Том 1

[Гродецкая А. Г.] Примечания к тексту ‹Хорошо или дурно жить на свете?› // Гончаров И. А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. СПб.: «Наука», 1997. Т. 1. С. 804-811.
‹ХОРОШО ИЛИ ДУРНО ЖИТЬ НА СВЕТЕ?›

(С. 507)

Автограф (ИРЛИ, ф. 166, № 1367 (а)) – с заглавием: «Хорошо или дурно жить на свете» и подзаголовком: «Философско-эстетический этюд», написанными на обложке неизвестной рукой.

Впервые опубликовано: за границей – Ляцкий. Роман и жизнь. С. 119-127 (с неточностями); в России – Цейтлин. С. 445-449 (также с неточностями и с ошибочным указанием собрания, в котором находится автограф, – собр. А. Ф. Кони вместо собр. Л. Н. Майкова).

В собрание сочинений включается впервые.

Печатается по автографу.

Датируется периодом не ранее последних чисел августа 1841 г., когда вышел из печати т. IX посмертного издания «Сочинений» А. С. Пушкина (см.: Пушкин в печати за сто лет: (1837-1937) / Сост. К. II. Богаевская; Под ред. М. А. Цявловского. М., 1938. С. 26), в котором впервые были опубликованы цитируемые Гончаровым «Стихи, написанные ночью во время бессонницы» (см. ниже, с. 807, прим. к с. 507), – первой половиной 1842 г. Очерк мог быть создан и в 1842 г. до наступления каникулярного времени в Екатерининском институте (каникулы продолжались с 23 июня до 1 августа – см.: Воспоминания воспитанницы XVIII выпуска Софии Черевиной, по замужеству Родзянко, от декабря 1847 по конец февраля 1853 г. СПб., 1898.

804

С. 2),1 во всяком случае не позднее 19 августа, когда упоминаемые в тексте среди постоянных посетителей Екатерининского института Николай Аполлонович и Аполлон Майковы уехали в Италию (дата их отъезда уточнена по неопубликованному «Дневнику» А. Н. Майкова («Порядок путешествия беспорядочных путешественников») – ИРЛИ, № 17305, л. 2; другая дата отъезда – 29 июня 1842 г. – указана в изд.: Златковский М. Л. Аполлон Николаевич Майков. 1821-1897: Биогр. очерк. 2-е изд., значит. доп. СПб., 1898. С. 21; Языков Д. Д. Жизнь и труды А. Н. Майкова: Материалы для истории его литературной деятельности. М., 1898. С. 28; Баевский В. С. А. Н. Майков // Русские писатели. 1800-1917: Биогр. словарь. М., 1994. Т. 3. С. 454).

Поводом для написания «этюда», судя по его содержанию, послужило «посвящение» в «тесный кружок» участников «пятниц» в Екатерининском институте (Женский педагогический институт ордена св. Екатерины; основан в 1798 г.) Владимира Андреевича и Владимира Аполлоновича Солоницыных; оба они легко угадываются за иносказаниями Гончарова (см.: наст, том, с. 510-511). Однако установить точную дату «посвящения» не представляется возможным.2

В начале 1840-х гг., а возможно и ранее, Гончаров вместе со старшими и младшими Майковыми, дядей и племянником Солоницыными и другими участниками майковского кружка регулярно посещал «пятницы» в Екатерининском институте. Старшей классной дамой при пениньерках3 с октября 1839 г. в институте состояла Наталья Александровна Майкова,4 по воспоминаниям А. В. Старчевского, «дама превосходно образованная и воспитанная, одаренная внешними прекрасными качествами и остроумием» (ИВ. 1886. № 2. С. 376). В гончаровском «этюде» она предстает «стройно-величавой женой».

С посещениями Екатерининского института помимо «‹Хорошо или дурно жить на свете?›» непосредственно связан и написанный Гончаровым в декабре 1842 г. и также изображающий не без шутливой иронии институтский быт и нравы очерк «Пепиньерка» (см. ниже).

Любопытные сведения о «пятницах» в институте, о любви и ревности, о «буре сердец», которой вместе со всеми был захвачен и Гончаров, содержат письма Майковых и их ближайших друзей 1842-1843 гг., адресованные Николаю Аполлоновичу и Аполлону во Францию и Италию. Институт называется в них «раем», «жилищем ангелов», «островами блаженных», «империей цветов», пепиньерки – «ангелами»,

805

посетители института мужчины – «блаженными», т. е. так или почти так, как они названы в обоих публикуемых очерках Гончарова.5

Гончаровский «этюд» имеет несомненную документальную ценность, поскольку за аллегорическими персонажами-масками легко угадываются реальные лица, характер их взаимоотношений, общая атмосфера «кипящей» в кружке Майковых жизни, которая будет любовно воссоздана» писателем значительно позднее – в некрологе Н. А. Майкова (1873). Особое значение имеют реалии, связанные с В. Андр. Солоницыным, биографические сведения о котором крайне скудны. Его образ, вырисовывающийся из писем и немногих мемуарных свидетельств, в гончаровском «этюде» дополняется рядом выразительных черт (к примеру, свидетельством о его «эпикуреизме» – см.: наст. том, с. 510), соотносимых с образом Петра Ивановича Адуева, чьим прототипом Солоницын-дядя справедливо считается (см.: Гончаров в воспоминаниях. С. 55). Не менее выразительна в «‹Хорошо или дурно жить на свете?›» и автохарактеристика Гончарова.

Гончаровский «этюд» – вольная стилизация, построенная, как и его ранние повести, на игре разнообразнейшими стилевыми приемами, на столкновении демонстративных «поэтизмов» и не менее демонстративных «прозаизмов» (чисто разговорные обороты, канцеляризмы, грубоватые каламбуры). Здесь иронически обыгрываются характерные для сентименталистов и романтиков оппозиции идеала – существенности, поэзии – прозы, сердца – ума, трафаретная поэтическая фразеология 1820-1830-х гг., в текст умело вплетаются многочисленные для небольшого произведения цитаты и реминисценции из Жуковского, Крылова, Грибоедова, Пушкина. Все это говорит об известной «выработанности» литературного почерка автора, приметами которого и в дальнейшем будут обильная цитатность, разнообразные приемы стилизации, жанрового и стилевого пародирования.

Шутливый «философско-эстетический этюд» теснейшим образом связан с произведениями зрелого Гончарова; в нем, как отметил Е. А. Ляцкий, «намечаются зародыши тех дуалистических представлений о „материальном” и „идеальном” и тех образов, характеризующих душевные движения и состояния, которые впоследствии разовьются и станут типичными выразителями гончаровской мысли. На первом плане, конечно, предпочтение, оказываемое Гончаровым эстетической половине жизни перед другой – скучно деловой; затем идут другие, часто повторяемые впоследствии выражения – игра ума и чувств, бури души, освежающие тяготу вялого существования, музыка сфер – все это разобьется потом на производные образы и замелькает в стиле Гончарова – в описательных сценах, как и в речах героев» (Ляцкий. Роман и жизнь. С. 118-119).

Показательно позднейшее автоцитирование, говорящее об устойчивости системы образно-поэтических средств писателя. Так, цепь вопросов, открывающая описание «пространной залы» в институте («Где мы? Что за славное такое место? тепло, светло, отрадно» – наст. том, с. 509) отчасти повторится в опубликованном в 1849 г. «Сне Обломова» («Где

806

мы? В какой благословенный уголок земли перенес нас сон Обломова? Что за чудный край!»). Образ спящего царства, один из ключевых в творчестве писателя, вновь возникнет во «Фрегате „Паллада”», «Обломове», «Обрыве», где, однако, будет соотнесен с фольклорным, а не с литературным источником, как в раннем «этюде» (см. ниже, примеч. к с. 508). В спящем царстве (женском, что также симптоматично) происходит спасительное пробуждение героев гончаровского этюда от «обморока», «томительного сна» деятельной, «скучно-полезной» жизни. Парадоксальность, объясняемая здесь игровым контекстом, сохраняется и в романах Гончарова – в загадочной двойственности каждого из членов оппозиции «сон-бодрствование». Рассуждения об «идеальных радостях» и «презренной пользе» нашли отражение в диалогах Александра и Петра Адуевых в «Обыкновенной истории» (часть вторая, гл. II), Обломова и Штольца в «Обломове» (часть вторая, гл. IV). Идеей несовместимости «двух различных половин жизни», практической и идеальной, определяется тип сознания гончаровских героев-романтиков – Адуева, Обломова, Райского.

С. 507. …обязан принести, для общей пользы, каплю своего меда… – Реминисценция басни И. А. Крылова «Орел и Пчела» (1812). Та же басенная аналогия возникает в «Обыкновенной истории» (см. выше, с. 775, примеч. к с. 340).

С. 507. ..мышьей беготни… – Заимствование из пушкинских «Стихов, написанных ночью во время бессонницы» (1830), опубликованных впервые в посмертном издании его «Сочинений» под названием «Ночью, во время бессонницы» (Пушкин А. С. Соч. СПб., 1841. Т. IX. С. 163). У Пушкина: «…жизни мышья беготня… / Что тревожишь ты меня?». Тот же образ используется во «Фрегате „Паллада”» (том второй, гл. I) и в «Обрыве» (часть четвертая, гл. IV).

С. 508. …то здание строгого стиля с колоннадою… – Здание Екатерининского института (Фонтанка, 36), построенное в 1804-1807 гг. архитектором Д. Кваренги в классическом стиле (ныне в нем размещается ряд отделов Российской Национальной библиотеки).

С. 508. …с одной стороны спесиво и широко раскинулись чертоги нового Лукулла… – Рядом с Екатерининским институтом расположен принадлежавший графам Шереметевым дворец усадебного типа («Фонтанный дом»), построенный в 1720-1840-х гг. неизвестным архитектором и перестроенный в 1750-1755 гг. С. И. Чевакинским при участии Ф. С. Аргунова (Фонтанка, 34). О Лукулле см. выше, с. 796, примеч. к с. 490. Упоминая под именем Лукулла гр. Н. Д. Шереметева, Гончаров мог иметь в виду пушкинскую сатиру «На выздоровление Лукулла. (Подражание латинскому)» (1835).

С. 508. Вавилонский столп – башня «высотою до небес», воздвигнутая людьми в претензии на мировую власть; божественной карой явилось смешение языков строителей (Быт. 11: 1-9).

С. 508. ..мимо несется с шумом и грохотом гордость и пышность ~ у порога его кипит шум Содома и Гоморра. – Имеется в виду Невский проспект. Содом и Гоморра, по ветхозаветному преданию (Быт. 19), два города, уничтоженные божественным огнем; символ крайней степени греховности. Написание «Гоморр» употреблялось в первой половине XIX в.

С. 508. …«Горе, горе тебе, новый Вавилон!» – Парафраза стиха Апокалипсиса (ср.: «…горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий!» – Откр. 18:10).

С. 508. …как будто мы попали в очарованный замок ~ как сторожевая дева Громобоева замка, свершающая свой печальный черед в ожидании

807

Вадима? – Образ очарованного замка восходит к балладному диптиху В. А. Жуковского «Двенадцать спящих дев» (ч. 1 «Громобой» (1810), ч. 2 «Вадим» (1814-1817)). Гончаров, несомненно, подразумевает и пародирование этой баллады в песни четвертой «Руслана и Людмилы» (1817- 1820) – посещение Ратмиром «терема отрадного».

С. 509. А что за воздух! как сладко дышать им! ~ Где мы ? Что за славное такое место? тепло, светло, отрадно; см. также с. 512: …за этими ближайшими светилами ~ рой тех звездочек… – Мотивы, восходящие, возможно, к описанию «островов блаженных» в «Энеиде» Вергилия (песнь VI, стихи 638-641); ср.: «…Достигают они до отрадных мест и лужаек, / Средь счастливых лесов, и до жилища блаженных. / Здесь просторней эфир, и светом поля облекает / Пурпурным он, и свое у них солнце и звезды свои же» (Энеида Вергилия / Пер. А. Фета. 2-е изд. СПб., 1901. Ч. 1. С. 218).

С. 509. …доносятся до слуха тихие, гармонические звуки? ~ хвалебный гимн Богу. – Как вспоминала одна из выпускниц, «пели превосходно, я нигде не слыхала такого стройного, задушевного пения, как в институте…» (Стерлигова А. В. Воспоминания о С.-Петербургском Екатерининском институте: 1850-1856. М., 1898. С. 31).

С. 509. …вступаем в пространную залу. – Декорированная колоннами двусветная зала располагалась в левом флигеле здания (пристроенном, как и правый флигель, в 1823-1825 гг. архитектором Д. И. Квадри) «Зала была огромная, – вспоминала одна из выпускниц института, – при входе из физической комнаты, с левой стороны, стоял огромный портрет Екатерины II над двумя ступеньками. ‹…› На белых колоннах были прибиты овальные синие доски, на которых золотыми буквами красовались по выпускам фамилии девиц, получивших шифр…» (Стерлигова А. В. Воспоминания о С.-Петербургском Екатерининском институте: 1850-1856. С. 28).

С. 509. Здесь встречает нас стройная жена ~ Величаво-стройная жена… – Имеется в виду Наталья Александровна Майкова. Гончаров, по-видимому, обыгрывает образ из стихотворения «В начале жизни школу помню я…» (1830); ср. у Пушкина: «Смиренная, одетая убого, / Но видом величавая жена / Над школою надзор хранила строго».

С. 509. Здесь ум ~ слагает с себя суровые свои доспехи, рядится в цветы, резвится, шалит… – Возможная отсылка к указанному выше (см примеч. к с. 508) мотиву «Руслана и Людмилы». Ср. у Пушкина:

С. 509. …заботами о презренной пользе. – См. выше, с. 765-766, примеч. к с. 241.

С. 509. …о войне англичан с китайцами… – Подразумевается англо-китайская война 1839-1842 гг. (первая «опиумная»).

С. 509. …об египетском паше… – Речь идет о правителе Египта с 1805 по 1848 г. Мехмете (Мухаммеде)-Али (1769-1849). Здесь, как и при упоминании войны англичан с китайцами, Гончаров имеет в виду самые свежие политические события: в 1839-1841 гг. Мехмет-Али вел войну против турецкого султана. Упоминание о египетском паше встречается

808

также в черновиках и основном тексте «Обломова», символизируя, как и в данном случае, суетность и пустоту политических интересов.

С. 509. …о том, о сем, часто и ни о чем… – Перефразировка слов Фамусова в «Горе от ума» (д. II, явл. 5): «А придерутся / К тому, к сему, а чаще ни к чему / Поспорят, пошумят, и… разойдутся».

С. 509. Сюда приносит иногда нежные плоды своего ума и пера и другое светило ~ также прекрасном мире. – Имеется в виду Евг. П. Майкова, автор многочисленных, предназначавшихся для семейно-дружеского кружка и рукописных журналов стихотворных и прозаических произведений (о них см. выше, с. 617).

С. 509. Достойный спутник ее ~ высокое художество… – Т. е. Николай Аполлонович Майков, художник, академик живописи.

С. 509-510. Верховный жрец Аполлонова храма в России… – Вероятно, В. Г. Бенедиктов, близкий друг Майковых; его стихи в конце 1830-х гг. имели сенсационный успех, отсюда и признание Гончаровым его первенства среди поэтов-современников. Свое отношение к поэзии Бенедиктова Гончаров высказал во «Фрегате „Паллада”» (том первый, гл. III) и «Заметках о личности Белинского» (1873-1874).

С. 510. Другой юный пророк ~ о небе Эллады и Рима… – Имеется в виду Аполлон Майков, известный к началу 1840-х гг. прежде всего как автор стихотворений в «антологическом роде».

С. 510. …Иллиса и Тибра… – Илисс (Иллис) – река в Аттике, протекавшая южнее древних Афин; Тибр – река в центральной Италии, в низовьях которой расположен Рим.

С. 510. Здесь есть и 20-летние мудрецы… – Вероятно, это посещавшие институт Вал. Н. Майков (род. 1823), его сокурсник Я. А. Щеткин (род. 1817), сокурсник Aп H. Майкова С. С. Дудышкин (род. 1821).

С. 510. …гасят свой фонарь… – Намек на известную легенду из жизни Диогена, рассказывающую о том, как он ходил днем по улицам с фонарем, отвечая на вопросы встречных: «Ищу человека». Легенда упоминается во «Фрегате „Паллада”» (том второй, гл. IV), а также в «Обрыве» (ср. признание Райского: «Диоген искал с фонарем „человека” – я ищу женщины: вот ключ к моим поискам!» – часть четвертая, гл. XIII). Ср. также письмо Гончарова к Е. В. Толстой от 3 ноября 1855 г.: «…Диоген всё искал с фонарем среди бела дня „человека”, я искал „женщины” и, встретив ее, хотел потушить фонарь…».

С. 510. …под философскую эпанчу. . – Епанча (эпанча) – испанский широкий и длинный плащ. Ср. с признанием Гончарова в письме Ап. Майкову от 2 марта 1843 г. в собственной «праздности, скуке и лени», прикрывающейся «гордым плащом какой-то странной философии, как испанский нищий прикрывает плащом жалкие лохмотья».

С. 510. …дети Марса… – Имеется в виду постоянный посетитель институтских «пятниц» К. Ап. Майков, поручик Измайловского полка (о нем см. также выше, с. 615, 619-620).

С. 510. Пусть там жены надевают ~ Станут дети там играть. – Неточная цитата из популярного в 1830-е гг., неоднократно включавшегося в песенники «Романса» («Я иду против неверных…») из оперы А. Н. Верстовского (1799-1862) на либретто М. Н. Загоскина «Пан Твардовский» (1828; д. III, явл. 2); ср.:

809

СПб., 1828. С. 135-136).

Ср. отсылку к тому же источнику в «Обыкновенной истории» (с. 767, примеч. к с. 245).

С. 510. Марсово поле – одна из центральных площадей Петербурга, составляющая единый ансамбль с окружающими ее зданиями, Летним и Михайловским садами. В начале XVIII в. именовалась Большим лугом или Потешным полем, со второй половины XVIII в. – Царицыным лугом. Название Марсово поле появилось в начале XIX в., когда площадь. была превращена в постоянное место проведения военных парадов.

С. 510. ..я, мирный труженик на поприще лени… – Устойчивая само характеристика Гончарова (см. также выше, с. 619-620).

С. 510. Один – питомец дела и труда… – Имеется в виду В. Андр. Солоницын; человек «дела» – его постоянное как серьезное, так и шуточное «амплуа» в игровой обстановке майковского кружка.

С. 510. …учение Эпикура… – Речь идет о философской школе в античной Греции, основанной Эпикуром (342 или 341-271 или 270) и полагавшей цель человеческой жизни в наслаждении; последнее трактовалось не только как чувственное удовольствие, но и как избавление от страданий, страха смерти и проч.

С. 510. …а для прозябания ума… – Прозябание – здесь: произрастание, развитие.

С. 511. Другой пришлец ~ Он песнею приветствует… – В. Ап. Солоницын (Солик), племянник В. Андр. Солоницына, автор лирических стихов и басен в «Подснежнике» и «Лунных ночах»; в начале 1840-х гг. опубликовал (за подписью: «С») ряд стихотворений в «Библиотеке дни чтения» (о нем см. выше, с. 615, 617-620).

С. 511. …соловьем родимых дубрав, который, по словам поэта, щелкает и свищет ~ по роще… – Парафраза известных строк из басни И. A. Kрылова «Осел и Соловей» (1811): «Тут Соловей являть свое искусство стал: / Защелкал, засвистал, / На тысячу ладов тянул, переливался; / То нежно он ослабевал / И томной вдалеке свирелью отдавался, / То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался».

С. 511. …обожать весь институт ~ здесь уж такое заведение!;см. также с. 512: …обожай и меня! ~ обожай всех… – Намек на распространенный среди институток обычай кого-нибудь «обожать». См. об этом: Лотман. С. 83; Белоусов А. Ф. Институтка // Школьный быт и фольклор Учебный материал по русскому фольклору. Таллинн, 1992. Ч. 2: Девичья культура. С. 133-135. Ср. также в стихотворении В. Г. Бенедиктова «Монастыркам» (1842): «Здесь тлетворное страданье / Не тревожит райских снов, / Здесь одно лишь – обожанье, / Тайнам неба подражанье» (Бенедиктов В. Г. Стихотворения. Л., 1983. С. 230 (Б-ка поэта; Большая сер.)

С. 512. Начинается музыка сфер… – «Музыка сфер» («хор», «шум», «пенье», «гармония сфер») – реминисценция пифагорейской философии, согласно которой небесные тела через определенные гармонически упорядоченные интервалы издают звуки, воздействующие на людей, но не воспринимаемые ими; представление о музыке сфер вошло в романтическую концепцию любви, получив широкое распространение в поэзии и прозе 1820-1830-х гг. (ср., например, в «Испытании» (1830) А. А. Бестужева-Марлинского характеристику душевного состояния

810

главного героя: «…ему казалось, гармоническая музыка сфер гремела туш его благополучию» (Бестужев-Марлинский. Т. I. С. 231)). Этот образ использован и в «Обломове» (часть вторая, гл. IX; см.: Гейро Л. С. Примечания // Гончаров И. А. Обломов. Л., 1987. С. 671 («Лит. памятники»)).

С. 512. Знай, кинжалом я владею: / Я близ Кавказа рождена. – Слегка измененные слова Заремы из «Бахчисарайского фонтана» (1821-1823). У Пушкина: «Но слушай, если я должна / Тебе… кинжалом я владею, / Я близ Кавказа рождена».

С. 513. …он хмельного и в рот не берет… – Парафраза из басни «Музыканты» (1808) И. А. Крылова (ср.: «Они немножечко дерут; / Зато уж в рот хмельного не берут…»).

С. 513. …одни пахитосы… – См. выше, с. 768, примеч. к с. 278.

1 Мемуаристки единодушно отмечают, что учебная и бытовая обстановка в Екатерининском институте сохранялась вплоть до мелочей на протяжении десятилетий; поэтому при комментировании институтских реалий используются мемуарные свидетельства разного времени без соответствующих оговорок.

2 О ритуале посвящения см. в письме К. Ап. Майкова Ап. Майкову от 22 августа 1842 г. – ИРЛИ, № 17374, л. 2 об. (упоминается произошедшее накануне в пятницу «торжественное вступление» в институтское сообщество С. С. Дудышкина).

3 3 О пепиньерках см. ниже, с. 811.

4 См.: Список слушателей, преподавателей и учениц Екатерининского института за 1842 год (РГИА, ф. 759, оп. 94, № 213, л. 3). О Н. А. Майковой см. также выше, с. 615.

5 «Острова блаженных», или Элизиум, Елисейские поля (место пребывания душ праведников), – образ, восходящий к классическим произведениям античности (упоминается в «Одиссее» Гомера (песнь IV), «Энеиде» Вергилия (песнь VI), «Трудах и днях» Гесиода и др.) и определяющий в обоих «институтских» очерках Гончарова ряд важнейших как поэтических, так и пародийно-иронических мотивов (см. ниже).