Требуется привлекательная брюнетка

Глава 13

Едва Мейсон успел усесться в свое кресло, как зазвонил телефон. В голосе Пола на этот раз не было характерной медлительности.

— Мы проверили три из этих номеров, Перри.

— И что?

— Один из них — номер телефона в отеле «Юкка Армс». Это, скорее, пансионат, сдающий комнаты на длительный срок. Там под вымышленным именем живет Хелен Ридли.

— Где ты сейчас находишься, Пол?

— Звоню из аптеки на углу Десятой улицы и аллеи Вашингтона.

— Как это далеко от отеля, в котором живет Хелен?

— Восемь или десять кварталов.

— Подожди меня. Я сейчас там буду, — Мейсон положил трубку и взял шляпу.

— Ты хотел, чтобы я позвонила Гарри Гуллингу, — заметила Делла Стрит.

— Не сейчас, — бросил Мейсон, выходя из кабинета. — Я сам позвоню ему, когда вернусь.

Мейсон заехал в аптеку, чтобы забрать Дрейка, и они вместе направились в отель «Юкка Армс».

— Под каким именем она зарегистрирована? — спросил адвокат.

— Дженевьев Джордан.

— Ты уверен, что это именно Хелен?

— Кажется, да. Полностью соответствует описанию. Она живет в номере пятьдесят-В. Нет смысла тратить время на разговоры с администратором. Делай вид, что идешь к себе домой.

Они поднялись на лифте, и Мейсон постучал в комнату пятьдесят-В.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Мейсон.

— Думаю… Мне кажется, что вы перепутали номер комнаты.

— Нет.

— Кто вы?

— Перри Мейсон.

— Я… Я не знаю вас.

— Мы можем продолжать разговор через дверь, но будет лучше, если я войду внутрь. Что вы предпочитаете?

— Делайте, что хотите, — сказала она. — Я вас не знаю и позвоню в полицию, если вы не уйдете.

Мейсон повысил голос:

— Когда ваш муж напустил на вас детективов и вы решили…

Они услышали звук поспешно отодвигаемого засова. Двери резко распахнулись, и Мейсон оказался под обстрелом полных возмущения глаз.

— Вы самый отвратительный из всех людей… — она замолчала при виде Пола Дрейка.

— Входи смелее, Пол, — предложил Мейсон.

— Да, сердечно приглашаю, — язвительно сказала она. — Каждый знакомый мистера Мейсона приятен мне в любое время дня и ночи. Прошу войти. А может быть, вы останетесь на ужин?

Мужчины прошли в комнату. Мейсон закрыл за собой дверь и начал:

— Для нас всех будет лучше, если вы перестанете притворяться, миссис Ридли.

— На самом деле?

— Нет причин для вражды между нами, — продолжал Мейсон вежливо. — У вас неплохой темперамент, и когда вы злитесь, то теряете чувство меры. Но я заметил одно: если вы замечаете, что почва уходит из-под ног, вы можете успокоиться и действовать совершенно иначе. Вы были бы хорошим адвокатом.

— Правда? Вы даже не знаете, какую любезность вы мне сказали. А теперь, что вы хотите?

— У нас нет времени на приятные светские разговоры, — сказал Мейсон. — Мы хотим полной информации.

— От меня вы узнали все.

— Позвольте мне представить Пола Дрейка, шефа «Детективного Агентства Дрейка». Я нанял его для расследования этого дела.

— Как поживаете, мистер Дрейк? Приятно познакомиться. Я так много о вас слышала. Прошу чувствовать себя как дома. Вы хотите, наверное, увидеть мой дневник? И ознакомиться с полным списком моих знакомых? А может, несколько интимных фотографий?

Игнорируя ее иронический тон, Мейсон сказал:

— Конечно, мы могли бы устроить это совершенно другим способом, если бы это было так необходимо.

— Это шантаж?

— Можете понимать и так.

— Не терплю шантажа.

— И меня тоже, — спокойно сказал Мейсон. — Вы можете углубить это чувство. А сейчас вы, может быть, скажете, как выглядит ваш счет?

Она минуту внимательно смотрела на адвоката и неожиданно улыбнулась:

— Люблю борцов.

Мейсон молчал.

— Я знаю, — продолжала она, — вы думаете, что это уловка. Еще одна уловка, о которых вы только что говорили. Что я пробую каким-то новым способом отрезать вам дорогу к чему-то, чего вы добиваетесь. Но это не так. Просто я решила принять вашу игру.

— Тогда вы должны закатать рукава, — заметил Мейсон.

— Вы виделись с моим мужем?

— Да.

— Вы умеете определять характер человека?

— Я часто должен полагаться на это умение.

— Значит, вы знаете Орвила — неспокойный, кипящий, болезненно ревнивый и воинственный, вызывающий, гордый, навязывающий свою волю и достигающий успехов.

— Довольно большой список прилагательных, — заметил Мейсон.

— Это сложный человек. Он добивается успехов в делах, потому что мало кто может сопротивляться силе, с которой он бросается на дело, или постоянному натиску, с которым он действует позже. В нем нет спокойствия, и потому люди, с которыми он имеет дело, тоже не могут быть спокойны.

— Могу себе представить, что значит быть его женой.

— Не так трудно быть его женой — по-настоящему трудно перестать ею быть.

— Продолжайте.

— Этот человек очаровал меня — своей страстью, своим постоянным желанием быть первым во всем. До этого я никогда не встречала кого-либо подобного. Уже одно это было плохим признаком, потому что мне казалось, что я знаю все типы людей и могу классифицировать любого в течение пятнадцати минут.

— Мистер Ридли не поддавался классификации? — спросил Мейсон.

— Не в течение пятнадцати минут.

— Но теперь вы его уже классифицировали?

— Да.

— И он вам уже надоел?

— Это не совсем так. Мне кажется, что я никогда не любила его. Я была просто восхищена его личностью. Как каждый, кто с ним встречался, я была поражена силой его характера. Он пожелал меня с той самой минуты, как впервые увидел, а когда он чего-то хочет, то сразу же начинает убирать препятствия.

— Результатом было то, что вы вышли за него замуж, — сказал Мейсон. — Все эти ваши размышления появились после свадьбы.

— Нет, это попытка объяснить то, что произошло позже.

— А что произошло?

— Приблизительно шесть месяцев назад я влюбилась. Влюбилась по-настоящему, впервые в жизни.

— И что вы сделали?

— Я совершила самую большую ошибку, которую может совершить женщина.

— Но весьма распространенную, — заметил Мейсон.

— Вы меня совершенно не поняли, — нетерпеливо тряхнула она головой. — Я не это имела в виду. Я пошла к Орвилу и сказала ему, что встретила человека, который мне нужен, что я хочу развода и что хотела бы все устроить по-доброму, без скандалов.

— Это и была ваша ошибка?

— Несомненно. Мне нужно было сказать Орвилу, что, выходя за него замуж, я не была уверена в том, что эта связь будет постоянной, что только сейчас я поняла, как он мне нужен, и что я хочу остаться с ним до конца жизни, — он сам бы постарался со мной расстаться. Конечно, я знала, что у него есть какие-то увлечения, трудно ожидать, что такой мужчина сможет долго удовлетворяться одной женщиной. Это не означает, что он не интересовался мной. Это была его страсть завоевателя, которая давала себя знать при виде каждой новой женщины. Если бы я действовала тогда разумно, сделав выводы из знания его характера, то была бы свободна.

— Следовательно, вы пошли к мужу и рассказали ему чистую правду? И что произошло?

— Если бы вы его знали, то сразу бы сказали, что нетрудно было предвидеть его реакцию. Я была его женой, его личной собственностью, и он не намеревался от меня отказываться. Ведь он — великий Орвил Ридли. Я должна была его любить. Я не могла любить никого, кроме него. Преступлением было думать, что, пользуясь его вниманием, можно позволить себе заинтересоваться другим мужчиной. И произошло то, чему и следовало произойти. Он стал вдруг относиться ко мне враждебно, и так же враждебно он настроен к мужчине, который угрожает его собственности.

— Ему известно, кто этот человек?

Ее губы решительно сжались, она тряхнула головой.

— Этого Орвил никогда не узнает, — сказала она. — Не сможет узнать.

— И однако, если вы просили его о разводе, — продолжал Мейсон, — и если вы ему откровенно сказали, что вы любите другого, то мне кажется, он должен был знать, о чем идет речь.

— Я не совсем глупа. Я совершила одну ошибку, но остереглась в совершении еще большей глупости — сообщить имя этого человека. Любимого человека. Я хотела вести себя честно по отношению к Орвилу и поняла, что это именно то, чего с ним делать нельзя. Но я знала его слишком хорошо, чтобы догадываться, насколько опасным было бы, если бы он узнал, кто это человек.

— Опасно? — переспросил Мейсон. — Вы имеете в виду физическую угрозу?

— Не знаю… Вероятно, нет. Понятия не имею, какое бы оружие выбрал мой муж, физическое или… какое-нибудь другое. Человек, которого я люблю, уязвим с разных сторон. Он не Самсон, и при этом его финансовое положение не из самых лучших.

— Но вы его любите?

— Да. Я люблю его! Может быть, потому, что чувствую себя необходимой ему, может, это материнский инстинкт. Значительную роль в моих чувствах играет желание помогать ему, потому что он слаб, а я сильная. Потому что, как я сказала, он не слишком крепок физически, и я представляю себе, как легко было бы довести его до нервного срыва. Он очень впечатлителен — не только в мелочах, но и в столкновении, например, с несправедливостью. Всевозможные конфликты заставляют его отступать, и каждый раз он тяжело все переживает. У него мечтательная натура, большое воображение, которое позволяет ему жить будущим. Сейчас его финансы в шатком состоянии, но я верю, что когда-нибудь он станет богатым человеком.

— Короче говоря, — улыбнулся Мейсон, — вы его любите. И это его ваш муж пытался обнаружить с помощью детективов?

— Он всевозможными способами старался узнать, кто это. В последнее время, решив использовать еще один шанс, он нанял детективов. В этот момент я была в отчаянии. Я не верила, что нам удастся долго сохранять тайну, когда частные детективы начнут систематическое наблюдение. Я решила, что есть только один выход.

— Вы пригласили на свое место двойника?

— Даже больше того. Я создала старательно разработанную мистификацию. Я знала, что мой муж слишком горд, чтобы лично приблизиться ко мне. Его план состоял, между прочим, в том, чтобы я прибежала к нему с плачем. Я должна была бы сделать это из-за отсутствия денег. Он считал, что деньги будут для меня важнее, чем чувство собственного достоинства. Но я скорее умру с голоду, чем вернусь к нему.

— Вы не выглядите изголодавшейся, — снова улыбнулся Мейсон.

Не обращая внимания на его замечание, она продолжала:

— Когда я покидала мужа, у меня почти не было собственных денег, и он прекрасно знал об этом. Но я решила поосторожничать, не обращать внимания на то, сколько у меня осталось денег, не тратить экономно, столько-то каждый месяц, глядя, как мои деньги тают. Я начала…

— Вы начали играть.

— Да. Я играла.

— Вы спекулировали, или это был просто азарт?

— Самый обычный азарт. И я выиграла. А потом перестала рисковать. Я не перестала играть, но уже не делала большие ставки. Я выиграла достаточно, чтобы кое-что отложить. Поняла, как выгодно вкладывать деньги в недвижимости, и стала… ну, у меня нет сейчас желания развивать эту тему, потому что я еще не чувствую себя достаточно крепко, понимаете? Если бы муж узнал о моих доходах и средствах их добывания…

— Меня не интересуют ваши финансовые операции, но я хотел бы выяснить, каким образом вы узнали, что ваш муж собирается приставить к вам детективов.

— Это просто, — улыбнулась молодая женщина. — Я сказала вам, что Получила деньги благодаря игре — моя первая ставка была значительной, а потом я перестала играть на большие суммы. Тогда я приобрела дружбу и уважение того человека, с которым играла. Видите ли, многие пытаются сорвать банк, но очень немногим это удается.

— Ваш муж играет? — спросил Мейсон.

— Да, но не в тех же местах, что я. Он завзятый покерист и любит играть на крупные суммы в избранном обществе, часть из них профессиональные игроки — честные, но чрезвычайно хитрые, и отличные психологи. Во время партии покера Орвил спросил у одного из игроков об адресе хорошего детективного агентства, в которое он мог бы обратиться с уверенностью, что сыщиков не подкупит противная сторона. Этот игрок посоветовал ему «Калифорнийское следственное агентство». Этого было достаточно — только один вопрос. Но это случилось, когда мой приятель сидел за этим же игровым столом. Он пришел ко мне и сказал, что подозревает, что мой муж хочет приставить ко мне частных детективов.

— А Хайнс? — спросил Мейсон. — Каким образом он оказался замешанным во все это?

— Хайнс — игрок малого калибра. Он сам не ставил, но мог поставить за кого-нибудь. Я узнала его ближе, потому что его девушка жила в том же доме, где я сняла квартиру. Он все сделал бы за деньги и в определенном смысле был очень полезен.

— И вы обратились к нему с предложением?

— Да. Он, конечно, не знал всей подоплеки. Он бывал в доме, не будучи там официальным съемщиком, и оказался для меня идеальным помощником. Он заверил меня в том, что не составит никакого труда найти подходящую брюнетку, которая могла бы заменить меня. Если бы кто-то из знакомых пришел с визитом, что было маловероятно, поскольку я предупредила всех, чтобы не навещали меня без предварительной договоренности по телефону, то ему бы сказали, что я вышла, а если бы кто позвонил, то услышал бы заверения, что я перезвоню через полчаса. Затем Хайнс сообщал мне, кому я должна позвонить.

— Как долго вы собирались поддерживать такое положение?

— До тех пор, пока мой муж не получил бы образ спокойной молодой женщины, живущей с опекуншей и ведущей безупречный образ жизни. Время от времени посещающей рестораны вместе с Хайнсом и подругой, но все очень сдержанно и скромно. Настоящий образ жены Цезаря!

— Вы думали, что муж поверит в это?

— Я была в этом уверена.

— Почему?

— Потому что знала, насколько дотошно следят детективные агентства. Я сказала вам, что совершила ошибку в оценке характера моего мужа, и не хотела повторить ошибку. Я рассчитывала, когда мой муж убедится, что его жена живет одиноко и под хорошей опекой, сказать ему, что мне надоела жизнь без него и я хотела бы вернуться. Этого было бы достаточно, чтобы он возбудил дело о разводе в течение двадцати четырех часов.

— Хайнс произвел на меня впечатление мелкого авантюриста.

— Он таким и был.

— И вероятно, с не слишком высокими нравственными принципами, — продолжал Мейсон.

— Что вы имеете в виду?

— Не исключено, что он был не так прост, как это могло казаться.

— Прошу выразиться точнее. Что вы имеете в виду?

— Возможно, Хайнс работал на вас, и одновременно проводил частное расследование, чтобы выяснить, чего вы добивались, делая подмену.

На ее лице мелькнуло некое подобие страха, но голос был совершенно спокоен:

— Не думаю, что я должна была чего-то опасаться с его стороны. Хайнс был довольно покорным до тех пор, пока получал деньги.

— Вполне возможно, — сказал Мейсон голосом знатока, — что, обнаружив всю правду, он не остановился бы перед шантажом. Вряд ли вам известно о всех его делах, а ведь у него в бумажнике была неплохая сумма, учитывая его довольно скромную деятельность.

— Сколько там было? — спросила она.

— Немногим более трех тысяч.

— Чепуха! Я сказала вам, что Хайнс играл, а игрок должен в любую минуту иметь в своем распоряжении деньги. Я знаю таких, которые всегда носят при себе в десять раз больше.

— Интересная мысль, — сказал Мейсон, словно не заметив ее протеста — Хайнс мог начать вынюхивать вокруг, собирая на вас компромат. Точно зная ваше местопребывание, он мог получить сведения, которые детективы добыть не могли. Тогда он мог бы продать информацию вашему мужу или пригрозить вам.

— Я бы ни цента не заплатила шантажисту.

— А что бы вы сделали?

— Я бы… я…

— Конечно, — сказал Мейсон. — Вы его, скорее, убили бы.

— Мистер Мейсон, уж не хотите ли вы сказать, что я застрелила Роберта Хайнса? — выкрикнула она с возмущением.

— Я просто рассматриваю различные возможности, — спокойно ответил адвокат.

— Вот значит, какова ваша благодарность за откровенность.

— Я как раз думаю над тем, чем вызвана ваша откровенность.

— У меня нет сомнений, мистер Мейсон, что вы умеете правильно оценить характер человека и догадаться о его побуждениях. Моя откровенность была выражением признания вашей интеллигентности и умения преодолевать трудности и добиваться своего. Вы наверняка заметили, что я сражаюсь какое-то время, а затем уступаю — внезапно и до конца, решив избрать другую тактику.

Мейсон кивнул в знак согласия.

— У меня типично женский характер, а в вас есть что-то, что восхищало меня когда-то в моем муже. Вы сильная личность, вы так же, как он, преодолеваете препятствия и сопротивляетесь ударам судьбы. Я боролась какое-то время с мужем, потом сдалась Я сдалась и вам, выложив на стол свои карты. Я была откровенна.

— Шокирующе откровенны, — признал Мейсон. — У вас был в сумочке револьвер, когда вы пришли вчера в мой кабинет?

— Не говорите глупостей.

— Был?

Она хотела что-то сказать, а потом посмотрела ему прямо в глаза.

— Был.

— Какого калибра?

Она слегка заколебалась, но ответила:

— Тридцать восьмого.

Мейсон рассмеялся.

— Вы мне не верите?

— Мне кажется, что это был калибр тридцать два, — сказал он. — Что вы с ним сделали?

— Я его выбросила.

— Куда?

— Туда, где его никто не найдет.

— Почему?

— По очевидным причинам. В моей квартире убит человек. Очень вероятно, что меня будет допрашивать полиция. Человеку с вашим умом я, наверное, не должна объяснять подробности.

— Спасибо, — Мейсон отодвинул кресло и поднялся. — Спасибо за то, что вы ответили на мои вопросы. Мне неприятно, что ничего не могу предложить взамен. Впрочем, я мог бы сообщить кое-что любопытное для вас.

— Что именно?

— Вы были когда-нибудь в квартире своего мужа?

— Нет.

— Но вы знаете, где она находится?

— Да.

— Она обставлена с безупречным вкусом. Только человек с большим художественным вкусом или профессиональный декоратор мог бы это сделать.

— К чему вы клоните?

— На окнах квартиры жалюзи. Когда мы с Полом были у вашего мужа, он пережил из-за нас несколько неприятных минут. Вероятно, он почувствовал необходимость дружеского совета. Я заметил, что он подошел к одному из окон, выходящих во двор, и сделал вид, что смотрит наружу, поставив жалюзи таким образом, чтобы кто-то, живущий на противоположной стороне, мог заглянуть внутрь. Через несколько минут зазвонил телефон и ваш муж провел загадочный для непосвященного разговор.

В ее глазах появился интерес.

— Я тогда заметил Полу, что у вашего мужа беспокойный характер, что он непрерывно ведет борьбу с самим собой. Квартира, обставленная им, вряд ли бы производила впечатление такой удивительной гармонии.

— Следовательно? — спросила она.

— Вы прекрасно знаете, — пожал плечами Мейсон, — что игрок не всегда должен говорить ясно и определенно, иногда достаточно одного подмигивания.

Мейсон кивнул Дрейку и направился к дверям. Хелен Ридли поднялась и пересекла комнату, чтобы подать ему руку.

— Вы очень умный человек, мистер Мейсон, и боюсь, что очень опасный противник.

— Почему вы относитесь ко мне как к противнику?

Она хотела что-то сказать, но сдержалась и улыбнулась:

— Я вовсе не хочу этого. Я говорила только о возможностях. Рада была видеть вас. До свидания. А ваш друг, мистер…

— Дрейк, — подсказал Пол.

— Вам я благодарна за сотрудничество, мистер Дрейк.

— Сотрудничество? — удивился детектив.

— За то, что не перебивали нас, — она снова улыбнулась. — До свидания.