Только здесь и нигде больше

14. Это фантастика

Дилан оставил мою квартиру в том же состоянии, в котором я ему ее одолжила. Я приняла душ, снова застелила кровать своим бельем и залезла в постель в футболке Джейми на голое тело. Прижала записку к груди и нажала на кнопку телефона, чтобы прослушать ночные сообщения.

Я сегодня ходил под парусом с Челси, – сказал он. – Я вспоминал твои волосы, вьющиеся на ветру у лица, твои розовые щечки и улыбку в тот день, когда мы плыли через залив. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я всегда думал и думаю о тебе. И не могу забыть.

Я тоже.

Я нажала ОТБОЙ и нагнулась, чтобы подобрать с пола записку. На этот раз я плакала.

Кейти, мой ангел,

Мне пришлось уехать в Портленд. У моего отца случился сердечный приступ, и врачи не знают, переживет ли он эту ночь. Пожалуйста, не уходи. Если я не смогу вернуться завтра, то пришлю машину и устрою твой перелет сюда. Пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Есть кое-что очень важное, что я хочу сказать тебе, кроме того, что я в тебя окончательно влюбился.

– Джейми

Утром записка оказалась скомканной на моей груди. Я встала и расправила ее на столе. Подчеркнула последнюю строку, а потом написала под ней вопрос: ПОЧЕМУ? Я сунула записку в конверт и отправила по адресу винодельни Р. Дж. Лоусона. Я надписала в строчке «кому»: владельцу и засмеялась про себя.

В воскресенье я не хандрила. Сделала видео по йоге, отредактировала последние статьи Бет, а затем посвятила день и вечер просмотру выпусков «Разрушителей легенд»[33]. Я узнала, что смерть Джека в «Титанике» была совершенно напрасной. Если бы эта эгоистичная сука, Роза, привязала бы свой жилет к деревянной двери, она бы выдержала их обоих. Черт бы ее побрал. Я забралась в постель уже в семь вечера. Ночное сообщение Джейми снова и снова крутилось на автоответчике.

Я все еще чувствую твой запах на своей подушке. И все еще вижу, как ты стоишь у входа в мою комнату, свет ласкает твои гладкие ноги, темные волосы, ниспадающие на плечи, вижу твою прекрасную улыбку. Я скучаю по тебе. Хочу тебя, и схожу с ума без тебя. Вернись ко мне.

Мне нужно было прочистить мозги, поэтому я позвонила Дилану.

— Привет.

— А ты знаешь, что смерть Джека в «Титанике» можно было предотвратить?

— Это могло бы быть правдой, если бы Джек был настоящим человеком. Ты пьяна?

— Нет, мне просто скучно.

— О.

— Эй, ты не хочешь пойти на крышу?

— Я собираюсь пойти в кино с Эш.

— Ладно, – сказала я угрюмо.

— Все хорошо?

— Да.

— Хочешь с нами?

— Не-а, увидимся позже.

Спустя две ночи я находилась в том же положении, мне было скучно и одиноко, и я все еще торчала перед теликом. После марафона по сериалу «Закон и порядок» решила посмотреть по кабельному каналу фильм «Титаник».

— Просто привяжите спасательный жилет под дверью. Черт, Роуз, он замерз! — орала я и вопила, пока не расплакалась.

Я плакала последние двадцать минут фильма. Даже тогда, когда старая Роза бросила «Сердце океана»[34] за борт. Я позвонила Бет, но наткнулась на голосовую почту.

— Бет, это я. Не перезванивай, – я всхлипнула. – Я не понимаю, почему Роза выкинула за борт ожерелье. И никогда не понимала этого.

Я икнула, и тут мой телефон запищал. Не глядя на определитель номера, сразу нажала на кнопку ответа.

— Привет, – сказала я, мой голос дрожал.

— Детка? – его ровный глубокий голос прошел через наушник и послал взрыв тепла по моей спине до самых пяток.

— Джейми?

— Здравствуй, Кейти, – его голос звучал иначе. Я слышала в нем надежду. Должно быть, он получил мою записку. – Я просто позвонил, чтобы сказать спокойной ночи.

— О.

— Что случилось? У тебя грустный голос.

Я начала смеяться сквозь слезы.

— Я смотрела «Титаник».

Он хмыкнул. Наша беседа была такой несуразной.

— Кажется, они могли бы вдвоем выплыть на этой двери, ведь правда?

— Абсолютная.

Я снова засмеялась.

— Если бы Джек имел мозги компьютерного гения, он наверняка бы нашел решение.

— Может быть, – сказал он без энтузиазма, а потом сменил тему. – «Почему?» слишком простой вопрос. Я мог бы написать тысячу страниц о моих чувствах, но не стал. Я надеюсь, тебе будет достаточно моего ответа. Еще раз прости за все, через что ты прошла из-за меня.

— Мне тоже жаль, – сказала я спокойно. – Джейми, почему ты так отчаянно пытаешься убежать от своего прошлого?

— Это не так. Просто многое изменилось с того времени, мне было шестнадцать. Я больше не ребенок. И не хочу сидеть и играть в видеоигры. Вот, что это было для меня. Игра.

— Я не знаю, поможет ли это. Мы провели вместе всего четыре дня, и каждая минута была ложью. Я не уверена, что хочу таких отношений.

— То, что было между нами, не было ложью. Это был я. Самый настоящий я. Я чувствовал себя собой, и доверял тебе, и был с тобой счастлив так, как не был никогда в жизни. Мне жаль, что я не раскрылся тебе сразу.

— Почему ты этого не сделал?

— Мне было страшно. Я не думал, что могу так сильно влюбиться в тебя. С того момента как я тебя встретил, уже не мог остаться в стороне. Я пытался избегать тебя, но постоянно думал только о тебе. И все просто… запуталось. Я хотел сказать тебе правду, но я хотел, чтобы сначала ты узнала меня. Я не хотел, чтобы ты думала о статье и моем прошлом, пока мы не узнаем друг друга. Почти все, что я тебе сказал, было правдой.

— Кроме того, кем ты являешься на самом деле. Это очень важно.

— Ты знаешь меня настоящего. Мы пройдем через это, и ты научишься доверять мне. Я знаю, ты чувствуешь то же самое, или бы ты уже давно положила трубку.

— Ты уверен, не так ли? Потому и продолжаешь мне звонить.

— Нет, я просто не могу избавиться от мыслей о тебе. И, черт возьми, не хочу. Я думаю, что люди не должны нуждаться друг в друге, но мне тебя не хватает, Кейт. Мы провели четыре дня вместе. Что это вообще значит? – он начал повышать голос. – Я знал уже через пять минут после знакомства, что ты мне нужна. Я никогда не чувствовал себя так. Все зависит от тебя, но без тебя все будет иначе. Я никогда не смогу дышать так глубоко, и видеть радугу на безоблачном небе. Не почувствую твоего сладкого аромата, не услышу твоего голоса. В ту ночь в моем грузовике, когда у меня был низкий сахар, я понял,… хотя и никогда не был влюблен раньше… Я осознал, что влюблен в тебя.

— Джейми, пожалуйста, – я едва могла говорить.

— Я сделаю все, что угодно.

— У меня есть жизнь в Чикаго.

— Я перееду, – сказал он тут же.

— Ты не можешь.

— Нет, я могу.

— Я не знаю, чего я хочу.

— Ты узнаешь, я обещаю. – Мы оба замолчали на несколько секунд, а затем он сказал: — Ночи, ангел.

— Спокойной ночи.

В два часа утра я проснулась вся в поту. Мне опять приснился тот сон. В этот раз Роуз не боролась, чтобы говорить. Ее голос был мелодичным. Заботьтесь друг о друге. Она сказала это так же, как раньше. В этой версии сна я увидела на своей шее ожерелье Джейми. Оно светилось так ярко, что казалось, свет исходил из самого украшения. Я снова слышала два сердцебиения. Положив руку себе на грудь, почувствовала, как кто-то сзади обнимает меня. Я оглянулась и посмотрела в лицо Джейми. Он страстно прижал меня к себе, но его внимание было сконцентрировано на Роуз. Я сосредоточилась на его губах, и он произнес: «Навсегда, я обещаю».

Моей первой мыслью после пробуждения была: «А на мне ли еще ожерелье Джейми?». Оно было там, словно частичка Джейми была со мной. Я встала с кровати и пошла в ванную, выпить воды. Я постояла перед зеркалом ровно две секунды, а потом развернулась и подошла к телефону. Набрала его номер.

— Привет, – протянул он.

Я сделала долгий глубокий вдох.

— Ты не говорил, что тебе во мне нравится.

— Я говорил. Ты просто не помнишь.

— Ну?

— Мне нравится твоя непосредственность и игривость, – голос звучал сонно, но искренне. – Мне нравится, что ты позвонила мне посреди ночи, потому что просто захотела узнать ответ на этот вопрос прямо сейчас.

— Так.

— Помнишь список, который я начал составлять, когда ты еще была здесь?

— Кажется, помню. – Я старалась оттолкнуть от себя все хорошие воспоминания о времени, которые мы провели вместе, но это не сработало.

— Список длинный, но я перечислю парочку пунктов. Мне нравится, что ты не стесняешься своего тела. Боже, я не могу перестать думать о нём. Ты знаешь, каково это — ходить вокруг, когда перед глазами постоянно твое обнаженное тело?

У меня были те же мысли. Джейми стоял перед моими глазами такой высокий, поджарый и мускулистый. Я жаждала почувствовать силу его грубых рук. Иногда закрывала глаза и видела его плоский живот, и дорожку волос, которая вела вниз.

— Угу, – сказала я, побуждая его продолжить.

— Мне нравится, что у тебя доброе сердце и что ты пытаешься быть решительной. Что ты плачешь, когда ты тронута или задета, или огорчена, или взволнована. Мне нравится, что ты такая воодушевленная, что не ходишь, а буквально летаешь. И что ты была сильной, когда мне было плохо.

— Джейми? – перебила я.

— Да, ангел?

— Ты веришь, что люди созданы друг для друга, и что есть силы, которые мы не можем видеть, но которые сводят нас с такими людьми.

— Это то, во что ты веришь?

— Во что я хочу верить, – прошептала я.

Наступила долгая пауза.

— Мои родители были так счастливы и так любили друг друга. Они точно были созданы друг для друга. Когда моя мать погибла, отец тоже начал умирать. Он не мог жить без нее.

— Тебе наверняка было тяжело.

— Да, но странным образом это дало мне надежду на лучшее. Я думаю, отец дал мне веру в любовь. Я не могу представить, что мои чувства к тебе не даны мне свыше. Я словно жил в темноте, а ты подарила мне свет. Я только что потерял отца, и надеялся, что вернусь домой, к тебе. Когда узнал, что ты ушла, я был раздавлен. Я, черт возьми, был раздавлен, но не сломлен, потому что у меня еще была надежда. Одна только мысль о тебе давала мне достаточно света, чтобы надеяться.

— На что надеяться?

— Что ты чувствуешь то же самое, и что любовь не покинет тебя, так же как она не оставила меня.

— Я подавлена.

— Пожалуйста, не спеши. Не торопись. Позвони мне, когда будешь готова.

Спустя несколько мгновений, я согласилась с предложением Джейми. За день такие вещи не решаются.

— Хорошо. Сладких снов, – сказала я.

— Они только о тебе.

Мы повесили трубки. Джейми был настоящим сокровищем. Ему досталась тяжелая жизнь, и все же его мудрая душа верила из глубин сердца, что я была предназначена ему.

Выйдя из дома на следующий день, я заметила Дарлин, бездомную женщину. Она что-то продавала на углу улицы. Какая-то одежда, пара обуви и несколько украшений были разложены на толстое шерстяное одеяло. Я сразу же узнала свой черный джемпер и рубашку. А еще чемодан, в который она теперь, по-видимому, складывала вещи.

— Эй! Девушка! – закричала она мне. – Иди сюда. У меня есть то, что тебе нужно.

На мне были туфли Мэри Джейн[35] и черная кожаная куртка поверх черного в белый горошек платья.

Я приблизилась, и она поставила передо мной пару красных ковбойских сапог.

— Ты носишь седьмой размер, ага? – Конечно, она знала, по крайней мере, три пары моей обуви были в чемодане.

— Да.

— Они будут на тебе просто супер.

— Я не знаю, Дарлин. Ковбойские сапоги – это не мой фасон.

— Зато ноги не замерзнут.

Я засмеялась. А почему бы и нет? Я чувствовала себя безрассудной.

— Сколько ты хочешь за них?

— Сто баксов.

— Ха. Ты сошла с ума.

— Может и так. Чо предложишь?

— Пять баксов, и я отдам тебе эти туфли Мэри Джейн.

— Пойдет.

Я посмотрела на каблуки сапог; они были совершенно новыми. Отдав деньги и свою пару туфель, напялила сапоги и поплелась в направлении станции L.

— Что это за обувь? – спросила Бет, когда я вошла в редакцию.

— Я сегодня немного кантри и немного рок-н-ролл. Расслабься.

Я повернулась и увидела у своего кубикла улыбающегося Джерри.

— Ой, Кейт. А помнишь, когда ты только начала работать здесь, ты пыталась заставить всех носить определенные цвета по конкретным дням недели?

— Да, я это помню. И где тогда была командная поддержка? Придурки в конструкторском отделе сказали, что это будет мешать творчеству. Ладно тебе.

— И вспомни, когда ты просила девушку с тележкой продать тебе в кафе безглютеновую выпечку?

Он ухмыльнулся.

— Те лепешки были твердые, как камень, – сказала Бет.

— Да, но шоколадные круассаны были просто шик.

— А когда ты решила, что нам нужен талисман, а потом всю неделю ходила в том глупом наряде?

— Какой глупый наряд?

— Это был розовый кролик, верно? – уточнила Бет.

— Нет, кроликом она была на Пасху, – Джерри схватился за живот и захохотала.

— Это было весело, ребята, – притворно захныкала я. – Скажи мне, Джерри, разве твоим детям не понравилось?

— Моим детям не понравилось, – сказал он серьезно. – Мой сын Дэйви получил психическую травму. Он меня постоянно спрашивал потом: «Папа, а почему у пасхального зайца были сиськи»?

— Ты должен был сказать ему правду, что Пасхальный Заяц - это девочка. Заодно обсудили бы птиц и пчел.

— Ему было четыре года, Кейт.

— Да какие претензии, Джер?

Бет подмигнула мне, пока Джерри думал.

— Я просто увидел эти красные ковбойские сапоги и подумал, что надо бы тебя поддержать, вот и все. Хорошего дня, дамы.

— И ты туда же, – сказала я, когда он ушел.

— Закажешь хот-дог на обед?

— Бет, серьезно? – Я вернулась в кубикл и открыла новый файл в Ворде.

Я назвала его «Шепот в темноте». Я написала две, потом три, потом шесть, потом девять тысяч слов до конца рабочего дня и уехала домой. На следующий день было то же самое. Появилась какая-то история, чисто вымышленная, но содержащая так много из того, что было моей жизнью. Я делала задания для газеты, но между делом выкраивала время, чтобы записать слова, льющиеся из меня потоком. На третий день я написала примерно пять глав. Не сказав и слова, отправила их Бет.

Она подошла к моему столу, сжимая стопку печатных страниц.

— Что это? – спросила она.

— Я не знаю.

— Это чертовски круто. Это фантастика? – спросила она.

— Да, наверное.

— Тебе нужно продолжать.

— Я не знаю, что мне с этим делать.

Бет скрестила руки на ее груди.

— Ты пишешь чертову книгу, Кейт. Продолжай и выяснишь все позже.

То, что я писала, было темно и тревожно, но такой была моя жизнь. Яркость и тепло для меня остались только в Напе. Мои воспоминания о красоте наших отношений с Джейми стали возвращаться, наполняя меня, как река наполняет пересохшее русло. Я стала мечтать о его губах на своей шее, таких нежных и теплых, и его сильных руках на талии, заставляющих меня ощущать себя в полной безопасности. Рассказ мой был о боли, которую нам иногда приходится терпеть, прежде чем Вселенная вознаграждает нас настоящей любовью. Только так я оказалась в состоянии отпустить мысль о том, что должна прожить жизнь в одиночестве. Я очистилась от своих предубеждений и эмоций, с которыми начала взрослую жизнь. Персонажи из моей истории и воспоминания о времени с Джейми вернули мне свет. Они показали мне, что любовь моя реальна и живет внутри меня, и я не смогу от нее отказаться.

Я избегала Джерри, но у меня было чувство, что он видел, что происходит, и я знала, что мне придется принять ряд серьезных решений. «Крайер» не собирался платить мне за написание любовных историй, но при мысли о написании еще одной статьи о вреде транс-жиров мне хотелось воткнуть карандаши себе в глаза. На пятую ночь я очнулась от писательского угара и поняла, что уже два дня Джейми не оставлял мне голосовое сообщение. Я выбежала из квартиры и спустилась к почтовым ящикам на первом этаже.

Когда двери лифта открылись, Дилан и Эшли появились в поле зрения. Он стоял с довольной ухмылкой на лице. Эшли была красной как рак от шеи и до ушей. Ее длинные светлые волосы были собраны в небрежный хвост. Они сделали это, решила я – может, на крыше, может быть, в прачечной без дверей – но я была уверена, что они это сделали.

— Эй, ребята, – сказала я с широкой ухмылкой.

— Как дела, чика?

— Прекрасная ночь, не так ли? – спросила я.

— Да, – сказала Эшли так тихо, что я едва расслышала ее.

Дилан фыркнул, потом откашлялся.

— Куда собралась?

— Забрать свою почту.

Когда мы добрались до этажа Эшли, Дилан повернулся ко мне.

— Я хочу проводить ее до двери. Задержи лифт, я поеду с тобой.

Я нажала кнопку открытия двери. Дилан и Эшли, держась за руки, пошли по коридору. Он что-то прошептал ей на ухо, и она улыбнулась с тихим и довольным выражением на лице. Они нежно поцеловались, а затем Дилан чмокнул ее в лоб, и Эшли повернулась и вошла в свою квартиру. Так мило.

Дилан вернулся к лифту, улыбка не сходила с его лица.

— Ну?

— Я так чертовски влюблен в нее, – он вздохнул.

—Ты действительно думаешь, что это любовь?

Он многозначительно посмотрел на меня.

— О. Нет, ты же не собираешься начинать все эти дерьмовые циничные разговорчики со мной, правда?

— Нет, Дилан, просто… иногда может быть трудно понять разницу между любовью и похотью.

— Меня не волнует, какая там разница. Все, что я знаю, что не могу перестать думать о ней. Я хочу быть с ней каждую секунду. Не только в этом смысле. Хочу с ней говорить и смеяться, и идти по жизни. Если это не любовь, тогда я ни хрена в этом не понимаю.

— Почему ты так уверен?

— А так и есть. Я знаю, что она удивительная, и любит меня. И не думаю, что остается место для страха или сомнений, когда дело доходит до любви. Я готов принять все это. И тебе тоже пора, – сказал он, когда мы добрались до ящиков.

Я вставила ключ и открыла маленький замок, и дверь практически соскочила с петель. Ящик был забит до отказа. Было много рекламных листовок, и мне удалось их поймать на лету. Один конверт упал на пол. Дилан и я посмотрели вниз. Отправителем значились винодельни Лоусона. Это был ответ Джейми.

— Это тот парень?

— Да.

— Ты собираешься открыть его?

— Я не хочу плакать у тебя на глазах.

— Ты плакала у меня на глазах уже раз четыреста. Ты самая большая плакса из тех, кого я знаю.

— Мне тяжело, – заявила я.

— Ты же хочешь открыть его. Просто открой этот чертов конверт.

Я сунула охапку писем Дилану и протянула руку за конвертом. Открывая его, я порезалась о бумагу.

— Черт возьми, это знак. – Я засунула кровоточащий палец в рот и пососала. – Мовешь повевить?

— Ради Бога, Кейт, открой это письмо прямо сейчас.

Я фыркнула, а затем открыла конверт. Достав оттуда знакомую записку, развернула ее. Сначала я увидела подчеркнутые слова Джейми. «Я влюблен в тебя», а под ними – написанное мной слово «ПОЧЕМУ»? И ответ Джейми. Три слова. Да, так и было. Три. Простых. Слова.

ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ.

Я признаю, это было не совсем то предложение, о котором мечтает каждая девушка, но так даже лучше. Это было совершенно неожиданно, но логично. Он знал, что так и надо. Я положила руку на сердце, сделала шаг назад и уперлась спиной в почтовые ящики.

— Что? О чем там? – Я показала страницу Дилану и начала плакать. – Вот же черт. Я имею в виду, ух ты!

Он просканировал взглядом мое лицо, рот скривился в ухмылке.

— Ты плачешь. Это слезы счастья?

— Да, – всхлипнула я.

Он притянул меня к себе и обнял.

— Что собираешься делать?

— Я собираюсь… – я икнула и сделала глубокий вдох. Дилан потер мою спину, успокаивая меня. – Я собираюсь бросить газету, уехать в Напу, закончить книгу, и сказать Джейми абсолютно однозначное, чертовские уверенное «да».

— Так держать.

Я отстранилась и вытерла рукавом слезы.

— Сделаешь кое-что для меня, Дилан?

— Что угодно.

— Ты позаботишься об Анчоусе? – спросила я, всхлипывая.

Он рассмеялся.

— Ты такая королева драмы. Конечно, я возьму твою рыбку.

— И обещай мне, что ты всегда останешься таким честным и милым.

— Я сделаю все, что могу.

Он проводил меня до дверей моей квартиры и, вручив мне стопку писем, наклонился и поцеловал в щеку.

— Ты заслуживаешь быть счастливой. Держи меня в курсе, ладно?

— Я буду. Больше никаких наркотиков, хорошо?

— Н-е-е-е, я завязал с этим. Я, наверное, пойду в колледж с Эшли в следующем году и буду заниматься музыкой.

— Хороший мальчик, – сказала я, снова утопая в слезах. – Это слезы счастья.

Он улыбнулся.

— Я знаю.

Я закрыла дверь и сразу же побежала к телефону, чтобы позвонить Джерри.

— Алло? – У Джерри было шестеро детей, и им всем удавалось говорить в одно время.

— Джерри! – завопила я, перекрикивая шум.

— Эй, Кейт. Погоди, я выйду на улицу.

Пока я ждала, по крайней мере, трое детей успели завопить тоненькими голосами «папа!».

— Что случилось? – спросил он.

— Я не хотела тебя беспокоить, пока ты со своими детьми, но мне нужно с тобой поговорить. Я кое-что решила.

— Хорошо, я уложу детей спать, а затем хочу поехать в «Харви», встретиться с Бет по поводу провальной статьи. Встретимся там в девять?

— Это было бы идеально. Мне нужно сказать и ей тоже.

— Хорошо, увидимся.

Я повесила трубку, натянула джинсы, ковбойские сапоги и зимнее пальто, и вышла наружу, в морозный воздух Чикаго. Хотела было вернуться в свою квартиру, чтобы захватить шарф, но у меня уже не было времени. Добравшись по ветке L к «Харви», я мгновенно заметила Бет и Джерри, сидящих за длинным дубовым баром. Я подошла к Бет, она встала и передвинулась так, чтобы я оказалась в середине.

— Хорошо, что это все значит? – спросил Джерри.

— Я собираюсь это сделать! – сказала я торжествующе.

Бармен повернулся и посмотрел в мою сторону. Я его поманила.

— Я возьму «Лоусон Пино», – сказала я, а затем столкнулась с Джерри взглядом и улыбнулась. – Это сексуальное вино.

Он кивнул, выглядя немного растерянно.

— Кажется, будут две новости, – сказала Бет.

— Я хочу дописать свою книгу.

— Я знал это, – джерри хлопнул по бару. – Я знал, что ты что-то замышляешь. Это значит, что ты увольняешься, да?

— Вы оба меня так поддержали. Джерри, ты верил в меня, когда я писала полную хрень. Даже, когда едва могла сформулировать связное предложение. И Бет, ты замечательный писатель и стала для меня источником вдохновения. Я заканчиваю с газетой, но еще не закончила с вами, ребята.

— Что насчет Джейми? – спросила Бет.

— Да, речь и о нем тоже, – я посмотрела вниз на свои дрожащие руки. – Он попросил меня выйти за него замуж.

Бет почти выплюнула пиво, но Джерри посмотрел на меня понимающим взглядом.

— Ну, милая, я как никто счастлив и рад за тебя. Поздравляем. Мы будем скучать по тебе, но я думаю, что ты поступаешь правильно.

— Это потрясающе, Кейт, – сказала Бет искренне, как только восстановила самообладание.

— Я хотела сказать вам обоим сразу, потому что уже завтра планирую улететь. Я хочу сказать «да», глядя Джейми в глаза.

Джерри улыбнулся.

— Моя маленькая Кейт собирается выйти замуж за Р. Дж. Лоусона… невероятно.

— Да, ты будешь у нас виномиллионерша, — хихикнула Бет.

— Я не думаю о деньгах. Я люблю его.

Это был первый раз, когда я сказала это вслух.

— Я люблю его, и жду не дождусь, когда скажу ему.

Мы обнялись у выхода, а потом пошли в три разные стороны. Я побрела к L, чувствуя, как воздух светится вокруг меня. Буквально взлетела вверх по лестнице к станции. Я улыбалась, едва сама осознавая. На железнодорожной платформе оказалось тихо и пусто. Я вошла в третий вагон, который сначала показался мне пустым, и почти сразу я поняла, что в конце него сидит человек. Ветер Чикаго взметнул вверх мои волосы, прежде чем двери закрылись.

Длинный черный бушлат мужчины резко контрастировал с его белой, почти прозрачной кожей и волосами. Даже через весь вагон я могла видеть лед в синих глубинах его глаз. Он уставился на меня, не отрывая взгляда. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Стены тоннеля и станции пролетали мимо, как фильм в ускоренной съемке. Поезд набрал скорость, и огни наверху сплелись в паутину. Я держала мужчина в поле зрения, стараясь выглядеть бесстрашно и уверенно.

Облегчение захлестнуло меня, когда в Бальмонте в вагон села пара. Они стояли возле двери и целовались около шестидесяти секунд, а потом вышли на Веллингтон, за две остановки до моей. Страх вернулся, и не зря. Мне нужно было уйти с ними. Как только поезд снова тронулся, мужчина встал и пошел ко мне. Я попятилась, пока не оказалась почти напротив дверей. Давайте же, открывайтесь, повторяла я, молясь, чтобы уже была остановка. Я засунула руку в карман и вытащила записку от Джейми.

Мужчина приблизился и потянулся к моей шее. Я сделала еще один шаг назад. Схватила записку и прикрыла ожерелье правой рукой, а левой подала ему сумку.

— Вот, возьмите, – пискнула я.

— Я хочу ожерелье.

Его голос заставил волну дрожи пробежать по моему телу.

— Пожалуйста, у меня там деньги и кредитные карты. Пожалуйста, возьмите сумку.

— Я сказал, что хочу ожерелье!

Меня трясло, я не могла двигаться. Одним плавным движением он сунул руку в карман, вытащил пистолет и наставил его на меня. Я съежилась и изо всех сил зажмурилась.

— Тупая сука! — завопил он, а потом я почувствовала резкий удар по голове, и это было последнее, что я помню.