Том 6. Стихотворения

Звучи же, — о бледная

Блеснь!

Молчи же, — страдание

Мира!

Дыхание — звонкая

Песнь.

Душа — семиструнная

Лира.

Летайте —

Над лепетом лет!

Блистайте, —

Небесные руны!

Зови,

Легкоперстный

Поэт, —

И рви

Свои тонкие

Струны!

Вы ль, —

— Мои

Небыли?

Ты ль, —

— Быстрый

Свет?

Были ли,

Не были ль —

— Искры, —

Поэт?

Гарево —

— Пыли —

— Из марева —

— Лет!

Нет, —

Не измеривай!..

Дерево —

— Там —

— Пляшет

Листвой

Оголтелою —

— В гам.

Машет

Рукой

Омертвелою —

— Нам…

Падает —

— Падает —

— Падает —

— Ночь…

Дай, —

Изнемочь!..

Прочь, —

— Постылая, —

Прочь!

Прыснула —

Прочь —

— Острокрылая —

Ночь…

Прыснула

В выспрь —

— Острокрылая —

Быстрь…

Падаю —

— Падаю —

— Падаю —

— Я…

Не превозмочь

Тебя, —

Быстрь

Бытия.

Восток побледневший,

Восток онемевший,

Восток прозаревший —

— Как инок,

Запевший, —

Над тенью осинок,

Над ленью лозинок,

Над сенью долинок —

— Восток

Онемевший!

Березы сквозные;

Рои — росяные,

Цветы вырезные…

— А белые, —

Эти —

Мы в лете скрывали;

И в лете узнали:

Мы, — дети, — сказали, —

— Что эти —

О свете!

Те же — росы, откосы, туманы…

Над бурьянами —

Рдяный

Восход;

Холодеющий шелест поляны,

Голодающий бедный народ.

И в раздолье, на воле — неволя;

И суровый,

Свинцовый

Наш край —

Нам бросает с холодного поля,

Посылает нам крик: —

— «Умирай».

Мараморохи по полю носят:

Те же стаи несытых смертей

Под откосами

Косами косят —

Под откосами

Косят

Людей.

Свищут желтые, желклые травы;

И грозит горизонтов кольцо: —

Свистоломами точит

Суставы;

Пустоплюями мочит

Лицо.

Отголоски собачьего лая…

Тучи — взапуски. Небо — взадуй…

Коловерть, —

Сумасшедшая, злая…

Смерть, —

Пади: и меня — расколдуй.

— «Да, может быть, — сказала ты, —

Не то…»

— «До нового, — воскликнула

Сирена, —

Свидания…» Но знали мы:

В ничто

Кипучая перекипает

Пена.

— «Не верю я, что — навсегда…»

И вот —

Я вопрошал: твои глаза

Не лгали…

Нас омывал сквозной

Водоворот.

И волны в плач глаза

Перелатали.

Едва серпом юнели

Небеса;

А под рулем смелели светом

Пены;

На корабле надулись

Паруса;

За мелями отпели

В ночь сирены.

И вот тебя в безбрежность

Понесло;

На горизонте бледном,

Золотистом,

Взволнованное облако

Взошло,

Омолненное ярким

Аметистом.

В водовороты, в дым дельфинных

Игр

Белел корабль, как лебедь

Улетавший.

И запад гас, как полосатый

Тигр,

Заоблачные лапы

Распластавший.

В хрустальные

Дали, —

— Где —

— Ясным

Стеклярусом —

— Пересняли

Блисталища: стаи пoляpныe

Льдин —

И —

— Где —

— Блеснью

Янтарные

Копья

Заката — изжалили

Слепшие

Взоры —

— В печальные

Стали

Буруна —

— Отчалила шхуна.

И —

— Парусом —

— Красным,

Как ясный рубин, —

И —

— Окрепшею

Песней —

— Под зорькой —

— Отчалили —

— В хлопья

Тумана —

— Поморы.

Заводит —

— Разрывами

Вод

Свою песнь —

— Ходит

Водами, —

— Носится —

Горькое море!

И —

— Год

Осиянный —

— За годами

Бросится

Там —

— Ураганами

Менами,

Брызгами

Вод

Разрывными —

Слетит —

— В коловорот

Разливанный.

Ничто не изменится!..

Только —

— Мятежится

Море,

Да тешится

Кит —

— Проливными

Фонтанами —

— Пенами,

Взвизгами,

Взрывами

Вод —

— В коловорот

Разливанный…

И над каменным

Кряжем —

— Невнятными

Майями

Дальних

Печальных

Годин —

Быстро выпала

Ворохом

Белого пепла

Зима…

И —

— Окрепла

Хрустальною пряжей

Полярная тьма.

И —

Осыпала —

— Пламенным

Мороком —

— Пятнами

Спаянных льдин.

Поле убогое:

Плесени пней:

В них рогорогое

Тменье теней.

Вымутнен куревом

Плесенный пруд:

В небе лазуревом

Вытянут прут.

Полнится мутями

Всё бытие:

Полнится жутями

Сердце мое.

— «Лапою темной

Тебя обойму…»

Лапою темною

Брошен во тьму.

Жду — твой глагол из пламени приять.

Жду — знамений… Но ужас, —

— Дух гнетущий, —

Как вор,

Как тать, —

В горах

Ползущий.

Косматый прах бормочет в облаках, —

Метет горе всклокоченные —

— Суши…

Как раб

В норе, —

Спасаю

Душу…

Из тучи злой летучая змея

Иглой огня меня пронзит —

— Бесцельно…

Душа

Моя

Скорбит

Смертельно.

В весенние волны зари

Прордели кресты колоколен.

Гори, мое сердце, тори:

Опять я свободен и волен.

Опять посылает мне даль

Вздыхающий, тающий отдых:

Свою голубую эмаль,

Свой кроткий, пурпуровый воздух.

И — первую, легкую тень,

И — ласточек легкие визги;

Опять отрясает сирень

Лучистые, чистые брызги.

И веет вздыхающий лес

Мне запахом пряного нарда…

У склона воздушных небес

Протянута шкура гепарда.

И тот же шатается

Колос,

И той же прохладой

Пахнёт;

И ветер — серебряный

Голос —

Серебряный волос

Взовьет.

И та же певучая

Стая,

Визжа, вылетает

Из дней, —

Над нивой воздушно

Шатая

Летучие пятна

Теней.

Туда ж, — к голубому

Чертогу, —

Означит всевидящий

Бог —

Взметаемой пылью

Дорогу;

И — плачет пастушечий

Рог.

Как пыль световая,

Взвиваясь,

Как облачко, тая

В слезах, —

Как жаворонок

Заливаясь, —

Я жизнь окрылю

В небесах.

Даль, — как стекло:

Над золотистой нивой —

— Шумит овес…

Всё, всё — прошло!

С души нетерпеливой —

— Слетел вопрос.

Кипят колосья

Над межою тою —

— Как злая шерсть;

Слетает солнце

Краснозолотое —

— В седую персть.

Завеют тени

Призрачного мира —

— Сквозной волной,

Дыша в поля,

Как золотой порфирой —

— Замглеет зной.

Нет — ничего!

И — ничего не будет —

— И ты — умрешь…

И рухнет мир…

И Бог его забудет… —

— Чего ж ты ждешь?

Ось мировую

Время расшатает —

— Потухнет свет.

Во мгле пустой,

Как дым седой, растает, —

— Полет планет.

Росеет луг…

Слетает, холодея, —

— В перловый жар,

Оранжевою

Ржавчиною рдея, —

— Багровый шар.

Пространства гаснут,

Прахом распадаясь; —

— И — я; и — ты…

Там — жизни нет:

Грозят, туда бросаясь, —

— Мои персты.

Запламенел за дальним перелеском

Янтарно-красным золотом закат.

Кузнечики назойливые треском

Кидали в нас. Вился дымок из хат.

Садились мы, и — что-то, полный смысла,

Ты вычислял, склонившись над пеньком.

И — нить плелась. И — складывались числа.

И — сумерки дышали холодком.

Ты говорил: «Летящие монады

В зонных волнах плещущих времен, —

Не существуем мы; и мы — громады,

Где в мире мир трепещущий зажжен.

В нас — рой миров. Вокруг — миры роятся.

Мы станем — мир. Над миром встанем мы.

Безмерные вселенные глядятся

В незрячих чувств бунтующие тьмы.

Незрячих чувств поверженные боги, —

Мы восстаем в чертоге мировом».

И я молчал. И кто-то при дороге

Из сумерок качался огоньком.

Твои глаза и радостно, и нежно

Из-под очков глядели на меня.

И там, и там — над нивою безбережной —

Лазурилась пучина бытия.

И чуть светил за дальним перелеском

Зеленоватым золотом закат:

Кузнечики назойливые треском

Кидали в нас. Стелился дым от хат.

Цветут цветы над тихою могилой.

Сомкнулся тихо светлой жизни круг.

Какою-то неодолимой силой

Меня к тебе приковывает, друг!

Всё из твоих отворенных оконец

Гляжу я в сад… Одно, навек одно…[40]

И проливает солнечный червонец

Мне пламенное на руку пятно.

И веяньем проносится: «Мы — боги,

Идущие сквозь рой миров, — туда,

Где блещет солнце в яркие чертоги,

Где — облака пурпурная гряда…»

Прошумит ветерок

Белоствольной березой;

Колыхается грустный венок

Дребежжащей, фарфоровой розой.

Черных ласточек лет;

Воздух веющий, сладкий…

С легким треском мигнет

Огонечек лампадки.

Ты не умер — нет, нет!

Мы увидимся вскоре…

Не замоет потоками лет

Мое тихое горе.

Над могильным холмом

Из-за веток сирени

Бледно-белым лицом

Тихо клонится гений.

И раки старые; и — мраки позолоты;

В разливе серебра — черна дыра киота; —

И кто-то в ней грозит серебряным перстом;

И змея рдяного разит святым крестом.

Под восковой свечой седой протоиерей

Встал золотым горбом из золотых дверей;

Крестом, как булавой, ударил в ладан сизый:

Зажглись, как пламенем охваченные, ризы.

Два световых луча, как два крыла орла…

И, — тяжело крича, дрожат колокола.

Ветров — протяжный глас, снегов —

Мятежный бег

Из отдалений…

Перекосившихся крестов

На белый снег

Синеют тени…

От нежных слез и снежных нег

Из поля веет

Вестью милой…

Лампад

Горенье в ряд

Берез —

Малиновеет

Над могилой…

Часовня бледная

Серебряной главой сметает

Иней, —

Часовня бедная

Серебряной главой — блистает

В сини…

Тяжелый дуб, как часовой,

Печально внемлет

Звукам муки —

Косматый снегами, — в суровый вой

Подъемлет

Руки…

И бросится

Его далекий стон:

Сухим

Порывом…

И носится

Оцепенело он —

Глухим

Отзывом…

И только —

— Вышину

Мутит

В сердитом

Беге

Вьюга…

И только —

— В тишину

Звучит —

Забытый

В снеге —

— Голос друга…

Чугунные тумбы

Торчат под крыльцом;

Проросшие клумбы;

Заброшенный дом.

Дворянских фамилий

Облупленный герб;

И — заросли лилий;

И — заросли верб.

Там ставнею сорванной

Хлопнет окно;

Там жизни оборванной

Темное дно —

Кушетки, козетки,

Куранты, чехлы

И мертвые предки —

Проблекли из тьмы.

Под сводами арок

Тенеет порой

Там плачущих парок

Бормочущий рой.

О, —

— Поэт, —

Твоя речь

Будит

Грусть!

Твоя

Речь —

Будет

Пусть —

— Верч

Планет, —

Смерч

Веков, —

— Меч

Планет —

Световой

Вой

Миров —

— В горнем мареве

Мрака, —

— Блеснувший,

Как дым, —

— Золотым

Колесом

Зодиака.

Дорога

Долга…

И, простершие строго

Рога

Золотые, —

— Под облако —

— В дымы седые

Трубят —

— Аргонавты, —

Став

С нардами:

— «Длани

Свои простирайте

Огню!

— И — из солнечной ткани

Свою надевайте

Броню!»

И два раза —

— Рога —

— Проговорили

Строго…

Вода —

Мельк

Алмаза —

— И — Блески

Червонца

И лал,

Нестерпимый

Для глаза —

— Стоусый, —

Стоносый, —

Льет русые

Росы —

— Диск

Солнца —

— В тимпанные

Трески

И —

В визг…

Арго, —

В ветер

Натягивая —

— Парус

Бледно перловый,

И —

— Вздрагивая

В бирюзовый эфир —

— Кузов

Клонит…

Всё —

Минет…

Шар —

Тонет…

Жар —

Стынет.

И небо

В рубинах

Над нами;

И —

— В синий эфир

Улетая —

— Уже

Над орлами —

— Наш Арго,

Наш Арго, —

— Наш

Арго —

Забил —

— Золотыми

Крылами.

В неизносный,

Косный

Ком —

— Бьется

Сердце, —

— Светоем.

Телo

Бренное

И пленное —

— Бьется —

— Солнечной

Вселенною.

Очи — прянут:

Станут

Свет —

— В золотые —

— Ливни лет, —

— В золотое —

— Бездорожие…

В уши —

Грянут

Трубы —

— Божие!..

Суши

Каменные

Жгла —

— Сила пламенного

Молота…

Души —

Божьи

Зеркала, —

— Отражающие —

Золото.

Свисты ветряных потоков,

Рвущих черный плащ;

Тучи мороками рока

Вспучит горный хрящ.

В тьмой объятию стремнину

Маг, объятый тьмой,

Бросил белую лавину..

Шаг оборван мой.

Из-за скал, как клекот злого,

Горного орла,

Бьет магическое слово

В сердце, как стрела.

Взвивший молнийные муки

Мертвой головы,

Мертвый маг, сложивший руки.

Вставший в выси — вы.

Грустен взор. Сюртук застегнут.

Сух, серьезен, строен, прям;

То, над книгою изогнут, —

Труд несешь грядущим дням

Вот бежишь: легка походка;

Вертишь трость готов напасть:

Пляшет черная бородка;

В острых взорах — власть и страсть…

Пламень уст, — багряных маков, —

Оттеняет бледность щек —

Неизменен, одинаков, —

Режешь времени поток.

Взор опустишь, руки сложишь;

В мыслях — молнийный излом:

Замолчишь в изнеможешь

Пред невеждой, пред глупцом.

Нет, не мысли, — иглы молний

Возжигаешь в мозг врага…

Стройной рифмой преисполни

Вихрей пьяные рога, —

Потрясая строгим тоном

Звезды строющий эфир: —

Где-то там — за небосклоном —

Засверкает новый мир;

Там, за гранью небосклона, —

Нет, не небо, — сфера душ:

Ты ее в земное лоно

Рифмой пламенной обрушь!

Неизвестную туманность

Нам откроет астроном: —

Мира каменная данность —

Мысль, отверженная числом.

В строфах — рифмы, в рифмах — мысли

Созидают бытие:

Смысли, сформулируй, счисли, —

Стань во царствие твое!

Числа, рифмы, сочетанья

Образов и слов, поэт, —

Становленья, восставанья

Всех вселенных, всех планет!

Все лишь символ… Кто ты? Где ты?

Мир, Москва и «Скорпион»!

Солнце, дальние планеты!..

Все течет, как дальний сон.

С быстротою метеора

Оборвавшийся к нам маг, —

Стал печатного набора

Корректурный черный знак.

Свет, — как жегло; и воздух — пылен;

День, — как пустой стеклянный страз;

В него ты выпучил, как филин,

Огонь непереносных глаз.

Твой голос — звуки афоризма;

Шаг — стуки похоронных дрог;

Мысль, — как отточенная призма;

Всклокоченная бровь — издрог.

Как пляшущие жабы, — речи;

Как черный бриллиант, — глаза.

Ты, как Атлант, взвалил на плечи

Свои пустые небеса.

Докучное, как бормашина,

Сплошное, мировое все, —

Шипит, как лопнувшая шина,

Жужжит, как злое колесо.

Изверженный тоской железной

Из этой звездной высоты, —

Как некий стержень бесполезный,

Как кукла вылитая, — ты!

Изогнутый дугой упорной

В наш бестолковый перепуг, —

Взвивай из мороков свой черный,

Всегда застегнутый сюртук.

Разрывая занавески,

Ветер — винт перевертней —

Кружевные арабески

Завивает надо мной.

Плещут тюлевые шторы;

Тени ползают в окне,

Как невидимые воры

В душном, обморочном сне.

Ты ль, вытягиваясь в нише,

Пылью пепельною встав, —

Под железный желоб крыши

Взвил невидимый состав?

Ты ль, скривляясь тенью злого,

Губы к уху перевлек, —

Черной, мерочной полою

Перерезав потолок?

Словно вздох, зефира тише,

Словно дух небытия, —

Легколепетней, чем мыши,

Легколепетное: —

— «Я!»

Сгинь, — покоя нe нашедший,

Оболгавший свой позор. —

Бестолковый, сумасшедший,

Теневой гипнотизер!

В синем дыме папиросы

Bстали синие персты;

Прожужжали, словно осы:

«Сгинем, —

— Минем —

— Я —

— И ты!»

В Бездну

Безвременья

Падай, —

— Из бездны

Безвременья, —

— Непеременною сменой, —

Кольцо

Бытия!

Прядай,

Седая

Струя —

— Из безвременья —

На бытие мое!

Ты, — незнакомое

Время,

Обдай мне лицо

Своей

Пеною!

Мертвенный немень, —

Рыдая,

Я

Падаю!

Времени

Нет уже…

Падаю

В эту же —

— Бездну

Безвременья.

Туманы, пропасти и гроты…

Как в воздух, поднимаюсь я:

Непобедимые высоты —

И надо мной, и вкруг меня…

У ледяного края бездны

Перебегает дым сквозной:

Мгла стелится передо мной.

Ударился о жезл железный

Мой посох бедный, костяной —

И кто-то темной, из провала

Выходит, пересекши путь;

И острое скользнуло жало,

Как живоблешущая ртуть;

И взрывом дьявольского смеха

В раскаты бури снеговой

Ответствует громами эхо;

И — катится над головой

Тяжеловесная лавина…

Но громовой, летящий ком

Оскаленным своим жерлом

Съедает мертвая стремнина.

И вот уж — в пасти пропастей

Упали стоны урагана;

Скользнули на груди моей,

Свиваясь, лопасти тумана, —

Над осветленной крутизной,

Затаяв ясными слезами…

И кто же?

…Брат передо мной

С ожесточенными очами

Склонялся; и железный свой

Он поднял жезл над головой…

Так это ты?..

…Не изумленный,

Знакомый протянулся так:

И жезл упал, не обагренный,

На звонкий, голубой ледник.

— «Зачем ты с ледяных окраин

Слетел, как кондор, месть тая, —

Исподтишка. Зачем, как Каин,

Ты руку поднял на меня?

Как трепетанье коромысла,

Как разгоранье серебра, —

Твои двусмысленные смыслы,

Твоя опасная игра!»

— «Мы горных искусов науку

И марева пустынных скал

Проходим вместе», — ты сказал…

Братоубийственную руку

Я радостно к груди прижал.

Твои исчисленные мысли

В туман раек точенный повисли,

Как грани горного ребра;

И ты, двуликий, — свет и мгла, —

На грани и добра, и злa.

Пусть шел ты от одной долины,

Я от другой (мой путь — иной):

Над этой вечной крутизной

На посох бедный, костяной

Ты обменяешь жезл змеиный.

Нам с высей не сойти, о маг;

Идем: наш одинаков шаг…

Стоят серебряные цепи,

Подняв в закат свои огни;

Там — лeдяныx великолепий

Оденем чистые брони.

Поэт и брат, — стезей порфирной —

В снега, в ветра, — скорей, — туда —

В зеркальные чертоги льда

И снегоблещущего фирна.

Проклятый, одинокий

Бег, —

В косматый дым, в далекий

Снег…

Обвалы прядают,

Как молот:

И — скалы падают;

И — холод.

Переползает

Злая тень;

Как меч, перерезает

День;

И вниз,

Как зеркало стальное,

Ледник повис

Броней сквозною.

С тропы крутой —

Не оборвись!

Ясна обрывистая

Высь…

Седая, гривистая

Лопасть —

Слетает: стой!..

Чернеет — пропасть.

Бежишь, смеясь;

Сквозной ручей

Поет, сребрясь

Струной: «Ничей!»

Над мутью сирой

Лед зернистый

Слетел порфирой

Серебристой.

Луч солнечный

Пропел над тьмой…

Омолненный, —

Слепой; немой, —

Как кондор, над ужасным

Пиком,

Прозолотел прекрасным

Ликом.

Неизъяснима —

Синева;

Как сахарная

Голова, —

Сребрея светом,

Как из пепла, —

Гора из облака

Окрепла

……………

Истают быстрые

Года,

Как искры

Золотого льда, —

Под этой звездной

Пеленою, —

Над этой бездной

Ледяною

Как — пыли —

— Вьет!

Как —

— Тени

Пали

В пропасти!..

Как —

— Ветер —

— Из ковыли —

— В дали —

— Рвет —

— Платана —

— Лопасти!

Как —

— Из тумана —

— Пены

Нижут —

— Взмои —

— Перегонных

— Вод!

Так —

— Смены

Поколений —

— Слижут

Мглой

Плененный

Род…

Круги —

— Миров —

— Нарушены…

Беги!

И — верть!

И — смерть!

Дома —

Разрушены…

Сама —

— Не держит —

— Твердь…

Дым —

На полях.

Сухие

Мяты,

Тьмы…

Бежим —

— Куда-то, —

— Тьмой —

— Объяты, —

— Мы!

Пыль косматится дымом седым;

Мир пророчески очи огнит;

Он покровом, как дым, голубым

В непрозорные ночи слетит.

Смотрит белая в тухнущий мир

Из порфировых высей луна;

Солнце — выбитый светом потир, —

Точно выпитый кубок вина.

Тот же солнечный древний напев, —

Как настой, золотой перезвон —

Золотых, лучезарных дерев

В бирюзовый, как зовы, мой сон.

Тот же ветер столетий плеснул,

Отмелькал ожерельями дней, —

Золотистую лапу рванул

Леопардовой шкуры моей.

Я — убежавший царь;

Я — сумасшедший гений…

Я, в гаснущую гарь

Упавши на колени, —

Всё тем же дураком

Над срывом каменистым

Кидался колпаком

С заливистым присвистом;

Влез на трухлявый столп

В лугах, зарей взогненных;

И ждал народных толп

Коленопреклоненных.

Но вышли на луга,

В зубах сжимая розы,

Мне опустив рога,

Испуганные козы.

В хмуреющую синь

Под бредящим провидцем —

Проблеяли: «Аминь!»

Пристукнули копытцем.

— «Пора, пора!» —

Фарфоровые розы

В рой серебра

С могилы их зовут.

— «Пора, пора!»

Стоят, как дым, березы.

Ветра, как дым,

Седым порывом рвут.

Играет прах;

Бряцает взмах кадила…

Рой серебра,

Осолнечная брызнь…

Над нами — глаз —

Лазоревая сила!

Над нами, в нас —

Невидимая жизнь!

Тебе гремел — и горный гром Синая;

Тебе явился бог…

Ты нас будил: твоя рука сквозная

Приподымала рог.

Как столб метельный, взвившийся воздушно

Из бури снеговой, —

Не раз взлетал над чернью равнодушной

Огромный голос твой.

Стою, осыпан белокрылой, свежей,

Серебряной пургой…

Мне сны твои, — здесь, над могилой, — те же,

Учитель дорогой!

Лазурные, невидимые силы

Над родиной — взойдут!

Пускай ветра венок с твоей могилы

С протяжным стоном рвут.

И тот же клич тысячелетней злобы,

Как бич, взметает мгла…

Ночь белые, атласные сугробы

На гробы намела.

Я слушаю слетающие звуки:

Вздыхая мне венком,

Бросая тень, мне простирая руки

Над красным фонарьком,

Твой бедный крест, — здесь, под седой березой, —

Из бледной бездны лет, —

О камень бьет фарфоровою розой:

«О Друг, — разлуки нет!»

И бледных лент муаровые складки.

Как крылья, разовьет:

Спокойно почивай: огонь твоей лампадки

Мне сумрак разорвет.

Над одуванным бережком

Жарой струит: переливает:

Пушинки легкие летком

В летениик белый улетают.

Вскипит зеленый лепетай,

Ветвистым лапником присвистнет;

Звепеньем комариных стай

Густой ознойный воздух виснет, —

Над пересушенным листом

И над муругим мухомором…

В полях пройдет пустым винтом;

Дохнет: полуденным измором.

Высокий вихорь пылевой,

Народ ругая, но… не очень, —

Густой, косматый головой

Взвивает чернохохлый клочень;

Затеяв дутый пустопляс,

Заколобродит по дорогам,

Задует мутью в рот и в глаз;

И — разрывается над логом.

Тропой обрывистой меня

Из дня уводит в прелый тинник —

Глухая, хрусткая лазня

Сквозь сухорукий хворостинник;

Журчит железистый ржавец;

И — моховатое болото,

Где из гнезда шипит птенец, —

Слепой, бесперый, желторотый;

И там, где травы — ползунки,

Где в жар пересыхают броды,

Там — сероперые чирки;

И — пестроперые удоды.

Уже слезливые кусты —

Алмазноглазы, сыры, сыты;

Уже с небесной высоты

Слезятся в вечер лазулиты.[41]

И молний миглая игра

Очнется к ночи; месяц — льдинка…

И — ночи первая пора…

И — неба первая звездинка.

И ночи, и дни

Как в туманах…

Встал

Алый, коралловый

Рог!

Я — устал,

Изнемог;

Ноги — в ранах…

Лай психи…

Огни…

Город — гроб…

Иглы терний —

Рвут лоб.

Свете тихий,

Вечерний!

Гарь

Стелет волокна;

Фонарь

Поднимаю на окна

— «Откройте —

Мне двери!

Омойте —

Мне ноги!»

И жути,

И муть…

Точно звери

В берлоге

— «Я —

Светоч!..»

— «Я —

Двери!»

— «Я —

Путь!»

Крут — пребудет

Воздух волен,

Светел

Я —

Не болен.

Я —

Как пыл

Далеких колоколен

Будет

То, что было —

Столько

Раз:

— «Мыло,

Полотенце,

Таз!..»

. . . . . . . . . .

Только

Петел

Ответил

Бросило блекло

Время —

В стекла

Моей тюрьмы —

Гнет,

Тень,

Бремя —

Вой

Злой

Зимы.

Лес

Весь

В снеге…

Галка,

Дым деревень…

Ветер — в поспешном беге

Ткет

Ночи тень

Здесь —

Рушусь в ночь я, —

Рушусь

В провалы дня…

Клочья

Вьюжные — бросятся…

Сроки минут

Уносятся, —

— Не унесут

Меня.

Как нам уйти

От терпких этих болей?

Куда нести

Покой разуверенья?

Душе моей

Еще — доколь, доколе? —

Душе моей

Холодные волненья?

Душа — жива:

Но — плачет невозбранно;

Земля мертва…

Пройдут и не ответят

Но — там: смотри!..

В огни зари, — туманно.

В огни зари —

Иные земли светят.

Воздушный путь!

Яснеющие земли!

И зреет высь,

И зреет свет пустыни!

Но здесь — пребудь

До века ты отныне…

Ты покорись —

И долгий мрак приемли.

Пусть он растет!

И вновь склонись послушно

Душой немой…

И жди: и час настанет…

И водомет

Своей струёй воздушно,

Своей струёй,

Как некий призрак, встанет

Бесследны дни,

Несбыточны волненья.

Мы — искони

В краю чужом, далеком.

Безвременную

Боль разуверенья —

Безвременную

Боль — замоет током.

Подсолнечный дождик

В лазурь

Омолненным золотом

Сеет;

С востока — вечерняя

Хмурь;

И в лоб — поцелуями

Веет.

В полях — золотые

Снопы

Вечернего, летнего

Света.

И треплется тополь

С тропы,

Как влепленный в лепеты

Лета.

В объятиях облака

Спит —

Кусок голубого

Атласа;

И звездочка — ясно

Слезит,

Мерцая из мглы

Седовласой.

Я — милые щебеты

Пью,

И запах полыни

Не горек.

Тебя узнаю: —

Узнаю!

Из розовых, розовых

Зорек.

Ты? Нет — никого…

Только лен —

У ног провевает

Атласом;

Да жук, пролетая

Под клен,

Зажуркает бархатным

Басом, —

Да месяц, — белеющий

Друг, —

Опалом очерчен

Из сини;

Да тускло остынувший

Луг

Под ним серебреет,

Как иней.

Бросила красная Пресня

В ветер свои головни…

Кончено: старая песня —

Падает в дикие дни.

В тучи горючие, в крики —

Тучей взметаемый прах…

Те же — колючие пики,

Кучи мохнатых папах.

Спите во тьме поколений,

Никните в грязь головой,

Гните под плети колени, —

Дети семьи трудовой!

Будет, — направленный прямо

В нас орудийный огонь…

Та же помойная яма

Бросила тухлую вонь.

В то же слепое оконце,

В злеющий жужелжень мух

И в восходящее солнце —

Пухнет мохнатый паук.

Муха жужукает в ухо,

Пыльная площадь — пуста…

В пригород, тукнувший глухо,

Желтая ступит пята.

Крик погибающих братии

Встанет в пустой балалай,

Лай наступающих ратей

Слышишь ли, царь Николай?

В блеск восходящего солнца,

Став под окошко тюрьмы,

Желтая рожа японца

Выступит скоро из тьмы.

Тухни, — помойная яма!

Рухни, — российский народ!

Скоро уж маршал Ояма

С музыкой в город войдет.

В черни людского разроя

Встал параличный трамвай;

Многоголового роя

Гул: «Подымайся… Вставай…»

Стекла каменьями бьются:

Клочья кровавых знамен

С площади в улицы вьются, —

В ворохе блеклых времен.

Улица прахами прядет, —

Грохяет сердитым свинцом;

Ворон охрипнувший сядет

Над восковым мертвецом.

Выпали желтые пятна.

Охнуло, точно в бреду:

Загрохотало невнятно:

Пригород — город… Иду.

Лето… Бензинные всхлипы.

Где-то трамвай тарахтит.

Площади, пыльные липы, —

Пыли пылающих плит, —

Рыщут: не люди, но звери;

Дом, точно каменный ком, —

Смотрится трещиной двери

И чернодырым окном.

Рой серых сел

Маячит

В голый дол;

Порывы пыли;

Bырывы ковыли.

Сюда отдай бунтующий

Глагол —

В маячащие,

Дующие

Плачи…

Прокопы, торчины, —

Пески…

Маячат трёпы туч

На дико сизом небе…

И точно —

Скорбно скорчены —

Лески;

И точно —

Луч

На недожатом хлебе.

Шатнет листвою

Ерзнувшая

Жуть;

В пустой овраг

По сорным косогорам

Течет ручей, —

Замерзнувшая

Ртуть…

Мой шалый шаг —

В разлом

Пустых

Просторов.

Страх,

Как шарах мышей — в пустых

Парах,

Повиснувших, как сизый камень,

В небе…

Но грянет

Гром,

И станет

Пламень

В прах —

Ерошить: — мглой

Свой,

Яснокрасный

Гребень…

Накрест патронные ленты…

За угол шаркает шаг…

Бледные интеллигенты…

— «Стой: под воротами — враг!»

Злою щетиной, как ежик,

Серый ощерен отряд…

— «Стой!..» Откарманенный ножик.

— «Строй арестованных в ряд!»

Вот, под воротами, — в стену

Вмятою шапкой вросли…

Рот, перекошенный в пену…

Глаз, дико брошенный… Пли!

Влеплены в пепельном снеге

Пятна расстрелянных тел…

Издали — снизились в беге:

Лицами — белы, как мел.

Улица… Бледные блесни…

Оторопь… Задержь… Замин…

Тресни и дребезень Пресни…

Гулы орудия… —

— Мин!

В серебряный

Расплёск

Как ослепленных

Глаз, —

— Сверкни,

Звездистый блеск!

Свой урони

Алмаз!

Дыши, —

В который раз, —

Души

Душистый стих! —

— Сверкни,

Звезды алмаз, —

Звездою глаз

Моих!

Раздольный

Плеск

Звучит

Покоем —

— Ветерков;

Настроем

Звезд — кипит

Невольный

Блеск —

— Стихов…

Душа,

Стихи струя,

Дыша,

Блеснет из глаз; —

За ней — и я, —

С себя —

— Слетающий

Алмаз.

Зори, —

Вы

Угарно

Огневое —

— Старое

Янтарное

Вино!

Тот же круг

И ков

Столетий —

— Те же сети —

Ткет

Из года в год —

— Веков

Веретено!

Трав

Густой

Настой

На луге колосистом!

Полни, —

— Солнце, —

— Круг,

Кольцо

Из молний!

Ты —

Змея!

…Змея

Из трав

В лицо —

— Взвилась —

— Сердитым

Свистом…

. . . . . . . . . .

Жаль

Восторгом ядовитым, —

Жаль, —

Печаль

Моя!

Полудень, —

Стой!..

— «О, золотой,

О, —

Мой!»

Полудень —

Непробуден:

Я —

Отравлен тьмой —

От

Света!

О, конец!

Кольцо

Колец!

О, —

— Злое, злое,

Злое —

— Лето!