Тревожное ожидание

9

Стефан Менцель открыл один глаз, потом другой. В полумраке, царившем в комнате, он различил длинное белое пятно – Эстер, лежащую на диване.

Она не захотела подняться в свою комнату. Они просидели всю ночь и заснули только на рассвете.

Менцель шевельнулся. Все его тело затекло. С некоторым усилием он выбрался из кресла. Часы стиля ампир зазвонили... Десять ударов. Он вспомнил, где он и как сюда попал.

В железные ставни хлестал дождь, налетал порывами ветер. На улице, похоже, была настоящая буря.

Он сделал несколько движений, чтобы размять ноги; спину ломило. Его желудок был пуст и тоже болел. Он устал. Устал еще больше, чем до сна.

Менцель зевнул, едва не вывихнув челюсть, и подошел к дивану.

Эстер мирно спала со спокойным лицом. Ее небрежная поза была восхитительна. Прежде чем уснуть, она сняла очки, и это изменило ее внешность... Менцель не знал, какой она ему нравится больше: в очках или без них.

С сильно бьющимся сердцем, затаив дыхание, он долго любовался ею, потом тихо опустился на колени и прикоснулся губами к руке.

Эстер мгновенно проснулась и вздрогнула.

– О! Что это... Что вы здесь делаете?

Он быстро поднялся и застыл, благословляя полумрак, скрывавший красные пятна на его щеках.

– Я... Я хотел посмотреть, спите ли вы...

Она пришла в себя:

– Откройте ставни...

Когда он уже повернулся, она спохватилась:

– Нет, не надо. Вовсе необязательно, чтобы те знали, что вы у меня. Подходить к окну неосторожно...

Она приподнялась на локте.

– Включите свет, пожалуйста.

Менцель поспешил к двери, где был выключатель. Вспыхнул свет, заставивший их прикрыть глаза. Она взяла очки со столика, где стоял телефон, и попыталась встать, опираясь на трость. Он бросился к ней. Сначала она хотела отказаться, но потом устало согласилась:

– Да, вы правы...

Он взял ее под руку и почувствовал волнение, ощутив тыльной стороной ладони нежную упругость ее груди. До сих пор он не испытывал к ней сексуального влечения... Он густо покраснел и замер, потом убрал руку.

– Ну что же вы? Это так вы собираетесь мне помогать?

Эстер взяла его под руку сама, решив этим проблему, о существовании которой даже не подозревала.

– Отведите меня к окну. Я подожду, пока вы выйдете в прихожую, и только тогда открою.

Она тяжело опиралась на него, и он был от этого в восторге. Он хотел бы отнести ее на руках. Он видел несколько фильмов, заканчивавшихся так: герой уходил навстречу восходящему солнцу, неся на руках прижимающуюся к его груди героиню, одетую в белое и с такими же длинными светлыми волосами, как у Эстер.

Увы! До конца фильма было еще далеко... Шел дождь, тучи затянули солнце, а Эстер, возможно, вовсе не захотела бы, чтобы он взял ее на руки...

– Оставьте меня здесь.

Он ушел в прихожую, услышал, как она открывает окно, потом ставни. Напротив, среди деревьев парка, завывал ветер; по мостовой хлестал дождь. Отвратительная погода.

Эстер закрыла окно и задернула шторы.

– Выключите свет и идите сюда.

Менцель послушался. Тусклый серый свет едва пробивался в гостиную. Он хотел попросить у нее чего-нибудь поесть. Чашка хорошего кофе ему бы тоже не повредила. Стоя посреди комнаты и опираясь на трость, Эстер заговорила первой:

– Надо что-то делать. Мой брат не вернулся. Телефон перерезан... – Она посмотрела на аппарат: – Кстати, он все еще не работает?

Менцель подошел, снял трубку, послушал, покрутил диск. Тишина.

– Да, – сказал он, – все еще.

Она продолжила, напряженная, но хорошо владея собой:

– Я не хочу особо волноваться. Мой брат мог быть вовлечен в логическое продолжение авантюры и не сумел предупредить меня единственно доступным способом: по телефону. Вы приготовите нам завтрак, а я тем временем приведу себя в порядок и оденусь. Потом я выйду... Сначала я позвоню в агентство, чтобы узнать, есть ли у них новости от Артура, потом схожу в миссию США, чтобы уладить ваше положение...

Он согласился простым кивком головы.

– Вы поможете мне подняться на второй этаж.

Возле лестницы Эстер заколебалась: Артур брал ее на руки и поднимал на второй этаж, но она не решалась просить об этом едва знакомого и хилого на вид человека. Она мужественно поднялась по первым ступенькам, но вскоре остановилась с сильно бьющимся сердцем и искаженным от боли лицом. Она решилась:

– Мой брат поднимал меня на руках, но я не знаю...

Менцель покраснел:

– Я сильнее, чем кажусь...

И тут же обругал себя за это дурацкое замечание. Эстер обвила его шею рукой, и он поднял ее.

Она была тяжелой, намного тяжелее, чем он думал. Однако он поднялся наверх, напряженный, стиснув зубы, задыхаясь от усилия, но счастливый, что чувствует ее дыхание совсем рядом с собой.

Когда он ступил на площадку, по его лбу лился пот. Эстер сделала движение, чтобы высвободиться, думая, что он поставит ее здесь. Менцель донес ее до двери и попросил твердым голосом:

– Откройте.

Рукой, в которой была трость, она сумела повернуть ручку.

– Вы ведете себя неразумно, – сказала она. Поставьте меня перед туалетным столиком.

Он посадил ее на табурет, покрытый зеленым сатином. Вся мебель в комнате была обтянута той же материей. Здесь было уютно, свежо...

– Спасибо, – прошептала она, снимая руку с шеи Менцеля, и их лица соприкоснулись.

Он отступил, шатаясь; у него перехватило дыхание. Она посмотрела на него и улыбнулась. Улыбка была почти нежной.

Он пробормотал:

– Я... пойду сварю кофе.

– Ладно, – сказала она. – Хорошенько поискав, вы найдете все, что нужно.

Он спустился, прошел на кухню и начал там возиться, насвистывая. Время от времени он вспоминал, что на него идет охота, и тогда на несколько секунд сердце замирало от страшной тревоги. Потом у него в ушах звучал чудесный голос молодой женщины, он снова видел ее улыбку, когда она благодарила его наверху...

Она позвала его минут через двадцать. Он поднялся. Эстер оделась в строгий темно-серый костюм, который ей очень шел. Она была ослепительно хороша, великолепно сложена... и искалечена.

Он взял ее на руки, чтобы отнести вниз. Сейчас нести было гораздо легче, скорее всего потому, что она меньше напрягалась.

Они быстро поели. Казалось, она очень спешит.

– Главное, не делайте глупостей, – посоветовала она. – Не открывайте никому, кроме меня.

Он попросил ее послать деньги в гостиницу «Гарибальди», чтобы избежать преследования за мошенничество, помог ей надеть непромокаемый плащ и шляпу и довел до двери.

Прежде чем открыть, она посмотрела на него с совершенно новым выражением.

– Вам надо умыться и побриться. Все необходимое найдете в ванной или в комнате моего брата. Если в чемодане у вас есть свежая сорочка... и галстук, который не похож на веревку... Я не говорю о костюме... Но все-таки.

Она улыбнулась и закончила:

– Идите в гостиную. Я выхожу...

Он подчинился, услышал, как открылась, а потом закрылась дверь, вернулся запереть засовы, остановился перед зеркалом и посмотрел на себя.

Его глазам открылось жалкое зрелище: грязный, противный, неопрятный...

Идя мыться, он подумал, что, возможно, найдет в доме утюг, чтобы погладить костюм и галстук.

Закрыв калитку, Эстер Ламм пошла направо, опустив голову. С юга дул сильный ветер. Деревья парка стонали и гнулись под его порывами. Дождь, сносимый ветром, перебегал быстрыми волнами по мокрому тротуару.

На улице не было ни души.

Вполне понятно.

Нагнувшись вперед, опираясь на трость, Эстер продолжала путь, сильно хромая.

Теперь, когда за ней никто не наблюдал и не надо было притворяться, она перестала бороться с глодавшей ее тревогой за судьбу Артура...

Что с ним случилось? Где он? Что делает? Жив ли он еще? Не разделил ли участь Франца Халлейна?

Ужасно.

Перед ее мысленным взором встало грустное и некрасивое лицо Стефана Менцеля. У него был жалкий вид, однако его мозг делал его одним из величайших ученых своего поколения. Он остался ребенком во всем, что касалось отношений с внешним миром, особенно с женщинами. Он остался ребенком, став великим человеком... Смешно...

Он был неплохим парнем, но Эстер не хотела бы выйти за него замуж...

Она вздрогнула и нахмурилась, удивленная, что ей вообще пришла в голову такая мысль.

Странно.

Мимо проехал автобус, забрызгав ее грязью. Она уже чувствовала усталость... У нее никогда не хватит сил дойти до дипломатической миссии США.

Никогда.

На виа Баттисти можно найти такси.

Она перешла через виа Рисмондо. В центре перекрестка полицейский в непромокаемом плаще регулировал движение.

Сзади подъехало такси. Она с трудом сделала шаг в сторону, чтобы ее не забрызгало грязью. Машина остановилась у тротуара в нескольких метрах от нее. Из нее выскочил высокий толстый мужчина в дождевике и зеленой шляпе и нагнулся к дверце, чтобы заплатить за проезд.

Эстер прибавила шаг, опираясь на трость. Это такси было огромной удачей... Она остановилась возле пассажира, ожидавшего сдачу.

– Вы свободны?

Шофер выглядел не очень симпатичным, но ничего.

– Вы же видите, – буркнул он.

Пассажир взял сдачу, открыл дверцу и помог Эстер сесть. Она с трудом забралась в машину, поставила трость, опустилась на сиденье и повернула голову, чтобы поблагодарить незнакомца.

Мужчина тоже сел, захлопнул дверцу и хладнокровно скомандовал:

– В путь!

Одновременно он достал пистолет с длинным стволом и наставил его на Эстер.

– Я не желаю вам никакого зла, – сказал он. – Это всего-навсего для того, чтобы сразу пресечь возможные нежелательные реакции.

Такси пулей сорвалось с места. Парализованная страхом, Эстер сжалась и молча ждала продолжения.

Машина свернула направо, обогнула синагогу и поехала прямо.

Дворец правосудия. Виа Фабио Северо.

Эстер осторожно повернула голову, чтобы рассмотреть своего похитителя.

Круглое, плохо выбритое красное лицо, густые черные усы, черные глаза, бородавка возле левой ноздри широкого красного носа. Рот неожиданно тонкий.

Он пошевелился, и их глаза встретились. Взгляд Эстер ничего не выражал.

– Ваш брат еще жив, – сказал он.

Она вздрогнула и напряглась, стараясь не показывать ему свою тревогу. Значит, Артур попал в их руки...

Он добавил:

– И только от вас, синьорина, зависит, будет ли он жить дальше.

Это тип, вне всяких сомнений, был итальянец...

Он представился светским тоном, слегка поклонившись:

– Меня зовут Хирурго.

Она словно окаменела. Машина мчалась навстречу порывам ветра, набирая скорость. Дождь совершенно замутил лобовое стекло, и Эстер спросила себя, как водитель может различать дорогу.

Хирурго заговорил снова:

– Какого черта ваш брат ввязался в эту историю? Ему нечего было в нее соваться...

Эстер сидела, напряженно выпрямившись и не отвечая. Он немного нервно спросил:

– Что, язык проглотила?

Она сумела улыбнуться. Улыбка была одновременно непринужденной и полной презрения. Он слегка побледнел.

– Вы пошли по ложному пути, синьора. Ваш брат в моих руках; может быть, вы не догадываетесь, что это означает?

Эстер впервые разжала губы:

– Легко догадаться по одному взгляду на вас.

Он замер с открытым ртом, потом прошипел сквозь зубы:

– Черт... Где это вы взяли такой голос?.. Вам бы следовало...

Она перебила его:

– Прошу вас, не надо. Что вы от меня хотите? Вы ведь похитили меня не для того, чтобы сказать, что у меня красивый голос?

Мужчина стиснул зубы. Она его задела.

– Нет, синьора. Мне бы надо было отшлепать вас по заду, но, на ваше счастье, вы калека.

– На мое счастье? – агрессивно повторила Эстер. – Вы так считаете?

Он продолжил, не поняв:

– Ваш брат в нашей власти, и его жизнь зависит от вас. Вы ведь вышли из дому, чтобы предупредить агентство, где он работает, правда?

Эстер стала быстро думать. О Менцеле не было сказано ни слова... Они, очевидно, не знали, что немецкий ученый скрывался в доме девятнадцать по виа Г. Маркони.

– Правда, – ответила она. – Он никогда еще не проводил ночь вне дома, не предупредив меня. Я хотела узнать в агентстве, что с ним случилось?..

Толстяк хохотнул:

– Они ничего не знают. А потом, он все равно не мог вас предупредить, потому что у вас не работает телефон. Это я перерезал провод.

Он казался очень довольным. Ей захотелось влепить ему пощечину.

– Ну и дальше что? – просто спросила она.

– Дальше, – ответил Хирурго, – вы добросовестно сделаете все, что я вам скажу. Не нужно, чтобы исчезновение вашего брата кого-либо встревожило. Вы позвоните в агентство и скажете, что он заболел или что уехал хоронить кого-нибудь из родственников и вернется не раньше чем через два дня.

Эстер холодно произнесла:

– На мою помощь не рассчитывайте.

Он искренне удивился:

– Почему? Не понимаю.

– Если вы не понимаете, значит, невероятно тупы и я ничего не могу с этим поделать.

Она вздохнула, пожала плечами и продолжила:

– Все-таки я вам объясню... Вы говорите, что мой брат в ваших руках. Это только слова. Как вы мне это докажете?

Он задохнулся от удивления:

– Черт! Да зачем мне вам врать?

Эстер фыркнула:

– Пф! Вы еще глупее, чем я думала. Как бы то ни было, никакой дискуссии не будет, пока вы меня не убедите. Дайте мне выйти.

Она с великолепным апломбом наклонилась вперед и постучала в разделительное стекло:

– Эй, водитель! Я выйду здесь...

Хирурго грубо схватил ее за плечо и швырнул на сиденье. Эстер побледнела и бросила:

– Хам! Грязный хам!

Он ударил ее ладонью по губам. Она почувствовала вкус крови и чуть не заплакала, но сумела совладать с собой и сказала сдержанным голосом:

– Вы гнусный, мерзкий субъект, но я вас прощаю. На бешеную собаку нельзя обижаться. Она не виновата, что бешеная.

Хирурго расхохотался:

– Вы совершенно сумасшедшая, синьорина! Совершенно сумасшедшая! Скоро мы выйдем, и я дам вам послушать голос вашего брата по телефону...

Эстер нахмурила брови, немного подвинулась, потому что искалеченная нога причиняла ей боль.

– Я смогу задавать ему вопросы?

– Нет, разумеется.

– Тогда я не согласна.

Он пришел в ярость:

– Черт побери! Чего же вы хотите? Мне говорили, что вы очень привязаны к брату. Если это не так... Если вы предпочитаете видеть его мертвым, скажите откровенно. Я охотно убью его, чтобы доставить вам удовольствие.

– А кто мне докажет, что вы его уже не убили?

Он стал пунцовым.

– Да вы надо мной издеваетесь! Я только что предложил вам послушать его голос по телефону.

– Вы могли его записать. Я хочу задать ему несколько вопросов, чтобы быть уверенной, что отвечает именно он. Я не хочу слушать пластинку.

Казалось, он испытал облегчение.

– А!Только поэтому?

– Да, поэтому, – подтвердила Эстер.

– Тогда я согласен, но при одном условии.

– Слушаю.

– Вы не будете задавать ему вопросов о нас, о месте, где он находится, – словом, ни о чем, что относится к делу.

– Я спрошу, какие на нем носки.

– Ладно, – согласился он, – будете говорить о носках... А потом...

Эстер решительным тоном перебила его:

– Потом будет видно.

Он кивнул:

– Вот именно, потом будет видно. Черт, – заключил он, – я не часто встречал таких красоток, как вы...

– Вам не очень везло в жизни.

– Надо думать, – вздохнул он и тут же спохватился: – Эй, потише. Без шуточек... Мы сейчас выйдем у какой-нибудь кабины телефона-автомата на отшибе. Если во время разговора подадите знак или позовете кого-нибудь на помощь, я вас пристрелю. Понятно?

Она пожала плечами с демонстративным равнодушием:

– Не очень рассчитывайте на это, лапочка. Я ведь могу шарахнуть вас тростью!

Машина остановилась на одной из улиц окраины города возле одиноко стоящей на тротуаре кабины. Хирурго вышел первым и сжал в кармане рукоятку пистолета.

– Без шуток, – повторил он, помогая ей выйти.

Она насмешливо ответила:

– Лапочка, ваша мама, очевидно, согрешила с фотографом.

– Не называйте меня лапочкой, мне это не нравится.

Он открыл дверь кабины.

– Отвернитесь, – приказал он, – пока я буду набирать номер.

Эстер подчинилась. Хирурго был слишком подозрительным, чтобы его можно было легко обмануть. Набрав номер, он заговорил на незнакомом ей языке, наверное, на одном из диалектов итальянского, потом подозвал Эстер:

– Готово, можете говорить. Но только один вопрос, ясно?

– Хорошо, – сказала она, – всего один: о носках. Выйдите, лапочка, вдвоем мы там не поместимся...

Он неохотно подчинился. Молодая женщина сделала шаг в кабину и взяла трубку, висевшую на проводе. Конвоир ее слышать не мог.

– Алло, прошептала она сдавленным голосом. – Это Эстер.

Она узнала голос Артура, почти не искаженный телефоном:

– Привет, сестренка. Не волнуйся, я думаю, все уладится. Это всего лишь недоразумение. Они не причинили тебе вреда?

Сердце Эстер сжалось. Если он спрашивал об этом ее, значит, ему они причинили боль... Она громко спросила:

– Какие на тебе носки?

Пауза. Должно быть, он не понял. Наконец сдержанный ответ:

– Какие на мне носки?.. Ну... Серые с желтыми стрелками. Те, что ты штопала два дня назад.

И вдруг он закричал:

– Менцеля там не было. Они думают, я знаю...

Ругательство и тишина. Очевидно, люди, следившие за Артуром, вырвали у него трубку.

Эстер усталым движением повесила свою трубку на рычаг. Но все же это счастье: брат жив. Хирурго взял ее под руку, чтобы отвести к стоящей рядом машине.

– Ну, – спросил он, – теперь успокоились?

– Теперь я знаю, что он жив. Это не одно и то же.

– Он останется живым, если вы будете вести себя разумно.

Эстер вздрогнула:

– То есть?

– Если сделаете то, что я вам скажу... Вы ведь хотели идти в агентство? Так вот, вы позвоните и скажете директору, что ваш брат уехал на два дня и просит его извинить. А после этого я отвезу вас домой, где вы будете сидеть тихо. А я установлю за вами слежку. Дверь вы никому открывать не будете... Согласны?

Она несколько секунд подумала и ответила:

– Согласна. Но только на два дня. Если через сорок восемь часов мой брат не вернется живым и здоровым, я оставлю за собой свободу действий.

Жестокая улыбка искривила его губы, чего она не увидела.

– Договорились, синьорина.

Хирурго снова помог ей дойти до телефонной кабины и втиснулся туда вместе с Эстер.

– Без шуток, – повторил он. – Мне будет очень неприятно убивать вас.

– Мне будет еще неприятнее, – ответила она без тени иронии.

Эстер набрала номер «Уорлд Пресс Эдженси». Ее сразу соединили с Арриго Нера, и она произнесла настолько естественным голосом, насколько могла:

– Простите, что предупреждаю вас так поздно, синьор Нера, но мой телефон неисправен...

– Знаю, – перебил он. – Час назад я безуспешно пытался до вас дозвониться и уже собирался кого-нибудь к вам послать...

Только этого не хватало!

– Это совершенно излишне, синьор. Ночью Артур уехал под Линц хоронить старую тетю, оставившую нам наследство. Он вернется через два дня...

Арриго Нера взорвался:

– Он сумасшедший! Совершенно сумасшедший... В девять часов я получил посланную им статью. Она выйдет сегодня в вечернем выпуске газеты. Я только что продал права на ее переиздание во многие страны. Эта история настоящий динамит! Он обещал мне продолжение и вдруг все бросает. Сумасшедший! Я постараюсь уговорить подождать... Значит, через два дня? Не больше?

– Не больше – уверила она и повесила трубку, боясь, что звучный голос Нера долетит до ушей Хирурго.

Они сели в машину. Водитель развернулся и поехал обратно в центр города.

Эстер закрыла глаза. Статья появится во второй половине дня и благодаря ей американцы узнают, что Менцель приехал в Триест. Разумеется, они пойдут к Нера... А Нера не дурак.

К ней вернулась надежда.