Три португальских похода Наполеона

Прибытие маршала Массена. Формирование армии для нового похода в Португалию

Императорским декретом от 17 апреля 1810 г. командующим тремя корпусами, предназначенными для нового похода в Португалию, был назначен герцог Риволи, князь Эсслингский, маршал Массена. Этим назначением официально была открыта кампания 1810 г. на Пиренейском полуострове.

52-летний Андрэ Массена был, по признанию всех, одним из лучших маршалов Наполеона. Он был крепко сложен, неутомим, решителен и полон честолюбия. «Его отличительной чертой было упрямство. Он никогда не падал духом… Речи его были мало интересны, но с первым пушечным выстрелом, среди ядер и опасностей, его мысль приобретала силу и ясность». (16, с.73)

Следует отметить, что у героя Риволи, Цюриха и Ваграма в тот момент уже было все, о чем только можно было мечтать: слава, богатство, титулы. Так что новое назначение на завоевание какой-то там Португалии он воспринял без особого энтузиазма. «Одной вашей репутации довольно, — убеждал его император, — чтобы покончить с этим делом». (8, с. 136)

В результате Массена все же дал свое согласие и 12 мая 1810 г. в окружении адъютантов прибыл в штаб-квартиру армии в испанский город Вальядолид.

Командующие корпусов Ней и Жюно уважали боевые заслуги Массены, но встали под его командование с большой неохотой. Все трое они были Гранд-Офицерами Империи, равными друг перед другом. Любая иерархия, любое подчинение здесь, полезное и даже необходимое с военной точки зрения, с чисто эмоциональной стороны было мучительным. Да и сам Массена был несколько смущен своим назначением, понимая, что его взаимоотношения с генералом Жюно и особенно с маршалом Неем будут непростыми.

В ответ на вполне обоснованные сомнения Массены начальник генерального штаба армии маршал Бертье изрек: «Приказы императора в этом смысле совершенно конкретны и не могут быть предметом обсуждения. Когда император дает кому-либо полномочия, подчинение становится долгом; как бы ни были велики амбиции герцога Эльхингенского и герцога Абрантес, они не могут не отдавать себе отчета в том, что их заслуги совсем не те, что заслуги победителя при Цюрихе». (8, с. 136)

Устами бы Бертье да мед пить. Ней и Жюно на протяжении всего похода относились к приказам командующего «с плохо скрываемым презрением, генерал Ренье также проявлял упрямство, весьма смахивавшее на неповиновение». (8, с. 137)

Непростыми были отношения с гордецом Неем и у самого Жюно. Один из характерных примеров взаимоотношений двух командиров приводит жена последнего Лаура д'Абрантес. Когда во время осады Сьюдад-Родриго Жюно послал в помощь Нею своего опытного инженера полковника Валазе, Ней вернул его обратно в Вальядолид, резко заявив при этом: «Я не имею нужды, чтобы герцог д'Абрантес надоедал мне своими любимцами… Если они хороши, пусть побережет их для себя». (3, с. 91)

Генерал Жан-Луи Рейнье был швейцарцем по национальности. Он родился в Лозанне в 1771 г., а в 1792 г. записался добровольцем во французскую армию. Быстро продвигаясь по службе, он отличился в сражении при Жемаппе и в осаде Маастрихта и в 1794 г. был представлен к званию бригадного генерала. Упрямый и гордый Рейнье зачем-то отказался от представления, сославшись на свою молодость и недостаток заслуг. Затем он участвовал в завоевании Голландии, служил начальником штаба у генерала Моро и в 25 лет уже был дивизионным генералом!

Непростой характер юного генерала, для которого не существовало никаких авторитетов, сослужил ему плохую службу. Он принял участие в сомнительной дуэли, попал в опалу, бросил французскую армию и перешел на службу к королю Неаполя. Там он быстро дослужился до поста Военного министра. Но ему было скучно в Неаполе, его тянуло в огонь сражений. И он вновь вернулся на французскую службу, участвовал в австрийской кампании 1809 г., а с 1810 г. был переведен в Испанию в армию Массены.

Это был талантливейший командир во главе своих солдат, но иметь такого свободолюбивого и независимого подчиненного нельзя было пожелать и врагу.

Сформированная из корпусов Нея, Жюно и Рейнье армия Массены была предназначена для очередного похода через испанскую территорию в Португалию. Армия была, по утверждению Мармона, «сильной и превосходно экипированной». (8, с. 137)

По данным Ж. Бельмаса, «армия включала в себя семь дивизий 2-го, 6-го и 8-го корпусов и кавалерийский резерв из шести драгунских полков; общая численность армии составляла 70 тысяч человек, и все они были опытными солдатами». (32, с. 122)

Начальником штаба армии стал генерал Жозеф-Франсуа Фририон, начальником артиллерии — генерал Жан-Батист Эбле. Барон Эбле, к слову сказать, отличится впоследствии в России при наведении мостов через Березину.

Осада и взятие крепости Сьюдад-Родриго

Практически весь июнь 1810 г. был потрачен французской армией на осаду испанской крепости Сьюдад-Родриго, находящейся недалеко от португальской границы в 89 км от Саламанки. Эта средневековая крепость, основанная в XIV в. при царствовании Генриха II Трастамара, была действительно «крепким орешком». Окруженная двухкилометровой неприступной стеной, она стояла на высокой голой скале, вокруг не было практически ни одного деревца, ни одного естественного укрытия для осаждавших.

За мощными стенами крепости был заблокирован испанский гарнизон (примерно 6 тыс. чел. при почти 120 орудиях различного калибра) под командованием губернатора города генерала-лейтенанта Андреса Переса де Эррасти. Гарнизон, по данным Д.Хорварда, состоял из 857 волонтеров Авильского пехотного полка, 311 пехотинцев Сеговии, 706 пехотинцев Майорки, 2432 национальных гвардейцев, 310 офицеров, 390 артиллеристов, а также гверильясов Хулиана Санчеса. Поданным автора книги «Массена в Португалии» Э.Гашо, гарнизон насчитывал 6721 чел.

Формально главнокомандующим у французов был, как уже отмечалось выше, маршал Массена. Более молодой и горячий Мишель Ней буквально во всем пытался гнуть свою линию, Жюно нередко «принимал сторону маршала Нея, который в существе был прав». (3, с.107)

С самим Неем у Жюно один раз дело чуть не дошло до дуэли. Началось все, как водится, с пустяка, но отношения между высшими командирами уже были настолько накалены, что неприязнь, действительно, чуть было не привела к непоправимому. Короче говоря, однажды Ней самовольно взял и перебросил на новую позицию одну роту артиллерии из корпуса Жюно, даже не поставив в известность ни начальника артиллерии корпуса, ни самого Жюно.

Узнав об этом, Жюно был взбешен: «Князь Эльхингенский оскорбил мою честь своим поступком… он знает мой характер… знает, что я не умею переносить обид; а разве не обида взять людей из моего корпуса, даже не сказавши мне?.. Да это уже не в первый раз». (3, с. 109)

От дуэли Жюно с большим трудом удалось отговорить штабным офицерам, буквально навалившимся на Жюно и схватившим его за руки.

Целый месяц французская артиллерия вела непрерывный обстрел Сьюдад-Родриго. Массена лично выезжал на осмотр подступов к крепости. Его сопровождали генералы Жюно и Эбле.

4 июля бригадный генерал Экорш де Сент-Круа с пятью батальонами пехоты и шестью эскадронами драгун был выдвинут к границе Португалии в район Галлегоса, где он встретился с аванпостами англо-португальской армии и дал им довольно успешный бой.

10 июля 1810 г. Сьюдад-Родриго после пятинедельного упорнейшего сопротивления, наконец, капитулировал. За это время по городу было выпущено 28286 снарядов и 11859 бомб. (49, с. 180)

По данным Р. Шартрана, в результате осады было убито около 1800 испанских солдат и жителей города, французы же потеряли 182 чел. убитыми и 1043 чел. ранеными. (38, с. 30)

Э. Гашо уточняет информацию по французским потерям: у них было убито 14 офицеров и 168 солдат, ранено 34 офицера и 1009 солдат. (49, с. 182–183) Практически все они были из состава 6-го корпуса.

Несмотря на сильные разрушения, произведенные огнем французской артиллерии, победителям досталось 118 испанских орудий различных калибров, почти миллион ружейных патронов, 73 тонны пороха, 290 зарядных ящиков и 7225 единиц стрелкового оружия. (49, с.181)

Приближалась осень. В армии, несмотря на строжайший запрет есть испанские дыни и виноград, начались повальные отравления и расстройства желудка. Госпитали были переполнены больными.

Переход французской армией границы Португалии

И вот в третий раз наполеоновская армия вторглась на территорию Португалии. На сей раз, армия под командованием маршала Массена, состоящая из трех пехотных корпусов (2-го корпуса генерала Жана-Луи Рейнье, 6-го корпуса маршала Мишеля Нея и 8-го корпуса генерала Андоша Жюно), а также кавалерии генерала Луи-Пьера Монбрёна перешла границу в районе Фуэнтес де Оньоро.

Пехотные дивизии Маршана, Мерме, Луазона, Мерля, Гяделе, Клозеля и Солиньяка, кавалерия Трейяра, де Сент-Круа, Сульта и Лямотта, артиллерия Шарбоннеля, Тирле и Фуше, обозы с порохом и снарядами — все это тянулось по извилистым горным дорогам наименее населенной португальской провинции Бейра, как тысячи ручьев после обильного ливня. Кого только не было в этой многоголосой толпе, Здесь были и французы, и ганноверцы, и пруссаки, и ирландцы. Многие из них уже бывали в Португалии, сражались с англичанами и не понаслышке знали об их стойкости и организованности. Кто-то горел желанием отомстить им за былые поражения, кто-то (например, ирландские добровольцы) — находился в плену иллюзий, что таким вот образом он способствует борьбе за независимость своей родины, а кто-то (те же пруссаки) — просто мечтал обогатиться в этой богом забытой, далекой, но, по слухам, не самой бедной стране.

По словам Ж. Тюлара, «Массена было поручено выкурить Веллингтона из Португалии». (27, с. 331)

Английские и португальские войска, даже не шелохнувшиеся, когда французы на подступах к Португалии заблокировали в Сьюдад-Родриго регулярную армию испанцев, на этот раз сдвинулись с места и отошли в сторону Гуарды — самой высокогорной крепости на полуострове. Основные силы Веллингтона насчитывали примерно 25 тыс. чел. Кроме того, в районе Альмейды стоял четырехтысячный отряд легкой пехоты, отряд генерала Хилла наблюдал за корпусом Рейнье, а под Томаром находился 12-тысячный отряд под командованием генерала Лейта. Всего в армии Веллингтона было около 35 тыс. британцев и свыше 50 тыс. португальцев (в основном милиционеров и ополченцев). (50, с. 228, 230)

Передовые посты противника все время отступали, оставаясь вне досягаемости французских ружей. Ну и тем лучше, можно победить, нисколько не пострадав при этом.

Как видим, третья португальская кампания, по определению А. Егорова, «началась для французов в высшей степени успешно». (8, с. 138)

Солдаты жаждали только одного — боя, ибо длинные переходы по горным дорогам, пыль и необходимость спать на камнях, внушали дополнительную ненависть к португальцам и их британским союзникам и покровителям.

Бой у реки Коа

В конце 1809 г. на севере Португалии у англичан стояла лишь Легкая дивизия шотландского генерала Роберта Крауфорда.

Эта дивизия провела всю зиму рядом с крепостью Альмейда в противостоянии с аванпостами корпуса маршала Нея. Эта позиция в сорока милях от расположения главной армии была достаточно опасной, но важно было вести постоянное наблюдение за противником. А кроме того, сам Ней, даже обладая превосходящими силами, не очень-то беспокоил пикеты Крауфорда.

Когда испанская крепость Сьюдад-Родриго наконец сдалась, Массена приказал Нею вытеснить Крауфорда из занимаемой им зоны. Заметив активизацию противника, Крауфорд отступил на новые позиции перед рекой Коа, опираясь одним своим флангом на Альмейду. Артур Уэлльсли, ставший 26 августа 1809 г. виконтом Веллингтоном, убеждал генерала Крауфорда без боя отойти за реку, но тот зачем-то решил держаться на правом берегу, пока хватит сил. Позиция, которую он выбрал, была откровенно плохой.

В распоряжении Крауфорда находились следующие войска:

1-й батальон 95-го стрелкового (Rifles) полка

1-й батальон 43-го Монмаутширского пехотного полка

1-й батальон 52-го Оксфордширского пехотного полка

1-й батальон егерей «касадорес»

3-й батальон егерей «касадорес»

2 отдельные стрелковые роты 95-го и 43-го полков

14-й легкий драгунский полк

1-й гусарский полк КГЛ

1 конная батарея Росса

Против этих 5 батальонов легкой пехоты и двух кавалерийских полков Роберта Крауфорда у маршала Нея имелось в наличии 2 пехотных бригады генералов Симона (3 батальона 26-го линейного полка, 2 батальона Южного Легиона и 2 батальона Ганноверского Легиона) и Ферея (батальон 32-го полка легкой пехоты, 3 батальона бо-го и 2 батальона 82-го линейных полков), а также 4 кавалерийских полка (3-й гусарский, 15-й конно-егерский, 15-й и 20-й драгунские) генерала Лямотта.

Численное превосходство было на стороне французов. Против 4 тыс. солдат Крауфорда (2 тыс. чел. британской пехоты, 800 чел. кавалерии и 1219 чел. португальских егерей) к атаке готовились более 6 тыс. французов: 3773 чел. пехоты Луазона и 2297 чел. кавалерии Монбрёна.(49, с. 208)

Расположение войск Крауфорда было следующим: на левом фланге у Альмейды стояли кавалерийские полки, чуть правее — 43-й полк и 95-й полк, еще правее — два португальских батальона егерей «касадорес», а на правом фланге у самого берега Коа — 52-й полк. Французские войска были расставлены следующим образом: бригада генерала Симона стояла прямо против Альмейды, два драгунских полка и один гусарский полк — против британской кавалерии, бригада генерала Ферея — против англо-португальской пехоты, а 15-й конно-егерский полк составлял крайний левый фланг.

Атака французов началась рано утром 24 июля. Войска упрямого Крауфорда были изрядно потрепаны и отброшены за реку Коа. Им лишь чудом удалось спастись на другом берегу, перейдя через большой каменный мост, на котором разгорелась горячая перестрелка между английскими и португальскими стрелками и французской пехотой.

Итоги этого первого сражения 1810 г. на португальской территории каждая из участвовавших сторон считает для себя весьма благоприятными. Французская официозная газета «Монитор» называет сражение у реки Коа «славным делом французской армии, в котором были захвачены знамя и орудия противника». (38, с. 41) Британцы, напротив, считают, что все победные реляции Массены являются бездоказательными. В своем письме, опубликованном в газете «Тайме», генерал Крауфорд эмоционально опровергает версию французов.

Данные о потерях также весьма разнятся. Маршал Ней говорит о значительных потерях противника и, по меньшей мере, о сотне пленных, при этом свои потери он оценивает в 530 чел. убитыми и ранеными. Генерал Луазон пишет о 500 убитых и раненых британцах и о той же сотне пленных. В некоторых источниках потери англичан и португальцев доходят до 1200 солдат и 60 офицеров. Британские же отчеты настаивают на следующих цифрах своих потерь: 36 убитых, 273 раненых и 83 пропавших без вести. (38, с. 42)

По данным А. Гюго, французы потеряли в этом деле около 300 чел., а их противник — 400 чел. убитыми, 700 чел. ранеными и 400 чел. взятыми в плен. Было захвачено два орудия и одно знамя. (50, с. 232)

В бою при Коа был убит подполковник 43-го полка Эдвард Халл. Сам же Роберт Крауфорд также будет убит недалеко от этих мест при штурме Сьюдад-Родриго через каких-то полтора года. Как говорится, от судьбы не уйдешь.

Взятие португальской крепости Альмейда

Сразу же после отхода дивизии Крауфорда за Коа началась осада оставшейся один на один с французской армией Альмейды — первой крепости на португальской территории, находящейся в 36 километрах к северо-западу от испанского Сьюдад-Родриго.

Крепость Альмейда, если посмотреть на нее сверху, имела форму окружности, повторяя своим контуром круглый холм, на котором она была построена. У нее имелось шесть мощных бастионов с люнетами и крытыми ходами. Траншеи оставались сухими, так как они были пробиты в твердых гранитных породах, покрытых лишь небольшим слоем земли. Крепость была вооружена почти 100 орудиями, из которых сорок являлись 18-фунтовыми и даже больших калибров. В ней было много защищенных от огня противника казематов, в которых при желании мог спрятаться весь гарнизон.

Британский главнокомандующий знал, что он не сможет помешать французам взять Альмейду, как совсем недавно не мог помешать им взять испанскую крепость Сьюдад-Родриго. Он рассматривал эти крепости лишь как возможность задержать продвижение французов на как можно больший срок и заставить их израсходовать как можно больше боеприпасов и людских ресурсов.

Уэлльсли назначил руководить обороной Альмейды полковника Вилльяма Кокса, офицера британской армии и одновременно бригадного генерала португальской службы. Кроме того, Кокс был шурином маршала Бересфорда, главнокомандующего португальской армией. Португальские войска, защищавшие Альмейду, по данным Р. Бёрнхема, состояли из следующих частей:

24-й полк линейной пехоты (1200 чел.),

полк милиции Аргантила (1000 чел.),

полк милиции Транкозу (1000 чел.),

полк милиции Гуарды (1000 чел.),

3 роты 4-го артиллерийского полка (400 чел.),

эскадрон 11-го кавалерийского полка (61 чел.).

Осада Альмейды началась 24 июля 1810 г. Французы начали вести подкопы с юго-восточной стороны от крепости, несмотря на сильный огонь португальской тяжелой артиллерии, которая насчитывала 11 батарей (около 65 орудий).

Сами французы произвели 6177 выстрелов и использовали 9 тонн пороха (37), но эффект от этой непрекращающейся бомбардировки был не так велик, как хотелось. Они продолжали огонь день и ночь, пока одно из ядер, выпущенное из гаубицы, случайно не попало во двор замка Альмейды, где находился главный пороховой склад гарнизона.

«По свидетельству одного португальского артиллерийского офицера, 30 человек работали на складе, перетаскивая бочки пороха, и большие ворота замка были открыты. Горящая бомба скатилась по ступенькам внутрь склада и взорвала 4000 заряженных снарядов, которые в свою очередь воспламенили 150000 фунтов пороха и более миллиона патронов». (37)

Очевидец событий, французский полковник Эмманюэль-Фредерик Спрюнглен писал:

«Земля задрожала, и мы увидели огромный столб огня и дыма. Это было похоже на извержение вулкана — прошло вот уже двадцать шесть лет, но я никогда этого не забуду. Огромные куски камней полетели в наши траншеи, несколько наших людей было убито и ранено ими. Орудия тяжелых калибров были подняты в воздух и отброшены на большое расстояние. Когда дым рассеялся, часть Альмеиды просто исчезла, а оставшаяся часть представляла собой лишь развалины». (37)

После этого 28 августа Альмейда прекратила сопротивление. Крепость, о которой англичане думали, что она может продержаться много месяцев, пала после пятинедельной осады. Пятитысячный гарнизон сдал оружие. Было захвачено 6 знамен, 172 орудия различных калибров, 605695 патронов и 2885 единиц стрелкового оружия. (49, с. 311)

«Маршал Массена приказал освободить часть гарнизона; после его разоружения он отправил почти 3000 португальских милиционеров по домам, потеряв тем самым из-за своей лояльности почти все плоды своей победы. Он взял с этих 3000 солдат обещание никогда больше не воевать против французов, но португальцы в этой войне, ставшей для них народной, отбросили все чувства чести и прислушивались лишь к призывам слепой мстительности. Эти 3000 пленных Альмеиды, вернувшись к себе, снова взялись за оружие, а у французов вновь появилось 3000 вооруженных врагов». (50, с. 233)

Движение от Альмейды до Бусако

После того, как приграничные крепости Сьюдад-Родриго и Альмейда сдались, Веллингтон со своей армией начал быстрое отступление вглубь Португалии. Французы, покинувшие Альмейду 14 сентября, преследовали Веллингтона по пятам. Движение обеих армий происходило вдоль реки Мондегу.

Французы от Альмеиды пошли по двум направлениям: часть войск двинулась через Гуарду и Форнуш, другая часть (8-й корпус Жюно) — чуть севернее через Транкозу. Гуарда была занята солдатами 2-го корпуса 14 сентября. Соединение войск произошло в районе Визеу.

Уже много раз упоминавшийся нами Марселей де Марбо, бывший в 1810 г. адъютантом маршала Массены, называл следующую численность армии: «За вычетом гарнизонов, оставленных в Родриго, Альмейде и Саламанке, а также больных, число бойцов во всех частях армии составляло 50 тысяч при 60 орудиях и большом количестве ящиков с боеприпасами». (14, с. 429)

Относительно движения на Визеу Марбо в «Мемуарах» недоумевает: «Массена должен был выбрать для переходов самые плодородные и наименее трудные для движения армии места. Но он решил иначе!… Армия покинула окрестности Альмеиды 14 сентября 1810 года… Перед ней открылась богатая долина реки Мондегу. Она могла пойти через Сампайю и Понти-ди-мурсела на Коимбру по дорогам, если не хорошим, то, по крайней мере, сносным. Однако под влиянием своего советника Пеле маршал не пошел по этой плодородной долине, где его войска чувствовали бы себя хорошо, а свернул направо и пошел по горам к Визеу, самыми ужасными дорогами в Португалии! Достаточно посмотреть на карту, чтобы понять, насколько неразумно идти в Коимбру через Визеу!» (14, с. 429)

Действительно, горы в районе Визеу высоки и каменисты, здесь и по сей день нет ни зерновых посевов, ни кормовых трав; одни лимоны да виноград, но это не самая сытная пища для многочисленной армии и лошадей.

В течение всего сентября месяца наступавшие французы имели нескольких кровопролитных стычек с арьергардными частями противника, а также с многочисленными отрядами португальской регулярной армии, ополчения и милиции под командованием генералов Силвейры и Баселара, а также полковника Транта.

В частности, полковник Николас Трант с бригадой португальской милиции и двумя эскадронами драгун 20 сентября атаковал французский обоз в районе Визеу, уничтожив много повозок и взяв несколько десятков пленных. Совершив этот набег, Трант отступил на север к Ламегу, а затем совершил марш-бросок к Сердану, который был занят 28 сентября.

«В течение всего последующего времени, — вспоминал участник Португальского похода Жан-Батист Баррес, — я не мог узнать названия городов и деревень, через которые мы проходили, так как в них мы не встретили ни единого жителя. Все население бежало, уничтожая без остатка то, что могло быть нами использовано. Это всеобщее бегство… организовали англичане для того, чтобы создать большие препятствия на нашем пути и заставить португальцев ненавидеть нас еще сильнее». (8, с.139)

«Тактика «выжженной земли», умело примененная англичанами, очень скоро принесла свои плоды. Голод, болезни, необходимость оставлять у себя в тылу гарнизоны заметно уменьшили армию князя Эслингского, но он упрямо шел вперед». (8, с. 139)

Тактика «выжженной земли», с которой французы до этого не сталкивались ни в Италии, ни в Австрии, ни в Германии возмущала всех без исключения, казалась дикостью, противоречащей общепринятым военным правилам. Французы просто не привыкли воевать с мирным населением, они, как и везде в Европе, видели противника только в человеке, облаченном в специальную униформу. Но особо в Португалии их поражала отчаянная жестокость «мирного населения» — всех этих стариков, женщин и детей, собирающихся в многочисленные отряды и нападающих на офицеров, курьеров, обозы, отставших от своих частей и раненых. Ни о какой партизанской войне французы тогда еще не имели и понятия, поэтому действия португальских отрядов милиции и особенно народного ополчения «орденанса» казались им противозаконными.

По этому поводу маршал Массена даже написал обращение британскому главнокомандующему, призывая последнего положить конец бессмысленным провокациям, поджогам и нападениям. Артур Уэлльсли в своем послании от 24 сентября 1810 г. ответил французскому маршалу очень резко: (78)

«То, что Вы называете «крестьянами без униформы», а также «убийцами и разбойниками с большой дороги», есть «орденанса» страны, которая, как я уже имел честь Вам объяснять, представляет собой военные формирования под командованием офицеров, оплачиваемых и действующих по законам военного времени. Вы утверждаете, что военными правами обладают только те, кто носит униформу; но Вы должны хорошо помнить, как Вы сами в свое время приумножали славу французской армии, командуя солдатами, не имевшими никакой униформы.

Вы жалуетесь на поведение «орденанса» в Наве де Хавер в отношении полковника Паветти. Здесь вопрос состоит лишь в том, имеет ли право страна, завоеванная врагом, защищать себя любыми средствами по своему выбору. Если это право существует, то Португалия может использовать «орденанса» — войска, созданные и организованные по старинным законам страны.

Я могу заверить Ваше превосходительство, что в Наве де Хавер полковник Паветти лишь был наказан за то, что он сам вел себя недопустимо. Именно по его приказу дом капитана «орденанса» был сожжен, а несколько бойцов из его роты было расстреляно только за то, что они выполняли свой долг перед своей страной.

Я возмущен, что Ваше превосходительство выражает недовольство тем, что португальцы покидают свои дома при приближении французской армии. Их право уносить то, что они не имеют возможности защитить, и здесь не требуется каких-то специальных приказов с моей стороны… Ведь они и сами с трудом находят поведение солдат французской армии, в том числе и под вашим командованием, по отношению к своей собственности, своим женам и самим себе, соответствующим декларациям Вашего превосходительства.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что они добровольно покидают свои дома, сжигая и уничтожая все, что они не могут унести с собой».

Французское наступление, несмотря на сопротивление местного населения, трудности рельефа местности и отсутствие проводников, было стремительным: за 10 дней войска с боями прошли более 130 км.

«Быстрое и внушительное наступление Массена, — свидетельствует один англичанин, — очень сильно встревожило власти и жителей Лиссабона; когда же стало известно, что скоро будут слышны залпы его пушек, паника достигла апогея». (8, с. 139)

Командование армии полагало, что англичане отступают, избегая решительного сражения, ввиду несомненного превосходства французской кавалерии. А как хотелось бы покончить с ними «одним махом», в открытом и честном бою. И вот такая долгожданная возможность, похоже, представилась. 26 сентября англичане остановились и сгруппировали свои силы.

Маршал Массена писал маршалу Бертье, князю Невшательскому, из Визеу 22 сентября 1810 г.: (78)

«Армия прошла Альмейду, как я уже имел честь Вам докладывать. Все три корпуса прибыли 19-го числа в Визеу, пройдя по ужасным дорогам. Противник повсюду отступает при одном нашем появлении…

Наши обозы были атакованы 2000 португальцев, но 200 человек хватило, чтобы отбросить их с большими потерями. Худшую дорогу найти невозможно: повсюду торчат острые скалы, наши обозы и артиллерия испытывают большие проблемы, и я вынужден постоянно их ждать. Они постоят два дня в Визеу, чтобы отдохнуть, и я продолжу марш на Коимбру, где, как меня уверяют, англичане и португальцы соединились.

Монсеньор, мы движемся через пустыню, повсюду нет ни души, все брошено. Англичане провоцируют варварство, которое доходит до того, что расстреливают несчастных, решивших остаться дома; женщины, дети, старики, все уходят. Наконец, мы нигде не можем найти проводников. Наши солдаты питаются картофелем и овощами, они довольны и жаждут встречи с противником».

Сражение при Бусако

Наконец, 27 сентября 1810 г. французы настигли и атаковали 53-тысячную англо-португальскую армию лорда Веллингтона, остановившуюся в горном массиве Бусако[9] в 25 км к северо-востоку от города Коимбра.

«Веллингтон действительно предпочитал действовать «от обороны» на хорошо укрепленных позициях, что было вполне оправдано в тех условиях, в которых он находился». (12, с. 190)

На сей раз, англичане, как и два года назад при Вимейро, заняли очень хорошую оборонительную позицию в горах. Правый фланг позиции упирался в реку Мондегу, а левый — в труднопроходимые горы Карамулью. Фронт англо-португальской армии растянулся дугой с северо-запада на юго-восток примерно на 20 км.

Правым флангом командовал британский генерал Роуленд Хилл. На правом фланге были расположены 2-я дивизия самого Хилла и 5-я дивизия Джеймса Лейта, состоящие из английских бригад Стюарта, Кетлина Крауфорда, Инглиша и Барнса, а также португальских бригад Спри, Арчибальда Кэмпбелла и Агостинью Луиша да Фонсеки (две последние бригады составляли португальскую дивизию генерала Хэмилтона, прикрепленную к 2-й дивизии Хилла). Здесь же находились части специально созданного в 1808 г. в Англии Королевского Лузитанского Легиона под командованием барона Эбена и 8-й полк португальской линейной пехоты под командованием Дагласа.

Центром командовал сам Веллингтон. В центре англо-португальской позиции стояли 3-я дивизия генерала Томаса Пиктона (английские бригады Маккиннона и Лайтбёрна, португальская бригада Жозе Жоакима Шампалимо) и 1-я дивизия генерала Брента Спенсера (английские бригады Стопфорда, Пэкенхема и Блантайра), а также бригада Королевского Германского Легиона и части Королевского Лузитанского Легиона. За бригадой Стопфорда были расположены два эскадрона британских драгун 4-го полка.

Левый фланг состоял из Легкой дивизии генерала Роберта Крауфорда (английские бригады Барклая и Беквита) и 4-й дивизии генерала Гэлбрейта Лоури Коула (английские бригады Александра Кэмпбелла и Кемминса, португальская бригада Ричарда Коллинса). Здесь же во второй линии была расположена отдельная португальская бригада Фрэнсиса Колмана.

Состав союзной армии в сражении при Бусако

Состав французской армии в сражении при Бусако

Португальская дивизия Карлуша Фредерику Лекора стояла далеко за рекой Мондегу, охраняя мост Мусела. Здесь же находилась и португальская кавалерийская бригада под командованием Генри Фейна.

Кавалерия англичан под командованием Степлтона Коттона (бригады ДеГрея, Слэйда и Энсона) была сконцентрирована позади левого фланга армии у деревни Меальяда, а также много севернее у деревни Алвеаш-до-Каминью.

Всего армия Веллингтона состояла из 24 тыс. английских и 29 тыс. португальских солдат и офицеров. (68) Кроме того, союзная армия имела около 60 орудий.

Р. Шартран приводит следующие цифры: 27 сентября 1810 г. при Бусако англо-португальская армия насчитывала 26843 британца и 25429 португальцев. Всего — 52272 чел. Кроме того, поблизости от Бусако находилось еще 9643 чел. из состава англо-португальской кавалерии и португальской дивизии Лекора, в том числе 3382 британца и 6261 португалец. (38, с. 93) Англо-португальская артиллерия, согласно Р. Шартрану, насчитывала 66 орудий. (38, с.63)

Французские войска 26 сентября собрались у поселка Мортагуа, а 27-го рано утром части 6-го корпуса маршала Нея (три дивизии под командованием генералов Мерме, Маршана и Луазона) двинулись тремя колоннами через Карапиналь прямо на дивизию Крауфорда.

Во французской армии было около 66 тыс. чел. и 114 орудий.

По данным Р. Шартрана, французская армия при Бусако насчитывала 62575 солдат и 2475 офицеров. Всего — 65050 чел. Кроме того, в Альмейде были оставлены 575 чел. 82-го полка линейной пехоты и 157 чел. 3-го драгунского полка. В Сьюдад-Родриго были оставлены 578 чел. 15-го полка линейной пехоты, 873 чел. 86-го полка линейной пехоты и 718 чел. 10-го драгунского полка. (38, с. 92)

По данным А. Пижара, французская армия, включая отряд жандармерии, штаб, обозные части и нестроевых, насчитывала 69206 чел. (83, с. 9)

План маршала Массены заключался в следующем: ударить в лоб союзным войскам, пробить брешь в рядах противника, разрезать неприятельское войско надвое, одних оттеснить на север к Авейру, других сбросить в Мондегу.

Но рельеф местности, мудро выбранный Веллингтоном для битвы, как и два года назад при Вимейро, опять оказался главным противником французов. Англо-португальская армия находилась наверху, а французская внизу.

Кроме того, Веллингтон расположил своих стрелков таким образом, чтобы помещать французам подойти близко к склонам и затруднить любые разведывательные действия. В результате Массена допустил ошибку в оценке расстановки сил противника. Он подумал, что дивизия Пиктона составляет правый фланг англо-португальской армии, в то время как это был почти ее центр.

Кроме того, ночью с 26-го на 27-е британский главнокомандующий запретил своим солдатам разводить огни, чтобы не показать французам своего истинного расположения. Этот приказ помешал его солдатам приготовить себе горячий ужин, но помог занять очень сильную позицию и сохранил многие жизни.

Маршалу Нею и генералу Рейнье не терпелось начать бой; первый 26-го числа писал второму, что, если бы он был главнокомандующим, то атаковал бы противника, не колеблясь ни минуты. Но Массена ответил им, что атака начнется на рассвете. При этом он ничего не осмотрел лично, и это, по свидетельству бывшего тогда его адъютантом Марбо, «было его большой ошибкой». (14, с. 434) При этом Марбо оправдывает своего маршала и утверждает, что Нею и Рейнье тоже было, в чем упрекнуть себя, «они советовали атаковать в лоб, несмотря на крутизну склона, не попытавшись найти способ обогнуть гору». (14, с. 434)

Рано утром 27 сентября, как только начал рассеиваться туман, раздались первые выстрелы. Мало-помалу перестрелка усиливалась, пока в нее не оказалась втянута почти вся легкая пехота обеих сторон. Эти международные соревнования по стрельбе продолжались с 5.30 до почти 8.30 утра, не нанося стоявшим на своих местах противникам особого ущерба. Около семи часов утра, когда туман окончательно рассеялся, к огню присоединилась артиллерия. После этого маршал Ней бросил, наконец, в атаку одну из своих дивизий.

Капитан 69-го линейного полка Николя Марсель в своих «Мемуарах» писал:

«27 сентября мы стояли напротив передовых постов англичан. Маршал Ней поехал осматривать позиции противника. Вернувшись, он остановился возле моих вольтижеров и крикнул одному из своих адъютантов: «Езжайте и предупредите князя Эсслингского, что вражеская армия стоит на позициях и мешает нашему проходу; скажите ему, что я намерен атаковать». (81)

Дивизия Луазона, атаковавшая первой, шла двумя колоннами: бригада генерала Симона — справа, бригада генерала Ферея — слева. Шла — это мягко сказано. Французы, скорее, карабкались по очень крутому склону. Очень скоро они натолкнулись на стрелков Крауфорда (95-й полк легкой пехоты и 3-й батальон егерей «касадорес»), развернутых перед деревней Сула. Огонь знаменитых нарезных ружей Бэкера, поколебал решимость французов. Впрочем, и мушкеты Паттерна били почти в упор не намного хуже.

Остальная часть дивизии Крауфорда — 43-й и 52-й полки легкой пехоты и 1-й батальон егерей «касадорес» — скрытно от французов стояли за деревней. После яростного боя войска Луазона захватили Сулу. Но тут французы попали под прицельный огонь британской батареи королевской конной артиллерии капитана Росса. Французы, задыхаясь от беспримерных физических усилий, бросились в атаку на батарею. Английские стрелки, поддержанные португальцами из 1-го батальона егерей «касадорес» продолжали вести огонь, нанося атакующим серьезные потери. Снайперы, вооруженные дальнобойными нарезными ружьями, скрывшиеся в густых зарослях кустарника, били в первую очередь по офицерам. Интересно, что некоторые снайперы ложились на спину ногами в сторону противника и располагали ствол ружья на согнутой в колене ноге. Именно таким оригинальным способом, кстати сказать, в 1809 г. английским стрелком Томом Планкетом был убит французский генерал Кольбер.

Солдаты дивизии Луазона и поддержавшей ее дивизии Мерля под картечным огнем лезли на скалы с таким мужеством, что даже сам Уэлльсли был удивлен и восхищен. На крутых склонах Бусако под шквальным огнем противника любой куст был для французов опорой, любая скала и даже крупный камень — защитой. Но при этом любая впадина, неровность почвы, овраг — все это и задерживало наступление, разбивало и без того нестройные колонны.

По свидетельству капитана Марселя, Массена приказал не расходовать зря патронов, а идти в штыки.

Англо-португальские войска дрогнули, их поражение на этом участке уже казалось неизбежным. В этот драматический момент вперед вышел генерал в красном мундире и черном плаще. Это был 46-летний бригадный генерал Роберт Крауфорд. В армии его звали «Черный Боб». С пятнадцатилетнего возраста он был на военной службе и многое успел повидать на своем веку. Он понимал, что для того, чтобы изменить положение, нужен нетрадиционный ход. И он нашел этот ход, нашел слова, которые дошли до самого сердца его солдат, вдохнув в них решительность.

Крауфорд поднял вверх шляпу и закричал:

— А теперь, солдаты 52-го, отомстим за смерть сэра Джона Мура!

Своего бывшего командующего генерала Мура, убитого французами в сражении при Ла-Корунье, солдаты не забыли, как не забыли они и обидного поражения, нанесенного им 16 января 1809 г.

С ожесточением 52-й и 43-й пехотные полки бросились в атаку на французские колонны. Они внезапно появились между холмами. Французы не успели перестроиться, а на них уже посыпались удары штыков и прикладов. Англичане, ведомые «Черным Бобом» Крауфордом, были словно бешеные.

Войска Луазона под этим неистовым порывом душ и эмоций вынуждены были отступить к деревне Сула, крыши домов которой горели, и дым вздымался до самого неба.

Из 6500 чел. французской дивизии потери составили 1200 чел., включая 68 офицеров, из которых 21 был убит и 47 ранено, включая бригадного генерала Симона (ему пулей раздробило челюсть), взятого в плен в этой сумасшедшей атаке солдатами 52-го полка Хопкинсом и Харрисом. (44)

Наибольшее кровопролитие имело место вокруг небольшой мельницы в районе Супы. Эта мельница в настоящее время превращена в памятник, увенчанный мемориальной доской в честь храброго генерала Крауфорда, имевшего здесь командный пост.

Аналогичная мельница, но сильно разрушенная, находится в полутора километрах от Бусако в селении Моура. Сейчас на руинах этой мельницы укреплена мемориальная доска, указывающая на нахождение здесь командного пункта маршала Массены.

Рейнье склоны были настолько крутыми, что французы оказались лишены своего подавляющего преимущества в кавалерии (12 эскадронов у генерала Сульта против двух — у англичан), да и их артиллерия не могла вести прицельный огонь иначе, как глубоко вкопав в землю станины лафетов; системы Грибоваля, успешно прошедшие все войны Революции и Империи, не имели необходимого угла прицеливания.

В двух километрах южнее направления атаки корпуса маршала Нея развернулся бой в районе деревни Санту-Антониу-ду-Кантару. Здесь в атаку шел корпус графа Рейнье. Полки дивизии графа Гяделе де Бьерра атаковали деревню с фронта, а полки дивизии барона Мерля пытались обойти ее справа.

К сожалению, корпусам Нея и Рейнье, несмотря на договоренность, не удалось атаковать одновременно (Ней задержался из-за худших, чем у Рейнье, условий местности). Но и на участке атаки корпуса

Генерал Марбо впоследствии вспоминал: «Какими бы ни были усилия французов, все они разбивались о скалы этих крутых и непокорных гор, по которым даже одному человеку без груза было трудно взбираться». (14, с. 438)

Войска Рейнье, врезавшись в порядки англо-португальских войск, отбросили дивизию генерала Томаса Пиктона. Дивизия генерала Гёделе насчитывала 15 батальонов (около 7 тыс. чел.), а дивизия Мерля — 11 батальонов (5500 чел.). Вся эта масса войск буквально обрушилась на 9 батальонов Пиктона (6050 чел.). Как и на севере в районе деревни Сула, англичане и португальцы поначалу дрогнули и начали отступать.

Но и здесь, как и под Сулой, наступление французов натолкнулось на плотный огонь батареи под командованием майора Арентшилда и стрелков 88-го пехотного полка полковника Уэлласа. Вскоре на подмогу Пиктону подошли части дивизии генерала Лейта, располагавшиеся чуть южнее. Эта помощь в лице солдат британской бригады Барнса, Королевского Лузитанского Легиона и 8-го португальского полка полковника Дагласа оказалась очень своевременной: силы союзников на этом участке сражения возросли до почти 11 тыс. чел.

Французы же не получили своевременной поддержки и попали под эту мощную контратаку английского резерва, как под каток.

Участник сражения капитан Марсель вспоминал:

«На нашем левом фланге генералу Рейнье удалось трижды захватить вершину горы, но он был трижды сброшен оттуда теми же частями, которые отбивали и нас; их англичане, свободные в своих передвижениях, переводили слева направо, чтобы отбивать наши несогласованные атаки». (81)

Чуть позже поддержать Рейнье попыталась дивизия генерала Маршана из корпуса Нея. Французы раз за разом ударяли в штыки, опрокидывали колонны в красных мундирах, но затем возвращались назад, прикрываясь цепью стрелков. Генерал Рейнье сам водил своих солдат в эти кровавые схватки и возвращался с ними на место, не выпуская шпаги из руки и не переставая улыбаться холодно и строго. Передышек практически не было. И снова цепь стрелков разрывалась, чтобы дать простор атакующим колоннам, бежавшим со штыками наперевес, коловшим, ломавшим, душившим и вновь отходившим назад.

Сражение разгоралось. Французы беспрестанно атаковали, англичане держались твердо. Огонь усиливался все больше. Непрерывные атаки англо-португальских позиций не обеспечили французам желаемого результата.

Сражение стало походить на поединок двух остервенелых и измученных боксеров, истекающих кровью и ничего уже не видящих вокруг себя. Удар следует за ударом, а сил отходить или уворачиваться уже не осталось. Победителем будет тот, кто не упадет первым.

Сэр Уэлльсли, восторженный, но внешне бесстрастный, верхом на коне, не трогаясь с места, весь день простоял на своем наблюдательном пункте на одной из самых высоких точек горного массива. Сейчас на этом месте находится памятная каменная плита, на которой выбит следующий текст: «Командный пункт маршала генерала Артура Уэлльсли, герцога Веллингтона, главнокомандующего англо-португальскими войсками в битве при Бусако, состоявшейся 27 сентября 1810 года».

Все это время пехота Жюно стояла в резерве совершенно неподвижно. Сам генерал нервно прохаживался взад и вперед, а угрюмое лицо его выражало досаду и злость. Он знал, что именно так и получится, когда Массена поставил его здесь. Позднее Жюно писал: «Мои не сделали ни одного выстрела». (3, с.191–192)

Как и большинство упрямых людей, вынужденных подчиняться помимо своей воли, герцог д'Абрантес всю вину за свою бездеятельность намеревался возложить на Массену и сейчас обдумывал, как бы поэффектнее это сделать. Тут-то к нему и подскакал адъютант командующего с приказом выходить в обход левого фланга в тыл противника.

Действительно, осознав невозможность прямого прорыва, опытный маршал Массена, продолжая имитировать фронтальные атаки, отправил часть своих войск, включая корпус Жюно и кавалерию Монбрёна, в обход левого фланга англо-португальской армии по дороге через Мортагуа и Бойалву.

На дороге, ведущей из Бойалву в Коимбру и проходившей в 5 км позади основных левофланговых позиций Веллингтона, у англичан у деревни Меальяда стояла лишь горстка пехотинцев и кавалерийский резерв.

Обходной маневр французов получился очень эффективным и своевременным. Для войск Уэлльсли возникала реальная угроза быть отрезанным от дороги через Помбал и Лейрию на Лиссабон и сброшенным в бурные воды Мондегу.

Англичане и португальцы, руководимые «железным герцогом», поняв грозившую им опасность, начали спешно оставлять свои позиции на склонах горного массива Бусако и на другой день (28 сентября) медленно и организованно начали отступление на юг к Торриш-Ведрашу.

Если в самом сражении 27 сентября отличился и пострадал генерал Рейнье, о котором Лаура д'Абрантес впоследствии написала, что «прежде всех войска генерала Рейнье получили в этом месте мученический венок» (3, с. 212), то день 28 сентября был днем Жюно. Жюно активно наседал и гнал отступающих англичан до самой Коимбры. Бои Жюно с английским арьергардом в Коимбре и Кондихесе были успешными.

Всего корпус Жюно потерял со дня вступления в Португалию (с 16 сентября по 1 ноября) свыше 2500 чел., из которых 400 погибло в Коимбре в боях с английским арьергардом и около 200 — при взятии дивизией Клозеля крепости Собрал, 600 — было разбросано по госпиталям, 127 — попало в плен и около тысячи пропало без вести и отстало от армии. (3, с. 216)

Адъютант Жюно Прево был ранен в руку при Бусако, а храбрый граф Экорш де Сент-Круа (герой Эсслинга и Ваграма), собственно и нашедший обходной путь и решивший исход сражения при Бусако, был убит 12 октября случайно срикошетившим от скалы ядром на берегу Тежу в Аленкере.

Сражение было окончено и его, судя по результату (а именно — по всем без исключения оставленным позициям) вполне можно было бы отнести к победам французского оружия на Пиренейском полуострове, если бы не было таких гораздо более блестящих побед, как взятие Ланном Сарагосы, уничтожение Сюше армии Блэйка под Валенсией, разгром армии Кастаньоса под Туделой, кавалерийский прорыв в ущелье Сомо-Сьерра, взятие Мадрида и т.д.

При этом потери французов в сражении при Бусако составили около 5 тыс. чел. убитыми и ранеными, их противник потерял примерно 1300 чел., что и неудивительно — потери наступающих всегда превосходят потери обороняющихся, тем более, если сражение происходит на крутых горных склонах.

В специальной брошюре «Битва при Бусако», подготовленной португальскими авторами, указана точная цифра англо-португальских потерь — 1269 чел. При этом отмечается, что потери англичан составили 636 чел., а потери португальцев — 633 чел., из которых 96 было убито и 511 ранено. Среди высшего командного состава был тяжело ранен у Санту-Антониу-ду-Кантару лишь бригадный генерал Шампалимо. (68, с. 39) Кроме того, были убиты майоры 45-го пехотного полка Вилльям Смит и 88-го пехотного полка Джон Силвер.

Потери французов оцениваются этими авторами в 4600 чел., из которых 2043 чел. из корпуса Рейнье и 2455 чел. из корпуса Нея. Было убито и ранено 4 генерала, 5 полковников и 189 офицеров. (68, с. 40)

По данным Р. Шартрана, потери союзников при Бусако составили 1252 чел., в том числе 200 чел. убитыми, 1001 чел. ранеными и 51 чел. попавшими в плен и пропавшими без вести. (38, с. 83) Потери французов в 2-м и 6-м корпусе составили 4498 чел., в том числе 522 чел. убитыми, 3612 чел. ранеными и 364 чел. попавшими в плен и пропавшими без вести. Кроме того, в других французских частях потери составили еще около 100 чел. Итого общие потери французов составили около 4600 чел. (38, с. 80)

По данным А. Пижара, потери французов составили 521 убитыми и 3600 чел. ранеными, потери англо-португальской армии — 1500 чел. убитыми и ранеными. (82, с. 8)

По данным Ж. Бельмаса, потери французов составили 1800 чел. убитыми и около 3 тыс. чел. ранеными. (32, с.131)

Из высшего командного состава французов были ранены генералы Симон (истекающий кровью, он был взят в плен и во Францию вернулся лишь в 1814 г.) и Мокюн (ранен дважды) и Мерль (ранен картечью в руку). Также был тяжело ранен генерал Фуа. Следует отметить, что храбрый Максимильен Фуа участвовал во всех трех походах в Португалию и во всех них он проливал кровь (он был ранен при Вимейро, в Браге и при Бусако). Генерал Жан-Франсуа Грэндорж был смертельно ранен при штурме Санту-Антониу-ду-Кантару. До этого этот 40-летний генерал, без перерывов воевавший с 1791 г., был ранен не менее девяти раз, и все ничего, но на этот раз не повезло.

Как видим, французы потеряли убитыми и ранеными не четыре, а пять генералов.

«По словам автора монографии о битве при Бусако Дональда Д. Ховарда, в сражении 27 сентября французы потеряли 515 человек убитыми, 3600 человек ранеными, 364 человека пленными. Таким образом, общее число потерь составило 4480 человек. Армия Веллингтона понесла потери, равные 1252 человека. (200 человек убитыми и 1052 человека ранеными)». (8, с. 159)

В своих «Мемуарах» генерал Марбо оценивает потери французов при Бусако в 5 тыс. чел., из них 250 офицеров. Среди убитых он называет полковников Жозефа Мёнье из 31-го полка легкой пехоты и Жозефа Ами из 6-го полка легкой пехоты, среди раненых — двух полковников и 13 командиров батальона. «У неприятеля, защищенного возвышающейся позицией, потерь было меньше. Англичане признали, однако, что из строя было выведено 2300 человек». (14, с. 438)

Капитан Марсель из 69-го линейного полка в своих «Мемуарах» писал:

«Этот фатальный день стоил Португальской армии 10000 человек; один лишь 69-й полк потерял 60 человек убитыми и 500 человек ранеными, из которых 26 были офицерами. Однако в рапорте главнокомандующего этот убийственный день был представлен простой перестрелкой, служившей лишь для того, чтобы позабавить англичан в то время, как наша армия обходила их справа». (81)

«Несмотря на бедственную для французов войну на Пиренейском полуострове, отличительные черты французского характера проявились там, в некоторых отношениях, в более ярком свете, чем где бы то ни было. Рассказ Марбо про молодую красавицу маркитантку 26-го полка, которая, после дела под Бусако, бесстрашно прошла сквозь линию английских постов, чтобы облегчить страдания бригадного своего командира, генерала Симона, взятого там в плен, и вернулась со своим ослом сквозь эту же цепь к французским передовым войскам, одинаково делает честь геройскому альтруизму французов и рыцарской вежливости англичан, не позволивших себе нанести оскорбление женщине». (20, с. 374)

Ночь с 27-го на 28-е была мрачной и не готовившей французам ничего хорошего. На рассвете маршал Массена долго не отдавал никаких распоряжений, а Ней и Рейнье обвиняли его то в неосторожности, то в нерешительности. Дошло до того, что главнокомандующему предложили признать свое поражение и отвести армию обратно в Испанию. Но Массена решительно «отверг это предложение, как недостойное армии и его самого». (14, с. 439)

К счастью вскоре сообщили, что англо-португальские части отступили от Бусако, и французы получили возможность «оккупировать большую часть Португалии от гор до самого моря». (8, с.140)

А. Егоров отмечает «фантастичность» сложившейся ситуации: «отступающая армия превосходно вооружена и в изобилии снабжена всем необходимым; к тому же она пользуется поддержкой местного населения. Об армии Массена ничего подобного сказать нельзя. Подвергаемые насилиям всякого рода, жители Португалии ненавидят оккупантов-французов. Сама армия князя Эслингского испытывает с каждым днем все более заметные трудности с продовольствием, фуражом для лошадей, боеприпасами». (8, с. 140)

30 сентября войска Веллингтона оставили Коимбру и двинулись по дороге на Лиссабон, а 1 октября в город вошли солдаты Массены и подвергли его трехдневному разграблению.

Оставив в Коимбре всех больных и раненых, 4 октября Массена также начал марш на Лиссабон. Движение французов сопровождалось постоянными налетами со стороны португальских отрядов, возглавляемых генералом Баселаром и полковником Трантом.

Так, например, отряд Транта 7 октября ворвался в оставленную основными силами французов Коимбру и устроил там настоящее побоище. Для охраны свыше четырех тысяч больных и раненых в городе было оставлено лишь около полутора сотен солдат-моряков так называемого 44-го экипажного батальона. Это представляется, по меньшей мере, странным, ибо моряки могли быть полезны Массене в бухте Лиссабона, но никак не в глубоком тылу в боях с пехотой и кавалерией противника. Французским морякам и нескольким сотням способных держать в руках оружие раненым солдатам и офицерам удалось укрыться за стенами монастыря, но сопротивление было бесполезным. Полагаясь на благородство и честное слово полковника Транта, который был британцем по национальности, французы сдались в плен. Но Трант не сдержал своего слова: множество пленных было перебито на месте, а остальные были эскортированы на север страны в Опорту, причем по дороге любой падавший или отбивавшийся от колонны француз жестоко избивался и добивался штыками.

Британский майор Уорр в своем письме от 20 октября 1810 г. пишет о предпринятом полковником Трантом маневре следующее: португальцы «взяли в плен около 5000 больных и раненых, 80 офицеров и целую роту морских пехотинцев императорской гвардии. Все, кроме приблизительно 200 человек достигли Опорту, где погрузились на корабли. Этот лихой маневр полностью уничтожил коммуникации противника на дороге в Испанию и распространил самый большой террор и тревогу во французской армии». (77, с.171–175)

Необходимо подчеркнуть, что в Опорту пленные французы в течение трех дней водились по улицам, оплевываемые и избиваемые местными жителями. Несколько возмущенных португальских офицеров и дворян отказались принимать участие в этом жестоком спектакле, на что Трант ответил, что «для возбуждения и поддержания народного энтузиазма все средства хороши». (50, с. 236)

Подводя итог португальской кампании 1810 г., В. Слоон писал: «Французы осадили сильную пограничную крепость Альмейду, которая сдалась

в начале сентября месяца. Веллингтон вынужден был после того отступать, причем выказал большую распорядительность и, между прочим, успешно отразил 27-го сентября, под Бусако, нападение, произведенное на его арьергард. Массена продолжал, однако, и после того теснить отступавшую английскую армию до тех пор, пока не оказался 9-го октября неожиданно для самого себя перед неприступной укрепленной позицией под Торриш-Ведрашем, давно уже подготовленной Веллингтоном для того, чтобы прикрывать Лиссабон». (20, с. 372)

Как видим, американец В. Слоон считает события при Бусако не генеральным сражением, в котором с двух сторон приняло участие свыше ста тысяч человек, а всего лишь успешным отражением англичанами незначительного такого («между прочим») нападения на свой арьергард.

Впрочем, французы, и сними трудно не согласиться, придерживаются иного мнения.

Бои вокруг Собрала

Пройдя Лейрию, 9 октября французская армия подошла к Аленкеру, где закрепился сильный англо-португальский отряд. Кавалерия авангарда попыталась обойти позиции противника, а батальон легкой пехоты ударил в штыки и ворвался в город. Противник отступил. Войска генералов Рейнье и Монбряна стали преследовать его в направлении Вила-Франка, а войска Жюно — в направлении Собрала.

Жюно настиг отступающих недалеко от Собрала. Неожиданно, получив подкрепления и доведя свою численность почти до 10 тыс. чел. англичане перешли в контратаку. Упорный бой длился до самой ночи. В результате Собрал был все же захвачен, а дивизия генерала Клозеля, начавшая было преследование, но лишенная поддержки артиллерии, вернулась назад в город. Ночью британцы окопались в деревушках вокруг города и приготовились к новому сражению.

Рано утром 10 октября Жюно двинул вперед войска Солиньяка. 15-й линейный полк вновь предпринял штыковую атаку, захватив много пленных.

Отряды французской кавалерии наводнили долину реки Тежу. Опасаясь быть окруженными, британцы вновь отступили. 8-й корпус прочно закрепился в районе Собрала, а 2-й корпус — в районе Вила-Франки.

Противостояние двух армий у Торриш-Ведраша

В дальнейшем Веллингтон, поняв опасность противостояния на открытой местности, предпринял в точности тот же маневр, что и генерал Жюно в 1808 г. после сражения при Вимейро — в полном боевом порядке он отошел на заранее подготовленные, практически неприступные позиции к Торриш-Ведрашу в 20–40 км к северу от Лиссабона.

Эти оборонительные позиции протянулись от океана до широкого залива в устье реки Тежу. Для строительства был выбран отличный район в южной части провинции Эстремадура, отмеченный в свое время еще французским полковником-инженером Венсаном, когда в Лиссабоне стояла армия Жюно, а также военным топографом майором Баррейрушем и бригадным генералом Невеш Коштой.

Район этот представлял собой естественный вытянутый с севера на юг полуостров, который при условии отделения его от остальной территории Португалии рядом укреплений мог превратиться в неприступный плацдарм, защищающий Лиссабон, с удобным местом для подхода резервов со стороны моря.

Уэлльсли отдал свой приказ о создании оборонительных укреплений в октябре 1809 г., и в продолжение одиннадцати месяцев весь этот район стал огромной шумной строительной площадкой. Целая армия рабочих заполнила этот красивейший край.

Строительство проходило с ноября 1809 г. по сентябрь 1810 г. под строгим присмотром британцев: руководил работами полковник Флетчер, с ним вместе работали 18 офицеров и 150 сержантов английской армии.

Стоимость работ составила примерно 100 тыс. фунтов, что является одним из наиболее дешевых капиталовложений в подобные проекты в военной истории. (58)

Первая линия укреплений протянулась от города Вила-Франка на востоке через Торриш-Ведраш до побережья на западе. Длина первой линии составляла 46 километров. Вторая линия укреплений проходила параллельно первой, но в 13 км южнее. Ее длина составляла 39 км, и проходила она от Повон-де-Санта-Ириа до Рибамара через Монташике чуть севернее монастыря Мафра.

Третья линия составляла оборонительный периметр в месте возможной высадки войск на южном побережье в районе Сан-Жулиан-да-Барра в 40 км к югу от второй линии и в 8–9 км от западной окраины Лиссабона — Белемскои башни. Длина третьей линии была равна 3 км.

Все строения, дороги, деревья и плантации оливок в районе оборонительных линий были уничтожены, чтобы не предоставлять никакого потенциального укрытия наступающим. Реки и ручьи были перегорожены плотинами и подготовлены для немедленного затопления земель перед укреплениями. Как отмечал в своих «Мемуарах» генерал Марбо, «ни маршал Ней, который провел целый год в Саламанке, ни Массена, полгода готовящийся к походу в Португалию, не имели ни малейшего понятия о проведении этих огромных работ! Генералы Рейнье и Жюно тоже ничего об этом не знали». (14, с. 445)

Оборонительные линии, получившие название линий Торриш-Ведраш, представляли из себя цепи фортификационных сооружений: редутов, длинных рядов искусственных рвов и валов, траншей и наблюдательных пунктов. Укрепления были оборудованы морскими системами быстрой передачи сообщений. Здесь было предусмотрено все, что необходимо для того, чтобы жить и сражаться.

Оборонительные линии Торриш-Ведраш протянулись более чем на 80 км и состояли из 152 блокгаузов с позициями примерно на 600 орудий. Размер редутов варьировался: некоторые могли вместить в себя лишь 50 чел. и 2 орудия, другие — до 500 чел. и 6 орудий. (58) Первые редуты были сооружены в форме звезд. Несколько мельниц, стоявших в этом районе, также были переоборудованы в редуты. Блокгаузы соединялись между собой глубокими рвами и валами, оборудованными огневыми точками.

По данным Э. Джексона, непосредственно укрепления были заняты бойцами португальской милиции (около 25 тыс. чел.), испанцами (8 тыс. чел.) и артиллеристами и солдатами британского флота (около 2500 чел.), сам же Веллингтон мог держать свою почти 60-тысячную англо-португальскую армию за линиями, имея возможность быстро перебросить ее на тот или иной участок в зависимости от направления возможной атаки противника. (54)

По некоторым данным, у Веллингтона в распоряжении имелось 36 тыс. португальских регулярных войск, 35 тыс. британских солдат и офицеров, 8 тыс. испанцев и примерно 60 тыс. чел. португальской нерегулярной армии.(58)

По данным Ж. Бельмаса, у Веллингтона после получения подкреплений из Лиссабона и из Англии (в устье Тежу стояло 20 британских линейных кораблей и от 300 до 400 транспортов) стало 130 тыс. чел., из которых регулярные войска составляли более 70 тыс. чел.(32, с.134)

Союзная армия отошла за линии Торриш-Ведраш 10 октября 1810 г.

Французы (примерно 65 тыс. чел.) подошли к оборонительным линиям 14 октября. Массена занял позиции между Сантаремом и Риу-Майор. 2-й корпус, образовывавший левое крыло, занимал, как мы уже говорили, Вила-Франку, корпус Жюно стоял в Собрале, занимая своей кавалерией Алвенти, 6-й корпус находился на правом фланге между Виллановой и Отой, кавалерия Монбрёна охраняла тылы армии, в Сантареме был организован главный склад. Дивизия Луазона была расположена между Собралом и Аленкером, где находился генеральный штаб и все административные службы армии.

12 октября армия Массены окончательно заняла предписанные приказами позиции. Велингтон оказался заблокированным в треугольнике между океаном, заливом Тежу и линиями укреплений.

Адъютант маршала Массены Пеле утверждал, что весь внушительный вид укреплений говорил о том, что французы не могли атаковать линии Монташике с тем, что осталось от их армии. «Даже если бы мы взяли какой-то участок линий, у нас бы не осталось достаточного количества людей, чтобы занять Лиссабон». (54)

Две армии встали в прямой видимости друг у друга и простояли так, изредка беспокоя аванпосты незначительными перестрелками, более пяти месяцев. Американец В. Слоон отмечал, что «в продолжение зимы французские и английские войска удерживали занятые ими позиции, единственно лишь благодаря чуть не гениальной талантливости своих полководцев». (20, с. 373)

Француз Ж. Тюлар в своих суждениях более жесток к своим соотечественникам и категоричен: «Массена предпринял наступление на Лиссабон, однако ему пришлось познакомиться с португальской тактикой «выжженной земли», а затем — с фортификационными рубежами Торриш-Ведраш. «Любимец победы» топтался на месте вплоть до марта 1811 года». (27, с. 332)

Французы ждали помощи из Франции, но Наполеон, недавно вторично женившийся и поглощенный семейными заботами, «не выслал Массене подкреплений, которых требовал этот маршал». (20, с. 373) При этом, действовавший в Испании маршал Сульт также не поддержал армию Массены и, вопреки имевшимся инструкциям, сначала занялся вялой осадой Кадиса, а затем (после резкого выговора Наполеона) двинулся на север и занял Бадахос. Но не более того. «Соединиться с армией Массены он все-таки не пожелал». (20, с. 372)

Массена постоянно жаловался на бедственность своего положения и просил помощи. Так, например, в письме начальнику генерального штаба маршалу Бертье от 29 октября 1810 г. он писал: (32, с. 453)

«Мое положение трудное, и я повторяю, что атака трех линий укреплений и противника, вдвое более многочисленного, чем я, и имеющего все необходимые средства, не кажется мне полезной для решения задачи, поставленной Его Величеством. Я принял решение перейти к обороне и жду указаний Его Величества».

Действительно, обойти позиции англичан было невозможно. Атаковать их с фронта — также невозможно, это значило бы повторение битвы при Бусако, но с еще более тяжелым результатом в плане людских потерь.

Но никакой помощи Массена так и не получил. Характерным примером ответа от Бертье является такое его письмо Массене: (32, с. 495)

«Ваша задача была сложной. Она будет еще более сложной, но и более славной для вас. В вашей нынешней ситуации вам очень важно проявить максимум энергии… Слава Франции и ваша слава находятся у вас в руках».

Короче говоря, «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Трудно подсчитать, сколько раз наполеоновские армии оказывались в подобном положении…

«В течение шести недель упрямый маршал не сходил с места, рассчитывая на то, что англичане в конце концов покинут свои неприступные позиции и сразятся с ним в открытом бою. Но британские джентльмены не собирались выбираться из своих надежных укрытий. Времена, когда противники, выстроившись друг перед другом в линию, любезно предлагали неприятелю дать первый залп, безвозвратно прошли». (8, с. 142)

Осень и зима в тот год был и очень дождливым и, реки разлились и образовали естественные непроходимые препятствия. Грязь затрудняла передвижения войск и обозов. Начались болезни и проблемы с продовольствием.

Генерал Марбо впоследствии вспоминал: «Погода была ужасной, дороги превратились в потоки воды, что крайне затрудняло далекие экспедиции за продовольствием, особенно за фуражом. Однако присущая французам веселость не покидала нас. В каждом лагере устраивали сборища, в которых играли комедии. В костюмах недостатка не было, так как в брошенных домах оставались полные гардеробы португальских дам». (14, с. 453)

Комедии — комедиями, но надо было что-то делать, не стоять же так двум армиям друг против друга вечно.

Ирландский Легион

Так называемый Ирландский Легион был создан 31 августа 1803 г. в Бресте в преддверии планировавшегося вторжения французских войск в Ирландию. Целью создания Легиона была подготовка квалифицированных офицеров для руководства освободительным движением ирландцев против британского владычества. Этим самым Наполеон преследовал три главных цели: во-первых, армия вторжения квалифицировалась бы ирландцами как освободительная, а не как захватническая; во-вторых, для вторжения потребовалось бы меньшее количество французских войск; в-третьих, участие ирландцев во вторжении сделало бы его более эффективным и оттянуло бы большее количество британских войск с других участков планировавшихся боевых действий.

Однако из-за подавляющего преимущества англичан на море (особенно после поражения французского и испанского флотов при Трафальгаре в 1805 г.) вторжение в Ирландию стало невозможным. Но Легион был создан, и вложенные в него средства нужно было отрабатывать.

Солдаты Ирландского Легиона носили стандартную униформу образца французской легкой пехоты. Их мундиры были зеленого цвета, воротники, отвороты, обшлага — желтого, панталоны, перевязи и жилеты — белого, гетры — черного. Карабинеры имели красные плюмажи и шнуры на киверах, красные эполеты и красные гранаты на отворотах фалд. Вольтижеры имели зеленые шнуры на киверах, желтые плюмажи с зеленым окончанием, зеленые эполеты с желтым полукругом и зеленые рожки на отворотах фалд. У егерей шнуры на киверах были

белые, а плюмажи — зеленые. Кивера были украшены ромбовидными бляхами с императорским орлом. Пуговицы у офицеров были позолоченны, а у прочих чинов — латунные. Полк имел свое знамя и орла, На знамени была изображена большая золотая арфа и девиз «Независимость Ирландии». С другой стороны на знамени было написано: «Наполеон Император французов Ирландскому Легиону».

С декабря 1803 г. по сентябрь 1804 г. командиром Ирландского Легиона был Бернард Мак-Шихи, с сентября 1804 г. по август 1809 г. — Антуан Петтрецоли, а с августа 1809 г. по май 1810 г. — Вилльям О'Мира.

31 августа 1803 г. Легион, составленный из добровольцев ирландской национальности, насчитывал всего 139 чел. Декретом от 10 марта 1804 г. был создан 2-й батальон, а соединение получило официальное название «Ирландский полк». В 1806 г. полк увеличился числено за счет большого количества пленных пруссаков. В октябре 1807 г. каждый батальон состоял уже из 6 рот по 140 чел. в каждой.

2-й батальон (около 800 чел.) осенью 1807 г. участвовал в военных действиях в Испании в составе армии Мюрата. В частности, он был использован при подавлении мятежа в Мадриде в мае 1808 г.

В конце июля — начале августа 1809 г. 1-й батальон также получил боевое крещение во время высадки англичан на Валхеренских островах. Командир 1-го батальона капитан Вилльям Лоулесс был ранен английской пулей в лицо. Позднее (с февраля 1812 г. по август 1813 г.) Лоулесс станет командиром Ирландского полка.

В 1809 г. Ирландский полк претерпел еще ряд преобразований: в июле и в августе нем появились 3-й и 4-й батальоны, сформированные в Голландии. Затем был сформирован и 5-й батальон, но он так и остался не боевым, а учебным. В состав полка входили: 1 полковник, 1 майор, 5 командиров батальонов, 5 старших адъютантов и т.д. Всего в полку было 3970 чел. (108 офицеров и 3862 солдата). (59)

В январе 1810 г. 2-й и 3-й ирландские батальоны находились в составе 3-й дивизии генерала Солиньяка корпуса Жюно. Здесь же находился и так называемый Прусский полк, сформированный из пленных пруссаков. Первым боем этого соединения в составе Португальской армии была осада Асторги (апрель 1810 г.). Рота капитана Джона Аллена ходила на штурм и понесла большие потери. Барабанщик роты был ранен в обе ноги, но не покинул поле боя. За это он был награжден орденом Почетного Легиона. Сам капитан Аллен и лейтенант Перри, раненый при штурме, также получили ордена Почетного Легиона. Солдаты Ирландского батальона сопровождали испанских пленных в Вальядолид. В июне 1810 г. ирландцы были приписаны к бригаде генерала Томьера.

28 июня 1810 г. произошла новая реорганизация: 1-й и 4-й батальоны стали новым 1-м ирландским батальоном, а 2-й и 3-й батальоны — новым 2-м ирландским батальоном. Ирландцы в составе корпуса Жюно участвовали в штурмах Сьюдад-Родриго и Альмейды, в сражениях при Бусако и Фуэнтес де Оньоро.

Численность ирландских батальонов все время менялась. Например, 11 января 1811 г. 2-й батальон, находившийся в Португалии в бригаде Томьера, включал в себя 525 солдат и 23 офицера; к 1 марта его численность сократилась до 273 чел., но уже через две недели за счет подкреплений вновь доведена до 462 солдат и 21 офицера. (59)

После Фуэнтес де Оньоро, когда главнокомандующим стал маршал Мармон, ирландцы, понесшие большие потери, были переведены под командование генерала Бренье (их к тому времени насчитывался лишь один батальон).

5 августа 1811 г. Ирландский Легион получил новое название — 3-й иностранный полк (ирландский). Однако, даже в официальной корреспонденции его часто продолжали называть просто Ирландским полком.

После четырех лет, проведенных в Испании и Португалии, Ирландский полк в апреле 1812 г. был переведен в Голландию. В 1813 г., будучи объединенными с Прусским полком, ирландцы под командованием участвовали в боевых действиях в составе 5-го корпуса генерала Лористона (17-я дивизия Пюто). 26 мая 1814 г. Ирландский полк был формально расформирован, но прекратил свое существование лишь в сентябре 1815 г.

Португальская армия в 1811 г.

В период после 1809 г. португальская армия мало изменилась организационно; только в 1811 г. появились 6 новых батальонов егерей «касадорес», из которых три (7-й, 8-й и 9-й) — на базе не оправдавшего себя расформированного Королевского Лузитанского Легиона. Качество португальских войск в 1810–1811 гг. уже было близко к качеству британских войск. По словам Э. Десануа, «было бы не справедливо не дать им статут регулярных войск». (41)

Португальские части были в основном объединены в бригады, частично входившие в британские дивизии. В 1811 г. этих бригад было десять:

Португальские части в составе британских войск в 1811 г.

Остальные португальские линейные полки не входили в состав бригад. 1-й и 3-й батальоны егерей «касадорес» входили в состав британской Легкой дивизии.

Ранение Жюно в перестрелке при Риу-Майор

19 января 1811 г. в перестрелке у города Риу-Майор получил тяжелое ранение в голову генерал Жюно, герцог д'Абрантес.

Произошло это при следующих обстоятельствах. Жюно и его начальник штаба генерал Буайе, проводя рекогносцировку, двигались впереди отряда из пятисот солдат и трехсот всадников.

Драгунский генерал Пьер-Франсуа-Жозеф Буайе был земляком Жюно. В 1792 г. он тоже был волонтером, но служил не во втором батальоне департамента Кот д'Ор, как Жюно, а в первом. Их многое связывало. Как и Жюно, Буайе участвовал в Итальянской кампании и экспедиции в Египет и Сирию. Как и Жюно, он успел побывать в английском плену, возвращаясь во Францию с острова Сан-Доминго.

Жюно любил Буайе и, несмотря на разницу в положении, они были друзьями. К тому же, Буайе был хорошим начальником штаба, и подобные выезды вместе с ним на передовую всегда были полезны.

Выдвинулся Жюно в пять часов утра в сторону города Риу-Майор, в районе которого англичане, по обыкновению, держали заградительный отряд. Город находился за одноименной рекой, через которую был перекинут мост, защищенный специально сооруженным полевым укреплением и баррикадой. Английские аванпосты заметили приближавшихся французов и стали уходить за реку к основным своим силам. Жюно решил воспользоваться этим и захватить мост. Несколько рот вольтижеров атаковали столь стремительно, что мост был отбит у не успевших прийти в себя англичан в течение нескольких минут. Продолжая решительное наступление, через полчаса французы уже были хозяевами в Риу-Майор.

Желая лично посмотреть, в каком направлении отступают англичане, Жюно и Буайе галопом вышли на небольшую возвышенность в стороне от города, значительно оторвавшись от своих войск. Неприятельские стрелки незамедлительно открыли огонь в направлении генеральских мундиров. Одна из пуль попала Жюно прямо в лицо, сломав нос и пробив щеку.

— Проклятье! Смотрите Буайе! — вскрикнул Жюно. — Вот ребята, которые стреляют лучше вас.

Потеряв сознание от болевого шока, Жюно качнулся в седле, отпустил поводья и стал медленно сползать на землю. Буайе вовремя подхватил залитого кровью командира. Боль была нестерпимой.

Когда полевой хирург 8-го корпуса Мильрезон впоследствии спросил Жюно, может ли он сделать разрез на лице, чтобы вынуть пулю, Жюно лишь печально пошутил: «Давай! Одним шрамом больше или меньше». (60, с. 202)

Эта последняя рана причиняла Жюно большие страдания, к сожалению не только физические. Когда уже во Франции Наполеон впервые увидел вернувшегося с Пиренейского полуострова Жюно, он не нашел ничего лучше, как сказать:

— Ах! Ах! Вот она эта знаменитая рана, о которой столько писали в английских газетах! Она сделала тебя уродом, господин Жюно!

Гордый Жюно нашел в себе силы ответить Наполеону так, что тот никогда больше не касался этой темы:

— А я вижу себя несколько по-иному, сир, я нахожу, что она украсила меня, ведь я получил ее, служа Вашему Величеству.

Совсем по-другому среагировал на ранение Жюно его заклятый противник, «благородный и великодушный враг» сэр Артур Уэлльсли. Он написал Жюно удивительно трогательное, полное заботы письмо, достойное того, чтобы привести его полностью: (3, с. 291–292)

Жюно ответил Веллингтону большой признательностью, но от помощи вежливо отказался.

Начало отступления из Португалии

Итак, с октября 1810 г. по февраль 1811 г. армия Массены и армия Уэлльсли простояли практически без действия друг против друга у оборонительных линий Торриш-Ведраш. Противостояние это не шло на пользу французам.

Холод, голод и болезни косили ряды французов. Их физические силы таяли на глазах, а уж о моральном духе не приходилось и говорить. Англичане же, напротив, постоянно получали из Англии провиант, боеприпасы и подкрепления.

По-видимому, французским главнокомандующим владели противоречивые чувства. Опытный солдат с более чем тридцатилетним стажем, князь Эслингский не мог не понимать того, что он проиграл. Его голодающая, терпящая нужду во всем армия была не в состоянии сражаться с превосходно экипированными англичанами. Но гордость Массена и, кто знает, может быть, его вера в то, что произойдет некое чудо, удерживало его на месте.

Но чудеса — явления достаточно редкие, в том числе и на войне… Правда, одно чудо на самом деле произошло. «Поистине изумительно, — писал Веллингтон, — что неприятель смог находиться в этой стране столь долгое время… Это из ряда вон выходящий пример того, на что способна французская армия». (8, с. 142)

Подкрепления из Испании так и не подошли. «Наполеон приказал Сульту выйти из Севильи на помощь Массена. Но Сульт замешкался в Бадахосе, а затем повернул на Андалусию». (27, с. 332)

«Французские военачальники в Испании отнюдь не считали себя обязанными исполнять приказы князя Эслингского и даже просто действовать сколько-нибудь координировано с его армией». (8, с. 142–143)

В конце февраля Массена созвал военный совет, на котором присутствовали Ней, Жюно и другие генералы. Было принято решение сняться с позиций у Торриш-Ведраша и начать отступление к Сантарему.

Отступление началось в ночь на 3 марта. На следующий день вслед за французами двинулась и армия Веллингтона. Вскоре Массене стало ясно, что и в Сантареме оставаться нельзя. «Массена решился возвратиться в Испанию. Но тут не заслуживает он упрека: войскам нечего было есть, и уже давно солдаты могли существовать только мародерством». (8, с.143)

Важно отметить, что Сантарем был оставлен таким виртуозным образом (чтобы скрыть от противника свой маневр, Массена приказал вместо солдат оставить соломенные чучела и костры, имитирующие присутствие войск), что англичане узнали об этом только через 3 дня. Этот скрытый маневр Массены спас французскую армию от больших неприятностей.

Героически прикрывал отход французов из Португалии арьергард под командованием неистового и совершенно вышедшего из повиновения маршала Нея. Имевшему лишь 10 тыс. измученных солдат, Нею удалось сдержать натиск 40-тысячной армии Веллингтона, прекрасно экипированной и сытой.

С одной стороны, отдадим должное Нею при отступлении. «Его нападения, его храбрость и твердость внушили уважение англичанам и спасли Португальскую армию от конечной гибели». (8, с. 144)

С другой стороны, а не было ли демонстративное и часто просто глупое самоуправство Нея одной из причин конечной неудачи французов в Португальском походе? Все, что ни говорил Массена, было для Нея неприемлемым, все подвергалось критике и осмеянию.

Это дает А. Егорову полное основание утверждать, что «в значительной мере из-за упрямства и непокорности герцога Эльхингенского Массена был вынужден начать свое отступление из Португалии, расставшись с мыслью о взятии Лиссабона». (8, с. 294)

«Могу ли я, — говорил Массена Жюно, — сделать что-нибудь с таким человеком, как Мишель Ней? С человеком, который всем показывает, что видит во мне болтуна! Который не слушает, когда я говорю! Право же, я чуть было не приложился правой рукой моей к его лицу… и был готов просить у него извинения своей саблей… А сабля старого солдата Генуи, право, еще не затупилась!». (8, с. 145)

Отступление

Первоначально Массена хотел отступать на восток через плодородную португальскую провинцию Алентежу. Для этого необходимо было переправиться на левый берег полноводной реки Тежу.

Саперы генерала Эбле получили приказ строить понтонный мост. Британский командующий быстро узнал о намерениях французов и решил, во что бы то ни стало, помешать этому. Для этого он наводнил оба берега Тежу отрядами португальской милиции и ополчения, а в середине декабря корпус генерала Хилла, перейдя на левый берег Тежу, подошел к Шамушке.

Как только строительные работы, начатые Эбле, стали приобретать какие-то реальные очертания, англичане открыли с противоположного берега реки огонь, пытаясь поджечь понтоны. Проект строительства переправы был провален.

3 марта Массена принимает решение отступать на северо-восток через Гуарду на Сьюдад-Родриго. Вперед были отправлены обозы с ранеными и больными, а прикрывать отступление был оставлен корпус маршала Нея. Утром 6 марта главные силы французской армии выступили: 2-й корпус в сторону Томара, а 8-й корпус — в сторону Торриш-Новаша. Пройдя через Помбал, французы вскоре вышли к берегам Мондегу.

Отступая, маршал Ней поджег Помбал. Генерал Марбо по этому поводу писал: «Английские историки возмущались этим поступком, считая этот акт жестокостью, как будто спасение армии не является первым долгом командующего! Помбал и его окрестности представляли собой длинное и узкое дефиле, которое неприятель должен был пройти, и лучшим способом его остановить было поджечь город. Это неприятная крайность, к которой прибегают в подобном случае самые цивилизованные нации, и англичане поступили бы так же». (14, с. 458)

12 марта Ней имел продолжительный бой с авангардом Веллингтона у Рединьи. По словам Марбо, «это сражение было совершенно бесполезным как для англичан, так и для нас… Зачем Веллингтон, который хорошо знал, что французы отступают, и что после нескольких часов отдыха корпус Нея снова двинется в путь, не удержался от атаки? С единственной целью несколько задержать его? Я присутствовал при этом сражении и сожалел, что ложное самолюбие двух полководцев погубило столько смелых солдат без всякой пользы для сторон». (14, с. 458)

Во время отступления и без того напряженные отношения между Массеной и Неем еще более обострились. Бесстрашный Ней горел желанием дать англичанам решительное сражение. «Эти два человека имели железный характер, и никто не хотел уступать. Массена, уповая на свою власть, данную ему званием главнокомандующего, буквально заставлял Нея отступать в Испанию». (50, с. 246).

Ней не скрывал своего возмущения, не гнушаясь оскорблять Массену самыми последними словами (чем вам не конфликт между Багратионом и Барклаем-де-Толли при отступлении русской армии в 1812 г.!). Наконец, чаша терпения главнокомандующего переполнилась, и он отстранил Нея от руководства корпусом, передав его генералу Луазону.

22 марта 1811 г. Массена написал начальнику генерального штаба маршалу Бертье: (32, с. 509)

«Господин маршал герцог Эльхингенский достиг предела в своем неподчинении. В связи с тем, что это может иметь пагубные последствия для безопасности армии Его Величества Императора, я приказал дивизионным генералам его корпуса подчиняться только моим непосредственным приказам, а командование корпусом я передал графу Луазону, самому старшему из дивизионных генералов».

По свидетельству Марбо, «отстранение маршала Нея произвело в армии эффект разорвавшейся бомбы». (14, с. 465)

Как бы то ни было, французская армия была спасена. Не потеряв при отступлении ни единой пушки, ни единой обозной фуры, пройдя через Сабугал, она достигла испанской крепости Сьюдад-Родриго.

Действия 9-го корпуса

В это время генерал Друэ д'Эрлон получил приказ Наполеона выдвинуться со своим 9-м корпусом из Вальядолида для поддержки армии Массены в Португалии. В этом императора смог убедить генерал Фуа, посланный Массеной с донесениями в Испанию.

Подойдя к португальской границе граф д'Эрлон, силы которого не превышали 8 тыс. чел., вступил в бой с португальскими войсками генерала Силвейры, стоявшими у Транкозу. После ожесточенного боя с дивизией Клапареда, имевшего место 19 января 1811 г., Силвейра отступил. 13-го Клапаред был уже в Ламегу. Эта короткая экспедиция Клапареда на северо-запад Португалии стоила португальцам 300 чел. убитыми, около 1000 чел. ранеными и 200 чел. взятыми в плен. (50, с. 240)

К концу января 9-й корпус полностью контролировал территорию португальской провинции Бейра. Отступление армии Массены через Бейру было теперь вполне обоснованным и подготовленным.

Сражение при Фуэнтес де Оньоро

Несмотря на отдельные удачные бои, к апрелю 1811 г. основные силы французской армии оставили Португалию и отошли назад на испанскую территорию.

Англо-португальская армия осадила крепость Альмейда, все еще занятую французским отрядом под командованием генерала Бренье (для этого Веллингтон выделил отдельную португальскую бригаду Дениса Пэка), а 3–5 мая встретилась с основными силами французов в сражении при Фуэнтес де Оньоро небольшом городке в провинции Саламанка на самой границе Испании и Португалии. Название этого населенного пункта произносится именно как Фуэнтес де Оньоро, а не как Фуентес де-Оноро или Фуэнтес д'Оньоро, как пишут многие авторы.

Сражение происходило на обширной территории, измеряемой 3,5 км с востока на запад и 6,5 км с севера на юг. (57)

У маршала Массены к этому времени оставалось 33,5 тыс. чел. К ним добавился примерно 11-тысячный корпус генерала Друэ д'Эрлона, и всего под командованием Массены стало примерно 46 тыс. чел. Р. Шартран называет следующие цифры: 1795 офицеров и 44919 солдат. (80, с. 92)

Союзная же армия насчитывала около 37 тыс. чел., из них почти 11 тыс. составляли не самые боеспособные португальцы. Наибольший перевес у французов был в кавалерии: 3423 резервной и корпусной кавалерии Массены (с учетом 9-го корпуса) и 1510 чел. кавалерии Бессьера против 1854 чел. у союзников, из которых почти пятую часть составляли португальцы. Только в артиллерии союзники имели перевес в 10 орудий (48 против 38).

Диспозиция сражения при Фуэнтес де Оньоро на 3–4 мая выглядела следующим образом.

На правом фланге французских позиций стояла почти 11-тысячная пехота 2-го корпуса дивизионного генерала Жана-Луи Рейнье, состоявшая из двух дивизий генералов Мерля и Гёделе.

Прямо перед ним на левом фланге союзной армии занимали позиции 5-я пехотная дивизия генерал-майора Эрскина (5158 чел.) и 6-я пехотная дивизия генерал-майора Кэмпбелла (5250 чел.).

Перед Фуэнтес де Оньоро располагался 17-тысячный 6-й корпус дивизионного генерала Луи-Анри Луазона (он заменил уехавшего во Францию маршала Нея). В его составе находились пехотные дивизии генералов Маршана, Мерме и Ферея, а также кавалерийская бригада генерала Лямотта.

Непосредственно за 6-м корпусом находился 11-тысячный 9-й корпус дивизионного генерала Жана-Батиста Друэ графа д'Эрлона, состоявший из пехотных дивизий генералов Клапареда и Конру, а также кавалерии генерала Фурнье.

По флангам у Луазона стояла кавалерия: кавалерийская бригада из коруса Рейнье — справа, резервная кавалерия дивизионного генерала Луи-Пьера Монбрёна (бригады генералов Кавруа и д'Орнано) — слева.

Против этих французских частей, прикрывая дорогу на Португалию, стояли: 3-я пехотная дивизия генерал-майора Томаса Пиктона (5480 чел.), 1-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Брента Спенсера (7565 чел.), 7-я пехотная дивизия генерал-майора Хьюстона (4588 чел.) и дивизия легкой пехоты бригадного генерала Крауфорда (3815 чел.).

За пехотой на португальской территории стоял резерв — 3 кавалерийские бригады под командованием генерал-лейтенанта сэра Стэплтона Коттона (1854 чел.).

Как видим, в центре своей позиции в районе Фуэнтес де Оньоро Веллингтон в типичной для себя манере собрал мощную группировку, насчитывавшую около 24 тыс. чел.

Почти 5-тысячный 8-й пехотный корпус генерала Жюно, состоявший из одной дивизии его старого боевого друга и соратника Жана-Батиста Солиньяка, располагался в промежутке между войсками Рейнье и Друэ д'Эрлона. Под началом Жюно оставались лишь 2 пехотные бригады (3 батальона 15-го линейного полка, 3 батальона 86-го линейного полка, 3 батальона 65-го линейного полка и батальон Ирландского полка), а также одна артиллерийская батарея.

Состав англо-португальской армии на 3 мая 1811 г.

Состав французской армии на 3 мая 1811 г.

За корпусом Жюно в резерве стояла кавалерия маршала Жана-Батиста Бессьера, но в сражении она участия не приняла. По этому поводу А.Егоров отмечает: «Как и прежде, князю Эслингскому не удается наладить сотрудничество с другими французскими военачальниками, командующими «своими» армиями на Пиренейском полуострове. Все призывы Массены к другим маршалам поспешить прислать ему помощь остаются без ответа. Лишь маршал Бессьер, да и то после долгих препирательств с князем Эслингскими, является к нему в местечко Фуэнтес де Оньоро с маленьким отрядом в полторы тысячи гвардейской кавалерии и шестью орудиями… Массена разочарован. «Для успеха мне нужно побольше войск и поменьше Бессьера! — с усмешкой замечает старый вояка». (8, с. 146)

На самом краю правого фланга союзников в районе деревни Наве де Хавер стоял отряд испанской кавалерии гверильяса Хулиана Санчеса, но эти «вояки» присутствовали в сражении, скорее, номинально. Воевать в открытом поле они не умели.

С самого начала сражения французы (6-й корпус генерала Луазона) бросились штурмовать Фуэнтес де Оньоро. В бой сначала была брошена дивизия генерала Ферея (10 батальонов численностью почти в 4200 чел.). Но, несмотря на всю ожесточенность атак, к вечеру 3 мая этой дивизии удалось захватить лишь небольшую часть города.

Со всех сторон по узким улочкам, через садовые изгороди и заборы в город врывались солдаты, перезаряжая ружья и стреляя на ходу. Тут были люди разных частей: французы, пьемонтцы, немцы: многие без киверов, в крови, с разъяренными лицами. Им противостояло 17 британских и 4 португальских батальона. По свидетельству участника сражения Марбо, «атака была такой сильной и внезапной, что противник, хотя и защищенный крепкими домами, вынужден был покинуть свои позиции». (14, с. 472)

Несколько десятков британцев отступило к старой часовне, расположенной на высокой горе, доминирующей над Фуэнтес де Оньоро. Выбить их оттуда было практически невозможно. Тогда Массена приказал прекратить наступление и занять позиции в домах, но солдаты Ферея, увлеченные успешной атакой, вышли за пределы города и попали под прицельный огонь британской батареи, установленной возле часовни. Войска Ферея отступили в беспорядке.

Здесь необходимо отметить, что в дивизии генерала Ферея был один батальон Ганноверского Легиона (431 чел.), находившийся на службе у Франции. Ганноверцы носили мундиры красного цвета, как у англичан, с синими лацканами и отворотами. Подобная схожесть униформы уже сослужила им плохую службу в сражении при Бусако, когда несколько легионеров были по ошибке убиты французами. В сражении при Фуэнтес де Оньоро командир ганноверцев попросил, чтобы его солдатам разрешили надеть поверх красных мундиров серые шинели, но генерал Луазон запретил это делать. В результате произошла трагедия: солдаты других дивизий 6-го корпуса, шедшие на подмогу ганноверцам, находившимся в первой линии, приняли их, отступавших, в дыму сражения за англичан и обстреляли. Особенно «отличился» в этом 66-й полк линейной пехоты. Французская артиллерия также успела нанести ошибочный удар по красной массе ганноверцев.

Храбрые ганноверцы оказались как бы между двух огней, так как англичане и португальцы также обстреливали их. В результате у них было убито и ранено 217 чел., то есть половина состава батальона. Англичане воспользовались этим трагическим недоразумением и вновь захватили Фуэнтес де Оньоро. Наступившая ночь положила конец этому бою, в котором французы потеряли 652 чел. Потери англичан и португальцев здесь были практически идентичными, при этом был убит шотландский подполковник Уильямс.

Дивизия Луазона нуждалась в подкреплении, но его все не было. Взбешенный Луазон набросился на генерала Монбряна по поводу того, что последний отсрочил наступление своего резерва под тем предлогом, что, якобы, гвардейские батареи, обещанные ему в поддержку, еще не подошли.

Действительно, Бессьер направил артиллерию на поддержку Монбрёна, но получен этот приказ был слишком поздно, и время оказалось потеряно.

Эта задержка позволила Веллингтону подтянуть свою кавалерию, а также дивизии Хьюстона и Крауфорда.

Поняв, что прямые атаки на Фуэнтес де Оньоро бессмысленны, Массена послал разведку южнее города на португальскую территорию к Посо Вельо и открыл для себя отрадное обстоятельство: Веллингтон почему-то игнорировал эту зону в трех километрах от своего правого фланга.

Генерал Марбо в своих «Мемуарах» удивлялся, почему Веллингтон занял такую невыгодную позицию: «союзники имели за спиной не только крепость Альмейду, которая загораживала им единственный путь к отступлению, но еще и Коа, реку с очень крутыми берегами, подход к которой был чрезвычайно трудным. Если бы обстоятельства потребовали отступить, это могло бы привести к гибели англо-португальской армии». (14, с. 473)

Странно, но на своем правом фланге Веллингтон поставил на охрану возможного прохода через болото не хорший полк с пушкой, а партизан-гверильясов дона Хулиана Санчеса, неспособных противостоять регулярным войскам. Обрадованный Массена приказал срочно готовить фашины.

Весь день 4 мая вяло имитируя фронтальные атаки, в ночь с 4 на 5 мая Массена бесшумно перевел большую часть своих войск на юг в обход Фуэнтес де Оньоро. Вместе с частями Луазона и Монбрёна пошел в обход и корпус Жюно. Рота вольтижеров по фашинам перебралась через болото и уничтожила посты беззаботно спящих испанцев. Остальные гверильясы, вместо того, чтобы начать стрелять для предупреждения англичан и португальцев, бежали в сторону Фринеды. После этого через болото спокойно переправились четыре пехотных дивизии французов, вся кавалерия Монбрёна и несколько батарей.

Теперь фронт сражения изменился: если 3 мая он тянулся с севера на юг, то теперь повернулся почти на 90° и протянулся с запада на восток. По словам Марбо, союзники даже не заметили этот маневр, «один из самых прекрасных, который Массена когда-либо совершал! Это была последняя яркая вспышка гаснущего светильника». (14, с. 473)

После этого Массена приказал Луазону занять Посо Вельо и двинуться в промежуток между лесом и рекой Коа. Жюно должен был наступать до восточной границы леса и ждать там новых указаний. 9-му корпусу Друэ д'Эрлона было приказано занять Фуэнтес де Оньоро.

Генерал Луазон направил 12 батальонов дивизии Маршана на штурм Посо Вельо, а дивизия Мерме обошла городок с юга и заняла там удобную возвышенность.

Веллингтон бросил легкую дивизию Крауфорда на Посо Вельо. Ее поддержала отдельная португальская бригада Эшворта.

В 7.30 утра бригада генерала Мокюна устремилась на Посо Вельо: 6-й полк французской легкой пехоты напал на 85-й полк дивизии Хьюстона. Но огонь португальских егерей из окон и с крыш домов охладил пыл французов. Видя это, Массена, лично прибывший к Посо Вельо, ввел в бой резерв. Жюно с дивизией Солиньяка поддержал атаку Маршана справа.

Дым от ружейной стрельбы окутал войска так, что мешал им видеть друг друга.

Генерал Луазон «встал во главе 60-го линейного полка и повел его в атаку на батальон португальских егерей, укрывшихся в домах. Атака была успешной, и егеря бежали в беспорядке». (57)

В это время на широкой равнине на западе от Посо Вельо кавалерия Монбрёна атаковала остатки британской кавалерии генерала Стэплтона Коттона. Конные егеря и гусары бригад Фурнье и Ватье перемешались с британскими драгунами и гусарами Королевского Германского Легиона. Вся равнина представляла собой сплошное облако дыма и пыли, в котором тысячами искр вспыхивал блеск касок и сабель. Используя свой численный перевес, французы опрокинули драгун генерала Слэйда. Португальская бригада из дивизии Хьюстона, находившаяся поблизости, встала в каре. Как отмечал Ж. Лявис, «ситуация для Веллингтона стала критической». (57)

Появление французов на правом фланге оказалось неожиданным для союзников. Дивизия генерала Хьюстона была опрокинута, и от полного уничтожения ее спасла лишь поддержка дивизии Крауфорда. Жюно вел усиленную перестрелку с португальцами бригады полковника Эшворта, медленно, но верно тесня их в сторону от Посо Вельо. Остатки дивизии Хьюстона, атакованные драгунами Монбрёна, также встали в каре. Зажатым пехотой с фронта и кавалерией с тыла, им не оставалось другого выбора, кроме как выстоять или умереть достойно. Французские драгуны безжалостно рубили солдат противника, те кололи их штыками и в упор палили из ружей, кони с пронзительным ржанием взвивались на дыбы над кучами убитых и раненых; одним словом: это был сплошной ужас.

Два каре были прорваны, одно из них буквально изрублено на месте. Особенно «досталось» 51-му и 85-му пехотным полкам, а также 2-му португальскому батальону егерей «касадорес». Подполковник шотландской гвардии Джордж Хилл отдал свою шпагу аджюдан-мажору Дюленберу из 13-го конно-егерского полка.

Англо-португальская армия начала спешное отступление на юг за Наве де Хавер.

А тем временем, где-то в районе 10 часов корпус Друэ д'Эрлона, усиленный дивизией Ферея, вновь частично занял Фуэнтес де Оньоро. Генерал Пиктон, оставив в городе лишь два батальона, отступил к единственному мосту через Коа, удерживаемому английскими гвардейцами. Его 45-й пехотный полк был рассеян. Но сотни других британских и португальских солдат разных частей остались в городе, на улицах которого происходило бессистемное побоище.

Всюду лежали убитые и раненые. Как только появлялась какая-нибудь колонна, ее встречал мощный огонь из всех окон. Батальоны французской линейной пехоты в синих мундирах, английских стрелков в красном, португальских пехотинцев в синем и егерей в коричневом перемешались. В этом аду командир 79-го пехотного полка Филип Кэмерон был тяжело ранен (он умрет от ран через неделю).

За все время войны еще не было такого опасного момента для британской армии. Еще чуть-чуть, и она была бы разбита. Но слепая фортуна решила все по-своему.

Генерал Луазон вместо того, чтобы повернуть на север и окружить Фуэнтес де Оньоро, слишком увлекся боем у Посо Вельо. Генерал Друэ д'Эрлон вел свою атаку слишком вяло. Кавалерия Монбрёна, несколько часов без устали атаковавшая противника, окончательно вымоталась.

Наступательный порыв французов постепенно угасал. Многие солдаты, лишь бы выбраться из гущи боя, уносили раненых офицеров на сложенных в виде носилок ружьях.

По свидетельству Марбо, в этот момент Массена послал к генералу Лепику, стоявшему в резерве с гвардейской кавалерией, своего адъютанта с приказом атаковать, но храбрый Лепик, в отчаянии кусая клинок своей сабли, с болью ответил, «что его непосредственный начальник маршал Бессьер категорически запретил ему пускать в бой его части без его собственного приказа… Тотчас десять адъютантов посылаются в разных направлениях на поиски Бессьера, но тот, в течение нескольких дней неотступно следовавший за Массеной, исчез, конечно, не из трусости — он был храбрым человеком, но из расчета или зависти к своему товарищу. Совершенно не думая о высших интересах Франции, он не захотел послать ни одного своего солдата обеспечить победу, слава которой досталась бы Массене!». (14, с. 475–476)

В результате решающий момент был упущен, и Веллингтон успел перегруппировать свою армию. Позже Бессьер оправдывался за свое промедление тем, что за возможные потери императорской гвардии он лично отвечает только перед самим императором. Генерал Марбо не может скрыть своего негодования: «Как если бы вся армия не служила императору, для которого самое главное было узнать, что англичане разбиты и изгнаны с Пиренейского полуострова! Все солдаты, особенно сами гвардейцы, были возмущены решением Бессьера». (14, с. 476)

Сражение прекратилось примерно к двум часам дня 5 мая. У французов практически закончились боеприпасы; послать за ними в Сьюдад-Родриго не получилось, так как все свободные фургоны были отправлены за не менее необходимым измученной армии хлебом. Массена обратился к Бессьеру за помощью, но тот холодно ответил, что его лошади устали и не могут сейчас сделать марш по плохим дорогам. Крик одного возмущенного маршала на другого был слышен, наверное, даже в англо-португальских позициях, но это не помогло. А когда на следующий день Бессьер все же послал свои фургоны в Сьюдад-Родриго, было уже поздно: Веллингтон перегруппировал свои войска и укрепился на новых позициях. Возможность одержать победу была упущена безвозвратно.

Массена, горевший желанием возобновить сражение 6 мая, «не нашел поддержки у своих подчиненных. Генералы в один голос убеждали его отказаться от этого намерения. Войска тоже, судя по всему, устали и не рвались в бой. Простояв на позиции еще три дня, князь Эслингскии отдал приказ об отступлении к Сьюдад-Родриго». (8, с. 147)

Веллингтону чудом удалось избежать разгрома. Позже он скажет: «Если бы Наполеон был там, я был бы разбит». (57)

Относительно потерь в трехдневном сражении при Фуэнтес де Оньоро до сих пор нет единого мнения: одни называют их слишком большими, другие наоборот занижают.

По данным Артура Уэлльсли, напрямую заинтересованного максимально занизить свои потери, было убито 235 чел., ранено 1234 чел., без вести пропало 317 чел. Итого потери британцев и португальцев при Фуэнтес де Оньоро составили 1786 чел.

Р. Шартран называет следующие потери союзников: у них было убито 192 чел., ранено 958 чел. и попало в плен 255 чел. Итого потери армии Веллингтона, согласно Р. Шартрану, составили 1405 чел. (80, с. 85)

Странно видеть подобные цифры. Менее двухсот убитых? Но известно, например, что 51-й британский полк из дивизии Хьюстона был практически полностью уничтожен французской кавалерией, а это уже почти 600 чел. А еще 88-й полк из дивизии Пиктона потерял двух чел. убитыми и 49 чел. ранеными, 74-й полк из той же дивизии потерял трех чел. убитыми и 56 чел. ранеными, 6-й батальон егерей «касадорес» потерял почти 160 чел. и т.д. Менее трехсот пленных? Но тот же Марбо утверждает, что только при атаке союзных каре было взято в плен 1500 чел., в том числе подполковник Хилл. Сколько пленных было потом отбито — точно неизвестно. (14, с. 475)

7 мая 1811 г. Массена писал начальнику генерального штаба маршалу Бертье: (32, с. 540)

Армия в этот день, все почести которого остались за ней, взяла в плен около тысячи чел., среди которых один подполковник и множество офицеров; убито было более двух тысяч человек. Она опрокинула правое крыло противника и захватила более одного лье территории.

Как видим, по данным Массены, союзники потеряли более 3 тыс. чел., и это больше походит на правду.

Потери французов также однозначно оценить очень трудно. Историк А. Гюго называет цифру 2000 чел., но при этом он утверждает, что противник потерял вдвое больше. (50, с. 249) Р. Шартран утверждает, что французов было убито 267 чел., ранено 1878 чел. и попало в плен 47 чел. Итого потери французов, согласно Р. Шартрану, составили 2192 чел. (80, с. 85–86)

Историк В. Шиканов утверждает, что бои вокруг Фуэнтес де Оньоро «настолько обескровили обе армии, что до конца 1811 г. противники не предпринимали крупных наступательных операций». (30, с.7)

Мнения о сражении при Фуэнтес де Оньоро достаточно противоречивы. Приведем лишь некоторые из оценок историков, впрочем, достаточно типичных, принадлежащих (для объективности) представителям разных школ и национальностей:

В. Слоон:«Англичане… 5 мая разбили Массену под Фуентес де Оноро, в одном из упорнейших сражений в этой войне». (20, с. 373)

В. Шиканов:«Веллингтон немедленно перешел в наступление. Он даже осадил крепость Альмейду, на этот раз занятую французами. Массена попытался выручить блокированный гарнизон, но 5 мая его войска не смогли сломить сопротивление Веллингтона при Фуэнтес де Оньоро и повернули назад». (30, с.7)

А. Егоров:«Не ожидавшие нападения англичане были застигнуты врасплох. Находившиеся на правом фланге армии Веллингтона войска потерпели поражение. От полного разгрома англичан спасло лишь то, что, вопреки распоряжениям Массена, Бессьер запретил своим кавалеристам участвовать в сражении без его ведома». (8, с. 147)

Ж. Лявис:«Затем Веллингтон отступил к югу, чтобы занять оборонительную позицию. Французы, лишенные энтузиазма и координации, не могли развить свои первые успехи. Это сражение, которое представляет собой одну из крупнейших ошибок Веллингтона, не закончилось для него, однако, неблагоприятно». (57)

Как видим, оценки итогов сражения идут от «англичане разбили Массену» и до «от полного разгрома англичан спасло лишь». Как бы то ни было, французская армия в решающий момент проявила пассивность и не довершила разгром англичан.

Отставка маршала Массены

Император был взбешен. Маршал Массена (странно, почему не Бессьер?) был отстранен от руководства военными делами и заменен маршалом Мармоном. Уже 7 мая Мармон прибыл в расположение армии, которая к 11 мая отошла к Саламанке.

«Массена узнал о своей отставке буквально вслед за битвой при Фуэнтес д'Оноро. Столь быстрая отставка, сопровождаемая письмом, в котором не было и намека на благодарность главы государства по отношению к заслуженному ветерану, безусловно, глубоко задела Массена. Обиду старого маршала усугубило то, что после его приезда в Париж император «выкроил минутку» для встречи с ним лишь несколько недель спустя». (8, с. 147–148)

Герой сражения генерал Луазон также 7 мая оставил командование своим корпусом и 14 июня возглавил 14-й военный округ.

В своих «Мемуарах» генерал Тьебо характеризовал Массену следующим образом: «Маршал Массена показал себя в Португалии достаточно умелым начальником, таким же отважным, как и раньше. Факты доказывают это, но справедливо все же будет сказать, что хотя морально он и был самим собой, достойным своего прошлого, но физически он был слишком ослаблен. Чтобы поддерживать озарения его гения, ему не хватало, возможно, как раз этих самых сил и взрывов энергии, которые, несмотря на обстоятельства и измены людей, иногда позволяют пойти наперекор судьбе». (65, с. 489)

Мнение генерала Марбо, бывшего в то время адъютантом Массены, гораздо более жестко: «Массена совершил много серьезных ошибок и не оправдал доверия императора». (14, с. 480)

Прорыв генерала Бренье

Хотя французы и сохранили за собой 5 мая поле боя при Фуэнтес де Оньоро, «это было для них почти ничтожным преимуществом, так как это не принесло никакого улучшения в ситуацию вокруг Альмейды». (50, с. 249)

Надо было как-то спасать заблокированный там французский гарнизон. А для этого необходимо было каким-то образом связаться с его командиром генералом Бренье де Монмораном, пройдя через занятую противником территорию. Для этой миссии было выбрано четыре добровольца. Трое из них так и пропали без вести, и лишь четвертому — солдату 6-го полка легкой пехоты Андре Тийе — повезло.

Этот храбрец, то прячась в скалах, то притворяясь мертвым, смог обмануть британских часовых и добраться до Альмейды, доставив в сохранности важные депеши.

Узнав последние новости и поняв, что очень скоро вся мощь армии Веллингтона обрушится на него, 10 мая в полночь генерал Бренье приказал майору инженерных войск Морле взорвать укрепления Альмейды. За час до этого гарнизон, насчитывавший к тому времени 1100 чел., неслышно вышел из города и в момент взрыва неожиданно ударил в штыки по сонным аванпостам англичан. Несмотря на численно превосходство противника, Бренье удалось прорваться к своим.

17 мая 1811 г. Бренье писал маршалу Мармону: (32, с. 550)

В этой операции я потерял триста шестьдесят человек, из которых примерно полторы сотни погибли, многие из них — в пропастях. Примерно двести человек попали в плен, так как не смогли следовать за быстрым маршем колонны.

После этого героического прорыва, за который Антуан-Франсуа Бренье де Монморан был произведен в чин дивизионного генерала, а смельчак Андре Тийе стал сержантом, получил крест Почетного Легиона и пожизненную пенсию в 600 франков, военные действия в Португалии окончательно прекратились.