Точка невозвращения

НЕПРИМИРИМЫЕ

Устало смахнув с лица капельки пота, женщина говорила с нажимом, словно пыталась в чем-то убедить своего спутника:

– Не ропщи на судьбу, Сол, лучше скажи спасибо, что обошлось, что получилось так, а не иначе…

– Я редко совершаю большие ошибки, Иррр! – прорычал кривоногий и коренастый, но очень широкий в плечах, почти квадратный эрсер. Он постоянно зорко посматривал по сторонам сквозь глазки-щелочки круглой монголоидной физиономии. И он был ЯВНО НЕ МУТАНТ. Несмотря на крайнюю уродливость. Что само по себе было странно, если не сказать невероятно.

– Только ОЧЕНЬ большие? – невесело то ли пошутила, то ли уточнила та, кого он назвал этим рычащим именем. – Красиво уйти с Даффии… Пустить мимо иллюминаторов созвездие Единорога… И, не сдержавшись, убить практически в открытую редкостного урода, который к тому же оказался взбалмошным наследным принцем этого рассадника кошмарных персонажей четвертой планеты системы Прокруста! Я вообще удивляюсь, как нам удалось захватить спасательный челнок и живьем свалить от взбесившихся телохранителей этого криптила…

ЭТА тоже не была мухомом. Генетически неизмененная женщина-эрсер?! Невероятно, но факт.

– Самые большие ошибки за меня совершает тот многоликий монструозный тип, который сидит во мне. Назовем его… «мульти – альтер эго». Ох, подозреваю, что скоро за моей спиной будет оставаться не просека, а целое поле бездыханных тел… Я как черная смерть, чума, – медленно произнес он, – я теперь приношу людям только несчастье… Ты еще не пожалела, что связалась со мной?

– Я пожале-ела… – еще медленнее сказала женщина. Умолкла, но, встретившись глазами с его испытующим взглядом, добавила: – что связалась с тобой так поздно. А назад не оглядывайся, мой тебе совет. Просто не сбавляй шаг, если не забыл о своей цели и если не хочешь, чтобы настигли и ударили в спину воспоминания. Хорошо еще, что наш челнок попал в сферу притяжения этого беленького Фурргиасса. Я думаю, что, как бы там и тут ни было, но лучше воевать на твердой почве с монстрами, чем в вакууме неизвестно с кем.

– Хорошо-то оно хорошо. Но так было на момент приземления челнока, а сейчас… Надо думать только о том, как выбраться из этой генеральной репетиции постановки ада. Здесь, конечно, главное занятие населения и состояние души каждой личности война всех против всех, и, несомненно, в результате добросовестных стараний все у этих уродов получится. Они самый что ни на есть ярчайший пример, к чему приводит непримиримость, нетолерантность. Если уж у их предков хватило непреклонности и злобности ядерную вой-нушку забабахать, для затравки, так сказать… Они будут мочить друг друга до победного! И несомненно перемочат. Но, ввиду их невероятной живучести и многоликости, у меня нет времени ждать, пока они осуществят свою мечту, достигнут идеала предков. Посему – мы просто обязаны дожить до первого встречного звездолета. Ведь должен же сохраниться хоть один, черт забодай!!

Они медленно, но безостановочно продвигались в направлении останков древнего города Моррокк, скудные упоминания о котором выудили из пары-тройки не слишком кровожадных встречных. Из тех, кого не пришлось убить тотчас же, для знакомства, так сказать.

Ядовито-лиловые спекшиеся валуны пористой породы, казалось, были разбросаны хаотически, но обходить их оказалось занятием непростым. Как, впрочем, и во всем, что касалось природы выжженного мира Фообб. Пространство, не занятое валунами, также не располагало к пешеходным прогулкам. Спекшаяся, скоксовавшаяся в единый монолит, почва отдавалась звонким гулом там, где в глубоких трещинах обитало присмиревшее, разорванное Прадавним Взрывом на миллионы кусочков и ошметков эхо, и противно чавкала под ногами там, где эхо, казалось, обрело плоть, но тут же, мгновенно разложившись в смертоносной среде, вылезало из бездонных разломов зловонной плотной жижей. Мужчина и женщина шли, уже не оглядываясь по сторонам, не отвлекаясь на звуки и возникающие образы. Словно два очнувшихся собутыльника, брели по неимоверно загаженному гигантскому столу, усеянному битой посудой, завонявшими объедками, блевотиной и попросту банальными испражнениями; брели, не удивляясь полуразложившимся трупам тех, с кем начинали эту апокалиптическую трапезу – «пир во время конца света»…

Иногда с резким свистом, прямо у ног, из почвы вверх вырывались тонкие струи раскаленного газа, принуждая непроизвольно отшатываться. Только по чистой случайности или же заинтересованной воле небес, ни единый выброс до сих пор не совпал с траекторией движения двух упрямых путников, вознамерившихся ни больше ни меньше: перейти вброд через этот предбанник преисподней, чтобы испытать себя на еще более крутых тренажерах для неупокоенных душ и несожженных тел…

В их отрешенных, озверевших, остановившихся взглядах на фоне злого упрямства бился огонек холодного бешенства, и это вызвало бы крайнее удивление у немногих оставшихся в живых встречных, тем паче что одна из бредущих действительно была женщиной. Невысокой, подвижной, неизмененной женщиной с головой, перевязанной рваной черной банданой. Ее смуглое раскосое лицо могло навести на мысль о том, что предками ее, несомненно, ТОЖЕ были эрсеры мон-голоидной субрасы. Только вот, похоже, ассоциативные мышления подобной глубины не гнездились в головах здешних обитателей. Да и живых-то их, аборигенов, навстречу практически не попадалось; а уж тем более не подпускалось достаточно близко.

Роскошные постатомные реалии мира Фообб, он же вторая планета белого карлика Фурргиасс, не просто напоминали преисподнюю, смоделированную в виртуальных голографильмах либо в избытке описанную многими шедеврами древней культуры, оставленными в наследие предками. Этот убитый мирок, по сути, преисподней и являлся. Самой настоящей, не виртуальной. Здесь практически невозможно было выжить, не являясь или же не став со временем органичной частицей этого адского хаоса. Но еще невозможнее было вырваться отсюда. Разве что не иначе, как взяв за кадык самого Аида, или же Плутона, или как там еще в местных религиях величали главного ответственного за творящееся безобразие. Пока же было невозможно не только определить местонахождение этого «ответчика», но и мало-мальски разобраться, «кто есть кто» в этом космическом отстойнике человеческих отходов – компьютерная сеть в этом зарегистрированном – с персональной точкой выхода! – мире отсутствовала. Невероятно, однако очевидно. Увы.

Казалось, на этой планете проводился чудовищный эксперимент по выведению антисоциальных ментальностей, который потом вышел из-под контроля. И теперь даже свихнутые рргинестяне, со своими извращенными биоподелками, выглядели бы здесь не намного убедительнее, чем кружок юных натуралистов, что зажимают под потными подмышками самочинно изготовленные макеты динозавров, съеживаясь в комочки под плотоядными, пожирающими взорами стада реальных тиранозаурусов реке.

Вот к чему приводит стопроцентная непримиримость! Глядя по сторонам, комментировать не хотелось. Все доходило без слов до последней ленивой клеточки мозгов. Если среди спорящих, соревнующихся, противоборствующих сторон не находится ни единой, которая способна хоть на мгновение, хоть в самый последний миг опомниться и сдать назад, промолчать, остановить руку, занесенную для удара… Если стороны идут до конца, слушая только подбадривающие крики за спиной, если рано или поздно сходятся как минимум две критические массы разума – тогда ядерные вспышки и локальный апокалипсис лишь световой и шумовой эффекты, что сопровождают очередную крохотную победу Хаоса. Это после, ПОТОМ, то есть теперь можно судить и рядить, кто был в том повинен: эрсеры ли, иные ли, а может, межрасовые криминальные сообщества, а может, еще кто-нибудь, мало ли «сторон»! Да что в том проку?! Теперь-то… Сброшенных бомб и выпущенных ракет оказалось немногим меньше, чем было необходимо для полного уничтожения планеты, как космического тела, но хватило с лихвой, чтобы выжившие отчаянно позавидовали погибшим…

Наконец слева по курсу замаячил невысокий лесистый холм. Истрескавшаяся больная поверхность планеты уходила правее и вниз. Что поджидало дальше, разглядеть было невозможно из-за плотной стены фиолетового тумана, выглядывавшего из низины, как затаившийся огромный кот, что подстерегает двух заблудившихся мышат.

– Маленькая, тебе не кажется, что на нас охотится весь этот мир? – остановился мужчина и посмотрел на спутницу.

– Если ты еще раз назовешь меня маленькой в твоем нынешнем виде, на тебя начну охотиться и я, – хмуро отозвалась женщина. – Вместо того чтобы делиться философическими предположениями, позаботился бы…

Она недосказала. Что, впрочем, не помешало ей выстрелить первой. И срезать одним коротким лучом чудовищного бурого карлика, выскочившего буквально в нескольких шагах по ходу движения из широкого разлома, преградившего путц Кожа мутанта была усеяна струпьями и язвами, один глаз вытек, а два других, налитых кровью, ненавидяще пульсировали даже на отделенной от туловища голове, что упала макушкой в густую жижу. Глаза продолжали осмысленно смотреть, все больше выпучиваясь, вылезая из орбит, в то время как сверху из короткого обрубка шеи порциями выплескивалась кровь, напоминавшая больше гной желто-красного цвета, чем жидкость, обеспечивающую жизнедеятельность организма. Она текла струями сверху вниз по морде, заливая глаза, пока не скрыла их горящий взгляд. Тело же, вонзая в твердую почву скрюченные острые когти, продолжало ползти без головы, руководствуясь последним импульсом, полученным от отключенного мозга. Мощные короткие кисти верхних конечностей подтаскивали тело на десяток сантиметров, тянулись вперед и опять вонзались в сплавленный грунт. Снова и снова. Вонзались.

Подтягивали…

И даже после того, как два одиночных импульса, навскидку пущенных Солом, сожгли кисти карлика, монстр, бессильно буксуя, елозя окровавленными обрубками, еще некоторое время пытался подтащить немеющее тело поближе, для последнего броска…

– Добро пожаловать в ад! – проворчал Сол, исподлобья злобно озираясь. – Оставь надежду всяк сюда… да и на то, чтобы отсюда. Сам себя не поприветствуешь – от этой клоаки не дождешься.

Женщина внимательно посмотрела на него, но промолчала; ее и без того неширокие глаза сузились до щелочек.

– Ира, смещаемся к холму. На нем хоть что-то растет, значит, не самая грязная земля. Держись от меня в двух метрах сзади и в метре справа. Если можешь, выхватывай мои мысли, только, пожалуйста, убедись, что они мои. От этих уродов всего можно ожидать. Судя по всему, папаша у них был оторви да выбрось, а мамаши не было вовсе.

Пока что им везло. Убить их, правда, пытались. И даже многократно. Но как-то хаотически, вяло и ненастойчиво.

Повезло им и со временным убежищем. Насилу отбившись от целого выводка буро-сиреневого отродья, что обитало в глубоких трещинах и считало растрескавшуюся пустошь своей собственностью (ценой десятка неглубоких, но ощутимых ран от когтей и клыков, и почти половины боекомплекта), они добрались в края, где ландшафт резко сменил «стиль».

Холм оказался началом предгорья, первым звеном в цепи безликих, устало сглаженных гор. Видимо, они не пожелали участвовать в общем безобразии, и потому их с энтузиазмом стирали с лица планеты. Не устояв в поединке с небесами, Изуродованные горы реализовали остатки своих амбиций в многочисленных пещерах, как бы полностью уйдя в себя.

Забравшись в полутемный приют на глубину в пару десятков шагов, двое путников блаженно растянулись на каменном полу.

Мужчина молчал, уйдя в свои думы. Но не тут-то было. Женщина встала, вернулась ко входу и начала проделывать руками странные манипуляции. Которые были чем угодно, но только не упражнениями для усталых конечностей. Чуть позже она прервала его раздумья:

– Солли, мне порою кажется, что здесь даже природа под влиянием апокалипсических изменений является неким осатаневшим разумным кусочком дьявольского симбиоза всего сущего…

– Теперь ты философствуешь?.. Ох, Ира, если бы ты знала, что кажется мне… порой. И даже если ты будешь читать все-все мои мысли, вряд ли поймешь. Мне кажется, среди прочего, что мы путешествуем по виртуальному миру, расположенному внутри меня. По той его донной части, где угнездилось жуткое зло, что поселилось во мне. Конец света начинается с тех кусочков тьмы, что накапливаются в нас самих, и день за днем, исподволь захватывая крохотные плацдармы…

– Потерпи, дружище… – произнесла она неожиданно бережно, словно коснулась его плеча словом, – вот сыщется главная пропажа…

Он вздохнул, протяжно, почти застонал, и она осеклась.

Местное светило, казалось, чудом зависло на краешке небес. Так клещ, перебравший крови, цепляется за кончики волосинок шерсти донора, не подозревающего о тайном визите.

Оно напоминало надкушенный зеленовато-синий неаппетитный плод, который с минуты на минуту готовился выпасть сквозь прореху в сумке прогнившей насквозь атмосферы. Звезды на этом неприветливом небе вряд ли чувствовали себя уютно, они проступали там и сям немногочисленными мутными мазками-всплесками. Если местная природа и рисовала самое себя, то не как художник, пусть даже и авангардист-извращенец. Скорее, пожалуй, как перепившийся маляр, изрядно отхлебнувший из того же ведра, где он то ли кисти мыл, то ли смешивал остатки всех красок.

Ира зябко повела плечами, отошла от небольшого и узкого, в ее рост, входа в пещеру. По пути она продолжала производить странные манипуляции – круговым жестом обрисовав по воздуху границы проема, тычковыми движениями растопыренных пальцев усеяла точками замкнутое невидимой линией пространство. Сол, с интересом наблюдавший за действиями подруги, удержался от расспросов, хотя заметно помрачнел, видимо что-то припомнив, а может быть, просто – по причине неблагосклонного отношения к любым проявлениям подобия колдовства, сотворенного НЕ ИМ. Вслух он лишь сказал:

– Эх, мне бы в допотопное прошлое… я бы, пожалуй, не в иксатые записался, а в священную инквизицию. Корчевал бы потихоньку ведьм всяческих, как зараженные деревья. Да на костер их, на костер! И грелся бы у этих костров, пока они горят…

Ира отреагировала неожиданно резко, мгновенно впившись вспыхнувшим взглядом в его лицо, но, как бы передумав расцарапывать, притушила огонь. Просто ощутимо жестко погладила:

– Вам дай волю! И ты туда же? В каждой женщине, способной покорить больше, чем одного мужчину, и умеющую хоть что-то, кроме как давать, мужчины видят или ведьму, угрожающую патриархатной Вселенной, или конкурента, покушающегося на мужскую свободу. А ты… Одиночной ведьмы боишься, а если бы собрал их числом две или больше, так непременно устроил бы не ритуальное сожжение, а сексуальную разнузданную оргию. Тоже мне инквизитор священный!

Слова и в самом деле оказали эффект пощечины, извергнув из мужчины неожиданный поток объяснений-оправданий.

– Точно! Может быть, я и пошел сейчас в корень, как говаривали предки, но ты, опять же цитируя их, – в корень зришь! Так, если мне не изменяет память, Говорил Косма Пруттко… Только в какой? Сдается мне, ты очень глубоко копаешь. А что касается двух и больше… удар ниже пояса, на эту тему шутить и иронизировать. Хотя да, ниже пояса – чисто по-женски… Но если честно, я наверняка так бы и поступил с ведьмами, уж в оргиях-то они знают толк. Во всяком случае, разбираются не хуже, чем в колдовстве… А знаешь, тогда на Чина Рэйнбоу – я ведь тебя сразу выделил. У меня даже похолодело внутри: не улыбайся, и там тоже похолодело. Барби, конечно, эффектная женщина и все такое прочее, но она по сравнению с тобой – не больше, чем красивая надувная кукла. От нее исходили спроецированные волны стандартной похоти, как от чрезмерно нанесенной дорогой косметики, от тебя же – глубинные, натуральные чары, аромат-эксклюзив, берущий нежной, но властной рукою сразу за яйца, и безоговорочно уводящий куда вздумается. На самом коротком и прочном в мире поводке. Вот и увела…

– Хорошие у тебя образы, доходчивые, – без улыбки вымолвила Ира. – Ты продолжай, продолжай. Лучше исповедоваться, чем ругаться. Похоже, премилая окружающая действительность нас пропитала и озлобила…

– Две и больше, – казалось, не слушая ее замечаний, повторил Сол. – Именно… Только ни в коем случае не больше, а именно две. В точности мой размерчик удовольствия – Два Икса и Эль. Два Икса – это две прекрасные незнакомки, а Эль – это я: сплошь любовь и страсть. Я именно такие планы и строил на тот вечер… Кто ж знал, что старикан Бург – звезды ему не только на погоны, но и по всей спине! – так ловко все подстроил с твоей помощью, чтобы заполучить обратно блудного сына… Разве ж я знал, что в этой парочке окажешься ты! Такая… как есть. Знаешь, мне обычно все равно, что думают обо мне другие, тем более что, как правило, тем, кто думает обо мне плохо, после встречи со мной уже бывает незачем и нечем думать… Но ты – не все, ты – не другие. Тебе скажу… Когда-то у меня была любимая девушка… женщина… Я себя с ней чувствовал как первый и вообще единственный мужчина во Вселенной. Я не мог без нее, я задыхался, когда не ощущал где-нибудь в непосредственной близости ее дыхания. Мне больше не верилось, что воздух вообще создан для дыхания в одиночестве!

Мне нужно было, чтобы она чуть ли не ежечасно показывала мне собственным примером, что да, создан, что да – им дышат! Я наверняка мог бы ради нее пойти на чудовищные преступления, взрывать и уничтожать целые миры… Но взамен взорвала она, один-единственный – МОЙ МИР. Она предала меня… Нашла своего «змия-искусителя»… Я не хочу произносить вслух ее имя. Скажу только, что это происходило на планете Лилит, пятой по счету в системе одиночного светила Рэдкронг. Именно там начиналась моя самостоятельная тропа лучшего в обитаемом космосе супербойца… Первое задание, знаешь ли. А она… Она даже не знала, как из бластера испустить смертоносный луч. Ее семья подвизалась в фармацевтическом бизнесе, необычайно выгодном в том краю Вселенной, причем они не просто занимались снабжением и перепродажей, а еще и синтезировали новые разновидности сильнодействующих лечебных средств. И все наиболее значительные открытия в этой области совершила она. С той страшной ночи… с того прозрения… мне по сей день, кроме прочих проклятий, накопленных за свою жизнь… врасплох… нежданно.,, мерещатся ее глаза-оливы… совершенно невероятного мягкого, ирреально зеленого, пастельного цвета… Блестят, влажно шевелятся, словно вскрикивают, силятся исторгнуть так и невысказанные слова покаяния… а я вскакиваю, кричу и не могу! Представляешь, не могу до сих пор простить! Сжигаю себя, маюсь… и все равно – не могу. Вот с тех пор мне категорически противопоказано находиться в постели только с одной женщиной. Пусть даже все будет распрекрасно и совсем не так, как было с ней, но находятся какие-то, абсолютно ничего не забывающие клетки тела, выискивают крохи совпадений и замыкают незримую садистскую цепь в мозгу… и все вспыхивает, взрывается, переворачивает меня вместе со всем моим приватным космосом! И откуда-то из черной непрощающей бездны… сверху падают на меня два гигантских астероида, напоминающие глаза-оливы, переполненные безмолвным криком: «Прости-и-и-и-и!..»

Посему только две, исключительно две, никогда одна! И до полусмерти, до обмороков, с исступленным самозабвением, которое все мои прекрасные незнакомки путали со сверхсексуальными возможностями… У каждого свои фобии, Ира. Все мы со временем создаем своих собственных монстров, которых добросовестно и старательно боимся, и ничего с этим не можем поделать. Они приходят в самый неподходящий момент, чтобы грызануть побольнее и наверняка. Мой монстр – это две оливы глаз, падающие сверху из бездны космоса. Вниз… Внутрь меня, в коктейль из жуткого пойла, которое во мне намешано. Они падают, расплескивая пойло по стенкам, и эти потеки стекают по моему нутру, сжигая еще живое. Вот так.

Мужчина замолчал. Все, что хотел, он сказал.

Женщина, помолчав, провела узкой ладошкой по его широченной грудине.

– Знаешь, Солли, не буду утверждать, но поверь на слово – лучше любить и потерять, чем не любить никогда. Может, это и банальность, но это не значит, что она ложна. Я в это свято верю. Если бы я сумела снять автоблокировку и позволила тебе заглянуть в мои мысли, ты бы…

Он сделал умоляющий жест и внимательно всмотрелся в ее глаза.

– Я не хотел тебе говорить вслух, но… с тех пор я не встречал женщин, которые бы меня так привлекали, как т… ты, – произнес Сол, запнувшись на окончании фразы, словно судорожно сглотнув ее остаток вместе с возникшим в горле комом. – Хотя ты давно это…

– Да. Давно. С самого начала. Но ведь я самая обыкновенная, таких тысячи…

– Тысячи, распыленные на миллионы миров? Как бы не так! Ты – как солнце, и сама прекрасно знаешь это, – ответил Сол и, подумав, высказал то единственное, что могло смутить Иру; те слова, с которыми первый надоеда обратился к Адаму: – Расскажи мне наконец-то о себе, – попросил он, и она ответила так же, как, должно быть, в свое время ответил Адам:

– Да рассказывать-то и нечего!

Однако он настаивал, и она начала говорить. То ли размякнув в теплой доверительности создавшейся атмосферы, то ли от близости единственного в этой не лучшей (но зачем-то вознамерившейся их тесно сблизить!) из реальностей по-настоящему дружественного плеча. И, погрузившись в воспоминания, вдруг поведала Солу трогательную историю о таинстве возникновения ее необычного имени. Этимологически имя уходило корнями в недра докосмической истории Родины, а произросло оно в воображении отца Иры, который и нарек ее так. На самом деле эти три буквы были аббревиатурой, скрывающей легендарное название.

– …он назвал меня в честь древнеземной Ирландской республиканской армии, попросту «ИРА». Именно так, с ударением на последней гласной, и произносилось это буквосочетание. Я могу только строить предположения о том, почему его настолько впечатлил именно этот образ… Эта сепаратистская армия выступала против существующего положения вещей, при этом ухитряясь долгое время оставаться вездесущей, непримиримой и последовательной в своей борьбе. И враги ничего с ней поделать не могли, как ни пытались. И хотя террористические методы боевиков ИРА вряд ли сочетались с их светлыми идеалами, но легенда об их невероятной убежденности в собственной правоте и явилась тем побудительным импульсом, которым руководствовался мой папа при выборе имени для единственной дочурки. Хотя, мне кажется, именем я обязана и тезке своей – святой Ирине Уховой, гениальной поэтессе, жившей еще в двадцатом столетии докосмической эры. Мой отец был страстным поклонником ее наследия. Впрочем, эта его страсть передалась мне, ты знаешь. Вот в итоге и получилось то, что имеем…

Потом женщина долго рассказывала о своем детстве и Даже, как ни странно, вспомнила свои любимые игрушки; тем самым она восполняла истраченные на выживание силы той поистине чистейшей энергией, заключенной в образах из самого дорогого отсека памяти. И вот тут-то, неожиданно для Сола, он узнал нечто поистине невероятное. Долго же Ира приберегала этот сюрприз, и выдала его в точно рассчитанный момент! По каким-то своим соображениям – ни в коем случае не раньше. Словно боялась, что наличие примеси ИНЫХ генов изменит к худшему отношения с напарником.

Оказывается, раскосые глаза, форма скул и заметная желтизна кожи Иры – вовсе не следствие принадлежности одного из ее родителей к монголоидной субрасе эрсеров. Каким этот факт ни кажется фантастичным, но в жилах Иры – КРОВЬ ИСЧЕЗНУВШИХ ЛУНИФОВ! Ее мать была не чистокровной, но представительницей этой древнейшей расы разумных, стопроцентно идентичных «желтым» землянам. (О генезисе этого биовида существует гипотеза, что именно он был предтечей расы землян. Теоретически возможно, что именно в этом мире первоначально возникли ЛЮДИ и вышли в космос. Какая-то часть из них освоила третью планету Солнца и по какой-то причине обособилась от исторической родины. Со временем потомки колонистов одичали, а также «почернели» и «побелели» в зависимости от климатических условий. Но спиральный закон развития вернул все на круги своя, и поднявшиеся в космос «трехцветные» земляне ВНОВЬ открыли своих инопланетных предков. У теории имелись как сторонники, так и противники, главным аргументом которых был факт существования биовидов оластеров и далжиан – не менее точных копий белых и черных землян, тем не менее возникших на двух совершенно других планетах. Причем самыми яростными отрицателями ведущей роли аборигенов Лун Фа в истории возникновения их расы в свое время были сами земляне. Что неудивительно. Имперцам, безраздельным хозяевам освоенной Вселенной, официально признать, что какие-то инопланетяне когда-то прилетали на Землю и внесли в ее почву семя разума? Ни в коем случае!!!

По словам Иры, у ее отца были неоспоримые свидетельства. Какие, дочь не знала. Мать она тоже не знала – та умерла родами, она ее никогда не видела, и знакома с нею по единственной демопроекции далеко не лучшего качества.

Поведать дочери родословную, объяснить, каким невероятным образом до наших времен могли сохраниться люди, что вели прямое происхождение от древних лунифов, отец обещал со временем. Он говорил, что для этого Ире необходимо попасть на родину матери, но… умер раньше, чем выполнил обещание отвезти туда дочь. И не оставил информации, где находится загадочная родина эта. Так что не одному только Ивану Полышному НЕОБХОДИМО ОТЫСКАТЬ ТО, ЧЕГО БОЛЬШЕ НЕТ.

Ире Николаевой ТОЖЕ.

Сол помолчал, помолчал и вдруг высказался в том смысле, что, мол, угораздило же генерала соединить в боевую спар-ку двух таких эксклюзивных «кадров». А может, старый опытный спецназовец прекрасно знал, КОГО надо посылать в этот рейд?..

Ира красноречиво промолчала. И ее молчание было самым что ни на есть согласием.

Да уж, ошарашила она напарника… До такой степени, что он даже не стал приставать к ней с требованиями прояснить прочие недоговоренности. В первую очередь объясниться наконец, что значит быть «генералом Армии Солнца». А намеревался…

Усталость брала свое. Даже неутомимым организмам героев хоть иногда необходим отдых.

И они уснули, поставив внутренние будильники на сто минут.

А «поутру» они проснулись и оказались лицом к лицу с суровой необходимостью, вынуждающей покинуть уютную Норку, что предоставила им передышку.

– Как не хочется выходить наружу, в эту помойку! – тоскливо глядя в сторону выхода, пожаловалась женщина. – Хорошо мы с тобой посидели-поговорили, полезно. Мне понравилось.

– Отсидеться не получится, – покачал головою Сол. – На местной помойке к вечеру такие крыски появятся, что шиарейцы по сравнению с ними – ребенки с сопливыми носами и сосками во ртах. Как ни парадоксально, но по этой вражеской территории лучше передвигаться засветло.

– Да если бы еще знать, куда двигаться-то!

– У нас выбора нет. Или продолжать рейд, или…

Он умолк и обреченно махнул рукой.

Перед тем как выйти из пещеры, Ира снова подошла к незримой силовой мембране, которой перегородила вход в убежище, обнаружив тем самым, что не только техногенные системы ей подвластны. Склонив голову, прислушалась. Видимо, результаты локации ее удовлетворили. Вернувшись, она невесело улыбнулась Солу и достала из подсумка нечто, напомнившее гримировальный набор.

– Для того чтобы не бросаться в глаза и не раздражать уродов, надо самим стать уродами. Сол, поищи в своей богатой коллекции, выбери самого-самого крутого… а я покуда наведу марафет убогости.

Буквально через пяток минут безумный рейд в никуда продолжили, возникнув из ниоткуда, рослый уродливый представитель расы криптилов и абсолютно безволосая женщина, кожа черепа которой состояла из множества заплат, разнородных как по цвету, так и по форме. Левый глаз ее был прикрыт черной повязкой, а правый взирал на все и вся неподвижно и безумно, этот взгляд гармонично добавляли струйки липкой слюны, стекавшие изо рта, уголки которого переходили в давние заросшие шрамы. Белые рубцы шрамов терялись в районе мочек ушей, словно кто-то пытался вручную изготовить настоящую пасть, да природа тому воспротивилась.

– М-да-а, – подвел ее спутник итог заинтересованному рассматриванию, – симпатичная ты, Маленькая. Ажио оторопь берет. Ну хоть прямо сейчас под венец!

– От урода слышу! – парировала женщина. – Что касается венца… Если это предложение, то разве такая красавица да за такого крокодила пойдет? Знаешь, я себя не в мусорнике нашла.

Справедливости ради следовало признать, что хотя крип-тил был и чистокровный, и даже венценосных кровей, – отличить его от местных мутантов можно было, только поверив на слово. Прямоходящий «крокодилоид» с рыхлыми, колыхающимися при ходьбе чешуйчатыми телесами, да к тому же покрытый буро-желтой слизью, источавшей тошнотворный запах. Красавчик первоклассный!

Скорость передвижения путников заметно снизилась, уж больно неспешно передвигался этот элитный монстр. Теперь уже Ира шагала в авангарде, периодически останавливаясь и поджидая смердящее чудище…

Дорогу им преградили по всем правилам военной науки. Убедительно и оперативно. И хотя никаких строений поблизости не наблюдалось, эта преграда являлась настоящим блокпостом. Шестеро существ – с оружием в лапах, конечностях, отростках, со злобой в разномастных глазах. И дежурная шутка, уже не раз слышанная ими в этом проклятом мире:

– Эй, вы двое! Кто вас откопал?! Чапайте домой – на кладбище! И дикий бурный хохот, перемежаемый улюлюканьем.

И клацание затворами на всякий случай.

И сольный мутировавший юмор вожака:

– Сам урод! Видал уродов! Но таких, как вы, никогда!

И короткий вскрик спутницы криптила:

– Не надо!!!

Дальнейшее случилось невероятно быстро. Двухголовый верзила, возглавлявший блокпост, умер первым, хоть в чем-то оправдав свой статус. Его головы отлетели, расхлестывая брызги крови, а тело после секундной паузы, показавшейся остолбеневшим соратникам вечностью, рухнуло навзничь плашмя.

И жуткий рев рептилоидного криптила:

– А не надо было меня пугать! Когда я боюсь, способен на все!!!

Лишившись вожака, пятерка мутантов вдруг неподвижно застыла, даже не глядя в сторону смертельной опасности, каковую собой представлял разъяренный криптил. И даже когда тот снес голову второму уроду, остальные продолжали торчать, как манекены. Сол удивился отсутствию сопротивления, перестал демонстрировать способности и проследил за напряженными взглядами фооббян. Все они, как оказалось, были, подобно ниточкам, завязаны в пучок, а узлом являлось лицо Иры, ее что-то шепчущие губы, ее остановившийся безумный глаз. Мутанты сомнамбулически, не отрывая глаз, присели и аккуратно уложили свое оружие на фиолетовый мох, а потом так же медленно встали и сделали несколько шагов назад.

Ира посмотрела на Сола, и взгляд ее был донельзя красноречивым. Вслух повторять приказ «Не стой, как мутант, собери железяки и уходи! Я догоню» ей не пришлось. Пробормотав: «Второе дыхание у нее открылось, что ли… и откуда столько новых способностей взялось, спрашивается?» – он выполнил его, нагрузился, как вьючный лауномар, и потопал восвояси.

Он не оглядывался и не видел, что творилось за спиной. У него своих собственных призраков прошлого – целая дивизия волочилась вслед. Не хватало чужих зацепить…

Хотя какая ОНА ему чужая?!

Никого ближе этой женщины у него в не лучшей из Вселенных НЕТ.

Это явственно читалось у него на морде, которую ОНА не видела. Криптилы ведь тоже люди, самые что ни на есть разумные, а значит, им тоже присущи чувства. И мимика, необходимая для их проявления.

Но если не видит она, разве из этого следует автоматически, что не увидит вообще никто?

…Братство Блэззчифф, конечно, никаким братством не являлось, но и просто шайкой его также назвать было нельзя. Впрочем, двое чужаков и не собирались ломать голову над классификацией сообщества ублюдков, почему-то пребывавших в данный момент и в данной местности вместе, в одной стае. Тем более не собирались они и ждать, пока их головы поломают самые буйные представители данного сообщества. Пришлые без особого раздумья и колебаний открыли сокрушительный огонь чуть ли не из всех наличных стволов, в считанные секунды превратив десяток выскочивших на просеку уродов в голосящие факелы. Хруст и шевеление кустов справа и слева от импровизированного жертвоприношения могли свидетельствовать только об одном – аборигены начали проводить маневр, охватывающий жертвы с флангов.

– Ир! Назад к холмам! Беги без оглядки, я прикрою…

Почва в пяти шагах справа от Сола полыхнула фиолетовой вспышкой. Следующая – через пару мгновений в десяти шагах перед ним. Третья вспышка ударила в грудь, отшвырнула тело далеко назад и опрокинула навзничь…

Их схватили. Сола тотально контузило, вырубив созна ние, а Иру врагам удалось затралить обыкновенной сеткой. Повелительница компьютерных сетей оказалась бессильна противостоять обычным веревкам. Местные моментально учуяли, что они не мутанты, именно это обстоятельство оказалось судьбоносным – иначе бы их не в плен брали, а сразу убивали. Отсутствие характерной радиоактивной составляющей в «букете запаха» сначала изумило аборигенов, а потом привело в неописуемый восторг. Они решили, что прямо в лапы к ним притопали редкостные деликатесы (любое живое существо в этом мире являлось потенциальной пищей, и в этом качестве воспринималось всеми остальными живыми). И в результате пленников доставили в некое ритуальное место для жертвоприношения священному чудовищу. Местному божеству, Блэззчиффу собственной персоной. Даже эти выродки не могли обойтись без причастности к чему-то Вышнему, которого можно ублажить и о чем-то попросить…

Что собирались просить мутанты, кандидатам в жертвы, привязанным к деревянному столбу посреди расчищенной площадки (местного варианта храма, надо полагать), знать не полагалось. Впрочем, жертвы и не фанатели по этому поводу, прекрасно зная, что вряд ли просьба, какой бы она ни была, что-то хорошее сулит лично им.

И вот… Невероятно! Миновало некоторое время, и над полем раздался гулкий звук, похожий на вздох. Только вот ТО, что так вздыхает, должно было быть размерами по меньшей мере с тяжелый танк… А из пустоты, прямо из атмосферы, буквально ИЗ НИЧЕГО – в воздухе над пустошью начало проступать НЕЧТО.

Сначала, метрах в двух над землей, уплотняясь с каждой секундой, материализовывались всевозможные сгустки мерзкой кашицы, комки слизистой плоти и… о, ужас!!! – куски, конечности, а далее и вовсе целехонькие тела различных разумных существ, полуразъеденные некоей агрессивной химической средой.

Колышущаяся толпа уродов подалась назад, словно каждый желал хоть на чуточку, на полшажочка, но оказаться подальше ОТ ЭТОГО УЖАСА. Нестройно и вполголоса, потом все громче из их пастей начали вылетать звуки, постепенно слившиеся в хриплое боязливо-просительное скандирование:

– Ди-мор-фу-ус! Ди-мор-фу-ус!..

Отвратительно выглядевшие, висящие в воздухе останки прояснились до максимальной четкости, но потом снова начали мутнеть. Однако не исчезать, а, наоборот, обволакиваться равномерной сизо-стальной завесой, очень скоро превратившейся в большущий мешок, сокрывший в себе жуткое содержимое.

Сол не попятился вместе с толпой, только крепче стиснул челюсти да правую кисть, в которой была сжата рука Иры, тоже оставшейся на месте. Впрочем, они не смогли бы попятиться, даже если бы сильно захотели.

– Чтоб от меня осталось то же самое, если это не… – пробормотал он. И тут же за него закончила эту фразу она:

– …желудок.

Сол бросил взгляд на Иру, она медленно кивнула головой, глазами сказав очень многое. Вслух произнесла:

– Представляю картинку, когда невидимое чудовище проявится полностью. Мечта сюрреалиста! Сальвадор Дали и Нэтали Смирнофф лопнули бы от зависти!

Между тем практически сразу же за появлением гигантского живого желудка там и сям в пространстве над полем стали проступать иные внутренние органы. Они двигались, сокращались, раздувались, функционировали.

ЖИЛИ.

Толпа, пятясь, все громче скандировала имя чудовища, выползавшего из небытия.

– Ди-мор-фу-ус! Ди-мор-фу-ус!..

Сола и Иру уже отделяло от отхлынувшей назад толпы десятка полтора шагов, когда перед ними метрах в пяти над землей возникли, словно вспыхнули багровым огнем, два большущих шевелящихся шара. От них потянулись, плотнея и наливаясь красно-белым цветом, витые канаты прожилок и нервных окончаний. Злобные глазищи шевельнулись и уставились на пленников. Волна холодной ярости ощутимо материально затопила беспомощные привязанные жертвы. Судя по исказившимся чертам их лиц, по трепетавшим без воли хозяев лицевым мышцам, взгляд чудовища обладал поистине разрушающим воздействием.

Толпа уже не скрывая страха, подалась назад, тесня и давя более слабых. Коллективный крик стал больше походить на истеричную мольбу:

– Ди-мор-фу-ус! Ди-мор-фу-ус!.. Возьми их! И тут, возникая исподволь, в воздухе беспорядочно, но по мере появления выстраиваясь в дугообразно правильные ряды, проступили зубы. Когда все пробелы были заполнены и чудовищные белоснежные, отточенные природой челюсти с громоподобным грохотом лязгнули друг о друга, толпа бросилась врассыпную…

Зловонные пары выдоха.

Рев, перекатывающийся грохочущим хрипом.

Ира, стремясь перекрыть шум, издаваемый чудовищем, выдала неожиданную для патовой ситуации фразу:

– Эй, напарник! Ну, со мной понятно – таких принцесс, как я, спокон веков всяким Змеям Горыновичам скармливали, чтобы беду от родимой земли отвести! А ты-то, крокодил, каким боком?!

– Ох-х-х! Маленькая, не зли меня, а то не ровен час все же как-нибудь выкарабкаюсь из этой озверевшей бочки! Вспомню твои слова до буковки!

– Ну ты даешь! Я уже не знаю, кого из вас больше бояться!

– И кстати, я хоть и криптил, а все ж таки принц наследный! А вот какая ты принцесса – это еще проверить надо!!

– Ты правда хочешь знать какая?!

– Я сейчас хочу знать, как не превратиться в закуску! Заглядывали мы с тобой в глаза смерти, но чтобы прямо в пасть ей залезть…

– Ну мы же с тобой талантливая парочка… Солли, послушай, чтобы быть услышанными, им приходилось кричать неслабо, но сейчас Ира понизила тон; Сол смотрел на ее лицо, и смог прочесть сказанное по губам. – Если волею обстоятельств мы расстанемся… если нас оставит помощь богов… и придется совершить невозможное… даже умереть и воскреснуть вновь… я назначаю тебе свидание. Мы обязательно встретимся. Я еще не знаю где… может, на каком-нибудь перекрестке миров… Я только уверена, почему-то, что доберусь туда первая. А чтобы ты меня узнал, я буду… ну, например, мужчиной с двумя сигаретами во рту. Договорились?

Взгляд женщины, казалось, прожигал прямую дорогу в мозг мужчины.

– Да ладно тебе… как ляпнешь, тоже… – прошептал он, – договорились, конечно…

– Мы встретимся. Что бы с нами ни произошло. Помни!

– Я запомню…

По живой шевелящейся схеме, воплотившей в жизнь чьи-то больные фантазии, уже можно было изучать анатомию чудовища.

В наличии уже имелся полный набор костей скелета, совокупность внутренних органов, замкнутых в системы. Дальнейшее проявление недостающих деталей происходило намного быстрее. Отвратительная картина внутреннего устройства сверхурода, урода из уродов по имени Диморфуус, быстро затягивалась, зарастала пятнистой оливково-черно-желтой кожей, покрытой роговыми бляшками-наростами и бугристыми напластованиями колоний паразитов. Вся эта громада напоминала сухопутного, мутировавшего до безобразия кита с гипертрофированно зубастой пастью. У него имелись шесть коротких толстых лап, усеянных шипами и когтями, а вместо двухлопастного «китового» хвоста по земле волочился мощный отросток, увенчанный на конце большим загнутым шипом.

Чудовище с легкостью, каковую в нем было невозможно даже заподозрить, приблизилось к жертвам и с торжествующим ревом распахнуло пасть. И тут же с грохотом захлопнуло, заглатывая не только пленников вместе с фиксировавшими их столбиками, но и значительное количество почвы под ногами Сола и Иры. И все это сопровождалось жутким засасывающим урчанием.

Толпа повалилась ниц, кто где стоял. И вовремя, – чудовище, войдя в плотоядный раж, потрясло окрестности рыком, но, обведя злобным взором равнину и не найдя ни единого прямостоящего силуэта, успокоилось. Вероятно, переход в режим покоя подразумевал для Диморфууса постепенное обратное угасание всяких активных проявлений жизнедеятельности. А значит, и уход в расслабленное состояние, влекущее за собой побочный эффект невидимости.

Когда лежавшие на земле мутанты заметили, что Димор-фуус затих, стал неподвижен, они по-прежнему не шевелились, выжидая более веских проявлений обратного ухода чудовища «в себя». Но вот, пожалуй, этот миг наступил, – на коже гиганта стали постепенно пропадать куски, становясь опять невидимыми. Мутанты Братства Блэззчифф один за другим принялись подниматься на ноги…

И вдруг произошло нечто невероятное. Диморфуус вскинулся и с обиженным ревом атаковал… воздух. Его мощные челюсти распахнулись так резко, что с хрустом миновали природой отпущенную критическую точку. И даже распахнулись еще чуть шире. И застыли в этом неестественно-разорванном состоянии. Передние лапы злобной бестии подогнулись, головогрудь наклонилась, нижняя челюсть коснулась почвы…

И в этот миг из пасти показались, обескуражив и напугав толпу, две фигуры. Они пробежались по сотрясающемуся в мелких конвульсиях рыхлому и большому языку, спрыгнули вниз и оказались на пустоши. Причем, если женщину-зем-ляшку узнать было можно, за исключением непонятного изменения – у нес было уже ДВА глаза! – то ее напарником был совершенно другой мужчина. Очень рослый, ростом аккурат с криптила, стройный светловолосый зем.

Припечатав ступни к разрыхленной почве, он первым делом громогласно сообщил:

– Когда мне стрррашно, я способен на все!!!

И спросил:

– Кто еще хочет меня напугать?!

Ответом ему была полнейшая тишина.

Победить чудовище и превратиться из криптила в белого небесного человека мог только БОГ, а с богами разговаривают только жрецы, если не брешут.

Большой белый бог и его маленькая женщина быстро уходили по полю, усеянному парализованными страхом уродами, но Ира все заметнее отставала, ее движения вдруг стали неверными, на ногах, казалось, появились гири. Однако мужчина пока не замечал этого, он возбужденно тараторил:

– Ир, как это у тебя получается? Заставить этот злобный дирижабль распахнуть пасть, да еще так чрезмерно и резко, чтоб порвать собственные связки и выломать суставы?! Ну, знаешь, это надо было додуматься до такого…

– Лучше не спрашивай… – слабеющим голосом ответила она. – Хотя… все очень… просто… я попыталась ему объяснить, что главный враг – это Вселенная… значит, нужно резко и врасплох вырвать из ее тела кусок… пространства побольше…

Вот оно и постаралось… правильно говорят… выше головы не прыгнешь, а шире пасти… не откусишь… – Последние слова уже были слаборазличимы. Она вдруг остановилась и начала оседать наземь. Сол спохватился, обернулся и вовремя успел подхватить напарницу. Энергия покинула ее, полностью истратившись на внушение. Мужчина взял женщину на руки и понес, по коридору, образованному расступающимися перед богом перепуганными мутантами. По мере приближения бога они падали на колени и пытались дотронуться до него, посланца небес…

И они убрались подальше, пока уроды не опомнились.

И спрятались в другой пещере. И Сол охранял вход, пока Ира восстанавливалась…

Они учли фатальную ошибку, исправили ее, и «пахли» теперь как положено. Ира научила Сола тому, что он раньше Делать не умел, – имитировать запахи. А она, как выяснилось, умела, но делала вид, что не. Она вообще постоянно преподносит сюрпризы… обожает она это делать. Точно!

Они воняли, как заправские мутанты, и потому, когда им довелось наконец-то добраться в разрушенный древний город, на них практически никто не обратил особого внимания. И они, по сути два самых что ни на есть мухома (разве повернется язык назвать обычными людьми существ, что обладают ТАКИМИ способностями?!), были этим обстоятельством чрезвычайно довольны.

Все местные жители были увлечены грандиозным действом, творящимся на центральной площади. Впрочем, назвать ее площадью можно было только условно – громадная неровная пустошь, окаймленная полусохранившимися каменными зданиями, кое-как приспособленными под жилье. Все обитатели Фообба явно питали слабость к расчищенным площадкам…

Описать различные типажи мутантов, эту разнородную толпу неимоверных уродов, вряд ли сумел бы даже профессиональный сценарист голографильмов ужасов. Потому нет никакого смысла перечислять ДЕТАЛИ, которыми отличались мутировавшие потомки от «чистых» предков. К тому же далеко не у всех аборигенов в предках числились земляне, поэтому – как разобрать, чем является наличие десятка конечностей? Уродством или, наоборот, сокращением количества?..

Одним словом, если квинтэссенция кошмаров всех времен и рас возможна, то она скорее всего и была представлена толпой, собравшейся на ЭТОЙ площади.

Чего греха таить, если бы МКБ или другая корпорация хотя бы что-то понимала в беспрецедентном стирании Миров, которое творилось в Сети, если бы владела подобными технологиями или хотя бы определилась, с кем вести конструктивные переговоры, то она в числе прочего, несомненно, одним из главных пунктов включила бы в свои позитивные требования-предложения: удалить напрочь из Сети подобные планеты, среди которых Фурргиасс II, пожалуй, возглавляла скорбный список. Все, на что только потенциально способна больная, мутирующая, издыхающая природа, было представлено здесь в избытке и поражающем нормальное воображение разнообразии. Даже невозможно было определить исходные образцы, служившие источником вырождения существ, ранее населявших этот взорванный мир. И, что самое страшное, выродились у них не только биологические оболочки, но разум! Менталитет, скатившись обратно к инстинктам, причем наиболее порочным с точки зрения социальных норм Сети, превратился в отвратительное соединение человеческого и звериного.

Одним из наиболее причудливо гипертрофированных природных инстинктов, конечно же, являлась сексуальность. В местном понимании она выглядела запредельно даже для бывалых извращенцев нормального социума. Здесь наверняка можно было бы устраивать всесетевые порноигрища по секс-кнехтингу, но… слава богам, Сеть Миров не знала, что это за чертовщина, секскнехтинг, а главное – какими эмоциональными красками ее малюют. Посему дальше Фурргиасса II эта зараза не распространилась, но зато уж здесь расцвела пышным цветом и пустила крепчайшие корни…

Ира и Сол, попавшие на этот сексфорум впервые в полной мере ощутили, что конкретно, помимо анатомического строения, отличало их от мутантов. Более разнузданное, лишенное тормозов действо тяжело было даже представить. Сол и Ира прибились к распаленной, орущей, визжащей толпе, резонно рассудив, что если исступленно подбадривающее кого-то месиво выродков занято общим делом, то им по крайней мере будет не до них двоих. Так и оказалось.

Освоившись, они даже протолкались внутрь толпы, чтобы составить полное мнение о нравах этого мусорного бака человечества. И СОСТАВИЛИ, к несчастью.

Со всех сторон в их уши летели возбужденные вопли:

– Сделай ее, Биггльон!

– Вставь фитиль в эту секс-бомбу! Взорви ее изнутри!

– Долби ее, парень!

Внутри сборища, похоже, шли отборочные состязания по публичному насилию, Биггльоном оказался бочкообразный выродок, похожий на непомерно раздувшегося двухметрового безволосого зинкурийца, с тремя верхними конечностями, которые он пристроил очень удачно. Две – на талии жертвы-партнерши, избитой вусмерть девушки, в строении которой еще просматривались формы тела эрсеровской расы; именно ее, пристроившись сзади, урод показательно насиловал. Третьей конечностью – намотав на кисть длинные волосы – он притягивал девушку к себе во время фрикций, заставляя вскрикивать и прогибаться назад, хотя она стонала и изгибалась и без этого. От боли, причиняемой разрывавшим ее промежность гигантским, размером с бейсбольную биту, пенисом мутанта.

– Вставь фитиль в секс-бомбу! Взорви ее!!

– Дава-а-а-а-а-ай!!!

«Фитиль» секскнехта Биггльона представлял собой поистине внушительное зрелище и явно был гордостью владельца. Хотя, по мнению Сола, сам процесс секскнехта недотягивал и до понятия «экс-кнехт», боец из урода был как с криптила принц. Не будь у него такого громадного «причиндала»…

Широко раскрытый рот жертвы привлек внимание разгоряченного болельщика, рослого сгорбленного типа с неестественно большими выпуклыми глазами и с прядями длинных сальных волос на плешивой голове. Он выскочил, схватил девушку за виски и попытался засунуть ей в рот два отростка, расположенные в паху и постоянно находящиеся в торчащем состоянии. Однако его тут же отбросили охранники, поставленные специально, чтобы отгонять чрезмерно возбужденных болельщиков, нарушавших чистоту соревнований.

А между тем девушка безвольно обмякла, потеряв сознание, и стала валиться вниз. Биггльон торжествующе снял ее с члена, приподнял и потряс, под восторженный вой толпы:

– Следующую давай! Давай следующую! Время идет!

К распаленному участнику тут же подтащили очередную то ли партнершу, то ли жертву. Ею оказалась чернокожая полная женщина, пожилая, с обвисшими грудями, с виду – совершенно не мутировавшая. Биггльон, не теряя ни секунды, схватил ее голову и, насильно склонив вниз, попытался с усилием впихнуть в рот свою гордость.

Женщина замычала и судорожно задергалась, но хватка самца была железной, через некоторое время задыхающаяся партнерша с вывихнутой челюстью была брошена на четвереньки, открыв для пыток свое влагалище. Вопли женщины перекрыли рев толпы, отчаянно взметнувшись над ним, и тут же утонули в новом приступе восторга болельщиков. Предыдущая девушка валялась шагах в пяти от потенциального чемпиона по изнасилованиям. Дальше валялись еще три бездыханных тела. Сол поинтересовался у своих возбужденных соседей, что здесь происходит, но те отмахнулись, увлеченные происходящим, а может быть, сочтя, что он неудачно пошутил – и действительно, как можно спрашивать, что такое секскнехтинг, если это знание впитывается ребенком со спермой отца? Как можно чего-то не знать о Спорте № 1 всех времен и рас?! Ира молча смотрела на «состязание», а Сол не унимался, и ему помог тот самый тип с двумя членами, которого толпа, постепенно затирая, вытеснила в задние ряды. Он примитивными фразами, перемежаемыми похотливыми жестами и подбадривающими выкриками, поведал, что секскнехтинг – это турнирный комплекс из нескольких видов соревнований, подобный древним рыцарским турнирам, но вместо единоборств основой является спаривание. И главное здесь – неутомимость самца. Имелись и групповые состязания, и одиночные, были даже декоративные – «на самый большой или причудливый член», – и еще много чего всякого, что могла выдумать безнадежно озабоченная фантазия… Хотя есть один вид, самый-самый, наиболее близкий к Древнерыцарскому, он так и называется – ПОЕДИНОК. И заключается он в реальном единоборстве двух самцов, но не за самку, как было бы в нормально недоразвитом обществе. В этом же – ненормально переразвитом обществе – самцы сражались за то, чтобы изнасиловать поверженного. Причем допускались абсолютно все имевшиеся в воображении грязные приемы, включая переломы пениса противника.

– Сол, ты как хочешь, – сказала Ира, – а с меня хватит.

И она принялась выбираться из возбужденной толпы. Сол, Заметив несколько похотливых и откровенно агрессивных взглядов, брошенных на нее, оскалился на тех, кто их бросал, и последовал за ней.

– Я, конечно, монстр еще тот, – бормотал он, крепко держа свою напарницу за предплечье, – но не до такой же степени… насилие для меня все-таки средство, а не цель…

На гигантской, почти не изрезанной трещинами площади, кроме столпотворения вокруг насильнических «подвигов» Биггльона, оказывается, «трудилось», потея и вопя, еще не менее десятка подобных бойцов, также окруженных плотными рядами почитателей их способностей. Стоны жертв, похотливое рычание участников, рев неугомонной подогретой низменными страстями толпы.

Они уходили, практически никем не замеченные. До них ли было, когда в разгаре первенство по спортивному секс-кнехтингу?!

Да, отсюда надо было убираться побыстрее. Перспектива провести остаток жизни ЗДЕСЬ была не просто удручающей, а самоубийственной.

Но как бежать с планеты, у которой нет космодрома, на которую не садятся звездолеты?!! Однажды им уже удалось подобное совершить, но в том мире хотя бы существовал способ ВЫЗВАТЬ космический корабль. Здесь же, хоть всех уродов сотри в слизь, никто за ними не явится…

Они сидели прямо на земле, в каком-то бывшем переулке, и вспоминали пройденный путь. Какою будет дорога, которую еще только предстояло пройти, им оставалось только предполагать.

– Но выбор есть всегда – ведь стенка тупика есть мостовая дороги вверх. Вот по этой стеночке и откланяемся. На цыпочках, чтобы не гневить Судьбу, или как тут кличут божество, отвечающее за индивидуальные жизненные проекты, – неторопливо, что-то решая для себя и ни к кому не обращаясь, произнес Сол. А потом, прикрыв глаза, принялся раскачиваться, входя в медитативный транс адепта. Войдя, продекламировал:

ПУСК!..

Ира замерла. Она была явно поражена – по лицу видно. Но в повисшей долгой паузе не прозвучало традиционной подписи:

«Так говорила…», с упоминанием творца цитируемого наследия. Женщина спросила:

– Кто это сказал?

– Можешь считать, что я, – прозвучал неожиданный ответ Сола. – Больше ничего не спрашивай. Без комментариев. Во мне тоже есть загадочные отсеки, запертые на кодовые замки.

…Проникнуть в них без словесных комментариев ГЛАЗУ, который неотступно наблюдал за передвижениями боевой спар-ки странных «эмкабэшников», не удалось. Мысли он читать не мог, что да, то да. Но вызвать с орбиты Фурргиасса II корабль и подсунуть его им под видом случайно проколовшейся в эту точку автоматической беспилотной шхуны контрабандистов МОГ. Что и сделал безотлагательно. (Они ВНОВЬ попали в поле зрения на СанктаСанкторумеВтором, и «Глаз» больше не намерен был их упускать из виду. Себе дороже – таких ценных кадров не использовать. В паре они действовали просто-напросто блестяще, очень органично дополняя друг дружку. Крипти-лов, например, они «бортанули» гениально, хоть сейчас в учебник заноси операцию, и только по чистой непредвиденной случайности (шанс на ее существование всегда остается) им пришлось экстренно уносить ноги. В сумме эти двое – идеальный суперагент всех времен и рас!) Появление в пределах досягаемости ее экстраспособностей взаправдашнего звездолета поразило Иру. Когда взлетали (10! 9!.. 5!.. 2! 1!.. СТАРТ!), на Сола она поглядывала искоса, подозрительно, будто впервые увидела. Сбывшееся пророчество впечатлило даже ее.

Наблюдателю оставалось лишь гадать, было ли это чистым совпадением (шанс на его существование всегда остается), или этот супермен в самом деле ЧТО-ТО ПОЧУВСТВОВАЛ.

О том, что он ПОВЛИЯЛ, вынудив наблюдателя ВМЕШАТЬСЯ, не хотелось даже думать. Это было бы уже СЛИШКОМ. Даже для подобного «кадра» специального назначения.