Только ты

10

Ник

Через пару часов я оказался в больнице.

— Ох, Ник, — встретила меня Лена в больнице.

Со вчерашнего дня мне показалось, что она сильно постарела. Лицо было бледнее, чем обычно, а возле глаз сильно рисовались морщинки.

Я вспомнил про ее беременность только тогда, когда я ее увидел. Вдобавок к злости меня накрыло еще и чувством вины.

— Он еще не пришел в себя, — еле слышно говорила Лена.

Отец после инфаркта еще не пришел в себя. Его жена беременная.

Я чувствовал себя в ловушке, в которую попал каким-то нелепым образом.

Злость моя сейчас была направлена на самого себя.

Если с отцом что-то случится, разве я смогу себя простить?

А если что-то случится с его ребенком?

Мы сидели в коридоре, возле палаты отца в гробовом молчании.

Я не мог проронить ни слово. В сторону Лены вообще смотреть не мог, меня переполняли противоречивые чувства.

Мысли терроризировали мой мозг, подкидывая разные сценарии, одну хуже другой.

Я сожалел по поводу всего. В какой-то момент даже почувствовал к себе жалость, потому что боль изнутри продолжала меня съедать. Теперь она была еще более острой, подкрепленная моей беспомощностью.

Тишину нарушил голос Лены, обращенный в мой адрес.

— Никита, я спущусь в кафе. Тебе что-то принести?

— А? Не. Спасибо.

Я остался сидеть в гордом одиночестве, продолжая заниматься самобичеванием и одновременно жалеть себя.

Господи, как же я был жалок.

— Ник, мне так жаль, — вдруг надо мной раздался голос Ники.

Я не слышал ее шагов.

Как долго она тут?

Руки ее коснулись моего плеча. Но я не осмелился поднять свои глаза в ее сторону, так и продолжил сидеть, уставившись в пол.

Она села рядом, обдавая меня своим теплом, окутывая с ног до головы своей энергией, будто одеялом.

Все что я сейчас хотел — просто прижаться к ней, к моей любимой женщине, раствориться в ее объятиях и знать, что все обязательно наладиться, потому что она рядом. Но я не мог. Я не мог продолжать обманывать ни себя… ни ее…

— Ник, пожалуйста, не молчи. Скажи, что-нибудь… Я понимаю, ты расстроен…

Что мне ей сказать?

Что я должен сказать?

Что она хочет услышать?

Я боялся того, что любые слова сейчас способны причинить только боль. Всем нам.

Я не хотел врать, притворяться, играть. Но и как быть с правдой я не знал.

Мне нужно было для начала успокоиться, пока из-за меня всю семью не госпитализировали. Потом поговорить с Леной и отцом.

Но как? Когда?

Сейчас точно было не то время, учитывая, что здоровье обоих под гранью риска.

Я не понимал, что мне делать. И просто пока «замер».

Ника сидела рядом и поглаживала меня за плечо, проводила ладонью по спине, видимо думая, что таким образом она оказывает мне поддержку.

Но сейчас ее поглаживания были для меня невыносимы. Будто она гладила меня не своими нежными пальцами, а буквально проводила раскаленной металлической щеткой по оголенному телу, оставляя на моей коже окровавленные ссадины, которые невыносимо больно жгли не только мою плоть, но и душу.

Я резко вскочил со скамьи, скидывая ее ладонь, которая лежала на моем плече. И просто стал прогуливаться по коридору туда — обратно, стараясь не пересекаться с ней глазами.

— Любимый! — Вдруг меня обнимает владелец этого женского голоса. — Ник, мне так жаль. Я примчалась, как только узнала.

Наташа?

Какого…?

Откуда ты вообще вылезла?

Только тебя здесь не хватало.

Бл*ть!

Она обхватила меня за шею, прижалась ко мне и продолжала что-то причитать, пока я стоял как бревно и ловил на себе озадаченный взгляд Ники.

Голос Наташи звучал фоном, я не понимал значения ее слов, потому что в ушах стоял звон от стука моего сердца и, кажется, я даже слышал биение сердца Ники.

Это ничего не значит.

Ты же знаешь, что я люблю тебя!

И только тебя!

Говорил я про себя. Нет, не говорил, я кричал.

Но, конечно, она не знала, так как по ее щекам катились слезы.

Я хотел вырваться из объятий чужого для меня человека и прижаться к своей любимой родной девочке, чтобы утешить ее. Но я буквально прирос к полу.

Внутри меня будто разорвались все сосуды, и я медленно истекал кровью. Или уже истек. Кажется, я уже был мертв.

Для нее я сейчас точно умер.

Ты должна меня возненавидеть и больше никогда и не под каким предлогом не подпускать меня к себе.

Так будет лучше.

Просто ты пока об этом не знаешь.

Я продолжал мысленно вести с ней диалог.

Она бросила на меня свой презренный взгляд, развернулась и быстрым шагом покинула пространство.

— Ник, — Тим подошел ко мне, вырывая меня из оцепенения, когда, наконец, Наташа догадалась отлипнуть от меня, ибо у меня у самого не было сил бороться с ней.

— В-вы что тут делаете? — Спросил я этих двоих, когда ко мне вернулся дар речи.

— Ну, мне Лена позвонила, тебя искала, — виновато смотрел на меня Тим, видимо, тоже переваривая происходящее. Он тоже видел реакцию Ники.

— А, я была рядом, — подхватила Наташа.

— Ты чего ее сюда притащил? — Уже позже, оставшись наедине с другом, я устроил ему допрос.

— Ну, она приехала, чтобы сделать тебе сюрприз. И вот как раз, когда звонила Лена, Наташа была со мной… Блин, прости, чувак… Я же не знал, что у вас с Никой что-то… Я думал… — Тим виновато запинался…

С Наташей мы познакомились в университете. Она сразу же начала проявлять ко мне интерес, но я ее игнорировал. Ни к каким отношениям я не был готов после Ники.

И в Италию она поехала тоже за мной, как я понял. Попросила отца, чтобы тот посуетился и занялся ее переводом.

— Мне нравятся брюнетки, — сказал я однажды в шутку своей белокурой сталкерше.

После моих слов она перекрасилась в темный цвет.

Отшибленная, ей богу.

Уже будучи в Италии мы сблизились. Я шутил, что нас свели тоска по Родине и секс. Но мы договорились на берегу, что между нами никаких обязательств.

Почему я ей сдался? Я понял, что точно никогда в нее не влюблюсь, и она уж точно никогда не разобьет мне сердце и не сделает мне больно. По-крайней мере, я всегда так думал…

Я понимал, что она одержима мной. Но видимо я был настолько сломлен после Ники, потерян, неуверен в себе, что мне хотелось быть просто кому-то нужным и быть кем-то любимым. Наташа давала мне эту любовь и не просила ничего взамен. За эти годы ни разу меня ни в чем не упрекнула, не закатывала истерики, не устраивала сцены ревности. В общем, никак не метила территорию и придерживалась нашего уговора. И я эгоистично всем этим пользовался.

И мне это еще аукнется в дальнейшем, но пока я об этом не знал, и даже не мог предположить каким образом…