Том 3. Новые времена, новые заботы - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Глеб Иванович Успенский (Комментарии) #3

Под названием «Новые времена, новые заботы» Успенский объединил в собрании сочинений девять очерков и рассказов, впервые опубликованных в «Отечественных записках» 1873–1878 годов. При публикации в «Отечественных записках» часть очерков (1–4) входила в серию «Люди и нравы», другие печатались самостоятельно. В 1879 году восемь очерков цикла были переизданы Успенским в составе двух сборников: «Из памятной книжки» и «Из старого и нового (Отрывки, очерки, наброски)». Здесь (в отличие от журнальной публикации, где порядок очерков был иной) очерки были напечатаны в той же последовательности, что и в будущем цикле, но очерк «Больная совесть» во второй сборник не вошел; вместо него на предпоследнем месте (перед рассказом «Голодная смерть») был перепечатан рассказ «Парамон юродивый» (см. т. 1 наст. издания). Название цикла («Новые времена, новые заботы») появилось лишь в первом издании собрания сочинений Успенского (СПБ., 1883, т. III); но и здесь очерк «Больная совесть» еще не входил в цикл, а печатался в качестве приложения к нему. Лишь при подготовке писателем второго издания собрания сочинений (СПБ., 1889, т. I) композиция цикла была окончательно завершена.

Тему цикла «Новые времена, новые заботы» раскрывает его название. Являясь и хронологически и по своей тематике непосредственным продолжением «Разоренья», цикл «Новые времена, новые заботы» изображает следующий этап исторического развития России в пореформенную эпоху. Очерки и рассказы Успенского рисуют усиливающееся развитие капитализма и его проникновение в деревню, описывают ломку взглядов и привычек, совершающуюся под влиянием этого развития у различных слоев населения, еще опутанных полукрепостническими, патриархальными пережитками, искания разночинной демократической интеллигенции. В освещении всех этих проблем Успенский выступает как подлинный писатель-реалист, продолжающий демократические традиции литературы 60-х годов. Это позволило ему приблизиться в своем изображении глубоких противоречий пореформенного развития России к Некрасову и Щедрину.

Рассказы и очерки цикла «Новые времена, новые заботы» писались Успенским в обстановке жестоких цензурных преследований. В 1874 году по постановлению Петербургского цензурного комитета была уничтожена майская книжка журнала «Отечественные записки», где была напечатана повесть Успенского «Очень маленький человек» (см. примечание к этой повести во 2 т. наст. издания). После этого следующий рассказ Успенского («Злые новости») смог появиться в «Отечественных записках» лишь почти через год — в мартовской книжке 1875 года, без подписи. Трудности, возникшие при печатании в «Отечественных записках», заставляли Успенского обращаться в другие журналы — либеральный «Вестник Европы», «Библиотека дешевая и общедоступная» и др., — но и там произведения его очень часто не пропускались, или же издатели сами не решались их печатать. «Работы мои, — писал об этом Успенский 12 апреля 1876 года в письме в Комитет Литературного фонда, — вследствие не зависящих ни от меня, ни от редакции обстоятельств, должны по нескольку месяцев, а иные и более года выжидать удобного времени быть помещенными в журналах». О постоянной, изнурительной борьбе Успенского с цензурой свидетельствуют также письма жены писателя, А. В. Успенской, за 70-е годы (журнал «Минувшие годы», 1908, IV, стр. 9-10). Следствием цензурных запрещений произведений Успенского была тяжелая материальная нужда писателя и его семьи.

Так как цензура не пропускала в печать имени Успенского, писателю пришлось прибегнуть к псевдониму «Г. Иванов», которым он пользовался и позднее, вплоть до начала 1880-х годов. Кроме рассказа «Больная совесть» (появившегося в 1873 году), все остальные очерки и рассказы цикла были подписаны при журнальной публикации этим псевдонимом.

Настороженность по отношению к очеркам цикла «Новые времена, новые заботы» царская цензура продолжала сохранять не только при жизни писателя, но и после его смерти. В 1903 году цензурный комитет не разрешил отдельное издание рассказов «Книжка чеков», «Неплательщики», «На старом пепелище» и «Неизлечимый», мотивируя запрещение тем, что, ввиду своего обличительного характера, они не могут быть «полезным чтением для народа».

При своем появлении в печати очерки цикла «Новые времена, новые заботы» не вызвали такого широкого обсуждения в современной критике, как предшествовавший им цикл «Разоренье» или последующий «Из деревенского дневника». Наиболее оживленную полемику возбудил очерк «Больная совесть», явившийся первым выступлением Успенского в жанре художественной публицистики. Реакционная критика в лице В. Г. Авсеенко сделала попытку истолковать этот очерк как славянофильскую защиту патриархально-крепостнических порядков. Это вызвало ответное выступление Н. К. Михайловского на страницах «Отечественных записок». Михайловский дал отпор реакционной критике. Он подчеркнул большой общественный смысл «очень тонкой и любопытной» параллели между Западной Европой и Россией в 70-х годах, данной Успенским. Комментируя очерк «Больная совесть», Михайловский писал, что те противоречия, которые писатель наблюдал в буржуазных странах Запада, в России находились еще в «зародышевом состоянии». («Отечественные записки», 1873, № 3, стр. 165).

Из других рассказов и очерков цикла внимание современной критики привлекли «Хочешь-не-хочешь», «На старом пепелище», «Неизлечимый», «Голодная смерть».

Рассказ «На старом пепелище» завершал напечатанную в 1876 году в «Отечественных записках» серию Успенского «Люди и нравы». Это позволило демократической критике в связи с оценкой этого рассказа высказать свою общую оценку всей серии. «Публика пропустила, — писал К. М. Станюкович, — …прелестнейшие очерки, печатавшиеся в прошлом году в „Отечественных записках“ под названием „Люди и нравы“. Там нет описаний гостиных, нет описаний обедов, но там есть такие поразительные страницы, такие живьем взятые сцены из жизни людей, ничего общего не имеющих с миром будуаров, там художник ставит вам такие вопросы, после которых читателю, не потерявшему еще совсем совести, делается как-то жутко. Именно жутко. Жутко за прошлое, за настоящее и будущее. А публика и критика пропустили эти тонкие наблюдения г. Иванова, под псевдонимом которого скрывается один из любимых и симпатичных наших народных писателей» («Новости», 1877, № 23 от 23 января). Аналогичную оценку серии «Люди и нравы» дал А. М. Скабичевский («Биржевые ведомости», 1877, № 20 от 21 января).

При подготовке каждого из трех изданий собрания сочинений очерки и рассказы цикла подвергались Успенским правке художественно-стилистического порядка. При этом в двух очерках («Неплательщики» и «Больная совесть») писателем были сделаны довольно значительные купюры по сравнению с журнальным текстом с целью усиления идейно-тематического единства всего цикла.

Книжка чеков^*

Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1876, № 4.

Рассказ «Книжка чеков» принадлежит к числу наиболее выдающихся произведений демократической литературы 70-х годов. Он стоит в одном ряду с теми произведениями Некрасова и Щедрина, в которых реалистически изображено тяжелое положение русской деревни и развитие капитализма в первые десятилетия после реформы. Успенскому удалось дать в рассказе ряд больших социальных обобщений: таковы история «распоясовцев», обобранных помещиком после «освобождения», образ предприимчивого купца Ивана Кузьмича с его магической «книжкой чеков» и формулой «человек-полтина», закабаляющего разоренных помещиком крестьян. Чувством глубокого трагизма проникнуто описание «оживления» распоясовской округи под влиянием капитала — оживления, более похожего, по словам писателя, «на опустошение, на исчезание, на смерть».

В основу рассказа Успенский положил реальные факты.

Осенью 1874 года, посетив своего брата Александра Ивановича, лесничего в засеке Тульской губернии, писатель оказался свидетелем насильственного переселения и сноса дворов крестьян села Переволоки Крапивенского уезда по требованию помещика, так как к последнему после реформы отошла земля, на которой находилось село. Из письма брата Успенский, находясь в Париже, узнал, что после переселения крестьяне попали в руки кулака, купившего имение бывшего их владельца («Воспоминания И. И. Успенского» — в книге «Летописи Государственного литературного музея», кн. 4. «Глеб Успенский», М., 1939, стр. 351–352).

Тема капитализма, надвигавшегося на русскую деревню, волновала Успенского с начала 70-х годов. Кроме «Книжки чеков» эта тема была поставлена писателем в двух других рассказах 1875 года — «Злые новости» и «Оживленная местность» (второй из них, напечатанный после смерти писателя в 1910 году, является, вероятно, первоначальным наброском III, IV и V глав «Книжки чеков» или попыткой переработки их, приспособленной к требованиям цензуры).

Рассказ «Книжка чеков» был закончен Успенским в январе 1875 года и при посредстве И. С. Тургенева, высоко оценившего его, послан в журнал «Вестник Европы». Однако редакция «Вестника Европы» не решилась напечатать «Книжку чеков». После этого Успенский передал рассказ в «Отечественные записки», но и здесь он смог появиться лишь год спустя, вместе с очерком «Неплательщики». По словам жены писателя, «статью всю ободрали в цензуре». Так как рукопись рассказа в настоящее время неизвестна, определить объем и характер цензурного вмешательства невозможно. Мы знаем только, что в доцензурной редакции переселение распоясовцев было вызвано желанием управляющего выгодно сдать землю под винокуренный завод.

15 (27) февраля 1875 года Тургенев прочитал отрывок из «Книжки чеков» (под заглавием «Ходоки») на литературно-музыкальном утре в салоне П. Виардо в пользу русской студенческой читальни в Париже. Успенский сообщал об этом Н. К. Михайловскому в начале марта 1875 года: «Тургенев прочел мой рассказ „Ходоки“, и прочел превосходно». Чтение имело большой успех, публика горячо вызывала автора.

Аллегри — лотерея, устраиваемая в общественных собраниях и разыгрываемая тотчас по покупке билета.

«Вороти назад, держи около» — из стихотворения А. В. Кольцова «Лес».

…желтую-то бумажку — рубль.

Зеленая — трехрублевая бумажка.

Неплательщики^*

Напечатано впервые (вместе с предыдущим рассказом «Книжка чеков») в «Отечественных записках», 1876, № 4.

В основу очерка легли наблюдения Успенского во время службы в Калуге в управлении Сызрано-Вяземской железной дороги, куда писатель вынужден был поступить осенью 1875 года. Прослужив здесь около пяти месяцев, Успенский оставил службу. О причинах своего решения он писал 14 марта 1876 года Н. К. Михайловскому: «Место… я должен был бросить, и как ни скверно это в материальном отношении, но решительно не раскаиваюсь: подлые концессионеры глотают миллионы во имя разных шарлатанских проектов, — а во сколько же раз подлее интеллигенция, которая не за миллионы, а за два двугривенных осуществляет эти разбойничьи проекты на деле, там, в глубине страны? Громадные челюсти концессионеров ничего бы не сделали, ничего бы не проглотили, если бы им не помогли эти острые двухдвугривенные зубы, которые там, в глубине-то России, в глуши, пережевывают неповинного ни в чем обывателя».

В конце 60-х и начале 70-х годов в России началось усиленное строительство железных дорог. Правительственные субсидии и гарантии вели к росту богатства крупнейших железнодорожных капиталистов-концессионеров. При строительстве железных дорог в погоне за прибылью концессионеры не считались ни с государственными интересами, ни с местными нуждами. Это делало дороги нерентабельными, вызывало необходимость в новых правительственных субсидиях, которые влекли за собой увеличение податей и других поборов с крестьянства. Описывая судьбу новой «питательной ветви» (которая оставалась «пустым местом», пока Иван Кузьмич не поставил ее себе на службу, довершая разорение распоясовского обывателя), Успенский принял участие в борьбе Некрасова («Железная дорога», «Современники»), Щедрина («Дневник провинциала в Петербурге») и других представителей передовой демократической литературы и публицистики 60-70-х годов против железнодорожного хищничества.

Центральной проблемой очерка является вопрос о судьбе «неплательщика»-интеллигента в условиях капитализма. Успенский отразил процесс, сущность которого В. И. Ленин выразил в следующих словах: «Капитализм во всех областях народного труда повышает с особенной быстротой число служащих, предъявляет все больший спрос на интеллигенцию…. капитализм все более и более отнимает самостоятельное положение у интеллигента, превращает его в зависимого наемника, грозит понизить его жизненный уровень» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 4, стр. 183). Успенский не разделял народнических представлений об интеллигенции как об единой, независимой группе, по своей природе противоположной буржуазии. Он показал формирование в России после реформы 1861 года буржуазной интеллигенции, материальные интересы которой привязывали ее к господствующим классам, обрисовал ее моральную опустошенность. Жизнь буржуазной интеллигенции, которая помогала концессионерам «пережевывать неповинного ни в чем обывателя», по словам писателя, — «мученье», «ужас, что такое, только не жизнь».

Неплательщики — представители неподатных сословий, в противоположность податным — крестьянам, мещанам. В этом и других очерках автор называет так интеллигенцию.

…распоясовец, превращенный… в истинного Лира… — то есть выгнанный из дома и доведенный до крайней нищеты, подобно королю Лиру в одноименной трагедии Шекспира.

«Аида» (1871) — опера Д. Верди (1813–1901); «Африканка» (поставлена посмертно, 1865) — опера Д. Мейербера (1791–1864).

«Парижская жизнь» (1866) — оперетта Ж. Оффенбаха (1819–1880).

Рубинштейн — по-видимому, речь идет о пианисте Н. Г. Рубинштейне (1835–1881), охотно дававшем концерты в провинции, Давыдов — вероятно, К. Ю. Давыдов (1838–1889), известный виолончелист-виртуоз.

Меломан — любитель музыки.

Конкомбр (франц. concombre) — огурец.

Булонский лес — парк в западной части Парижа, традиционное место гуляний аристократической и буржуазной публики.

Оптина пустынь — монастырь в бывшей Калужской губернии.

Стуколка — азартная игра в карты.

…под топором Ляпунова — пародийное использование стиха из драмы Н. В. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский»: «Пей под ножом Прокопа Ляпунова!».

Хочешь-не-хочешь^*

Впервые напечатано в журнале «Отечественные записки», 1876, № 9.

В очерке намечена одна из основных тем всего цикла — тема «болезни русского сердца». Так Успенский определяет моральное состояние, которое было характерно для различных слоев русского общества пореформенной поры, в особенности для интеллигенции. Успенский показывает, что падение крепостного права было вместе с тем «отменой целой крепостной философской системы». Оно способствовало пробуждению в массах «новой, светлой мысли», вступившей в борьбу с унаследованными от прошлого понятиями и привычками. Эта борьба и порождала те разнообразные явления, которые писатель обобщенно называет «болезнью сердца». Огромная масса народа, пробужденная ломкой крепостнических порядков, начинала сознавать, как стремится показать Успенский, невозможность жить по-старому и, повинуясь голосу исторической необходимости, должна была вступить на путь искания новых форм жизни. Отсюда заглавие очерка: «Хочешь-не-хочешь». Борьбу между новыми и старыми понятиями Успенский раскрывает на судьбе героев рассказа — самого рассказчика и его отца, у которых проснулась мысль о долге перед народом.

В начале очерка Успенский выступает против французских буржуазных писателей-натуралистов, у которых «взгляд на человеческую природу доведен до такой простоты», что «романиста начинает заменять зоолог». В противоположность натуралистам Успенский считает, что задача «большого художника с большим сердцем» показать пробуждение в массах неудовлетворенности буржуазным строем, принижающим человека, показать стремления народных масс к новым, более справедливым и человеческим условиям жизни, обрисовать их внутренний духовный мир. Одновременно с настоящим очерком Успенский собирался написать специальную статью против натурализма «Брем и Золя» (письмо А. В. Каменскому от 9 мая 1875 года). Выступление Успенского против писателей-натуралистов перекликается с той беспощадной критикой французского натурализма, которую дал М. Е. Салтыков-Щедрин в своей книге «За рубежом». Тема «опрощения», разрыва со своей средой и «ухода в народ», определяющая судьбу героев рассказа, тесно связана с идеями, характерными для демократической интеллигенции 70-х годов. В дальнейшем Успенский ярко обрисовал в своих очерках и рассказах различные формы «хождения в народ», получившие распространение не только среди интеллигенции народнического толка, но и среди довольно широких слоев дворянско-буржуазной интеллигенции (цикл «Непорванные связи», 1880, и др.). Успенский показал не только те различные цели, которые влекли интеллигенцию «в народ», но и неизбежный крах ее попыток «слиться» с народом.

Корпус — фирма Герман Корпус, известный магазин готового платья в Петербурге.

На старом пепелище^*

Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1876, № 10.

Рассказ написан в августе — сентябре 1876 года. Успенский описал в нем впечатления от посещения своего родного города Тулы, который он покинул в 1856 году и где снова побывал в 1870 и 1874 годах. По свидетельству дяди писателя Д. Г. Соколова, образ главы калашниковской семьи, фанатического чиновника-администратора, суровый деспотизм которого наложил тяжелую печать на нравственный облик его детей и ближайших потомков, наделен чертами деда писателя Г. Ф. Соколова (Дм. Васин. Глеб Иванович Успенский — журнал «Русское богатство», 1894, VI, стр. 48). Как и в «Разоренье» при изображении птицынского разоренного «гнезда», в настоящем рассказе при описании истории распада и нравственного разложения семьи Калашниковых Успенский воспользовался воспоминаниями о семьях своих родителей и их тульских знакомых (происходивших из той же чиновничьей среды).

Начало рассказа характеризует отношение Успенского к современной ему литературе и формулирует его собственную литературную позицию. «Лучший русский журнал», о котором говорит здесь автор, — это «Современник» 50-х годов. Говоря о печатавшихся здесь романах, в которых был выведен «лучший человек тогдашнего времени», но отсутствовал «мужик» и действие происходило в «помещичьей гостиной», Успенский имеет в виду романы И. С. Тургенева, в частности роман «Рудин», напечатанный в «Современнике» в 1856 году. Успенский высоко ценил Тургенева, но в этом и в других своих высказываниях о нем отмечал либерально-дворянский характер взглядов великого писателя. Если Успенского не удовлетворял герой дворянской литературы 50-х годов, далекий от жизни народа, то не удовлетворяли его и герои произведений таких народнических писателей 60-70-х годов, как А. К. Шеллер-Михайлов, Н. Ф. Бажин, И. В. Федоров-Омулевский. Все эти романисты (группировавшиеся вокруг журнала «Дело») стремились создать образы «новых людей», но при этом они исходили из неправильной народнической теории активных «героев» и пассивной «толпы», ждущей от «героев» подвига; они идеализировали героев своих произведений и изолировали их развитие от окружающей действительности. В противоположность «романистам новых людей» Успенский защищает реалистические традиции революционно-демократической литературы. Он требует, чтобы писатель рисовал не условные «образцы», а исходил из русской общественной жизни со всей ее действительной сложностью, порожденной борьбою старого и нового.

Здесь же Успенский анализирует общественные причины, способствовавшие распространению и популярности переводной бульварной литературы, поток которой резко увеличился в 70-х годах. Как позднее Горький («В людях»), Успенский показывает, что причиной известной популярности бульварной литературы у демократического читателя была потребность этого читателя вырваться из окружавшей его гнетущей действительности, его потребность хотя бы в фантастических идеалах «добродетели, красоты, невинности».

Описание конторы «Кавказско-погибельной железной дороги» перекликается с очерком «Неплательщики» (см. примечание к этому очерку).

Салме — рагу из жареной дичи.

«Похождения Рокамболя» — серия романов французского бульварного романиста Понсон дю-Террайля («Похождения Рокамболя», «Парижские драмы» и «Воскресший Рокамболь») была издана в русском переводе в одиннадцати томах в Петербурге в 1867–1868 годах.

«Тайны мадридского двора» — роман Г. Борка. Русский перевод его под заглавием «Изабелла, или Тайны мадридского двора. Исторический роман из времен новейшей Испании» вышел в 1874 году.

Тюйльери — резиденция Наполеона III.

Императрица Евгения — жена Наполеона III.

…разыгрывали нечто из «Прекрасной Елены». — «Прекрасная Елена» (1864) — оперетта Ж. Оффенбаха. Ставилась на сцене Михайловского театра в 70-х годах.

…(читай Беккера)… — С. У. Бекер (1821–1893) — английский исследователь Африки. Его «Путешествие к верховьям Нила» вышло на русском языке двумя изданиями в 1868 и 1875 годах.

…о какой-то книге и, разумеется, о том, что делать. — Имеется в виду роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?», из которого (как видно из текста рассказа дальше) Верочка Калашникова и ее муж восприняли идею организации артели.

Неизлечимый^*

Впервые напечатано под названием «Из памятной книжки» в «Отечественных записках», 1875, № 9.

Рассказ написан в мае-июне 1875 года и предназначался для журнала «Библиотека дешевая и общедоступная» (см. об этом в примечании к очеркам «Из памятной книжки» на стр. 450 наст. тома).

Основная тема рассказа — тема пробудившейся мысли — связывает его с очерком «Хочешь-не-хочешь». Как и в этом последнем очерке, Успенский показывает в «Неизлечимом» пробуждение совести у человека, сформировавшегося в условиях старых, крепостнических порядков и отравленного ими. Отсюда и название рассказа «Неизлечимый». Название это рассказ получил не сразу: оно появилось лишь в 1883 году, в первом издании собрания сочинений Успенского. В более раннем сборнике «Из памятной книжки» (1879) рассказ был напечатан под заглавием «Больной».

Сочинение «До человека», которое пытается читать дьякон, — цикл статей одного из идеологов народничества, публициста и социолога П. Л. Лаврова («Отечественные записки», 1870, I–III), представляющих очерк развития природы «до человека». Возможно, что Успенский из цензурных соображений заменил названием этого сочинения Лаврова название его главной книги — «Исторических писем» (1870), в которой Лавров развил свою идеалистическую теорию исторического прогресса. По свидетельству друга Успенского, революционера-народника А. И. Иванчина-Писарева, ироническая характеристика стиля философских статей Лаврова, которая содержится в «Неизлечимом» («Дьякон прочел какой-то очень сложный период, спотыкаясь на каждом шагу, — точно плелся он без дороги по какому-то изрытому полю…»), очень задела Лаврова. Последний увидел в рассказе Успенского подтверждение падения своего авторитета в России и своего влияния на молодежь. «Да, — говорил Лавров, — этот рассказ Успенского — лучшее доказательство, что мои писания не удовлетворяют» (журнал «Былое», 1907, № 10, стр. 52).

Рассказ «Неизлечимый» вызвал сочувственный отклик Щедрина, который, ознакомившись с ним, писал 2 (14) октября 1875 года Некрасову: «Повесть Успенского — прелесть. Жаль, что в конце концов видна некоторая небрежность, как будто писать надоело».

…даже и в «Русском слове» не сказано прямо так. — Успенский имеет в виду статьи, печатавшиеся в 1860-х годах в журнале «Русское слово», в которых с упрощенной, вульгарно-материалистической точки зрения трактовались вопросы о происхождении сознания и о природе высшей нервной деятельности человека (Ф. М. Флоринский. Усовершенствование и вырождение человеческого рода, 1865; Н. В. Шелгунов. Болезни чувствующего организма, 1864, и др.).

Шлоссер Фридрих (1776–1861) — немецкий буржуазный историк, автор «Всемирной истории».

Хелиасты (правильно — хилиасты) — верящие в церковное учение о «тысячелетнем царстве» после «второго пришествия Христа на землю». О хилиастических учениях упоминается в «Исторических письмах» П. Л. Лаврова.

…почитай-ко, что у Бокля сказано. — Бокль Генри-Томас (1821–1862) — английский либерально-буржуазный историк и социолог, автор «Истории цивилизации Англии»; в 60-е и 70-е годы книга Бокля была популярна в некоторых кругах демократической интеллигенции.

Бисмарк Отто фон Шёнгаузен (1815–1898) — немецкий государственный деятель и дипломат, основатель юнкерско-буржуазной Германской империи, один из вдохновителей европейской реакции в конце XIX века. Успенский в ряде очерков («Громы небесные», «Грехи тяжкие» и др.) критиковал реакционную политику Бисмарка.

Не воскрес^*

Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1877, № 2.

Рассказ явился отражением впечатлений Успенского от поездки на места военных действий во время сербо-турецкой войны 1876 года. Кроме настоящего рассказа, впечатления от этой поездки легли в основу серии корреспонденций Успенского, печатавшихся в газете «С.-Петербургские ведомости» и в «Отечественных записках» 1876–1877 годов, которые писатель позднее объединил под названием «Письма из Сербии».

Сербо-турецкая война 1876 года была одним из звеньев многовековой национально-освободительной борьбы южнославянских народов Балканского полуострова против турецкого ига. Успенский, как и вся передовая часть русского общества, сочувствовал борьбе южного славянства за свою независимость. Он относился с большим интересом и к русскому добровольческому движению, которое отражало сочувствие широких народных масс России освободительным стремлениям народов Балканского полуострова.

В результате своей поездки в Сербию Успенский увидел, что сербо-турецкая война имела двойственный характер. В то время как народные массы боролись в ней за свое освобождение и за уничтожение феодального гнета, сербская буржуазия, по выражению писателя, вела борьбу «из-за свинины», преследовала в войне свои узко-корыстные классовые цели. С аналогичной, демократической точки зрения Успенский подходил и к русскому добровольческому движению. Он высоко оценивал бескорыстную помощь и героизм русского простого человека и относился глубоко отрицательно к самодержавию и правящим классам России, стремившимся использовать добровольческое движение в своих интересах, укрепить с его помощью свое положение на международной арене и внутри страны. Эта демократическая оценка войны и добровольческого движения и отразилась в рассказе «Не воскрес», в котором Успенский подвел итоги своим раздумьям, вызванным сербо-турецкой войной. Делая героем рассказа интеллигента, испытавшего в прошлом влияние революционных кругов, но не сумевшего подняться до цельных и последовательных передовых убеждений, Успенский заставляет Долбежникова на личном опыте понять, с одной стороны — гнусность войны «за свинину», за дележ барышей между буржуазией разных стран, и, с другой стороны — величие борьбы за свободу, за уничтожение капиталистической эксплуатации и национального гнета.

Рассказ «Не воскрес» привлек к себе пристальное внимание В. И. Ленина. В числе выписок из книг и газет, собранных Лениным в сентябре-октябре 1914 года для неосуществленной брошюры «Европейская война и европейский социализм», сохранилась выписка из рассказа «Не воскрес», сделанная по указанию Ленина Н. К. Крупской, с заголовком рукою Ленина («Война за свинину (Успенский)») со слов: «После этой войны я только их и считаю настоящими героями» (стр. 206) до слов: «Действительно выходило, как будто из-за свинины вышло все дело» (стр. 207; Ленинский сборник, т. XIV, М.-Л., 1930, стр. 38–39). Эту выписку Ленин намеревался использовать в задуманной им брошюре, посвященной анализу империалистического характера первой мировой войны.

Кафана (сербск.) — кофейня, кафе.

Это именно необыкновенные люди! — «Необыкновенными людьми», «настоящими героями» Долбежников здесь и ниже называет русских революционеров-народников. Успенский имел в виду, в частности, П. Л. Лаврова, который в своем зарубежном нелегальном органе, газете «Вперед», выступил с разоблачением истинных целей самодержавия в славянском вопросе. Лавров указал, что царизм поддерживает династические интересы сербских князей, а не интересы сербского народа. Из каждой капли крови, льющейся на войне, писал Лавров, «пытаются извлечь себе выгоды политические партии или финансисты разных стран» («Вперед», 1876, № 42 от 1 октября, стр. 595–596). Эту статью Лаврова К. Маркс охарактеризовал как «акт большого морального мужества» («Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями», 2-е изд., 1951, стр. 217).

…принимаюсь за чтение… Гуака. — «Гуак, или Непреоборимая верность. Рыцарская повесть» — одна из распространенных лубочных книг.

Землин — город на правом берегу Дуная, при впадении реки Савы, против Белграда.

…спавшими богатырями францыль-венецианами. — Францыль Венциан — герой лубочной книги «История о храбром рыцаре Францыле Венциане и о прекрасной королевне Ренцывене».

Голодная смерть^*

Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1877, № 6. Тема рассказа — пробуждение в забитом и запуганном крестьянском мальчике-самоучке сознания несправедливости существующего порядка вещей и желания помочь народу — тесно связана с одной из основных идей цикла — о зарождении мысли в массах под влиянием «новых времен».

В 1873 году Успенский, изучив дневники и письма писателя-демократа Ф. М. Решетникова, написал биографический очерк о нем. Тяжелая жизнь Решетникова, сына почтальона, сироты, упорным трудом пробившего себе дорогу в литературу и посвятившего свою деятельность борьбе за народное благо, дала Успенскому материал для настоящего рассказа, героя которого Успенский назвал именем автора «Подлиповцев».

Говоря в рассказе о чтении героем книг, которыми в 60-е годы интересовалась «вся грамотная Россия» (то есть произведений Чернышевского, Добролюбова, Некрасова), Успенский подчеркивает влияние революционно-демократической литературы 60-х годов на умственное пробуждение людей из народа.

Стр. 226. …пришел квартальный и сказал: «можно!» — Стремясь использовать борьбу славян Балканского полуострова за освобождение в своих политических интересах, в частности желая отвлечь внимание демократических слоев от положения внутри страны, царское правительство разрешило в 1876 году деятельность славянского благотворительного комитета, собиравшего средства в пользу балканских славян.

Горбуновский рассказ. — Имеются в виду юмористические рассказы и сценки И. Ф. Горбунова (1831–1895) из народного быта.

Ливадия — название увеселительного заведения в Петербурге.

Подвести под сикурс — подвести под удар, под неприятность.

Три письма^*

Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1878, № 3 и № 4, с подзаголовком «Из воспоминаний Долбежникова (см. „Не воскрес“)».

В рассказе (в лице рассказчика и его друга) противопоставлены два типа интеллигентов-разночинцев 70-х годов. Если рассказчик, переживший в молодости под влиянием революционного возбуждения «61 и 62 года» период увлечения передовыми идеями, кончил службой в провинциальном банке, то его друг (названный в рассказе «иностранцем») сделал живое, конкретное дело для людей, пожертвовал собой для того, чтобы возродить к нормальной, трудовой жизни трех брошенных на произвол судьбы детей. Сравнивая между собой жизненный путь обоих героев, Успенский отдает предпочтение «иностранцу», так как жизнь его — в отличие от жизни его друга — принесла реальные положительные плоды. Но вместе с тем путь, избранный «иностранцем», также не удовлетворяет писателя. Призывая интеллигенцию к служению народу, Успенский требует от нее не стихийных, разрозненных действий, а борьбы за общий подъем жизни и благосостояния народных масс, освещенной сознательной общественной программой. Скептическое освещение писателем практических результатов «подвига» «иностранца» в конце очерка отражает критическое отношение Успенского к проповедовавшимся П.Л. Лавровым методам медленного, постепенного прогресса.

Прототипом «иностранца», как указал В. Г. Короленко, явился товарищ Успенского по тульской гимназии Н. Е. Битмит (1842–1886), сын обрусевшего англичанина. Его воспитанниками были дети разорившегося оренбургского помещика Качки. В конце 1870-х годов Битмит сблизился с революционно-народническими кругами, был арестован и выслан за границу. В. Г. Короленко, который в молодые годы был знаком с воспитанниками Битмита, писал о них, что это были «молодые люди, производившие очень приятное впечатление. Оба были хорошими рабочими-слесарями» (В. Г. Короленко. История моего современника, кн. 2. Гослитиздат, М., 1935, стр. 302–306).

В изображении семьи рассказчика и его юношеских стремлений нашли отражение воспоминания самого писателя о своей семье и своих настроениях в начале 60-х годов.

Живодерка — улица в Москве.

«Полицейские ведомости» — газета «Ведомости московской городской полиции», в которой печатались объявления.

И тут же шла речь о «подводных камнях» — намек на роман М. В. Авдеева «Подводный камень» (1860), героиня которого, по выражению Щедрина, «не ищет никакой другой свободы, кроме свободы любви».

Вефур — парижский ресторатор.

Из контуар (франц. comptoir) — из конторы.

О-буа (франц. aux bois) — в лес. Здесь имеется в виду Булонский лес, см. прим. к стр. 38.

Гарсон (франц. garcon) — мальчик, слуга в ресторане.

Больная совесть^*

Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1873, № 2 и № 4, в качестве начала непродолженной впоследствии серии «Очерки, рассказы, наблюдения и другого рода отрывки из одних записок».

В очерке отразились впечатления, вызванные первой поездкой Успенского за границу в 1872 году. Успенский поехал за границу как корреспондент «Отечественных записок», для которых он собирался написать в результате поездки серию «Парижских записок». Эта серия, однако, не была осуществлена.

Свои заграничные впечатления Успенский изложил в ряде писем к жене от апреля — июня 1872 года. В этих письмах намечены, а иногда и развернуты более широко те же картины западноевропейской жизни, что и в настоящем очерке, в котором Успенский подвел итоги своим раздумьям, вызванным поездкой.

Успенский выехал за границу вскоре после окончания франко-прусской войны и разгрома Парижской Коммуны. В Германии он наблюдал разгул торжествующей военщины после провозглашения германской империи, в Бельгии — нищету рабочих каменноугольных районов, в Париже писатель оказался свидетелем чудовищной расправы победившей буржуазии над участниками Коммуны и французскими рабочими. Все эти впечатления дали писателю материал для той параллели между западноевропейской буржуазной действительностью и русской жизнью пореформенной поры, которая составляет основную тему очерка.

На Западе Успенский увидел большую, чем в России, обнаженность классовых противоречий, ясное сознание рабочим классом и буржуазией противоположности своих классовых интересов. В России классовые противоречия в 70-х годах еще не выступали с такой же ясностью, как на Западе, в условиях победившего и упрочившегося капитализма. В то время как европейский рабочий эпохи Парижской Коммуны, по выражению писателя, уже знал, «кто его согнул», и это заставляло буржуазию в борьбе с пролетариатом открыто защищать свое классовое господство, в России народ еще не обладал ясным сознанием причин своего порабощения и путей выхода из него, а господствующие классы прикрывали свою хищническую практику «общечеловеческими» фразами. Противоречивость русской общественной жизни порождала то моральное состояние, характерное для различных слоев русского общества, и прежде всего для интеллигенции, которое писатель назвал «больной совестью», — ощущение несправедливости существующего порядка вещей, приводившее, однако, лишь к болезненному самоанализу, к внутреннему разладу и колебаниям, а не к действиям, освещенным сознательной передовой мыслью.

В очерке отчетливо проявился реализм Успенского. Писатель сумел понять противоречивость капиталистического развития и в то же время остаться свободным от идеализации патриархальных пережитков, от свойственного народникам отрицания исторической прогрессивности капитализма по сравнению с крепостничеством.

Мысли, изложенные в «Больной совести», получили дальнейшее развитие в печатающихся в настоящем томе очерках «Из памятной книжки» (1875) и «Заграничный дневник провинциала» (1876). Во всех этих очерках о западноевропейской жизни Успенский во многом предвосхитил направление той революционно-демократической критики экономического строя и политической жизни буржуазных стран Запада, которую через несколько лет после Успенского дал Щедрин в очерках «За рубежом» (1881). Однако Щедрин сумел гораздо более трезво, чем Успенский, описать и те явления, которые сближали западноевропейскую и русскую действительность и свидетельствовали о повороте России после реформы на капиталистический путь развития.

Нэй — Ней Мишель (1769–1815) — наполеоновский маршал, изменивший Наполеону I, а затем во время «Ста дней» снова перешедший на его сторону. Памятник Нею был поставлен Наполеоном III.

Мы с героем — дети славы… — солдатская песня.

Луи-Филипп — французский король (1830–1848) из династии Орлеанов, ставленник финансистов и крупной буржуазии.

Шарль-дис — Карл X, французский король (1824–1830), младший брат Людовиков XVI и XVIII, до вступления на трон носил титул графа д'Артуа. Крайний реакционер, свергнутый Июльской революцией 1830 года.

Кроме Наполеона четвертого — никто не будет! — Реакционная бонапартистская клика провозгласила в 1874 году претендентом на престол сына Наполеона III под именем Наполеона IV.

…бесчисленные следы пуль — от кровавой борьбы на улицах Парижа в 1871 году, при жестоком подавлении правительством Тьера Парижской Коммуны.

…одним отделением одной канцелярии. — Подразумевается «III отделение собственной его величества канцелярии», то есть жандармское управление.

Шармер — модная портновская фирма в Петербурге.

Рассказы и очерки^*

Рассказы и очерки Успенского 1873–1877 годов, не вошедшие в цикл «Новые времена, новые заботы», по своей тематике тесно с ним связаны. Часть из них (см. ниже примечание к очеркам «Из памятной книжки») по первоначальному замыслу должна была и в композиционном отношении составить единое целое с очерками, вошедшими в состав цикла.

Из путевых заметок по Оке^*

Печатается по тексту первой публикации в журнале «Иллюстрированная неделя», 1873, № 2 от 14 января. В прижизненные собрания сочинений очерк не включался.

Замысел очерка связан с первой поездкой Успенского по Волге и Оке в мае 1871 года. Сразу после возвращения из поездки писатель задумал серию посвященных ей очерков. Первый очерк этой серии «Путевые заметки» был помещён в сатирическом журнале В. С. Курочкина «Искра», № 31 от 1 августа 1871 года с примечанием: «Продолжение следует». Успенский рассказал здесь о тяжелом впечатлении, которое произвела на него картина жизни мастеровых и рабочих известного центра кустарных промыслов по производству замков и других железных и стальных изделий — села Павлова (на Оке), грубая эксплуатация их торговцами и скупщиками. «Павловский посад, который я, по простоте, представлял себе цветущим оригинальным русским поселением в привольной местности, с оригинальными простыми нравами, имевшими более возможность сохраниться и развиться здесь, нежели где-нибудь в центральных губерниях, где уж никаких нравов не осталось и следа, — с негодованием писал Успенский, — этот „посад“ оказался нищенскою помойною ямою, с грязью, с руганьем, с пьянством выше меры, а главное — с такою ужасною, забивающею бедностью, которой я никогда не видывал».

Настоящий очерк является вторым очерком задуманной Успенским серии. Несмотря на обещание редакции «Искры» поместить продолжение «Путевых заметок», продолжение это не появилось в «Искре» — несомненно, по цензурным причинам. Только через полтора года Успенский смог напечатать данный второй очерк, посвященный, как и первый, быту павловских кустарей, в виде отдельного, самостоятельного произведения в «Иллюстрированной неделе».

Успенский посетил Павлово в период ломки крепостнических отношений и начинающегося развития капитализма. В 1871 году закончились затянувшиеся на десятилетие переговоры между павловскими кустарями и помещиком об условиях их выкупа. Однако еще при крепостном праве павловское общество резко разделялось на две группы: рабочих-мастеровых и эксплуатировавших их торговцев-скупщиков. В своих очерках Успенский правдиво обрисовал эксплуатацию и тяжелую жизнь павловских кустарей, дальнейшую судьбу которых при капитализме описал В. Г. Короленко в своих «Павловских очерках» (1890).

Злые новости^*

Печатается по тексту первой публикации в «Отечественных записках», 1875, № 3. В прижизненные собрания сочинений очерк не включался.

Очерк «Злые новости» написан Успенским летом 1874 года, вскоре после рассказа «Очень маленький человек». В конце последнего (см. т. 2 наст. издания) Успенский дал обещание рассказать «о положении целой деревни, испытавшей на своем веку… ненужные ей, но настойчиво приводимые в исполнение посторонние влияния». Осуществлением этого замысла и явился очерк «Злые новости», задуманный первоначально в виде «ряда очерков» (Д. П. Сильчевский. Из воспоминаний о Г. И. Успенском — «Новости и Биржевая газета», 1902, № 84 от 26 марта).

После того как рассказ «Очень маленький человек» был уничтожен цензурой, Успенский отказался от продолжения очерков «Злые новости». Настоящий (оставшийся единственным) очерк под этим заглавием почти год пролежал в редакции «Отечественных записок» и появился в мартовской книжке журнала за 1875 год без подписи.

В очерке поставлен вопрос о разрушительном влиянии денег и надвигающихся на деревенскую жизнь новых капиталистических порядков. В то же время Успенский замечает «едва заметную звездочку мысли, явившуюся в массе» и осветившую ее сознание в результате ломки патриархально-крепостнического уклада. Обе эти темы получили дальнейшее развитие в рассказах и очерках, вошедших в цикл «Новые времена, новые заботы» («Книжка чеков», «Хочешь-не-хочешь» и др.).

Стр. 355. …четыре человека повстанца. — Здесь и далее речь идет о польском национально-освободительном восстании 1863 года.

Из памятной книжки^*

Очерки печатаются по тексту первой публикации в газете «Русские ведомости», 1875, No№ 276 и 277 (от 18 и 19 декабря), и 1876, No№ 101–108 (от 27 апреля — 1 мая). При жизни писателя в собрания его сочинений не включались.

9 мая 1875 года Успенский писал своему другу А. В. Каменскому, издателю журнала «Библиотека дешевая и общедоступная»: «На днях Вы… получите мою статью. Называется она „Из памятной книжки“. Я решил все, что думано и что есть у меня в башке теперь, привести в некоторый порядок и печатать так, как думается, в самой разнообразной форме, не прибегая к крайне стеснительным в настоящее время формам повести, очерка… Тут будет при случае и Париж, и деревня, и Петербург». Первым очерком задуманной серии был «Неизлечимый».

Очерки серии «Из памятной книжки» не были напечатаны в «Библиотеке» Каменского (издание которой вскоре прекратилось). Часть из них, посвященная темам из русской общественной жизни, появилась в «Отечественных записках» и впоследствии вошла в цикл «Новые времена, новые заботы», настоящие же два очерка, в которых отразились размышления, вызванные поездкой за границу, попали на страницы «Русских ведомостей», откуда впоследствии они Успенским не перепечатывались.

Первый очерк («Там знают») посвящен впечатлениям от посещения Успенским Парижа и Лондона во время второй поездки писателя за границу, в январе — августе 1875 года. Давая острокритические зарисовки капиталистического Запада, Успенский в эпилоге набрасывает сатирическую картинку возвращения русского путешественника на родину и его столкновения с господствующими здесь чиновничье-полицейскими порядками. Во втором очерке в центре внимания писателя находится тот же самый тип русского интеллигента «среднего образа мыслей», что и в очерках «Неплательщики» и «Больная совесть». Писатель разоблачает здесь ту часть интеллигенции, которая в эпоху реакции 70-х годов отказывалась от демократических идей, предпочитая им высокие оклады и выгодные места на службе у концессионеров и финансистов.

Коломенско-индийская, Московско-индийская ж. д. — названия вымышленные, намекающие на стремление русской буржуазии к новым рынкам, на восток.

Гринвичский обед — обед из разнообразных рыбных блюд, которым славился один из ресторанов в местечке Гринвич (близ Лондона).

…недавно тут кого-то убили, зарезали — намек на расправу версальцев с участниками Коммуны.

Господин Париж — палач.

Бок (франц. bock) — пивная кружка; мазагран (франц. mazagran) — холодный черный кофе.

Карафон (франц. carafon) — графинчик, бутылочка.

П. Гейзе (1830–1914) — немецкий поэт и писатель-новеллист. Его роман «Дети века» (1873) был в 1873–1874 годах дважды издан на русском языке и вызвал ряд откликов в русской печати. Успенский имеет в виду выведенный в одной из глав романа Гейзе образ наборщика Рейнгольда Францелиуса, который ведет социалистическую агитацию среди рабочих и подвергается за это полицейским преследованиям.

Богомаммонник — служащий и «богу» и «маммоне», то есть пытающийся сочетать признание «идеалов» с заботой о личном преуспеянии.

Влас — герой одноименного стихотворения Н. А. Некрасова (1854).

…расцвел жезл Ааронов — одно из библейских «чудес», связанное с именем первосвященника Аарона.

Ходынское поле — в 70-е годы пустынная площадь на окраине Москвы, где происходили народные гулянья.

Шила в мешке не утаишь^*

Печатается по тексту первой публикации в нелегальной газете «Вперед», издававшейся в Лондоне П. Л. Лавровым, 1876, № 25 от 15(3) января (в отделе «Что делается на родине»). При жизни Успенского фельетон по цензурным соображениям не включался в собрание его сочинений и не перепечатывался в России. Впервые напечатан в России в 1906 году.

К тексту очерка редакция газеты «Вперед» сделала два примечания:

1. К началу очерка: «Некоторые обстоятельства принудили лицо, передавшее статью в редакцию, заменить как название города, так и имена упомянутых в статье лиц вымышленными названиями и именами».

2. К предпоследней фразе: «Конечно, коммунизм первоначальной христианской общины, существовавший во имя презрения ко всему мирскому при ожидаемом конце мира, не имеет ничего общего с общежитием, которое имеют в виду социальные революционеры, требующие всеобщего пользования реальными мирскими благами ввиду всеобщего развития в этом мире».

Фельетон является одним из свидетельств связи Успенского с революционным движением его времени. О симпатии писателя к революционному движению свидетельствует не только самый факт опубликования фельетона в бесцензурном, нелегальном издании, но и его содержание.

С П. Л. Лавровым Успенский познакомился во время своей кратковременной поездки в Лондон в конце июля 1875 года. Об отношении Успенского к философским взглядам Лаврова см. очерк «Неизлечимый» и примечание к нему.

В основу фельетона писатель положил действительные факты, которые он наблюдал в 1875 году, во время своего пребывания в Калуге (переименованной Успенским в Тестоединск). Писатель хотел показать, что, несмотря на дикую расправу царского правительства с революционной молодежью в эпоху реакции 70-х годов, самодержавие было бессильно приостановить рост материалистических и революционных идей. Хотя почти вся революционная молодежь сидела «по тюрьмам, по острогам», «коммунизм» и «вредный материализм» стали грозными призраками, беспокоившими господствующие классы и не дававшими им покоя. Именно эту мысль выражает название фельетона «Шила в мешке не утаишь».

Владимир Александрович — великий князь.