Тор. Разрушитель

Глава 3

Видимо, он недолго пробыл без сознания, да и обморок был не очень глубоким — он смутно воспринимал какие-то звуки, чьи-то голоса, хотя разум наотрез отказывался складывать эти обрывочные впечатления в единую картину. Он был еще жив и, когда открыл глаза, увидел, что рядом сидит Урд и держит его за руку.

— Не двигайся, — мягко сказала она. — Ты потерял много крови. Подожди, пока я перевяжу тебе руку. Ты ведь не хочешь истечь кровью, верно?

Он и не собирался двигаться, но сама мысль о том, что Урд волнуется за него, наполнила его душу теплотой.

Он протянул к ней здоровую руку, но женщина бесцеремонно оттолкнула ее, продолжив перевязку. Он не знал, что она сейчас делает, но чувствовал довольно сильную боль.

— Где дети?

Он тут же понял, что вопрос прозвучал глупо, и, судя по выражению лица Урд, она придерживалась того же мнения.

— Эления спит, — все же ответила женщина. — Думаю, она вообще не поняла, что происходит, по крайней мере, я на это надеюсь. Лив куда-то убежал. Я хотела остановить его, но он слишком быстрый. Я не знаю, где он.

— С ним ничего не случится, — поддавшись внезапному порыву, выпалил он. И не потому, что был в этом уверен, а потому, что ему так хотелось.

Только теперь он заметил, что вокруг вновь стало светло и не было больше ни бурана, ни раскатов грома, ни сполохов молний. В хлев лился солнечный свет, и небо, видневшееся сквозь дыру в крыше, было ярко-голубым, словно и не завывала совсем недавно буря. И словно не случилось всего этого кровопролития.

— А Лассе?

— Он мертв. — Голос Урд звучал ровно и спокойно, и это еще больше подчеркивало ту боль, которую она сейчас испытывала.

Он с удивлением понял, что Урд действительно горюет по своему супругу. Но почему? Почему такая роскошная женщина сошлась с этим слабаком? Не успев додумать эту мысль до конца, он устыдился.

— Мне очень жаль.

— Может быть, так ему будет лучше, — пробормотала Урд, продолжая обрабатывать его рану. Ее лицо оставалось каменным. — Он мог бы жить. Но как?

«Он рассказал бы мне, кто я такой», — подумал он.

— Так решили боги.

Урд смерила его мрачным взглядом, и вдруг ему стало стыдно за свои слова.

— Я должен был спасти его.

— Да кем ты себя возомнил? Одином или Тором? — Она рассмеялась. — Ты сделал то, что мог. Не нужно себя переоценивать.

— А ты как?

Урд попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем он, но, конечно же, ей это не удалось.

— Что с тобой произошло? — Он решил, что сейчас не время быть тактичным, по крайней мере пока не вернется Лив, а его сестра спит. — Он… успел? — Он мотнул головой, указывая на ее разорванное платье.

— Нет. — Помедлив мгновение, женщина запахнула порванную одежду на груди.

Она продолжила обрабатывать его рану, но теперь ему показалось, что Урд старается не причинять ему боль. Постепенно пульсация в проколотом предплечье утихла, сменившись ощущением приятной прохлады. Он попробовал напрячь мышцы. Рука работала, хотя боль тут же вернулась.

— Если ты хочешь, чтобы твоя рана заживала как можно дольше, продолжай в том же духе, — заметила Урд. — А если нет, то не дергайся.

— Прости.

— Это твоя рука, а не моя, так что тебе не за что извиняться.

Она не разорвала его рубашку, а просто закатала рукав и наложила тугую повязку, смазав чем-то рану. Если не шевелить рукой, то боль почти не чувствовалась.

— Здорово это у тебя получилось. — Он с благодарностью кивнул. — Ты разбираешься в искусстве целителей?

— Мой муж кузнец. Был кузнецом, — поправилась она. — У него часто случались ранения, пусть и не такие.

Он не знал, что на это ответить. Почему-то говорить о Лассе ему казалось неуместным, будто он чем-то провинился перед супругом Урд.

Осторожно, чтобы не потревожить больную руку, он приподнялся и посмотрел на тело кузнеца. Урд так положила труп, что создавалось впечатление, будто мужчина просто прилег отдохнуть. Рану она накрыла своей накидкой и опустила покойнику веки, поэтому выражение лица у Лассе было спокойным, даже каким-то умиротворенным. «Лассе выглядит… довольным», — с удивлением подумал он.

— Мне правда очень жаль. Жаль, что я не успел прийти раньше.

— Он уже давно болел, — тихо, словно разговаривая сама с собой, сказала Урд.

Он не это имел в виду, но не стал ее поправлять.

— Уже много лет. Ему было все тяжелее держать молот. Лассе старался, чтобы мы этого не замечали, но я же не слепая. — Она устало улыбнулась. — Думаю, он хотел продержаться до тех пор, пока Лив не вырастет и не займет его место в кузнице. Но так прошло бы много лет. Слишком много.

Лив? Он не знал, сколько парнишке лет. Тринадцать, может быть, четырнадцать, но этот мальчик явно не был похож на кузнеца. Да, Лив был крепким и жилистым, но парнишке никогда не приобрести мышц и ширины плеч кузнеца.

— И поэтому вы уехали из дома, да?

Урд промолчала, но ему и так все было понятно. По ее лицу мелькнула какая-то тень и тут же исчезла, не дав выражению тоски появиться в глазах.

— Мы должны похоронить твоего мужа. Как ты думаешь, Лив сможет мне помочь? Почва вся заледенела.

— Он сильнее, чем кажется, — ответила женщина.

— Я не это имел в виду.

— Я знаю. — Урд покачала головой. — Я тебе помогу. Мы не закапываем наших мертвых в земле, а сжигаем на погребальных кострах, чтобы их души могли отправиться в Валгаллу и присоединиться к богам.

Он встал, подошел к двери и поднял молот. Рукоять все-таки сломалась, не выдержав последнего удара меча, впрочем, для такого инструмента и того было много. Хватило бы одного удара о шлем громилы.

— Кто были эти люди?

Он не заметил, как Урд подошла к нему, но физически ощущал ее присутствие.

— Не знаю, — не поворачиваясь, ответил он. — Я никогда не видел их раньше. Возможно, грабители.

— Тот, кого ты победил, был рыцарем. Воином, как и ты.

— Воином? — Он все-таки повернулся, но старался избегать ее взгляда. — Я не воин.

— Откуда ты знаешь, если ты ничего не помнишь, даже своего имени? — Урд не дала ему договорить, отмахнувшись от его слов. И было в этом жесте что-то манящее. — Ты — воин. Может быть, ты этого не знаешь, но это так. И этот рыцарь боялся тебя.

— А ты? — В этот раз он все-таки посмотрел ей в глаза.

— А что, нужно? — В глазах Урд таился ответ на его вопрос, а еще тьма, пробуждавшая в нем что-то, чего не должно быть и чему он не мог и не хотел противиться.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, он протянул ладонь и коснулся ее запястья. Урд попыталась высвободиться, но он был уверен, что этот жест — просто инстинкт и на самом деле она хочет того же, что и он. Присмотревшись, он увидел, что свежая кровь на ее руках осталась не только от обработки его раны. Сопротивляясь рыцарю, она сломала ногти. Два пальца выглядели просто ужасно. Наверное, Урд было очень больно, но она никак этого не выказывала. Осторожно сжав ее ладони в правой руке, он начал… Впрочем, он и сам не знал, что делает, но почему-то не сомневался, что так будет правильно. Женщина вздрогнула, и на мгновение ему показалось, что он сделал ей больно, но потом понял, что в ее глазах вовсе не боль, а изумление. Урд отдернула руку. Вроде бы ничего не изменилось, но внезапно он почувствовал, как приятно пахнут ее волосы, и осознал, какая мягкая и добрая душа скрывается под этой напускной маской жестокосердия и неприступности. Левая рука сама собой легла на ее бедра, притянув женщину поближе, и он почувствовал дыхание Урд на своей щеке. Их губы слились в поцелуе, и в первый момент ее уста оставались неуступчивыми, напряженными, но не потому, что она не хотела этого поцелуя или боялась его, нет, просто это было неправильно, ведь кровь ее мужа еще не успела застыть. Но вскоре ее губы смягчились, стали нежными и наконец требовательными, и уже ее рука притянула его к себе… и тут же оттолкнула, так что он ударился о стену.

— Что?

— Они мертвы, мама! Они все мертвы! — В хлев вбежал Лив. Волосы и накидка мальчика развевались на ветру, лицо раскраснелось от холода и быстрого бега. — Они… они все мертвы!

Урд обладала потрясающим самообладанием — она просто повернулась к сыну и, чтобы успокоить мальчика, опустила ладони ему на плечи.

— Кто мертв?

— Все! — выдохнул Лив. — Он убил их всех! Всех!

Странно покосившись на него, Урд присела перед ребенком на корточки.

— Кто мертв? Кто кого убил? О чем ты говоришь?

— Воины! — воскликнул Лив, по-прежнему задыхаясь от быстрого бега. — Эти, чужие! Грабители! Они все мертвы! Кто-то убил их, и… и… — Он набрал полную грудь воздуха и уже открыл рот, собираясь продолжить, как вдруг увидел окровавленный молот.

— Ты! — выдохнул парнишка. — Ты… ты их всех убил? Ты один убил их всех?

— Чепуха! — строго отрезала Урд. — Это невозможно. Их было двое, а он…

— Их было шестеро, — перебил ее Лив. — Двое лежат внизу, у реки, еще четверо — неподалеку. И они все мертвы. — Зрачки мальчика расширились, и сложно было понять, был ли в них страх или что-то, чего следовало опасаться ему самому. — Это ты их убил!

Урд повернулась к нему. Судя по ее лицу, она тоже была напугана.

— Это правда? — спросила она.

Он промолчал.

— Он… он один убил их всех, — прошептал Лив. — Шестерых воинов! И великана! Ты… наверное, бог. Тор! Ты Тор, бог грома!

— Чепуха, — возразил он. — Мне просто повезло, вот и все.

Урд даже не попыталась что-то ответить. На ее лице был написан ужас.

Хотя хутор полностью сожгли и вынесли оттуда все, что только можно, найти деревянные обломки для погребального костра оказалось несложно. Он решил помочь сжечь Лассе по обычаю народа Урд, хотя ему и не нравился этот костер — дым будет виден издалека. Тем не менее он не стал возражать против похоронного обряда, напротив, даже помог соорудить помост и уложил туда тело Лассе.

За все это время Урд не сказала ему ни единого слова и старательно избегала его взгляда, но все же приняла помощь. Женщина не стала проводить особую церемонию и просто подожгла помост, а затем застыла, словно статуя, ожидая, пока огонь догорит, тело ее мужа превратится в пепел и ветер развеет прах.

После всех несчастий, которые навлекли на них эти воины, осталось хоть что-то хорошее — две из шести лошадей выжили, и, хотя животных специально обучали не подпускать к себе чужаков, ему удалось поймать их и сложить на одного коня всю их кладь. Второго коня он после долгих уговоров впряг в носилки, подготовленные для Элении.

Через час они покинули двор и отправились назад, туда же, откуда пришли вчера.

Он не был уверен, что ему следует и дальше сопровождать Урд и ее детей. С тех пор как они встретились, он приносил им только несчастье. Разум подсказывал ему, что все происшедшее — отнюдь не его вина, что ему, наоборот, удалось спасти жизнь Урд и ее детям, но все равно он почему-то чувствовал угрызения совести.

У Элении опять поднялась температура, и девочка лежала в горячечном бреду — время от времени она принималась размахивать руками, так что Урд в конце концов привязала ее к носилкам, чтобы ребенок не упал и не поранился.

За весь оставшийся день женщина не проронила ни слова, но ему показалось, что она немного смягчилась. Да, она была напугана, но чего еще можно было ожидать? А вот Лив…

Он не знал, что и думать об этом парнишке. Изумление и страх, отражавшиеся во взоре мальчика, вскоре сменились чем-то другим, и теперь он старался держаться поближе к матери, но при этом не сводил с него глаз. Даже отворачиваясь, он чувствовал на себе тяжелый взгляд Лива. Следовало быть с этим парнишкой поосторожнее и не поворачиваться к нему спиной.

Чудо, на которое он и не надеялся, свершилось: солнце по-прежнему висело над горизонтом, словно заколдованное, и, хотя по его ощущениям уже настал поздний вечер, вокруг было светло. Вскоре они подошли к небольшому лесу и даже сумели найти перевернутую повозку. И Урд, и он сам понимали, насколько им повезло, ведь после бури не осталось никаких следов, по которым можно было обнаружить остатки телеги, однако она оказалась перед ними, со всеми пожитками Урд. Это дарило надежду.

Они расположились на ночлег, и Урд с детьми тут же заснули, забившись под телегу. Он вытянулся на своей накидке, закрыл глаза и попытался уснуть, но сон все не шел, а когда ему все-таки удалось задремать, это не принесло облегчения. Уже через пару часов он проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым. В голове роились обрывки воспоминаний об увиденных кошмарах, единственным спасением от которых была явь.

Поразмышляв о том, сколько же времени потребуется Урд и детям, чтобы выспаться, он кое-что придумал. Конечно, идея была безумной, но ему все равно нужно было как-то занять это время. Он проработал всю ночь, впрочем, ничем не отличавшуюся от дня, а когда Урд проснулась и, сонно протирая глаза, уставилась на него, устроил ей сюрприз. Из остатков повозки получилась вполне приличная двухколесная тележка, в которую могли поместиться и вещи Урд, и оба ребенка. Вид у тележки был не очень надежный, но свою службу она сослужит.

— Ты не перестаешь меня удивлять, — сказала Урд. — Не знала, что ты ко всему еще и плотник.

— Ты что, забыла, что твой сын разгадал мою тайну? — Он улыбнулся: — Я же бог. Я могу все.

— Кроме того, чтобы вспомнить свое прошлое.

Женщина склонилась над дочерью, а потом над Ливом, и на ее лице промелькнула нежность. Он подумал, что она разбудит детей, но Урд лишь протянула к Элении руку и легонько коснулась ее лица. Было в этом жесте что-то трогательное.

И тут он заметил, какие у нее чистые руки… и какие гладкие. Ногти по-прежнему были обломаны, но на кончиках пальцев не осталось и следа от ран.

— И почему боги допустили это? — пробормотала Урд.

В ее голосе не было боли, одна лишь горечь.

— Не знаю, — ответил он. — Я не бог, хотя твой сын думает иначе.

Женщина посмотрела на исцеленные руки и, чуть помедлив, сказала:

— Я знаю.

— Откуда?

— Просто богов не существует. А если они и есть, то не стоит их винить в том, что происходит. Им наплевать на людей.

— И при этом ты провела погребальный обряд по заветам богов, которым поклонялся твой муж, — сказал он и почувствовал, что ему стало не по себе. Почему-то не хотелось продолжать этот разговор.

— Он этого желал бы. Я должна была исполнить его волю.

«И даже это она не обязана была делать», — подумал он.

Встав, Урд как-то странно посмотрела на него и поспешно скрылась за кустами у края леса. Он посмотрел ей вслед, но потом догадался, что может смутить ее, и отвернулся.

Оставалось закончить работу. Теперь уже не нужно было следить за тем, чтобы не шуметь, и дело стало продвигаться быстрее. Он почти справился с тележкой, когда Урд развела костер и приготовила из остатков продуктов завтрак.

Труднее всего оказалось впрячь в тележку лошадей. К близости людей коней приучили, и ему даже не пришлось привязывать их на ночь, но они явно не привыкли к тому, чтобы их ставили перед повозкой. В этот раз уговоров не хватило и пришлось применить силу.

Лив по-прежнему молчал и смотрел на него неодобрительно, но все же помог ему собрать пожитки. На тележке они соорудили из одежды и одеял лежанку для Элении. У девочки по-прежнему был жар.

Наконец они двинулись в путь. Прошло около часа, когда Урд под каким-то предлогом отослала Лива вперед и нарушила гнетущее молчание.

— Куда ты нас везешь? — осведомилась она.

— Везу? — Этот вопрос удивил его.

Урд мотнула головой в ту сторону, куда они двигались. Туда же, видимо, хотел направиться Лассе.

— Ты знаешь, куда ведет этот путь?

Он покачал головой.

— Знаешь, я думаю, что могу оставить вас и пойти своей дорогой, если ты считаешь, что так будет лучше.

Урд внимательно посмотрела на него, и ему стало ясно, что она действительно обдумывает его предложение.

— Наверное, просто пойдем вперед. Если ты этого хочешь.

— Но зачем? Ты ведь не знаешь, что там, не так ли?

— Лассе знал.

— Лассе ничего не знал! — вскинулась Урд. — Я дура, что послушала его.

— И все же ты согласилась с ним.

Женщина пропустила его слова мимо ушей.

— Может, там ничего нет, — продолжила она. — Но там, откуда мы пришли, тоже ничего нет. По крайней мере, ничего такого, ради чего стоило бы остаться. — И вдруг Урд рассмеялась. — Кто знает, а вдруг боги и вправду свели нас вместе?

— Те самые боги, в которых ты не веришь?

— Мы не можем вернуться туда, откуда пришли, и мы оба не знаем, что нас ждет в будущем. Если хочешь, можешь остаться с нами. Хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, куда же нам нужно направиться.

Почему-то ему подумалось, что это великодушное предложение должно его возмутить, но он промолчал и только кивнул. После всего пережитого за последние дни он не мог надеяться даже на такое.

Они устроили привал, чтобы лошади смогли отдохнуть, и пообедали, а потом продолжили путь. Прошел где-то час, когда он так резко остановился, что лошадь, которую он вел под уздцы, заржала.

— Что случилось? — встрепенулась Урд.

Вместо ответа он махнул рукой вперед.

У подножия заснеженных гор темнели какие-то крошечные точки. Пять, семь, десять… дюжина, две.

— Кто-то идет сюда, — сказал он, хотя это было совершенно излишним.

Урд кивнула, заслоняя собой Лива. Ее глаза сузились, но женщина не выглядела испуганной. Рука Урд скользнула под накидку и сжала висевший на поясе кинжал.

— Спокойно, — поспешно выговорил он. — Я не думаю, что это та же банда, что и вчера.

Впрочем, он тоже снял молот с пояса. Треснувшую рукоять пришлось укоротить, но так оружие даже лучше ложилось в руку.

Оглянувшись, он заметил слева небольшую рощицу, однако она была слишком далеко, и они не успели бы добраться туда до того, как подъедут всадники. С другой стороны, стоять и просто ждать, пока эти люди придут сюда, не хотелось.

— А если и так, то ты просто перебьешь их всех своим молотом, правда? — Лив выглянул из-за спины матери.

Он не знал, шутит мальчик или говорит серьезно, но почему-то эти слова разозлили его.

— Замолчи!

— Но ты…

— Лив! — Голос Урд прозвучал тихо, но в нем было что-то такое, что заставило парнишку замолчать. — Забирайся на телегу и присмотри за сестрой. Да поторапливайся!

Лив послушно спрятался в повозке.

По дороге к ним приближались больше двух десятков всадников, и вскоре стало ясно, что это явно не соратники тех грабителей, которые вчера напали на хутор. Что, впрочем, не делало ситуацию лучше — это стало понятно, когда уже можно было разглядеть их лица.

Они тоже были вооружены, но ни лат, ни шлемов с рогами у них не было. Снаряжение всадников казалось довольно странным: разномастное оружие, какие-то кольчуги, разных видов шлемы. И выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. В нескольких метрах от Урд группа остановилась, а затем всадники разъехались в стороны, окружая телегу.

Один из незнакомцев — он ничем не выделялся из этой толпы, кроме разве что косматой бороды и огромного меча, способного превратиться в умелых руках в страшное оружие, — спешился и подошел поближе. Судя по всему, ситуация ему не нравилась.

— Кто вы? — Видимо, этот человек не привык обращать внимание на такие мелочи, как приветствие.

— Меня зовут Урд. — Женщина выпалила эти слова прежде, чем он что-то успел ответить. — А это моя семья. Мы мирные путники.

— А ты, значит, из народа, где всем заправляют бабы, а мужики стоят в сторонке и молчат? — ухмыльнулся бородач.

— Садись в седло, Бьерн, — предложил один из всадников, вооруженный топором с зазубренным лезвием. — Это не те, кого мы ищем. Мы просто зря теряем время.

Бьерн раздосадованно отмахнулся, в его умных глазах промелькнуло замешательство.

— А ты? — Бородач презрительно вскинул подбородок. — Язык проглотил или дал обет молчания? Может, ты ждешь, когда твоя женушка позволит тебе заговорить?

— Она мне не жена.

— Ух ты, да ты и вправду умеешь говорить. Тогда скажи, кто ты такой?

— Это наш друг, — выглянув из тележки, заговорил Лив. — И лучше не зли его, если тебе дорога жизнь.

— А иначе он прибьет меня своим молотом? — Бьерн усмехнулся, потом даже рассмеялся, но его глаза оставались холодными, а во взгляде светилось недоверие.

— Именно, — не унимался Лив. — И…

— Молчи! — перебила его Урд и повернулась к бородачу: — Прости моего сына за дерзость. Он еще ребенок.

— Все дети такие. — Бьерна явно забавлял этот разговор. — Значит, вы путешественники. И откуда же вы направляетесь? — спросил он, скользнув взглядом по молоту.

— Оттуда. — Он махнул рукой назад, и в плече мгновенно вспыхнула нестерпимая боль.

Бьерн с серьезным видом кивнул, словно только что услышал что-то очень интересное.

— Оттуда, значит, — повторил бородач. — Я так понимаю, что, если я спрошу тебя, куда вы идете, ты просто махнешь рукой в противоположную сторону и скажешь «туда»? — Бьерн усмехнулся, глядя ему в глаза.

— Бьерн! — Всаднику с топором явно не терпелось продолжить путь.

— Боюсь, мой нетерпеливый друг прав. Мы немного спешим. Если вы движетесь с юга, то, должно быть, видели тех, кого мы ищем. Их шестеро или семеро, и они одеты как воины. А еще у них были точно такие же кони. — Бородач картинно указал на лошадей.

— Значит, у них хороший вкус.

— Как и у тебя. — Бьерн старательно делал вид, будто только что заметил огромных белых коней с роскошными уздечками и седлами. — Но мне почему-то кажется, что ты плохо разбираешься в лошадях, мой молчаливый друг.

— Почему?

— Любой, кто хоть что-то понимает в этом, не стал бы запрягать таких великолепных боевых коней в телегу.

И тут вдруг стало тихо, даже снег под копытами лошадей перестал хрустеть. Парень с топором спешился, а затем и остальные всадники последовали его примеру. Кое-кто обнажил оружие, остальные опустили ладони на перевязи.

Урд незаметно подобралась к нему поближе.

— Видишь того парня? — шепнула она, не шевеля губами. — В порванном пальто.

Он кивнул.

— Это с ним говорил Лассе. Этот тип и рассказал нам о проходе в горах.

— Откуда у вас эти лошади? — осведомился Бьерн.

— А тебе какое дело до этого?

Бородач поднял руку, подавая знак нескольким оставшимся в седле людям. Те развернули коней и галопом поскакали прочь.

Только сейчас он заметил, что за этими всадниками следует еще одна группа, поменьше. Ситуация становилась все опаснее.

— Скажем так, эти лошади мне кое о чем напоминают, — ответил Бьерн. Теперь в его голосе явственно звучала угроза. — Вы случайно не видели тут с полдесятка всадников на таких же лошадях?

— На ломовых лошадях? — холодно переспросил он. Ему не нравился тон бородача, да и вообще, все происходящее ему не нравилось.

Он осторожно перехватил молот и незаметно перенес вес с одной ноги на другую, чтобы встать поудобнее. Впрочем, от Бьерна его перемещения не ускользнули. Как бы то ни было, бородач улыбнулся.

— Нет причин ссориться, друг мой. Есть человек, который сможет прояснить это недоразумение.

Вскоре всадник вернулся. С ним приехала темноволосая, очень грустная женщина, едва державшаяся в седле лохматого пони. Глаза женщины казались пустыми — до того момента, пока она не увидела лошадей.

— Это они! — с ненавистью прошипела она.

Теперь и остальные всадники обнажили оружие, атмосфера явно накалялась, но Бьерн махнул рукой, останавливая своих спутников.

— Эти трое? — спросил бородач, указывая на него, Лива и Урд.

Женщина, с трудом оторвав взгляд от лошадей, повернулась к нему. Теперь в ее взгляде полыхала ярость. «Да она же на самом деле не видит нас, — вдруг понял он. — Этой женщине просто нужно найти кого-то, чтобы сорвать злость из-за случившегося».

Но женщина покачала головой.

— Этих я первый раз вижу. Но лошади точно принадлежат тем, кто напал на нас.

— Значит, у нас проблема, — заметил Бьерн. — Видите ли, эта женщина вела мирную жизнь, исполняя заветы богов. Ее семья разводила скот и обрабатывала окрестные поля.

— На хуторе в дне езды отсюда, — вставил он.

Глаза Бьерна сузились.

— Откуда ты знаешь?

— Мы были там, — ответила вместо него Урд. — Там все сожжено.

— Ее мужа и детей захватили и куда-то увели. — Ладонь бородача покоилась на рукояти меча, но оружие он так и не обнажил. — Ей удалось спастись, и она побежала к нам. По ее словам, там было семеро всадников, тяжело вооруженных громил, ездивших на таких лошадях, как эти.

— Да, на таких, — подтвердила женщина. — Это те же самые лошади, я их узнала.

— Это правда, — сказал он.

— Вы знаете этих убийц? — удивился Бьерн.

— Мы с ними встречались.

— Они мертвы. Он их всех убил. — Лив опять высунулся из телеги.

Вокруг стало еще тише.

— Это правда? — спросил бородач.

Он промолчал, но Лив никак не мог успокоиться.

— Он их всех убил. В одиночку!

Двое всадников рассмеялись. Бьерн удивленно поднял брови и повторил:

— Это правда?

— То, что они мертвы? Да. Но я не убивал их. По крайней мере, не всех. И не в одиночку.

— Но это так! — настаивал Лив. — Он убил их всех. Скачите туда и посмотрите сами. Вы найдете их тела!

— Мы так и поступим, мальчик мой, — протянул Бьерн. — Это уж точно. — Он задумчиво покосился на молот. — Так что же произошло на самом деле?

— Я убил… двоих. А с остальными… кое-что произошло.

— Два воина в доспехах, с мечами и щитами, — заметил Бьерн. — А у тебя был только молот?

— Мне повезло. Они недооценили меня, и, по правде говоря… я был не совсем честен в этом поединке.

— Не совсем честен? — Бьерн покачал головой. — Шестеро против одного. Это трудно назвать честным боем. — Он указал на молот. — Видимо, ты хорошо обращаешься с этой штукой. Ты кузнец или воин?

— Он воин, — с гордостью выпалил Лив. — Величайший воин в мире. Ты что, не узнаешь его? Это же Тор!

— Да уж, конечно, — насмешливо произнес Бьерн. — Я, пожалуй, должен извиниться, не сразу тебя узнал. А твоя спутница, значит, Фрейя[6].

Несколько мужчин тихо рассмеялись, и Бьерн поднял руку, заставляя их замолчать.

— Но кто знает, может быть, ты и вправду бог грома, спустившийся к нам из Валгаллы, чтобы пожить среди людей. Говорят, боги иногда так поступают.

— Ты что, пытаешься совершенно серьезно сказать нам, что тебе удалось победить двух всадников в доспехах и с хорошим оружием… вот этим? — презрительно осведомился всадник с топором. Посмотрев на сломанную рукоять молота, он криво усмехнулся.

— Ты хочешь знать, умею ли я обращаться с молотом? — Он снял оружие с пояса и, медленно повернувшись, указал на одинокое дерево, стоявшее шагах в тридцати от них.

Воин покрепче сжал топор, готовясь вступить в бой в случае необходимости, другие спутники Бьерна тоже напряглись — судя по всему, они не были согласны с решением своего командира.

Не замахиваясь и не думая о том, что делает, он швырнул молот. Тяжелое оружие пролетело по воздуху, словно брошенный камешек, перебило ветку толщиной с руку, а потом продолжило путь и легло в ладонь хозяина. Толпа изумленно охнула. Честно говоря, он и сам был немного удивлен. Он не знал, как ему это удалось.

— Невероятно, — пробормотал Бьерн. — Это… — Какое-то время бородач пытался подобрать подходящие слова, но потом лишь пожал плечами. — Ты сможешь это повторить?

В этот раз молот перебил ветку еще толще и в конце по широкой дуге вернулся к своему владельцу.

Бьерн не сводил с него глаз.

— Это… поразительно. — Бородач, ошеломленный, покачал головой. Увиденное явно произвело на него впечатление.

Все остальные — и даже парень с топором — молчали. Урд не сводила с него глаз.

— Могу бросить еще раз, — усмехнулся он, хотя голос разума нашептывал ему, что сейчас не время для шуток.

— Не стоит. — Бьерн озадаченно переводил взгляд с тяжелого молота на его лицо и обратно. — Я просто хотел убедиться в том, что действительно это видел.

— Это же фокус, вот и все! — наконец нашелся парень с топором.

— Свериг, успокойся! — осадил его бородач.

— Но это же фокус!

— Конечно, фокус, — спокойно ответил он. — И готов тебя заверить, что мне понадобилось довольно много времени, чтобы научиться проделывать такие штуки.

— Я настаиваю на том, чтобы… — взвился Свериг, но Бьерн не дал ему договорить.

— Это действительно впечатляет, друг мой. — В голосе бородача по-прежнему звучало изумление, но он уже взял себя в руки. Впрочем, взгляд от молота так и не отвел. — По крайней мере, теперь мне ясно, почему мальчик думает, что ты Тор. Так ты действительно бог? — Его вопрос прозвучал совершенно серьезно.

— Ты же видишь, Лив еще ребенок, — уклончиво ответил он, — чего только дети не придумают.

Бьерн кивнул и в замешательстве улыбнулся.

— Да, но довольно часто они говорят правду.

— Но ты ведь не веришь этому типу, Бьерн? — возмутился Свериг. — Это все колдовство! Черная магия!

— Кто знает… — Бородач пожал плечами. — Он прав, друг мой? Ты действительно колдун?

— Будь я колдуном, я сейчас прочитал бы твои мысли и понял, какой ответ ты хочешь услышать.

Глаза Сверига зло блеснули, а Бьерн ухмыльнулся.

— Может быть, ты действительно бог, — наконец сказал бородач, глядя на его раненую руку. — С другой стороны, я никогда не слышал, чтобы у бога шла кровь. Позже мы все спокойно обсудим, друг мой.

— Позже?

— Я собираюсь поехать на хутор и найти тела воинов, о которых говорил мальчик, — ответил Бьерн. — Если мы поторопимся и погода не переменится, то вернемся через два дня, может, даже раньше. А до тех пор ты и твои спутники смогут погостить у нас… Тор.

— Это весьма великодушно с твоей стороны, Бьерн, но…

— Я настаиваю, — перебил его бородач. — Гостеприимство очень важно для нас, Тор. Отказавшись от предложения погостить, ты обидел бы нас. А ты ведь не хочешь нас обидеть, так?

Он промолчал, всерьез задумываясь о том, не вступить ли ему в бой с этими двумя дюжинами воинов, но потом отбросил эту нелепую мысль. Даже настоящему Тору было бы трудно справиться с таким количеством противников, а если у него и были шансы на победу, то Урд и ее дети наверняка не переживут этот бой.

— Нет, конечно же, мы не хотим вас обидеть. Напротив, мы уже давно в пути и устали с дороги. Мы с удовольствием примем твое приглашение.

Тор?..

Да уж. С другой стороны, почему бы и нет?