Том 2. Драматургия

Престанете ль, княжна, крушиться столько вы

И молодость губить?

    Увы! увы!! увы!!!

Ах! сжальтесь над собой! и так уж вы, как спичка,

И с горя в неглиже, одеты, как чумичка:

Не умываетесь, я чаю, дней вы шесть,

Не чешетесь, ни пить не просите, ни есть.

Склонитесь, наконец, меня, княжна, послушать:

Извольте вы хотя телячью ножку скушать.

Чернавка милая! петиту нет совсем;

Ну, что за прибыль есть, коль я без вкуса ем?

Сегодня поутру, и то совсем без смаку,

Насилу съесть могла с сигом я кулебяку.

Ах! в горести моей до пищи ль мне теперь!

Ломает грусть меня, как агнца лютый зверь.

Лишь надо меру знать. Увы! и я не спорю,

Что много есть для вас причин законных к горю

С тех пор, как Трумф, немчин, красой твоей пленясь,

Проклятых свах заслал и, за отказ взбесясь,

А более за то, что любишь ты Слюняя,

Вошел войною к нам, все грабя и пленяя;

Премудрый твой отец Вакула, светлый царь,

В сенате будучи, спускал тогда кубарь,

Когда о близкой толь беде ему сказали.

Все меры приняты: указом приказали,

Чтоб шить на армию фуфайки, сапоги

И чтоб пекли скорей к походу пироги.

По лавкам в тот же час за тактикой послали,

Намазали тупей, подкоски подвязали,

Из старых скатертей наделали знамен,

И целый был постав блинами завален.

Но ах! уж поздно все! Трумф под город пробрался,

Как вихрь, в полях взвился и в город он ворвался.

Ах! сколько видела тогда я с нами бед!

У нас из-под носу сожрал он наш обед,

Повыбил окна все; из наших генералов

Поделал он себе конюших да капралов,

По бешеным домам министров рассадил,

Всем графам да князьям затылки подобрил,

И ах! как не пришиб его святой Никола!

Он бедного царя пинком спихнул с престола!

Что делать в крайности и гибели такой?

Вакула, наконец, спастись хотел тобой,

И немцу вдруг твою он руку предлагает.

Любовь и зверские сердца превозмогает!

Согласен Трумф за то корону возвратить,

И к свадьбе пиво он скорей велел варить.

А бедный князь Слюняй, с его жестокой страстью,

Колико поражен такою стал напастью!

Увы! из детских я к нему привыкла лет,

И с ним заветного у нас друг другу нет!

Как вспомнить я могу без слез его все ласки,

Щипки, пинки, рывки и самые потаски!

Делили все мы с ним забавы меж собой:

Катанья в масляну, качели о святой,

Друг без друга, увы! мы в жмурки не играли

И вместе огурцы по огородам крали…

А ныне, ах! за весь его любовный жар

Готовится ему несносный столь удар!

Не спорю, что его опасно то здоровью:

Как резом в животе, он мучится любовью,

Но если спасть должна ты царство и отца,

Княжна! поступком сим ты все пленишь сердца,

И скажут все, что ты героев всех не ниже!

Да, да, расказывай: рубашка к телу ближе!

Княжна! родительский узнай к тебе приказ,

И будь готова ты венчаться через час.

Сейчас лишь каплуна я сам купил на рынке,

И нанял на вечер гудок да две волынки.

Что слышу!.. ой, умру!.. ой, тошно!.. ой, живот!..

Страшусь! она себя с печали надорвет!

Я знаю всей ее великой жертвы цену!

Понюхать бы дала царевне ты хоть хрену!

О бедная княжна! злосчастная любовь!

Хотя б роже́чную скорей пустить ей кровь.

Смотри: копна копной, не можно с места сдвинуть!

Не лучше ль на живот горшка ей два накинуть?

Где я?.. Скажите мне: теперя ночь иль день?

Царевна! что у вас?

    Вапёры да мигрень.

Скрепитесь, о княжна! и давши Трумфу руку…

Нет, нет! не вытерплю такую злую муку!

Зарежусь, утоплюсь…

    Опомнитесь, княжна!

Ну, если вподлинну утопится она?

Царь все предвидел то и, страхом отчим движим,

Велел ей пузыри носить на место фижем,

Чтоб, если кинется в реку, наверх ей всплыть;

А за столом велел лишь жеваным кормить,

Да чтоб, спустя чулки, ходила без подвязок…

Но пропадайте вы! мне с вами не до сказок!

Мне ныне случай есть явить весь разум мой:

Кухарка, чай, давно в стряпушьей ждет за мной,

А чтоб гофмаршальский мой сан достойно справить,

На кухню каплуна я сам бегу доставить!

Не сон ли это все? — Не брежу ль я?..

      Ах, нет!

Но укрепись, княжна! се твой жених грядет!

О царский сан! ты мне противней горькой редьки!

Почто, увы! не дочь конюшего я Федьки!

Старофа ль, анкель мой! прелесна мой княшон!

Для плапалушна шас, кохта мой пудешь шон,

Мой ноши весь не спит, и серса польна сшотся;

Прелесна тфой фикур на мой туша шифется.

Курит ли трупка мой — из трупка тфой пихтишь.

Или мой кафе пил, — тфой в шашешка сидишь;

Фезте мой фидит тфой — на поля и на пушка,

И кочет auf ein mal[26] уфидеть на патушка,

Корона, скиптра, трон и слафа растелить,

И фместе на слатей из пушешка палить.

Конечно, государь, мне много б было славы;

Но вспомни, что у нас совсем различны нравы:

Ты любишь устрицы, а я их не терплю;

Противны сочни вам, а я их смерть люблю.

Привык ты на войне сносить и жар и холод,

И к пище всякой там тебя привадит голод;

А я лишь выборный везде люблю кусок:

Петушьи гребешки, у курочки пупок.

Ты всяку дрянь рад есть, находишь вкус в лягушках,

А я у матушки взросла лишь на ватрушках;

Ты храбр, но с нежностью и вкусом не знаком,

И за версту, о князь, воняешь табаком!

Помысли к, каково мне быть твоей женою!

Подумай, государь, и сжалься надо мною!

Фай! што тут шалиться? нам путет шить утешна,

Кохта на цепки нас амур сафяшет фешна:

Из крушешка отна мы путем пифа пиль,

Из трупошка отна тапах с тапой куриль;

Не путет мала твой ни домик, ни палатка,

Ни платьиса пахат, ни санка, ни лошатка:

Все это путит тфой! Не тушь, mein herz,[27] не тушь!

Шесна пароль тепе: мой путет топра мушь.

Нет, нет, о государь! не льсти себя напрасно!

Боюсь, с тобою мне супружество ужасно!

Паись, со мной? кафо? — На всех стреляй фелит!

Не пось! не там тепе, красафис мой, ф опит;

На карпафаль к тепе подсунься лишь тетинка,

Мой псарь тотшась тафай он фухтеля на спинка.

Мой стелай, штоп нихто на твой не смел клядить,

И в спальна сарска наш нихто не смей кадить:

Ни графа, ни министр, ни сама генерала,

Отна фельдфебель мой, унд[28] два иль три капрала.

Я музыку люблю.

    О мусык слафна наш!

На кларинет тепе икрай я путит марш;

Тва тонка флейтошка, та тольста тва тимпана,

Симфонья на опет нам стелай с парапана!

До танцев страстна я.

    Мой путет бал тафал,

И станет пил тафо, кто не буль тансофал,

Мой люпит фесел шить: скакать, плясать, ресфиться,

И палькой на дворца сконяит феселиться,

Фикляра, фокуса тепе, на кашта шас,

Каметья, кукла, фсе, фсе путет пиль у нас!

Я не люблю тебя, мне вид противен твой!

Не люпишь?.. Этофа стерпель не мошна мой!

Протифна Трумф?.. Фай, фай! такая поруканья

Тастойна саслушить тешола накасанья.

Некотна тефка! твой протифен мой фикур,

Кохта светлейша ей принцеса телай кур!

Мой снает фсе: Слюняй тфои так мысли латит:

Но мерска сей рифаль[29] я вмик на кол посатит.

Смотри, я не шути, кохта пуфай сертит.

Люпи мене, коль пиль не хошешь польна пит!

Рукаться на мене!.. Не там тепе поташка;

Коль пиль не хочешь шон, так мой ты путешь прашка!

Тиран! не устрашишь ты сердце тем мое:

В моем несчастьи мне сноснее мыть белье,

Когда бы только князь Слюняй носил мне воду,

Чем быть супругою столь скверному уроду.

Der teufel![30] Я урот? Стерпел нет польше мош!

Ну, фот саплат са фесь моя люповь!.. Карош!

Мольши! на корот стесь не путет шиф ни мушка,

Сейшас пошел фелеть на фсех стреляй из пушка.

Ступай, тиран! твоих я ядер не боюсь,

О князе бедном лишь своем слезами льюсь.

Князна! усой и он? Ну, бьят, какой сейдитой!

Он съядит хоть бы с кем, хоть с куцейем Никитой!

Пьеесная! как я бояйся за тебя!

Уз так за двейью там ёзом я сзяй себя,

Ну, так и думаю, убьет ее до смейти.

Насию побьяи его отсюда цейти!

Что б сделал ты, мой князь?

    Ну, так бы и завый!

Без миенькой князны куда б я годен бый?

Ужели б сим мечом ты не сразил злодея?

Скажи, любезный князь, утешь меня скорее!

Да, да! подсунься-ка к его ты паясу:

Ведь деевянную я спагу-то носу!

Возможно ль, государь!

    А как бы ты хотея?

Мне матуска носить зеезной не веея.

Но если, князь, на вас напасть дерзнул бы кто…

Скажи, чем спасся б ты?

    А ноги-то на сто?

Небось, как дам стьецка, так поминай, как зваи!

Увы, любезный князь, с тобою мы пропали!

Ой! как мне быть, как ты с дьюгим пойдесь к венцу!

Я так юбью тебя… ну пусце еденцу.

Ты знаесь, мияя, моей веикость стьясти;

Подумай, как бы нам спастися от напасти,

Кой выйдесь за него, — не быть со мной добью.

От мажинации[31] одной лишь я умру.

Чернавка, милая! беги, беги скорее —

Сказать родителю, что жизнь мне смерти злее,

Когда с Слюняем я любезным разлучусь,

Что вечно Трумфовой я быть не соглашусь;

Скажи родителю, чтоб он со мной скоряе

Увиделся сейчас тихонько, хоть в сарае,

Чтоб нам придумать, как немчина обмануть

И голову ему, как петуху, свернуть!

Беги, лети к нему!

    Бегу, но все напрасно!

Так, так! напрасно все! и я то вижу ясно.

Но есть еще одно прибежище у нас,

И смерть от хищника спасет нас сей же час.

Скажи, мой князь, в любви ты мне не лицемеришь?

Хоть пьисягнуть готов! Узьи ты мне не веишь?

Готов ли вместе ты со мною умереть?

Позяюй!

  Вместе нам приятна будет смерть.

Пойдем же, бросимся сейчас стремглав в окошко,

И сломим головы.

    Постой, постой немносько!

Отсей вить высоко. Позяюй, бьёсюсь я,

Но тойко, знаесь сто: из низнего зийя.

Я вижу смерти род такой тебе ужасен.

Но менее ль, скажи, злодей для нас опасен?

Вить умирать же нам, а, может, нас убьют.

Пойдем же, бросимся с тобою вместе в пруд,

И Трумфу нашему тем досадим злодею.

Позяюй… — тойко я вить пьявать не умею!

Жестокий! робостью ты бед моих не множь!

Ну, хочешь ли… вот я украла в кухне нож:

Зарежемся!.. мы тем от бед себя избавим.

И наши имена навек с тобой прославим.

Извой.

  Начни ж.

   Гьяди.

    Увы! я вся дрожу!

Князна! заезься ты, я пьезде погьяжу.

О варвар! так-то ты в любви своей мне клялся?

Где нежность вся твоя, где пламень твой девался?

Прочь, прочь! я более тебя уж не люблю,

И виду твоего, Слюнявый, не терплю!

Прощай… быть нежным ввек ты счастия не вкусишь!

Прямой Слюняй, когда зарезаться ты трусишь.

Да, видись, бьят! насья, небось, ты дуяка!

Заезься-ка сама, кои юка ехка;

И я не пьёмах вить, меня ты не обманесь!

Цейкнуться дойго-и, а посье и не встанесь!

Нет, сто не говои, я смейти не юбью,

Хотя от миенькой и гнев за то тейпью;

Но посье помиюсь, пьивьюся, пьияскаюсь.

И сто я зить хоцу — ей истинно пьизнаюсь.

Ну, пьяво, как она ни спой себе со мной,

А все-таки вить я — утеснее зивой!

А слышь ты, господа! Мы стол велим поставить,

Чтоб царский мой совет, как надобно, исправить.

Да, слышь, подумаем.

    Скорей внесите стол.

Боюсь лишь, чтоб немчин нас не всадил на кол!

Нет, в рынок он пошел теперь за башмаками,

Чтоб, слышь ты, танцовать ужо на бале с нами;

А у меня меж тем подкуплен уж звонарь…

Велите ли себе спустить теперь кубарь?

Тотчас, слышь, погоди! Ну, слышь, чтоб с колокольни

Звонарь, как сыч, смотрел на все места окольни,

И дал бы знать, когда воротится немчин.

Молчи: мы, слышь, ему сготовим добрый блин!

Садитесь же.

   Ну, вот, бояре, в чем все дело:

Нас семя вражье здесь немчинско одолело;

Ведь, слышь, сказать — так стыд, а утаить — так грех:

Я, царь, и вы, вся знать, — мы курам стали в смех.

Нам, слышь, по улицам ребята все смеются;

Везде за нами гвалт — бес знает, где берутся!

Частехонько — ну страм! — немчина веселя,

Под царский, слышь ты, зад дают мне киселя!

Сам Трумф, ругаться вам став заражен повадкой,

Слышь, всем велит носить кафтаны вверх подкладкой.

И уж задумал, слышь, содрать с вас парики,

Чтоб лошадям своим свалять их в потники.

Так, знать, нельзя ль самим содрать с него нам кожу,

Иль, слышь, хоть, отманя к сторонке, треснуть в рожу,

Да вон и с челядью отсель его прогнать.

Ну, так ли, господа? — Так, слышь, сберем мы рать!..

Надезя-госудай! вить я в совет не нузен?

Ты зелен еще, князь! Ступай и будь на ужин.

Подщипа, слышь ты, мне теперь сказала все…

Пьяпай я!

  Я с тобой уж помирил ее.

Небось, лишь погоди, я с басурманом слажу.

Езон! Так я пойду на гоюбятню сьязю!

Ну, что ж придумал ты, мой дорогой совет?

А, слышь, и в помощи нам недостатка нет!

Прочти, какую нам сосед дает помогу!

Не без кумов-то вить и я здесь, слава богу!

Ну что ж? прочел ли ты?

    Он слеп, о государь!

Так, слышь ты, не прочтет?..

    Прикажете ль кубарь?

Тотчас, слышь.

  Ну так ты скажи свое, слышь, мненье.

И докажи свое и знанье и уменье:

С чего бы заговор нам лучше свой начать,

Умненько произвесть и славно окончать?

Ну, что ж ты думаешь? Скажи хотя мне слово.

Он нем, о государь!

    Ну, вот тебе здорово!

Скажи же ты хотя, как горю пособить,

А я, ну право, слышь, не знаю, как мне быть!

Эх, слышь! Ну что ж ты стал?

    Он, государь, не слышит!

Хоть ты!

  За старостью, о царь, едва он дышит!

Ну, брат, слышь…

  А у меня кубарь готов, навит совсем!

Ну, ладно же, так мы в столовую пойдем.

Вы, слышь-те, вздумайте, да не сходя со стула,

А я, знашь, подмахну вам тотчас: царь Вакула.

Молчите ж, ни гу-гу! И думать мы начнем;

А что придумаем, царю-то донесем.

Ну, ну, не видывал такой беды я сроду!

Что, что ты, отче мой?

    Ну, ну, рад, знашь, хоть в воду!

Какою новою грозит нам рок бедой?

Не новою ль злодей идет на нас войной?

Вот вздор бы, слышь, какой! На то ведь есть солдаты!

Пускай бы и дрались они себе из платы.

Или против твоей особы заговор?

Нет, нет, совсем не то! Ты, слышь, болтаешь вздор.

Какое ж новое нас горе одолело?

Не хлеба ль недород?

    А мне, слышь, что за дело?

Я разве даром царь? — Слышь, лежа на печи,

Я и в голодный год есть буду калачи.

Да дело все не в том, моя беда сильнее:

Ну, слышь ты, ничего мне не было больнее…

Так, верно, Трумф…

   Ах, нет!

    Так что ж, о государь?

Ну, слышь, проклятый паж мой изломал кубарь.

Я им с ребячества доныне забавлялся,

А, знашь, теперь хоть кинь. Ну, так бы разорвался!

Я думала другой печали сей предмет,

И знавши, государь, что собрал ты совет…

То дело иншее! чтоб им придать охотки,

Так я послал в совет салакушки да водки.

Пускай их думают; авось придет черед

И нам, Подщипушка, у немца взять перед.

Когда б не паж, и я бы, может, что затеял,

Да он, проклятый, слышь ты, мысли все рассеял.

А вот и Дурдуран! слышь, что-то он несет?

Ну, что же сделал, слышь, премудрый мой совет?

Штоф роспил вейновой, разъел салакуш банку,

Да присудил, о царь, о всем спросить цыганку,

Котора на мосту с премудростью живет,

И знает наизусть, что будет за сто лет.

Как отымалками, бесами помыкает

И часто за усы их старшего таскает.

И, словом, приговор совета был таков,

Что голова ее всех вместе их голов

Умнее во сто раз, а, может быть, и боле.

Ну, что же? Ведь за ней послать-то в нашей воле.

Пошли-ка поскорей!

    Пошли, душа моя!

Новорожиться-ка, кому достанусь я.

Да если б занял ты мне для нее полтинник…

Скажи-ка, будто я… ну, знашь, ты именинник,

Так мне подарками тут с рубль перепадет;

А между тем пускай она, слышь, подождет.

О всем придумал я и трудность опрокинул:

На кашель, государь, я пошлину накинул;

А за цыганкою послал уж ходока.

Да вот, слышь, и она. Эк, на помин легка!

О чем кручинен, царь, и что на сердце, знаю!

Ой, дай же рубличек, на ручке загадаю,

Все про хоро́шенько и до́бренько скажу.

Ой, дай же рубличек, царю поворожу!

Скажи, цыганка, мне, да будь лишь справедлива…

Ой, все я знаю, все! то рученька счастлива…

Постой-ка! руку-то и после можешь дать,

Тут, слышь, о царственных делах хотят гадать.

Скажи-ка — от тебя я свету ожидаю…

Да дай же рубличек, добренько загадаю.

Ах, мне о женихе!

    Нет, нет, слышь! мне скажи…

Вот рубль. (Дает деньги.)

  Да вот, слышь, рубль, — так мне поворожи.

Богата рученька, разумная головка!

Ой, много мозгу в ней!

    Ну, слышь, пряма колдовка.

Кручины много есть.

    Ну, то-то ж. Как же быть?

Не вздумаешь ли ты, как горю пособить.

Отворожи-ка нам отсюда ты немчина.

Черноволосый он, такой большой детина,

На сердце у тебя?

    Как жернов, слышь, лежит!

Он худо думает.

    Чтоб взял его, слышь, жид!

Все угадала я; но всем болтать не стану.

А за секрет скажу лишь только Дурдурану.

Когда исполнит он совет мой точно весь,

Так вмиг и с челядью не будет немца здесь!

Слышь, слушайся ж ее!

    Хоть то мне и обидно.

Но если царь велит, так мне ничуть не стыдно.

Скажи, любезная, и мне ты поскорей

И худо и добро об участи моей.

Прекрасна рученька, талантлива, счастлива;

А есть кручинушка…

    Ох, тише! я стыдлива.

Сердечушко твое, княжна, заножено,

Ну, хочет, кажется, вон выпрыгнуть оно.

Пригожий молодец! как яблочко наливно…

Ох, стыдно, стыдно мне!

    Однако ж не противно?

Ну, нет… да буду ли сегодня я за ним?

Княжна! слышь, надо дать подумать время им!

Да дай же рубличек!

    Молчи! когда отмщу злодею,

Так, слышь, сошью тебе кумачну телогрею.

Фай! фай! проклята тфарь! сабашья скферна дел!

Как мошно тумать так, упить меня фелел?

Прекрасна та прошект! мой ошень плакатарит!

Но ирешде фся ваш рот на фертель мой исшарит!

Помилуй, государь! я, слышь…

     Помилуй — нет!

Проклята фаша тух, как шерфя, пропатет.

Я снай вся умысла и фаша сакофора:

Сейшас я тфой пояр потслюшал у сапора.

Пропали мы!

   Беда!

    О, ты, жестокий рок!

Да, брат: и на моя калофка быль умок;

Мой снает плютня тфой, и са такая шашня

Мой путет фас сашай на сепи и на пашня,

Да на рапоший дом фас путет посылать,

Да кроме клеп та фот вам кушать не тафать.

Помилуй, государь! я, слышь, вперед не буду,

Попутал бес меня!

    Фон, стара пес, отсюда!

Ужели нет и мне пощады никакой?

О, хитра польно тфой! Мольши, красафис мой!

Пошоль, пошоль! теперь мой даст на фсе указа.

Ни телом, ни душой…

    Ти, клупая прокаса!

Ти много финофат! марш, марш, мой каспатин!

Твой тотчас путет сут и палошка на спин.

Позвольте вытти мне.

    Пашоль, пашоль, сапака!

На фешер путу тал вам топра перетряка.

Во мне, ведь, нужды нет?

    Постой, красафис мой!

Скаши-ка, для шево твой присван на пакой?

Хороший молодец! царевна присылала

И о тебе со мной все утро прогадала.

А што каталь такой? мой скоро ль шорт восьмет?

И скоро ль княсь Слюняй на сфатьба с ней пойтет?

Ой, нет! лишь о тебе одном она тужила,

И любишь ли ее, о том проворожила.

Милее никого тебя ей, барин, нет,

И с нетерпением она дня свадьбы ждет.

Не лшот тфой?

  Кстати ли? подумай сам ладненько:

Ну где есть личико другое так беленько,

Где букли толще есть, где гуще есть усы,

И у кого коса длинней твоей косы?

Где есть такой носок, глазок, роток, бородка

И журавлиная степенная походка?

Ну, есть ли девушка иль мужняя жена,

Чтоб, на тебя взглянув, не ахнула она?

Мой тумал так, та княсь Слюняй мне тут сатится.

Ну, вот великий страх! я рада побожиться,

Что, может, до того казался он ей мил,

Но ныне ты ее все мысли полонил.

Подай-ка рученьку! Ой, тут сидит дево́чка,

И по тебе с ума царева сходит дочка.

Са фестошка така не шаль польтинка даль,

Какта ти прафта мне, цыганошка, скасаль.

Я сроду не лгала.

    Так тфой не лицемеришь?

Взглянись лишь в зеркало, так лучше мне поверишь.

Та, та! Тфой прафта есть: мой фашна есть фикур!

Поди же, кралишка! кохта моя амур

Успеха полушит, я кликну тфой в палата,

И накраштенья там фелика и поката.

Поди, красафис мой, на дом себе теперь.

Спасибо, барин мой! (В сторону.) Вперед цыганкам верь!

Она скасаль не лошь. Умен, снать, эта тефка.

Я, прафо, подшутиль: молотшик не в истефка.

Ну вот и я пьисой!

    Пати-ка, прат, сюта!

Ой, смейть!

  Мне ната ти!

    Пьисья моя беда!

Помиюй, дядюска!

    Нет, милуй мой не мошна,

Смерть тфой.

  Пьяпай!

   От тфой пришел мне польно тошно.

Отец!

  Фай!

  Гьяфцик!

   Фстор!

    Сокьовисце мое!

Мольшать!

  Светьейсий!

   Ну!

Мусье! помиюй!

   Нет, с топой мой кошет трака.

Ай, батюски! пьяпай на месте, как собака!

Катофся умирай.

    Ой, смейтюська моя!

Помиюй! Цем тебя пьягневай стойко я?

Не путет польше тфой Подщипа телай куры,

Я коншу в сей минут тфой шашнь и вся амуры.

Ой, ой!..

  Но нет! хоть твой нефеша и урот,

Я кошет пошитай в тепе твой княша рот.

И вподьину, я — князь, не тойко бьягоёдный;

А ты со мной сшутий поступок стой негодный.

Авось он стьюсит! (В сторону.)

   Так выпери-ш люпой!

Смотьи-ка, усь даит!

    Спасибо, гьяфцик мой!

Да не заязен-и?

    Та, та! Он заряшона!

Сейшас тафай стреляй, княшон чей путет шона.

Ой, егце!

  Дядюска, я съёду не стьеяй.

Ну, ну! не то тотшас я пуля посылай.

Стой там!

  С умом-и ты? Застьеись вить до смейти!

Князну, юбовь, тебя — стоб все побьяи цейти!

Фай, фай! какой тфой княсь? твой потла, мерска трус?

Сто хоцес! Виноват! а смейти я боюсь.

Стреляй!

  Ой, нет!

   Так тфой со мной не кошет питься?

Ну, сам ты яссуди, где мне с тобой возиться.

Я люпит тфой княшон.

    Ись тойко не убей!

Я отступьюсь совсем, вьядей позяюй ей!

Так слюшай ше, Слюняй! Коль смерти тфой поится,

Так пить рифалем мне тепе стесь не гатится.

Смотри ше, вышлю я к тепе княшон в минут,

Но пуля лоп тотшас, кохта тфой путет плут.

Княшна укафари тотшас со мой шениться:

Или на шпага мой котофа тут сатиться…

Но фот идет княшон, красафис мила мой!

Смотри тотшас феншать, иль прочь калофка тфой!

Когда б она есце со мной нe помииясь,

Иль хоть опять бы вновь тепея побьяниясь!

А то беда пьисья!

    Мир, мир, любезный Князь!

Прости, коль дерзко я сказала, рассердясь!

Ахти! она меня есце сийнее юбит!

Слюняюшка мой друг!

    Ну, ну! совсем погубит!

Жестокий! ты молчишь! того ль достойна я,

Когда сильней огня к тебе любовь моя!

Того-то и боюсь!

    Тронись же хоть слезами.

Взгляни ты на меня умильными глазами.

Князна! когда ко мне ты истинно незна,

Так Тьюмфу юку дать сегодня з ты дойзна.

Ты ль это мне сказал?.. Душа летит из тела!

Но мне вить гоёва моя не надоея!

Тьюмф именно сказай кой сдеяись отказ,

И не пойдесь к венцу с ним сей зе самый цас,

Так он… ну, видись-и… все это мне отпьятит,

И гоёву с меня, как коцеиску, схватит.

Так яссуди-з сама…

    Умри ж, любезный мой,

И понеси во гроб любовь мою с собой!

Так ты намеена?..

    Тебя хоть мертвым видеть,

И мертвого любить, а Трумфа ненавидеть!

Ах! он убьет меня!

    Мой князь, спокоен будь:

Душа твоя ко мне переселится в грудь;

Ты в мыслях у меня и в сердце будешь вечно!

Я буду вспоминать…

    Бьягодаю сейдецно!

Позаюйста, князна, кой юбись ты меня,

Так выйди за него…

    Как, как? Чтоб вышла я?

Ах, нежности моей ты меры всей не знаешь,

Когда поступок мне столь гнусный предлагаешь!

Ну, вот тебе юбовь! (Громко.) Пьеесная, увы!

За вейность эдаку мне быть без гоёвы:

Застьеит он меня, отказ его твой взбесит.

Пусть он тебя убьет, застрелит иль повесит,

Но нежности к тебе не пременить моей.

Стобы ты тьеснуя и с незностью своей!

Чтоб я оставила тебя — избави боже!

Люблю, люблю тебя, — ты мне всего дороже!

Ахти! беда моя! хоть тисе говои:

On бьиско. Стьястью ты меня не умои.

Задусит он меня.

    Пусть он тебя задушит,

Но верности моей нимало не нарушит,

Чем и горжусь, о том чтоб стала я молчать!

Люблю, люблю тебя, — и буду то кричать!

Ей-ей, конец пьисой! надезды бойсе нету!

Люблю, люблю тебя! будь то известно свету!

Княжна! немедленно ступай ко алтарю!

Уж велено звонить к вечерне звонарю;

А если вздумаешь хоть мало куролесить,

Так есть приказ за то Слюняя вмиг повесить!

Гоюбуська, пойди! кьясавица моя!

Скажи, что никогда…

    Опомнись… умей я…

Скази: идет.

   Нет, нет! скажи тирану…

Помиюй!

  Что любить Слюняя не престану,

Что может он его повесить сей же час;

Но не ослабит тем любви взаимной в нас.

Пьекьясная юбовь!

    Скажи, что им пылаю!

Я эдакой юбви зьядею не зеяю!..

Нет моши польш терпел! Скафор тфой коль нейтет,

В минута сей Слюняй от рук моя умрет!

Нейду, нейду, нейду! ты бесишься напрасно.

Им вся пылаю я, им сердце нежно, страстно!

Умри ше!

  Каяуй! из тея идет дух!

Фай! скферна тух какой! как тфой фоняет фтрук!

Не знаю…

  Как не снай?.. Фай, нос моя упила!

Сто деять! со стьястей зивот ведь покивия.

Ура! ребятушки! а наша, слышь, взяла!

Што, што такой?

   Да что, слышь, вся беда прошла.

Не бойтесь, детки! Эх немецкий, слышь, проказник!

А слышь ты, уж теперь на нашем поле праздник!

Мольши, некотна тфарь! я фас!.. к рушья, к рушья!

И слышь, как не к ружья! — Сам бойся батожья!

А все, слышь, сделала премудрая цыганка,

Свертела дело вмиг, прямая басурманка!

Да как?

  Пьютовка!

   Ну, слышь, с шайкою своей

По челяди его рассыпалася всей,

Да подпустила всем заряда два чихотки,

Да во щи пурганцу поболее щепотки:

Так, слышь, у них теперь такая чихотня,

А что еще смешней — такая беготня,

Что наши молодцы их только окружили,

Так немцы, слышь ты, все и ружья положили.

О день, счастливый день! Итак, любезный мой,

Сегодня свадебку отправим мы с тобой!

Тья-я-я-я! тья-я! Я весей, как с похмейя!

Сто дейать с ядости! такого я весейя

И съйоду не видай!

Пропаль я!

  Сто, небось, тепей-то пьить ты ссиб!

Подсунься-ка ко мне, цюхонский стаий гьиб!

Мольшать!

  Ай! экой зьой!

    Вот, на моем сбылося!

Все войско трумфово, о царь, вам поддалося.

А слышь, будь фрейлиной у дочери моей.

Княжна, вас в церковь ждут — спешите поскорей.

Что путет с мой?..

   А слышь, разведаюсь со тобой.

Чтоб парикмахер, слышь, гребенкою большою

Сейчас, ты знашь, его в пять пуколь причесал;

Одел бы франтом, слышь, жабо бы подвязал,

Чтоб прыгать козачка Трумф к вечеру явился.

О петна ко́лоф мой!

    Езон! за то, что зьийся!

Ну, что ж, к венцу?

   Пойдем!

    Готов, но погоди.

     Чего ж годить?

Я в пойминутоцьки!

    На что же уходить?

На что же медлить, слышь?

    Иль тщетно я пылаю?

Пьеесная князна! Я медьить не зеяю,

И в цейковь я тотцас вас всех пеегоню,

Да тойко напеёд кой-сто пееменю!