебя херачат, а ты не можешь ответить. Поэтому и "безответным". Як любов.

- Херовая какая-то любов.Уж какая есть. Нема инета, бля, не впадлу, сходи антенну глянь...

Вечерний Донбасс был великолепен. Никогда и нигде не видел я таких вечеров, которые падали на мою родную и иногда даже любимую землю, и сейчас, когда туман начинал затягивать низины, было. нет, не "как в сказке", а скорее как в типичном фильме ужасов, только в максимальном разрешении и с полным эффектом присутствия. Я подергал антенный кабель, прошелся от кунга к КСП, свернул правее, под навес, и вгляделся в градусник. Ну надо же, минус четыре, однако у нас так и техника рискнет завестись, того и гляди - боеготовность роты подымется до невероятных высот. А схожу-ка я до передка.

В наряде стояли Ярик и Петрович. Хотя, если речь заходила про поважного Петровича, то "стоять" - то не наш случай. Умелыми и хозяйственными руцями наш АГС-ник, по совместительству еще и главный строитель, выдрал из "Запорожца" передние сиденья, умостил одно из них возле своего любимого АГС-а и теперь сидел, попыхивая сигареткой и читая скучающему Ярику какую-то длинную проповедь "с высоты прожитых лет". Ярик от скуки слушал, поглядывая на трассу. Сегодня машины были, хоть и немного, вот и сейчас очередь из десятка легковушек, насыщая воздух выхлопом, пыталась успеть до пяти, когда закроется КПВВ. Даже не видя их вблизи, я готов был поспорить на что угодно, что у половины под лобовухой на листике фломастером написано "ДЕТИ". Это так же точно, как и то, что никаких детей внутри не было.

Я вдохнул глубоко-глубоко, и даже лоскутки тумана, как показалось, втянул в прокуренные легкие и пошел делать то, за что меня периодически ненавидели.

- Петрович, у меня проблема, - сказал я в спинку кресла и махнул Ярику. - И только ты поможешь мне ее решить.

- Шо, синку, шо вже случілось? - попытался обернуться Петрович.

- Ты со мной случился, дорогой, - я обошел этот трон и присел на корточки.

- Шо?

- То. Смотри. Это - наряд. - Я обвел рукой окружающую действительность, включая АГС, "дашку", снег и высоковольтную опору. - И ты сейчас в наряде. И никто не говорит, что в наряде нельзя присесть и отдохнуть.

- І шо? - Петрович честно не понимал, к чему я клоню.

- А то, шо ты, по своей привычке, начинаешь повышать уровень комфорта везде, где только возможно. Вот кресло притаранил. Скоро столик появится. Потом зонтик, кега с пивом и Талисман в фартуке на разливе.

- Мартинчик, та старий я вже стоять ті три годинки...

- Я знаю, дорогой. И мне искренне жаль. Но если здесь будет стоять эта, без сомнения, нужная и важная деталь Диминого "Запора", то никто, слышишь, никто не слезет с нее с начала и до конца наряда. И никто, дорогой мой, бриллиантовый, не будет ходить ни отудой, - я на всякий случай показал куда, - ни отудой. Никто. Это не наряд, это хуйня какая-то. И мне безумно жаль с тобой ругаться и давить на тебя моим несуществующим авторитетом.

- Мартин, та я ж хожу, хожу.

- .но я к хуям расхерачу и это кресло, и столик, и Талисмана с фартуком, как расхерачил телевизор в первом блиндаже за просмотр сепарской хуйни, и у меня даже ухо не дрогнет. А тебя я, обливаясь слезами за все хорошее, шо ты мне сделал, переведу отсюда нахуй в первую роту, и будешь ты на "Кукушке" хоть кресло ставить, хоть, бляха, гарнитур.

- Ой, як ти завівся.

- Я не завелся. - Я, конечно, действительно завелся. - Это я еще не завелся. Вот я зара Васю покличу - отэто будет "завелся". Да вы тут охуели, солджеры. На службу войск забили хуй. Три часа, всего три часа днем и три часа ночью ты должен, как глухонемой, хуярить из "тудой" до "тудой"! Шоб ни одна мыша не пропищала, ни одна ворона не насрала на мой любимый взводный опорный пункт! Трудно? Зайобует? Тока скажи. Тока, бляха, намекни мне - и уедешь в первую роту ближайшим же поездом. Ноги устали? Да? Из-за тебясюда, бля, на танке въехать можно, бо вы не смотрите ни-ху-я. А ты еще и молодого совращаешь, пример охуенный подаешь! Петрович, бля, ну вот ніхуя не взірець!

Ярик отвернулся и сделал вид, что это его не касается, Петрович пыхтел на своем кресле, то краснея, то бледнея, я распалялся все больше, срывая злость, вываливая все накопившееся дерьмо, весь страх, всю тоску по дому, все... все, на что не обращал внимания днем, но что очень чувствовал вечерами.

- Шо, не нравится? Хуяссе, я тебе в сыны гожусь - а тут построить тебя вздумал? Сердишься? Расстроился? Нет, то ты еще не расстроился. Когда у левой "дашки", де слепая зона, пидоры перелезут, зайдут под блиндаж и гранату захуярят - вот тогда ты расстроишься. Потому что это не твой наряд будет, и какой-то другой охуенно уставший будет в этом кресле сидеть, пока тебя, сонечко мое, будет сепарье в спальнике резать. Или Ярика. Или Васю Механа. Или Санчика. Ну, выбирай! Кого ты на свое седло променяешь, а? Думаешь, этот наряд придумали, чтоб тебя до дембеля заебать? Именно. Или вон, - я махнул рукой вправо, - на выезде, там через трассу пройти - раз плюнуть, зайдут тихонько и ОЗМ-ку вхерачат, и разберет та ОЗМ-ка завтра машину с нашими награжденцами на мелкие мокрые запчасти. А знаешь, почему? Потому что тебе со стулки нихера того места не видно. Бо надо встать, пройти пятьдесят метров за опору, залезть на холмик и уже оттуда посмотреть в теплак!

Петрович молчал. Я не мог снизу разглядеть выражения его лица, я специально сидел, чтобы быть ниже него и не нависать, не давить слишком сильно. Ноги затекли, пришлось встать и потоптаться на месте. На трассе напротив нашей позиции, прямо возле знаков "Останавливаться запрещено!", тормознула какая-то темная "девяносто-девятая".

- Ярик, шугани долбоеба, который читать не умеет, - я махнул рукой, и Ярик тут же вскинул автомат и дал очередь над машиной. "Девяносто-девятая" не прореагировала.

- А ну дай автомат, - я протянул руку, но Ярик оступил назад и прижал АК к груди.

- Погодь, я зара ще дам, то, може, він не побачив. Ти луччє не стріляй, бо вб'єш іх нахуй.

- Мне похуй. У меня приказ, и я устал. - Я повернулся к Петровичу и таки навис над ним. - Думаешь, мне нравится с тобой сейчас разговаривать? Думаешь, я про все это, сука, мечтал? Да я бы хер из дома вылез в этот чертов военкомат! У меня даже военника, сука, не было, я бы сейчас в теплой квартире сидел и с малым бы игрался, чем с тобой, дебилом великовозрастным, пиздеть тут за жизнь и за наряды! Но так надо, понимаешь, и если и ты, и я сюда уже попали - так давай, сука, делать всё по-человечески, по-нормальному, а не на похуях! Наряд - значит все, сука, бдят, пьянка - значит все, сука, в говно! А не так вот, на кресле... аааа, бля, шо с тобой говорить, все сказал вже. Десять минут.

Я резко развернулся и ушел. Мне было немного стыдно, что я наорал на хорошего человека Петровича, да еще и в присутствии Ярика, который, как ни странно, отличался особым тщанием в несении этих долбанных нарядов. Мне было неприятно. но я взял вот эти свои "стыдно" и "неприятно", свернул в трубочку, набил ее травой и скурил.

Мудаки, бля. Кресло они поставили. Урррроды...

На подходе к КСП из блиндажа сто-тридцать-первого вывернулся Мастер и пошел рядом.

- Ты чего шляешься по опорнику, а не рожаешь биографии воинов-иждивенцев?

- О бля, шутничок.

- Воу, воу, палегше, ваенный.

- Знаешь, шо Петрович замутил? Возле АГС-а кресло поставил, шоб в наряде удобнее было. Заебись?

- Ему пизда, - тут же сказал Мастер и резко развернулся.

- Та я вже напхав. Если не одумается, поедет в первую роту в обнимку с креслом.

- Охерели воины, - покачал головой Толик. - Пошли его из "дашки" расхерачим?

- Петровича или кресло?Талисмана. Это ж из его "Запора" сиделку выкрутили, он палюбе знал, зачем...

- Идея необычная, но хорошая. - Я начал успокаиваться, и, как всегда после всплеска эмоций, накатила какая-то усталость. - А ты знаешь, почему мы так материмся много, кстати?

- Почему?

- Потому что трахаться хотим. Мне коммандер сказал, он в книжке вумной прочитал.

- Однако. Шарит Вася, не зря его ротным назначили. Вон Ярик, пока в Старогнатовке стояли, свою Маринку из Донского чуть не стер всю, каждый третий день отпрашивался.

- Бачиш, - я остановился и поднял палец. - То, шо Вася в книжке умной читал, Ярик понял интуитивно, на натуре, так сказать. Кстати, треба его отпустить в Донское.

- Та он не хочет. - Мастер распахнул дверь, и на нас неожиданно свалился шмат снега. - Тьфу, бля. Говорит, ездить далеко, а тут целое Новотроицкое под боком.

- Так там погранцы стоят, в интернате, они село окучивают. Каву бушь?

- Ничо, село большое, богатое, на Ярика точно хватит. Давай. И это, как поедешь - свистни, у пацанов газ позаканчивался, треба баллоны позадувать. И еще.

Бесконечный список дел, совершенно мирно-бытовых, заполонял собою то, что на картинках в новостях показывалось маленькими огоньками на карте. "Сьогодні в районі проведення антитеррористичної операції." - эти сводки никогда не включали в себя ни Петровича с его креслом, ни сорокалетнего Мастера, оставившего дома жену и сына, ни Танцора со Стелсом, ни одного из настоящих, реальных нас - простых, обычных, абсолютно не героических. Новости не говорили про странноватое общество минорных людей, бывшее здесь и сейчас, воюющее в меру собственного разумения, выживающего часто вопреки, а не благодаря, молчали про нас - настоящих, неидеальных, часто - дурных, и почти всегда - невероятно уставших.

Возможно, это было и к лучшему.

* * *

- Вот тут, - Рустам развернул карту и пришлепнул сбоку телефоном, чтоб не задиралась. Боцман наклонился, пытаясь взглядом отыскать ориентиры.

Карта была, собственно говоря, не картой, а распечаткой с "Яндекс-карт", с неизвестным масштабом, зато съемка была свежая, этого года. Такие карты сплошь и рядом пользовали в "окопной войне", когда нужно было не маршрут прокладывать или дирекционный угол считать, а вот так, просто сориентироваться по месту, держа картинку перед глазами. У хохлов, говорят, еще планшеты были от их волонтеров, там не только карты были, но еще и возвышения считались, да и какие-то программы для стрельбы забиты. Богато.

- Херня какая-то, а не карта, - сказал Лёня, гигикнул и придавил другой край рукой. - Она зеленая вся, а сейчас зима. Давай зимнюю.

- Смотрите сюда, - Румстам привычно не обратил внимания на маленького сапера-зубоскала и начал тыкать обратной стороной ручки. - Вот сюда мы сходили и потралили, нема там нихера. Фактически можно сказать, что почти до трассы все чисто.

План был состряпан на скорую руку и, как любой план, не предваряемый длительными наблюдениями и расчетами, содержал слишком много "если". Группа под командованием Рустама, в которую должны были войти еще Лёня, Витя "Малой" и Серега "Динамо", должна была вечером выйти с южной околицы Докучаевска, обогнуть с юга карьер и пройти между двумя терриконами по узкой ложбине, где когда-то лежала узкоколейка. Дальше путь сворачивал резко на север, вокруг маленького террикона и через поле - почти до КПВВ. В трехстах метрах от КПВВ трассу можно было пересечь, так как дорога ныряла между двумя холмами, и место не просматривалось ни с пункта въезда-выезда, ни с укропского опорника. Дальше - перпендикулярно трассе триста метров, до угла поля, где сходились две жидкие "зеленки" и где хохлы выезжали с опорника.Заминировать выезд, а дальше... дальше начиналась херня. Для того чтобы рвануть машину, нужно было пройти на юго-запад буквально метров двести пятьдесят, подняться и замаскироваться на невысоком отвале и взрывать мину удаленно. Но под наблюдением. "Полевку" там не кинешь - прикапывать в снег провод в четырехстах метрах от ВОП-а, рассчитывая на то, что укропы поленятся нормально осматривать местность, было тупо, значит придется рвать по радиосигналу. А потом самое дурное - отход.

С отходом была беда, потому что по всему выходило, что придется ждать следующей ночи, а для этого... а для этого придется уходить через череду отвалов в Новотроицкое, к человечку в крайних домах, который. который всегда принимал у себя группы, давая возможность спрятать оружие и форму и переодеться в цивильное, уходить быстро, опережая возможные поисковые группы, и сидеть там весь день. В следующую ночь - обходить укропский опорник с севера, выходить на околицу Березового, почти к перекрестку, звонить и вызывать огонь на маленький хохляцкий опорник на перекрестке и, пока укропы бегают по траншеям, переходить трассу и идти вдоль большого террикона, на котором до недавнего времени сидел "секрет" Боцмана и Жеки.

Слишком сложно. Слишком опасно, слишком много "если", слишком мал был квадрат, в котором придется крутиться группе, уклоняясь от укропов, а из местных в составе группы не было никого. Пятым должен был быть Макс - но Макс был в отпуске, причем там, на украинской стороне. Жениться собирался. Рустам вздыхал, крутил карту так и эдак, прикидывая варианты, что-то отмечал карандашом, мужики слушали, вставляли комментарии, в основном матерные, а Георгий заметил, что начинает отрубаться.

Слишком много "если". но зато при удаче - минус командир роты и несколько солдатиков. Невеликая, но очень нужная плата за Жеку.

* * *

- Танцор, мы меняем нашу военную доктрину! - заявил я и снял чайник с буржуйки.

- Мартин, там надо дров наколоть... - начал Мастер.

- Сразу нахуй. Черная работа - не для моих нежных рук, для этого Господь Бог и высшее командование придумали вас, тупое окопное быдло.

- Не прокатило... - пожал плечами Толик. - А жаль. Придется самому. За быдло, кстати, ответишь.

- Плюс день к отпуску - и ты все забыл, лады?

- Два дня, и я уже все забыл!

- Вэй, граждане солдатики, хто это тут отпуска без моего монаршьего соизволения раздает? - Вася подозрительно наблюдал, как я наполняю кипятком разномастные кружки. - Много не надо.

- Много и не дам. - Я брякнул жалобно зазвеневший белый, удивительно домашний чайник на "ящик зберігання зброї". - Мастер вот ходатайствует про продление отпуска в связи з невідкладністю сімейного стану. Я эта. товой. короче - клопочу по суті рапорту.

- Ну если прям вот Мастер. Поважна людина. То даю вам мое "нехай". - Вася сыпанул ложку слипшегося сахара, подумал и добавил еще одну.

- Бачиш, - я обернулся к Толику. - Я все порешал. Лейтенант у меня как шелковый, по струночке ходит!

- Зубоскалы, - вклинился Президент, до того молча крутивший Васин "пэ-эм". - Давай вже и мне кохве.

- Дам. Тебе коммандер пестик с патронами дал?

- Конечно, с патронами, - буркнул Вася, дуя на кружку. - Пестик без патронов - шо массаж без минета. Процесс есть, а результата - нет.

- Мудр наш лейтенант и благостен, - восхитился я. - Тада, Сереженька, не в службу а в дружбу, шмальни-ка пару раз в ноутбук. А то завел тут один дяденька привычку за ним прятаться и пугать меня постоянно. Так волнуюсь теперь - аж кушать не могу.Не буду я в ноутбук стрелять, - насупился Президент и даже отдал Васе пистолет. - Во-первых, казенное майно. Во-вторых, с двух пулек Федю не завалить, а он потом вылезет и люлей даст. Я їбав.

- Мдааа... Тяжело с вами, граждане мобилизированные... - Я взял свою кружку, чуть не перецепился через лапы собаки, чертыхнулся и взгромоздился за стол. - А теперь о серьёзном. Точнее - о нашей военной, мать ее, доктрине.

- Ты про шо? - лениво поинтересовался Вася.

- Да все про то же. Получается так - сепары стреляют, а нам ответить нечем, так? То с "бэхи" насыпали раз, два, сегодня - с миномета. Завтра опять напхают. А наш доблестный артдивизион доблестной семьдесят второй бригады доблестно молчит.

- Люди приказ выполняют, - пожал плечами Мастер. - Шо ж теперь?

- Так и я ж о чем. Значит треба самим как-то. как-то проактивно действовать. Отвечать.

- Из чего? - поинтересовался Танцор. Президент молча прислушивался. - Пушку не дали. Я просил.

- Ну, во-первых у нас есть "копейка", - принялся перечислять я. - Во-вторых - "сапог".

- У "бэхи" дальность не та.

- Зато у "сапога" - та.

- Прицельность херовая.

- Хто сказал? Мы ж не пользовались толком ни разу. Та вы погодите зря оскорблять советскую зброю, ее ж тоже не зря придумали.

- Ее придумали как безоткатку против брони, кстати, - наконец-то подал голос Президент.

- Да. Если стрелять куммулятивами, то фактически это - большой РПГ. Но у нее еще и осколочные есть, так?

- Есть. Мы летом по Белокаменке работали, - почти хором сказали Мастер и коммандер.

- Воооот. Только вы пуляли по населенному пункту "примерно тудой"... а пулять надо по-артиллерийски.

- Снарядом? - хохотнул Серега.

- Тобой, идиотом. Пулять надо с кор-рек-ти-ров-кой.

- С чего корректировать будешь? С вертолета? С воздушного шара? С...

- С квадрокоптера, - вдруг сказал Вася и замолчал с абсолютно отсутствующим видом.

- Нет. С террикона. - Я поднял палец. Черт, это уже начало входить в привычку. - Пацаны, да вы поймите. Не можем мы ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача. Это я в смысле того, что надо пытаться наносить вогневе ураження той зброей, которая у нас есть, а не переживать, шо арта молчит.

- Логично, - вдруг поддержал меня Президент. - У нас есть СПГ? Заебись, в смысле отлично. Значит, научимся стрелять с него так, шоб попадать.

- И для этого можно попытаться захерачить, ну или хоть попить кровь сепарской СП-шке, которую мы так и не завоевали героически. Бо она с "серого" отлично просматривается! - торжественно закончил я. - Треба отвечать самим, парни. Ровняют тех, кто не отвечает.

- Чеканная фраза, - протянул Мастер. - Будешь книжку писать - обязательно ее впиши.

- Иди в жопу, - обиделся я. - Я тебе о серьезном, а ты про книжки.

- Так! - хлопнул ладонями по столу Танцор. Собака шевельнула ухом. - Я вас услышал. Коня будем есть по частям. Сначала нам нужно освоить "серый" террикон, что мы начнем выполнять завтра. А потом - посмотрим. Мартин, вали вже за шмотками и не береди мне душу.

- От и ладушки, - сполз я со стула. - Хто со мной в Новотроицкое? Вася? Мастер? Сережа? Федя, опять прячущийся за ноутбуком?

- Та нема его, не сцы, - сказал Президент и тоже слез. - Спит он.

- Устал, болезный, - пожалел я и схватил газовый баллон. - Вымотал его злой ноутбук. Толик, а ну мявкни паца-нам, хай баллоны в буса закинут, та и поехали мы за нашими армани, благословись...

О Боже, в чем мы воевали! Если когда-нибудь военные историки будут разбирать нашу войну - они сойдут с ума от того невероятного разнообразия камуфляжей, густо смешанных с обычными домашними шмотками, в которое мы одевались благодаря родным, волонтерам и самим себе. Я не знаю, было ли заведено в армиях других стран мира покупать себе форму в интернете с доставкой по почте, но у нас к концу пятнадцатого года так одевалась добрая половина армии. Все попытки высоких штабов обязать нас хотя бы не на линии фронта, а в более-менее тыловых городах вроде Волновахи и Мариуполя надевать исключительно наш новый пиксельный камуфляж ММ14 - разбивались теперь уже об командиров уровня командования бригадами и отдельными батальонами. Майоры и полковники справедливо заявляли, что до сих пор далеко не все военнослужащие обеспечены этим самым камуфляжем в достаточном количестве. Действовали еще советские нормы "один человек - один комплект", да и в этом случае редких, очень больших и очень маленьких размеров практически не было, ну а "ходовые" выгребались со складов с ужасающей скоростью. Мой комплект "пиксельки" я подарил Леше-инструктору еще в учебке, потому что носить это жаркое днем и холодное ночью одоробло, обремененное каким-то невероятным количеством излишних пуговиц, липучек и тому подобной херни, было невозможно. Нет, не так - возможно, но не хотелось. Больше в армии я формы не получал, а головной убор модели "мазепинка" забросил подальше почти сразу, заменив на нормальную кепку.

Часть из нас на "боевых" ходило в английском МТР или более старом БРМ, часть - в жарковатом, но абсолютно неубиваемом немецком "флектарне", кто-то таскал единственный комплект ММ14, Мастер щеголял в бушлате французской расцветки ССЕ, а Скорпи - в ^ооЛап^-е, американском камуфле старого образца.

Вообще ММ14, как и новые, "рыжие Таланы", буквально полтора месяца назад начавшие поступать в войска, пацаны старались приберечь "на отпуск". Ботинки действительно шикарно смотрелись, ну а комплект "костюма літнього польового" лежал на дне рюкзака на случай отпуска. В ту осень, а потом и наступившую зиму, большой популярностью пользовались "горки" российского покроя, всяких расцветок и степени утепленности, из-за удивительно удачной модели штанов с высокой талией и на подтяжках, и куртки с нейлоновыми вставками в местах наибольшего истирания. "Горки" шили десятки цехов и маленьких фабрик в Украине, из российской "палаточной" или из китайской "какой-то" ткани, и редко можно было встретить вместе несколько людей в одинаковых моделях.

Очередная "телега", полученная циркуляром по войскам, обязала нас в город выезжать только в нашем "пикселе", и, как на большинство подобных телег, на нее никто не обращал внимания, включая патрули ВСП, бродящие по Волновегасу и пристающие к воякам. Еще одним пунктом этой "телеги" было введение так называемых "увольнительных записок" - дичайшего советского анахронизма, полностью выражавшего реальное, абсолютно презрительное отношение высшего командования ЗСУ к своим мобилизованным солдатам.

"Увольняшка" должна была выписываться командиром роты каждому военному, который нашел в себе силы, время и желание (и убедил в этом командира) попасть в город. Большего бреда трудно было придумать, но тут как раз патрули ВСП требовали эту самую бумажку, оформленную на стандартном бланке, и при ее отсутствии начинали портить воякам жизнь. Бланки эти, которых на листике формата А4 вмещалось четыре штуки, выдавались в штабе батальона, причем вроде как подконтрольно, лично в руки ротному и чуть ли не под роспись... но у нас был принтер, а я отлично научился расписываться Васиной подписью.

Поэтому этих самых "увольняшек" мы напечатали примерно как на бригаду, и каждый из пацанов, едущих в Ваху вы-дохнуть, поесть шаурмы, пошариться по скучному городу и поглазеть на людей, имел в кармане несколько кусочков бумаги со вписанными датами "от сейчас и до Нового Года". Меня до сих пор типает, когда я вспоминаю эти чертовы увольнительные, они были одним из кусочков мозаики, складывающихся для меня в общую картину происходящего в ЗСУ Я понимал, с каким наслаждением из армии выпхают последнего мобилизованного и вернутся к своим стандартным затягам наши "профессиональные военные", и надежда оставалась одна - к этому времени нормальные боевые командиры вырастут в чинах и званиях настолько, чтобы не допустить возврата полного и окончательного совка.

Будущее показало, что почти нигде этого не случилось. С уходом шестой волны мобилизации тридцать первого октября две тысячи шестнадцатого года мы смогли рассчитывать только на небольшое количество правильных, "ровных" солдат, сержантов и офицеров, которые перешли на "контракт".

Гала был контрактником, в четырнадцатом году перешедшим со срочки на "контракт до кінця особового періода", о чем иногда сожалел. Хотя сожалеть было не о чем - сейчас Гала служил бы в какой-нибудь тыловой части призывником, строил бы котельную, подметал плац, красил бы пожарный щит и козырял каждому проходящему выше его по званию, то есть вообще - каждому.

А здесь, в АТО, Гала ехал на пассажирском сидении буса, развалившись и уперев ствол РПК в торпеду, и курил, лениво поглядывая в грязное окно. Машина бурчала, плевалась неисправной топливной и тянула по рыхлой снежной дороге от трассы до центра Новотроицкого. Чистить дорогу никто никогда и не думал.

Рандом флешки, воткнутой в купленную недавно магнитолу, опять выкинул в динамики Христину Панасюк, я сжимал руль, бо машину кидало на наледях, изношенное двигло не могло держать пятьдесят на четвертой передаче, поэтому мы тряслись на третьей, и сама по себе "Лягушка" скрипела, грохотала и нещадно стучала просаженными амортизаторами.

Поднимался ветер - он сдергивал снежинки с сугробов, разносил клочья красивенного тумана, нагонял тучи где-то высоко-высоко и оставлял на губах какой-то неопределенный привкус. Машина подскакивала на ледяных кочках, Гала дремал, периодически стукаясь головой об окно, и, как всегда в дороге, мне казалось, в этом процессе, в переезде между "А" и "Б", мы находились вне времени и реальности, и если продолжать движение вечно - то с нами ничего и никогда не случится.

- Гала.

- М.

- Сколько?

- Почти сееееэээээээмь.

- Рано, давай в магаз. Праздник таки послезавтра, може шо-то на стол оформим.

- Кстати дааааыыыыыэээээх. - Гала таки заснул ближе к повороту возле хозяйственного, где главная уходила налево, на Ольгинку и дальше на Владимировку, а мы поворачивали направо, и теперь с трудом разлеплял глаза. - В хозяйственный не надо нам, а?

Перекресток, и я снова задумался, работают ли у меня поворотники. После скольжения в сторону Т-образной развилки надо было ехать мимо этого самого хозмага и нужной нам девятиэтажки, потом налево, по частному сектору, из которого и состояло почти все Новотроицкое, и через два квартала - опять налево, где на небольшом пятачке по выходным был базар, возле которого тулилось аж три магазина.

Как всегда при виде магазинов - захотелось есть. Я остановил корч перед первой точкой гешефта, под тополем, и вылез из машины. Центр Новотроицкого освещался фонарями, что было странно, но удобно, бо с нашими фарами только ночью в сортир пробираться. Два из трех магазинов по сельской традиции закрывались в семь, но мы успели, и ради нас кто-то из продавщиц сейчас задержится. Третий работал до десяти, с нормальной едой там было туго, зато там был самый большой выбор алкоголя, который продавали тупо всем, забивна всякие правила и ограничения. Мы в него не ходили - алкоголь мы покупали редко, в основном нас интересовала еда, сигареты и дешевые энергетики.

Снег отблескивал под электрическим ртутным светом, Гала с сомнением прикинул, что вылезать из нагревшегося салона совсем не хотелось. Вот ни в какую.

- Надо, мабуть, шо-то тете Лене купить. - Я поскользнулся на плиточном низком крыльце и толкнул металлопластиковую тугую дверь. - Как бы в благодарность.

- Шматкович говорил - доча у нее ого-го, - засмеялся Гала, вваливаясь за мной в магазин и придерживая РПК. - Хотя и замужняя за нашим кем-то, да?

- Да, десант какой-то, с двадцатьпятки вроде. А ты представь... - Я аж остановился посреди магазина, и Гала налетел на меня. - Приколи, шо ты служишь на Донбассе, и сам с Донбасса. нет, не так. Представь, шо ты с Новотроицкого, у тебя тут хата, жена, сын, шесть соток, все дела, а служишь в сорок первом. Тупо несколько километров от дома до передка. Агонь просто. У меня бы крыша съехала.

- У Сепара ж нашего не съезжает, - пожал плечами Гала. - А ему тут до дому фигня, шестьдесят кэмэ.

- Мальчики, у вас три минуты, - предпредила уже снявшая синий передник женщина неопределенного возраста и такого. усредненно-продавщицкого вида.

- Щас берем, - откликнулся Гала и прищурился. - Значит нам три "питбуля", семачки большие, шесть, и. а какая колбаса нормальная?

Пока Гала заказывал, я все-таки уговорил себя и набрал жену.

Знаешь. когда ты слышишь только голос, то начинаешь вкладывать в слова дорогого тебе человека иной, может, даже более глубокий смысл. Моя жена, сама, скорее всего, не понимая, в наших редких телефонных разговорах выбрала принцип, лучше всего описываемый словами "обеспокоенный солдат - мертвый солдат". Она никогда не говорила мне о проблемах - только тогда, когда сумела решить их, она не

жаловалась, была неизменно весела и внимательна, не просила меня что-то рассказывать, сама много говорила про сына и... наверное, она интуитивно вела себя так, как будто я не в армию уехал, а в командировку на неделю.

Я все еще врал ей, что служу при штабе в Прохоровке, охраняю, чтоб его не украли, что ночую с ребятами в комнате в этом самом штабе, что до войны - черт знает сколько километров, что я в абсолютной безопасности. Она делала вид, что верила - как делают вид многие тысячи жен и мам по всей стране, выслушивая вечером своих мужей по той самой мобильной связи, которой нам снова запретили пользоваться.

Сегодня был хороший разговор, потому что я сообщил, что восьмого еду в отпуск - мой первый отпуск из армии, не считая двух дней дома в сентябре, между учебкой и прибытием в батальон. Жена осторожно сказала, что будет очень на это рассчитывать - к сожалению, в армии ни черта нельзя было загадывать наперед, поэтому мы просто. понадеялись.

- Цьомаю, мася.

- Цьом.

Разговоры с домом выбивали из привычной колеи, надоевшей рутины, дурацкого состояния "между миром и войной", и моя прекрасная жена очень старалась сделать так, чтобы я никогда не чувствовал себя бросившим дом.

- С вас пятьсот семьдесят рублей, - объявила продавщица и глянула на часы. - Только терминал не работает, давайте наличкой.

- Мартин, у тебя наличка есть? - обернулся Гала, скидывая в пакеты еду.

- Есть, сколько там?

- Пятьсот семьдесят рублей, - терпеливо и недовольно повторила женщина.

- Гривен, наверное, - я наклонился над стойкой и потянул из кармана кошелек. - Погодите вы с вашими рублями, мы еще не проиграли войну.

- Да, конечно. Пятьсот семьдесят гривней.

- Ох, мля, когда ж вы уже научитесь.* * *

Хорошо бы было подгадать на шестое число, как раз на день ВСУ, но обещали оттепель, которая превратила бы еще державшийся снежный наст в непроходимую грязь, налипающую на ботинки многокилограммовыми комками, поэтому решили все делать сегодня. Лёня вставил симку в свой телефон, включил дешевенький "Флай", положил на стол и уселся на табуретку.

- Чего ждем? - прохрипел Георгий и потер ногу.

- Смсок ждем, - ответил Лёня и поежился. - А подбрось-ка... аааа, бля, нога ж. Лежи, сам подброшу.

- Каких смсок?

- Симка новая? Новая. Активировать надо? Надо. А ну набери. ноль девяносто пять. - Лёня начал диктовать номер с красной картонной упаковки МТС-а, и Боцман поспешно полез за телефоном. - Надо, чтоб все смски пришли, с настройками. А то, приколи, втыкаешь ты такой сим-карту в телефон подсоединенный, включаешь, суешь всю байду в рюкзак.

- Да понял я, понял уже, - поморщился Георгий. - Не дурней тебя. Давай, скоро они уже придут?

- А ты-то куда торопишься? Рустам только за берцами пошел, времени полно.

В хате было жарко натоплено, нормальная, кирпичная печка, только что получившая две лопатки политого водой угля, полыхала вовсю. На крепком, застеленном какой-то бумагой столе стояла мина МОН-90, рядом с которой лежал уже подготовленный мобильный телефон - старая Нокия 1101.

Нога болела все сильнее, но Боцман старался про нее не думать. А думал он про то, почему дома, то есть в съемной хате, не было ни Нади, ни Коли, ни большинства их шмоток и остатков зарплаты Боцмана. То есть головой-то он все понимал, но голова тоже болела и отказывалась принимать происходящее.

* * *

Гала цвел, пахнул и не закрывал рот. Я усмехался, осторожно руля по узкой дороге, и пытался одновременно не выронить сигарету, не выпустить руль и переключиться со второй на третью. Вот нахрена эти передачи в современных машинах, а? Двадцать первый век на дворе, на секундочку. Илон Маск, нанотехнологии, овцу вон клонировали, людям сердце пересаживают... короче, научно-технический прогресс во всей красе.

Вот, например, истребитель американский. Стоит, небось, миллиард, вершина технической мысли, передовая технология. Есть у него коробка передач? Нету. Или океанский лайнер, триста метров роскоши и комфорта, бороздит такой, понимаешь, просторы морей, сложнейшая махина, напичканная всякой механикой и электроникой. двигатели там, кстати, такие же дизели, как два-и-три у моего бусика, тока малость побольше. и ведь тоже нема ручки! Космический корабль, шаттл, як в кино. Все, все, сука, обходятся как-то без этой дебильной рукоятки, которую надо постоянно дергать, при этом выжимая непонятную педаль, которую при этом почему-то "нельзя бросать". Ну вот зачем?

Дома у меня был ниссан с автоматической коробкой. Умение (да ну, "умение", так - навык) ездить "на механике" я приобрел в армии. О, сколько еще умений чудных, причем иногда абсолютно бесполезных на гражданке, уготовано освоить в лавах Збройних Сил пересічному військовослужбовцю.

- Смеется красиво, - закончил Гала и снова закурил. - Поворот не проеби.

- Не проебу, не боись. Шо, Гала, впечатлила?

- Ну. да. Есть такое.

У тети Лены было две дочери. Старшая, Надя, только-только переехала откуда-то, и сегодня мы ее не застали, видать, с сыном гуляла. Младшая, Маша, была более молодой версией Нади и училась где-то Днепропетровске, что ли. Именно она бесстрашно открыла дверь, и я увидел, как зажигаются глаза Галы.Черные волосы были собраны в хвост, футболка туго обтягивала выдающуюся грудь, вся фигурка действительно очень... очень красивой девочки, улыбнувшейся нам с порога, взволновала мятущееся и одинокое сердце сурового контрактника Галы до глубины чуть больше метра.

- Маша, - сказал я. - Необычное имя для Донбасса. Тут все больше Лены, Наташи да Светы в ходу.

- Ничо, меня и Маша устраивает. Слышишь, а я в списке ж на батальон, да? Туда ничо не надо выдумывать?

- Только пиксель и ботинки чистые.

- А шо будет? - Гала опять пытался развалиться на сиденье.

- Шестого? Да как обычно, наверное. Соберут в клюбе человек сорок, комбат речь толкнет, грамот дадут, "служу українському народу - ура-ура", и домой. Вместе с поездкой - часа четыре на все про все.

- Ярик до Маринки заехать хочет.

- Хер там, он в списке. Так бы зацепили его, бросили бы в Донском, через два часа бы забрали. Но нет. Разве что после и с ночевкой, но то он нехай с ротным решает. Ты телефон-то хоть взял?

- Чей? А, Маши? Не. Вконтакте найдемся.

- Ох молодежь, эти ваши современные технологии.

Пусть был привычен, скучен, совершенно обычен, как

скучным и обычным было наше пребывание здесь. Несколько выстрелов за несколько дней - этот темп расхолаживал людей, мы теряли чувство опасности, расслаблялись, переставали внимательно смотреть по сторонам и даже слушать воздух. Позиционка. Ни черта героического.

* * *

Вышли. Провожать группу - плохая примета, и Боцман ушел немного раньше, похромал вдоль домов, благо потеплело уж очень отчаянно, и если бы не нога - прогулка была бы даже в радость.

Рустам вывел группу в полдевятого. Четверо - слишком мало, но больше сейчас свободных не было, и так пришлось брать Леню, хотя особой нужды в сапере не было.

Рюкзака было только два, зато боезапаса навьючили на себя как обычно. У всех были АКС-ы, у Рустама и Малого - с подствольниками. На воду особо не разменивались - снег вокруг, на крайняк сойдет. Сникерсы, орехи, ИПН-ы, у группёра - новые берцы модели "Гарсинг - АЬМА2" из последнего российского гумконвоя, типа зимние и теплые. Обувать новые берцы сразу на выход было как-то тупо, но старым пришел кирдык, и идти было тупо не в чем. Две рации, тоже у Рустама и у Малого, обмятые, привычные "горки", российская сплавовская термуха и сплавовские же броники в темно-зеленом раскрасе. Белые маскхалаты, накинутые сверху, тихонько шуршали, группа вытягивалась в боевой порядок, люди входили в привычный ритм ходьбы, слегка покачиваясь и смотря больше по сторонам, чем под ноги. По прикидкам Рустама, до трассы им ходьбы было часа три. Малой думал, что больше.

* * *

Узкий и тусклый луч осветили Талисмана, волокущего коричневое автомобильное кресло. Дима замер в свете левой, единственной горящей фары, как будто застигнутый врасплох, и несмело помахал рукой. Я притормозил прямо рядом с ним, Гала качнулся и заехал лбом в ствол пулемета.

- А вот и он, виновник всех мои несчастий и причина чуть не выбитого глаза у Галы, - весело сказал я, открывая дверку. Гала шипел, потирая лоб, и злобно зыркал. - А ну ставь свою табуретку повыше, я ее расстреляю из Галиного пулемета.

- Я ее сам расстреляю, - проворчал Гала. - Насмерть.

- Та я її зара в машину кину, а потом по свободє прікручу, - начал зачем-то объяснять Дима, кивая на сидушку. - Там ключ треба такий, шо тіко у Мєхана єсть, а Мєхан нє дає, собака бєшена, скажи йому, а?

- За пару дней до отпуска Механ неуправляем, - ответственно заявил я. - Зато Новый Год дома встретит. Ладно,мурзилка, за попытку сделать из боевой позиции плохой кабак я тебя потом казню. Шо у нас с СПГ?

- А шо у нас з СПГ? - испугался Дима и заозирался, пытаясь в темноте высмотреть закрепленный за ним станковый гранатомет. - Всьо нормально з ним. Було.

- Накрыл?

- Накрив, накрив, все нормально. Шматко приходив, контролірував, орав на мене, а шо я? В мене Догана от-от народить, шо мені бігать, а? А он волав як дурне, скажи йому, а?

- Так, понятно. Поехал я, пока ты меня не заставил со всем особовым складом поговорить. Дима, сегодня уже нет, а завтра за день найди, пожалуйста, время, и сделай "сапогу" обслуживание. Смазка там, я не знаю, контакты всякие... Ладно?

- А як його робити, а? Це й хто його зна, закріпив, а де НСД? Нема. Полупріціл я шарю, най так наведусь, як кумулятівом... а дальше? - закручинился Талисман и зачем-то пнул сиденье. Гала пожал плечами, выдернул из-под ног пассажирского сиденья пакет с продуктами и поволок его в свой первый блиндаж.

- А как вся армия делает, счастье мое? Гугл, дорогой мой, гугл. Не вечно ж порнуху зырить, займись чем-то полезным.

- Мене Ляшко від роутера відключив, - насупился Димка. - Сказав шо я йому весь трафік трачу. А як оно він посчитав той трафік, а? Хуй його зна. Нема інтернету, Мартін, скажи йому, а?

- Бльоооо... Всім чотири - тобі п'ять. Короче, Дима. Шукай интернет и качай все, шо найдешь по СПГ. Завтра покажешь. Все, разйобуйся. - Я полез в машину, выжал сцепление, воткнул первую, и "Жаба" с удовольствием забуксовала в снегу. - Бля. Ну хто оно придумал эти передачи.

Федя ходил кругами вокруг бани и говорил по телефону, и, само собой. я чуть не воткнулся в его кремезную фигуру, подруливая машиной в промежуток между поленницей и "бэхой". Ставить машину возле "бэхи" было не лучшей идеей. но я не понимал этого тогда. Я сам казался себе уже достаточно опытным военным, не понимая, что только самую чуточку

зацепил той самой войны, зато полной мерой осознав все армейские обязанности, этой самой войны не касающиеся.

Будущее покажет, что я жестоко ошибался, и что, вместо того чтобы кататься стирать шмотки и по магазинам лазить, нам нужно было тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться... Но это я в полной мере осознаю ровно через месяц, вечером шестого января шестнадцатого года. А пока. пока был вечер четвертого декабря, и Федя требовательно постучал в мутную лобовуху, как только я заглушил двигатель.

- Чего тебе? Я с тобой не разговариваю, ты меня чуть заикой не сделал! - Я выпрыгнул. вылез, кряхтя, и пошел вокруг машины, доставать пакеты со шмотками. - Ты при рации? Скажи пацанам, пусть стирку разбирают, тут еще досушивать надо.

- Без рации. Слышишь. это. Дело есть. Коррупционное.

- Если коррупционное - я весь внимание. Коррупцию я люблю, это фактически мое второе имя. - Я с удовольствием всучил Скорпиону два пакета, подхватил еще два и попытался головой закрыть заднюю "ляду" бусика. Не получилось.

- Мне проебаться надо дня на три. - Федя переложил пакеты в левую руку и одним пальцем закрыл крышку. - Максимум на четыре.

- Ого. Мощно. И чего вы все ко мне с этим ходите, а не к Васе. - Я бросил ключи в замке, мне и в голову не пришло закрывать машину. - Ваханыча видел? Тре его подергать, одна фара не светит. Шо стряслось, Федь?

- Мммм. надо. Очень. Действительно. Только. я тебе потом расскажу, как вернусь, хорошо?

- Нехорошо. Федя. Отпуск, не?

- Та нема вже отпуска. А ехать надо. Человек у меня близкий. умер. - Федя отвернулся, бухнул на поленницу пакеты со шмотками и сунул в рот сигарету. - Надо съездить, оформить все.

- Делеко съездить? В Киев?

- Нуууу. не только.

- В Луганск? Ты ебанулся?Федя был вроде меня - тоже с Донбасса, и тоже "понаехавший" в Киев, только я учился в столице, а он переехал уже после института. Федя был из Луганска, в Киеве он женился, родил ребенка и вот уже лет восемь работал главным электриком какого-то отделения чи то водоканала, чи Киевэнерго. Вся остальная семья Скорпиона осталась в Луганске, и в четырнадцатом они пытались выехать... но с работой было очень туго, и им пришлось вернуться в Луганск.

- Федя. не говоря уже о том, что само по себе будет проблемой сейчас уговорить комбата тебя отпустить. но какой нахер Луганск, а? Что ты там забыл?

- Да оформить же все надо. Документы там. тело забрать.

- Федь. ну какие нахер документы, а? Тело. а там никто перевезти не может?

- Пытаюсь решить. Не получается.

- Так, понятно. Пошли к ротному.

- Пошли. - Федя кинул бычок под ноги, и маленькая искорка в глубокой и неуютной ночи зашипела, умирая. - Шмотки только возьму.

* * *

Погода была - мерзость. Дошедшая почти до нуля днем температура к ночи снова упала, наст замерзал, но проваливался под ногами, идти было трудно. Легче, чем по грязи, но все равно тяжело.

Карьер прошли еще более-менее нормально, спустились в распадок с железкой, который днем проверял Рустам, дошли почти до дач и под маленьким терриконом повернули направо, оставляя между собой и трассой поле и еще одну узкую посадку. До конца этого отрезка оставалось еще метров сто и потом впереди дурацкий кусок - поле. Рустам решил не рисковать и идти по краю зеленки опять на север, до большого изогнутого террикона, где вчера завалили этого дебила Жеку. Дебилом в глазах группёра Жека стал тоже вчера, когда Георгий рассказал, что в бронике того не было плит. Плиты вряд

ли спасли бы... Но все-таки. Не служба, а идиотизм, плиты вынимают, творят что хотят.

До усталости было еще далеко, но безлунная ночь не давала возможности хотя бы толком увидеть, куда идешь, приходилось постоянно останавливаться и оглядываться. Впереди теперь шел Малой с тепликом, за ним - Динамо с рюкзаком, потом Рустам с ночником, и замыкающим - Лёня, тащивший, кроме АКС-а и набитого броника, еще и второй рюкзак. Сильно не хватало Макса, а заменить его не получилось - тот же Гоша мог бы пойти, но полученные в ногу осколки ВОГ-а похоронили эту идею на корню.

Рустам начал раздумывать над тем, каковы шансы выжить при падении ВОГ-17 в трех метрах. По всему получалось - немного, но вот Боцману повезло. хотя тащить на себе мертвого друга - то еще везение. Разлет осколков ВОГ-а, при которых они сохраняют поражающую силу, составляет семь метров, это Рустам помнил еще со срочки, но под обстрел из гранатомета не попадал ни разу, поэтому толком соотношение везения-невезения определить не мог.

Рустам шел, высоко поднимая ноги, и не знал, что скоро ему представится такая возможность.

* * *

- Ну смотри. - Коммандер был спокоен, хотя мне казалось, что не помешало бы выразить немного сочувствия. С другой стороны - а шо Феде с нашего сочувствия? - Есть такой отпуск, но есть еще и охуенные военные правила, которые заставляют при оформлении этого самого отпуска предъявить в строевую часть справку о смерти члена семьи.

- Откуда ее предъявить, из Луганска? - поинтересовался я.

Мы сидели в кунге, который с появлением Феди стал вдруг очень тесным, Вася стоял в дверях и курил.

- Отож. Поэтому сделаем так. Комбату я звонить и спрашиваться не буду, бо он нормальный, он пойдет навстречу, и повесит этот залет на себя. Без Луганска можно обойтись?Не знаю, - мотнул головой Федя. - Пока не получается.

- На месте там кто-то может все порешать?

- Нуууу... сосед может. Наверное. Я просил, но он както...

- Понятно. Значит, звони ему и говори, если оформит все доки и привезет тело, получит на руки пятерку, плюс расходы.

- Пятерку? Бля... дорого.

- Скорпик, я тебя шо, спрашивал, дорого или нет? Я тебя вообще за бабло питав? Значит так, беру на себя. Купи билет на завтра в "Привате", и иди звони соседу, больше ни про шо не думай. - Вася был абсолютно спокоен, и к этому моменту я уже знал, что это спокойствие и даже некоторое равнодушие всегда у него проявляется в моменты волнения. Уже потом, в бою, я буду видеть, как во время стрельбы, взрывов, суматохи и дыма вокруг Вася будет разве что не зевать, демонстрируя полнейшую апатию, и при этом спокойно руководить людьми.

- Цепляйся тут, инет вроде работает, - я кивнул на помаргивающий светодиодом роутер, - пароль "реЬоїа41", английскими, нижний регистр, без пробела.

- Я лучше сначала позвоню, - сказал Федя и выскочил из кунга.

- Мартин, у тебя деньги есть? - тут же спросил Вася.

- Есть немного. Если что - домой позвоню, там у жены отложено должно быть. Как думаешь, много надо?

- Десятка, минимум. А то и больше. У меня пара тысяч на карте.

- Будем шукать. Пацанов потрясем, на гражданку позвоним. Найдем, думаю. завтра его в Ваху забросишь на киевский, так?

- Ага.

- Он в списке на батальон.

- Отмажемся. Спиздим что-то.

- Комбату тре сказать будет.

- Скажем, как уедет. Ты пожрать купил? Вже желудок сводит.

- Да, есть колбаса, хлеб, мивины дохуя. Пошли вже. желудок.

Зима, временно отступившая в район нуля по Цельсию, трепала наш опорник порывами ветра, как и все остальные десятки, а может и сотни РОП-ов, ВОП-ов, СП-шек, задувала крохкие снежинки под гусянку "мишек" и "бэх", кидала ледяное крошево в открытые люки "бэтэров", не различая цветов флага, расцветок шевронов и акцентов. Зима запускала свои пальцы в Донбасс - медленно, но уверенно, зима небрежно пробовала на прочность обе линии - и нашу, и сепарскую, зима садила батареи телефонов и теплаков, зима презрительно забрасывала нас снегом, устанавливая свои правила войны... на которые нам было плевать.

В вечном противостоянии климата и человечества последние несколько сотен тысяч лет уверенно побеждали теплокровные.

* * *

На КПВВ ярко светил фонарь да не один, и это давало отличный ориентир: как только фонарь скроется за пригорком - дорогу можно переходить. Две пары залегло на расстоянии десяти метров друг от друга, выставив обмотанные бинтами стволы - по прямой до хохлов было метров двести пятьдесят, поэтому держаться группой, рискуя нарваться на удачную очередь ПКМ-а или пару ВОГ-ов, было тупо.

Первой дорогу перебежала пара Малой - Динамо, нырнула под одинокую акацию, оказавшись в слепой зоне и для КПВВ, и для опорника. Единственной стопроцентной бедой этого места было бы, если бы по трассе прошла машина - украинские погранцы могли поехать на их выносной пост напротив Ясного, но тут уж как повезет. Долго сидеть здесь было нельзя, но Рустам не торопился, отсчитывая назначенные им самому себе три минуты.

До цели оставалось несколько сотен метров, самых опасных, проходящих между двух украинских позиций, но Рустам считал, что им повезет.* * *

В жулудке тихо переваривалась мивина с дешевой колбасой, а в наряде тихо переговаривались Ляшко и Хьюстон. Вася, вывернув из траншеи, попытался шатнуться в тень и подобраться неслышно, но стоящий к нам лицом Хьюстон махнул рукой, показывая, что заметил.

- Шо, товарищі військовослужбовці, призвані за мобілізацією, як служба войск? - Коммандер поглубже сунул руки в карманы "горки" и потопал таланами. - Шо, бєз стульчіка якось одіноко?

- А я с самого начало говорил, шо он тут не тре, - насупился Ляшко. - Но хто мене слушае?

- Тебя даже жинка не слушает, - тут же вставил Хьюстон. Ляшко размахнулся и пнул грузного Хьюстона по ноге, тот ойкнул, СВД слетела с плеча и чуть не заехала Васе в нос.

- Воу-воу, ваенные, палегше. Уграете лейтенанта - шо делать будем? - Я засмеялся и потянул из кармана сигареты. К вечеру от курева начинало тошнить.

- Командира никак проебать нельзя, бо вместо него могут прислать еще большего долбоеба, - сказал Ляшко в пространство и сделал невинное лицо. - Шо случилось?

- Шутники, мля, - поежился Вася. - Пришли вот вас проверить, а то вдруг вы спите к херам. Вы налево ходите?

- Постоянно. Вась, на ночь по хорошему еще минимум одного выставлять надо. А лучше двоих. Двести метров как-никак, а по-нормальному надо ставить наряд на въезд. - Ляшко запустил руку под куртку и вытащил теплак.

- На въезд не надо, хера там того въезда? Оттуда к нам разве что по нашей дороге и можно подойти, ну тут прямая директрисса, от вас все видно. Налево ставить надо, к террикону, оттуда к нам залезть - шо посморкаться. - Я поднялся на цыпочки и вдруг увидел кое-что, что привлекло мое внимание, причем гораздо ближе, чем левый край нашей позиции. - А это что?

- Эээээ... - потянул Ляшко и раздумал включать теплак, - это Яричка навязал. Все-таки хочет на опору флаг поставить.

- Ох мля... - пробормотал Вася, осматривая кусок автомобильного троса, закинутый на второй уровень ржавой железной электроопоры. - Мартин, напомни мне отрубить Ярику ноги. В наряде он и без ног может, зато не залезет на эту херню, не упадет и не сломает позвоночник.

- Да хер с ним, пусть ломает. Лому скажем - он его дострелит, и будет "бойова втрата". Шестьсот пятьдесят тысяч посмертных выплата семье, все такое. Село на коленях опять же, флаги, речи голови села, торжественно, с чувством. - Я решил, что сначала Петрович со своим креслом, а теперь и Ярик с промышленным альпинизмом вознамерились меня сегодня доканать. - Спишем. В армии человека списать - раз плюнуть. Помните, как под Старогнатовкой ЗиЛа "градом" накрыло и двух человек рядом? Отого, шо погиб, в три дня оформили. А ЗиЛ до сих пор списать не можем, а он, между прочим, на нас числится.

- Мдааа. - Мысли о том, что нужно заниматься еще и этим дурацким вопросом, оставшимся в наследство от предыдущего командира роты, испортили Танцору настроение. - Пошли, Мартин. Ярику не ноги - так хоть уши оборвем.

Если бы Ляшко посмотрел в теплак именно тогда, когда вытащил его, а не через три минуты, возможно, он увидел бы светлую, разгоряченную долгой ходьбой фигурку, перебегающую колею как раз на въезде.

Но он не посмотрел - его отвлек командир.

Через сто метров ковзания по натоптанной нарядом тропинке из темноты вынырнул Санчо и пошел рядом, проваливаясь и пытаясь успеть.

- Чуешь, Вася, дело есть.

- И тебе проебаться? - дурное настроение коммандера никуда не делось.

- Это неплохо бы, но - нит. - Санчо поправил очки и все-таки ступил на тропинку. - Погоди. Сегодня Мартин тут на Петровича разорялся, грозился перевести.

- О как. и шо? - остановился Вася. Я молчал, мы стояли возле второго блиндажа и почти на крыше блиндажасто-тридцать-первого бата, пацанов из которого я сегодня, кажись, и не видел. Ветер плевался снегом.

- В словах Мартина, шо странно, есть смысл, и вот почему. Надо Киллера перевести, но не в первую, а в РМТЗ или на ПТОР, например.

- Чего это? А на АГС-е кто будет?

- Назначишь кого-то, пора вообще-то всем осваивать. Вась, ты пойми, - подступил ближе Санчо. - Он не тянет. Его перед холодами так скрутило - разогнуться не мог. Спина, ноги, руки... Артрит, чи шо-то такое. Старый он для всей этой хуйни. Война - дело молодых, даже если это и не война нормальная, а втыкание в наряде.

- Бля. - протянул Вася. - Где ж людей-то взять. Сука, двадцать человек на опорнике, плюс разведосы... У "четырнадцатой" вообще двенадцать. Охереть. Это он тебя послал пробить обстановку?

- Не, это я сам. Мы ж живем вместе. Его дня три назад Ломтик водкой растирал, бо он разогнуться не мог.

- Водкой? Ухтышка. И много у Ломтика водки принычено? - заинтересовался я.

- Сколько надо. Бухими никто не ходит, как видишь, - отшил меня Санчо и повернулся к Васе. - Так шо? Подумаешь? Бо он сам не попросит, гордый он, сам знаешь.

- Та шо тут думать. ты уверен?

- Уверен, конечно.

- Завтра комбат на награждении в Вахе будет - поговорю с ним, - сказал Вася и пошел дальше. - Новости, бля, одна лучше другой.

Я метнулся в кунг за ноутом и тут же занял козырное место на КСП за столом, воткнув шнур зарядки в валяющийся удлинитель. Батарейка на Васином "Асег" держала минут тридцать, но я жил по армейскому правилу "трех возможностей": никогда не упускай возможности помыться, поспать и подзарядиться. Пришлось возвращаться за забытой "формой-раз", листать ее и в муках рожать нереальные биографии реальных людей. Хотя. подойдя с маленьким творческим

началом к коротким текстам, которые завтра со сцены будет зачитывать городской голова чи якась інша відповідальна особа, можно было отхватить свой фан.

Жаль, я этого вживую не услышу...

- Епт, - сказал Мастер, вываливая груду наколотых дров перед буржуйкой, на которой пытался закипеть чайник. - Так привык, шо тут Догана лежит - по привычке переступил. А собаки-то и нема.

- Рожає, - сказал Шматко и зачем-то постучал по кастрюле. - Давай кочегарь вже, готовіть буду.

- Та мы вже мивины пожрали, пока ты тут готовить собирался. - Мастер открыл дверку и стал швырять внутрь куски холодного дерева. - Мартин, а баллоны задули?

- Мивиной душу не обманешь, - вздохнул я. - Задули, тока я их из буса забыл забрать, все Федя. отвлекли меня. Принесешь? А то я тут в творческом вдохновении.

- Принесу. Шматкович, а можешь нас удивить, а? Что-то концептуальное, и без тушенки.

- Як Ярік? Бутерброди з шпротним паштєтом і шпротамі? Нє, я такой хєрньой страдать не буду, йдіть будіть єго, най сам таке мастрячіть. - Шматко сделал вид, что обиделся, и загремел своими поварешками еще громче.

- Говорят, в каком-то підрозділі служит чувак, шо по граждане шеф-поваром в ресторане крутом был, - сказал я и мечтательно причмокнул. - Так он пацанам суши делал.

- Я такую херню не ем, - сразу открестился Мастер. - Но риса наварить можешь, если картошки нет.

- Мартін не привіз, гад такий.

- Нема в магазе, померзла везде. - Пиликнул телефон, я открыл и прочел сообщение от "Привата". На карту упало две тысячи от жены и шесть - от Игоря, с работы. - Я щас вернусь, место мое не занимать.

* * *

Разместились на невысоком и горбатом отвале, в трехстах метрах от точки. Отсюда открывался бы шикарный вид наукропский опорник, если бы не ночь, и Рустам акуратно разгреб снег и сел на поджопник, вырезанный из каремата. Лёня и Динамо отвязали карематы от рюкзаков и положили их в метре друг от друга. Спать все равно не получилось бы - слишком холодно, хотя сейчас, после марша, в одежде было, конечно, жарко.

"Светимся сейчас в теплик, как... как не знаю кто", - подумал Рустам и поежился. Лёня аккуратно поставил рядом два рюкзака и присел на каремат, не опираясь на них. На часах было около одиннадцати. Часа три-четыре - и можно начинать работу.

Мля, не простудиться бы.

* * *

Я проснулся от пиликанья будильника и потер глаза. Светодиодная лента, присоединенная к старому автомобильному аккуму, давала достаточно света, чтобы одеться и не тыкаться в поисках шмоток. Вася спал, завернувшись в свой новомодный спальник, который был гораздо холодней моего, буржуйка давно погасла, и в кунге было где-то. ну минус восемь, может минус шесть.

Я быстро оделся (а попробуй тут не быстро), схватил планшет, чуть не уронив пачку листиков с псевдобиографиями, и выскочил наружу. Странное дело - мы научились абсолютно не замечать тарахтения генератора, но очень даже чувствовали, когда он замолкал. Было тихо, все так же пасмурно и так же безнадежно. Я вернулся в кунг, снял Васину куртку и укрыл его. Все ж теплее, чем в этом синтапоне тоненьком. Забрал АКС и броник, с завистью покосился на пустую кобуру от "пэ-эма" и пошел на КСП, на свое дежурство.

Физического смысла в этих дежурствах на КСП не было - батальонная рация у нас не брала, бо мы были в распадке, ниже уровня земли, "тапик" никуда прокинут не был. да и куда нам его кидать, к погранцам на КПВВ? Зато смысл был морально-этическим: каждая смена, отправлявшаяся в наряд,

обязательно должна была зайти на КСП пред светлы очи дежурного, так же как и каждая смена, снимавшаяся с наряда. Парни из сто тридать первого пытались на это правило забить, но после пары звонков их ротному все пришло в норму. Плюс - раз в пятнадцать минут был обязательный сеанс связи с нарядом. Плюс - иногда прогуляться на передок и проверить глазами, как служба войск несется. Плюс (и это, возможно, было самым главным) - люди видели, что пока они ночью стоят в этом самом наряде, кто-то из командования нашими жалкими остатками роты - или Танцор, или Мастер, или я - тоже не спит.

Мастер сидел за столом и пил кофе. Вторая кружка стояла на пылающей буржуйке, нагло распространяя по всему шалашику аромат хорошо заварившейся кавы, за ноутом никого не было, а под койкой возле него попискивала толпа щенков, получившая общее наименование "Седьмая Волна".

- Шо Талисмэн, все пополнение нашел? - я кивнул в сторону писка, положил автомат на стол и повесил разгрузку на гвозь-"сотку". "Кондор" повис, стукаясь темповскими плитами. Интересно, сколько она весит вместе с магазинами? А я трассера взял? Вроде взял...

- Семеро, как заказывали, - ответил Толик и отхлебнул из кружки. - Ты ушел печатать и не вернулся, то Шматко тебе риса оставил. Хороший, с зажаркой, на ящике стоит. Хавай, пока Догана не съела.

- Воды ей поставить надо побольше, у нее ж молоко сейчас, - блеснул я всеми моими познаниями в деторождении. - Шо там, нормас?

- Да. Скоро разведка сменится, Ярик с Петровичем на ночную заступают. Так шо хавай, шо Догана не успеет - Ярик сожрет.

- Оуууууоооооой, мля, - зевнул я. - Сначала кофе. Инет работает?

- Та да. Я новости почитал - пиздец какой-то. Все первое число обсуждают.

- А причем здесь первое?Там Минские ж заканчиваются, - сказал Мастер и вытряхнул из пачки сигарету. - Че-то все решили, шо сепары попрут теперь.

- Да хер там они попрут, откуда у них стока сил?

- Соберут. Ебу я. Хоть бы уже поперли, все лучше, чем так сидеть...

- Думаешь? - я наконец-то забрал кружку и примостился на спиле.

- Уверен. Олежек, стояние на месте, причем даже без обстрелов, убивает армию, - покачал головой Толик. - Вот смотри, мы тут сидим. Пацаны машины чинят, ты бумажки дебильные составляешь, Петрович вон в наряд собирается. но на самом деле ничего не происходит. Поэтому и выходит. там подзабил, тут не посмотрел, зброю не почистил, в наряд проспал. И кричи на этих людей, не кричи - без толку это. Все равно - на расслабоне.

- Иии?

- А ты бы видел их летом, под Старогнатовкой, когда нас чуть не каждый день валили. Другие люди ж были. Опоздать в наряд - такого не то что не бывало, а даже и мысли не возникало. Вся зброя вычищена-вылизана и блищить. Все четко, пацаны живые, движуют. жизнь, понимаешь? Хоть мы и потерпали тогда, но мы были армией. А теперь мы кто? Окопные тараканы, охраняющие террикон? Вот вчера. уже позавчера. сходили - так я хоть опять вкус почувствовал.

- Так а делать-то что?

- А я откуда знаю? - пожал плечами Мастер. - Ждать войны и пытаться не растерять остатки боеспособности. Поэтому и говорю - лучше бы поперли.

- Херню говоришь, - убежденно сказал я. - Война - это потери.

- Само собой, - кивнул Толик. - Это ж война, а не зарничка. А ты шо хотел?

* * *

Первую МОН-ку воткнули так, чтобы гарантировано израсходовала машину - под углом, чтобы тачка полностью попала под осколки. Телефон, хоть и был прорезиненный, Леня еще дополнительно мотнул изолентой и осторожно присыпал мину снегом.

Рустам сидел на краю посадки и иногда, поднимаясь по весь рост и становясь ногой в развилку низкой акации, чтоб было повыше, осматривал окружающий мир в теплик. Фигурки наряда было почти не видно, но все равно сердце билось часто, разгоняя очередную порцию адреналина в крови.

Малой лежал с другой стороны колеи, смотря в сторону КПВВ. Кто его знает, что там укропам в голову придет, в три часа ночи вдруг покататься приспичит... Динамо помогал Лёне.

Вторую мину ставили подальше, телефон был обернут пакетиком и глупо смотрелся на зеленой тушке МОН-ки. Как машину развалит - укропы прибегут, начнут тут мотаться, по кустам шариться, людей вытаскивать. вот тогда Рустам позвонит на второй забитый в память мобилы номер, и МОН90 рванет, опять выкашивая набежавших хохлов.

Плохо то, что, как они набегут, придется остаться и ждать, поэтому Малой с Лёней после первого взрыва сразу с отвала рванут на дачи Новотроицкого, тут меньше километра по прямой, а Рустам и Динамо останутся, взорвут вторую мину. и в неразберихе свалят следом.

Жаль, напрямую на Докуч нельзя уйти. но днем это нереально, абсолютно. Ничего, и так нормально. вроде бы.

Рустам поежился, балансируя на дереве, и на секунду отнял теплик от лица, а когда поднял его обратно, увидел, что фигурок стало больше. Смена наряда или выпалили нас? Сколько сейчас, полчетвертого? Да, вроде смена, они по три часа стоят.

Ладно. бля, да скоро они уже там закончат? Сколько возиться можно?

Лёня начал присыпать снегом вторую мину.* * *

- Батарейкі брав?

- Та брав, брав, чекай...

Если и есть что-то безумно неудобное в "Пульсаре-пятидесятке", так это замена аккумов. Нужно выковырять контейнер, потом вытащить, чаще всего с помощью ножа, "пальчиковые" аккумуляторы, потом вставить свежие, причем еще и угадать, бо плюс и минус не различаются наличием или отсутствием пружинки контакта, как в обычных, нормальных приборах. Да и сам контейнер сделан из настолько дерьмовой пластмассы, что она тупо гнется, а на морозе - ломается, аккумы толком не держатся, приходится подсовывать кусочки сигаретной фольги или какие-то мелкие железячки.

А теперь попробуй то же самое, но в темноте. С ума сойдешь и все маты забудешь, пока получится. зато теплак был. Даже два. На самом деле - даже три, два "Пульсара" и один "Арчер", но "Арчер" в очередной раз сломался, а второй теплак был на КСП, на случай (чего это "на случай"? Наверняка же!) выхода из строя первого. Бо теплаки были еще с четырнадцатого, на своем веку видели немало, поэтому, честно говоря, держались на соплях и молитвах.

- Сука, довго включається. - Ярик с хрустром вдавил прорезиненную круглую кнопку и начал ждать, когда теплак выйдет на режим. - Дай-но мені батарейкі, я потім поставлю на зарядку. Фу, мля, ненавиджу цю смєну, утренню.

- Спати хочеш? - Петрович поежился и с тоской подумал, что если бы не подорванный Мартин, то сейчас можно было бы сесть на удобное кресло и расслабить нещадно болевшие коленки. - Хех, молодим всєгда спати хочється. Чуєш. як отой хтось поїде в Новотроїцьке, най мені куплять у аптеці мазюку якусь. Долобене, чи шось таке. Бо болить так - спасу нема, поки росходишся, аж сльози течуть.

- Завтра у Волновасі купимо. - Ярик поднес к глазам теплак и начал по кругу осматривать местность. - О, миші кубляться на полі. Ти каву не робив?

- Робив, то й сам бери у рюкзаку, я згинатися не хочу. - Петрович с кряхтением снял автомат с плеча, дернул вниз предохранитель, потом с лязгом передернул затвор и клацнул предохранителем обратно. - Пий тока зараз, бо в Санчо термос худий, бистро остиває...

- Зара, якраз на кашу ляже, мені Мартін свою пайку віддав, сказав, шо мені в наряді на холоді нужніше. Знаєш. Ми отсюди ніхєра в'їзда ніколи не бачимо, а командір говорив, шоб просматрювали.

- То шо, підемо? Я хтів на лівий фланг сходить, до "дашкі", спочатку.

- Нє. Зара на опору залізу, гляну, шоб не ходить.

- Та стій, кави попий спочатку.

- Та я бистро.

Ярик перекинул ремень-трехточку через голову, сунул за пазуху включенный теплак и подергал на рыжий трос, привязанный ко второй перекладине опоры. Схватился руками в дерьмовых вязаных перчатках, выдаваемых военными складами под названием "зимові", и съехал. Чертыхнулся, сунул перчатки в карман, подпрыгнул и повис на ленте. Уперся ногами в вертикальную железяку, несколько раз перехватился, закинул ногу - и оказался в трех метрах над землей.

- Не впади, - сказал снизу Петрович, задрав голову.

- Не впаду, не бійся, зара тільки... Стоп.

- Шо?

- Якась хуйня прям на в'їзді. Дві фігурки, як. як лежать. О, одна посунулась. Бля.

- Та шо?

- Сєпари. Мінімум два.

Петрович тут же сделал шаг от опоры и сдернул АК с плеча. Стал на колено, скривившись от боли, и аккуратно снял с предохранителя.

- Докладувать?

- Погоді. Два. точно два. Може, три, не бачу, в посадці, може, сидить. Ні, не докладуй. Іді розвертай АГС, став триста п'ятдесят.Може, Мартіну доложимо? Може, кабани?

- Слухай, - Ярик рефлекторно понизил голос, держась одной рукой за опору, а во второй сжимая теплак. - Поки скажеш. Потім переспросить. Та ну, Мартін сам казав "ніхто з нас по тєплаку нє спєц, бачите якусь хуйню - їбашьтє, Бог разлічіт своїх". Давай, тихенько. Я тут побуду, покорєктірую.

- Побачать і снімут, в них же тоже тєплакі єсть.

- Хуй там, развє шо приціли. Ночнік до жопи на цю дальність... о, знов копається. Шо он там, мініруєт, чи шо? А просто с тєплаком - до жопи, автомат не навести, це ж одной рукой тєплак держать, другой автомат. Так корєктіровкі не зробить. Корочє - давай бистріше.

Петрович, не помня уже ни о суставах, ни об артрите, пригнувшись шмыгнул к гранатомету - куда только боль делась. Остановился, поставил автык на предохранитель и аккуратно положил его на доску, валявшуюся рядом с АГС-ом, на которой обычно снаряжали ленты к "улиткам".

Наклонился, нежно-нежно поднял тело гранатомета и повернул на девяносто градусов, вспомнил таблицу и начал выставлять прицел на "0-49", что равнялось трехстам пятидесяти метрам. Теперь подвести ствол гранатомета. Так, ВОГ в стволе, "улитка" полная, предохранитель включен.

- Готовий, - негромко сказал Петрович и начал всматриваться в темноту.

- Давай дві.

"Киллер" сдернул предохранитель, навалился на ручки и утопил клавишу буквально на секунду. Гранатомет громко кашлянул, и два цилиндра взвились в низкое темное небо.

- Мартін, це Анальгін, сєпари на в'єзді! - тут же рявкнул Ярик в рацию и поднял голову. - Правіше чутка и став на чотириста!

Верньер плавно повернулся, ствол двинулся правее, замер, прицел перескочил на "0-58", клавиша, сильно, до хруста - и новая пара гранат взметнулась вверх, взводясь в полете.

- Чуть назад по дальності! По фронту нормально, давай топі на всі гроші!

АГС затрясся, вгрузая лапами станка в холодную землю, Петрович давил на ручки, не давай гранатомету слишком уж подпрыгивать, и... и улыбался.

Из темноты, прямо из разрывов ВОГ-ов, навстречу рванули росчерки коротких очередей.

* * *

Я что-то проорал в рацию на общем канале и кинулся к разгрузке. Набросил на себя броник, выдрал из-под него капюшон и начал путаться в липучках. Мастер, уже каким-то невероятным образом и одетый в разгрузку, и с автоматом в руках, вскочил прямо в берцах на лавку и сдернул с высокой, под потолком, полки второй "Пульсар".

- Ночник возьми! - крикнул я ему и рванул к кунгу.

Еще два ВОГ-а упали, и тут же гранатомет застучал без

остановки. Значит, наши еще воюют. в частые хлопки АГС-а вплелись короткие очереди автоматов. Не ошиблись пацаны, видно, и правда тут херня какая-то.

Спину будто облило холодным - АГС замолк. Или ленту меняют, или. И автомата с нашей стороны не слышно, зато от края поля стучало короткими минимум два ствола. "Пятьсорок-пять", - почему-то подумалось мне, АКМ-ы басовитей и тише стреляют.

- Где? - мне навстречу вылетел Вася, в броне, но без автомата.

- На въезде! - крикнул я и ломанулся мимо него в кунг. Пошарил рукой по дверке с внутренней стороны, нащупал ремешки и потянул на себя. Две двадцать вторых "мухи", черт, дальность сильно больше. но не помешает. Мозг автоматически отсчитывал секунды, так, а "дашка" нам не поможет, от нее не видно въезда. Бля, хотел же пост перенести, да все руки не доходили. дебил. расслабился, бля, наградные писать научился - и решил, шо теперь стал настоящим военным? Долбоеб.

Перекинул "мухи" через голову и, оскальзываясь на наледи, бросился к поленнице, за которой можно было выйти на поле.По всему опорнику раздавались голоса, крики "наши не отвечают!", маты, люди вылетали, путаясь в броне и автоматах, из КСП вывернулся Вася с нашим "дежурным" ПКМ-ом, о, так вот чего он автомат не взял... я заменил магазин - со сливового бакелитового на рыжий, с трассерами. и вдруг почувствовал это. Опять.

Как будто мой слух. да нет, не слух - мое "я" мгновенно, с шелестом развернулось на весь опорник, и я увидел-почувствовал этих пацанов, сейчас спешно, поскальзываясь и падая, летевших к своим позициям, я. не знаю, как это сказать, тут слов не хватит, по крайней мере, у меня, - я увидел Армию. Дурацкую, иногда смешную, иногда доставшую, но сейчас - сейчас все было по-другому. Сейчас и здесь, на маленьком куске холодного поля, восемнадцать человек стали злобной, мерзкой и жестокой сволочью, каким-то тупым и общим разумом, и этот разум замер, выдохнул - и ударил из всех стволов.

Били автоматы, заливая посадку тусклыми росчерками, бил ПКМ от нас, это Танцор, мабуть, бил еще один ПКМ откуда-то слева, это Ломтик, значит. и, слава Богу, снова заухал АГС. Я дернулся, поняв, что все это время простоял в прострации между кунгом и КСП, и побежал туда, где от сгорбившейся темной фигурки, неожиданно, кадрами появлявшейся передо мной, вылетали яркими вспышками капли горячего металла и уносились в ночь.

- Мы справа обойдем, будь на рации, - спокойно сказали мне сзади, и Стелс в своей неизменной шапочке протопал за спиной, за ним Мара, с улыбкой до ушей, и двое его ребят. Дима, последний из разведосов, хромая, выскочил из блиндажа и полез на него, без броника и с боковыми карманами штанов, оттопырившимися магазинами к АКМ-у.

Я кивнул и побежал дальше, пытаясь вспомнить, куда дел рацию.

Ночь стала светлой, жестокой и. живой?

* * *

Два хлопка прозвучали неожиданно, и первой мыслью Рустама было "Бля, шо это?". Через несколько секунда два разрыва за спиной намекнули, что это укропский АГС, а значит... а значит - не повезло, и группу обнаружили.

Еще два хлопка. Рустам пополз назад, молясь про себя, чтобы никто не открыл стрельбу в ответ, это не имело никого смысла на такой дальности. Сам АГС было не видно, только примерное место, вспыхивавшее рассеянным светом. Еще метр, еще. Смысла говорить что-то в рацию не было - и так понятно, что теперь надо отходить, стараясь не палиться, спокойно отползать к маленькому отвалу, где провели полночи. Сейчас, ночью, да на такой местности - хер они нас найдут.

Застучал АГС, теперь длинной очередью, и через несколько секунд сверху посыпались ВОГ-и, раздергиваясь на сотни мелких осколков, поющих тихую шипящую песню за миллисекунды их жизни. Рустам замер, чувствуя на себе тяжесть броника и по-прежнему висящего за спиной автомата. и такую теплую беззащитность ног, рук и головы.

- Сукаааа! - раздалось сзади, и тут же застучал автомат. Рустам скрипнул зубами, бля, нельзя было этого делать, нельзя. ну да чего уж тут думать теперь. Все, молчит гранатомет, значит "улитку" меняют, пора сваливать.

- Малоооооой! - заорал, надсаживаясь, группёр, и встал на четвереньки. - Ваааааалим!

- Лёню зацепило! - откликнулся Малой. - Херово!

- Иду! - Рустам метнулся назад, как был - на карачках, автомат съехал со спины и потянулся по снегу.

Крови было немного, по крайней мере, по ощущениям. Маленький сапер лежал на боку и мычал, по прежнему нажимая на спусковой крючок автомата, ВОГ, видно, упал слева, засыпав эту самую левую сторону кусочками насеченной проволоки, и Рустам не стал долго разбираться. Пересунул опять автомат на спину, тоже улегся набок и пододвинулся к Лёне.

- Паси пока, я сам, - кинул он Малому и огляделся. - Где Динамо?Не знаю, - Малой заменил магазин и ужом пополз вперед. - Не слышал его. Динамо! Динамоооо!

- Лёня, Лёня! - легонько встряхнул Рустам сапера и потянул из его рук автомат. - Идти можешь?

- Сукааааа... - Лёня дернулся, попытался подняться и рухнул в снег. - Щас, щас. - Снова попытка, и снова - нет.

- Ладно. Лежи. Лежи, понял? Я сам. Щас съебемся отсюда, все нормально будет.

Рустам стал на колени и зашарил руками по бронику. Так, один фастекс, второй. теперь потянуть вверх, освобождая тело от лишних двенадцати килограмм бронеплит, гранат и магазинов. Стал на колено, поднял Лёнину руку, уперся, хэкнул - и одним сильным движением взвалил на плечи изрядно полегчавшего сапера. Постоял секунду, ловя равновесие, поднялся на ноги, шатаясь, и двинулся вперед - быстрее, как можно быстрее уйти с места, на которое через несколько секунд опять упадут гранаты.

Вместо гранат ночь расчертили вспышки выстрелов. Узкая лента трассера била откуда-то с поля, проносясь метрах в пяти от Рустама, прямо поперек его курса, и еще стволов двадцать гвоздило примерно туда же, ориентируясь по целеуказанию. Рустам отвернул в сторону и потопал в сторону КПВВ, надеясь, что оттуда никто пока не высунется - укропы, увлекшись, вели огонь как раз в том направлении, и погранцы, скорее всего, сейчас валяются на полах своих домиков и пытаются понять, что происходит.

Так, камни, камни. узкая грунтовка, по которой подбирались. все, теперь направо, и под прикрытием камней - на отвал. Хер вам, хохлы, уйдем, уйдееееем. Сзади, невзирая на выстрелы, был слышен топот Малого. Две МОН-ки, уже установленные, остались стоять с двух сторон колеи, и номера телефонов, примотанных изолентой к зеленым изогнутым корпусам, были забиты и в Лёнин мобильник, и в телефон Рустама.

Группёр прибавил шаг, до отвала оставалось не больше ста пятидесяти метров - не так и много, даже с таким грузом на плечах. Стрельба начала стихать, но Рустама это не обнадежило - сейчас перезарядятся и снова откроют огонь. Снова хлопки АГС-а...

Три человека, которых в телесводках обычно называли аббревиатурой "ДРГ", уходили на юго-восток, именно в том направлении, откуда должна была выйти группа Стелса.

Лежавший все это время вжимаясь в снег Динамо наконец-то поднял голову, услышал шелест приближающихся гранат и снова скорчился под маленькой акацией.

* * *

Ярик наклонился, повис на балке, шипя от боли, и спрыгнул вниз. Нога поехала, он упал на задницу и тут же начал дуть на ободранные о металл пальцы. Сзади кто-то подлетел, хлопнул по плечам, бокам и потом, что особенно странно, по голове.

- Яричка, ты как, живой? - гаркнул Мастер, бухаясь в снег рядом. - А решили, шо тебе пизда.

- Нє дочекаєтесь, - буркнул Ярик и сунул руки в снег.

- Дочекаємось, если будешь по опорам лазить, - хохотнул Мастер. - Ну, рассказуй все как на духу.

- Та чекай, зара командіру доповім, шоб усім сразу. - Ярик поднялся и покривился от боли в щиколотке. - Двоє чи троє там їх було.

- Ярик, як живой! - показался из темноты Вася, остановился, уронил прикладом вниз "покемон", оперся на него и сказал куда-то в сторону: - Нет, на позициях пока быть, смотрите внимательно. Чуть шо покажется неправильным - хуярьте. Санчо! Да брось ты эти магазины и Димочку прогони от "сапога", нехер ему там делать.

- Не дочекаєтесь, - опять сказал Ярик. - Корочє, ми з Пєтровічем вийшли, то я заліз на опору, шоб в'їзда побачить, най там якісь підори лазять. Ну ми не докладували, сразу в'їбали.

- Правильно, - сказал Танцор. - Мастер, стопэ, нихто никуда не идет. Стелс уже справа пошел, еще перехуярите друг друга по ночи. Стоим тут, нервничаем, ждем.

- Так Вася. А если там еще хто есть? - Мастер пританцовывал, ему очень хотелось сходить и посмотреть, адреналинведрами лился в кровь, заставляя дергаться, куда-то бежать и куда-то стрелять.

- Мины там есть, - сказал Танцор. - Мартин! Мартииииин!

- Он возле КСП, они там с Федей вдвоем. Нахуя только - непонятно, у них ни теплака, ни ночника нема...

- Ладно. Чего они лазили? Может, минировали. А может, уже и заминировали. Нехер туда лезть сейчас. Выйди на Стелса, скажи ему, шоб близко туда не подходили.

- Рация на столе осталась, - буркнул Мастер и, сгорбившись, ушел в ночь.

- Ото же ж неугомонный. - пробормотал Танцор и обернулся снова к Ярику. - Шо с ногой?

- Подвернув.

- Иди на КСП, Мартина позови сюда, он тебя сменит. Ломтик! Лооом!

- Тута я, - раздалось из темноты.

- Бери свою грохоталку и залазь до капонира к "Уралу-зенитке", возле него, на бруствер. Теплак второй возьми с собой и Талисмана. Пасите тот сектор, но без команды не стрелять, там Стелс ща будет шариться.

- Принял. - так же раздалось из темноты. - Дима! Та брось ты свой "сапог" и пошли со мной, тока теплак возьми!

Зажужжал поставленный на "вибро" телефон, Вася поднял аппарат к глазам, чертыхнулся и снял трубку.

- Да. Я. Нет. Сепары лазили. А. так а как мне, бля, стрелять, шо, попросить их в сторону отойти, чи как? Може, еще потанцевать с ними? Слушай, братан, я все понимаю, домики ваши навылет пальцем пробить можно, но и ты меня пойми - лезла группа, мы ее спалили и отработали. - тут Вася слегка прихвастнул, подымая рейтинг пехоты в глазах звонившего погранца. - Може, и к вам. А може, и к нам. А може, и вообще хуй зна куда. Не, пока не надо идти, я вас знаю, вы парни резкие, но у меня сейчас там люди подойдут, посмотрят. Не перехуярьте их. Я потом наберу. Все, давай. Та ничо, ничо, все на нервах, всё, завтра заеду, кофе попьем, перепиздим.

Как всегда после стрельбы, тишина казалось оглушающей. Я оказался в месте, где ничего не происходило, Федя сидел, привалившись к колесу "лендика" и держа на коленях АКМС, и его ствол да и подствольник с воткнутой, я уверен, гранатой смотрели мне прямо в живот. Мне было все равно - накатила какая-то странная апатия, захотелось спать, заползти в кунг, накрыться спальником и отъехать часов на шесть, и чтоб никакие сепары нигде не лазили и не пугали...

- Скорпи, есть курить? - Я помотал головой, разгоняя сонливость, и потянулся за сигаретой. - Приколи, как меня проглючило.

- Как? - Федя тоже закурил, и красные точки зашипели, разгораясь, на самом краю снежного поля.

- Показалось, будто я все это.

- Уже где-то видел? Тю. Так бывает.

- Та не. Как будто я почувствовал, как всех подрывает, как люди выбегают. Как будто был частью каждого человека. Эмоции там. ну и все такое.

- Не жри больше мивину на ночь, - хохотнул Федя. - А то в психушку заберут. Длинная рубашка, запльована підлога, лікарі, від шприця гєматома і могила. На ній - брудна Офелія.

- Оооо, наблюдаются глубокие знания Митця. - Я поежился. - Билет взял?

- Взял. Последний. Уверен, шо после всего этого. - Федя кивнул на поле, - ...отпустят?

- Уверен, хули тут с тебя толку, тока и знаешь, шо за ноутбуком нычиться и людей пугать.

- Мартииииин! - из-за поленницы вынырнул Мастер и пошел на огоньки сигарет. - Иди в наряд, Ярика смени, он отдыхать пойдет, ему ногу оторвало.

- Тьху на тебя. Ну шо там?

- Лазили на въезде, може, минировали. Ну наши и ввалили. А они, вместо того чтобы сваливать, ответили.

- Може, попали в кого. Танцор идти собирается?

- Не. Стремно. Стелсики со стороны посмотрят, а мы вже поутрене слазим.А чего Ярик не доложил сразу?

- А нахера? - Мастер подумал-подумал, потом сел с нами рядом и потащил у меня из пачки командирскую сигарету. - Ты ж начнешь мозги ебать. "А вы уверены... а сколько там их... А може, это кабаны. А я щас приду посмотрю."

- Ты ж знаешь, как я не люблю эти "прострелы посадок".

Да, моя нелюбовь к излишней трате "бэ-ка" была общеизвестна.

- Ну да. Так шо пацаны решили ввалить сразу, а потом, как ты говоришь, Бог различит своих.

- Это вообще-то не я говорю, это до меня, в четвертом крестовом походе.

- Да похеру. Пацанам понравилось.

- Пацанам понравилось. - протянул я. Что-то зацепилось во мне за эту фразу. - Пацанам понравилось то, что упростило им принятие решения. Пацанам понравилось стрелять. Мастер. я хуй його зна, но получается - пацанам нравится стрелять, а значит - убивать. То есть, на полном серьезе Петрович, которому уже хорошо за пятьдесят, и который в своей жизни мухи не обидел, сыновей воспитал. он, абсолютно не меняясь в лице и не видя в этом проблемы, наводит гранатомет и, возможно, разваливает пару человек. А после этого идет варить борщ.

- Насчет борща - это точные разведданные? - вставил Мастер.

- . и потом. погоди, не перебивай. Если про Ярика еще так-сяк, ця селянська дитина, дай ему волю - всех перехуярит. то. смотри. Двадцать разных, абсолютно разных человек, и у всех одна мысль - прицелиться и попасть. Реально. И никто не рефлексирует, не парится, даже хвастается. Это же пиздец, отец, это же просто.

- Это о-ху-ен-но, - улыбнулся Мастер. - Я же говорил.

Федя хмыкнул.

* * *

Серега Динамо почти подобрался к трассе, ровно в том месте, где несколько часов назад вся группа перебегала дорогу. Абсолютно скрытое от всех место, если машина не проедет. Он попытался посидеть и понаблюдать, но остатки адреналина и накатывающее чувство вины гнали его вперед. Точнее - назад, в Докучаевск.

"Рустам виноват, бросил меня..." - плавала мысль на поверхности, и Сергей уцепился за нее, как за последнее оправдание приговоренного, все больше и больше убеждая себя, что так оно и было.

Но так не было. Вжимаясь в снег, начиная с первых выстрелов, Серега тем не менее прекрасно слышал, как его звали, как Рустам разговоривал с Лёней и Малым, как тащил в одиночку раненого, чертыхаясь. Он все прекрасно слышал - но не встал и не пошел помогать группе.

Что-то помешало, что-то схватило его за плечи и пригибало к земле, и что-то уже после перестрелки заставило идти не следом за своими, а рвануть сюда, как можно быстрее, не думая о том, что сейчас его могут обнаружить и накрыть, то же самое чувство, которое задержало его тогда, оно гнало его сейчас, мешая остановиться и подумать, принять какое-то взвешенное решение, да хотя бы просто отдышаться.

Динамо глубоко вдохнул и бросился через дорогу. До дома оставалось еще несколько километров, но они уже были в "серой" зоне, где нет укропов, где просто нужно будет пройти по их. по своим следам, и тогда он выйдет, вырвется, он выживет и как-то сможет все объяснить. Ведь это Рустам его бросил, он же старший группы, он должен был подумать, предугадать, потащить, решить, приказать, в конце концов, да? Так же, правильно? Я же. я же прав?

Перевалившись через холмик, Сергей, не выпуская из рук автомата, побрел в сторону оконечности большого террикона. Всего несколько километров, которые все-таки безопаснее пройти по оврагу с "железкой".Серега сплюнул, на ходу швырнул в рот пригорошню снега и пошел дальше. Он боялся даже остановиться попить воды. Серегу гнал вперед именно страх, хотя он никогда бы себе в этом не признался.

* * *

Все было быстро и просто, и, наверное, впервые в жизни... или впервые за все время своей службы Стелс принял решение не стрелять. Он молча кивнул Маре, и здоровый пулеметчик присел за камень, аккуратно снимая "покемон". Двое других без лишних вопросов исчезли на другой стороне дороги.

Шаги слышались все ближе, и Стелс задумался, не стоит ли поменять пистолет на нож. но, бля, это тока в кино крутой спезназер выкидывает ствол и вынимает из кармана крутой блестящий кинжал, а Стелс все-таки был сторонником фразы "чем дзюдо и каратэ - лучше старенький ТТ". ТТ, правда, не было, зато был "пэ-эм" в подмышечной кобуре, точнее, уже в руках. Предохранитель Стелс тихонько опустил вниз, но взводить курок не стал - и так нормально.

Тяжело идет, и может. не один? Точно. Более легкие шаги слышались чуть дальше, на другой стороне дороги, и Серега подумал, что пацаны с той стороны точно все поймут правильно. Ну а не поймут. сепаров скорее всего двое, нас - четверо. попробуем, а?

Стелс улыбнулся. Он вообще часто улыбался, особенно когда руки и ноги начинали подрагивать, предчувствуя какой-то скорый движ. Повел плечами, уже не чувствуя на себе тяжелого броника, и приготовился. Это будет весело, весело, веселооо.

* * *

Рустам пригибался все ниже, пот заливал глаза, руки затекли, удерживая на себе тело редко и слабо дышавшего Лёни. Поэтому он и не услышал нескольких легких шагов, зато услышал шорохи и тут же - надсадное хрипение сзади. Даже

развернуться в ту сторону было проблемой, но он все же развернулся, и по спине уже продрало холодным, и все стало понятным еще до того, как группёр завершил разворот и всмотрелся в ночь.

Малой лежал на спине, а под ним, зажав его шею руками, шевелился кто-то еще... и вторая фигура метнулась сбоку и чем-то, зажатым в руке, саданула Малого по голове. Еще раз. Витя обмяк и перестал дергаться.

Сзади послышался тихий звук-шорох, и тело Рустама, без участия его мозга, а, скорее всего, выполняя его тайное желание, начало действовать само. Он качнулся назад и разжал руки - Лёня соскользнул вниз, прямо на подбегающего человека, и головой-то Рустам понимал, что этот бросок скорее всего убьет члена его группы, что упасть с высоты почти двух метров на лед - это, в принципе, конец для маленького сапера, но Рустаму было наплевать.

Он скакнул вперед, хватая АКС, висящий на шее, но не развернулся с очередью, пытаясь завалить как можно больше укропов, он все сделал не так, как рассказывали в героических сводках героической "дэ-эн-эрии" про доблестных разведчиков Новороссии - он помчался огромными прыжками, не обращая больше внимания на звуки, умудряясь не поскользнуться и вжимая голову в плечи.

Просто Рустаму очень захотелось жить. Может, недолго и плохо, но он всегда знал, что ему плевать и на эту самую Новороссию, и на друзей-сослуживцев, и на суку-Макса, поехавшего в отпуск, и на этот Донбасс, и вообще на.

Первый удар был под лопатку и выбил из него дух, но Рустам каким-то чудом не упал, только еще сильнее наклонил голову и еще быстрее побежал. Второй удар, неожиданно сильный, больной, горячий - под колено. Группёр рухнул и покатился вперед, налетев зубами на магазин автомата, удар о землю выбил воздух из легких, не оставив в голове ни одной мысли. Руки дергались, сжимали расползающийся снег, голова моталась, окровавленный рот открывался, силясь сделать хоть один вдох. Под ним лежал АКС, из которого командирразведгруппы восьмого отдельного мотострелкового батальона Первого армейского корпуса ДНР не сделал ни одного выстрела.

* * *

- Выстрелы! Один... нет, два! Слабые! - Мастер выскочил из траншеи и тут же забубнил в рацию.

- Мартин, Федя, за мной! Ломтик, вы прикрываете! - Вася сорвался с ног, не посмотрев, услышали ли мы приказ, и побежал вперед, на ходу перехватывая ПКМ. Стал забирать вправо, на поле, чтобы не идти по колее.

- Стой! Стой, коммандер! - крикнул Толик, подняв голову от рации. - Стопэ! Все норм! Сто-тридцать-первый троих взял!

- Охренеть, - притормозил Танцор и обернулся. - Херрасе. Помощь тре?

- Не такая. Двое раненых, один тяжелый. Да не у нас! - поспешно крикнул Мастер, глядя на Васино лицо. - У сепаров. Взяли чисто, наши без втрат. Медицина тре.

- Я пошел за рюкзаком, - тут же отозвался я и развернулся. - Без меня не уходите. Вам все равно, а я хочу живого сепара посмотреть.

- Давай мухой, - принялся приплясывать командир. - Хватай свою операционную - и погнали. Сам посмотреть хочу, цикаво ж, шо они там вполювали. Я пока комбату позвоню.

* * *

К нам решили не тащить - а зачем? Лучше пусть сюда едут, тут и подъезд лучше.

Две МОН-ки нашел опять-таки Стелс, пользуясь подсказками толстого, того, что единственный не был "трехсотым". Маленький, который вроде как сапер (плоскогубцы в разгрузке, ясное дело, шо сапер) был ничего так, левая сторона тела сильно кровоточила, но я забинтовал как умел, разложив медрюкзак на их же каремате. Инфузия, мммать его, попробуй

поймать еще эту вену, да без должной сноровки... ну да, можно и не с первого раза, пациент жаловаться не будет. Четыреста миллилитров физраствора из белой пластиковой банки - я попросил кого-то из разведосов подержать флакон, все-таки попал в вену, вытащил иголку, оставив катетер, и приклеил его куском старого замызганного лейкопластыря.

С высоким было хуже. Не знаю, точно или нет, но пуля Стелса попала ему сзади под коленку и натворила там дел. Я затянул ему турникет повыше, пожалел, шо на такое приходится тратить новый, еще даже в пакетике, хороший "СИЧ", а сам сустав решил не трогать. Ну его нафиг - там пропитанное кровью месиво с какими-то белыми кусочками. не, я с этим не справлюсь, точно.

Знаешь, кино сделало нас людьми, абсолютно не понимающими, что делает с человеком огнестрельное оружие. В кино все было просто - летела пулька, летела, попала в плечо там или в ногу, негодяй сразу умер, желательно в муках, а герой намотал полотенце и поскакал дальше совершать подвиги. Ну подумаешь - в ногу. до хэппи-энда дотянет. Как будто кинжалом ткнули, да? Но эра холодного оружия закончилась в тот момент, когда французский крестьянин, не знающий грамоты, в одной холщовой рубахе, сумел поджечь фитиль аркебузы, и рыцарь Анри Де-Хто-то-там, аристократ с длинным хвостом именитых предков, победитель двадцати с хером турниров, обладатель золоченых доспехов, человек, учившийся обращаться с оружием с шести лет, рухнул на неубранное поле, потому что кусок свинца, вылетевший из кривого отверстия со скоростью двести пятьдесят метров в секунду, пробил нахрен его вместе с доспехами и равнодушно унесся дальше.

Никто в кино не снимет, что металлическая капля диаметром девять миллиметров и массой всего лишь в шесть грамм, выпущенная с восьми метров, превращает колено в месиво. Тупой конец пули (да, она тупая со всех концов), вертясь, касается кожи и начинает вдавливать ее, оставляя отверстие ровно в девять миллиметров, вся пуля упирается в мышцыили сухожилия, легко прорывая их и, наконец, касается кости. В этот момент ее скорость резко падает - но ведь кинетическая энергия, не растраченная во время полета, никуда не девается и, сообразно закону о сохранении этой самой энергии, передается в организм. Сосуды, кости, мышцы, которых пуля даже не коснулась, рвутся, гидроудар по артериям и крупным венам разносится по телу, кость распадается на несколько осколков, каждый из которых начинает свое собственное движение. Нет никакого "перемотал полотенцем", и тебе дико повезло, если пуля пройдет только через мышцу, сохранив кости и оставляя тебе шанс в будущем хотя бы ходить.

Рустаму не повезло.

- Ну шо, сильно я его? - наклонился Стелс.

- Не знаю. Я ж не врач. Похоже, шо да. И в сознание он не приходит чего-то.

- Так, може, его товой... нашатыря дать понюхать чи еще шо... - Стелс помахал рукой над лицом высокого мужика, лежавшего на спине прямо на снегу.

- Ну так дай, - огрызнулся я. - У меня нема, де я тебе нашатырь возьму? Следующий раз стреляй сразу в бошку. Хороший турникет на него потратил, бля.

- Ну накручуй себе. - Серега лучился довольством, и я не смог его поколебать. - Курить будешь?

- Давай. - Я покидал остатки тампонады в рюкзак, с трудом застегнул его и отошел. - Своим позвонил?

- А то как же.

- Дело пахнет орденом?

- Дело пахнет пиздюлями, - пригорюнился Серега. - Проебали сепаров, впустили почти на позицию, еще и вон. - он кивнул на две МОН-90, стоявший в снегу с вывернутыми взрывателями. - Точно влетит. Казнить не казнят, но мозги выебут знатно.

- Уверен, шо тока две было?

- Уверен. Этот. толстый сказал, - Стелс кивнул на сидящего, привалившегося к дереву сепара, повесившего голову. - И два рюкзака только было, эта байда двенадцать кило

весит, по две не потаскаешь. Но они наглые, на телефон ставили.

- Типа позвонить - и пиздык?

- Ага. Значит, сидеть собирались и ждать, когда машина выйдет. А потом, как все сбегутся, вторую рвать. Охуели, твари. Да и... ну ты ж видишь, шо за люди. Тьху, а не люди.

- В смысле? - мне действительно стало интересно, при мне Стелс первый раз давал кому-то оценку.

- В прямом. Командир ихний, как побачил, шо того пакуют, "трехсотого" тупо скинул и бежать. Приколи, у чувака куча осколков, крове. кровопотеря, а тот его с плечей на землю - ннна!

- А чего ж не крякнул?

- Так тот на меня упал, я его как-то рефлекторно словил. Здоровый. Эй! Эй, как тебя там. Витя!

- Шо? - поднял голову пленный.

- Ишь ты - "шо". как мы заговорили сразу. "шокать" начали. чуеш, новоросс, как командира зовут?

- Рустам, - сказал тот и снова уронил голову.

- Имя какое-то нерусское. новоросское, что ли, гииии. Так вот, Рустам этот как помаслал, я с дурного ему в спину, а тот даже не мявкнул. Пришлось повыцеливать.

- А чего в ногу-то?

- Не знаю, я в голову целился!

- Бгггггг, насмешил, сцуко.

- Просто настроение хорошее.

Два джипа свернули с трассы, Вася пошел к ним, махая рукой, я сплюнул и поднял медрюкзак. Общаться с командармами не было никакого желания, хотелось спать. Нет. Глотнуть чего-то крепкого, а потом - спать. Первым вылез замкомбата, потом - наш СБУ-шник и кто-то еще, кого я не знал. Через КПВВ медленно проползала волновахская "скорая".

Скоро должно было светать.* * *

Почти совсем рассвело, но мерзкие сумерки, каким-то чудом оставшиеся в проймах и низинах, мешали толком рассмотреть надоевшую уже местность. Уже все равно, теплак отправился в чехол, толку с него сейчас - ноль, пора переходить на бинокль.

- А шо за война була ноччю? - Леший не оборачивался, пытаясь протереть линзы бинокля так, чтобы не оставить царапин. Не оставить дополнительно к тем, что уже были.

- Да я краем уха услышал, как из Ольгинки выезжал, - сказал Скат, облокотившись о камень. - Вроде как "дэ-эр-гэ" кому-то привиделось... ну ты понял.

- А. ну то буває. Нас снімают?

- Да, на сегодня. Помоетесь-поспите, хавку Иваныч выдаст, вечером завезу обратно.

- Якось странно, - заворчал Саня и завозился на каремате. Низкое солнце выглядывало мутным пятном из-за горизонта, не прибавляя настроения. - Ми тут, получаєцца, два с лішнім дня просиділи, а пацани тока на дєнь заходят?

- Нет. Все тут останемся.

- Так шо, занімаємо? - оживился Леший и отложил бинокль. - Всьо, з концамі?

- С ними, - усмехнулся командир разведроты. - Еще АГС потянете вечером и там по мелочи.

- Знаємо ми це "по мєлочі"... Потім грузіть, потім разгружать, потім нести. - забурчал Саня. Бурчание, ворчание, постоянное высказывание недовольства про войну вообще и про текущий момент в частности являлись фишкой Збройних Сил України, особенно часто наблюдаемой у разведки.

- Комендачи с вами поедут, это ихнее, вы поможете просто, - сказал Скат и наклонился к Сане. - Или ты заебался? То так и скажи, сразу.

- Нє-нє-нє, - тут же открестился Саня и на всякий случай приобнял винтовку, опасаясь, что ее отберут и отдадут кому-то другому, а Саню переведут охранять Розовку. Леший

усмехнулся и снова поднял бинокль. - То я так... профілактічєскі...

- Профилактик, мля...

- Хоп! Єсть двіж в балкє! - вдруг сказал Леший и выдвинулся дальше, прижимая резинки бинокля к лицу. - Одін, два. Нє, точно одін. Бля буду, одін йде, втупую.

- А ну дай. - Скат перекатился на живот и начал сам рассматривать проходящую совсем рядом глубокую балку.

Темная фигурка не шла - брела, пытаясь высоко поднимать ноги, периодически взмахивая рукой. Видно, шлось тяжело, неудобно, бо в руках человек зачем-то держал автомат. Ни рюкзака на нем, ни других людей рядом не было, и это было абсолютно неправильным.

- Наблюдайте пока, - сказал Скат и отдал бинокль. - Скажешь мне, как до конца балки дойдет. Саня, а ну возьми его и поспровождай.

- Прийняв. - Саша отодвинулся на пару метров и осторожно, плавным и медленным движением вдоль себя выставил винтовку вперед. Умостился, раскинув ноги, уперся подобнее локтями и приник к ПСО-1. - Держу. Метрів як триста, але він уходить.

- Сколько до того края? - Скат уже набирал номер на своей "Сигме".

- Майже шістьсот. Могу зараз.

- Жди, - Скат отвернулся. - Бажаю здоров'я, тарщ полковник. Мы тут с бойцами в Бугасе подзадержались, все нормально, только один момент есть нештатный, тут по канцтоварам непоятно, карандаш. Да. Да. Нет, один. Так вам брать? Тока если ничего другого нет? Хорошо. Я потом отзвонюсь. Все. Принял. Плюс...

- Точно нікого більше. Брєд какой-то, чесно, - пробормотал Леший.

- Значит так. Возможно, это с недобитков ночных домой доця повзе. Леший. Внимательно, бля, шоб я не переспрашував, осмотрел все и точно мне сказал, одно это уёбище или нет.Зара. - Леша замер на минуту, поводя биноклем, потом сполз пониже, перебрался левее и снова замер. - Одін, точно. Нікого більше. Йде тяжко, устав. Взять не зможу, не вспіємо спуститись, так й догнати... ще й білий день...

- Ладно. Може, он и не увидел тут ничего. а може, и увидел. Саня!

- А?

- Не "акай", бля. Точно автомат?

- Точно, даже я бачу.

- Работай.

- Работаю.

Выстрел прозвучал не так хлестко, как бьет обычно СВД - чуть глуховато, раздробившийся на несколько звуковых всплесков в каморах саундмодератора, выплюнув совсем маленький язычок пламени, невидимый даже в таких тусклых лучах солнца. Пуля пролетела триста пятьдесят метров и ударила в шею, хотя Саня самонадеянно целился в голову. Витя "Динамо" рухнул и замер.

Саня, не отодвигая винтовки, подвел "уголок" прицела к лежащей фигурке и застыл, ожидая движения.

- Наче все.

- Сидим, ждем. Леший, во все глаза, понял? Ночью сходим уже, посмотрим, кого нам тут принесло.

Скат откинулся на спину, поправил рацию и вытащил сигарету. Подумал и спрятал обратно, поежившись и поправив неудобную кобуру со "стечкиным". В окружающем мире ни черта не изменилось - как бывает всегда после одиночного выстрела, не слышного толком никому. Может, птицы бы и взвились в воздух с низких кособоких деревьев, да где ж их было взять в декабре на этом одном из сотен терриконов Донбасса, который скоро назовут "Эверестом".

Саня чихнул.

Щенки

Ты мой враг не случайно,

Ведь это твой выбор.

Не ищи состраданья,

Не жди благородства.

В твою глотку вгрызусь я до жуткого хруста! До самой до кости!..

Наша схватка - лишь наша!

Двоим нам нести Все осколки, ошмётки,

Оскала уродство,

Первобытную ярость И в пене клыки...

Ты мой враг!

Сожаленья, сомненья Оставим в норе!

Там слепые щенки Силу черпают в жирной,

Пропитанной кровью и потом земле...

И пока их клыки не крепки,

И пока их рычанье лишь писк,

Будем вместе кружить И друг друга крушить.

Будем рвать!

Будем жить...

Но щенки подрастут И клыки отрастут,

Перед выбором станет малец:Своей жизни хозяин Или в стае шакалей Затеряться - и делу конец...

И тогда он мой враг.

И тогда будет так:

Между нами двумя только месть. И щенок сможет первым Ко мне дотянуться И на вкус разобрать, кто я есть...

Только в схватке кружа,

Когда лапы дрожат,

И звериный оскал обласкал.

Мы срываем покров,

Забываем любовь,

Оставляя лишь битвы запал...

Владимир Шевченко, предприниматель, один из основателей бренда "VeterranoCoffee".

Что несомненно хорошо на передке - это минимум всей этой бумажной волокиты. "Пояснення" мы дали за час, дальше уже более подробно пытали Стелса с его пацанами, а мы... мы, как ни странно, потопали красиво одеваться. Не все, правда. ну так не всем целая грамота светит, да еще и от городского совета такого крупного и важного города, как Волноваха.

- Боже, какой херней приходится заниматься, - ворчал Вася, с треском выдирая из рюкзака слежавшийся китель в "пикселе". - Тут война, беготня, Ярик аки мавпа по опорам прыгает, Стелс людям ноги портит. МОН-ки на въезде стоят, понимаешь, как так и надо. и тут бац - валите в Волновегас, вам грамоту дадут. За оборону.

- .Барселоны, - вставил я, вытягивая ноги. Мне, слава Богу, никуда ехать не нужно было.

- Де бамажки с этими биографиями? Хоть не я, надеюсь, их читать буду.

- Под ноутом глянь. Не, вроде не ты. Та успокойся, не накручуй себе. Час позора, шаурма, може, чебуречные в Бугасе открылись - то привези чебуреков же ж. Горячих.

- Стелс когда ротируется? - Вася надел китель и попытался натянуть на него пиксельную куртку. Получалось хреновенько, и я засмеялся.

- Завтра. Так шо сегодня еще успеете на "серый" сходить.

- Шо значит "успеете"? А ты? Съехать решил, товарищ военный? Предать, так сказать, Збройні Сили прям перед праздником? - Вася таки натянул куртку, попробовал ее за-стегнуть и махнул рукой. - А, мля, все равно мне не выступать... ну, как я выгляжу?

- Ален Делон, - восхитился я.

- Хто?

- Тогда Джастин Тимберлейк. Не, этот. Орландо Блум, мобилизированный и опасный, как Леголас на дереве. Федю не забудьте.

- Он гражданку нашел? Шо по баблу? Когда вернется?

- Отвечаю попунктно. Да, щас мою куртку растягивает. Денег есть, на карте у него, если шо - наберет. По идее десятого, плюс-минус день.

- Ты когда?

- Восьмого, - с удовольствием сказал я и взял в руки Васин "пэ-эм". - От почему тебе пестика положено, а мне - нет?

- Потому что я - целый командир роты, а ты - какой-то младший сержант, окопная крыса, понял? - Вася покачал головой и на всякий случай забрал у меня пистолет. - Билет взял?

- Да как-то не до того було, - сказал я. - От вы свалите сейчас - и пойду листать Приват-двадцать-четыре. Може, я седьмого проебусь, а? Тогда и Механа с собой заберу, и Лунгрена с. с кем-то там еще.