Три португальских похода Наполеона

Вторжение французов в Португалию. Бой у Шавиша. Взятие Браги

О втором походе в Португалию известно не так много. Но второй поход в Португалию, каким бы незначительным он кому-то ни казался, был; и начался он всего лишь через несколько месяцев после того, как последние французские солдаты оставили Португалию и, согласно Синтрской Конвенции, были отправлены на британских кораблях во Францию.

Ранней весной 1809 г. 40-летний маршал Николя-Жан де Дье Сульт, герцог Далматский, находившийся до этого с Наполеоном в Испании и отличившийся в сражении с англичанами при Ла-Корунье, получил командование армией, предназначенной для повторного вторжения в Португалию.

Незамедлительно «французские бюллетени провозвестили, что орлы Наполеона через месяц будут водружены на стенах Лиссабона». (9, с. 597)

Армия эта состояла из дивизий корпуса Сульта и дивизий бывшего корпуса генерала Жюно, которого отозвали для замены маршала Монсея, увязшего в нерешительной осаде под Сарагосой. Кроме того, «драгуны Лоржа и разные части корпуса Виктора были временно подчинены непосредственно маршалу Сульту». (29, с. 402) Здесь были солдаты и офицеры, уже имевшие опыт боевых действий в Португалии под командованием Жюно. Здесь были профессиональные швейцарские наемники. Многие полки и батальоны всего лишь два месяца назад участвовали в победном сражении при Ла-Корунье.

Ж. Бельмас писал: «Армия, усиленная частями бывшего 8-го корпуса, состояла из четырех пехотных и трех кавалерийских дивизий, в целом она насчитывала 23500 человек». (32, с. 57)

Генерал Марбо в своих «Мемуарах» уточнял: «В результате иллюзий, ставших для него губительными, Наполеон так никогда и не понял, какая огромная разница из-за восстания испанцев и португальцев создавалась между численностью французских войск, находящихся на Пиренейском полуострове, и реальным числом сражающихся, которое они могли противопоставить врагу. Так, число второго корпуса (Сульта) на бумаге достигало 47 тысяч человек. Но, вычтя гарнизоны, оставленные в Сантандере, в Ла-Корунье и в Эль-Ферроле, 8 тысяч человек, занятых на охране коммуникаций, и 12 тысяч человек больных, реально число солдат не превышало 25 тысяч. Сражаясь всю зиму в стране заснеженных гор, они были очень усталыми, у них не хватало обуви, а часто и продовольствия. Лошади тоже были изнурены, таская артиллерийские орудия по ужасным дорогам. И вот с такими слабыми силами император приказал маршалу Сульту войти в Португалию». (14, с. 418)

На этот раз французская армия под командованием Сульта вошла на территорию Португалии с севера, со стороны провинции Траз-уш-Монтиш. Эта удаленная провинция — суровая страна пастухов и крестьян — находится высоко в горах (в переводе с португальского «за горами»), где на террасах крутых склонов вызревают ягоды для знаменитых португальских портвейнов.

Вступление на португальскую территорию происходило следующим образом. Войска Сульта сконцентрировались в середине февраля в районе города Виго и готовились к переходу через реку Минью, отделяющую Испанию от Португалии. Однако огонь орудий находившейся рядом португальской крепости Валенса легко достигал предполагаемого места переправы и существенно затруднял ее. Тогда французы передислоцировались вверх по течению реки и 4 марта ступили на португальскую землю со стороны испанского города Верин. При этом они подверглись нападению большого отряда вооруженных галисийских крестьян, но решительной атаки двухсот драгун хватило для того, чтобы разогнать воинственную толпу и для еще большего устрашения сжечь деревню Морентан.

Следует отметить, что еще одна армия под командованием маршала Виктора, также предназначенная для вторжения в Португалию, должна была поддержать Сульта, перейдя границу одновременно с ним, но на востоке со стороны реки Тежу. Но испанцы предусмотрительно уничтожили все мосты через реку, а затем огнем артиллерии долгое время мешали французам строить новые переправы. 15 марта Виктор все же переправился через Тежу (в Испании — Тахо) в районе Талаверы и 20 марта прибыл в Трухильо.

Состав французской армии

Но затем Виктор завяз в боях с войсками испанского генерала Куэсты, дошел до Мериды, но в Португалию так и не вступил, остановившись на границе. Таким образом, маршал Виктор «проигнорировал положение маршала Сульта в Португалии». (50, с. 118)

Войска же Сульта, опрокинув у самой границы четырехтысячный отряд португальцев, пошли по извилистой горной дороге вдоль реки Тамеги по направлению к Шавишу. К этому португальскому городу французский авангард подошел 10 марта.

Оборонять Шавиш, расположенный в 15 километрах от границы, готовился шеститысячный отряд под командованием генерала Бернардима Фрейре де Андраде. Маршал Сульт выставил португальцам ультиматум: все они будут уничтожены, если не сдадутся 12 марта до шести часов утра. Взвесив все «за» и «против» генерал Фрейре приказал открыть ворота города. Часть гарнизона поспешно бежала, а оставшиеся были разоружены и отпущены по домам после дачи клятвы никогда больше не воевать против французов. Относительно пленных генерал Марбо писал: «Сульт захватил много пленных в Шавише и не знал, куда их поместить. Он принял их предложение, что они перейдут на службу Франции, хотя большинство из них уже проделали это во время экспедиции Жюно, а потом дезертировали». (14, с. 418)

Отдохнув три дня в Шавише, французы повернули на юго-запад и 17 марта подошли к Браге. Генерал Фрейре с остатками своего отряда хотел было продолжить отступление. «Эта мера была разумной и соответствовала осторожной тактике английских генералов». (75, с. 10) Но его солдаты потребовали решительного сражения. Принявшийся убеждать их в бессмысленности подобных действий генерал Фрейре был казнен разъяренной толпой. Был уничтожен и практически весь штаб несчастного генерала Фрейре. После этого взять на себя командование был вынужден ганноверец по национальности барон Эбен.

«Этот импровизированный генерал уступил требованиям своей армии; он начал движение и приготовил все для генеральной атаки, которую решено было произвести назавтра. Но маршал Сульт не стал ждать, а сам начал атаку 20 марта в семь часов утра». (50, с. 115)

Центр французской армии образовывала дивизия генерала Делаборда, за ней шли драгуны Лоржа. Дивизия генерала Мерме, поддержанная кавалерией Франчески, составила левое крыло, а дивизия генерала Гёделе — правое крыло.

Не выдержав натиска, португальцы бежали с поля боя. Была захвачена вся их артиллерия, весь обоз и множество знамен. Беглецы и дезертиры, проходя через Брагу, подожгли город.

Французские потери были минимальны (около 40 чел. было убито и примерно 160 ранено), однако на пути от Браги к Гимарайншу при переходе через речку Ави в перестрелке погиб бригадный генерал Анри-Антуан Жардон.

До 26 марта основные силы маршала Сульта стояли в Браге, а затем захватили город Гимарайнш. Озлобленные этим поражением португальцы казнили своего начальника бригадного генерала Валлонгу, который был буквально разорван на куски.

Дорога на Опорту была открыта.

Взятие Опорту

29 марта войска Сульта в очередной раз разбили португальцев и заняли крупнейший после Лиссабона город Португалии Опорту — столицу провинции Доуру-Литорал.[8]

Достаточно странно описывает эти события А. Манфред: «Сульт, успешно начавший операции против англичан в Португалии, нанес поражение генералу Муру и занял Опорту». (13, с. 584) Во-первых, Сульт начал операции в Португалии не против англичан, а против португальцев. Во-вторых, он действительно нанес поражение генералу Муру, но это было не в Португалии, а в Испании, под Ла-Коруньей, 16 января 1809 г. Впрочем, мы уже привыкли к тому, что произведения этого автора изобилуют мелкими, а порой и не очень мелкими неточностями.

На подступах к Опорту французам противостояла почти 40-тысячная армия, частично состоявшая из регулярных португальских войск под командованием генералов Лима и Паррейраша, а большей частью из народного ополчения (так называемого «орденанса») и плохо вооруженных крестьян под командованием местного 55-летнего епископа Антониу де Сан-Жозе де Каштру, известного своей жестокостью и провокациями массовых казней своих же соотечественников, виновных, по его мнению, в поражениях португальцев. Во всяком случае, английские и португальские историки возлагают на него вину за смерть пятнадцати высокопоставленных персон, которых он не смог или не захотел спасти от ярости толпы, ожесточенной и испуганной видом приближающихся французских колонн.

Как пишет Ч. Исдейл, «хотя вооруженные крестьяне были бельмом на глазу французов, они лишь очень редко могли остановить продвижение французских войск — например, в марте 1809 года при походе на Порту маршал Сульт смог без труда рассеять толпы «орденанса», которые мешали его передвижениям». Тот же автор отмечает, что Сульт «разработал план, основанный на сочетании действий гарнизонов, блокгаузов и карательных колонн, который стал бы смертельной угрозой для повстанцев». (10, с. 206–207)

Не представляла особой опасности для опытных и хорошо обученных французских солдат и регулярная армия Португалии, никогда до этого не отличавшаяся строгой дисциплиной. Не могли португальцы похвастаться и талантливыми полководцами, хотя по количеству всевозможных маршалов их маленькая страна в начале XIX в. чуть ли не превосходила ту же Францию (кстати сказать, португальское генеральское звание, соответствующее званию генерал-майора также звучит, как «marechal de campo»).

Крепость Опорту стоит в устье реки Доуру (Douro). В разных источниках эту реку называют еще либо Дору, либо Доуро. В Испании, где в Иберийских горах в районе Бургоса берет начало эта река, ее название читается, как Дуэро.

На мощных стенах и башнях Опорту было установлено около 200 орудий различных калибров, но многие из них долгие годы не использовались, да и опытных канониров не хватало. К тому же солдатам городского ополчения сама мысль о том, что предстоит сражение против лучшей армии в Европе, казалась неприемлемой.

Сам город расположен на правом берегу реки, а с левобережным кварталом Вила-Нова его соединял понтонный мост длиной 290 м (сейчас здесь находится красивейший ажурный мост, сооруженный Гюставом Эйфелем).

Основанный еще римлянами древний город был очень красив. Это и сейчас — один из красивейших городов мира. Его Кафедральный собор и епископский дворец, многочисленные церкви и винные подвалы -все это сохранилось до наших дней.

Перед началом атаки маршал Сульт обратился к городским властям с предупреждением о возможных последствиях штурма. Но португальский пленный, отправленный с письмом Сульта в Опорту, был немедленно повешен по приказу кровожадного епископа, желавшего таким образом вдохнуть если не отваги, то хотя бы страха в оборонявшихся. Под дружное улюлюканье экзальтированной толпы епископ категорически отказался сдаваться: как ехидно заметил в своих «Мемуарах» генерал Марбо, «возможно, он сам боялся оказаться жертвой населения, ярость которого он сам разжег, внушив надежду на успех». (14, с. 420)

28 марта маршал Сульт, желая отвлечь внимание осажденных от центральных ворот города, послал дивизию генерала Мерля в атаку на левый фланг, а дивизии генералов Делаборда и Франчески — на правый фланг противника.

После нескольких яростных атак французов часть португальских батальонов в свойственной представителям этой нации манере решила не искушать больше судьбу и немедленно сдаться.

Генерал Фуа со своим адъютантом командиром батальона Роже неосмотрительно выдвинулся вперед, думая, что с ним хотят вступить в переговоры. Но португальцы, увидев перед собой лишь двух французских офицеров, «передумали» сдаваться. Адъютант был тут же убит, а сам генерал Фуа захвачен в плен и затащен в город.

Португальцы ненавидели генерала Луазона, неоднократно бившего их и на севере страны и на юге. Этот генерал три года назад в результате несчастного случая на охоте потерял руку, и португальцы прозвали его «Maneta» (однорукий). Население Опорту, увидев схваченного генерала Фуа, приняло его за ненавистного Луазона и начало требовать его немедленной смерти. У генерала Фуа при этом хватило хладнокровия, чтобы понять смысл происходящего. Он поднял руки, демонстрируя, что их у него две, и что он никакой не «маньета». Признав свою ошибку, разочарованные португальцы сорвали с него мундир и препроводили в темницу, в которой, впрочем, он не пробыл и нескольких часов.

Став свидетелями такой подлости, французы еще яростнее бросились на штурм города. Отчаянной храбрости епископ, видя, что конец близок, бросил свое войско и с группой приближенных пересек реку и бежал, предоставив оборону города профессионалам — генералам Лима и Паррейрашу. Спрятавшись за стенами монастыря в районе Вила-Нова, он лишь наблюдал за ходом сражения и прикидывал, кого следовало бы возложить вину за грядущее очередное поражение. «Козлом отпущения» на этот раз стал генерал Лима, которого казнили способом не менее зверским, чем генералов Фрейре и Валлонгу.

Вскоре французы заняли город, население которого, опасаясь жестокости победителей, в панике бросилось бежать на другую сторону реки. Старики, женщины, дети — все устремились к спасительному, как им казалось, мосту. Огромные массы людей давили друг друга, многие утонули, не умея плавать и будучи сброшенными в воду.

Генерал Марбо описывал это так: «Колонна, которую маршал направил на город, сломала баррикады, заграждающие улицы, и дошла до моста, где сцены боя были еще ужаснее. На этом мосту находилось более 4 тысяч человек всех возрастов — мужчины и женщины, которые пытались его перейти, когда португальские батареи с противоположного берега, увидев французов и решив помешать им перейти реку, открыли сильнейший огонь по этой толпе, в которой их ядра произвели большое опустошение, совершенно не затронув наши войска. И в тот же момент отряд португальской кавалерии, которому мешали проехать все эти беглецы, галопом прорвался прямо через испуганную толпу, оставляя после себя кровавый след! Все искали спасение на лодках, на которых был составлен мост. Очень скоро они были переполнены, и многие суденышки затонули под непосильной для них тяжестью. Мост от перегрузки оказался прорванным в нескольких местах, а так как вся толпа стремилась вперед, то тысячи людей, подпираемые сзади, попадая в эти разрывы, падали в воду, которая скоро покрылась трупами. На них, в свою очередь, падали и погибали те, кто пытался перейти реку вслед за ними». (14, с. 421)

Бои на улицах Опорту продолжались еще несколько часов. Тех, кто не сдавался добровольно, французы добивали штыками и прикладами. Ярость эта была связана с тем, что в городе французские солдаты обнаружили три десятка своих товарищей, захваченных накануне. По словам генерала Марбо, «им вырвали глаза и язык, тела были изуродованы с жестокостью, достойной каннибалов! И большинство этих несчастных французов были еще живы!… При виде такой жестокости солдаты думали уже только о мести». (14, с. 421)

«Результатом победы при Опорту стали 200 захваченных пушек, 20 знамен, множество боеприпасов и около 30 британских кораблей, груженых бочками с вином. В плен было взято всего 200 человек, из которых 25 оказались англичанами. 8000 португальцев было убито, а число утонувших было еще большим». (50, с. 116) Французские потери составили примерно 300–400 чел. (72, с. 36) Плененный генерал Фуа к большой радости армии был освобожден.

В Опорту французы обнаружили множество запасов продовольствия, боеприпасов и военного оборудования, привезенного из Англии. Начавшееся было разграбление, в котором активно участвовали и португальцы, было быстро прекращено усилиями французских офицеров.

После взятия французами Браги и Опорту, муниципальные власти Браги направили на имя маршала Сульта послание, в котором они обращались к императору французов Наполеону с просьбой дать им правителя по его выбору. Другие города на севере Португалии поддержали это обращение. Создавалось впечатление, что французы находятся в союзной им стране. Амбициозному маршалу Сульту показалось, что все эти просьбы португальцев имеют к нему самое прямое отношение.

Британская армия в Португалии. Новое назначение Артура Уэлльсли

В то время, как север Португалии безропотно отдавался на милость французов, на юге отношение к завоевателям было прямо противоположным. Опиралось это отношение на присутствие примерно 10 тыс. британских солдат, стоявших в Лиссабоне. Эти британские войска весной 1809 г. находились под командованием генерал-лейтенанта сэра Джона Крэдока, принявшего армию в декабре предыдущего года. Вторым командующим был генерал-майор Джон Шербрук.

Когда британское правительство приняло решение не эвакуировать эти свои войска, а продолжать борьбу с вновь появившимися в Португалии французами, оно было вынуждено снова обратиться к услугам генерал-лейтенанта сэра Артура Уэлльсли. По плану он должен был заменить Крэдока в качестве главнокомандующего в Португалии. Генерал Крэдок был срочно переведен в Гибралтар, а сэр Уэлльсли был проинформирован об этом решении 2 апреля 1809 г. и на борту фрегата «Смотрительница» 22 апреля прибыл в порт Лиссабона.

Следует отметить, что в 1805 г. британская пехота состояла из 3 гвардейских пехотных полков и 96 полков линейной пехоты. (41)

Полки в основном имели по три батальона (два строевых и один нестроевой), но часто батальоны использовались по отдельности. Британские полки представляли собой скорее административную единицу, чем операционную.

Батальон состоял из десяти рот: одна рота легкой пехоты, одна гренадерская рота (фланговая) и восемь рот центра. Каждая рота состояла примерно из 70 чел., но гвардейские роты и роты шотландских горцев (Highlanders) были, как правило, более многочисленны.

Легкая пехота сначала включала в себя три полка — 43-й, 52-й и 95-й. В 1809 году к ним было добавлено еще четыре полка легкой пехоты — 68-й, 71-й, 85-й и 90-й. (41) Кроме того, следует отметить, что две части были вооружены нарезными карабинами: стрелки (Riflemens) 95-го полка и 5-й батальон 60-го полка.

Британская кавалерия включала в себя полк конной гвардии, 2 лейб-гвардейских полка (Life Guards), 7 полков гвардейских драгун, 25 драгунских полков, из которых шесть первых были тяжелыми, а остальные легкими. (41) Каждый полк состоял в основном из четырех эскадронов примерно по 120 чел., но на практике были полки и по 2–3 эскадрона.

Наконец, артиллерия была оснащена в основном 9-фунтовыми (пешая артиллерия) или 6-фунтовыми орудиями (Королевская конная артиллерия), а также гаубицами.

Состав английской армии на 22.04.1809 г.

С приходом к командованию Артура Уэлльсли британская армия, находившаяся в Португалии, была реорганизована на уровне бригад, а начиная с 1809 г. он внедрил дивизионную организацию: сначала было образовано четыре дивизии, потом 8 дивизий и одна португальская. Дивизии имели порядковые номера с первого по седьмой, а восьмая называлась Легкой дивизией.

В основном, дивизии включали в себя 2 британские бригады и одну иностранную, Королевского Германского Легиона (КГЛ) — в 1-й дивизии, португальские — в остальных. 2-я дивизия имела все 3 британские бригады, но она часто действовала отдельно под командованием генерала Хилла во взаимодействии с португальской дивизией генерала Хэмилтона, так что этот отряд иногда рассматривали, как небольшой англо-португальский корпус.

Легкая дивизия имела особую организацию, она состояла из двух бригад, каждая из которых включала в себя один батальон британской легкой пехоты, один батальон португальских егерей «касадорес» и четыре роты стрелков (Riflemens) 95-го полка.

Артур Уэлльсли принял командование армией 27 апреля 1809 г.

16-й легкий драгунский полк находился на марше, чтобы соединиться с армией Уэлльсли. 2-й батальон 24-го пехотного полка (в Лиссабоне 24 апреля), 3-й гвардейский драгунский и 4-й драгунский полки (в Лиссабоне 27–28 апреля) только что высадились. Эти три части должны были войти в состав сил генерала Маккензи, который со своей бригадой, а также с кавалерийской бригадой генерала Фейна и одной артиллерийской ротой должны были остаться на линии реки Тежу, чтобы прикрывать пространство от Абрантиша до Сантарема. 1-й батальон 40-го пехотного полка был оставлен в гарнизоне Севильи.

В гарнизоне Лиссабона были оставлены: 2-й батальон 30-го пехотного полка, одна гарнизонная рота КГЛ и артиллерия подполковника Фишера, включающая в себя три артиллерийских роты (Бредина, Глабба и 1-я рота КГЛ).

Королевский Германский Легион

Королевский Германский Легион, первоначально состоявший из ганноверских частей, был создан в 1803 г.

Необходимо отметить, что Ганноверское королевство было оккупировано французами, часть его Наполеон забрал себе, а часть — подарил своему брату Жерому, королю Вестфалии. Очень многие солдаты и офицеры бывшей ганноверской армии отказались служить новым хозяевам и предпочли перейти на службу Англии, с которой у Ганновера с начала XVIII в. (в 1714 г. на британский трон взошел король Георг I из рода Ганноверов) сложились дружественные, почти родственные отношения. Король Георг III пошел навстречу беженцам и поручил барону Декену сформировать корпус легкой ганноверской пехоты, состоявший поначалу всего из 450 чел. Впоследствии этот корпус получил название Королевский Германский Легион.

В 1805 г. он включал в себя:

• бригаду кавалерии: 1-й драгунский полк и 1-й гусарский полк (по 4 эскадрона в каждом),

• бригаду легкой пехоты: 1-й и 2-й батальоны,

• 1-ю бригаду линейной пехоты: 1-й и 2-й батальоны,

• 2-ю бригаду линейной пехоты: 3-й и 4-й батальоны,

• артиллерию: 2 конных батареи и 3 пеших.

В начале 1806 г. были дополнительно рекрутированы несколько драгунских и гусарских полков. Кроме того, были созданы три новых батальона линейной пехоты, а позднее — 8-й батальон линейной пехоты и 4-я пешая батарея.

Эти войска носили униформу британского образца и были организованы по британскому образцу.

По состоянию на 6 апреля 1809 г. части КГЛ, находившиеся в Португалии, включали в себя: 1-й батальон линейной пехоты (748 чел.), 2-й батальон линейной пехоты (801 чел.), 5-й батальон линейной пехоты (765 чел.), 7-й батальон линейной пехоты (721 чел.), гарнизонную роту (49 чел.) и отдельный батальон легкой пехоты (144 чел.).

Кроме того, в кавалерийской бригаде генерал-майора Коттона находился 3-й легкий драгунский полк КГЛ (123 чел.), а в артиллерии под командованием только что прибывшего полковника Эдварда Хоуорта — 2-я артиллерийская рота КГЛ Тилинга и 4-я артиллерийская рота КГЛ Хайзе. 1-я артиллерийская рота КГЛ Гезениуса стояла гарнизоном в Лиссабоне.

В апреле 1809 г. Легион находился под командованием британского генерал-майора Джона Мюррея. Бригадами командовали генералы Джордж де Дриеберг и барон Эрнест Лэнгвирт. (63)

Эта небольшая армия сражалась против французов с огромным ожесточением, была надежной и дисциплинированной союзницей Англии в военных действиях в Испании и Португалии, вызывала восхищение и уважение британских офицеров.

Португальская армия в 1809 г.

Португальская армия в рассматриваемый нами период находилась под сильным влиянием британцев. Она была организована по британскому образцу, многими частями командовали британские офицеры и т.д.

Очень большую роль в становлении португальской армии, совсем беспомощной еще два года назад, сыграл британский генерал Вилльям Карр Бересфорд, младший брат адмирала сэра Джона Бересфорда. Следует отметить, что в 1809 г. Вилльяму Бересфорду был всего 41 год, но он уже был португальским маршалом, главнокомандующим португальской армией, и именно ему принадлежала главная заслуга в создании наиболее эффективных португальских войск — легкой пехоты, носившей название егерей «касадорес».

В 1809 г. португальская регулярная армия, по данным Э. Десануа, состояла из следующих частей и родов войск:

• 24 полков линейной пехоты,

• 6 батальонов егерей «касадорес»,

• 12 полков легкой кавалерии,

• 4 артиллерийских полков.

Полки португальской армии были крайне плохо укомплектованы живой силой, не хватало обмундирования, оружия, лошадей. Крайне остро стояла проблема опытных офицерских кадров. Практически все материально-техническое снабжение португальской армии в 1809 г. шло из Англии.

Португальские войска под командованием маршала Бересфорда

Португальскую регулярную армию дополняли многочисленные отряды так называемой милиции, составлявшие 48 полков. В основном милиция представляла крупные португальские города: полк милиции Браганса, полк милиции Томара, полк милиции Миранды и т.д. Эти войска хотя и были в определенной степени вооружены оружием, предоставленным правительством, но в большинстве своем не носили униформы какого-то единого образца (обмундирования явно не хватало, многие были вооружены охотничьими ружьями и пиками).

Маршал Бересфорд, главнокомандующий португальской армией, выделил из нее отряд, предназначенный сражаться год командованием сэра Артура Уэлльсли. Сам Уэлльсли в апреле 1809 г. тоже стал, как и генерал Бересфорд, маршалом португальской армии.

Несколько португальских батальонов было интегрировано в британское бригады армии Уэлльсли.

Относительно португальской армии можно сказать следующее. Во время первого похода она практически не принимала участия в военных действиях, а если и принимала, то очень слабо помогала своим британским союзникам. Роль португальской армии во время второго похода была уже значительно серьезнее: она была более многочисленной и временами более решительной.

Во время второго похода отряды португальской армии нередко пытались действовать вполне самостоятельно и под руководством португальских генералов, а не стоять в тылу британцев, как это делал в сражении при Вимейро отряд Николаса Транта.

Португальская пехота была организована, как мы уже говорили, на манер британской и состояла из линейных пехотинцев и егерей «касадорес». Здесь, правда, следует отметить, что боевых традиций в португальской армии начала XIX в. не было. Рекрутирование шло, как говорится, «со скрипом». Слабы были офицерские и сержантские кадры. Средств на содержание армии у маленького королевства также не всегда хватало.

В связи с этим униформа португальской армии была достаточно скромной: линейные пехотинцы носили однобортные синие мундиры и синие панталоны с черными короткими полугетрами. Перевязи для патронной сумки, полусабли и штыковых ножен у португальской линейной пехоты были белые. Головным убором служил черный цилиндрический кивер с приподнятой передней частью с султаном белого цвета. Номера полков обозначались на налобных металлических бляхах. Никаких меховых шапок, ярких отделок, жилетов, длинных фалд, эполет с бахромой и золоченых галунов.

Лучшими и наиболее квалифицированными частями португальской армии были батальоны легкой пехоты «касадорес» (слово «cacadores» с португальского переводится, как «охотник»). С одной стороны, «касадорес», как и любая легкая пехота, были предназначены для выполнения функции застрельщиков в бою, для действий не на открытых пространствах в сомкнутых колоннах, а в рассыпанных цепях, часто в лесах и кустаниках. С другой стороны, португальские «касадорес» были меткими стрелками и выполняли функции разведчиков и снайперов, эффективно истребляя, в первую очередь, офицеров противника. Этому способствовала и необычная униформа «касадорес», явившаяся во времена пестрых красных, синих и белых мундиров первым предвестником камуфляжной униформы цвета «хаки».

Наиболее известными и подготовленными были 1-й и 3-й батальоны егерей «касадорес», удостоившиеся чести войти вместе с батальонами британской легкой пехоты в знаменитую Легкую дивизию генерала Крауфорда.

6-й батальон егерей-«касадорес» был не так знаменит, как 1-й и 3-й, но именно он оказался единственной португальской частью, героически сражавшейся на улицах Фуэнтес де Оньоро в мае 1811 г. 6-й батальон был сформирован в 1809 г. и рекрутировался в районе Опорту. В нем было 6 рот (695 солдат и офицеров).

Головные уборы

Егеря «касадорес» носили кивера цилиндрической формы с приподнятой передней частью с темно-зелеными плюмажами и красно-синими кокардами. На лобовой части кивера находилась латунная бляха в виде охотничьего рожка. Номер батальона размещался на надкозыречной латунной полосе.

Униформа

Егеря «касадорес» носили мундиры темно-коричневого цвета с короткими фалдами. Бойцы 6-го батальона имели желтые стоячие воротники и отвороты на рукавах. Отделка мундира была черной, ворота — тоже черной. На каждом рукаве было по две пуговицы: одна на отвороте, а другая над отворотом. На груди располагались 8 линий шнуров с черными пуговицами по краям и в центре каждой линии. Погоны были коричневыми Т-образными с черным кантом.

Панталоны были того же цвета, что и мундир. Иногда они заправлялись в черные короткие полугетры.

Вооружение и оснащение

Все перевязи и пояса были черными. Позднее егеря «касадорес» стали носить одну перевязь через левое плечо, а патронные сумки стали крепиться на поясном ремне.

Вооружение составляли длинноствольные мушкеты со штыками, а также прямыми полусаблями, которые, впрочем, служили им чаще в качестве подручного инструмента, чем оружием в бою.

Офицеры

Униформа офицеров «касадорес» была похожа на униформу солдат. Отличие состояло в том, что у офицеров были малиновые поясные кушаки с серебряными кистями с правой стороны, золоченые пуговицы и эполеты. Эфес шпаги был позолоченным с малиновой кистью. Вместо гетр офицеры носили высокие кожаные сапоги.

Очень важным моментом было то, что униформа егерей «касадорес» после долгой носки становилась почти цвета «хаки», а черная отделка белела. С одной стороны, это говорило о низком качестве применявшихся красителей, но с другой стороны делало форму очень практичной, близкой к современной камуфляжной. Темно-зеленый плюмаж также становился почти светло-коричневым.

Кроме полков регулярной пехоты и полков милиции в португальской армии было множество отрядов народного ополчения «орденанса». Эти отряды — продукт традиционной для Португалии народной мобилизации, резко отличающейся от привычного нам формального призыва в армию — не отличались, как правило, ни хорошей выучкой, ни дисциплиной. Если в регулярную армию забирали холостых юношей, то в ополчение мог попасть любой мужчина в возрасте до шестидесяти лет вне зависимости от его семейного положения и профессиональной подготовки.

В 1809 г. в большинстве случаев, португальская армия по-прежнему не способна была проводить крупномасштабные самостоятельные операции. Она становилась эффективной лишь в качестве поддержки дисциплинированной и отлично обученной британской армии.

Как мы уже говорили, главнокомандующим португальской армией в 1809 г. был британский генерал Бересфорд, имевший в Португалии, как и Уэлльсли, претенциозное звание маршала. Несколькими португальским бригадами командовали британские подполковники, имевшие в Португалии звания бригадных генералов (Ричард Блант, Роберт Вилсон, Дэнис Пэк, Вилльям и Арчибальд Кэмпбеллы, Чарльз Эшворт и др.). Среди португальских генералов можно отметить очень активного Франсишку да Силвейру, Карлуша Фредерику Лекора, Жозе Жоакима Шампалимо, Луиша Инасиу Палмейрима, Антониу Иполиту да Кошту и Мануэла Пинту де Мораиш Баселара.

Первые действия Артура Уэлльсли

План Артура Уэлльсли состоял в следующем: предполагался быстрый марш-бросок на север к Опорту навстречу войскам маршала Сульта, которые должны были быть разгромлены и выдворены из Португалии, затем армия должна была повернуть на юго-восток и встать перед французскими войсками, сконцентрированными на испанской территории вокруг Сьюдад-Родриго и Талаверы. Этот маневр и гористый характер местности в этом районе не позволили бы французским силам соединиться друг с другом.

Для реализации своего плана Уэлльсли принял решение разделить свою 36-тысячную англо-португальскую армию на три части.

Британский генерал Джон Рэндолл Маккензи с 12-тысячным отрядом португальских войск (пехотная бригада Вилльяма Кэмпбелла, бригада егерей «касадорес» Карлуша Фредерику Лекора, кавалерийская бригада Мануэла де Лузиньяму, четыре полка португальской милиции и три батареи) был оставлен прикрывать Лиссабон.

Португальский отряд Вилльяма Карра Бересфорда (примерно 6 тыс. чел. регулярной армии и около 15 тыс. ополченцев) был направлен в провинцию Траз-уш-Монтиш, чтобы перекрыть маршалу Сульту путь к отступлению на восток. Города Брага, Гимарайнш и Шавиш вскоре были отбиты у французов, а их гарнизоны — либо уничтожены, либо взяты в плен.

Сам Уэлльсли с оставшимися у него 18 тыс. чел. двинулся прямо на Опорту. Войска Уэлльсли на марше от Коимбры 8 и 11 мая опрокинули французские аванпосты и вышли к реке Доуру.

Взятие французами Амаранте

О действиях маршала Сульта Ж. Тюлар пишет следующее: «В начале 1809 года Сульт начал успешное наступление на Португалию, однако, захватив в марте Опорту, ограничился проведением незначительных операций». (27, с. 293)

А тем временем маршал Сульт, чувствуя, что после занятия Опорту его армия слишком изолирована от остальных французских частей, находящихся в Испании, направил генерала Гяделе на север для установления контакта с войсками маршала Нея, действовавшими в Галисии, а генерала Луазона — на восток, чтобы контролировать провинцию Траз-уш-Монтиш.

Генерал Гёделе завладел Валенсой, взорвав ее укрепления, успешно перешел через Минью на испанскую территорию и помог французскому гарнизону, заблокированному 12-тысячной испанско-португальской армией в городе Туй. После этого он вернулся назад в Опорту и соединился с основными силами маршала Сульта.

Дивизия генерала Луазона, состоявшая из двух бригад, при поддержке частей генерала Делаборда после упорных боев с португальскими войсками генерала Силвейры захватила городок Амаранте и крайне важный в стратегическом отношении мост через реку Тамега, открывающий дорогу от Опорту к городам Вила-Реал и Пезу-да-Регуа и далее через Самору на Вальядолид.

Состав дивизии генерала Луазона при Амаранте

По данным А.Жанпьерра, у генерала Луазона было 8296 чел.

У генерала Силвейры в распоряжении было лишь четыре батальона регулярной пехоты, а также полки милиции Монкорву и Браганса. Зато вместе с ним шло несметное количество вооруженных чем попало крестьян, от которых на поле боя было больше неразберихи, чем реальной помощи.

Ход сражения при Амаранте подробно описан в «Мемуарах» участника сражения Ле Нобля. По его словам, у генерала Силвейры было около 12 тыс. чел. «Он взорвал все мосты через реку, кроме моста в Амаранте, который он решил защищать, заняв одноименный город, расположенный у моста на правом берегу. Маршал Сульт, желая избавить себя от этого опасного соседства, выделил против Силвейры генералов Луазона и Делаборда с тремя бригадами пехоты, драгунской дивизией, двумя отрядами саперов и десятью орудиями». (32, с. 373)

18 апреля французы выбили противника из Амаранте, а на следующий день отбросили его за реку. При этом был взят монастырь, находившийся рядом с мостом, который защищало около шестисот португальцев.

Каменный четырехарочный мост, имевший около 70 м в длину и около 10 м в ширину, был перегорожен баррикадами. Это затрудняло дальнейшее продвижение французов, которые сразу же потеряли несколько офицеров, в том числе адъютанта генерала Луазона и одного капитана инженерных войск.

Генерал Делаборд, не желая напрасно терять людей, приказал навести переправу в трехстах метрах от Амаранте. Этим занялись инженеры капитанов Бушара и Андре, но у них ничего не получилось, так как даже самые лучшие пловцы не смогли добраться в бурном потоке до противоположного берега.

На быстро собранном военном совете генерал Луазон высказался против движения на противоположный берег, но на всех давил приказ маршала Сульта. Тогда капитан Бушар, успевший хорошо ознакомиться с обстановкой, предложил взорвать португальские укрепления. Его первая вылазка была отбита, и он потерял еще трех своих людей. Прибывший к Амаранте первый адъютант маршала полковник Юло торопил, и первым двенадцати смельчакам, преодолеющим мост, от имени главнокомандующего были обещаны награды.

В ночь с 1 на 2 мая в захваченном монастыре была оборудована батарея и собрано несколько штурмовых батальонов. Теперь все зависело от успеха операции саперов капитана Бушара. Под покровом ночи были незаметно для португальцев заложены четыре бочонка с порохом.

Происходило это так. Один из саперов, надев черную одежду, выполз на загроможденный мост, осторожно толкая головой впереди себя бочонок с порохом, отвлекающий прицельный огонь по португальским окопам. Сапер осторожно пробрался по краю моста в тени его перил и, наконец, пристроив бочонок у баррикады, бесшумно пополз назад. Еще два сапера благополучно проделали то же самое, а у четвертого на обратном пути, видимо, сдали нервы, он приподнялся, чтобы побежать, и в тот же момент оказался ранен в бедро. Все застыли в длительном, напряженном ожидании, необходимо было убедиться, что португальцы ничего не заподозрили. Пятый сапер пополз уже с так называемой «колбасой» — длинным матерчатым пороховым зарядом, и прикрепил его к первому бочонку.

В три часа ночи, когда над рекой поднялся туман, и португальцы не могли видеть французов, те подпалили «колбасу». Мощный взрыв разрушил баррикаду и примыкающие к ней оборонительные сооружения. Саперы рванулись вперед, расчищая мост. Обгоняя их, в атаку ринулись гренадеры…

Португальцы в панике бежали. Самому генералу Силвейре удалось уйти через окно, он не успел даже одеться. Подводя итог операции, Ж. Бельмас писал: «Было взято несколько сотен пленных, обоз с хлебом, прибывший для португальской армии, вся ее артиллерия и пять знамен. Эта блестящая атака стоила нам всего двух человек убитыми и семи человек ранеными; при этом в предшествующие атаке дни мы потеряли 25 человек убитыми и 150 человек ранеными». (32, с. 382)

Генерал Луазон гнал португальцев до самого Пезу-да-Регуа и лишь затем вернулся назад к Амаранте. Луазону был хорошо известен этот район Португалии, он уже бывал здесь во время первого похода, когда по приказу генерала Жюно он расправлялся со стихийными восстаниями на севере страны.

Дальнейшее продвижение его дивизии вглубь провинции Траз-уш-Монтиш было опасным, так как там генерала Силвейру могли поддержать другие португальские войска под командованием генералов Баселара и Бересфорда.

Форсирование англичанами Доуру и взятие Опорту

27 апреля генерал-лейтенант Уэлльсли дал инструкции своему заместителю генералу Джону Шербруку начать выдвижение своей 16-тысячной армии вперед навстречу войскам маршала Сульта, а к 11 мая англичане уже подошли к Опорту.

При приближении к городу выяснилось, что французы разрушили мосты через реку Доуру и заняли удобную оборонительную позицию на ее правом берегу.

Утром 12 мая британские войска заняли пригород Опорту Вила-Нова на левом берегу Доуру. Уэлльсли лично выехал на высокий холм у монастыря Ду Пилар, чтобы в подзорную трубу осмотреть французские позиции на другом берегу реки. И если прямо перед собой и слева он еще наблюдал какую-то активность со стороны французских войск, готовившихся к обороне, то справа (на востоке) — он не заметил никого.

Как писал генерал Марбо, Сульт приказал разрушить мост через реку и убрать все лодки с левого берега; он «был уверен, что предупредил все попытки переправы через Доуру перед Опорту, но, опасаясь, как бы английский флот не высадил войска на правом берегу в устье реки, держал под постоянным наблюдением берега реки ниже города». (14, с. 424–425)

Но разведчики доложили Уэлльсли, что нашли к востоку от его командного пункта вверх по течению реки участок, совсем не охраняемый французами. Этот участок находился за изгибом реки и был совсем не виден с французских позиций.

Кое-как удалось собрать небольшое количество речных лодок (парусных барж), на которых местные жители перевозили по Доуру тяжелые бочки с портвейном. На них англичане начали переправляться на другой берег.

Первыми начали переправляться через Доуру войска бригады генерала Роуленда Хилла. Солдаты 3-го пехотного полка, погрузившись по 25 чел. на каждую лодку, неслышно заскользили по речной глади к противоположному берегу. Затем начала переправляться 7-я бригада генерала Алана Кэмерона.

До того момента, как французы заметили организованную англичанами переправу, около 600 чел. с генералом Эдвардом Пэгетом во главе уже заняли плацдарм на правом берегу и были готовы к отражению контратаки. Англичане засели на территории старой церковной семинарии.

Когда маршалу Сульту доложили о происходящем, он еще находился в постели. Долгое время он не мог поверить в то, что британцы начали переправу на востоке, он ожидал, что атака будет осуществляться позднее и в другом месте, предположительно со стороны моря. Он даже высказал предположение, что это не англичане, а его швейцарцы, также носившие похожие на английские красные мундиры.

Генерал Тьебо в своих «Мемуарах» возмущенно писал, что, «несмотря на реку, прикрывавшую его, маршал был застигнут врасплох». (65, с. 342) Генерал Марбо недоумевал: «На войне случается застать врасплох батальон, полк или даже бригаду. Но в истории мало примеров, когда неожиданно, среди бела дня, нападают на целую армию. Именно это и произошло в Опорту». (14, с. 425)

Когда Сульт, наконец, понял, что все сообщения о начавшейся переправе британских войск верны, солдаты в красных мундирах уже прочно укрепились на правом берегу. И это были отнюдь не швейцарцы. Генерал Фуа стремя батальонами французской пехоты уже никак не мог выбить их из здания семинарии. Тем более что англичан начала активно поддерживать артиллерия, установленная на левом берегу у стен монастыря Ду Пилар.

Как только португальское население увидело начало переправы английских войск, оно сразу начало им в этом помогать. Буквально с каждой минутой все большее число английских солдат оказывалось на правом берегу Доуру перед французскими позициями. «Британский командующий никогда не был авантюристом. Сейчас он располагал трехкратным превосходством в силах». (31, с. 225)

После скоротечного боя на улицах и непродолжительной артиллерийской перестрелки французы стали оставлять свои позиции и отступать. Британцы, впрочем, не извлекли большой выгоды из этой ситуации, и большая часть французов смогла спокойно отойти. Их бросился преследовать лишь 14-й легкий драгунский полк из бригады генерала Коттона, потеряв при этом 36 чел. и взяв несколько пленных.

Последствия этого сражения были относительно легкими: у англичан потери составили около 120 чел., у французов — около 300 чел. Кроме того, англичанам удалось взять около 1200 пленных (в основном оставленных в городе больных и раненых), 50 орудий и часть обоза.

Покинув Опорту, маршал Сульт надеялся отступить на восток через мост в Амаранте, который, как он считал, надежно удерживался генералом Луазоном. Но 13 мая утром, находясь в Пенафиеле, он узнал, что Луазон оставил Амаранте и отступил к Гимарайншу.

По словам генерала Марбо, «это неприятное известие не сломило волю Сульта. Видя, что дорога к отступлению отрезана, он решил идти прямо без дорог, несмотря на трудный ландшафт местности. Заставив замолчать робкие возражения и ропот нескольких заговорщиков, он сразу же уничтожил свою артиллерию и обозы, посадил на упряжных лошадей больных, навьючил боеприпасы для пехоты и под проливным дождем через горы Каталины по скалистой узкой тропе двинулся в Гимарайнш». (14, с. 426)

Генерал Тьебо констатировал: «бее было брошено: госпитали, казна, орудия, зарядные ящики, багаж, повозки. Было тяжело выбраться из Опорту, но еще труднее было собрать дивизии, так как не было ни одной свободной дороги, достойной этого названия. Пришлось направиться в страшные горы и искать путь к спасению по самым ужасным тропинкам». (65, с. 342)

Оставление генералом Луазоном моста у Амаранте

Оставив Опорту, маршал Сульт имел две возможности спасти свою армию: он мог двинуться либо на север через Брагу или Гимарайнш, либо на восток через Амаранте и Вила-Реал. Зная о том, что мост через Тамегу у Амаранте надежно прикрыт дивизией Луазона, Сульт выбрал путь на восток. Но генерал Луазон неожиданно оставил свои позиции у Амаранте и сам отступил к Гимарайншу.

Чем при этом руководствовался опытнейший генерал Луазон? Португальский полковник Ботелью свидетельствует, что генерал Бересфорд, находившийся со своим отрядом в Ламегу, «приказал генералу Баселару, пришедшему в этот же день в этот город с 2400 человек, форсировать Доуру, чтобы защитить Регуа и вместе с Силвейрой задержать противника». (33, с. 279–280)

Далее Ботелью отмечает, что Луазон имел несколько стычек с португальскими войсками и приказал отступать, лишь «получив информацию о движениях многочисленных войск к югу от реки». (33, с. 279–280)

При этом, генерал Луазон не мог не знать, что основные силы Сульта двигаются к Амаранте, так как рано утром маршал отправил к нему своего адъютанта Толосса с подробными инструкциями.

Сам Сульт писал:

«Рано утром я отправил капитана Толосса, моего адъютанта, к генералу Луазону, который, как я думал, действовал в Вила-Реал и провинции Траз-уш-Монтиш, согласно приказу, который я ему отправил. У меня не было новостей от этого генерала, начиная с его донесения от 8-го числа, когда он только отбыл для выполнения этой своей миссии.

Мой адъютант вез депешу, в которой я объявлял генералу Луазону об оставлении Опорту и отходе к Амаранте. Я предписывал ему занять позиции в Мезу-Фриу и в Пезу-да-Регуа в случае, если он наткнется на противника, сильно превосходящего его численно, или если у него для этого будут какие-либо другие серьезные мотивы, но об этом он должен был меня немедленно предупредить. Капитан Толосс должен был в деталях изложить генералу Луазону мой план и настоять на его точном выполнении. Капитан Толосс нашел генерала Луазона в Амаранте, как и говорилось в его послании от сего дня (гонец с этим посланием пересекся с моим адъютантом). Генерал Луазон имел перед собой на левом берегу реки Тамега лишь скопища крестьян и бойцов милиции. Он был очень вяло атакован, но показал намерение оставить Амаранте. Лишь настоятельные просьбы Толосса заставили его дать обещание провести там еще одну ночь. Но последний не очень-то склонен был верить этим обещаниям. И он не ошибся. Сразу после его возвращения я получил второе послание от генерала Луазона, написанное в шесть часов вечера, в котором генерал объявлял мне о том, что он оставляет Амаранте.

Последствием этого неуместного и преждевременного маневра могла быть потеря армии. Оставление моста обрезало мне предусмотренный путь к отступлению в провинцию Траз-уш-Монтиш. Этот путь не был лучшим, просто не было возможности выбрать другой. Не надлежит дивизионному генералу принимать такие решения по своей собственной инициативе и в противоположность всем полученным приказам».

Итак, военная ситуация вдруг резко повернулась в пользу англичан. Как бы мы ни трактовали поступок генерала Луазона, оставление им Амаранте отрезало основным силам французов путь к отступлению. Как пишет А. Жанпьерр, «это решение было необъяснимо, а маневр мог быть следствием предательства». (55)

Португальский историк Р. Соареш дает действиям Луазона следующую характеристику: «Все-таки, если осторожность может оправдать отступление к Амаранте, то оставление этого города и моста, объективно, является большой ошибкой. Луазон мог посчитать, что, ввиду присутствия противника на востоке, отступление французов должно было бы осуществляться по северным дорогам, ведущим через Брагу… В любом случае, он не должен был действовать противоположно приказам маршала оборонять мост в Амаранте». (67)

Положение французской армии, действительно, стало очень деликатным.

Заговор Аржентона

Поступок генерала Луазона необъясним и загадочен. Спустя почти двести лет мы можем лишь догадываться об истинных его причинах. Но то, что это не было результатом тривиальной трусости со стороны всегда отличавшегося отчаянной храбростью Луи-Анри Луазона, это можно сказать со всей определенностью.

А ведь генерал Луазон был знаменит не только своей храбростью, но и своими грабежами и жестокими репрессиями по отношению к португальцам. Известно, что за его голову по всей стране были обещаны большие премиальные. Короче говоря, в Португалии Луазона ненавидели и боялись, пуще дьявола. Вряд ли при всем при этом и он сам мог питать в отношении португальцев и их британских союзников какие-либо положительные чувства или иллюзии. В подобном контексте трудно себе представить генерала Луазона, ведущего тайные переговоры с англичанами и португальцами.

Однако генерал Брюн де Виллере и уже известный нам адъютант Сульта Толосс открыто обвиняли Луазона в предательстве: якобы, он сознательно оставил португальцам без боя стратегически важный мост в Амаранте, что вынудило Сульта ради спасения своей армии пожертвовать всей остававшейся у него артиллерией и обозом.

Защищаясь, генерал Луазон во всех бедах обвинял маршала Сульта.

В этом контексте очень интересной представляется информация о так называемом заговоре капитана Аржентона.

О том, что маневр Луазона был следствием направленного против Сульта заговора, свидетельствовал после своего ареста некий капитан 18-го драгунского полка Жак-Константэн Аржентон. Это был малозаметный офицер, выходец из бедной семьи и участник Египетской экспедиции. Таких в армии Наполеона были тысячи.

Следует отметить, что офицеры французской армии делились на три категории: первые, их было большинство, были искренне преданны императору и готовы были без рассуждений идти за него в огонь и воду; вторые, республиканцы в душе, поддерживали Императора, но прекрасно видели и понимали все злоупотребления и излишества установившейся в стране в 1804 г. формы правления; третьи, бывшие роялисты, не принимая ни Республику, ни Империю, сожалели о былых временах и готовы были к борьбе за их возвращение.

В армии маршала Сульта к наиболее экстремально настроенным представителям последней категории принадлежали полковники Лафитт и Доннадья. Принадлежал к ним и капитан Аржентон, часто встречавшийся с ними и выражавший в узком кругу единомышленников свое недовольство не только главнокомандующим, но и самим императором, принесшим интересы Франции в жертву своим личным амбициям.

В конечном итоге, капитан Аржентон был тайно послан в лагерь англичан к сэру Артуру Уэлльсли, штаб-квартира которого находилась в тот момент в Коимбре. Их первая встреча состоялась 25 апреля 1809 г. От имени своих начальников Аржентон провел переговоры о возможном прекращении военных действий и беспрепятственной эвакуации французской армии из Португалии на манер, как это было сделано за год до этого с армией генерала Жюно. Но, упиваясь важностью своей миссии и оказанным ему приемом, Аржентон пошел и дальше. Он «начал выполнять миссию, которая ему не поручалась, называя массу фамилий генералов и полковников, уполномочивших его на ведение переговоров с британским главнокомандующим. Это была явная неправда, которая обычно хорошо маскируется и поэтому часто воспринимается за чистую монету. План, предложенный этим интриганом, заключался в следующем. Он утверждал, что, если население Опорту согласится, маршал Сульт не упустит возможности провозгласить себя королем или, как минимум, временно взять на себя все атрибуты королевской власти. Этого будет достаточно, чтобы в армии разгорелось восстание. Маршал будет свергнут, но после этого генералы пойдут еще дальше. Они провозгласят низложение самого Наполеона, а затем, если английская армия поддержит их, они отойдут к Пиренеям. За этим примером последуют триста тысяч человек, находящихся в Испании… и, если англичане согласятся с тем, что им предлагают, это позволит без всякого кровопролития установить мир во всем мире». (72, с. 83–84)

Конечно же, говорить о столь беспрепятственном низложении Наполеона в 1809 г. — это была полная ерунда, и британский главнокомандующий прекрасно понял это. Он вежливо сказал, что все это столь важно, что он должен обсудить это со своим правительством, и отпустил капитана-фантазера восвояси. При этом он не упустил случая выведать у него информацию о расположении французских войск и о царивших в них настроениях.

Отсутствие капитана Аржентона даже не было замечено во французском лагере. В начале мая он встретился с Артуром Уэлльсли еще раз. После этой второй встречи, показавшейся ему еще более успешной, чем первая, Аржентон направился к своему непосредственному начальнику генералу Лефевру и рассказал ему о своих «достижениях». Ошарашенный Лефевр тут же доложил об этом «куда положено», и несчастный капитан был схвачен, а будучи задержанным, он во всем сознался и донес на большое количество французских военачальников, в том числе на генералов Луазона, Кенеля и Делаборда. В свою защиту перед военным советом он, помимо всего прочего, открыто обвинил маршала Сульта в претензиях на португальскую корону.

К слову сказать, все три названных Аржентоном генерала служили в армии генерала Жюно, завоевавшей Португалию в 1807 г., и все трое в 1808 г. были по условиям Синтрской конвенции отправлены во Францию. Все трое, действительно, недолюбливали герцога Далматского. Делаборд, в частности, говорил про Сульта, что это «малый из породы ворон, боящийся выстрелов». Особенно взбесило всех то, что когда маршалу доложили о начавшейся переправе англичан, тот еще находился в постели и долгое время он не мог поверить в это, говоря, что это все ерунда, что это вовсе не англичане, а его собственные швейцарцы, также носившие похожие на английские красные мундиры, ловят рыбу в водах Доуру.

Совершенно ясно, что несчастный и совсем запутавшийся капитан Аржентон был лишь инструментом в некоей хитрой политической интриге. Начав обвинять всех и вся, он был поспешно отправлен в Париж, предан суду, приговорен к смерти и расстрелян 22 декабря 1809 г. Не помогли ему и усилия его адвоката Фальконнэ, который, используя версию о претензиях маршала Сульта на португальскую корону, сделал попытку объяснить поведение своего клиента его психологическими особенностями, связанными с недовольством командованием, ущемленным честолюбием и заботой об интересах Франции.

Версию о готовившемся заговоре активно поддержал и сам маршал Сульт, который, оправдываясь за провал похода в Португалию, также утверждал, что заговорщики, во главе которых стоял Луазон, стремились сдать его лично и его армию противнику. Генерал Луазон же, отчитываясь перед императором, представил все так, будто бы это он спас остатки армии, загубленной ошибками, бездействием и несанкционированными королевскими амбициями маршала Сульта. Луазон обвинил Сульта в том, что тот совсем потерял рассудок, подписывал документы королевским титулом «Николай Первый» и устраивал бесконечные приемы, превосходившие по пышности приемы в Тюильри.

Согласно версии Луазона, штаб маршала Сульта начал даже опасаться за его здравый смысл и всерьез обсуждал возможность его ареста. А когда генералы «всерьез обсуждают» возможность ареста своего главнокомандующего, это и называется заговором. Важно теперь понять, каковы были причины этого заговора? Действительно ли Сульт возжелал провозгласить себя королем Португалии или северной ее части?

В этом вопросе среди исследователей нет единого мнения. В частности, яростным противником этой версии является французский академик Ж. Тюлар, который характеризует, якобы, «желание Сульта провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I, как утверждали неохотно служивший под его началом маршал Ней, а также генерал Тьебо, чьи мемуары в целом весьма неодобрительно освещают деятельность крупных военачальников того времени» (27, с. 293), вполне категорично. Он пишет: «Разумеется, все это были клеветнические слухи». (27, с. 293)

А. Манфред, напротив, утверждает, что, «чувствуя себя полновластным хозяином оккупированной страны и считая, что Наполеона, завязшего в австрийской войне, можно будет поставить перед совершившимися фактами, Сульт решил провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I. Он был, видимо, настолько увлечен этой вздорной идеей, что проглядел десант англичан под командованием Уэлльсли, занявший Лиссабон». (13, с. 585)

Такого же мнения придерживается и Л. Мадлен, который пишет: «Можно было наблюдать Сульта за попытками провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I, что являлось признаком чрезмерного возбуждения и идущего до безумия разложения». (61, с. 251)

Известен факт, что маршал Сульт 19 апреля 1809 г. через начальника своего штаба генерала Рикара распространил по дивизиям секретное письмо, в котором призывал организовать плебисцит относительно возведения его самого на трон Португалии. В этом письме, приводимом А. Тьером, генерал Рикар, в частности, писал: «Многочисленные делегации прибывают к Его Превосходительству… с просьбами, чтобы он взял бразды правления, стал их правителем и облачил себя всеми атрибутами высшей власти: народ обещал ему быть верным, поддерживать его и защищать от любых нападений, в том числе и от восставших из других провинций, вплоть до полного подчинения всего королевства. Маршал принял эти предложения… Он приказал мне ознакомить вас с этим решением, чтобы в районах, где вы командуете, вы содействовали его осуществлению, а также распространяли эту новость по всем уголкам королевства, где это возможно будет сделать». (72, с.75–76)

Несмотря на то, что это письмо и было секретным, но оно быстро стало известно в армии. Одни лишь посмеялись над непомерными амбициями главнокомандующего, другие же были просто шокированы происходящим. Особенно были возмущены старые офицеры, ставшие генералами в сражениях за Республику в 1793–1794 гг. К числу наиболее агрессивно настроенных относились генералы Делаборд, Кенель и Луазон. Генерал Кенель, вновь бывший комендантом Опорту, даже написал маршалу Сульту письмо с недвусмысленным изложением своих соображений против предлагавшегося проекта.

Некоторые генералы и офицеры, в числе которых был и Луазон, испугались, что, если этот проект осуществится, то им придется надолго остаться вдали от Франции. Они договорились поднять войска и отвести их во Францию; но заговор был раскрыт, и главные действующие лица арестованы. Что касается Луазона, то его не побеспокоили, так как у Сульта не было против него никаких точных доказательств. Несколько позже, после поражения при Опорту, Луазон прибыл в Шёнбруннский замок и имел там аудиенцию с Наполеоном, на которой доложил об интригах своего шефа и вызвал у императора многочисленные насмешки, связанные с «так называемым королем Николаем».

На самом деле, ни один из главных заговорщиков — ни три вышеназванных генерала, ни полковник Доннадья — так и не были наказаны. И это весьма показательно, ибо Наполеон явно стремился поскорее замять эту неприятную историю. Именно поэтому капитан Аржентон, оказавшийся ненужным и весьма осведомленным свидетелем, был скоропалительно осужден и расстрелян.

Никаких последствий не имели обвинения в заговоре и для маршала Сульта, про которого Наполеон говорил: «Ему нужно было отрубить голову или вовсе не обращать на него внимания, и я выбрал этот последний вариант». (31, с. 225)

Чтобы объяснить ситуацию, маршал Сульт отправил в Мадрид генерала Франчески, долгие годы бывшего его адъютантом и преданного ему самозабвенно. Но этот храбрый офицер по дороге попал в засаду в районе Саморы, был взят в плен, долго скитался по испанским тюрьмам и умер от лихорадки в 1810 г.

Следует отметить, что во французской армии на Пиренейском полуострове было три генерала с фамилией Франчески. Их часто путают, поэтому постараемся внести ясность в этот вопрос.

Корсиканец Жан-Батист Франчески (1766–1813) начал военную службу в 1793 г. в гарнизоне Бастии. В 1799 г. он уже был бригадным генералом. Этот Франчески служил в Испании с 1808 г. до октября 1809 г., после чего был переведен в Тоскану. Впоследствии он участвовал в походе в Россию и погиб при осаде Данцига.

Другой генерал Франчески — Франсуа Франчески-Лозио (1770–1810) — был родом из Милана. Он служил при штабе Бонапарта в Италии, в 1805 г. стал полковником, а в 1808 г. — бригадным генералом в армии Жозефа Бонапарта в Испании.

Наш герой — Жан-Батист-Мари Франчески-Делонн родился в 1767 г. в Лионе. В 1792 г. записался в армию волонтером, а в 1799 г. был командиром гусарского эскадрона и адъютантом Сульта. Полковник (1803), бригадный генерал (1805), герой Аустерлицкого сражения Франчески-Делонн служил в Испании и Португалии под началом маршала Сульта, командуя легкой кавалерией. Отличился в сражении при Ла-Корунье. Он действительно был послан Сультом в Мадрид и попал в засаду в районе Саморы.

Верный сторонник Сульта генерал Брюн де Виллере также был им командирован к Наполеону в Австрию и в Шянбрунне объяснил ему позицию маршала. По итогам разговора император вручил генералу конфиденциальное письмо к маршалу. Наполеон сказал: «Добавьте, что все забыто, и что теперь я ему полностью доверяю». (55)

Довольный собой генерал писал: «Легко представить, как я был удовлетворен результатами своей миссии, и какую услугу я оказал герцогу Далматскому, привезя ему столь хорошие новости». (55)

Как видим, неприглядная история была поспешно замята, а несчастный капитан Аржентон так и остался единственным, кто своей жизнью заплатил по всем счетам.

Отступление французов к Гимарайншу. Отход армии в Испанию

Узнав о странном отступлении Луазона, от Пенафиеля Сульт повернул свои войска на север и вскоре дошел до Гимарайнша, где и нашел эту свою дивизию, пришедшую из Амаранте. Там же он соединился и с драгунской дивизией генерала Жана-Гийома Лоржа.

Итак, основные силы французов собрались в Гимарайнше, так и не будучи преследуемыми англичанами. Из этого маршал Сульт сделал вывод, что противник пошел от Опорту прямо по дороге на Брагу с целью отрезать французам последний удобный путь отступления на север.

В армии было много недовольных отступлением Сульта: одни требовали решительного сражения с англичанами, другие (в числе которых был и Луазон) — ради спасения армии предлагали заключить с британцами мирный договор, подобный Синтрской Конвенции.

Но Сульт проявил твердость и не стал прислушиваться к мнениям недовольных. Он приказал уничтожить всю оставшуюся у Луазона и Лоржа артиллерию (18 орудий было заклепано), бросить остатки обоза и погрузить на освободившихся лошадей больных и раненых, а затем двинул армию вправо в обход Браги по труднопроходимым горным дорогам. По мнению Ж. Бельмаса, «это смелое решение спасло армию».

Уже несколько дней шел дождь. Французы вымокли до нитки, промокла и большая часть патронов. Даже малейший бой в такой обстановке мог представлять собой проблему. К несчастью, на пути отступления лежала последняя река Каваду, а спасительный мост через нее был разрушен и охранялся отрядом из 1200 португальцев, которые огнем единственной пушки мешали его восстановлению. Разрешить вопрос вызвался батальонный командир Дюлонг. Взяв с собой двенадцать гренадеров, он под покровом ночи перебрался на другой берег и ударил в штыки. По словам генерала Марбо, «португальские солдаты, стоявшие лагерем неподалеку, подумали, что французская армия перешла через Каваду, и разбежались. Маршал Сульт велел тут же починить мост. Так храбрый Дюлонг спас армию». (14, с. 427) За этот подвиг Луи Дюлонг получит чин полковника. Позже он станет генералом и бароном Империи.

Вскоре французская армия покинула территорию Португалии. В последнем португальском городе Монталегри французы переночевали 17 мая, 20 мая они уже были в испанском Оренсе, а 22 мая — в Луго.

«Как только генерал Уэлльсли выбил маршала Сульта из Португалии, он прекратил преследование и с большей частью своей армии быстро вернулся в Абрантиш». (32, с.75)

Так закончилась вторая попытка завоевания Португалии, которая, как и первая, ничего не дала французам ни в политическом, ни в стратегическом плане. Эта очередная неудача больно ударила по престижу императорской армии и стоила ей потери почти 6000 отборных солдат и офицеров, а также всей артиллерии. «Таков итог этой кампании, на успех которой Наполеон возлагал столько надежд». (75, с. 44)

Подводя итоги похода, русский историк Р. Зотов писал: «Быстрое преследование, недостаток припасов и всеобщее возмущение жителей ускорили поспешность ретирады и умножили опасность потери Сульта. Страшились даже, что он подвергнется участи Дюпона; но, оставляя по дороге больных и артиллерию, он успел спастись и достигнуть Луго». (9, с. 597)

По возвращению в Испанию маршал Сульт вошел в контакт с маршалом Неем, которому он предложил объединить свои силы, чтобы предпринять новый поход в Португалию. Но два маршала так и не смогли найти общий язык. Тогда Сульт вообще отступил к Саморе, бросив Нея одного в Галисии.

Исходя из всего вышеизложенного, довольно странно выглядит вывод генерала Марбо, который утверждал, что маршал Сульт после провала в Португалии «сохранил свою репутацию храброго солдата и умелого полководца, потому что общественное мнение оценило, с одной стороны, проявленную им твердость, а с другой стороны трудности, с которыми он встретился». (14, с. 427) Действительно, так прозевать нападение англичан и сдать хорошо укрепленный и защищенный широкой рекой город мог только очень «умелый полководец». Мнение Марбо о потерявшем всю свою артиллерию, провалившем поставленную императором задачу и пассивном Сульте вдвойне странно еще и потому, что действия генерала Жюно в гораздо более сложных обстоятельствах он оценивал гораздо строже. Все-таки правильно говорят, что все в мире относительно, в том числе и справедливость, если она исходит не от Бога, а от живого человека…