Террор не пройдет! (Белый легион - 2)

- Он нас еще больше оскорбляет, Майкл. Опять удары.

- Я не при делах, да!

- Ты к кому пришел?

- Баба тут должна быть.

- Какая баба?

- Алка какая-то.

- Вон та, что ли?

- А я не знаю!

- И что ты от нее хотел?

- Меня мужик прислал.

- И чего?

- Сказал, пакет у нее взять...

- Слышь, курва, чего тебе твой хахаль оставлял? - на этот раз таинственный Майкл обращался к Алле.

- Пакет, - всхлипнула Алла.

- Сопли подбери! Где пакет?

- На балконе!

-Где?!

- В старой стиральной машине.

- Ты, доходяга, куда мужику должен был принести пакет?

- На остановку.

-Где?

- У строймагазина!

- Как он выглядел?

- Такой курчавый. Здоровый. Сто рублей пообещал! И мобильник в придачу дал.

- Какой мобильник?

- Вон в кармане...

- Майкл, проверь мобильник! Выключен?!

- У, бля! Он же все слышал!

- Ищи теперь ветра в поле! Все, ускакал медвежонок!

- Так, давай за пакетом... - какие-то щелчки. Похоже, с размаху пальцем барабанили по клавишам мобильника. - Серега... Ты никого в окрестностях не видел похожего на Эйнштейна нашего?.. Сейчас выходим. Приберем только! Тут больше ловить нечего. Мы проявились. Клиент ушел. Товар, кажется, на месте...

Глеб кивнул Атаману:

- Наш выход.

И произнес в рацию.

- Приготовьтесь снять наблюдателя...

* * *

Когда очкарик снял очки, выяснилось, что за ними скрываются голубые и холодные глаза классического убийцы, как их показывают в фильмах. Чистый маньяк на вид.

Потом появились еще два молодца, одинаковые с лица - спортивные, широкоплечие, только один жгучий брюнет с волосами хвостиком, стянутым сзади резинкой, а у другого затылок бритый до синевы.

Алла забилась в угол в просторной, тридцати пяти квадратных метров, столовой с лепным потолком. Ее тонкие запястья украсили хромированные наручники.

Рот залеплен пластырем - незваные гости отлепляли его, когда хотели услышать ответы на свои вопросы.

В ее жизнь пришел кошмар. Гигантский. Всепожирающий, как лесной пожар! Когда она утверждалась в бизнесе, то не раз приходилось иметь дело с блатными, и даже дань платила одно время, как положено. Обычно это выглядело так - приезжали качки, пуленепробиваемые, тупорылые, с гипертрофированными бицепсами и мышцами спины. Они с ходу объявляли свои условия. Или забивали стрелку. Как правило, по достижении взаимоприемлемых договоренностей особенно не донимали. Одного Алла умудрилась охмурить, у них вспыхнул роман, длившийся аж два месяца. После этого Рыжий Олаф, оказавшийся в душе вполне тонкой натурой, исчез - говорят, завалили где-то. В общем, с братвой Алла не конфликтовала. Обычно если наезжали, называла наименование бригады, покрывшей "шифером" ее крышу. И они отваливали.

Вот и сейчас она поначалу решила, что это обычный наезд или ограбление, и попыталась прикрыться блатными знакомыми:

- Я долгопрудненским плачу... Леню Зверя знаю...

- Зверя знает, - уважительно произнес брюнет с хвостиком волос.

- Ничего себе, - присвистнул голубоглазый маньяк.

- Майкл, а ты знаешь Зверя? - спросил брюнет.

- Я что, в зоосаде работаю?! - пожал плечами бритый затылок.

- Он не знает... Значит, не прохиляло, сучка. Не внушают нам твои кореша уважение!

Позже с изумлением Алла узнала, что причина ее мучений Леша Гурвич. Никогда и никаким образом он, компьютерный псих, не мог перебежать дорогу таким парням. Тут было что-то не то. Когда она попыталась заявить об этом, то получила по губам, которые и так уже распухли до такой степени, что не нужно было делать пластическую операцию по их увеличению, как это стало модно в тусовке.

Никого выгораживать Алла не собиралась. Тем более Лешу Гурвича. В ней поднималась злость на своего любовника. Червяк ученый! Втравил ее в такую историю!

Допрашивали ее, умело чередуя психологическое и физическое давление. При этом не давая соскочить в истерику. Мысли путались, поэтому она не могла выдать все и сразу и только отвечала на конкретные вопросы. В голове будто билась птица - она готова была унести Аллу в края безумия. Было страшно, безысходно и очень противно.

Голубоглазый оказался мастером бить больно и ничего не отбивать.

За десять минут она выложила им почти все.

А потом послышался звонок в дверь. И появился тот тип.

Такие типы не могли приходить к ней. Она обходила их за километр и уж никак не могла включить их в сферу своего общения. Скорее всего красномордый ханыга ошибся адресом. На свою беду.

Его подсечкой сшибли с ног, распластали на глубоком ворсистом ковре, утопив в него морду. Избили. И быстро выдавили все, что он знал.

Ханыга и рассказал про тот несчастный пакет, который Леха оставил на ее балконе несколько месяцев назад.

Голубоглазый маньяк, узнав об этом, посмотрел на нее с холодной яростью, в которой было обещание смерти. И она почувствовала прилив ужаса. Она забыла уже про этот Лехин пакет. Забыла! Она проклинала себя! Как она могла забыть! А голубоглазый смотрел на нее все упорнее. И питался ужасом, который исходил от нее. Наслаждался им.

- Где пакет? - осведомился брюнет.

Она сбивчиво объяснила.

Все было как во сне. Даже боль казалась ей отстраненной. Этого просто не могло быть в ее жизни!

Бандиты начали по-хозяйски копаться на балконе. Алла не могла освободиться от ужаса, который сжимал ее в своих объятиях и парализовывал, как удав кролика.

Она сидела, прижавшись к стене. Рядом присел голубоглазый.

- Ты мне нравишься... Я тебя оставлю жить. Пока... Мы позабавимся...

Он провел лезвием ножа-выкидушки по ее гладкой нежной шее. Она закричала. Точнее, хотела закричать, но голубоглазый предусмотрительно залепил ей лентой рот.

- Не бойся, - осклабился маньяк. - Бояться уже нет смысла...

Его приятели копались на балконе долго.

- Навалила всякого дерьма. Выбросить, сука, боится. Бабок немеряно, а она барахло копит, - занудствовал брюнет.

- Пыли-то, - бритозатылочный закашлялся.

- Вот, нашел!

Алла видела, как брюнет вытащил сверток, отряхнул брюки, на которые осела балконная пыль.

- Поглядим, - он развернул пакет. Там были два лазерных диска.

- Оно? - спросил бритозатылочный.

- Похоже... Его? - посмотрел брюнет на Аллу. Та отчаянно закивала. В ней вспыхнула надежда - они нашли то, что им нужно. Теперь они уйдут.

- Понятно, - брюнет спрятал диски в маленький "дипломат".

- Как? - с жадностью посмотрел на него маньяк.

- Давай, Зомби. Кончай обоих!

Голубоглазый кивнул и подбросил в руке нож.

Алла прижалась к стене, будто пытаясь вдавиться в нее, впечататься в бетон, продавить стену, уйти от этих исчадий ада.

Голубоглазый усмехнулся:

- Не повезло тебе, мясо. Не дали нам времени позабавиться...

Он шагнул к ней.

Алла снова попыталась закричать...

* * *

- Как думаешь, что с заложниками будет? - произнес Атаман.

- Кончат...

- Вот черт!

Глеб и Атаман поднимались неторопливо вверх по ступеням, проигнорировав лифт.

Расклад сил "легионерам" был предельно ясен. В полусотне метров от подъезда пристроился старый "Форд" наблюдателя. Сидящий там глазастый субъект не первый час честно высматривал Гурвича. Наверное, это был тот самый Серега, с которым созванивался бандит из Аллиной квартиры. Видимо, Глеб, направившийся к подъезду с авоськой продуктов, а потом и Атаман с веником под мышкой не вызвали никакого подозрения. Детали отвлекают. Ясно, что не группа захвата - мужик веник купил, несет супруге. Второй прихватил по дешевке помидоры.

В ухе у Глеба был наушник, на который скидывались переговоры из квартиры. Похоже, все шло к кровавой развязке.

Исходную позицию заняли на лестничной площадке. Глеб присел на подоконник, болтая ногой. Он напряженно слушал переговоры в квартире. Потом кивнул:

- Они нашли то, что искали.

- И теперь?

- А теперь начинается самое интересное. - Глеб нажал бусинку и произнес в микрофон на воротнике: - Наблюдателя взять!

- Принято, - послышался ответ. В наушниках прозвучал голос налетчика: "Вот, нашел".

- Пошли, - кивнул Глеб Атаману.

Ситуацию просчитывали. Дом старый, с ходами и выходами, балкончиками, эркерами.

Атаман кивнул и начал неторопливо подниматься на площадку к квартире бизнесвумен.

Глеб отжал защелки - подались они с трудом, распахнул окно. Примерился и махнул на пожарную лестницу. Вцепился в мокрые скользкие поручни - крепко, как тонущий в спасательный круг. Руки едва не соскользнули, но Глеб удержался. И облегченно выдохнул.

Восьмой этаж. И этажи раза в полтора повыше, чем в "хрущобах". Шмякнешься как раз на бетон - кости можно не собирать, скорбящим коллегам они не понадобятся. Хорошо, что люди смотрят чаще под ноги, чем в небеса. Да и дом весь углами и выступами - снаружи эта сторона закрыта, так что эквилибриста, порхающего по балконам, просто так не разглядеть. Все это просчитано заранее - чтобы бдительные жители не всполошились и не вызвали милицию. К чему лишние проблемы?

Предстоял еще один прыжок - на узкий балкончик. В квартире Аллы таких аж три.

Глеб примерился. Затаил дыхание. Внизу бездна. Она манила: ошибись, сделай неверный шаг! И тогда - стремительный полет. Каша из костей, мягких тканей... Нет, так нельзя.

"Давай, Зомби. Кончай обоих", - послышалось в наушнике.

- Второй, давай, - негромко произнес Глеб. Атаман шагнул к двери и глубоко вжал бусинку звонка. Крикнул:

- Алла Владимировна, тут вас просили по поводу стоянки подойти... Откройте, дело срочное. Атаман снова вжал кнопку звонка. В наушнике зашуршали нервные голоса. Как улей растревожили. Налетчики начали перешептываться - случайный гость или подстава...

Глеб прыгнул. Ударился коленом. Но подошвы крепко сцепились с гранитным выступом. А пальцы намертво впились в каменные поручни балкончика. Каскадер, мать твою! Звонок надрывался...

Глеб мягко перемахнул через поручни балкончика. Прижался к стене. Осторожно глянул в окно. Балкончик выходил как раз в столовую, служившую сейчас пыточной камерой, а заодно разделочным цехом. Два силуэта. Там же должны быть жертвы, подготовленные на убой, но их отсюда не видно. Где третий? Разберемся...

Пора.

Глеб вытащил пистолет для бесшумной стрельбы, заранее взведенный и снятый с предохранителя. Резко вдавил плечом раму окна. Хорошо еще, что осталось два деревянных окна в этом стеклопакетовом царстве. Рама с треском вылетела, посыпались осколки. Теперь вперед. Молнией. Пока противник ничего не понимает.

Он прыгнул в комнату, присел на колено. За это время пистолет в его руке дернулся. Хлопок. Голубоглазый с ножом, склонившийся над жертвами в другом конце комнаты, рухнул как подкошенный. Из медперсонала ему теперь понадобится только патологоанатом. Вперед.

Бритозатылочный, обладавший прекрасной реакцией, резко повернулся пистолет уже навскидку, выцеливает мишень... Он опоздал. Страшный удар ногой в грудь снес его. Стена содрогнулась, когда в нее врезалась стокилограммовая туша. От его затылка в штукатурке осталась вмятина. А с серванта посыпались вазочки. Бритозатылочный отключился. Ему повезло. Жить будет.

Теперь в коридор - просторный, с тумбами, китайской вазой, деревянными панелями. Там третий налетчик... Глеб прыгнул вперед, перекувыркнулся. Интуитивно выбрал именно ту траекторию движения, при которой попасть в него будет труднее всего.

Жахнул выстрел. Пуля разбила вазу за спиной Глеба. Второго выстрела позволить было нельзя...

Тип с хвостиком на затылке стоял у двери. В одной руке "дипломат", в другой пистолет. Глеб уже достаточно сблизился с ним и снес его подсечкой. Ударом ноги выбил пистолет из руки. Отскочил, целясь в пленного, и посоветовал:

- Не дергайся!

- Не дергаюсь, - прохрипел брюнет, лежащий на паркете, но так и не выпустивший из руки "дипломат". На его лице проскользнула тень торжества.

Глеб понял, что этот человек успел что-то сделать такое, что означало если не его выигрыш, то хотя бы достойную плюху противнику. Ладно, будем разбираться потом.

- Нейтрализованы, - произнес Глеб в микрофон, открывая Атаману дверь. Готовьте эвакуацию...

* * *

У Махмуда было множество самых различных талантов. Но главное, за что его ценили, - наблюдательность, прекрасная зрительная память и зоркий глаз. Качества, полезные для разведчика. Для хорошего разведчика, каковым считал себя он сам и каковым считали его другие.

В Чечне благодаря ему было проведено несколько громких акций. Он вычислил маршрут генерала госбезопасности, и того упокоили фугасом вместе с охраной. Или хотя бы вспомнить нападение на главу администрации Даргунского района... Да, есть чем похвастаться. В узком кругу.

Впрочем, Махмуд ощущал себя вполне свободно не только в селах и горах, но и в городе. Город нравился ему даже больше. По душе были его шум и грохот. Нравилось лавировать в потоках людей и выслеживать добычу.

Сегодня его послали на предварительную рекогносцировку. Оглядеться на местности. Присмотреться к адресу. Проверить, нет ли конкурентов.

В чем конечная цель его работы, Махмуд не интересовался. Он за свою жизнь усек простую истину - излишнее любопытство опасно для здоровья. И для жизни.

Султан дал указание. Махмуд его выполнит. Для этого он из стильно и дорого одетого гордого горца стал зачуханным чуркой. Похож на гастарбайтера из Азербайджана, но защищен российским паспортом с московской регистрацией от милицейского беспредела и вымогательства. Мало ли зачем он здесь шатается? Земляков ищет. Здесь вокруг везде земляки. Вон оптовый рынок рядом.

Машину он оставил за несколько кварталов. Добрался до длинного сталинского дома.-Прошел мимо подъезда, где должна была быть квартира объекта. Кинул взгляд на таблички - квартиры с 1-й по 35-ю. Значит, где-то на восьмом этаже. Прикинул, где должны быть окна.

Побродив по окрестностям, он нашел идеальное место для наблюдения. Оно располагалось у выезда со двора, рядом с трансформаторной будкой и двумя ракушками. Там стоял лоток с фруктами и овощами. Около лотка на складном стуле скучал усатый пузатый, и носатый азербайджанец.

- Как торговля идет, брат? - спросил Махмуд.

- Э, решил помочь? - насмешливо осведомился торговец.

- Смотря сколько заплатишь... Из Мингечаур, да?

- Да, - настороженно кивнул азербайджанец.

- Ваших много здесь... Я был в Мингечауре.

- Давно? - заинтересовался торговец.

- Прошлый год...

- Правда?

- Конечно...

- У тебя там кто?

- Родственники. Аббасов Надиршах. Слышал небось о таком.

- Слышал, - кивнул торговец. - Уважаемый человек...

Они разговорились. Беседа получилась легкая и беззаботная. Говорил в основном азербайджанец. О дальних теплых краях. О московских мытарствах и тяжело дающихся деньгах. О тоске по дому. Подходили покупатели, присматривались, что-то покупали, уходили. Азербайджанец их обсчитывал - не слишком сильно, чтобы без обид. И опять говорил про дом.

- А чего ты сюда? - наконец заинтересовался торговец своим собеседником, который так хорошо умел слушать.

- Строитель, - сказал Махмуд. - Был заказ хороший. Теперь заказа нет. Вот шатаюсь. Должен встретиться у магазина строительного с земляком. Он работу обещал. Время коротаю.

- А...

Махмуд, поддерживая умело беседу, не забывал присматривать за окружающим пространством. И в его душу начала закрадываться тревога. Что-то здесь было не так.

- Чего, только фруктами торгуешь? - спросил Махмуд.

- А чем еще?

- Ну, травкой там...

- Э, - потряс пальцем торговец. - Тут за траву бьют больно. Нищий совсем останешься от милиции откупаться.

- Да ладно тебе.

- Нет, если надо, я могу свести с земляком. Но сам я -ни-ни...

- Пока не надо. Своя есть.

- А я не балуюсь. Ни к чему это.

- Иногда помогает, - рассеянно произнес Махмуд. Он ощущал, как атмосфера сгущается, будто перед грозой. Не мог понять, что творится, но что-то здесь затевалось.

Появилась изящная, как игрушка, машинка. Новый "Фольксваген" видоизмененный "жук", желтый, яркий, не заметить его невозможно. Ее машина!

- Если не найдешь работу, я тебя брату покажу, - великодушно пообещал торговец. - Точку даст. Присмотришься. Торговать научишься - тогда больше, чем на ремонте квартир поимеешь.

- Спасибо, - улыбнулся Махмуд. - Поглядим...

Ох, как не понравились ему двое громил в кожаных плащах, которые вошли через некоторое время после женщины в подъезд. В их поведении было что-то слишком целеустремленное. Так идут на дело. Притом идут люди, уверенные в своих силах.

Махмуд решил пока не соваться ближе. Надо прикинуть, что там творится. Может, он чересчур мнителен, и его насторожили обычные люди.

- Кури, - протянул он азербайджанцу сигареты "Кэмел". - Настоящие американские. Не левые.

- Спасибо, - торговец взял сигарету. - Хорошие куришь.

- Люблю...

Текли минуты. За это время в подъезд вошло еще трое. Какая-то тетка с увесистой сумкой. Мужик с пакетом. Другой с веником. Эти явно не из его клиентов. Скорее всего... Хотя...

Тягучее ожидание. Бессмысленный разговор. Махмуд механически продолжал балагурить. К ним присоединился еще один азербайджанец. Кажется, старший над несколькими точками. На своего подчиненного и на Махмуда он смотрел свысока, но намек на родство незнакомца с самим уважаемым Надиршахом Аббасо-вым возымел волшебное действие. Последовали рукопожатия, вопросы, обещание помочь с работой и найти торговую точку.

И тут все закрутилось...

В подъезд повалил народ. Подъехала "Газель" с глухо занавешенными окнами. За ней - "Жигули". Оттуда вышли ребята и слишком сноровисто преодолели запертую на кодовый замок дверь. Тут же замаячил какой-тот тип в форме майора милиции. Интересно, настоящий или ряженый?

- Э, ты слышишь?.. - спросил торговец, увлеченный изложением очередных своих взглядов на жизнь и судьбы мира в целом и Азербайджана с Москвой в частности.

- А, да, ты прав, - закивал Махмуд, косясь в сторону подъезда и теперь убедившись, что происходит нечто по их тематике.

Потом энергичные ребята повалили обратно. Здоровенный, широкоплечий парень вел женщину, обняв ее за плечи, она двигала ногами как-то механически. В ней Махмуд опознал хозяйку "Фольксвагена". В толпе вполне мирно, явно по своей воле, шли те двое в кожаных плащах. Протащили какой-то предмет, подозрительно напоминающий завернутое в целлофан тело.

Вся эта странная свора быстро расселась в машины. Заревели моторы. И вскоре во дворе опять воцарились тишина и покой.

А Махмуд застыл как вкопанный, осененный внезапным озарением. Шайтан побери! Он провожал глазами "Жигули", куда уселся широкоплечий здоровяк. Получался совсем неожиданный, интересный поворот. Очень выгодный поворот!

- Так ты придешь? - спросил торговец.

- Куда?

- Как куда? - возмутился азербайджанец. - Ахмеду показаться! Мы же говорили!

- Приду... И Ахмеду покажусь, - кивнул Махмуд, хлопнул торговца по плечу. - Спасибо. Встретимся.

- Телефон его возьми.

- Я к тебе подойду. Мы же мусульмане. Должны помогать друг другу.

- Да, - торговец расчувствовался...

Махмуд легкой походкой, засунув руки в карманы, двинул вперед. Добрался до своей древней "бээмвухи". Взял оставленный в "бардачке" мобильный телефон. Но потом отложил - незачем доверять трубке то, что он узнал.

Через сорок минут он был у Султана, пахана крупной чеченской группировки и друга депутата Сельмурзаева. Махмуд коротко доложил, что видел. А потом произнес:

- Я узнал их.

-Кого?

- Того, с рисунка. Он выводил из дома ту самую ведьму.

- Их - это много человек!

- Вот именно. И другого узнал... Это...

- Кто? - прожег его взором Султан.

- Это из бригады Саши Кандагарского.

- Что?!

- Когда мы договаривались, помнишь... Он был там. Кликуха, кажется, Карась.

- А ты не ошибся, Махмуд? Подумай.

- Я подумал.

- Подумай лучше. Ошибка может дорогого стоить.

- Он это! - воскликнул Махмуд.

Султан кивнул. Ну что ж, все сходится. Насколько он знал, Саша Кандагарский воевал в спецназе ГРУ. И "Легион", эта странная структура, состоял в основном из бывших спецов всех мастей...

Ну что ж, будет чем порадовать народного депутата Сельмурзаева...

* * *

Из подъезда вышли хорошо. Почти мирно. После дозы препарата налетчики двигались хоть и вяло, но по своей воле. Накачали и Аллу. У окружающих создалось впечатление, что компания вполне мирно покинула дом. Наблюдателя, следившего с улицы за подъездом, тоже сняли тихо.

Больше на адресе делать было нечего. Языки захвачены. Заложники спасены. Точка засвечена.

- Где теперь искать этого Гурвича? - досадливо произнес Атаман, когда они пересели из "Жигулей" в "Субару-Форестер".

- Да, - Глеб кивнул задумчиво, глядя на замигавший красный светофор. Опять пробки. Нужно убираться с места как можно быстрее. - Все усложнилось...

- Черт. Гурвич ушлый, гад, оказался.

- С мобильником хорошо придумал.

На базе-2 уже приготовились к приему. Новый материал терпеливо ждал Доктор со своим инквизиторским инструментарием. Там же были технари со своим оборудованием. Последним Глеб передал изъятый чемоданчик, мобильники, записную электронную книжку, изъятые у пленных.

Портфель технари просветили насквозь, проверили детекторами взрывчатых веществ, провели еще какие-то загадочные манипуляции.

- Чисто, - сказал старший группы техников. - Будем делать вскрытие.

- Ну да, - хмыкнул Глеб.

- Не думаю, что это что-то даст.

- Почему?

- Портфельчик непростой...

Из портфеля извлекли бумажный, перетянутый изолентой, надорванный сверток с двумя лазерными дисками.

- То, за чем мы гонялись, - произнес Глеб.

- Сейчас посмотрим. - В голосе технаря не чувствовалось воодушевления, наоборот, ощущалась подозрительность.

Компьютер проглотил лазерный диск. На экран поползли какие-то значки.

- Ну, - произнес Глеб.

Технарь, не удостоив его ответом, вставил второй диск. Опять поползли значки.

- Чего там? - Глеба жгло нетерпение.

- Ничем порадовать не могу. Пациент скорее мертв, чем жив.

- Объясни.

- Смотри, этот кейс - аппарат для стирания информации с дисков и дискет, - пояснил техник. - Злодей успел нажать на кнопку уничтожения информации.

- Успел, сволочь. - Глеб вспомнил удовлетворенное лицо брюнета. Доволен, сволочь, был, что врагу тоже ничего не досталось. - Я так понимаю, информация эта настолько важна, что заказчик решил подстраховаться.

- И выдал хитрый чемоданчик для транспортировки. Чтобы при малейшей опасности достаточно было нажатия пальца.

- Можно восстановить информацию?

- Этот прибор не для того делали, чтобы после него что-то можно было восстановить.

В помещении для допросов с пристрастием Доктор довольно быстро привел первого допрашиваемого по кличке Карась, того самого брюнета, в состояние сговорчивости и предельной искренности. Не понадобилось слишком стараться. Объект был не из тех, кто готов погибнуть, но ни на шаг не отступить. И теперь брюнет послушно, с готовностью отвечал на вопросы Глеба. На его лице застыло благостное выражение - результат действия препаратов, которые Доктор вогнал ему в вену.

- Откуда вы такие прыткие? - спросил Глеб.

- Из Реутова, - пленный даже не пробовал на прочность кожаные ремни, которыми был привязан к креслу. Он говорил невнятно, скороговоркой, и все время нервно улыбался - тоже результат использования психотропных веществ.

- И что вы у Аллы Владимировны Румяновой в квартире забыли?

- Мы искали ее знакомого.

- Кто мы?

- Я, Майкл и Зомби.

- Кто послал?

- Саша Кандагарский.

- Что за птица? Не слышал о таком.

- Кому надо - те слышали. Кому не надо - тому и знать не обязательно.

- Профиль работы?

Карась замялся. Доктор положил ему руку на плечо, внимательно поглядел в глаза, не произнося ни слова. Из допрашиваемого будто скелет выдрали, расплылся в кресле, взгляд потух.

- Деликатные дела, - пробормотал Карась. - Кто-то кому-то не нравится. Кто-то готов платить деньги, чтобы кто-то исчез.

- Конкретнее. Кого убрали? - потребовал Глеб.

- Слава Бакинский, - послушно стал перечислять пленный, - банкир Розецкий. Еще пара...

Он попытался снова напрячься и прервать поток откровенностей, но рука Доктора опять успокаивающе легла на его плечо.

- Что вам понадобилось от знакомого Румяновой?

- Все документы и дискеты. И он сам.

- Дальше что с ним делать собирались?

- Утилизировать. Чтобы никогда не нашли. Или передать заказчику. Это решал Саша Кандагарский.

- Кто заказчик?

- Я о нем мало знаю... Саша его знает... Мы уже работали по поручению того заказчика.

- Что делали?

- Утилизировали. Какого-то мозгляка ученого.. Хи-хи. По цепи ходит кот ученый... Ученый... Хи-хи...

- Где жил этот кот ученый?

- На улице Алексея Толстого. Устроили самоубийство.

Так, сделал отметку Глеб. Проект "Биоконструктор". Профессор Аврамов.

- Еще был один, - продолжал выкладывать брюнет. - Там инсценировали разбойное нападение. Кастетом по кумполу. Банный переулок.

- Ты видел хоть раз заказчика?

- Однажды видел. Мутный тип.

- Под Сашей Кандагарским еще много людей ходит?

- Ходят. Мы не пересекаемся. Работаем четверками. Я старший. Для моих подчиненных Саша недоступен.

- То есть твои люди ничего нам ценного не сообщат?

- Ничего.

- Ты должен был делать отзвон Саше Кандагарскому?

- Я ему прозвонил, когда мы зашли на хату. Следующий звонок в четыре часа. Или по итогам, если что получится.

- Звони.

Карась послушно взял трубку. Нащелкал номер. И повторил слово в слово то, что ему сказал Глеб:

- Саша. Пока без изменений. Мы с девкой сидим У нее дома. Ждем.

- Не сходить с места, ясно, Карась?

- Я понял.

- Упустите - сниму бошки сразу.

- Я все понял.

- Хорошо, что такой понятливый. Чего голос такой?

- Голос как голос.

-Ну, давай!

- Отбой.

- Где нам его найти? - спросил Глеб.

- В Москве, в кабаке. "Золотой корень", он там тусуется. Или в Реутове... Или...

- Где вероятнее всего?

- В Реутове.

Постепенно Глеб выдавил из брюнета всю интересующую информацию. Теперь можно было приступать к следующему этапу. Он нажал кнопку внутреннего оповещения, произнес:

- Все оперативные группы, задействованные в операции. Выезд через десять минут. Старшие групп - в комнату четыре.

После определения плана мероприятий, распределения ролей, проработки маршрута передвижения, точки сбора, Глеб кивнул старшим групп:

- Ну, в дорогу, ребята...

Оперативные машины отчалили от базы. Вечерело. Предстояло проехать насквозь Москву с ее пробками.

На въезде в Реутово их тормознул милицейский заслон. Переливались огнями мигалки патрульных машин. Гаишники были экипированы по тяжелому варианту - серые бронежилеты, короткоствольные автоматы. Глеб продемонстрировал старшине муровское Удостоверение - документ прикрытия, и полюбопытствовал:

- Чего за переполох?

- Да обнаглели бандюки, - вздохнул полноватый, с одышкой сержант, которому было тяжело таскать броник, и он проклинал сейчас весь свет. Палят почем зря.

- Убили кого-то?

- Есть немного...

* * *

Султан недовольно думал о несправедливости этого мира. Сельмурзаев сидит в своем роскошном доме или протирает штаны где-нибудь в законодательном собрании и ожидает, чего ему доложат. Ну да, депутат должен раздавать интервью и приказывать делать грязную работу. А Султан обязан подставляться под стволы, колесить по пыльным улицам и искать сумасшедшего

"афганца".

- У него несколько любимых мест, - информировал Махмуд, сидящий на переднем сиденье машины и жадно вдыхающий воздух ноздрями. Точно гончая на охоте. За это его и любил Султан. Этим он его и пугал. Оборотень, а не человек. И нюх сверхъестественный.

Мобильник у Саши Кандагарского не отвечал. Гудки капали без всякого толка. Саша тронут на мобильных телефонах. Раз в месяц покупает новую карту. И последнего номера его никто не знает.

Султан огляделся. Унылые новостройки. Ухабистая, разбитая дорога с глубокими лужами. К грязной, с потеками девятиэтажке прилипла новенькая, с дымчатыми окнами пристройка с вывеской "Сберегательный банк". Дальше безвкусное краснокирпичное здание с названием "Харчевня "Три поросенка". Султан остановил джип, затормозил, не доезжая квартал до этого питейного заведения.

- Проверь, - кивнул он Махмуду.

Тот вышел из машины. И растворился во дворах... Появился через несколько минут, переводя дыхание. Уселся обратно на кожаное сиденье джипа. И сообщил:

- Нет его здесь...

Следующая точка, где может быть Саша Кандагарский, - биллиардная "Гаянэ".

- Нет, - опять произнес Махмуд, пропихиваясь после вылазки в салон джипа.

Отработали еще несколько точек.

Вечерело. Никаких следов Саши Кандагарского не было. Сельмурзаев звонил на мобильник уже третий раз и спрашивал:

-Как?

- Никак, - отвечал зло Султан.

- Без него я вас не жду.

- Да понял я! Не мальчик, да!

- Жду...

Четыре машины с султановскими бандитами утюжили реутовские улицы. Двоих ребят выставили поблизости от берлоги Саши Кандагарского в краснокирпичном элитном десятиэтажном доме рядом с госпиталем внутренних войск. Но это было бесполезно. Саша редко бывал дома.

На Султана начала наваливаться тупая усталость. Не любил он долгой и бесполезной работы. Его деятельная, взрывная натура протестовала против нее. Душа жаждала стремительного броска, налета, выстрелов, запаха крови и упругого свежего ветра. Он воин, а не ищейка!.. И все-таки надо искать. Депутат будет зол, если Сашу Кандагарского не найдут. Зато если он представит Сашу пред депутатские очи, то за Сельмурзаевым будет должок. И он стребует его с максимальной выгодой для себя. Ему нужно было, чтобы Сельмурзаев был его должником. И для этого готов был колесить по этим улицам хоть до осени.

- Вон! - радостно воскликнул Махмуд.

- Что? - Султан непонимающе завертел головой, притормаживая машину.

- Вон его машина! "Мерс" темный.

- Откуда узнал?

- Да вижу.

- Зрение, как у орла! - хмыкнул Султан.

- Точно он.

Синий "Мерседес" застыл около сквера на бетонном пятачке рядом с высокой бетонной оградой войсковой части. В салоне темнели какие-то фигуры.

Султан прижал джип к бордюру. По мобильнику соединился со своими людьми, которые следовали за ним на двух машинах, но отстали:

- За поворотом, у забора части, напротив сквера, его машина. В ней двое. Мы их забираем...

Он вытащил из тайника "вальтер". Передернул затвор. Сердце заколошматило, как всегда перед потасовкой.

Подождав, пока подтянутся сопровождающие машины, он дал газ.

"Мерседес" зажали спереди и сзади, лишая возможности сдвинуться. Из машин посыпалась "пехота" со стволами.

- Сидеть, блядь! - крикнул Сейдым, звероподобный чеченец.

И тут грохнуло резко и хлестко. Сейдым согнулся и рухнул на колени, получив пулю в живот. Остальные боевики дунули в стороны.

- Живьем брать! - крикнул Султан, пригибаясь и прячась за джипом. В животе засосало. Стало неуютно. Он понимал, что может нарваться на пулю. Он всегда боялся шальной пули, предчувствуя, что однажды она найдет его.

Дверца "Мерседеса" распахнулась. ИЗ нее выпрыгнул Саша Кандагарский. Встал во весь рост. И заорал:

- Ну, духи, давай! Выходи!

В одной руке он сжимал "лимонку" с выдернутой чекой. В другой - ствол, кажется, "ТТ".

Он выстрелил два раза в направлении боевиков. Послышался вопль боли пули кого-то зацепили.

Саша поднял руку с гранатой. И бросил "лимонку" назад, где остановилась "Ауди".

Грохнуло.

Саша бросился вперед, выстрелил на ходу еще два раза. Кому-то опять досталось. Он действовал с такой безумной отчаянной смелостью, презирая смерть, что вполне мог уйти.

Ринулся к забору войсковой части, проломился через кусты... Тут его и догнала пущенная в спину пуля.

Из последних сил он успел размахнуться и швырнуть в сторону боевиков еще одну гранату.

Султан тяжело дышал. Осколок гранаты оцарапал ему щеку, и теперь по коже струилась кровь. Ох, как плохо все вышло! Русские, никогда не знаешь, что от них ждать!

Сейдым лежал без движения. Муслим корчился, схватившись за грудь. Еще один горец стонал:

- Больно! Кишки мои! Больно!

Итог. Один воин ислама убит. Двое серьезно ранены. Еще один контужен. Махмуд сидел, держась за окровавленное плечо. Ох, как Саша их сделал.

Кандагарского взять живым не удалось. Оставалось прихватить второго, кто был с ним в салоне.

Двое боевиков, присев, целились в сторону черного "Мерседеса", прячась за корпусами своих автомобилей, чтобы прикрыться железом в случае, если тот, в салоне, похож на Сашу Кандагарского.

- Стрелять? - крикнул один из бойцов Султану.

- Берем в плен! - отозвался тот. - Выходи, блядь! Или убьем!

- Не стреляйте! - донесся из машины жалобный вопль. - Пожалуйста! Я ни при чем!

- Выходи! Осторожно так!

Дверца "Мерседеса" распахнулась. Человек, съежившийся на полу салона, выполз на четвереньках. Он так и не поднялся - стоял, как животное, и что-то унизительно блеял. Был он малорослый, задрипанный, явно не походящий на крутых сподвижников Саши Кандагарского. Похоже, никаких гранат и оружия при нем не имелось.

Султан кивнул своим оставшимся на ногах боевикам:

- В тачку ишака!

Подошел к телу Саши Кандагарского и методично, с холодной яростью опустошил в него весь магазин.

Вдали заголосила милицейская сирена.

- По машинам! - Махнул рукой Султан. - Разъезжаемся!

Раненых и пленного кинули в автомобили. И те сорвались с места.

Теперь предстояло выбраться из города. В каждую машину Султан обязательно сажал человека, отлично ориентирующегося в Москве и области. При таких акциях, когда все идет наперекосяк и на хвост грозят сесть бандиты или менты, знание местности и дорог может спасти жизнь и свободу. Сейчас патрули перекроют основные дороги. Начнутся ментовские игры в планы "Перехват" и "Сирена". Может, придется уходить с боем...

- Рассыпаемся, - приказал Султан.

Теперь каждый экипаж выбирается сам. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.

По каким-то околицам, пустырям Султан вывел машину за черту города. На основную трассу хода нет. Там все схвачено...

Хорошо, Махмуд ориентировался на местности, как настоящий бес, он безошибочно указывал единственно верную дорогу...

На ходу Султан соединился по мобильнику с Сельмурзаевым.

- Взяли? - осведомился тот.

- Не совсем. Но проблема решилась.

- Как решилась?

- Ну... Саша Кандагарский больше не будет нам досаждать...

- Ты серьезно?

- Так получилось...

- Ты меня огорчил, - с угрозой произнес депутат.

Голос был нехороший. Сельмурзаев закусил удила и в таком состоянии становился опасен. Тут Султан кинул кость.

- Одного гостя пригласили. Думаю, он заменит ушедшего.

- Куда везете?

- В схрон. Иначе нельзя. Мы уходили с шумом. Одного потеряли. Менты переполошились...

- С места позвонишь...

* * *

Султан нервничал. Прошел уже час после того, как он прибыл на базу. Подтянулись все экипажи, кроме серой "Волги" с тремя воинами. Он посматривал на часы, раздумывая, что предпринять. Конечно, он надеялся на то, что если его люди попались ментам, то они будут молчать, хоть ремни из них режь... Но человек слаб. У человека иногда бывает слишком длинный язык... Так что вполне можно ждать сюда десанта в серых мундирах.

База располагалась на территории развалившегося животноводческого совхоза. Здесь имелась пара крепких кирпичных строений и заброшенный тракторный парк. Тут можно сбросить раненых. Пересидеть. Оставить засветившийся автотранспорт...

С каждой минутой Султан волновался все больше. На окрестности давно пала плотная тьма.

- Кто? - напряженно произнес он, вслушиваясь в отдаленный звук мотора и всматриваясь в темноту. Впереди - заросшие сорняками поля, среди которых петляла раскисшая проселочная дорога. Дальше - черная масса леса.

- Одна машина. Легковая, - с ходу оценил Махмуд.

Сердце у Султана заколотилось. Он прикрикнул, раздавая указания. Его люди с автоматами заняли позиции.

Запрыгал в отдалении свет фар...

Наконец Султан с облегчением перевел дух. Это была потерянная серая "Волга". Она застыла у одноэтажного кирпичного строения.

- На заслон наткнулись, - объяснил боевик, вылезая из салона. Пришлось уходить с шумом...

Выбрались все! Время подводить итоги... С раненым в живот было плохо похоже, что не выживет. Остальных осмотрел Махмуд, умевший оказывать первую помощь в полевых условиях. Машины загнали в боксы. Ездить на них нельзя они изрешечены осколками.

Теперь можно отзванивать Сельмурзаеву.

- Мы выбрались, - проинформировал его Султан.

- Оставляй своих людей. Езжай на наше место.

Я буду там.

- Не раньше, чем через два часа. Я остался без транспорта.

- Хорошо...

Через час подкатили две машины с султановской "пехотой". С ними был хирург группировки, который привык подлатывать раненных в жестоких московских боях бандитов.

- Этого в машину, - Султан кивнул на скованного наручниками пленного, пристегнутого в промозглом, холодном помещении к батарее. Тот походил на бухгалтера или мелкого бизнесмена. На нем был серенький дорогой костюм, светло-голубая рубашка, галстук, не модный, но добротный. Султан испытывал сомнения, что это достойная замена Саше Кандагарскому. Но на безрыбье и щуку раком...

- Георгий, Муслим - в машины, - начал давать Султан указания. Он решил двигать на "дачу" - хороший домик, который использовался для хранения пленных, с несколькими сопровождающими. Нужно не менее пяти верных людей, с оружием. Не то чтобы чеченский главарь собирался воевать со своим уважаемым земляком, но подстраховаться стоило. Сельмурза-ев порой бывает неуправляемым. В такой момент Султану не хотелось оставаться с ним наедине без доброго ствола за пазухой и без надежных бойцов за спиной.

- Вперед! - приказал Султан, плюхаясь на заднее сиденье и захлопывая дверцу "Фольксвагена".

"Дача" представляла из себя деревянный дом с огромными подвалами. Там уже ждал Сельмурзаев.

- Я думал, ты притащишь мне волка, - произнес с расстановкой, роняя слова, будто отщелкивал патроны, депутат.

В его глазах застыла такая холодная ярость, что Султан возблагодарил Аллаха за то, что догадался взять вооруженное сопровождение.

- А ты привез лягушку. - Сельмурзаев пнул ногой трясущегося пленного, которого поставили на колени на холодный каменный пол.

Тусклая лампочка, раскачиваемая сквозняком, играла человеческими тенями на серых, некрашеных бетонных стенах глухого подвального помещения. В углу на полу были пятна крови - следы прошлого разбора.

- Что из тебя можно выжать, жаба? - Депутат пригнулся, взял за жидкие волосы, посмотрел в наполненные ужасом глаза.

- Не убивайте! - захныкал пленный. - Я все сделаю!..

- Посмотрим, на что ты годен...

* * *

Голова у Гурвича была пустая и гулкая.

- Ну что с тобой? - Анжела прижалась к нему.

- Со мной все нормально.

- Мальчишечка, ты хоть выпей.

На столике рядом с диваном стояла открытая, почти полная бутылка медовой настойки "Немирофф". Гурвич взирал на нее с отвращением. Ничего не хотелось - ни есть, ни пить, ни говорить. Хотелось сдохнуть.

Девушка что-то ворковала, в чем-то убеждала. Поникший Гурвич вызывал у нее жалость. Но он ее почти не слышал.

- Выпей хоть глоток, - Анжела наполнила бокал, кинула туда лед и протянула ему.

Гурвич послушно проглотил стакан настойки, заел бутербродом.

- Вот и хорошо, - ворковала проститутка. Она обращалась с Гурвичем, как с ребенком. И желание избавиться от него куда-то подевалось. Он будто становился ее собственностью.

Она поцеловала его, потом включила "Тошибу" с плоским, почти метровым экраном, на который заработала своими нелегкими трудами. Выбрала музыкальный канал.

Динамики взвыли голосом поп-звезды Алисы Ишматовой:

Я тебя обожаю, Я тебя съем. Я тебя зажарю Будешь мой совсем!

- Леш, я торчу от нее, - Анжела захлопала в ладоши.

- Выключи! - крикнул истошно Гурвич.

Песня ритмом била по мозгам. А тут еще слова! Кто пишет такие слова! Они будто гвоздями вбиваются в психику!

- Ладно, ладно, - успокоительно заворковала Анжела, переключила телевизор на вторую программу и сделала потише.

- Ты только не беспокойся, мальчишечка...

Странно, он не обижался на это пошлое "мальчишечка". Оно его даже успокаивало.

Программист хватанул еще настойки. Спиртное лилось горячим потоком по жилам. Он чувствовал себя глубоко несчастным.

Сегодняшний день отнял у него надежду. Он так рассчитывал на эти диски. Он уже предвкушал, как получит их. Как пустит в оборот. И избавится от страха. От преследования. Свершится то, о чем грезилось в последние дни - он станет обычным человеком, а не прыгающим по бугоркам зайцем, рядом с которым бьет фонтанчиками земля от дроби охотничьих ружей.

- Криминальная хроника, - на экране телевизора миловидно улыбнулась дикторша. - Новые мафиозные войны в Подмосковье. Сегодня около восьми вечера жители подмосковного Реутова были встревожены артиллерийской канонадой. На этот раз исламские террористы были ни при чем. Сводили счеты мафиозные группировки. На месте обнаружен труп Александра Воронцова, больше известного в криминальных кругах как Саша Кандагарский...

Гурвич кинул задумчивый взор на экран. Почему-то его задела за живое эта в мажорном тоне изложенная дикторшей информация. Саша Кандагарский. Наверное, бывший "афганец". Прошел через войну. Вернулся. А сейчас валяется в судебно-медицинском морге... И он, Гурвич, мог бы устроиться где-то рядом. У них разные судьбы. И попали бы туда по разным делам. И на время стали бы добрыми соседями, перед тем как найти последний приют на одном из московских кладбищ.

Мертвенно светящие лампы. Кафель. Алюминиевые столы. И синюшные тела. Одно из них - Гурвича. От этой яркой картинки, будто волшебным фонарем высвеченной в голове, пришел запоздалый страх... Такая противная вещь. Тот ужас, который ты не добрал в минуту опасности, потом вползает удавом в душу и сдавливает тебя упругими, душными кольцами.

Запоздалый страх - большой искусник на такие яркие картинки. Тело в морге рядом с тем самым "афганцем". Скальпель патологоанатома взрезает бесчувственное тело. Это могло бы случиться с ним, с единственным и неповторимым, с центром этой Вселенной. И не было бы для Гурвича на этой земле завтра. И солнца не было бы. И луны. И этой квартиры. Если бы он сам поперся на квартиру, а не послал бы случайно подвернувшегося ханыгу. И если бы не догадался сунуть ему в карман мобильный телефон.

- На улице Зеленой произошло бытовое убийство на почве распития спиртных напитков, - продолжала перечислять дикторша криминальные новости мегаполиса. - На Литовском бульваре обнаружен с колото-резаными ранами труп кавказца...

Трупы. Трупы. Трупы. И не затупятся ножницы того, кто в этом гигантском городе обрезает нити жизни. У него много работы - от часа к часу, изо дня в день. Реки крови. Город тонет в крови.

Гурвича передернуло от этой картины.

Те, кто охотится за ним, все-таки вычислили Аллу. И неизвестно, кого еще. Они широко раскинули свои сети. Надо бежать... Надо бежать из города. В тайгу. В Сибирь... Кто его найдет в тайге, в Сибири?

А может, за бугор умотать? Хотя бы на Украину... Не выйдет. Загранпаспорт на его квартире, а туда не попадешь - опасно.

Плохо все. Безысходно...

Яркие, наверное, в морге лампы. И под ними мертвое тело. Его тело...

На этот раз он налил полный стакан. И махом опрокинул его. Крякнул дыхание перехватило...

Анжела с одобрением посмотрела на него. Если мужик пьет, значит, душевно выздоравливает.

После двух третей бутылки он отключился. Повалился на диван. И захрапел.

Анжела ласково поцеловала его в щеку. Потратила какие-то полчаса, чтобы наспех привести себя в порядок. Жирно накрасила сексуальные пухлые губы, которые почему-то всех мужиков наталкивали на одну и ту же мысль. И отправилась на работу.

Сбылась ее давняя мечта - она поднялась в табеле о рангах, переместившись из придорожной забегаловки в приличную гостиницу. Притом в самый центр, считай, у Кремля - в "Россию", которую еще прозывали "Кавказской пленницей". Говорят, лет десять назад, когда она была государственной, ее облюбовали дети южных народов. Любовь эта была настолько крепкой, что при начале дележа государственного имущества ее приватизировал ичкерийский клан.

Анжеле здесь нравилось. Работала четвертый день. Правда, платили ненамного больше, чем на улице. Зато куда спокойнее. Клиентов полно. Менты свои - только успевай им отстегивать да иногда обеспечь субботник - это дело житейское, не жалко.

Привела ее сюда подружка Лиля, исполнившая давнее обещание. И теперь они дежурили в свободном номере. Тихо звучал телевизор на неизменном музыкальном канале. Вечер не задался - ни одного завалящего сексуального страдальца. Поэтому время пережигалось на болтовню, сплетни. Лиля перемывала косточки своим клиентам, не скупясь на уничижительные характеристики.

- На вид - снежный человек. Йети. Волосатый. Обезьяна, ей-богу... Ну, думаю, этот сейчас меня сделает. Не поверишь, инструмент маленький, тоненький, кривенький... У них в Германии там много таких. Страна импотентов.

- Понятно, - задумчиво кивнула Анжела...

- В прошлом году, помню... - продолжала журчать Лиля. Опыт у нее был богатый, хотя по виду - совсем малолетка. На ее невинный вид и голубые глаза клевали многие.

Анжела слушала ее невнимательно.

- А ты чего? - Лиля, наконец, прикрутила немного вентиль и обратила внимание на странно мечтательный вид подруги.

- Да у меня все ништяк. С парнем сейчас живу, - вдруг преисполнилась гордости Анжела. - Хороший такой мальчишечка. Такой здоровый. Борода классная... И у-умный...

- Чего, образование верхнее?

- Кандидат наук.

- Бог ты мой, как тебя угораздило? - ехидно произнесла Лиля. Голозадый, нищий, зато в мозгах куча философского дерьма, которое никак не обращается в бабки.

- Да нет, бабки у него есть. Немного, но есть.

- Короче, ты его кормишь!

- Не кормлю! Помогаю. - Понизив голос до заговорщического, она произнесла: - Он скрывается.

- От кого?

- От бандитов, наверное. Или от ментов... Или от КГБ...

- Да ладно насвистывать!

- Правду говорю.

Тут телефон зазвенел. Звонила дежурная по восьмому этажу:

- Девочки, вас там заждались.

- Не хачики? - опасливо спросила Лиля.

- Казахи. Но смирные. Интеллигентные.

- Ладно. А то хачики в прошлый раз мне грудь сигаретой жгли.

- Ну быстрее. Они ждут.

Лиля положила трубку.

- Ну что, подружка. Пошли. Тебе надо деньги на твоего беглого умника зарабатывать...

* * *

Человек так и стоял на коленях. Похоже, его эта поза вполне устраивала. По щеке текла одинокая слеза. Он вызывал у Сельмурзаева чувство гадливости и презрения. И, как ни странно, жалость.

- Встань, будь мужчиной! - прикрикнул депутат. Невысокий мужчина неопределенного возраста, с жиденькими волосами и пухлыми щеками поднялся.

- Снимите с него наручники, - велел Сельмурзаев. - Он опасен не больше дождевого червя.

- Спасибо, спасибо, - закивал человек.

- Тебя как звать, свинья?

- Анатолий Алексеевич.

- Алексеевич. Это серьезно... Ну, присаживайтесь, Анатолий Алексеевич.

"Шестерки" притащили в сырое подвальное помещение мягкие стулья. Пленный осторожно присел на краешек и уставился в пол. При этом его била дрожь.

- Ты мне скажи, чего у тебя, насекомого, общего с Сашей Кандагарским? Отвечай, свинья!

- Ничего... Ничего...

- Ты откуда такой взялся?

- Из Новосибирска. Я бизнесмен.

- И чем ты торгуешь, козел прыгучий? - Депутат Госсобрания в выражениях не стеснялся.

- Продукты питания.

- Фирма своя есть?

- Не на меня записана.

- И зачем Саше новосибирская фирма?

Анатолий Алексеевич болезненно поморщился и промолчал.

- Ты жив, пока говоришь правду. Понял, насекомое?

- Да, да...

- О чем ты с ним говорил?

- У меня проблемы... На меня лица, имеющие отношение к преступному миру, начали оказывать некоторое давление. Сопряженное с угрозами насилия и даже убийства.

- Языком чешешь, как швейной машинкой строчишь...

- Извините. - Человек съежился, ожидая удара.

- Короче, на тебя, лоха, наехали бандиты, - подытожил чеченский депутат.

- В общем... Да...

- И что?

- Их аппетиты показались мне неумеренными.

- Говори по-человечески. Много запросили?

- Много. Очень много...

- И ты призвал на помощь Сашу Кандагарского.

- Мне знакомые его порекомендовали. Сказали, что этот молодой человек владеет опытом разрешения подобных проблем.

- И как ты их хотел решить?

- Не знаю. Ну, чтобы он попугал их со своими ребятами. Или убил бы...

- Ты, червяк, хотел киллера нанять?

- Ну, хотел.

- За сколько?

- Я располагал пятьюдесятью тысячами долларов. Больше было затруднительно.

- Пятьдесят тысяч, - хмыкнул до того молчавший Султан.

- Я не бедный человек, - горестно вздохнул новосибирский бизнесмен. Хотя и не богатый. Те люди хотели гораздо большего.

- Когда ты первый раз увидел Сашу?

- Мы договорились встретиться сегодня. Я подъехал на Щелковский автовокзал. Он взял меня в свою машину. В Реутове сидели и мирно беседовали... Тут так все неожиданно произошло, - пленник всхлипнул, вытер ладонью лицо. - Не убивайте... Пожалуйста.

- А зачем ты нам нужен? - В голосе Султана засквозила заинтересованность.

- Я заплачу.

- Пятьдесят тысяч долларов, - хмыкнул чеченский бандит.

- Больше у меня нет.

- А если уши резать начнем? - широко улыбнулся Султан.

- Больше семидесяти тысяч долларов я не могу отдать!

- Семьдесят, - Сельмурзаев хмыкнул, посмотрел на пленника, потом на воодушевившегося Султана, почуявшего запах денег. - Вы пока поторгуйтесь, он поднялся со стула.

- Поторгуемся, - многообещающе произнес Султан.

Депутат резко поднялся и вышел. Голова его болела, стискивало виски. Хотя тупая злость и раздражение немножко отступили. Странно, но разговор с этим неказистым и бесполезным человечишкой немного успокоил его. Приятно созерцать раздавленного червяка, который преданно смотрит на тебя и ждет решения своей участи.

Сельмурзаев поднялся из подвала наверх. Вышел на улицу, в промозглый вечер. Кивнул одному из телохранителей:

- Бадри, останешься здесь. Будешь сторожить пленного. Там Султан с ним насчет выкупа беседует. Будь в курсе. Доля наша.

- Понял, - кивнул телохранитель. Слова хозяина насчет денег его воодушевили. Сельмурзаев никогда не обделял своих бойцов при дележках.

- Поехали, - кивнул депутат своему главному телохранителю Ломали Махмадхаджиеву.

Роскошный, как рояль, бронированный "Мерседес" качнулся под весом Сельмурзаева, кожаные сиденья мягко приняли тяжелое, мускулистое тело. Машины тронулись. Депутат расслабился. Головная боль отступала. Он прикрыл глаза и задремал.

А Султан принялся за любимое дело - разработку плана, как выбить деньги, организовать безопасное их получение да еще чтобы, в конце концов, втихаря заложника удушить и похоронить. Этот доходяга, заказчик киллеров, знал чересчур много, чтобы дальше топтать землю. Его надлежало закопать в эту самую землю.

Заложнику сунули мобильник.

- Звони родственникам, - Султан для острастки влепил пленнику увесистую пощечину. - Компаньонам. Всем, у кого есть деньги.

Он перевидал на своем веку много заложников. В Грозном была целая невольничья биржа, куда свозили этих нелюдей. Избитые, измордованные, жалкие. Некоторые ломались долго, некоторые очень быстро. Но этот слизняк нечто особенное даже среди русских скотов. Ни мужчина, ни женщина, так, тварь какая-то неопределенная. И надо же, деньги как-то делал!

- Да, да, конечно, - кивал Анатолий Алексеевич. - У меня нет родных.

- Сиротинушка, - хохотнул Султан. - Мне не нужны твои родные. Мне нужны деньги.

- Будут деньги... Будут...

Пленный снова и снова набирал телефонные номера. Безуспешно...

Султан, зарычав, повалил его на пол. Ударил пару раз ногой по ребрам.

- Ты крутить вздумал, сука?

- Нет... Еще звонок... Попозже. Они будут!

- Ладно. Давай данные на твою фирму...

Паспорт у заложника был при себе. В него вложены какие-то квитанции, бумажки.

Султан посмотрел на часы. У него на сегодняшний день было намечено решение еще одной небольшой, но довольно важной проблемы.

- Я поехал, - сказал он своим цепным псам. - Без меня барана не уродуйте. Завтра приеду, продолжим...

Анатолия Алексеевича оставили в подвале в полном одиночестве. Здесь было прохладно. Выйти отсюда можно было только поднявшись по крайне ненадежной на вид алюминиевой лестнице, ведущей к металлическому люку. Лампочка светила тускло. Из мебели наличествовало несколько покосившихся стульев, на которых можно было устроиться на ночь.

Заложник уселся на стуле, откинулся на спинку, скрестив руки на груди, прикрыл глаза.

В этой позе просидел часа полтора.

Люк открылся. В подвал протиснулся грузный, с одышкой Бадри, которого Сельмурзаев оставил присматривать за пленным. Поставил на пол поднос с какой-то похлебкой и хлебом. Пнул ногой пленного.

- Жри, сука...

Заложник закивал, послушно схватил еду и стал жадно ее поедать.

- Жри, собака, жри. - Бадри наслаждался видом униженного человека.

Пленный, держа почти опустошенную тарелку, опасливо поднял глаза на Бадри и спросил:

- А можно у вас попросить стакан воды?

Бадри размашистым ударом руки выбил тарелку, так что она подлетела и покатилась с грохотом по полу. Влепил пощечину заложнику и зарычал, как разбуженная злая псина:

- Запомни. Ты никто. Ты раб. Ты должен делать то, что тебе говорят. И брать то, что дают. Ты понял?

- Понял.

- И не разевать рот, когда не спрашивают. Ты понял?

- Понял.

Бадри отвесил ему затрещину. Заложник пригнулся, и рука только скользнула по его макушке.

- Ты ничего не понял... Теперь говори.

- Я все понял... Я буду делать, как вы хотите, - мягко заговорил пленный. - Я хочу жить...

Голос его приобрел какие-то воркующие интонации.

- Зачем ты бьешь меня? - продолжал, не обращая внимания на мечущего глазами молнии Бадри. - Мне же больно. Я человек, как и ты. Я ощущаю боль. Представь, что ты бьешь себя... Мы едины. Мы все люди. Наши души соприкасаются...

Бадри застыл, ощущая себя как-то странно. Слова этого человека окутывали его, сдавливали мягко, но мощно, как кольца анаконды. Лишали обычного его стремления к импульсивным, жестоким действиям.

- Я тоже человек, - пленник приблизился к тюремщику и перешел на шепот: - Я мог бы стать твоим другом... Я стану твоим другом... Я стану твоим братом...

* * *

Глеб обнял Настю.

- Это надолго? - спросила она.

- Я не знаю... Все очень сложно... Я не могу тебе сказать всего... Пойми, Настюха...

- Я понимаю... - Она прижалась к нему.

Ветер трепал ее просторный, модный, ярко-зеленый плащ, в котором она походила на фею леса. Они стояли около невзрачного "Москвича". Человек за рулем терпеливо ждал. Он будет ждать сколько угодно, не выказывая ни малейшего недовольства. Это его работа - ждать и делать то, что прикажут.

- Папка, а мы море увидим? - дергал Глеба за куртку Вовка.

- Увидите.

- А там вода черная?

- Почему черная?

- Так море Черное...

- Море Черное, а вода зеленая.

- В Черном море должна быть черная вода, - озадачился Вовка такой явной несообразностью.

- А в Красном море? - полюбопытствовал Глеб.

- Красная... Пап, а...

- Стоп. Молчать, - Глеб взял сына на руки, подкинул.

- А я буду плавать? - не обращая внимания на приказ молчать, продолжал донимать вопросами малыш.

- Будешь...

Машины стояли, прижавшись к обочине трассы, ведущей на аэропорт "Шереметьево-2". Это был миг прощания. Надолго? Навсегда?

Настя ко всему привыкла. Она жила, зная, что в любой момент может разбить ее только-только устоявшуюся жизнь телефонный звонок, и ей придется убираться на другой конец света, бросая вещи, квартиру. Так уже бывало. Это означало, что у Глеба охота, притом охотится не только он, но и за ним. Рядом с охотником, когда он вышел на след, не должны идти женщина и ребенок. Они должны ждать в теплом и сокрытом от чужих взоров убежище. Еще она знала, и это знание наполняло ее холодом, что однажды может случиться так, что придут хмурые люди и скажут: "Глеб не вернется. Он был хорошим солдатом". И это "был" подведет окончательную, не подлежащую пересмотру черту. И она молилась, чтобы этот миг не наступил. И чтобы миновала их чаша сия. Единственно, чем она могла помочь самому дорогому человеку на земле, - это молитвами.

- Вовку держи в ежовых рукавицах, - с напускной серьезностью напутствовал Глеб.

Вовка тут же начал толкать свою старую теорию, что в ежовых рукавицах должны ходить ежи.

- Ладно, любимая... Вам пора.

- Пора, - кивнула она.

- Самолет через час.

-Глеб... Будет очень горячо?

- Не горячее, чем на сковородке. Нас так просто не поджаришь, Настюх. Тебе ли не знать, что мы в огне не горим.

- Я знаю. - Она поцеловала его.

Они стояли, обнявшись, еще долго.

Время вышло. Глеб еще раз подбросил на руках Вовку, усадил его в салон, крепко сжал руку Насти, вложив в этот жест то, что недосказано, несокрушимую уверенность, что он вернется. Кивнул водителю.

Настя захлопнула дверь. И "Москвич" тронулся вперед.

Глеб постоял, смотря вслед машине, увозившей родных людей. Вскоре самолет унесет их вдаль. Там тихо, плещут волны, безопасно. Там за ними будут приглядывать люди, которым можно доверять.

И, как всегда, у Глеба было ощущение, что звенит внутри тоскливая струна, теребящая душу.

Ничего, это ненадолго. Может быть...

Глеб сел в серый "Форд-Фокус" и резко рванул с места. Развернулся, усмотрев промежуток в сплошном потоке машин, и на всех парах помчался в город...

Семья отправлена. Это самая уязвимая точка. Перед схваткой воину надо прикрывать уязвимые места, по которым легче всего полоснуть острым. А что схватка будет, и притом серьезная, без дураков, насмерть, Глеб не сомневался.

У здания цирка на Цветном бульваре он подсадил в машину оперативного координатора "Легиона" Одиссея, в миру полковника милиции Олега Артемьева, заместителя начальника Регионального московского управления по борьбе с бандитизмом МВД. "Форд" сразу просел - полковник обладал воистину богатырскими габаритами, даже Глеб по сравнению с ним выглядел скромно. Координатор в стильном белом плаще смотрелся вальяжно, как бизнесмен средней руки.

- Ну, что скажешь, брат Пушкин? - осведомился Артемьев.

- А то ты не знаешь.

- Знаю. Гурвич ушел. Операция провалена.

- Не совсем.

- Если не достигнут ожидаемый эффект и запланированные цели - операция считается проваленной.

- Ликвидировано боевое звено противника.

- Ликвидировано. И цепочка обрублена. Вы обнулили солдат, расходный материал, которых "Вервольфу", если это он инициатор охоты на Гурвича, никак не жалко.

- Согласен, Олег...

- Потому что он найдет еще таких вот шустрых ребятишек с криминальными наклонностями и неуемной жаждой баксов. Для неквалифицированной работы. Выследить беглого ученого - ума большого не надо. Таких спецов по России...

- Я в курсе всего этого, Олег.

- Гурвича нет. Нить оборвана. У нас несколько пленных бесполезных ублюдков...

- Мне спать не дает гибель Саши Кандагарского. Что твоя милиция говорит? - вопросительно посмотрел на Артемьева Глеб.

- Свидетелей нет. Мероприятия "Перехват" не дали никаких результатов.

- Это я слышал по "Радио Москвы".

- Версии ты сам вполне способен выстроить.

- Способен. На любой вкус. С архитектурными излишествами. Или в конструктивистском стиле, - улыбнулся не слишком радостно Глеб.

- Сашу Кандагарского могли грохнуть из-за старых делишек, - не обращая внимания на язвительный тон, произнес Артемьев. - Его мог убрать "Вервольф", прознавший, что ребята засыпались, и решивший по-обрубать все концы.

- Вряд ли, - возразил Глеб. - Там следы приличного боя. "Вервольф" убрал бы его деликатно.

- Это мне тоже приходило в голову... А если вмешалась какая-то третья сторона?

- Какая третья сторона?

- Без понятия. Узел такой, что его не распутаешь так сразу...

- Значит, мы его разрубим, - пообещал Глеб, правда, без особого воодушевления.

Он должен был признать, что пока они зашли в тупик. Мероприятия по розыску беглого программиста продолжались. К "Вервольфу" никаких нитей не было. Страницы в "Зеленой книге" слиплись и никак не желали перевертываться.

После встречи с Артемьевым Глеб, в хвост и в гриву гоняя пятерки Атамана, заставля их отрабатывать все намеченные мероприятия, которые носили больше формальный характер - в успех их никто не верил. Но в любом случае надо отрабатывать по полной все направления - может, что-то и высветится.

Через пару дней Артемьев назначил новую встречу.

* * *

Зевс ждал их в своем просторном кабинете на базе-2. На столе лежала неизменная доска для игры в "Го". Кофе и коньяк на журнальном столике говорили о том, что Зевс настроен на обстоятельный, долгий разговор.

- Докладов о проделанной работе не надо, - произнес Зевс, приглашая гостей расположиться в коричневых кожаных креслах. - Хочу отдохнуть от этого.

- А, - потянул Глеб. - О чем говорить будем? Если об искусстве - кубизм там, сюрреализм - тут я пас.

- О "Зеленой книге" будет разговор. - Зевс насмешливо посмотрел на Глеба. - Это похлеще любого сюрреализма... Вы, вообще, задумывались над тем, с чем мы столкнулись?

- Версий масса, - сказал Артемьев. - Наиболее реальная - это международная преступная система промышленного шпионажа и контроля за разработками, финансируемая крупными корпорациями, не заинтересованными в изменении технологического баланса.

- Ах, баланса, - улыбнулся Зевс.

В разговоре с ним всегда создавалось ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит. Даже при ответе на вопрос "который час" кажется, что Главный оперативный координатор не просто в курсе, что звякнуло тринадцать часов одиннадцать минут, а он постиг именно скрытый смысл течения времени. От этого беседовать с ним было порой неуютно.

- Смотрите шире, - произнес Зевс устало. - Эти некто отнимают у нас будущее... Вы не задумывались, что наша планета должна была выглядеть сегодня совершенно по-иному... Чище. Лучше. Более приспособленной для жизни. Для людей...

- Читал в романах Ефремова, - хмыкнул Глеб.

- Это хорошо, что у меня начитанные подчиненные... А ты читал, что паровой двигатель изобрели еще в Древней Греции? Он мог изменить расстановку сил на земле. Что мы имеем? Только через две с половиной тысячи лет его начали использовать. Наука и техника Рима вплотную приблизились к порогу современной технической цивилизации, но почему-то не переступили его. Сделанные открытия часто бесследно исчезали. Императору Нерону преподнесли кружку из ковкого стекла. В Римской Империи появлялись в начале первого тысячелетия от Рождества Христова изделия из алюминия, для производства которых необходимо электричество... Телескоп был создан раньше на пару сотен лет, чем принято считать. Изобретен и забыт. В архивах семнадцатого столетия находим упоминания об опытах не только с оптическим телеграфом, но и с телефонным аппаратом, передающим звук голоса. В 1729 году в вышедшей в Монтебурге книге описан весь процесс фотографии. Если не помнишь, официальное открытие фотографии - это 1839 год. Пароходы тоже пришли поздновато - первые упоминания об их изобретении относятся к семнадцатому, а по некоторым источникам и к пятнадцатому веку... Все делалось поздно. Мы всегда опаздывали... Нас всегда тормозили!

- Зато ядерная бомба появилась слишком рано, - произнес Артемьев.

- Да? Когда мир еще не пропитался гуманизмом, так? Появись она раньше, это привело бы к фатальным последствиям? Но есть и другое мнение - мир никогда не был так жесток, как сейчас. Наши предки лучше чувствовали грань, за которую нельзя переходить.

- Спорно, - сказал Артемьев.

- Ладно, - отмахнулся Зевс. - Речь не об этом... Самое интересное - век двадцатый. Это столетие - кладбище открытий. Фантастические технологии возникали как по волшебству и как по волшебству пропадали. Начало века. "Лучи смерти" русского ученого Филиппова. Изобретение телепортации мгновенного переноса предметов на расстояние - изобретатель убит в захудалой гостинице... Сороковой год. Ленинград. Загадочный прибор, позволяющий просвечивать толщу земли, безошибочно выявлять залежи полезных ископаемых, а также возраст пород. Начинается война. Вся научная группа погибает... Но самая любопытная интрига закручивается вокруг источников энергии... В двадцатом веке неожиданно производство энергии становится ключевым вопросом для человечества. Цивилизация уже не может жить на дровах. Ее энергетическая база основана на сжигании органических веществ - угля, нефти, и это сразу начинает тяготить планету... Земля опутывается цепями линий электропередач и телефонных проводов. Начинается трансформация, а порой и просто жестокое изничтожение природы... Мы узнаем, что такое экологический кризис... Энергия и коммуникации становятся основой не только экономики, но и власти... И под стук колес несущегося на всех парах неуклюжего паровоза цивилизации появляются тихие, странные открытия. Со странной судьбой... Слышали о Николе Тесла?

- Сербский изобретатель, отец генератора переменного тока, основы нынешней энергетики, - блеснул эрудицией Глеб.

- А ты слышал, что современники считали его черным магом? Но он был простым гением. Его руками создана действующая модель резонансного трансформатора с коэффициентом полезного действия больше единицы...

- Вечный двигатель, - скривился в усмешке Артемьев.

- Именно... Кстати, он же разработал установки по передаче энергии на расстояния без проводов, которые похоронили бы все линии электропередач. Он же чуть не явился могильщиком бензинового монстра, отравляющего смрадным дыханием наши мегаполисы, - автомобиля. В 1931 году Тесла снял бензиновый двигатель с нового автомобиля фирмы "Pierce-Arrow" и заменил его электромотором переменного тока мощностью в 80 лошадиных сил без каких бы то ни было традиционно известных внешних источников питания. Он ездил на машине неделю, гоняя ее на скоростях до 150 км/ч.

- Легенда? - спросил Артемьев.

- Задокументированный факт... Новая эра в энергетике и транспорте. Где она?.. А семидесятые-восьми-десятые годы - проходит волна сообщений о двигателях с коэффициентом полезного действия больше единицы. Электромагнитные плазменные конверторы, производящие энергию из ничего... Вакуумные генераторы... Антигравитационные технологии. Холодный термоядерный синтез... Высокотемпературная сверхпроводимость... Автомобильные двигатели, работающие на воде и воздухе. Иные принципы коммуникации взамен радиосвязи... Где? Все уходит в песок. Рассасывается...

- Но была же военно-технологическая гонка, - встрял Глеб.

- Да. Выход в космос. Термоядерные бомбы. Новые виды материалов... Гонка вооружений. Гонка технологий. Но... Кардинально ничего не меняется. То, что может перевернуть все, - гасится. Представь, изобретен новый источник энергии - это разрушение геополитического баланса. Перекройка карты мира. Миллиардные потери. Безработица. Трудно предсказать все последствия. Это крах нынешней цивилизации. Те, кто сейчас все, становятся никем.

- В том числе Россия.

- С Россией другой разговор. Мы бы выкрутились за счет высокого оборонного технологического потенциала. И фундаментальной науки. Пока у нас еще есть запас прочности. Через десять лет будем висеть, как Эмираты, на трубе, как на игле.

- Послушать вас, получается, что некая организация уже третью тысячу лет глушит передовые технологии.

- Организация? Тут что-то более масштабное. Это какая-то сила... Порой непреодолимая... И мы с ней столкнулись лоб в лоб. Вопрос - в состоянии мы что-то изменить?

- Кто-то должен попробовать, - безрадостно улыбнулся Глеб. - Во всяком случае бой будет красивым.

- И мы упустим момент, когда еще можно сдать назад. - Зевс поднял чашку из тонкого фарфора и пригубил кофе. Чашка в его руке дрогнула, и тут Глеб с некоторым страхом понял, что Главный оперативный координатор пребывает в состоянии неопределенности и неуверенности. Зевс, который знает все и видит любую ситуацию как на ладони, обладает феноменальным чутьем, сейчас пасует. Более того - он боится... И от осознания этого факта у Глеба похолодело в груди. Черт, на что же они наткнулись на самом деле? Если Зевс знает что-то большее, все равно скажет только то, что считает нужным...

Глеб был немножко оглоушен. Он будто заглянул в бездонную пропасть. На землю его вернул Артемьев.

Пригубив коньяка, он доложил:

- Перед тем как завалили Сашу Кандагарского, по Реутову шастали чеченцы на нескольких тачках. Вели себя подозрительно.

- Чеченцы? - удивленно вздернул бровь Зевс.

- Они тут каким боком? - воскликнул Глеб.

- Не знаю. Но узнаю, - пообещал Артемьев. - Напрягу всю агентуру.

- Получается, чеченцы грохнули Сашу Кандагарского, - задумчиво произнес Глеб. Его начало точить какое-то неуютное чувство. Он не мог ухватить скользкую, как рыба, мысль - она все время срывалась с крючка. Что-то важное было здесь сокрыто... Чеченцы - Саша Кандагарский - "Вервольф" - убитые ученые... Сам черт тут ногу сломит!

* * *

- Давай говори, чтобы деньги собирали быстрее, - напутствовал Султан.

- Саша, Сашенька, - ныл Анатолий Алексеевич в телефонную трубку. Деньги давай. Напряги Ахмеда. Людей напряги... Я со всеми рассчитаюсь. Ты же меня знаешь. Со всеми... Я хочу жить.

- Я стараюсь, - слышался в трубке испуганный голос. Человек, которому звонил заложник, кажется, был совсем не рад необходимости лезть в такие дела.

- Когда соберешь? Подумай. Завтра? Послезавтра? Через два дня?

- Да, через два дня.

- Я умоляю. Сашенька. Побыстрее... Они меня убьют. Я умоляю...

- Кончай блеять, как баран, - Султан отобрал мо-бильник. Ударил заложника ладонью по шее. Тот съежился, прикрывая руками голову.

- Почему ты маленьким не умер? - покачал головой Султан.

- Не бейте... Я все отдам.

- Сука. - Султан еще раз ударил новосибирского бизнесмена, ощущая, как в него вливается радостная энергия всесилия, власти над жизнью другого человека. Одно из самых приятных чувств, которые Аллах даровал правоверному воину.

Неожиданно за заложника вступился Бадри:

- Султан, не надо бить.

- Почему? - удивился чеченский главарь.

- Ты запугаешь его до заикания. Он вообще разум потеряет. А нам нужно получить деньги.

- Нужно, нужно, - недовольно закивал Султан. Его приводило в бешенство, когда ему указывали, что делать, а что не делать. И хотелось сделать все наперекор. Но спорить с доверенным лицом самого Сельмурзаева неразумно. Поэтому он попридержал свои чувства... Хотя бы на время.

- Не забыл, что в деньгах этого барана доля депутата? - произнес Бадри.

- Не забыл. Я только не возьму в толк, зачем ему доля с каких-то ста тысяч долларов? Не его масштаб. Один раз в казино посидеть.

- Сельмурзаев не играет в казино.

- Ну да, - закивал Султан. - Он правильный. А мы падкие до шайтанских искусов... Так?

- Ты это сам сказал, - усмехнулся Бадри.

- Ничего не так! Ты думаешь, мне нужна Чечня? Мне нужны горы? - Султан все-таки сорвался. - Мне нужен этот город! Мне здесь хорошо!

- Это твое мнение. Я его не могу оспаривать.

- И правильно делаешь, - с угрозой произнес Султан, кидая злобный взгляд на депутатского помощника. Тот ему никогда не нравился. А сейчас еще меньше - какой-то смурной стал.

Потом Султан перевел взгляд на пленника. И внутри ощутил какое-то неприятное шевеление. Это было мимолетное ощущение опасности. Откуда оно сочилось? Уж не от этого ли убогого?

Закончив в "отстойнике" дела с заложником, Султан сел в машину и пришпорил ее по проселочной дороге, разбрызгивая широкими шинами грязь и лужи. Сегодня ему еще предстояла встреча с депутатом.

Сельмурзаев начал ему надоедать. Он окончательно потерял голову из-за неосуществленной мести. Опять будет сдвигать брови и требовать найти своих врагов. А как? Где их искать? Город под боком - двенадцать миллионов. Столько же в пригородах. Найти по рисованному портрету человека, о котором не знаешь ничего. На Рублевском тракте его уже ждали. Сельмурзаев хмуро пригласил своего помощника присесть на диван и осведомился:

- Ничего полезного из заложника не выдавил?

- Деньги за него внесут, - сообщил Султан. - А для наших дел - ничего.

- Вот, - Сельмурзаев протянул ему папку. - Здесь информация об одном банке и двух коммерческих структурах.

- Зачем? - не понял Султан.

- Добрые люди принесли весточку, что через них финансируется наш враг. Необходимо оперативно собрать о них всю информацию. Притом очень аккуратно... Чтобы не насторожить... А потом перейти к действиям...

- Информацию, - недовольно пробурчал Султан. - На коммерсантов. А Салех на что? Он юрист. Всех знает... Его работа...

- Он что мог, то сделал, - не отреагировав на резкий тон бандита, спокойно произнес Сельмурзаев. - В этих папках коммерческая информация, сведения о налогах, направлениях деятельности. Салех поработал хорошо головой. Теперь настало время поработать руками.

- Как ты это видишь?

- Как считаешь нужным, Султан. Можешь кинуть в подвал людей, о которых идет речь в досье. Выбей из них все...

- Дело не слишком хитрое, - произнес неуверенно Султан. - Только в Москве так нагло уже давно не работают.

- Правильно. Потому что между влиятельными людьми есть неписаная договоренность не переходить грань, чтобы не быть взаимоуничтоженными. И эту грань первыми перешли не мы... Теперь мы имеем право...

- И возможности, - кивнул Султан. - Я сделаю это...

* * *

Клюв вышел из супермаркета. Одну его руку оттягивали несколько пакетов с продуктами. В другой руке он аккуратно, чтобы не помять, держал торт за четыре сотни рублей. Земфира любила торты, правда, пыталась слабо сопротивляться своей страсти к сладкому, опасаясь испортить фигуру. Хотя Клюва это не пугало. Он, наоборот, любил, когда у женщины есть за что подержаться.

- Почем букет? - спросил авторитетный подмосковный бандит Клюв, притормаживая около пожилой торговки цветами, стоящей на просторной площадке перед входом в супермаркет.

- Триста! - отчеканила торговка цветами, окинув взором потенциального покупателя - волосатого битюга с нахальной мордой и длинным горбатым носом. Цену она заломила втрое.

- Двести пятьдесят, - небрежно бросил Клюв.

- Ладно, - охотно согласилась торговка.

- И то много. - Он любил, когда последнее слово, лучше матерное, оставалось за ним.

Ему с трудом удалось сграбастать все вместе - сумки, торт и букет. Притом букет приходилось держать в той же руке, что и пластмассовую коробку с тортом, так что цветы постоянно норовили соскользнуть на асфальт.

Перед супермаркетом все было заставлено машинами, так что пришлось "Ауди" оставить за углом.

По пути один из пакетов все же выскользнул из пальцев - хорошо, что там были колбаса, паштет и ветчина - нечему биться.

Клюв подобрал пакет. В душе поднималось мутной волной раздражение.

- Чурка грузинская, - прошептал он. Он ругал Зем-фиру, ради ублажения коей вынужден таскаться с тортами. Будь она под рукой - досталось бы ей на орехи.

Худо-бедно он добрел до своей "ласточки" - вишневой "Ауди-Аб". Положил торт и цветы на капот. Открыл дверцу. Бросил всю добычу на заднее сиденье. Перевел дыхание. И только собрался занырнуть за руль, как услышал сзади голос с гнусными, насмешливыми интонациями:

- Далеко собрался, Алик?

Клюв резко обернулся. Рука дернулась в направлении подмышки. Потом вспомнил, что пистолет давно не носит. Общеизвестно, что лучший способ нарваться на неприятности - носить с собой ствол.

- Никак, не узнал? - обиделся амбал, по сравнению с которым окружающие ощущали себя пигмеями.

- Олег Викторович, - Клюв поморщился, будто задергало зуб.

- Он самый, - полковник Артемьев, он же Одиссей, кивнул в сторону ждущего неподалеку темно-вишневого джипа "Гранд-Чероки". - Давай в машину.

- Спасибо, у меня своя есть, - с вызовом произнес Клюв.

- А мы тебя покатаем. За наш счет.

- У меня нет времени.

- Зато у нас есть.

- Повестку присылайте, - захорохорился Клюв. - Я приду с адвокатом... Может быть, приду.

- Клюв, тебе здесь засветить или попозже? - задумчиво посмотрел на бандита заместитель начальника Управления по борьбе с бандитизмом.

- Самоуправство, - больше для приличия пробормотал Клюв. - В прокуратуру заяву не хотите?

- Клюв. Ты меня знаешь. Садись в машину, пока у меня запас терпения не истощился.

Около джипа маячило еще двое бугаев, сильно напоминающих бандитов. Они из Управления по борьбе с бандитизмом. Клюв уже сталкивался с ними. Стоила ему та встреча двух зубов. Сейчас начнешь качать права - и снова идти к дантисту.

- Ладно. Я за вами на своей машине, - поморщился Клюв.

Артемьев шагнул к нему, взял за руку и ласково произнес:

- Дернешься, сломаю руку.

- Хорошо. - Клюв с размаху захлопнул дверь своей новенькой "Ауди", нажал на брелок, включая сигнализацию, блокируя двери, и направился к темно-вишневому джипу.

- На казенные доходы такие черные "воронки" покупаете или как? - начал зудеть Клюв, когда его усадили в просторный салон между двух оперов.

- Ты деньги наши считать будешь? - ласково спросил Артемьев.

- Мы налоги платим. Чтобы милиция честно жила. А тут... Неправильно это, - балагурил, усмехаясь, Клюв. - Коррупция во власти. Да еще самоуправство.

- Да что ты говоришь.

Джип тронулся с места и неторопливо двинулся в общем потоке напряженного московского движения. В этот день, наконец, заявила о себе в полный голос весна. Сильно затянувшаяся зима вместе со своими ветрами и облачными фронтами оттянулась на север.

В Москву пришло долгожданное тепло. И солнце решило порадовать утомленных москвичей своим ласковым вниманием. Но для Клюва этот день оказался черным...

- Слышал, Управление внутренних расследований в МВД есть, - Клюв пытался расслабиться и привычно зачесал языком. - Вчера интервью его начальника читал. Говорит, вовсю избавляются сейчас от оборотней в погонах.

- Спасибо, что напомнил, - Артемьев лениво поддерживал пустой разговор с видом - мол, пой, птичка, пока дают.

Джип свернул с шоссе и закрутился между новостройками.

- Вот и я говорю. Не для народа милиция стала. Самоуправство. Тачка дорогая. На наши налоги жируете.

- Ты не заговаривайся, Алик. На какие налоги? - обернулся к нему с переднего сиденья Артемьев. - С вышибания долгов? Или с наемных убийств?

- Да ладно, - на миг стушевался Клюв, но тут же вернул себе прежнее нахальство. - Не доказано же... Отпустили меня тогда...

- Отпустили, - кивнул Артемьев.

- Вы тогда еще в силе были и все равно ничего не доказали. А ныне времена уже не те. И вашу контору в свете защиты прав человека, говорят, опустили ниже плинтуса. - Клюв натужно хохотнул. - Слухи или правда?

- Слухи, - заверил Артемьев.

-Да?

- Слухи. Я тебе сейчас это докажу... Останови машину, - кивнул Артемьев водителю.

Джип остановился. Глядя наружу через затемненные стекла, Клюв отметил, что место пустынное. Справа - длинный бетонный забор с колючей проволокой. Слева - усыпанный промышленным и бытовым мусором овраг, через который перекинут какой-то красно-кирпичный мост. Вверх взметнулись чахлые деревья.

Артемьев вышел из машины, вытащил оттуда обеспокоенного Клюва.

- Вы чего? - спросил тот настороженно.

Артемьев молча врезал ему кулаком в челюсть.

Когда у Клюва в глазах просветлело, он понял, что лежит на асфальте. Изо рта кровь струится. И еще два зуба придется вставлять. Одна крошка от них во рту осталась.

- Теперь слушай, - Артемьев пнул тело ногой. - Выбирай статьи. Торговля наркотиками - до десяти. Ты пытался впарить нашему осведомителю пакет с тремястами граммами героина. Понятые, покупатель - все будет в порядке. Или изнасилование - клиентка тоже на месте... Или ношение оружия. Хотя оружия тебе маловато будет. Можно все вместе впарить. И самую лучшую камеру. Ясно?..

- Не выйдет у вас ничего, - жалобно проблеял Клюв.

- А что нам помешает?.. Есть еще один вариант, только не знаю, больше он тебе понравится... Я тебя везу за Кольцевую и закапываю...

- За что наехали? - заскулил Клюв.

- Есть за что, Алик. Вспомни расстрел на Авиастроительной. Не доказали тебе. Но там был ты. Четыре трупа... За убийства отвечать надо. Мы тут решили небольшую зачистку в городе от нежелательных элементов устроить, Артемьев еще раз врезал Клюву ногой по голени, но не так сильно.

- Что хотите-то от меня? - Клюву было очень неудобно вести переговоры лежа, но Артемьева такой стиль общения вполне устраивал.

- Ты с Сашей Кандагарским работал?

- Работал!

- Над чем?

- Долги вышибал.

- Много народу заглушили?

- Не знаю...

- Ты в курсах, что Сашу ухлопали?

- В курсах.

- А за что?

- Не знаю. Я с ним три месяца как разошелся.

- Он тебя отпустил?

- А куда денется?

- Саша подобрел? Или ты ему на хрен не нужен стал?

- Ему виднее.

- Не нужен, - засмеялся Артемьев. - Ты слабый, Алик. Трепливый. А у него пошли серьезные дела. Правильно ведь?

- Он заказ получил. Серьезный.

- Какой?

- Мне не говорил.

- За что его могли завалить?

- Не знаю! - воскликнул со слезами Клюв. - Я не знаю!

- Предположения? - Артемьев позволил Клюву присесть на земле и склонился над ним, глядя сверху вниз.

- Когда Сашу завалили... В тот день я в кабаке был, где он обычно вечерами гудит... Один гаденыш там крутился.... Кепка на лоб. Нос горбатый. Глаза хитрые. Шифровался, как мог... Но я его узнал...

- Кто это был?

- Махмуд.

- Что за гусь?

- Мы с чеченцами переговоры о работе вели. Так Махмуд там крутился при ихнем бугре.

- Что за бугор?

- Султан.

- Известная сволочь... А ты хороший парень, Алик...

Клюва подняли, усадили в машину, предварительно отряхнув, чтобы сиденье не пачкал.

- Ты очень хороший парень, - улыбнулся открытой, широкой русской улыбкой Артемьев. - Ты созрел, чтобы стать агентом Управления по борьбе с бандитизмом.

-Я?!

-Ты.

- С какой такой радости?

- Чеченов заложил. На нас поработал. Остается теперь рассказать остальное, что знаешь... Работа у нас не пыльная. В случае чего я тебе помогу, коли туго станет в нелегкой бандитской жизни.

- Я не въехал, это вы о чем?

- Работать мы будем с тобой, Алик. Рука об руку. Как соратники.

- Никогда!

- Ты же знаешь, что будем... Иначе тебя не будет... А теперь брысь отсюда.

Клюва выпихнули из салона. Водитель наддал газ, обдав бандита выхлопными газами.

- Значит, все-таки Сашу прибрали чеченцы, - сказал оперативник, сидевший на заднем сиденье.

- Похоже на то... Так, по приезде в контору мне быстро весь расклад на этих самых Султана и Махмуда, - приказал Артемьев, прикидывая, что у Глеба сегодня определится новый обширный фронт работы.

* * *

Если бы Сергей Радченко был тем, за кого себя выдавал, - то есть "новорусским" удачливым котом сорока пяти лет от роду, богатым и бесшабашным, считающим, что ему на роду написано хватать за хвост жар-птиц, с компьютером вместо головы и цепкостью клеща, интересующимся только приумножением капиталов, то ему бы пришел конец в тот же день. Но в увлекательной книге его жизни было много авантюрных страниц. А одним из самых насыщенных событиями этапов своего большого жизненного пути он считал работу в службе наружного наблюдения Комитета госбезопасности СССР. Было время, он входил в число лучших топтунов, отработал и старшим группы, и руководителем отделения. Уже потом его занесло в экономическую контрразведку на нелегальную работу. Тогда, в конце перестройки, КГБ активно создавал свои подпольные коммерческие структуры.

Две машины - задрипанную "Тойоту" и "Форд" - пару раз Радченко наметанным взглядом вычленил из потока движения. Сердце сладостно и тревожно екнуло. Черт, ведь за ним ведется наблюдение!

Этот вывод надлежало проверить как можно обстоятельнее. Резких движений он не делал - "хвост" нельзя резко обрубать. Неведомые недоброжелатели навесят другой, более квалифицированный. Или устроят еще что-то. С "хвостом" надо поиграть. Перво-наперво убедиться на сто процентов, что действительно имеет место слежка.

Убедиться в наличии скрытого наблюдения для профессионала не составляло труда. Около Пушкинской площади Радченко проскочил на красный светофор и поглядел, как засуетились преследователи. Через несколько минут он выполнил лихой разворот в неположенном месте. И окончательно убедился, что преследователи вцепились в него крепко. Пока прорисовались две машины. Судя по тому, как плотно они держались за него, ими бригада "наружки" и ограничивалась.

Последний финт с грубым нарушением дорожных правил обошелся финансисту в пятьсот рублей - на трассе очень некстати подвернулся гаишнику. Унылого вида дорожный пират в синем комбезе с удовольствием остановил навороченный "глазастый" темно-синий, только из мойки "Мерседес".

Радченко сунул старшине стольник и посмотрел, как страдальчески скривилось у служивого лицо:

- Чего мало, командир? Вот вам хорошо. Машина. Офис наверняка. Квартирка... У меня зарплата нищая. Стою тут с утра до вечера, дышу выхлопными газами... Если уж совести нет, то езжайте дальше, - махнул гаишник жезлом.

Это было нечто новое в системе вымогательства на дорогах. Обычно стражи дорожного спокойствия давили на страх, но уж никак не на совесть. Обалдевший от такого поворота бизнесмен вынул пятисотку:

- На, чтобы детишки не голодали.

Купюра быстро исчезла в кармане гаишника.

- Приятного пути, - молодцевато козырнул старшина.

- И тебе приятно постоять. - Радченко тронул машину. Преследователей не было видно. Но они вскоре нарисовались.

Финансист рулил по Москве, насвистывая веселый мотивчик. Странное у него было состояние. С одной стороны, холодок полз по коже от близости затаившейся рядом угрозы. С другой - пьянил давно забытый азарт полевой работы. Ему давно осточертели все эти банки, склянки, фирмы, оффшоры, переговоры, уклонения от налогов и прочая муть. Душа жаждала движения, риска, схватки. Такого в его жизни уже давно не было. Весь риск заключался в несвоевременном падении или росте акций.

Радченко притормозил около газетного киоска. Вышел из машины, не обращая внимания на пацанов, сующих ему какие-то яркие буклеты. Купил "Комсомолец Москвы". Вернулся за руль. Пробежал глазами газетные полосы. Потом, продолжая насвистывать мотивчик, включил магнитолу, часы на которой показывали восемнадцать десять. В нее был встроен самый совершенный сканер из тех, что можно приобрести за деньги... Так, ничего он не показал. Значит, в салон "Мерседеса" не удосужились присобачить радиомикрофон или маячок. Уже легче.

Радченко вытащил мобильник. Нажал на клавишу. Хитрый телефон автоматически переключался на другой, закрытый номер экстренной связи, которым дозволялось пользоваться лишь в исключительных случаях - при близкой и реальной угрозе.

- Рокфеллер беспокоит, - уведомил он.

- Как жизнь? - спросил знакомый голос.

- Ничего. Только здоровье неважное. Бок покалывает.

- Сильно покалывает?

- Пока не особо. Слегка. Дальше что будет - не знаю.

- Принято... Кстати, на восемь двадцать завтра встреча у Семеныча. Не знаешь?

- Знаю.

- Будь там.

- Постараюсь.

- Давай, не кашляй...

Со стороны ни черта не было понятно. Но на самом деле все, что надо, сообщено. Диспетчер принял информацию, что Радченко, оперативный псевдоним Рокфеллер, финансовый агент "Белого Легиона", попал под колпак. Забито место и время, где он должен быть - через сорок минут на Ленинском проспекте. Там его примут под опеку ушлые ребятишки из "скорой помощи". Нужно только продержаться эти сорок минут.

Радченко на всякий случай надавил на выступ под сиденьем и сдвинул панельку. Теперь пистолет, лежащий в тайнике, при необходимости быстро ляжет в руку... Ох, как тяжело легли на плечи беззаботные годы в офисах. Уже отвык он действовать, как в былые времена - стремительно и эффективно.

Радченко тронул "Мерседес" с места. В отдалении послушно отъехала от бордюра "Тойота" наблюдателей. Вели его не слишком профессионально. Так, любители. Даже хуже современной милицейской или чекистской "наружки". Вон какую машину приметную взяли - вызывающе красный "Форд". Да и вторая вишневая "Тойота"... Машина "наружки" - это "жи-гуль". Обычно с форсированным мощным двигателем, из тех, которые специально до сих пор изготавливают на заводах небольшими партиями для спецслужб.

Если посмотреть на мегаполис сверху, отлично видно, как по улицам течет, растекаясь на русла, притоки, заводи, гигантский железный сель. В час пик местами он замедляется до скорости пешехода, а то и вообще замирает.

Как раз настал час пик, и был риск угодить в мертвую пробку. Однако Радченко удалось вовремя прибыть на точку около гостиницы Академии наук на Ленинском проспекте. И "хвост" он не потерял. Вон среди металлических пыльных и мятых или с любовью отдраенных, сияющих автомобильных туш затесались старые знакомые. Прилипли, теперь не оторвешь...

Через пару минут после пересечения контрольной точки рандеву мобильный телефон пискнул два раза. Это означало, что "скорая помощь" засекла и глазастый "Мерседес", и его незваный эскорт. Финансист попытался распознать дружеские машины, но не получилось. Ребята прилипли к преследователям мягко и незаметно.

- "Спасатели" спешат на помощь, - под нос прошептал финансист.

Поток машин двигался неторопливо, но целеустремленно. Опять запиликал мобильник. Сейчас это чудо техники было переведено в режим рации с блоком засекреченной связи. Постороннее ухо, даже если и засечет переговоры, без дешифратора услышит только шелест.

- Мы в них вцепились, - послышался незнакомый голос.

- Я не ошибся?

- Все верно срисовал, бизнесмен. У тебя на "хвосту" два экипажа. В одном четыре быка. В другом три. В основном Кавказ.

- Кавказ? - удивился Радченко.

Быки. Да еще кавказцы. И в таком количестве. Что бы это значило? Что-то многовато народу. "Наружка" должна быть неприметная. Два человека, три максимум в машине, притом из них пара теток, блекло одетых, неприметных. А тут чисто бандитский вариант. Да еще кавказского розлива. Сердце екнуло. Вывод напрашивался один - противник готовит акцию.

- Скорее всего, они тебя будут принимать, - порадовал старший группы "скорой помощи".

- Я тоже так думаю...

Действительно, для того чтобы грохнуть человека, столько народу не надо. Достаточно пары опытных ребят с пистолетами Макарова или одного со снайперской винтовкой. И для слежки слишком большая толкотня. А для чего людей в самый раз? Для захвата!

- Езжай спокойно вперед, - напутствовал старший группы. - Пока они тебя просто ведут. А мы прикинем, как быть.

- Ясно...

- Не бойся, Рокфеллер.

- Не боюсь.

- Вот и лады.

Внутри холодок все разрастался. Радченко представил, что если бы не опыт наружной службы, то его бы упаковали в лучшем виде. Для чего он понадобился кавказским бандитам? Скорее всего, решили денежного туза пленить, чтобы деньги вымогать. Или хотят выдвинуть какие-то условия по коммерции с подачи многочисленных конкурентов, недовольных высокой деловой активностью финансиста... Или, не приведи господи, им нужна информация по "Малой конторе". В любом случае сценарий у них отработанный - в укромном месте бросок. Ствол в печень - не дергайся. А дальше - камера в подвале. Иголки под ногти. Обрезание пальцев. Что еще придумало человечество в своем стремлении раздавить ближнего?

- Сверни за светофором направо, - велел старший "спасатель". - Вон между двумя башнями улица. Мимо стройки.

- Вижу...

- Двигай прямо, никуда не сворачивай. Тихо так. Аккуратно...

Радченко крутанул руль. Здесь, не в пример проспекту, движение было слабенькое. Считай, вообще его не было. Обогнал пыхтящий автобус. Потом пару грузовиков. Улица уходила к промышленным районам.

В зеркале заднего вида сперва Радченко преследователей не разглядел. Уже грешным делом решил, что они отстали. Но вот появился красный "фордик". Значит, они решили просто увеличить дистанцию, чтобы не мозолить глаза.

Кто же вы, такие приставучие? Ох, как хорошо, если обычные бандиты. Вопрос решился бы за часы... А если кто-то целит в "Малую контору"?

Жива в памяти Радченко была война с системным конкурентом "Легиона", когда неделю по Москве гремели выстрелы и взрывы. Тогда "Синдикат" был фактически уничтожен, а на "Малую контору" объявлен гон, так что пришлось зарываться поглубже в почву и долго не высовываться.

Если это опять масштабное противостояние, то Радченко превращается в мишень... Хорошо, дети учатся за бугром и жена там с ними - все у него, как положено бизнесмену. И как лучше для спокойствия столь серьезной фигуры, на плечах которой во многом лежит финансовое обеспечение тайной организации.

Улица потянулась мимо однотипных белых многоэтажек, заборов, промышленных корпусов, бензозаправок.

- На развилке забирай направо, к железнодорожным путям, - велел старший "спасатель".

Радченко выполнил указание и свернул на колдобистую, узкую, прямую, как стрела, улицу.

Преследователи - за ним. Через несколько кварталов красный "Форд" наддал газу и стал быстро сокращать расстояние... Ну вот, началось!

"Форд" обогнал машину Радченко. "Тойота" плелась сзади. Преследователи перестали таиться. Значит, развязка близка.

- Так! - Голос старшего группы в рации становился все возбужденнее. Слышь, Рокфеллер. Они тебя сейчас наверняка в коробочку возьмут. За лоха держат... И не знают, что сами лоханулись по полной - оттянулись в место, где нам легче всего действовать.

- А мне что?

- Только не суетись под клиентом, банкир. Тормознут - вылезай из машины. Начнется стрельба, вались на землю и уползай за тачку. Остальное мы устроим.

- Хорошо. Но...

- Ты понял или нет?

- Не дурной.

- Отлично...

Радченко проехал еще несколько сот метров. Вокруг кусты, заборы, железнодорожное полотно, по которому медленно тащился состав из закопченных цистерн.

- Сбрасывай скорость, - велел старший "спасатель". - Тише... Еще тише...

Радченко смотрел в зеркало заднего вида, но так и не смог зафиксировать, откуда за ним наблюдают опера из группы прикрытия. Вон, кажется, они. Вдалеке мелькнула машина и юркнула во дворы идущих вдоль железнодорожного полотна наполовину выселенных барачных краснокирпичных строений.

- Все, бизнесмен. Перехватываем инициативу, - по голосу старшего "спасателей" было заметно, что он принял решение. - Они в ловушке. Через сто метров тормози. Вылезай из салона. И открывай капот...

Радченко послушно сделал, как приказывали, зная по опыту, что в подобных случаях только дураки проявляют инициативу. Кто хочет жить послушно выполняет приказы.

Он неторопливо прижал машину к обочине. Вышел, едва не утонув модельными туфлями в луже. Открыл капот, хотя движки "меринов" ломаются редко. Полез в двигатель отверткой, примеряясь, куда бы ткнуть для убедительности. Протер масло на металле тряпкой.

Сердце молотило кувалдой. Радченко тупо смотрел в мотор, не оглядываясь. Он слышал звук приближающегося мотора. Еще один. "Форд" сделал петлю и возвращался. "Тойота" двигалась с другой стороны.

Двигатель "Тойоты" взревел. Машина несколько увеличила скорость. А потом резко, с дешевым форсом, " затормозила. Из нее неторопливо вышли трое кавказских горных быков. Действовали они без суеты и криков. К жертве прошествовали вальяжно. Рядом встал красный "Форд".

- Помочь? - спросил один из них, в коричневом плаще, с острым, как у лисы, лицом.

- Справлюсь, - произнес Радченко, бросая на них через плечо быстрый взгляд.

- Садись к нам в машину, - остролицый приблизился. - Мы тебя проводим.

Боевики приближались к Радченко. Черт, где же "спасатели"?

Из дворов появилась затрапезная "волжанка". С другой стороны нарисовалась еще одна машина. Они приближались. Однако пока ничего не говорило о том, что они имеют отношение к разворачивающимся событиям.

Остролицый первым почуял неладное. Он изрыгнул какую-то фразу на незнакомом чавкающем языке. Один из быков резко обернулся. Рука его нырнула под мышку.

Хлопок. Бык свалился, как куль. Водитель "Форда" попытался завести мотор. Еще выстрел. Еще труп... Бил снайпер откуда-то из засады, из бесшумного оружия. Было видно, что площадка эта давно пристреляна и огневая точка оборудована. Это место "Легион" Давно присмотрел для подобных ситуаций. Здесь действительно все было под контролем.

Радченко, как и было приказано, бросился на землю, отполз за свой "мерин", прямо в лужу. Лужа была холодная. Противная. Плащ и костюм моментально промокли насквозь. Ничего. Мокрый, зато живой.

Дальнейшие события финансист лишен был удовольствия лицезреть. Только слышал рев автомобильных моторов и скрип тормозов. Еще пара хлопков. Крики:

- Стоять! Убью, черная сволочь!

Звуки ударов.

Когда финансист поднял голову, две машины фиксировали "Тойоту". Еще одна отрезала отход "Форду". Бандюганы валялись в самых неудобных позах. Некоторые были даже живы.

Верховодил "спасателями" широкоплечий, русый, с широким лицом мужчина лет сорока с мобильником- рацией.

- Ты на кого, зверек, работаешь? Считаю до трех, потом делаю в тебе дырку, - старший "спасатель" склонился над остролицым.

- На Султана, - прошипел бандит.

- Ага. Все срослось, - кивнул старший. Нажал на кнопку телефона и произнес: - Группа зачистки, вы где прячетесь? Срочно сюда! Тут три жмурика, из злодеев, да! И пленные зверьки.

Финансист похлопал по карманам мокрого плаща. Выудил сигареты, тоже промокшие. Отбросил их.

- Живой? - с усмешкой посмотрел на финансиста старший "скорой помощи".

- Мать вашу, - крикнул Радченко. - Вы меня как живца использовали!.. Меня могли угробить!

- Все было под контролем. Успокойся, дружище, - старший "спасатель" улыбнулся широко и радушно. И раздражение у Радченко сразу сдулось, как проткнутый шарик.

Подкатил зеленый фургон. Туда закинули трупы и раненых. Пленных рассадили в оперативные машины. Дальше - база, допросы...

- А я куда? - спросил Радченко.

- Ты с нами, бизнесмен, - сказал старший "спасатель". - Придется отлежаться несколько дней, пока картина не прорисуется.

- Хреново это, братишка, - вздохнул финансист.

- Что, бабки мимо кассы потекут? - с деланым сочувствием произнес старший.

- Бабки не мои. Общие.

- Ничего. Переживем... Давай в машину, двигай за нами...

* * *

Артемьев прикурил от автомобильного прикуривателя и глубоко затянулся. Дым уплывал в приоткрытое окно джипа.

- Наркоман, - неодобрительно произнес Глеб. - Как и Атаман.

- Слаб человек. Не могу без курева. Не все такие идеальные, как ты...

- На меня хоть не дыми.

Артемьев приоткрыл дверцу, высунул ногу.

Машина припарковалась в одном из тихих арбатских переулков, начисто изуродованных неуемной строительной активностью московского мэра. Когда-то здесь стояли особнячки середины девятнадцатого века. Сейчас нагло и бесцеремонно выстроились бетонные уродцы со стальными колоннами, зеркальными окнами, спутниковыми антеннами - такие виллы строят на окраинах европейских городов - богато, комфортабельно и уж никак не лезет в исторический ландшафт. И монастырь поодаль с древними стенами выглядит здесь как бедный, никому не нужный родственник, от которого, к сожалению, не избавишься, не проедешься экскаватором по кирпичам, не врежешь гирей по церковным стенам. Жирным котам, расчищающим под себя город, проблемы истории и культуры были никак не ближе, чем вопросы жизни на лунах Юпитера. Глеб любил старую, домашнюю, человечную, великую Москву и ненавидел этого растущего на ее костях вульгарного стеклобетонного монстра, где "усе, как у буржуев. Чай, мы не хуже".

Глеб отогнал от себя грустные мысли и вернулся к изучению отчета по акции силового прикрытия объекта "Рокфеллер". Щелчками "мыши" вызывал текстовые файлы на ноутбук, фотографии, видеозапись.

- Как зачистка прошла? - спросил Глеб. - Тихо все?

- В дежурную часть прозвонили, что какая-то разборка, - бросив бычок, сказал Артемьев. - Патруль на место выдвинулся. Все чисто. Даже гильзы наши подобрали.

- Хоть это хорошо, Одиссей... И так слишком много шума в последнее время.

- Это точно...

- Все-таки окупились все затраты на систему подстраховки...

Иногда раздавались голоса, что на "скорую помощь" расходуется слишком много средств. Постоянно держать в боевой готовности группы, поддерживать связь, оснащать самой дорогостоящей техникой - это чрезвычайно накладно. Но иного выхода просто не было. В "Белом Легионе" приоритет жизни сотрудника стоял на самой вершине. Люди были самым ценным достоянием "Малой конторы". Зевс не уставал повторять, что эти люди - лучшее, что осталось у страны. И для сохранения их жизни, спасения всегда делалось все возможное и невозможное. Бывало, вызволяли попавших в переплет бойцов из тюрем и застенков в России и в других странах. Отбивали у бандитов. Было две соответствующие акции в Ичкерии, тогда еще "свободной".

Каждый человек был на вес золота. Их подбирали великолепные психологи с феноменальным чутьем. Герои-одиночки, бродяги и авантюристы, искатели острых ощущений и азартные игроки отвергались сразу. Набирались кадры только из тех, кто готов жить, имея высокую цель и опору. Из пассионариев, не нашедших себя в этом скурвившемся торгашеском бедламе, в тухлом болоте, в которое превращалась страна. Из способных и готовых к большему. И не находящих большего. В "Белом Легионе" нашли смысл своей жизни капитан-десантник, отлично помнивший, как его с полусотней бойцов бросили умирать на взятой с боем высоте в горах. Чеченцы тогда как раз подогнали в Кремль хорошие деньги, было принято очередное миротворческое решение о мирном урегулировании кризиса, а потому оттянуты войска и прекращены бомбовые удары. И плевать на каких-то там десантников... Нашел свой дом в "Легионе" старлей из угрозыска, выловивший подонка, изнасиловавшего и убившего троих детей. При задержании опер погорячился, в результате убийца оправдан и признан жертвой ментовского произвола, а старлей осужден за превышение власти... Оказался нужен "Легиону" талантливейший ученый-электронщик, который готов был сотворить чудо, но выяснилось, что чудеса России не нужны... Нашлось место и аналитикам, гораздо лучше астрологов видящим будущее и понимающим, что это будущее может быть изменено, но только при одном условии - если его есть кому менять.

В "Малой конторе" не только подобрались отличные спецы. В ней царил дух тайного Ордена. Была высокая цель - вырывать седьмую часть суши планеты Земля из болота и придать гигантской, с колоссальными нерастраченными творческими возможностями державе ускорение, цель. Главное для воина святая цель, иначе он становится наемником, убийцей за деньги. Цель требует полной отдачи всех сил, движений души. И самопожертвования. И подвигов, когда без них не обойтись. И кропотливой работы, плодов которой, скорее всего, тебе не суждено увидеть.

Эта спаянность высокой целью, тщательнейший отбор позволяли "Легиону" не выродиться в обычную криминальную или финансовую империю, как уже бывало с другими подобными структурами, возникающими на переломе эпох.

- Что удалось выяснить у пленных? - спросил Глеб, отодвигая от себя компьютер.

- Бригада под Султаном ходит. Есть такой чеченский бандит. Эти ребята не слишком искушены в оперативной работе. Все больше используются для выбивания долгов, похищения людей. Приведения бизнесменов в чувство.

- Что чеченский бандит имеет против нашей конторы?

- Значит, имеет... Ох, ты посмотри, - Артемьев, прирожденный бабник, проводил жадным взором высокую девушку, прошествовавшую по тротуару мимо машины, и вздохнул: - Блондинка.

- Э, Олег, вернись на землю... К тому же она крашеная.

- Все-то ты знаешь... Так вот. Мы установили, кто такой Махмуд, который выискивал Сашу Кандагарского перед тем, как того замочили... Интересная личность, между прочим. Три года назад проходил по ичкерийским делам, в терактах участвовал. Ничего не доказали. Попал под очередную амнистию, спустился с гор и очутился в Москве. Сейчас он разведчик Султана. Его ценят достаточно высоко. Даже выполнял заказы самого Сельмурзаева...

- Чеченцы. - Глеб похлопал ладонью по мягкой панели. - Смотри, все срастается. Изотопное дело - там они. Потом они глушат Сашу Кандагарского, имеющего отношение к убийствам ученых. И в конечном итоге наезжают на нашего финансиста. Скажи, бывают такие совпадения?

- Вряд ли, - Артемьев прищелкнул пальцами.

- И все равно концы не вяжутся, - Глеб задумался, потом заявил: - Нужно прояснять ситуацию. Взять языка... Того же разведчика Махмуда. Такие люди редко работают втемную.

- Ребята его уже ищут, - сообщил Артемьев.

- Твои менты или наши опера?

- Наши, Глеб. Наши... Это работа не для тех, кто стеснен рамками закона...

* * *

В информационной базе Управления по борьбе с бандитизмом аналитики перелопатили весь массив информации. В ней скрывается немало полезного - в каких агентурных сообщениях засвечивался фигурант, чьей связью он возникал по другим делам, имелись ли его телефоны в изымаемых у бандитов записных книжках, фиксировала ли его где-то служба наружного наблюдения, проходил ли он подозреваемым по конкретным преступлениям. Кроме того - где прописан, штрафовался ли за превышение скорости или повреждение зеленых насаждений.

В итоге перед полковником Артемьевым на стол легла итоговая справка-меморандум. Оказалось, что Махмуд светился далеко не редко. В справке имелось несколько адресов его связей, которые стоило отработать.

Теперь дело оставалось за малым - пройтись по этим самым адресам. И найти Махмуда. Или информацию о его местопребывании. А кто исполнит эту работу лучше, чем Атаман с его подчиненными?..

И Атаман начал работать. И теперь не было сомнений в том, что, если фигурант имеет хоть какое-то отношение к этим адресам, его песенка спета...

Первый адрес. Здесь проживает некто Аджапов - член ингушской организованной преступной группировки и связь Махмуда. Машины останавливаются во дворе пятиэтажного дома. Лифта нет, поэтому оперативники прут на четвертый этаж пехом, сопровождаемые озадаченными взглядами нюхающей клей подъездной шпаны. Район люмпеновский. Дети растут, как сорняки на кладбище...

Звонок квартиры не работает. Ничего! Ногой по двери, да еще прикрикнуть:

- Милиция!

За дверью шаги. Щелканье замка. На пороге здоровенный, с курчавой волосатой грудью зверь неопределенной национальности. На нем спортивные шаровары и майка. На правом предплечье и кистях рук обильные синие рисунки, намекающие на причастность их хозяина к гильдии граждан, занимающихся противоправной деятельностью.

- Гражданин Аджапов? - осведомляется Атаман и сует зверю в морду удостоверение. - Есть разговор.

- Постановление на обыск давай. Тогда пущу, - зверь нахально ухмыляется и пытается закрыть дверь.

И сгибается пополам от разящего удара в печень. Не успевает и понять, что к чему, как видит перед собой половой коврик, крайне замызганный, а суставы трещат, потому что руки завели за спину так, что локти чуть затылок не гладят.

Слышится испуганный писк, на пороге объявляется завернутая в простыню деваха лет шестнадцати.

- Звук прикрути, - хрипит Атаман, делая шаг ей навстречу. - Тебя же не трогают.

Визги и писки обрезает, как ветки бензопилой "Дружба".

- Одевайся, Аджапов. Задержан. Вот постановление об аресте. - Атаман сует хозяину квартиры, которого уже подняли с пола, постановление. Таких липовых бумаг у него полно на все случаи жизни. Печать прокурора, подпись, все реквизиты, даже ссылка на уголовное дело - все на месте, не подкопаешься.

- Да вы чего?! - голосит Аджапов - то ли скулит жалобно, то ли возмущается. - Не за что! Я ничего не делал!

Его причитания никого не интересуют. Внизу уже стоят под парами две машины с фальшивыми синими милицейскими номерами.

Машины уходят в московскую ночь. Выруливают около свалки рядом с лесопарком.

- Я не при делах. Завязал, - гундосит Аджапов. - Мужики, скажите хоть, за что взяли... Я не при делах. Падлой буду. Мамой клянусь...

- Ты нас перепутал с кем-то, - заявляет Атаман.

- Вы чего, не менты?! - в ужасе вопит Аджапов.

Машина замирает. Свет фар утыкается в кучу мусора и спугивает бродячих котов, которые неохотно разбегаются.

- Где Махмуд?

- Какой Махмуд? - ошарашенно переспрашивает Аджапов.

- Махмуд Маленький. Чеченец. Разведчик...

- Не знаю такого.

- Не знаешь? - удивляется Атаман. И резко ладонями бьет по ушам задержанного.

Когда в голове проясняется, Аджапов ощущает, что лежит на мокрой земле.

- Повторяю вопрос, - произносит Атаман.

- Не знаю! - кричит Аджапов, у которого в памяти всплывают законы корпоративной бандитской солидарности и примеры незавидной участи тех, кто не держал язык за зубами.

- Ладно, - кивает Атаман своему помощнику. - Давай, мочи его...

- Э, правда не знаю, - скулит Аджапов.

- Давно его видел?

- Месяц назад... Он помогал нам.

- Чем?

- Лоха одного пробить... Он полрынка на Севере держит. Мы его нагрузить хотели.

- Пробил?

- Нет. Махмуд сказал, что дел много. Никак не может. Мы ему платить хотели. А он - не хочу... Шакал...

- Где он может быть?

- Не знаю!

Атаман кивает. Его помощник вытаскивает бесшумный пистолет. И простреливает плечо Аджапова.

- У-й-я-а!!! - дико, как сирена, воет ингушский бандит.

- Дальше коленная чашечка, - уведомил Атаман.

- Ох... Что же вы за беспределыцики, - Аджапов начинает понимать, что мочить его будут по-настоящему. А значит, гордость бандитскую надо задвинуть подальше.

- Давай, говори, падла такая. Рассуждать еще будешь...

- Ой-я-а-а... С Гочей он близкий.

- Кто такой? Где живет?

- Ой-я... Ой, как больно-о... На хате в Бутове со шкурой своей... Ой-я-а... Снимает хату... Он и Махмуд любят с шлюхами гулять. Друзья...

- Адрес.

- Не знаю. Больно-о-о.

- Адрес, урод!

- Я покажу...

- Если врешь, мы тебя валим. Нет - отпускаем. Такой у нас договор. Годится?

- Да... Больно-о-о...

Один из бойцов рвет рубашку Аджапова, туго перевязывает простреленное плечо. Рана плевая - больше шума и визга.

Ночь. Дорога. Мигание светофоров...

Гочу даже не приходится выуживать из теплой постели. Вон, во дворе дома, рядом с джипом с распахнутыми дверцами стоит длинный, сгорбившийся, длиннорукий, в куртке по колено. Цепляется за талию девицы, явно легкого поведения.

- Он! - радостно шепчет Аджапов, страшно довольный, что Гоча на месте, а значит, шансы остаться в живых резко возрастают.

- Поверим на слово, - Атаман кивает невысокому, поджарому бойцу, который недавно стрелял в Аджапова. - Давай...

Боец выходит из салона. И двигает напролом через пустынный двор, мимо грибков, скамеечек, ракушек. При этом походка его немного заплетающаяся, он покачивается из стороны в сторону, как пьяный.

- Закурить не найдется? - подваливает он к Гоче.

- Бамбук кури. - Гоча немного пьян. И невысокая сухощавая фигура не вызывает у него опасений. Профессиональный боксерский удар отключает кавказца. Девица взвизгивает. И получает шлепок по губам.

- Заглохни. Дольше проживешь!

Подъезжает "Волга". Гочу кидают в салон, как дрова. Машина трогается с места. На все про все - две минуты.