Тотальный контроль

Глава 48

Сидней Арчер поднялась с пола. Чувство безнадежности и страха отступало, его место занял сильный порыв — выжить. Она отперла один из ящиков стола и вытащила свой паспорт. Ей приходилось срочно выезжать за рубеж по юридическим делам.

Однако теперь причина такой поездки была бы сугубо личной — спасение собственной жизни. Она вошла в соседний кабинет. Он принадлежал молодому помощнику, яростному болельщику команды «Атланта Брейвс». Добрая часть полок отражала эту приверженность. Она схватила бейсбольную кепочку, подняла свои длинные волосы и заколола их, натянула на лоб кепку.

Она решила проверить свою сумочку. К ее удивлению, бумажник все еще был набит стодолларовыми купюрами, оставшимися после поездки в Новый Орлеан. Убийца не взял деньги. Выйдя из здания, она остановила такси, назвала адрес, и когда машина тронулась, поудобнее устроилась на сиденье. Она осторожно вытащила из кармана револьвер Голдмана 32-го калибра, засунула его в кобуру на поясе, которую ей дал Соер, и застегнула плащ.

Такси остановилось перед «Юньен Стейшн», Сидней вышла. Она бы не смогла пройти в аэропорт с пистолетом, но, путешествуя поездами «Амтрак», ей не надо было этого бояться. Ее первоначальный план был прост: скрыться в безопасном месте и обдумать все. Она собиралась позвонить Ли Соеру, но понимала, что после этого ей не освободиться от опеки ФБР. Вся беда в том, что она хотела помочь своему мужу. Поэтому сказала ФБР неправду. Сейчас это кажется глупым, но тогда ей ничего больше не оставалось. Она должна была помочь мужу. А теперь? Ее пистолет остался на месте преступления. Запись разговора с Джейсоном тоже осталась там. Как теперь поступит с ней Соер? Нет сомнений, немедленно вытащит наручники. Она снова впала в отчаяние, но собралась с силами, подняла воротник навстречу ледяному ветру и вошла на железнодорожный вокзал.

Сидней купила билет на поезд, идущий в Нью-Йорк. Он отправляется минут через десять и высадит ее на станции «Пен» в центре Нью-Йорка около половины шестого утра. Такси отвезет ее в аэропорт Кеннеди, где она купит билет в одну сторону на утренний рейс в какую-нибудь страну. Она пока не знала в какую. Сидней подошла к автомату в подвальной части вокзала и вытащила деньги. Как только разошлют ее словесный портрет пластиковой карточкой пользоваться станет невозможно. Она вдруг поняла, что у нее нет другой одежды и что ей придется путешествовать инкогнито. Как назло, ни один из многочисленных магазинов одежды на вокзале не работал в это время ночи. Придется ждать, пока поезд не прибудет в Нью-Йорк.

Она вошла в телефонную будку и открыла маленькую адресную книжку. Оттуда выпорхнула визитка Ли Соера. Она уставилась на нее. Черт подери! Она обязана этому человеку. Она набрала домашний номер Соера. После четырех звонков включился автоответчик. Не зная, что делать, она бросила трубку. Набрала еще один номер. Казалось, что телефон будет звонить бесконечно, когда раздался сонный голос.

— Джефф?

— Кто это?

— Сидней Арчер.

Сидней слышала, как ворочается Джефф. Вероятно, он смотрел на часы.

— Я ждал звонка от тебя. Наверно, заснул.

— Джефф, у меня мало времени. Произошло ужасное.

— Что? Что произошло?

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше. — Она колебалась, раздумывая, как поступить. — Джефф, я дам тебе номер, куда ты можешь позвонить прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты вышел к платному телефону и перезвонил мне.

— О Боже, еще... еще третий час утра.

— Джефф, пожалуйста, делай, как я говорю.

Немного поворчав, Фишер согласился.

— Называй номер.

Не прошло и шести минут, как зазвонил телефон. Сидней схватила трубку.

— Ты звонишь из платного телефона? Поклянись.

— Да! И мне очень холодно. Говори же.

— Джефф, у меня есть пароль. Он был в электронной почте Джейсона. Я оказалась права, его отправили по неправильному адресу.

— Замечательно. Теперь мы сможем прочитать файл.

— Нет, не сможем.

— Почему?

— Потому что я потеряла дискету.

— Что? Как это произошло?

— Это неважно. Она исчезла. Я не могу ее вернуть. — Голос Сидней выдавал отчаяние. Она собралась с мыслями. Нужно попросить Джеффа, чтобы он на время уехал из города. Ему может грозить опасность, серьезная опасность, если судить по тому, что произошло в гараже. Она застыла, услышав слова Фишера:

— Ну, тебе везет, девушка.

— О чем ты говоришь?

— Я не только пекусь о собственной безопасности. Я все анализирую. Сил, за прошедшие годы я терял много файлов, у которых не было копий.

— Джефф, ты хочешь сказать то, о чем я думаю?

— Пока ты ходила на кухню, когда я пытался расшифровать файл... — Он сделал выразительную паузу. — Я сделал пару копий. Одну на винчестере, другую — на дискете.

Сидней потеряла дар речи. Когда она пришла в себя, ее ответ заставил Джеффа покраснеть:

— Я люблю тебя, Джефф.

— Когда ты приедешь, чтобы мы могли прочитать файлы?

— Не могу, Джефф.

— Почему?

— Я должна уехать из города. Я хочу, чтобы ты переслал дискету по адресу, который сейчас продиктую. Я хочу, чтобы ты отправил ее с «Федеральным экспрессом» сегодня утром. Первым делом, Джефф.

— Не понимаю, Сидней.

— Джефф, ты мне здорово помог, но я не хочу, чтобы ты это понимал. Я не хочу, чтобы ты дальше впутывался в дерьмо. Иди домой, возьми дискету, затем остановись в гостинице «Холидей Инн» в старом городе, она находится недалеко от тебя. Пришли мне счет.

— Сид...

— Как только в старом городе откроется «Федеральный экспресс», отправь дискету, — повторила она. — Затем позвони в фирму и скажи, что продлеваешь отпуск еще на несколько дней. Где живет твоя семья?

— В Бостоне.

— Прекрасно. Поезжай в Бостон. Пришли мне счет за дорожные расходы. Лети первым классом, если хочешь. Только быстро.

— Сид!

— Джефф, через минуту я должна бежать, поэтому не спорь со мной. Делай все, как я тебе сказала. Это единственный способ, которым ты можешь обезопасить себя.

— Ты ведь не шутишь?

— У тебя есть чем писать?

— Да.

Она стала листать адресную книжку.

— Запиши этот адрес. Пакет пошлешь по нему. — Она дала ему почтовый адрес своих родителей в Белл Харборе, что в штате Мэн. — Извини, что впутываю тебя во все это, но ты единственный помог мне. Спасибо.

Сидней повесила трубку.

Фишер положил трубку, осторожно осмотрелся в темном пространстве, подбежал к машине и поехал домой. Он уже собирался припарковать машину у тротуара, когда на расстоянии квартала позади себя увидел черный фургон. Сощурившись, при тусклом свете разглядел две фигуры на переднем сиденье фургона. Он прерывисто задышал. Медленно развернулся посреди улицы и поехал назад к центру старого города. Он не смотрел на водителя, когда проезжал мимо фургона. Поглядев в зеркало еще раз, увидел, что фургон едет за ним.

Фишер остановил машину перед двухэтажным кирпичным зданием с вывеской «CYBER@CHAT». Владелец был хорошим другом Фишера и даже помог установить компьютерные системы, предлагаемые «CYBER@CHAT».

Бар не закрывался всю ночь, и не зря. Даже в этот час он был заполнен на три четверти, большей частью учащимися колледжей, которым утром не надо вставать и ехать на работу. Однако вместо громкой музыки, грубых посетителей и табачного дыма (из-за чувствительного оборудования курить воспрещалось) всюду слышались звуки компьютерных игр и приглушенные голоса обсуждали то, что пробивалось на многочисленных мониторах. Древнее искусство флирта все еще имело место. Мужчины и женщины сновали по помещению в поисках знакомств.

Фишер нашел своего друга, владельца, молодого человека лет двадцати с небольшим, за стойкой бара и быстро переговорил с ним. Объяснив ему все как есть, Фишер незаметно передал записку с адресом в Мэне, который назвала Сидней. Владелец исчез в задней комнате. Фишер уселся за компьютер. Быстро выглянув из окна бара, он увидел, что черный фургон стоит на аллее через дорогу. Фишер вернулся к компьютеру.

Официантка принесла бутылку пива, стакан и тарелку жареной картошки. Поставив тарелку рядом с компьютером, она положила и льняную салфетку. Внутри аккуратно свернутой салфетки находилась пустая дискета. Фишер с безмятежным видом развернул салфетку и незаметно опустил дискету в дисковод компьютера. Он впечатал ряд букв — послышался громкий шум модема. Через минуту Фишер подключился к своему домашнему компьютеру. Ушло не более тридцати секунд, чтобы перегрузить на пустую дискету файлы, которые он скопировал с дискеты Сидней. Фургон не сдвинулся с места.

Официантка вновь подошла к столику. По-видимому, зная о его планах, она поинтересовалась, не надо ли ему еще чего-нибудь. На ее подносе лежал мягкий конверт «Федерального экспресса» с уже отпечатанным адресом в Белл Харборе. Фишер снова выглянул в окно. Он заметил на улице двух полицейских, болтавших рядом со своими патрульными машинами. Когда официантка потянулась к дискете, как ей наказал, вероятно, владелец бара, Фишер покачал головой. Он вспомнил о предупреждении Сидней и не захотел впутывать без необходимости никого из друзей в это дело. Да сейчас, похоже, в этом и не было нужды. Он шепнул официантке. Она кивнула, унесла конверт «Федерального экспресса» в заднюю комнату и вскоре вернулась. Она передала Фишеру еще один мягкий конверт. Он взглянул на него и улыбнулся, увидев ярлык с почтовыми расходами. Его друг весьма приблизительно оценил, во что может обойтись отправка этого маленького пакетика, и даже зарегистрировал его, чтобы получить квитанцию о получении адресатом. Так что посылку не вернут по причине недоплаты. Это не так быстро, как через «Федеральный экспресс», но при создавшихся обстоятельствах подойдет, заключил Фишер. Он опустил дискету в конверт, запечатал его и положил в карман. Затем оплатил счет, оставив официантке большие чаевые. Смочил пивом лицо и одежду, наклонил стакан и залпом выпил остатки.

Выйдя из бара, он пошел к машине, фары фургона вспыхнули, и Фишер услышал, как включили двигатель. Фишер зашатался и громко запел. Оба полицейских сделали стойку в его сторону. Фишер театрально отдал им честь и поклонился, затем завалился в машину, включил зажигание и по встречной полосе погнал в сторону полицейских.

Когда он пронесся мимо них с визжащими покрышками, превысив скорость по меньшей мере на двадцать миль, полицейские запрыгнули в свои машины. Фургон следовал на почтительном расстоянии, но затем свернул в сторону, когда полицейские догнали Фишера. Опасной езды и запаха пива было достаточно, чтобы на него надели наручники и доставили в полицейский участок.

— Надеюсь, парень, ты знаешь хорошего адвоката, — рявкнул полицейский с переднего сиденья.

Ответ Фишера прозвучал ясно и не без юмора:

— Разумеется, и не одного, офицер.

В полицейском участке с него сняли отпечатки пальцев и описали имевшиеся при нем вещи. Ему разрешили сделать один звонок. Прежде чем позвонить, он вежливо попросил сержанта за столом об одолжении. Через минуту Фишер радостно смотрел, как мягкий конверт опустили в ящик с надписью «Почта США». «Черепашья почта». О, если бы только его друзья могли видеть это. По пути в камеру предварительного заключения Джефф Фишер стал насвистывать веселую мелодию. Не очень-то разумно связываться с выпускником Массачусетского технологического института.

Ли Соер был приятно удивлен, когда ему не пришлось ехать в Калифорнию, чтобы поговорить с Чарльзом Тидманом. Позвонив в Федеральный резервный фонд, Соер узнал, что Тидман приехал в Вашингтон на какую-то конференцию. Хотя было три часа утра, Тидман, все еще продолжая жить по времени Западного побережья, сразу же согласился побеседовать с агентом. Соеру показалось, что президент резервного банка в Сан-Франциско и сам очень хотел с ним встретиться.

В гостинице «Фор Сизонс», где остановился Тидман, они уселись друг против друга в отдельной комнате рядом с рестораном, который закрылся уже несколько часов назад. Тидман был маленький чисто выбритый человек лет шестидесяти с лишним. Он имел привычку нервно сжимать и разжимать руки. Даже в этот час ночи он носил темно-серый в мелкую полоску жилет с бабочкой. Соер мог представить этого человека одетым с иголочки, в мягкой фетровой шляпе на голове, едущим в «Родстере» с опущенным верхом. Его консервативная внешность больше отдавала Восточным, нежели Западным побережьем. Из первых фраз Соер узнал, что Тидман немало лет провел в Нью-Йорке, а потом отправился в Калифорнию. Вначале он избегал зрительного контакта с агентом ФБР и большей частью смотрел на покрытый ковром пол водянистыми серыми глазами, на которых были очки в металлической оправе.

— Насколько я понимаю, вы довольно хорошо знали Артура Либермана, — сказал Соер.

— Мы вместе учились в Гарварде. Оба начали работать в одном банке. Я был шафером на его свадьбе, а он — на моей. Он был моим старым и дорогим другом.

Соер воспользовался подвернувшейся возможностью:

— Его брак закончился разводом, не так ли?

Тидман взглянул на агента.

— Так, — ответил он.

Соер заглянул в записную книжку.

— Это произошло как раз в тот момент, когда обсуждалась его кандидатура на пост главы Федерального резервного фонда?

Тидман кивнул.

— Неудачно выбранное время.

— Можно сказать и так.

Тидман налил стакан воды из графина, стоявшего на столике рядом с его стулом, и долго пил. Его тонкие губы пересохли и потрескались.

— Как я понимаю, развод принимал скверный оборот, но скоро все уладилось, и это никак не повлияло на его назначение. Кажется, Либерману повезло.

Глаза Тидмана сверкнули.

— И вы называете это везением?

— Я хотел лишь сказать, что он получил назначение. Полагаю, вы как личный друг Артура, возможно, знаете об этом больше, чем кто-либо другой, — Соер открыто посмотрел на Тидмана, ожидая ответа.

Тидман молчал некоторое время, затем сделал глубокий выдох, поставил стакан и откинулся на спинку стула. Он посмотрел Соеру прямо в глаза.

— Да, это правда, что он стал председателем. Но чтобы добиться этого «скверного» развода, Артуру пришлось отдать почти все, что он заработал за долгие годы.

— Однако пост председателя приносил хорошие деньги. Я узнал зарплату. Сто тридцать три тысячи шестьсот долларов в год. Он был богаче других.

Тидман рассмеялся.

— Возможно, это правда, но до того, как Артур стал работать в Федеральном резервном фонде, он зарабатывал сотни миллионов долларов. Следовательно, у него были огромные расходы и долги.

— Много долгов?

Тидман снова уставился в пол.

— Скажем, долг был больше, чем его зарплата, несмотря на то, что она кажется относительно высокой.

Соер поразмыслил над этой информацией и задал следующий вопрос:

— Что вы можете рассказать об Уолтере Бернсе?

Тидман быстро взглянул на Соера.

— Что вы хотите знать?

— Самые необходимые сведения, — безобидно ответил Соер.

Тидман рассеянно потер губу и покосился на записную книжку Соера. Соер поймал его взгляд и резко захлопнул ее.

— Я не буду записывать.

Тидман покорно смотрел на Соера.

— У меня нет сомнения, что Бернс станет преемником Артура в должности председателя. Это вполне подходящая замена. Он сторонник Артура. Как бы ни голосовал Артур, Уолтер голосовал так же.

— Это хорошо?

— Не всегда.

— Что вы хотите сказать?

Черты лица маленького человечка резко обозначились, его взгляд впился в лицо агента.

— Это означает, что неразумно плыть по течению, когда здравый ум повелевает действовать иначе.

Соер откинулся на спинку стула.

— Вы хотите сказать, что не всегда соглашались с мнением Либермана.

Тидман отвел глаза. Однако выражение его лица выдавало ход мыслей. Было ясно — он сильно сожалел о том, что согласился на эту встречу.

— Я хочу сказать, что члены Федерального резервного фонда сидят в своих креслах для того, чтобы действовать по велению собственного ума, а не слепо соглашаться с доводами, которые не имеют ничего общего с действительностью и могут привести к пагубным последствиям.

— Это довольно серьезное заявление.

— Мы же занимаемся серьезной работой.

Соер вспоминал свою беседу с Уолтером Бернсом.

— Бернс говорил, что Либерман слишком рано взял быка за рога, чтобы привлечь внимание рынка, встряхнуть его. Если я правильно понимаю, вы полагаете, что это была не такая уж хорошая идея.

— Точнее сказать, нелепая идея.

— Если так, почему большинство приняло ее? — скептически спросил Соер.

— Те, кто любит заниматься экономическими прогнозами, говорят: «Дайте экономисту нужный вам результат, и для его обоснования он найдет необходимые цифры». Весь этот город кишит любителями цифр, занимающимися одними и теми же данными и дающими им совершенно разное толкование, будь то дефицит федерального бюджета или превышение расходов на социальное обеспечение.

— Вы хотите сказать, что эти данные можно подтасовывать?

— Разумеется. Все зависит от того, кто платит по счетчику и чья политика поддерживается, — резко сказал Тидман. — Вы, несомненно, слышали о принципе, который гласит: каждое действие встречает равное и обратное противодействие? — Соер кивнул. — Я уверен, что в основе лежат скорее политические, нежели научные причины.

— Не сочтите за нескромность, но не могли ли они посчитать, что ваши воззрения ошибочны?

— Я не всеведущ, агент Соер. Однако я всесторонне занимаюсь финансовыми рынками вот уже сорок лет. Я встречал процветающие и хиреющие рынки. Сталкивался с крепкой экономикой и экономикой, балансирующей на грани краха. Видел, как председатели фонда принимали быстрые, эффективные шаги, когда сталкивались с кризисом, видел, как другие шли ко дну. А результат один — экономику ставят с ног на голову. Опрометчивое увеличение ставки фонда может лишить работы сотни тысяч людей и полностью уничтожить целые сектора экономики. Это огромная сила, с которой нельзя обращаться легкомысленно. Вольное обращение Артура со ставкой Федерального фонда ставило экономическое будущее каждого американца под угрозу. Я был прав.

— Я считал, что вы с Либерманом близки. Разве он не спрашивал у вас совета?

Тидман нервно теребил пуговицу пиджака.

— Раньше Артур спрашивал у меня совета. Часто. Последние три года он этого не делал.

— Это тот период, когда он свободно манипулировал ставками?

Тидман кивнул.

— В конце концов, я, как и остальные члены совета директоров, пришел к выводу, что Артур пытается встряхнуть вялый рынок. Но это не входит в задачи совета, это слишком опасно. Я пережил последние стадии великой депрессии. Не хочу пережить их еще раз.

— Пожалуй, мне и в голову не приходило, какую власть сосредоточивает совет в своих руках.

Тидман сурово посмотрел на него.

— Известно ли вам, что после решения поднять ставки мы можем точно сказать, сколько предприятий обанкротятся, сколько людей потеряют работу, сколько людей потеряют свои дома? У нас имеются все данные, аккуратно переплетенные, тщательно подсчитанные. Для нас это всего лишь цифры. Мы никогда серьезно не изучали, что стоит за этими цифрами. Если бы мы это сделали, не думаю, что у нас хватило бы сил оставаться на этой работе. Я уж точно не остался бы. Возможно, если бы мы начали исследовать статистику самоубийств, убийств и других преступлений, мы бы лучше осознали огромное влияние, какое оказываем на наших сограждан.

— Убийства? Самоубийства? — Соер настороженно посмотрел на него.

— Не сомневаюсь, вы первый скажете, что деньги являются корнем всех зол. Или, выражаясь точнее, в основе всякого зла лежит отсутствие денег.

— Боже, мне такая точка зрения не приходила в голову. Вы в некотором смысле обладаете властью...

— Бог? — глаза Тидмана сверкнули. — Вы знаете, сколько денег фонд переводит с целью осуществления своей политики и обеспечения нормальной работы банковской системы? — Соер покачал головой. — Один триллион долларов в день.

Ошарашенный Соер откинулся на спинку стула.

— Это огромные деньги, Чарльз.

— Нет, это огромная власть, агент Соер. Мы — самый большой секрет в этой стране. В самом деле, если бы обычные граждане знали, на что мы способны и что мы часто делали в прошлом, не сомневаюсь, они бы штурмом взяли наше учреждение и, в лучшем случае, заключили бы нас в темницу.

Соер посмотрел в свой блокнот.

— Вы знаете, когда происходили эти изменения ставок?

Тидман очнулся от своих дум.

— Прямо сейчас не могу сказать. Странное признание для банкира, но моя память на цифры стала хуже. Тем не менее, я могу предоставить вам отчет.

— Был бы вам весьма признателен. А не могло быть еще каких-нибудь причин того, почему Либерман так безрассудно обращался с этими ставками? — Соер теперь ясно видел, как на лице старика тревожное выражение сменилось страхом.

— Что вы хотите сказать?

Соер откинулся на стул.

— Вы сказали, что это не в его характере. А потом он неожиданно вернулся в нормальное русло. Разве это не загадочно?

— Думаю, что никогда не смотрел на это под таким углом. Боюсь, что все еще не понимаю вас.

— Попытаюсь выразиться яснее. Может, Либерман манипулировал ставками против своей воли?

Брови Тидмана взвились вверх.

— Как кто-то мог заставить Артура пойти на это?

— Шантаж, — простодушно ответил Соер. — Есть другие версии?

Тидман собрался с силами и нервно заговорил:

— Я слышал, что у Артура был роман, много лет назад. Женщина...

Соер прервал его:

— Я этому не верю и вы тоже. Либерман откупился от жены, чтобы избежать скандала и занять кресло председателя, но не ради женщины. — Соер наклонился вперед так, что его лицо чуть не коснулось лица Тидмана. — Что вы можете рассказать мне о Стивене Пейдже?

Лицо Тидмана на секунду застыло.

— О ком?

— Это может освежить вашу память. — Соер полез в карман и вытащил фотографию, которую Рэй Джексон нашел в квартире Либермана. Он держал фотографию перед лицом Тидмана.

— Как давно вы об этом знаете? — спокойно спросил Соер.

Рот Тидмана шевелился, но слов не было слышно. Наконец он вернул фотографию Соеру и отпил еще глоток воды. Заговорив, он не смотрел на Соера. Казалось, так ему было легче.

— Я познакомил их, — последовал неожиданный ответ Тидмана. — Стивен работал в «Фиделити Мючуал» финансовым аналитиком. Артур в то время уже был президентом нью-йоркского Федерального фонда. Меня представили Стивену на одном финансовом симпозиуме. Многие коллеги, которых я уважал, восхваляли его до небес. Он был исключительно одаренным молодым человеком с интересными мыслями относительно финансовых рынков и роли фонда в развитии мировой экономики. Он был представительный мужчина, культурный, привлекательный. Колледж закончил почти с высшими оценками. Я знал, что Артур найдет его желанным добавлением к своему кругу интеллектуальных знакомств. Вскоре между ними завязалась дружба, — Тидман стал заикаться.

— Дружба, перешедшая потом в нечто другое? — подсказал Соер.

Тидман утвердительно кивнул.

— Вы в то время знали, что Либерман был гомосексуалистом или, по крайней мере, бисексуалом?

— Я знал, что семейная жизнь Артура идет под откос. В то время я не знал, что причина этого кроется в его сексуальных... особенностях.

— Похоже, он разбирался с этой путаницей. Развелся с женой.

— Не думаю, что Артур выступил инициатором развода. Похоже, ему пришлось бы по душе сохранить хотя бы с внешней стороны видимость счастливого гетеросексуального брака. Я знаю, что в наши дни все больше людей засвечиваются, но Артур был особым человеком, а финансовые круги весьма консервативны.

— Значит, жена потребовала развода. Она знала о Пейдже?

— Именно о нем? Нет, не думаю. Мне кажется, она знала, что у Артура роман, но не с женщиной. Кажется, как раз поэтому развод принял столь скандальный и односторонний характер. Артур был вынужден действовать поспешно, чтобы жена не успела заикнуться адвокатам даже о своих подозрениях. На это ушли все его деньги. Артур открыл этот секрет лишь мне как другу. Я вам сообщаю это так же строго конфиденциально.

— Спасибо, Чарльз, — сказал Соер. — Но вы должны понять — если Либерман стал причиной гибели самолета, мне придется расследовать все, чтобы раскрыть это преступление. Однако обещаю, что не воспользуюсь предоставленной вами информацией, если она не будет иметь прямого отношения к расследованию. Если окажется, что Либерман в катастрофе никак не замешан, тогда никто от меня не узнает то, что вы только что сообщили. Думаю, это справедливо?

— Справедливо, — наконец выговорил Тидман. — Спасибо.

Соер заметил, что Тидман устал, и решил действовать энергичнее.

— Вам известны обстоятельства смерти Стивена Пейджа?

— Я читал об этом в газете.

— Вы знаете, что у него обнаружили вирус иммунодефицита?

Тидман отрицательно качнул головой.

Соер откинулся на спинку стула.

— Еще пара вопросов. Вы знали, что у Либермана неизлечимый рак поджелудочной железы? — Тидман кивнул. — Как он переносил это? Чувствовал опустошение? Обиду?

Тидман ответил не сразу. Он сидел без движения, сложив руки на коленях. Затем посмотрел на Соера:

— Наоборот, он выглядел счастливым.

— Он был обречен и при этом радовался?

— Знаю, это кажется странным, но только так я могу описать то, что видел. Счастливым и умиротворенным.

Озадаченный агент ФБР поблагодарил Тидмана и ушел. У него кружилась голова от множества других вопросов, на которые пока не находилось никаких ответов.