Третья ночь полнолуния

Глава двадцать четвертая

Светлана в полный рост стояла на сооруженной мною скамейке и дико кричала. В красноватом отблеске затухающего костра ее лицо казалось мне страшным и неестественным. Круглые, выпученные глаза, широко раскрытый рот и совершенно безумное выражение на, до неузнаваемости искаженном ужасом, лице.

— Что?.. Что случилось?

Ответить она не могла.

И тут я понял причину ее страха. От увиденного волосы зашевелились на моей голове.

Бетонный пол каморки шевелился. Словно был единой живой массой. Да он и был живым. Десятки длинных отвратительных чудовищ выползали из соломенной подстилки и извивались клубками возле костра. Огонь притягивал их к себе. Все новые и новые твари появлялись из темных уголков комнатушки. Змеи совались плоскими головками в жар, испуганно отпрыгивали от костра и наползали снова. С каждой минутой их становилось все больше. Они ползали одна поверх другой. Некоторые, самые резвые, взбирались на стены.

Что-то мерзкое и холодное скользнуло по моей ноге, и я, не в силах удержаться от отвращения и нахлынувшего ужаса, также дико заорал.

Более страшной картины никогда раньше мне видеть не доводилось. Если и существует ад, я более, чем уверен, что он не может быть ужаснее. Ибо никакой человеческой фантазии не хватит, чтобы даже мысленно представить более мерзкую картину.

А живой пол, между тем, поднимался выше и выше. Он уже достиг уровня нашего ненадежного убежища, и скользкая уймища обезумевших ядовитых тварей должна была вот-вот выплеснуться на нас с девушкой.

Что им от нас нужно?

Откуда их столько взялось?

Ведь масса вторгнувшихся гадов уже значительно превышала массу той соломы, которая, по идее, могла служить им убежищем.

Никакого пути к спасению я не видел. Убегать было некуда. Оставалось только уповать на судьбу, которая в этот момент нам явно не благоволила.

Я стоял рядом с девушкой на деревянном помосте и ожидал последнего часа. Но даже в эти роковые минуты ощущение брезгливости преобладало над страхом смерти. Я представлял, как гадкие создания будут копошиться на моем безжизненном теле и слезы жалости к самому себе затмевали глаза.

Светлана больше не кричала. Она мертвой хваткой вцепилась в мою руку и остекленевшими глазами смотрела на разверзшиеся под нами врата ада.

Костра уже не было видно. Очередная волна блестящих тел поглотила и затушила его. Тесное помещение наполнилось тошнотворным смрадом горелой плоти.

Возможно, именно эта вонь и привела меня в чувство.

Когда я ощутил, что тело снова стало подвластным разуму, я достал из кармана зажигалку. Увиденное при ее слабом огоньке казалось более безрадостным, чем при свете костра. Некоторые твари уже извивались между наших ног.

Не питая никакой надежды, я поднял глаза к потолку. Деревянное покрытие, которое находилось чуть выше вытянутой руки, изобиловало множеством широких щелей Но ни в одну из них, при всем желании, пролезть было невозможно.

Разве что…

Промелькнувшая мысль показалась не столь уж абсурдной. Оставалось только надеяться, что доска выдержит.

Терять все равно было нечего. Я с трудом вырвал свою руку из мертвой хватки девушки и резко подпрыгнул. Правая рука, которой мешала зажигалка, соскользнула, оторвав большой кусок истлевшего дерева, но левая ухватилась за более прочную доску, и мне удалось повиснуть над копошащейся массой.

Доска прогибалась и натужно скрипела, однако, можно было надеяться, что еще некоторое время она выдержит тяжесть моего тела. Зажав зажигалку в зубах, я закрепился и правой рукой, затем резко качнулся и поджатыми ногами с силой ударил по соседней доске.

Получилось!

Моя доска выдержала, а от той, на которую пришелся удар разлетелись гнилые обломки, открывая отверстие, достаточно широкое, чтобы в него можно было забраться.

Оказавшись на чердаке, я лег плашмя, распределяя вес своего тела сразу на несколько досок, и высунулся насколько мог в проделанную накануне дыру. Светлана вцепилась в мою руку, как тонущие цепляются за соломинку. Я и не подозревал, что в ее тщедушном тельце скрывается такая огромная сила. Или смертельная опасность открыла некие дополнительные резервы? Как бы там ни было, я почувствовал уверенность в том, что она сможет удержаться и не сорвется вниз.

Плохо было то, что у меня не хватало сил вытащить ее к себе. Девушка, словно маятник раскачивалась над беснующимися под ней гадами, а я с ужасом осознавал, что с каждым ее новым качком все больше сползаю вниз и, если ничего не удастся предпринять, в ближайшее время мы оба свалимся в преисподнюю.

Светлана, наверное, также осознала безысходность нашего положения. Она сделала попытку подтянуться на моей руке, и у нее получилось. Правда, от ее резкого движения я еще больше сполз вниз. Но это уже было не важно. Носки моих кроссовок провалились в щель между досками и надежно там закрепились. Теперь я мог помогать девушке обеими руками. Она догадалась отпустить мою руку и вцепилась мне в воротник рубашки. Мне удалось обхватить ее под мышками. Светлана переместила руки на доску, и я стал отползать назад, чтобы она смогла протиснуться в щель.

Не скажу, сколько времени заняли полностью измотавшие нас физические упражнения. Когда на кон поставлена жизнь, все остальное становится второстепенным, и на усталость мы обратили внимание лишь, когда в относительной безопасности лежали рядом на жестком дощаном настиле. Однако, долго расслабляться не пришлось. Гнилое дерево казалось слишком ненадежной опорой, и мы медленно, осторожно, по очереди, переползли к каменному перестенку.

Лишь ощутив под собой твердую опору, я смог вздохнуть на полную грудь.