Три девицы под окном и страшилки вечерком

Между землёй и небом...

…Холст был большим, свернутым и прислоненным к стене в довольно большой комнате старенького и явно заброшенного деревянного домика. Собственно, там была ещё целая груда таких свёртков, и этот ранее лежал под несколькими другими, но ещё в первый раз Луну, вышедшую из пустого, не считая пары трухлявых вешалок, шкафа, привлекло слабое магическое свечение, исходящее от него.

Развернув холст почти на всю стену, принцесса отошла на пару шагов, рассматривая жаркий солнечный полдень над золотистыми барханами. От картины — если это была картина — веяло теплом, что было весьма кстати, ибо за окнами домика и внутри него царили весьма прохладные и довольно сырые сумерки, как и в прошлый раз.

Снаружи призрачно шумел вековечный лес, глухой стеной окружавший полянку с домом, густые кустарники и могучие еловые лапы скрывали останки полузаросшей дороги, некогда уходившей вдаль. Где-то заухал филин. Над тёмными вершинами деревьев виднелось уже почти ночное хмурое небо, на котором, однако, невзирая на отсутствие туч, тускло мерцали лишь несколько едва заметных звёзд, что было странно. Луне определённо казалось, что их должно быть намного больше.

Мельком глянув в окно и убедившись, что ничего не изменилось, пони зашуршала другими свитками. Её сильно напрягал тот факт, что в картине с пустыней были следы. Множество самых разных следов, от крошечных до огромных, оставленных очень странными ногами, разными лапами и много чем ещё, но все они начинались от нижнего среза холста и уходили куда-то вдаль, за горизонт, плавящийся в солнечном зное. Обратно не вернулся никто. И теперь, когда холст вновь развернули, путающиеся цепочки следов медленно заносило песком, стирая путь… бегства?

Луна надеялась найти разгадку или какие-то намёки на других холстах, но оживляюшая картины магия, если и была когда-то, давно иссякла. Почти на всех полотнах были лишь невзрачные и обесцвеченные наброски — вот штормовое море, например… Будь оно таким же, как пустыня, стоило бы ожидать солёного ветра, брызг, а то и потопа, но теперь картина была мертва. Признаки жизни подавали лишь два полотна — на одном, вернее, ЗА одним, клубился густой туман, в котором проступали смутные очертания деревьев.

Возможно, это был тот самый лес, что обступал домик снаружи. Луна осторожно просунула в картину подобранную в углу кочергу, пошарила в тумане… нечто, принятое было ею за странный цветок, оказалось некогда белым тряпичным узелком в почти выцветший горошек. Осторожно развязав ветхую тряпицу, принцесса обнаружила внутри банку с вареньем. Похоже, малиновым. Варенье, однако, давно уже засахарилось и высохло, будто узелок пролежал в тумане много лет. Почему-то Луне стало не по себе. Странное ощущение заброшенности и пустоты всего этого места, непохожего на обычный сон… будто отсюда исчезло что-то важное, что-то, что придавало самому существованию этого мира смысл, усилилось, болезненно щемя сердце.

Принцесса зябко повела крыльями, поспешно завязала узелок обратно и вернула в картину. На какой-то миг ей показалось, будто из прядей тумана соткались очертания огромной белой лошади, безнадёжно пустой и словно истлевший взгляд которой заставил её вздрогнуть и отшатнуться. Но ещё мгновение спустя Луна уже и не была уверена, что ей не почудилось — лишь лениво и равнодушно колыхались струи молочной мглы, сгущаясь и скрывая лес. От картины явственно потянуло холодом. Увидев, что влажные завитки медленно выползают из картины, будто пытаясь что-то нащупать, принцесса тотчас отступила и быстро свернула холст чарокинезом.

Перевела дух и не слишком удивилась, когда, проведя лапкой по лбу, смахнула капли холодного пота. Что-то с этим местом было очень и очень не так. Так, будто… Луна замерла. Тряхнула головой и взялась за последний холст. Тот, что лежал в самом низу. У неё было стойкое предчувствие, что эта картина может пролить свет… даже притом, что на ней оказался изображён ясный и тихий, какой-то уютный вечер.

Крытая лапником хижина, рдеющие жарким багрянцем угли костра, множество ярких звезд, пылающих в ясном небе… и едва уловимое ощущение, что отсюда кто-то вот только что ушёл, чем-то обеспокоившись. Слегка помятый и закопчённый железный чайник стоял у огня, видно, только что снятый с крючка, кружка чая, стоящая на пеньке возле початой банки с мёдом, над которой лениво жужжал недозаснувший толстый и мохнатый шмель, ещё источала слабый парок, рядом стояла другая — чистая и пустая. Кого-то ждали, но он не пришёл? Гм… и тогда ждавший пошёл навстречу?..

На бревне лежал будто наспех брошенный растрепанный томик с корявой надписью от лапы на обложке. Луна несколько секунд колебалась, затем шагнула назад к окну дома и выглянула. Если это был тот же лес — а принцесса в этом почти не сомневалась — то контраст был разительным… и жутким. Небо нависало хмурой и слепой пропастью, тяжкий мрак которой были неспособны рассеять две или три слабо мигающие звезды, а внизу… Луна невольно поёжилась, отступая от окна. Стылая промозглая хмарь почти скрыла лес, оставив лишь смутно видимые вершины. Медленно колыхаясь, она тянулась зыбкими щупальцами к дому, но пока ещё что-то её удерживало — и туманные языки отползали обратно, под сень недвижных ветвей… слишком недвижных. Ни ветерка, ни шелеста, ни уханья совы…

Луна прикусила губу. Посмотрела вверх. Резко встряхнулась, отгоняя озноб, и вернулась к картине. Прошлась по ней чарами на предмет подвохов и сюрпризов, вполне возможных в данной ситуации. Слишком уж всё было... туманно, и это настораживало. Да, оный туман был чужим, слишком чужим… но когда-то давно принцесса уже испытывала сходное чувство. Чем или кем бы это ни было, однако сродство между обоими мерзостями, несомненно, имелось. А значит, если догадки верны, следовало поторопиться. Луна решительно шагнула в картину. Постояла, озираясь и распуская волны и нити сканирующих чар, впитывая ощущения и впечатления, затем подхватила потрёпанный томик.

Да, язык был незнакомый, но с_у_т_и написанного это не меняло — и в сознание хлынул поток чувств и образов. Нахлынул, закружил кобылку в вихре иной жизни и воспоминаний, и осыпался осенними листьями в памяти. Луна пошатнулась, но устояла. Теперь она знала достаточно, чтобы подвердить свои догадки и пойти дальше.

— Распалась связь времён… — пробормотала принцесса, махнула хвостом на заинтересовавшегося было ею шмеля и заглянула за хижину, найдя там то, чего и ожидала. Подхватив находки магией, Луна вернулась к мерцающему «срезу», ведущему в дом. Задержалась ещё на миг, чтобы выдернуть из гривы волос. Окутанный магией, тот моментально вытянулся, сматываясь… спустя миг наземь упал большой синий клубок, подскочил, как мячик и стремглав помчался, ныряя в ямки и подпрыгивая на пригорках, к лесу. Да, так определённо станет надёжнее, пусть даже путь домой будет освещён и недошедшему, и ищущему — «Нить Мариадны» выведет их сюда, невзирая на помехи.

В доме потемнело и похолодало, за окнами появились первые туманные пряди, а исходившие от холста с пустыней тепло и свет потускнели и словно выцвели… Принцесса мрачно усмехнулась. Ничего, обломали тех, обломаем и этих. Освобождая крылья и магию, сунула сложенную чистую ветошку, в прошлой жизни явно бывшую скатеркой, в ведро, каковое нахлобучила на голову — всё равно ронять престиж здесь не перед кем, и распахнула дверь, нацелив в неё конец лестницы, зажатой под крылом.

Опостылевший туман жадно потянулся к ней, пытаясь сомкнуться, но разлетелся блёкнущими клочьями под сорвавшейся с рога аликорнессы ударной волной и лунным сиянием. Луна с холодным и тщательно рассеянным любопытством наблюдала, как корчатся от её света, истаивают, рвутся и отступают к спасительному мраку чащи мглистые щупальца, оставляя на жухнущей траве иней. Концентрировать внимание на том, что могло таиться за этой завесой, могло быть слишком опасно, да и эмпатию аликорнесса прикрутила на минимум — чувства всякой дряни ей были ни к чему. Было у кобылки нехорошее подозрение, что туман — это лишь начало.

Высоко вверху тлела, мигая и собираясь угаснуть, последняя слабая искорка, ещё видимая в разрыве быстро затягивающих небо тяжёлых туч. В воздухе закружились первые снежинки.

— А вот вам грифоний шиш, — злорадно оскалилась принцесса, отмахнувшись от колющих шкурку подарочков стужи и поднимая лестницу. — Не в моё дежурство!

Приноровилась к ступенькам, потопав лапками, раскинула для балансировки крылья и быстро полезла наверх, к теперь уже близкому небу.

Н-да. А хорошо бы потом эту лестницу и вообще здешнюю пространственную механику изучить, а то ум за разум натурально заходит. Даже Дискорд бы до такого не додумался.

— А ну, брысь, хвостня облачная! Разлетались тут всякие, порядочным принцессам лестницу приткнуть некуда… — шуганув и испарив магией пытающиеся преградить путь облака, сыпавшие противным липким снегом, как из лопнувшего мешка, аликорнесса поднялась над их бескрайним морем, и оглядевшись, присвистнула. Вот это да, это внушает… ТАКИЕ звёзды ей ещё видеть не приходилось. В виде звёзд. Какая… внезапная идея. Так вывихнуть континуум надо ещё суметь. А как они держатся, интересно? Хоть бы не уронить. Впрочем, внизу, похоже, не осталось никого, кого стоило бы пожалеть, прилети ему звездой по кумполу…

Взгромоздившись на верхушку лестницы, аки ворона на жердь, и усердно стараясь не думать, на что этот скрипучий шедевр артефакторики опирается и куда, собственно, её привёл, Луна скинула с головы ведро и вытащила из него тщательно выстиранную бывшую скатерть, которой сильно повезло с новой жизнью. Осталось добыть воду. Впрочем, сиё как раз было наименьшей из проблем.

«Ну, хоть какая-то польза будет от этой пакости», — хмыкнула кобылка, сцапав магией одно из пытающихся дотянуться до неё облаков, затопивших всё внизу сплошной пеленой до горизонта. Демонстративно выкрутила его на манер «мясорубки» из шемарханских мертвецких пустошей, наполнив ведро наполовину, затем отшвырнула тающие на глазах ошмётки. Ухмыльнулась, когда взволновавшаяся облачная «равнина» шарахнулась во все стороны, расступаясь, и быстренько отвела взгляд от уходившей вниз на немыслимую даль лестницы. На всякий случай.

Упрочив своё положение во всех смыслах, Луна намочила ветошь в ведре и аккуратно начала протирать первую звезду, мурлыкая себе под нос что-то без слов. Эта ночь будет длинной… но теперь она хотя бы законьчится.

* * * * *

— Ух ты… — зачарованно слушавшая Свити поспешно отдёрнула от загребущих лапок Эпплблум свою недогрызенную вафлю и тут же спросила: — Так это был сон или нет?

— Думаю, это был мир, созданный чьим-то воображением, — сказала Луна, хрупая своей вафлей и аккуратно подхватывая крошки облачком синей магии. — Поэтому он и пересёкся с сонным пространством. Может, причиной стали какие-то неведомые нам истории, придуманные кем-то и ставшие очень известными. Как говорит один мой друг — «Вера — колоссальная кобыла! А Надя и Люба — вааще звери, им даже оружия не выдают…»

Она отправила крошки в рот вслед за вафлей.

— А те потеряшки, они обратно из лесу хоть выплутали? — разочарованная неудачной попыткой расхищения свитисобственности Эпплблум вынырнула из мешка, в котором надеялась найти компенсацию. — Энто ж они звёзды тама прочищали, шоб ихний свет ту хмарную дряноту гонял, да?

Зажав зубами найденную-таки одинокую печеньку, кобылка принялась за сбившийся в процессе поисков бантик.

— И что это был за туман такой? — подхватила Скуталу, цепляя на рогульку железный чайник.

Тот был старым, облупленным и невзрачным, а раньше ещё и дырявым, пока не подвернулся под горячую лапку в очередной раз затеявшим какой-то совместный опыт Твайлайт, Старлайт и Пинки Пай. Теперь в чайнике не коньчалась вода, закипая, он свистел «Полёт Вондерболтов» и обзавёлся заплетёнными в косички с бантиками длинными рыжими усами и бородой, а также рожками на обросшей по краю клёпками крышке. Причём морковно-огненная волосня не горела в воде, не тонула в огне и наотрез ничем не обрезалась.

Эпплджек долго пыталась проснуться, обнаружив поутру подсунутое Пинки и Дискордом на кухню диво, а потом гонялась за шутниками со сковородкой, дабы компенсировать потраченные нервы и синяки от яростных щипков на фланках. Чайник же она отдала Эпплблум, «шобы не подсигивать кажный раз, нечайно спотыкнувшись глазами, а то эдак и нормальную посуду усю переколотить можно, ну вас с такой наукой!»

— Да, это делали Ёжик с Медвежонком, и они выбрались, — с улыбкой кивнула Луна. — А потом мы жарили грибы и пили самый вкусный в моей жизни чай с самым вкусным мёдом… и меня даже не ругали за пару звёзд, которые я таки уронила. Правда, Медвежонок как-то подозрительно косился на мёд и грибы… — она с ностальгией вздохнула. Куда именно она «случайно» уронила приправленные убойной дозой боевой магии звёзды, принцесса умолчала и тогда, и теперь. Затем её мордочка потемнела. — А тот туман… я не знаю наверняка, Скутс, и знать не хочу. Отчасти это было похоже на виндиго, а отчасти… нет, об этом лучше не вспоминать, особенно к ночи. Оно ушло, и Дискорд с ним. Ой, прости, я не хотела…

— Вот всегда, как какая кака какахнется, с ней почему-то ходит только Дискорд, — проворчал упомянутый драконикус, оторвавшись от пера, в котором что-то писал свитком, подливая чернильницу из чернила. — А может, мне с ней не по пути? Ладно, Тия с ним, я уже привык, забудь. Но что мне такое и в голову бы не пришло, это и правда ни в какие ворота!

Он гневно потряс своими усеянными бегающей цифирью перьями.

— Меня никому не превзойти, и я докажу это! Вы убедитесь!

И исчез с негромким хлопком, оставив круговерть из чернильных капель. Щедро усеявшие всё вокруг кляксы с хоровым писком разбежались, исчезая в траве и заставив кобылок поспешно поднять ноги или запрыгнуть на бревно.

— М-да. Вот так и возникают нездоровые сенсации, — вздохнула Луна, опуская лапки и провожая взглядом дорожки колышущейся травы. — Мало нам было Иностранных Слов…

— Да блин горелый!.. То смола, то чернила… Сеструха меня прибьёт, ночью энту хню отмывать! — простонала Эпплблум, вытряхивая из банта верещащую особо настырную кляксу.

— Та не, они сами убегают и не пачкаются, — Скуталу осмотрела себя и подружек. Свити, успокоившись за свою тщательно уложенную гривку, успела изловить магией замешкавшуюся кляксу из банта и посадила её в банку из-под печенья.

— Заведём себе талисман Метконосцев? — предложила, вертя банку в воздухе. — А то даже как-то неудобно за клуб — ни питомца, ни символа…

— А давай, — повеселевшая Эпплблум оставила бант в покое. — Тока чем его кормить-то?

— Чернилами, полагаю, — прикинула Луна. — Или промокашками. Только не купайте его и не кормите после полуночи, знаючи Дискорда, без подвоха не обойдётся.

— Интересно, куда это он так подорвался… — пробормотала Скуталу, запихивая банку с возмущённо прыгающим маскотом Метконосцев в опустевший мешок.

— Искать неприятности, — пожала плечами Луна. — И ведь найдёт, за ним не заржавеет. А потом сам всё расскажет. Свити, передай мне мёд, пожалуйста… Спасибо. Ладно, пока наш хаос где-то приключается, кто дальше рассказывает?