Том 3. Алый меч

Всё колдует, всё пророчит,

Лысоглавый наш Кузьмич…

И чего он только хочет

Ворожбой своей достичь?

Невысокая природа

Колдовских его забав:

То калоши, то погода,

То Иванов Вячеслав…

Нет, уж ежели ты вещий,

Так наплюй на эти вещи,

Не берись за что поплоше,

Брось Иванова с калошей,

Потягайся с ведьмой мудрой,

Силу в силе покажи.

Ворожун мой бледнокудрый,

Ты меня заворожи.

Эко диво, ну и страхи!

Вот так сила колдуна!

Нет, в хламиде иль в рубахе –

Всё одна тебе цена.

Тени легкие люблю я,

Милы мне и ночь – и день.

И ревнуя, и колдуя,

Я легка, сама – как тень.

Дверью – может лишь

Валерий Брюсов – Белого пугать!

Что мне двери, что мне двери,

Я умею без потери,

Не помяв блестящих перий,

В узость щелки пролезать.

Ну а кольца… Я ль не знала

Тайны колец и кругов?

Я чертила и стирала,

Разнимала и смыкала

Круги, кольца – властью слов.

Ты колдуешь в уголочке,

Манишь, манишь – не боюсь…

Ты не в круге – весь ты в точке;

Я же в точку не вмещусь.

Нет, оставь пустые бредни.

Не тебе играть со мной!

Замыкаю круг последний,

Трехцветный и тройной.

Подожди, хламиду снимешь,

Будешь, будешь умирать!

И тогда придешь… и примешь

Трехвенечную печать.

Ты не один в своей печали…

Ждала громов не от тебя ли

Душа моя? Ее надежды окрыляли,

Но крылья нежные упали, –

Грушу и я.

Поверь, я знала и заране

Незлую власть очарований

Твоих – стихов…

Но жаль мне власти тайных знаний…

Она рассыпалась в обмане,

Она растаяла в тумане

Красивых слов!

То бурная, властно-мятежная, –

То тише вечернего дня;

Заря огневая и нежная

На небе взошла для меня.

Простая, спокойно-суровая.

Как правда, пряма и ярка,

Чиста, как вода родниковая,

Как чистый родник, глубока.

Пусть люди, судя нас и меряя,

О нас ничего не поймут.

Не людям – тебе одной верю я,

Над нами есть Божеский суд.

Их жизнь суетливо-унылая

Проходит во имя ничье.

Я вечно люблю тебя, милая,

И всё, что ты любишь, – мое.

Довольно! Земного с созвездий не видно.

Витать в межпланетных пространствах мне стыдно.

Земля – в содроганьях, в грязи и в крови –

А мы распеваем о вешней любви.

Довольно! Разбейся, лукавая лира!

Довольно! Бериллы – в окне ювелира.

Из лука – мальчишка стреляет ворон,

А девы – на Невском. На бойне – овен.

Ведь топчут сейчас где-то первую травку,

Ведь мылят сейчас для кого-то удавку,

Ведь кто-то сидит над предсмертным письмом –

А мы о любви небывалой поем,

О робких балконах, о каплях дождевных,

О сладких мечтаньях, бессильно-безгневных.

Довольно! Иду . . . . . . . . . .

Нет, стары мы духом и слабы мы телом

И людям не можем, ни словом, ни делом,

Помочь разорвать их проклятую сеть…

Нам – страшно во имя любви умереть.