Тот самый сантехник 5

Глава 22 — Всё, как решит она

Чуть ранее.

Маленькие проблемы всегда наваливались на Киру нежданно, сразу комом. Порой даже пытались взять в плен. И чтобы его избежать, она практиковалась по мишеням во дворе.

Рейс задержали — чёрт! Заряжай обойму.

Таможня буксует — твою мать! Расставляй бутылки.

Перевозчик обанкротился — да сколько можно? Короткими очередями по мишеням крест-накрест!

Но сегодня проблемок было столь много, что они просто не успевали выстраиваться в очередь так легко, как бутылки на заборе. И просто не оставляли шансов девушке на хорошее настроение.

«Я теперь взрослая, состоявшаяся женщина, почти замужем», — вздыхала Князева, снова пытаясь отложить телефон по рабочим вопросом с Цейлоном и Китаем и взять себя в руки: «А проблемы — решаемы. Кто, если не я?».

Но сказать одно, а сделать — другое.

— В очередь, сукины дети! — с самого утра восклицала девушка, ночью толком глаз не сомкнув. — Ком, так ком. С говном, так с говном. Давай, жизнь, ещё наваливай!

Это была её личная фишка — много маленьких, с виду малюсеньких и не стоящих пристального внимания проблем из категории «ну какие проблемы могут быть у всем обеспеченной по жизни девушки?».

Но когда она начинала озвучивать их количество случайным людям, многим становилось не до смеха.

— Ничего себе тебя жизнь покрутила, — часто отвечали ей партнёры или другие заинтересованные лица, когда начинали вникать в тонкости бюрократических систем частного бизнеса.

Вот и сегодня половина вчерашних дел вроде бы разрешилась. Но добавилась пачка других, сделав настроение скачущим, как бык на арене, которому дали по яйцам.

А семья вроде бы разрасталась. Понятно, что мать ей никто никогда не заменит, но Зина хотя бы была человеком, с которым Кире можно было посмеяться. То есть — расслабиться. В отличие от модных моделей-вешалок, с которыми отец обычно имел дело ранее, пока те помалкивали. Но когда открывался рот, начинался какой-то ад. Из людей словно начинали вырываться демоны, порождённые пустотой.

«Пустянка головного мозга», — отмечала такие попытки заговорить на любую тему Кира и просто уходила из-за стола.

А теперь — нормально. Хорошо даже. За родителей рада. Она даже нашла отличное место для свадьбы родителям в зимний период. Ресторан «Печень навылет» можно снять целиком.

«Небольшое красивое место для самых близких. Человек на двести, а больше и не надо. По скромному посидим», — подумала Кира и тут же вздохнула: «Но что с Борей делать? Трубку не берёт, не посоветоваться. А на какое число нам свадьбу назначать? Самой не решить. Красивая должна быть дата или обычная? Тоже по скромному повидим. Тесным семейным кругом. А потом в кругосветку. Долго не надо. Так, месяцев на шесть-восемь».

Кира снова вздохнула. Понятно, что в мае не стоит жениться, чтобы не маяться, но всё остальное ей было не понятно. Опыта по проведению ивент-событий не было. А нанимать ещё одного человека для этой задачи не хотелось. Сама себе бухгалтер, логистик, менеджер, адвокат и специалист по продажам. Как и любой нормальный среднестатистический предприниматель.

За раздумьями, она стояла у окна и смотрела на заснеженную улицу. Можно было снять офис в бизнес-центре отца и стоять в городе, глядя суету города, но дома — проще и не приходится платить аренду. Никто не бегает с кофе. А самой можно бегать по дому с чаем даже в трусах. Никто и слова не скажет. «Хоум-офис».

Суматоха и перебирание вариантов событий всегда выматывали Киру из себя больше, чем планомерное движение вперёд. Она любила накручивать. Порой даже больше, чем следовало. Чаще её прикрывал отец. Но от этой практики следовало уходить.

«Не маленькая уже. Нужен мужик — бери. Сильно нужен — удержи. Нечего больше папу просить».

— Так, надо выдохнуть, — обронила она, глядя в окно второго этажа особняка Князевых.

Глубокий выдох оставил на стекле замысловатые узоры поднимающегося пара. Ещё минутка ожидания и губ коснётся самый любимый зелёный чай. Заварка настаивается не крутым кипятком, но горячей водой при температуре максимум в 95 градусов. Так больше полезных веществ уцелеет.

«Как вообще можно выжить в этом безумном мире без антиоксидаантов?»

Тем временем в приоткрытую дверь комнаты доносился весёлый голос Зины с первого этажа:

— Я просила у вселенной ожерелье, а не ожирение!

Она разговаривала по телефону с подругой. По-взрослому, открыто. И теперь определённые секреты были доступны всем в доме, включая филиппинских служанок «Нину» — Ниннэль и «Галю»-Габриэллу, которые больше привыкли к тому, что по телефону разговаривают, шушукаясь по углам, а часто даже шёпотом.

— Слышь, сеструха. Так она мало того, что плохо слышит, ещё и неважно видит, — откровенно веселилась будущая невеста. — Ко мне же в тот вечер Маринка в гости нагрянула. А тут звонок по работе, приезжайте, говорят. Дело срочное. Ну мы и поехали на пару, чтобы Вселенную не подводить. Я же сдавалась и мечтала себе дальше. Слепота и глухота ведь в обе стороны работают. Иначе, как это всё объяснить, я не знаю. Домечталась до принца. Хотя я его больше зову — мамон. Мамон у него что надо. Мягкий, подушки не надо. Он про мой так же думает. Вот и… Помолвлена!

Тут от Зины такой позитив в голосе пошёл, что дверь пришлось прикрыть.

За ней уже доносилось приглушённо:

— Да, я тоже рада… Как там племяш, выздоровел? Ой, погоди. Маринка на второй линии. Я тебе попозже перезвоню, — молчание, возглас. — Марина, пизда ты лысая! Прикинь, а я всё-таки нашла своего жеребца. Принцы же все к тебе липли, но своего коника я теперь ни на что не променяю!

Кира вновь подошла к окну, чтобы не слушать ещё и подругу. Приподняла крышечку заварника, налила, понюхала.

Хорошо!

Первый глоток как касание майского полуденного зноя. Обжигающий, наглый, требовательный. Он ворвался настойчиво, не спрашивая о вкусе. Он для утоления жажды. Он, чтобы проснуться.

Не выспалась, так хоть голову в порядок привести. На ней пара свадеб и один будущий муж, который вообще неизвестно где ночует. Нет, понятно, что дела, работа. Но и меру должен знать. Кто ещё его обуздает, если не она?

Князева разогрелась, сразу почувствовав тепло по пищеводу. Горячая волна пронеслась по ней, заставляя тело податься вперёд. Напрячься. Лёгкая зарядка для подрости. Махи ногами. Раз-два! Присед. Выпустить газ. Махи назад. Три-четыре! Никакого застоя крови. Можно даже забыть про гул в ушах после стрельбищ.

Застыла, настраиваясь на рабочий лад. Фарфоровая чашка снова в руке, глоток и опускается к поясу, где на второй руке покоится блюдце. Пара вздохов разогретого тела на стекло и посёлок Жёлтое Золото окутывает белёсая полоса тумана.

Мир становится более загадочным и привлекательным.

Новый глоток похож по вкусу на поцелуй. Долгий, неутомимый, от любимого. В голове проносятся образы горячей ночи, прикосновения, тяга, сам зов. А по итогу во рту остается вкус смородины и немного горечи. Совсем чуть-чуть. На грани восприятия, но какое тонкое послевкусие.

«С добавками при фасовке переборщили, пидоры криворукие. Говорила же, грамм на сотню. А добавили, как на десять», — подумала Кира и снова попыталась наслаждаться.

Смакуя древесный запах, вернулась к памяти о приключениях на склонах чайных плантаций с отцом. Кира вспоминала, как её руки перебирали нежные майские листочки, стремящиеся свернуться в тоненькую трубочку. Как она пыталась их раскрыть и подносила к своим губам, мечтая о том, чтобы из чайных листиков появился свой принц и подарил поцелуй.

Сколько прошло с тех пор? Год? И вот, наконец, мечта сбылась. А это значит, что Вселенная всё же слышит. Просто, как и в случае с Зиной, глуховата. И долго доходит. Но ведь сбылось же!

Чай в кружке не бесконечен. Последний глоток и волна удовольствия растворила её в наступившей тишине в доме.

Кира опустила маленькую чашечку на столик и налила ещё не остывшую воду в миниатюрный чайничек с надколотым носиком. Не то, чтобы она не могла купить себе новый, пусть даже фарфоровый, но с этим, старым, связано так много воспоминаний. Тогда отец помогал ей найти себя в жизни, пока проклинала всё вокруг и себя за то, что не может прижиться в социуме.

Пока подруги по дискотекам тискались и на вписках в бутылочку играли для разогрева, она в лифте боялась ездить, чтобы случайно не коснуться человека. Чего уж говорить об общественном транспорте. Благо, отец билеты в первый класс купил и по зелёному коридору в аэропорту провёл, чтобы меньше толкучки.

Никаких прикосновений! А теперь? Теперь она обнимала Зину, отца, а всему виной — Боря. Пришёл, настоял, взял и сразу всё поборола.

Ну как в такого не влюбиться?

Кира улыбнулась. Вековая глина чайника пропитана запахами и ароматами восходящего солнца. Пара капель скатываются с отколотого носика и собирается между бюстье на её теле. Соски поднимаются навстречу новым ощущениям.

Она дышит глубже и словно вдыхает образцы на столе. Не время снова переодеваться. Она не здесь. Она — там. Где запах сандала, виноградной лозы, самого тумана над южным склоном Цейлона оставляет все проблемы на завтрашний день. Она весь мусор выбрасывает из головы под свежим бризом Индийского океана.

А если она и здесь, то просто смотрит на снег за окном, на игру солнца. И наслаждается спокойствием, что приходит на смену тревогам.

«Может, свадьбу за границей организовать? Возьмём с собой только самых близких. Человек сто. Папа самолёт чартером возьмёт. Нам много не надо. Можно даже не Боинг. А там, у моря, всё обязательно будет хорошо».

Кира кивнула своим мыслям. Конечно, она наладит поставки. Конечно, решит проблемы на границе, с фасовкой, с поставщиками, с упаковкой, с контролем качества. Со всей этой долбанной системой. А всё ради того, чтобы на столе у людей просто был отличный чай, а не пыль в пакетиках.

Пусть новый суматошный день придёт и люди встретят его с поднятой чашечкой любимого зелёного чая. А она и за вечерней чашкой вспомнит, как над склонами горы на отдалённом острове в Индийском океане просыпается небо. Как молодые девушки из местных деревень выходят на склоны, распевая долгую песню о любимом. А вместе с тем начинают собирать урожай и тоже мечтают о принцах, большой, красивой любви.

Чай — это не плоды. Это молодые листья. Тоненькие, нежные. Прикосновение к ним трогательное и невесомое, чтобы не попортить вкус окислившимися листиками, если их смять.

Собирать листики лучше женщинам. С одного кустика не более сотни листиков. Совсем юных. Совсем нежных.

Схема проста: сотня листов при сушке дадут грамм двадцать готового чая. А собирать надо килограммами. Поэтому — песни девушек долгие. Поэтому — работа с самого восхода солнца и до заката. С одним перерывом на обед, который одни назовут фиестой, а другие необходимостью, чтобы не умереть от солнечного удара.

Такова доля рабочего человека.

Прежде, чем кто-то устроит чайную церемонию за столом, тысячи женщин ударно потрудятся на плантациях под палящим солнцем, получив по паре долларов за собранный килограмм. Или двадцать долларов за полный рабочий день.

Результат их труда всегда в высокой корзинке с жёсткими краями, чтобы лепестки не мялись. Чай расфасуют на поляне и оставят на ночь подсушиться. А утром следующего дня — сортировка и обработка.

Пар от водяных котлов с родниковой водой поднимается по склону гор, смешиваясь с опускающимися облаками. Над паром разложены полотна тончайшего шёлка. Каждый листок чая, касаясь ткани, немного сворачивается, как бы освобождая место новому листочку. Он становится меньше, чтобы влезло больше. И так — весь день. Лишь в конце дня на прохладу наступающего вечера выносят новый «зелёный чай». Всё его отличие от чёрного лишь в степени ферментации чайного листа.

Отдельно ни зелёный, ни белый, ни чёрный чай не растёт. Чай есть чай. Это вечнозелёное дерево, но благодаря регулярному обрыванию побегов у окультуренного растения его превращают в куст. Дикорастущие чайные деревья во влажном субтропическом климате вырастают до десяти метров высоты. Но на плантациях им не дадут вырасти выше полутора метров. Иначе сборщикам «урожая» просто будет не удобно его собирать.

Кира знала, что зелёный чай слабо ферментирован и лист сохраняет зелёный цвет, свежий аромат, витамины и микроэлементы. Цвет настоя получается светло-зелёный, вкус сладковатый. Её задача сохранить это как можно дольше. Листья после сбора нежны и полупрозрачны. Подсушены, но уже не ломаются от соприкосновения. Мягко шурша, укладываются в коробочку, украшенную затейливыми иероглифами.

Лишь малая часть чая осядет на самом острове. Жадный купец привезёт несколько таких коробочек к себе в магазин и выставит их на полочку под самым потолком своей лавки. Там она никому не будет мешать. Трогать приходится редко, потому что ценник на товар слишком большой. А большинство коробок отправятся на почту, в пересылку, в службы доставок и разъедутся по сотням стран. Там они будут кататься ровно до той поры, пока новые владельцы откроют коробочки и дадут странному аромату разлиться по квартире.

Люди позволят себе наполнить квартиры и офисы запахом утра в горах. А когда горячие кружки коснутся губ, то кто знает, может какой-нибудь девушке почудится поцелуй солнца? А если будет пить мужчина, то его щеки коснутся тонкие девичьи пальчики.

Кира, представляя себе такие картины, настраивала себя на приятный визуал, почти медитативное состояние. Но всё мгновенно пропало, когда к дому подъехал отцовский автомобиль. И через низкий заборчик Кира отчётливо увидала, как показался любимый. Чернявую копну волос ни с чем не перепутать без шапки.

Сердце затрепетало без всякого чая, наполнив теплом низ живота.

«Боря!»— подумала она следом и почти физически ощутила, как начинает писать кипятком: «А это с ним что за бляди!?»

— Что за хуйня? — закричала она следом.

Светлый образ чая с далёкой страны растаял, ладони напряглась. Готова сорваться в движение прямо у порога и бить, терзать, вцепиться в лицо ногтями. Даже — когтями. Ведь теперь она — дикая самка!

И не особо обращая внимание на полураздетый внешний вид, Кира побежала вниз по лестнице, быстро спускаясь на первый этаж в том, что мужчины привыкли называть «женским корсетом» и нижнем белье.

До удара один миг, а потом жизнь не будет прежней! Какая уж там свадьба? Вот придушит его собственными руками и хоть трава не расти!

Но лучше так, сразу и по-настоящему, чем потом плакать в подушку украдкой. Всё решительно сломать, чтобы потом исправлять уже было нечего. Ведь в этом и есть истинное отличие девушки от женщины.

Время становится взрослой не на словах, а на деле.