Том 6. Драматические произведения 1840-1859

Наброски и планы пьес^*

Старуха (скромно). Скажите, почтенный, дона ли… Владимир[23] Михайлович?.. Его превосход<ительство> Вл<адимир> Мих<айлович> X.-

Швейцар. Что такое? Его превосходительство? Тут никакого превос<ходительства> нет… Ступай-ка, откуда пришла… видно, ошиблась…

Старуха. Нет, я знаю — он тут живет.

Шв<ейцар>. Кто он? Говорят тебе, ник<акого> превосхо<дительства> здесь нет. А если хочешь видеть нашего барина — так подымай выше.

Стар<уха>. Ну так его высокопревосходительство, что ли, он, по-вашему?

Швейц<ар>. И то нет… То есть оно, пожалуй, и так, только ты подымай еще выше.[24]

Стар<уха>. Ну так его сиятельство, что ли?

Швейцар. Вот это по-нашему… Так-с! Так вам угодно знать, дома ли его сиятельство князь Влад<имир> Мих<айлович> X.-?. Так, что ли?

Старуха. Так точно.[25] (Про себя.) Какой громкий титул, я его просто Володькой звала и за усы щипывала…

Швейцар. Ну так бы и говорили. У нас на это стро* го. На днях один какой-то барин — проситель, что ли, — принес прошение и мне отдал, да еще три целковых дал: «Подай, — говорит, — барину. Я дня через три зайду проведать». Я — ладно. Подал. Только посмотрел князь и не распечатал даже — отдал назад — и пошел в лестницу: «Не ко мне!» А на конверте написано четко: «Его выс<око>прев<осходительству> Вл<адимиру> М<ихайловичу> X.». Что за оказия! Я диву дался. Экзекутор, спасибо, растолковал: «Князь, — говорит, — знал, что делал:[26] адрес не так написан. Когда, — говорит, — генерал, да еще и князь, так надо писать „сиятельству“!». После проситель пришел. «Что, — говорит, — какой ответ?» — а ему пакет назад. «Возьмите, — говорю, — научитесь пра<вильно> писать адрес». Уж стыдил я его, стыдил! (Смеется.)

Старуха. Доложите же об нас-то, сделайте милость; мы вас благодарить будем. (Роется в ридикюле.)

Швейцар. Не беспокойтесь! Первое, его теперь дома нет, а второе — сегодня дома нет. Приходите в пятницу — в приемный день. Всех будет принимать и вас примет.

Стар<уха>. О, нам нужно сегодня… Нам нельзя со всеми. У нас дело не такое… Доложи… или мы подождем.

Швейцар. Нельзя-с, никак нельзя-с. (Старуха просит — швейцар отказывает. Она опять отправляет руку в ридикюль, он ее останавливает.) И не просите. Мне мое место дороже. В пятницу, со всеми.

Старуха. Голубчик, пожалуйста.

Шв<ейцар>. Не просите. Да что мне с вами говорить. Ступайте. (Затворяет дверь и скрывается.)

Старуха (стоит в раздумье, потом отворяет дверь). Послушай, почтенный, у меня такое дело, что барин будет бранить, если не пустишь…

Швейцар (опять в дверях). Что там барин скажет — это наш ответ. А вы, говорю, ступайте; нечего тут слоняться!

Старуха (строго). Ой будешь жалеть… Ты погляди… ты… ведь кабы я была одна… а то дашь ты ответ барину, — я не одна, ты вот погляди. (Быстро поднимает вуаль со своей спутницы и показывает молодое прекрасное лицо и тотчас же опускает вуаль.)

Швейцар (увидев, усмехается). А давно бы ты сказала… А то что ему в старухе… Ступайте,[27] подождите. Он скоро будет. (Кричит.)[28] Сергей Иванович!

Является камердинер сверху.

Вот к барину… очень нужно… (Шепчет, показывая на Наташу.)[29] Просто, брат, писаная, я тебе скажу! такой давно не приводили…

Сергей. Пожалуйте… (Вводит их в приемную и оставляет одних.)

Старая женщина и девушка под вуалью подходят к подъезду богатого дома. Швейцар им говорит: дона нет. Это уже в 3-й раз. Старуха горячится, швейцар не внимает[30] — тогда старуха, потеряв надежду, шепчет дочери: «Подыми вуаль» — и с болезненным чувством, подавляя гордость и стыд, говорит швейцару: «Смотри, чтоб после тебе не досталось от барина, — я ведь не одна — может, князь и не отказался бы видеть ее». Эти слова произносит она с отвращением. Швейц<ар>, взглядывая па Наташу, усмехается и тотчас переменяет тон: «Давно бы вы сказали, а то что ему в старухе». Наташа быстро опускает вуаль. Старуха подавляет гнев. Швейцар вводит их в приемную и оставляет одних.

(Мать и дочь). Из приемной видна анфилада богато убранных комнат. Роскошь эта удивляет и восхищает девушку. Мать резко всё критикует, причем обнаруживает вкус. В то же время можно понять из разговора, что она уже бывала в этом доме, что всё ей знакомо. Монолог ее исполнен грусти и подавленного негодования и горечи. Наташа в недоумении. (Можно даже сделать, что она ходит, по комнатам; в одной из них Наташа узнает портрет своей матери (в молодости), но мать заминает это.)

Является X. Наташа бросается ему первая в глаза; он ее хвалит. Старуха слушает с жадностью, но потом, заметив, что старичишка…