Только для него

Глава 4

— Случайной?.. — повторил Дарий, заново осмысливая все, что она сказала. — Вы хотите сказать, что все это было подстроено?

— Мне действительно очень жаль, — повторила она.

— И наполовину так не жаль, как мне! — Или как будет Майлзу Моргану, если ее слова окажутся правдой. — И что? Тот человек получил повышение, на которое рассчитывали вы?

Наташа вздохнула с облегчением:

— И мое место, и мою машину… А еще перечеркнул мою карьеру! В буквальном смысле спустил мою репутацию в унитаз.

Дарий понял, что отчаяние в ее взгляде вызвано страхом. Она боялась, что он поднимет ее на смех или назовет лгуньей. На самом же деле он просто не знал, что и думать.

— Вода закипела. Мне заварить чай? — предложила она.

— Вы сами вызвались… — Зачем ему понадобилось губить вашу репутацию? — спросил он, потянувшись за карандашом и блокнотом, стараясь уловить и запечатлеть изгиб ее шеи, ее плечи в тот момент, когда она поставила чайник на место. Ее спину и ноги, когда она нагнулась, чтобы открыть холодильник. — Разве ему не достаточно было получить ваше место?

— Он задался целью окончательно убрать меня со сцены, — ответила Наташа, сосредоточенно открывая пакет молока. — Я действительно профессионал в своем деле.

После недолгих колебаний, когда Наташа Гордон с трудом удерживалась, чтобы не сорвать с него одежду, она сумела взять себя в руки. Ее выдавали лишь глаза. Он видел, как бьется жилка у нее на шее, и представил, как запускает руку ей под блузку, сжимает грудь, чувствуя, как неистово колотится ее сердце.

Карандаш, который он держал в руках, с треском сломался…

— И теперь вы хотите отомстить? — спросил он.

— Я уже отомстила. Может, у меня и не все в порядке с головой, но Майлз от страха ухватился за самое примитивное решение, какое можно было принять в этой ситуации… Не сомневаюсь, выход ему подсказали…

— Кто подсказал?

На самом деле сейчас Дарию было все равно, кто и почему так поступил, ему просто хотелось, чтобы она и дальше говорила и двигалась. Он схватил обломок карандаша и принялся делать наброски: Наташа покачала головой, прядь ее волос высвободилась из аккуратного пучка и упала ей на щеку.

Она нахмурилась:

— Пока не знаю. Все случилось так быстро… Кто-то заранее все просчитал и знал, на какие рычаги надо нажать. — Она поморщилась.

— У вашего обидчика есть имя? Я уверен, что моего адвоката оно очень заинтересует.

— Не сомневаюсь, но я пришла сюда не для того, чтобы помочь вам разделаться с моими обидчиками, — сказала она. Тем не менее крошечная морщинка оставалась на месте. Ей тоже нужны были ответы.

— Так вы хотите вернуться на работу?

— Этого не случится.

— Вы не хотите работать на того, кто отобрал у вас место?

Она пожала плечами, изобразив улыбку:

— Никогда не говори «никогда». Кто знает, до какой степени отчаяния я дойду?.. Какой чай вы любите? — спросила она, бросая на него взгляд. — Слабый, покрепче, очень крепкий… — Вдруг она заметила, чем он занят. — Вы меня рисуете?

— Да. Вы против?

— Сама не знаю.

— Если вы против, я не буду, — сказал он. — Кстати, чай я люблю крепкий. Немного молока. Без сахара. Вы думаете, Морган пожалеет о своем слишком поспешном решении?

— Кто знает? Тоби не дурак, но работа для него на втором месте после регби. Честно говоря, я и не подозревала, что его интересуют продажа недвижимости и менеджмент. У меня сложилось впечатление, что работать в компании его заставили родственники.

— Странно, что он получил повышение при таком отношении к работе.

— Его двоюродная бабушка замужем за Питером Блэком.

— Ах вот оно что!

— Ему недавно исполнилось двадцать три года, — задумчиво продолжала Наташа. — Может быть, он понял, что регбист-профи из него уже не выйдет?

— Разбилась его мечта, и он решил украсть вашу? Довольно безжалостно с его стороны. Впрочем, я слышал, что в бизнесе это обычное дело.

— Подлость и лень — неудачное сочетание. Скажите, Дарий, вот вам бы хотелось, чтобы такой человек трудился с вами бок о бок во время кризиса? Или работать с человеком, который бросит вас на растерзание волкам, толком вас даже не выслушав? Без какого-либо расследования. Бог с ним, с Тоби Дентоном. Майлз — вот кого я не прощу! И вернусь к нему не раньше чем рак на горе свистнет.

— Никогда не говори «никогда», — напомнил он ей и получил в награду укоризненную улыбку.

— Ну разве что он предложит мне стать полноправным компаньоном, — продолжала Наташа, — но, ввиду последних событий, такое тоже вряд ли произойдет раньше чем рак на горе свистнет.

— Хорошо, я понял. Вы туда не вернетесь, — сказал Дарий. — Но если вы не собираетесь возвращаться и не хотите мстить… то чего вы хотите?

Плечи Наташи опустились, Дарий понял, что задал правильный вопрос, и порадовался тому, что ее губы расплылись в улыбке, которую он так ждал. Наконец-то ожили и ее глаза.

— Неделю назад я могла прийти в любое агентство по недвижимости в Лондоне, и меня тут же взяли бы на работу, — сказала она. — Теперь, когда я осталась на мели, мой телефон зловеще молчит.

— Вы удивлены?

— Нет, и я не стала никого смущать, напоминая о прошлых щедрых предложениях.

— Уверен, они все страшно благодарны вам за такую тактичность, — заметил Дарий, не в силах сдержать улыбки. Наташа Гордон начинала ему нравиться. У нее только что буквально выбили почву из-под ног, и все же она не сдается.

— Я не рассчитываю на то, что обо мне хоть кто-нибудь вспомнит. — Она замолчала, видимо ожидая, что он как-то отреагирует на ее слова. Дарий прорисовывал линию ее подбородка. Хорошо очерченного, решительного подбородка… — И единственный способ это сделать — продать Хедли-Чейз, — продолжала она, предлагая ему возможность выручить ее.

— В таком случае нелегко вам придется.

— То же самое можно сказать и про вас, — заметила она, отпивая чай. — Не скрою, дело потребует определенной изобретательности и фантазии, зато и стимул велик. — Наташа искоса взглянула на него, прищурилась, заметив, что он разглядывает ее, но на сей раз не отвела взгляд. — Кто будет стараться изо всех сил, чтобы найти вам покупателя? — продолжала она. Настало время привести решающий довод: — К тому же бесплатно!

— Бесплатно? За такую благотворительность вас выкинут из гильдии агентов по недвижимости, — предостерег он.

Кончики ее губ дрогнули, снова расплываясь в улыбке. Он понял, что пропал.

— Поверьте, такое предложение делают один раз в жизни. Что вы теряете? — настаивала она. От нее исходили почти видимые волны силы и азарта. — Мы как будто созданы друг для друга.

Он покачал головой. На самом деле ему нельзя даже говорить с ней. С его адвокатами припадок случится, если они узнают!

— Агент по недвижимости, которую никто не возьмет на работу, и дом, который никто не сможет продать? Вот уж правда, отличное сочетание! — Он не сумел удержаться от смеха.

Она посмотрела на него поверх кружки:

— Дом нужно как следует прибрать. Вымести сухие листья. Вставить в окна стекла.

Он нахмурился:

— Говорите, там разбито окно?

— А вы не знали? А ведь я предупредила вашего смотрителя. Он обещал передать все душеприказчикам. Послушайте, я не пытаюсь представить все так, как будто продать Хедли-Чейз будет легко, — сказала она. — Вы не продаете ухоженный домик с четырьмя спальнями на небольшом расстоянии от хороших школ.

— В таком случае мне бы вообще не требовалась ваша помощь!

Он признался в том, что действительно нуждается в ее помощи, и они оба понимали это.

— Я могу лишь обещать, Дарий, что вам не придется ни в чем участвовать лично. Понимаю, как вам сейчас тяжело…

— Вряд ли. — Никто не мог даже отдаленно представить себе, какие чувства он испытывал к этому дому. Целый вихрь воспоминаний и эмоций, какие в нем пробуждались при мыслях о Хедли-Чейз.

— Нет, конечно нет, но Хедли-Чейз уже несколько столетий принадлежит вашей семье. Представляю, как должно быть тяжело его продавать.

— Вы так думаете? — спросил он, глядя на нее сквозь скрещенные пальцы, испытывая ее. — Решили, что мне стыдно из-за того, что не по карману его содержать?

— Нет! Конечно нет. — Кровь снова прилила к ее щекам. — Вам нечего стыдиться! Во всем виноваты ваши предки… — Сообразив, что не стоит критиковать его родственников, она поспешила добавить: — Я приложу все усилия для того, чтобы для вас все прошло безболезненно! Вас я прошу лишь сообщить адвокату и смотрителю о том, что я буду заниматься всем от вашего имени, а потом можете вообще забыть о доме.

Он делано рассмеялся:

— Вы что же, ручаетесь, что продадите его?

— Ручаюсь, что больше не побеспокою вас без достаточно веской причины, — ответила она.

Поздно! Наташа Гордон беспокоила его больше любой другой женщины на свете, но Хедли-Чейз висел мельничным жерновом на его шее. Имение — тьма, поглотившая его предков. Оно свело в могилу его деда, когда тот в последний раз попытался взять в руки тот мир, который когда-то принадлежал ему. Мир, которым он правил. Дед хотел управлять будущим. И им тоже… Чем скорее он избавится от Чейза, чем скорее эта ноша свалится с его плеч, тем лучше.

— Предположим, я позволю вам заниматься моим делом, — сказал он так, словно еще ничего не решил, — но каков ваш план действий?

— План?

— У вас нет ни денег на рекламу, — продолжал он, — ни витрины, в которую могли бы заглядывать прохожие, ни даже колонки в «Желтых страницах».

— Верно, зато у меня есть Интернет, социальные сети…

— Называть мое имя нельзя, — предупредил он, окинув жестом свою студию, — и запрещаю вам вообще рассказывать что-либо обо мне, чтобы привлечь внимание общественности.

— Все будет сделано очень аккуратно, — заверила она его, слишком легко соглашаясь. — Ничего кричащего или такого, что могло бы вас смутить. Я даю вам слово.

— Ваше слово в данном случае не имеет никакой цены. Как только сведения просачиваются в Интернет, вы больше не имеете над ними власти.

— Ничто не просочится, если я все сделаю правильно.

— С какой стати я должен вам верить?

Она нахмурилась, не понимая, куда он клонит:

— Дарий, в конце концов, речь идет всего лишь о доме!

Она ошибалась, но он и не ожидал, что она поймет то сплетение любви и ненависти, которое связывало его с Хедли-Чейз. И с собственными родными.

— Я ответил на все ваши вопросы, — сказал он, давая понять, что разговор окончен.

Наташа покачала головой.

— Если бы я знала ответы на все вопросы, — ответила она, — я и сейчас работала бы в фирме «Морган и Блэк».

— Это…

— Что?

— Ничего.

С какой стати он должен ей верить? Скорее всего, работу она потеряла из-за собственной профессиональной непригодности. И только ложь Майлза Моргана о ее нервном срыве и то, что он публично унизил ее, выглядело непростительно. К тому же его трясло от одного вида Майлза Моргана.

Налоговая служба не станет ждать вечно, пока он выложит положенную сумму за наследство. Истина в том, что он не может себе позволить ждать, пока шум вокруг истории с домом уляжется.

— Ладно.

Он снова окинул ее острым, пронизывающим взглядом, водя карандашом по бумаге, а ей казалось, будто он кончиками пальцев прикасается к ее телу. Он как будто медленно раздевал ее.

Ей с трудом удавалось держать себя в руках. Очень хотелось погладить его по мускулистой руке, по предплечью.

— Вы слышали? Я сказал «ладно».

— Ладно? — У нее перехватило дыхание. Неужели он согласился? — Ваше «ладно» означает «да»? — спросила она. — Вы дадите мне шанс?

Наступившее молчание показалось ей бесконечным. Возможно, Дарий обдумывал, что скажет его адвокат. Вне всяких сомнений, его согласие означало, что он больше не сможет предъявить иск «Моргану и Блэку».

— Да, но с одним условием.

Ох-ох…

— Я дам вам шанс продать Хедли-Чейз при одном условии.

— Я согласна на все что угодно, — сказала она.

— Что, все так плохо? — спросил он, взглядом предупреждая ее о том, что ей стоило бы вначале спросить, что же у него за условие.

— Что угодно, если это законно, честно и прилично, — ответила Наташа, с трудом переводя дух. По поводу «приличного» она еще могла бы поторговаться… — У меня в самом деле все плохо, но я не дура.

Возможно…

— Что за условие?

— Я хочу, чтобы вы мне позировали.

— Позировала? — На какое-то мгновение она не могла понять, что он имеет в виду, но, когда он отвел от нее взгляд, она поняла, о чем он ее просил.

Во рту у нее пересохло.

— Чтобы я позировала? Как натурщица?

— Если вы спрашиваете, хочу ли я рисовать вас обнаженной, мой ответ — да, — сказал он прямо. — Я хочу рисовать ваше тело, а не вашу одежду.

— Ох… — Она зажмурилась. Ее снова обдало жаром. Потрясенная тем, как страстно ей этого хочется, она сжала кулаки, чтобы не начать раздеваться прямо здесь и сейчас.

Неправильно истолковав ее молчание, он сказал:

— Наташа, вы просите меня довериться вам. Хорошо, но тогда и вы мне доверьтесь.

— Доверие важно, — согласилась она, — но дело в том, что я не прошу вас раздеваться.

— А я не против, если вам так будет легче.

— Да… Нет! — Что с ней творится? Немыслимо! Ей бы возмущаться, а не дрожать от возбуждения при мысли о том, как он будет разглядывать ее прелести. Интерес у него не только профессиональный! — Вы попросили бы об этом, будь я мужчиной?

Он пожал плечами:

— Возможно. Будь вы красивым мужчиной… Наверное, он, как и вы, Наташа, предположил бы, что я желаю видеть в нем не только модель.

— Я ничего не предполагаю, — возразила она, но ее выдавал румянец на щеках. — Совсем недавно я узнала, что бывает, если смешивать работу и личную жизнь.

— Личную жизнь… С Морганом?

— С Майлзом? Боже упаси, нет!

— Значит, с Тоби Дентоном, который сейчас сидит за вашим столом и водит вашу машину. Он что же, и сердце вам разбил?

— Ох… Нет… — Наташа покачала головой. — У нас были не такие отношения.

— А какие?

— Я заранее знала, что долго это у нас не продлится. Я была слишком занята для чего-то серьезного. Кроме того, хотя внешне он вполне привлекателен, немного найдется женщин, согласных отойти на второй план ради регби. Сходить куда-нибудь, время от времени провести вместе ночь — вот что устраивало нас обоих.

— Значит, вы были не просто коллегами? И все-таки он вас предал.

— Да. — Хуже того, она никогда не узнает, получилось ли это случайно, или все было спланировано с самого начала и ее водили за нос, как дурочку.

— Что ж, спасибо за доверие, — не сразу ответил Дарий. — Кстати, уверяю вас: позирование — не удовольствие. Это довольно тяжелая, утомительная работа, от которой болят все мышцы. И вы правы. Работа и удовольствие — плохое сочетание. Хорошую модель найти трудно, поэтому я не осложняю отношения сексом.

— То есть… — Она замолчала. Ну да, он ведь только что сказал! Что ж, прекрасно! — Можно посмотреть? — спросила она, протягивая руку за его блокнотом. Ей больше не хотелось раздеться. — Что у вас получилось?

Он отдал ей блокнот, не говоря ни слова. Она стала разглядывать его рисунок.

Ее губы получились полными и манящими, изгиб шеи над воротником, линии ног, юбка, обтянувшая бедра… Ей точно пора на беговую дорожку. И глаза, выдававшие чувства, которые она испытывала, глядя на него.

— Теперь понимаю, почему некоторые первобытные племена считают, будто фотокамера крадет их души, — сказала она, потрясенная тем, что увидела на бумаге. Как у него это получается? Всего несколькими штрихами… — Я ожидала увидеть нечто другое.

Дарий прислонился к стремянке, скрестив руки на груди.

— А что вы ожидали увидеть?

— Не знаю, здесь просто я.

— Лишь то, что лежит на поверхности. Тот образ, который вы показываете миру. Я копну глубже.

— Вы не найдете там развитой мускулатуры, — предупредила она.

— В вас так много всего, Наташа.

— В детстве я болела, — ответила она. — И мама все время пыталась меня откормить. Я сбежала из дому, чтобы спастись от пирожных с заварным кремом. — Она посмотрела вверх на скелет лошади, затем на блокнот. Пролистала его назад, чтобы посмотреть, что еще там нарисовано, — просто, чтобы только не смотреть на него… Оказалось, что ее изображение почти на каждой странице. — Не понимаю. Вы не могли нарисовать все это сегодня.

— Да. — Его лицо ничего не выражало.

— Но позавчера… Вы видели меня всего лишь минуту или две, а это…

— Я только схватил образ.

Когда их взгляды встретились, оба подумали о возникшей между ними еще в кабинете Моргана подсознательной связи. Им показалось, что воздух вокруг них сгустился, и в студии стало темнее.

Она закрыла глаза, и по всему ее телу пробежала дрожь. Когда она открыла глаза, сквозь прозрачный потолок пробивался солнечный свет, а Дарий все еще ждал ее ответа. Он знал, что он будет положительным…

— Вы отольете эксклюзивную бронзовую статую — мою копию? — спросила она. — Вы выставите ее в галерее, как скаковую лошадь?

— Может быть. Если внутреннее содержание соответствует упаковке.

— Упаковке?!

— Очень красивой упаковке.

— Кажется, недавно вы говорили, что упаковка у меня слишком богатая, роскошная… Может, дадите мне пару месяцев, чтобы сбросить несколько лишних килограммов?

— Даже не думайте, — сказал он, забирая у нее блокнот. — Вы боитесь, что вас узнают?

— Узнают? — Напряжение испарилось, когда она искренне рассмеялась. Неужели он думает, будто ее узнают в законченной скульптуре? — Вряд ли это возможно. — Она представила, что скажут знакомые, если узнают ее. — Нужно сделать это условием.

— Напоминаю, речь идет о взаимном доверии, — усмехнулся он, не разделяя, однако, ее веселья, и на какой-то момент она испугалась, что обидела его. — Ну, какие у вас еще проблемы?

— Проблемы? — Только одна. Ее больше интересует он сам, чем его дом. Она забыла, зачем пришла сюда, забыла, что ее будущее зависит от того, насколько грамотно она себя поведет. Вот в чем проблема! — Вас не волнует, что вы собираетесь наживаться на мне, в то время как я буду работать бесплатно? — спросила она, возвращаясь к тому, зачем сюда пришла.

— Наташа, мы оба потратим время, — сказал он, отделяясь от лестницы и внезапно подходя слишком близко. — Но если я найду в вас глубины, стоящие исследования, я… — Его глаза говорили о том, что его мысли были очень далеки от искусства.

— То вы — что? — Слова едва не застряли у нее в горле. Не только его, но и ее мысли нельзя было назвать возвышенными!

— То я подарю вам слепок.

— Чтобы я поставила мои «глубины» на сервант и чтобы все мои знакомые смогли ими любоваться?

— Обещаю, вам понравится, — сказал он. — Подумайте только, как возбужденные самцы будут гладить холодную бронзу, представляя, что ласкают ваше живое и теплое тело.

— Нет… — Она уже поняла, что на свете есть только один мужчина, чьих прикосновений к своей коже она желала, и он находился прямо здесь, перед ней.

— Каждая женщина мечтает о бурном прошлом, которым можно было бы смутить своих внуков, — сказал он. Его лицо потемнело, взгляд стал тяжелым, а голос таким тихим, что она с трудом его расслышала.

— Откуда вы знаете? — прошептала она.

Он, как в замедленной съемке, поднес руку к ее лицу, коснулся кончиками пальцев, затем провел по щеке, и у нее засосало под ложечкой, как перед прыжком в бездну.

Отвердевшие соски проступили под шелковой блузкой, по спине побежала струйка пота. Обводя большим пальцем ее губы, Дарий мрачно улыбнулся.

Она задыхалась, не в силах выговорить хоть слово. Он не сводил глаз с ее лица, пока она расстегивала одну за другой крошечные перламутровые пуговки. Наконец блузка распахнулась, и она, не сводя с него взгляда, прикусила его большой палец губами.

Она ласкала его языком, чувствуя вкус глины и пирога, сахара и каких-то специй, которых не было в ее выпечке. Она застонала, когда он провел влажным пальцем по ее губам.

Затем он прильнул губами к ее губам. Язык повторил тот путь, который только что проделал его палец. Она едва не потеряла сознание от взрыва наслаждения и упала бы, если бы он не поддержал ее.

Она обхватила его голову руками, притянула к себе. Поцелуй делался все более страстным. Она перебирала пальцами его кудри, щетина щекотала ей щеку. С ним буквально срослись запахи металла, глины и промасленного дерева… Простые, естественные запахи. Он ловко вытянул ее блузку из пояса юбки, провел ладонями снизу вверх по спине, потом большими пальцами по ее грудям. В ее бедро уткнулось что-то твердое и горячее…

Он откинул голову назад, чтобы полюбоваться тем, как она снимает шелковую блузку, помог ей освободиться от бюстгальтера, его сильные пальцы ласкали ее нежную кожу. Когда он провел языком по набухшему соску, ее ноги подогнулись.

С грохотом он сбросил с верстака все, что на нем было, и без каких-либо видимых усилий поднял ее на руки и уложил туда.

Да…

Это слово спиралью прошло сквозь все ее тело, торжествующе, освобождающе, возбуждающе. Все, что она могла чувствовать, — жар его губ, когда он покусывал и щекотал нежную кожу на ее груди. Его язык пробуждал в ней настоящий вулкан страсти.

— Дарий… — почти беззвучно взмолилась она, и его рука оказалась между ее бедер, убирая последний хрупкий барьер, чтобы дать дорогу огню, вспыхнувшему между ними.

Она выгнулась ему навстречу, страстно желая большего, требуя большего…

Она схватилась за его сильные плечи, впиваясь в него ногтями, когда его пальцы проникли в нее. Не хватало дыхания, чтобы кричать, еще больше возбуждая его. Все, что она могла, — тихо, отчаянно постанывать и выгибаться ему навстречу. Он же не спешил, мучил ее, заставляя ждать. Гладил, дразнил языком, умело удерживал ее на грани. Наконец внутри ее все совсем растаяло. Она испытала мощный оргазм и, ошеломленная, вся в испарине, прижалась к нему, словно ища спасения.

Она бессильно уронила голову ему на плечо.