Три пути (СИ)

На север. Шаг второй

Сколько занял путь до стоянки разбойников, Фрай, хоть убей, не понял. Их вели какими-то неприметными тропами, постоянно петляли, путали следы, то спускаясь в овраги, то поднимаясь на заросшие лесом пригорки. Впрочем, направление Хиттер приблизительно запомнил. «Если что, — думал он, — обратно на тракт я выберусь».

Однако настрой Теобальда — так звали разбойники своего вожака — особых надежд не внушал. Темноволосый коршуном вился вокруг жреца, ежеминутно суля ему кары, одна другой страшнее. Из этой по большей части бессвязной болтовни арангиец уловил, что некогда Еронимус объявил «нечистой» целую деревню. Но части еретиков удалось скрыться в лесах — собственно, к ним в руки они и попали.

Фрай хотел было втихую расспросить жреца, но тот теперь сам играл в тупого варанга. Трясся и молился своему Создателю, не замечая ничего вокруг. Всё это очень не нравилось наёмнику.

До лагеря дошли почти в сумерках. Представлял он собой обширную поляну с вырытыми тут и там землянками. Хворостяные крыши торчали на поверхности. За деревянной изгородью бродило несколько тощих коз.

— Приведи отца, скорее! — крикнул Тео — так Хиттер обозвал его кратко — парню, вышедшему навстречу.

Тот опрометью метнулся к одной из землянок.

Остальные осматривали добычу. Фрай хладнокровно взирал, как они шарят в его седельной суме. Вскоре пришла их со священником очередь. Первыми в руки лесных удальцов перекочевали медальоны — серебряный трезубец Культа Создателя и бронзовое солнце арангийца. Затем кошели. Кто-то бдительный проверил обувь — так Фрай лишился засапожного ножа. Сапог тоже вскоре лишился — взамен получил истоптанную и худую, чудом не развалившуюся пару. У наёмника забрали плащ, пояс и подшлемник, велели снять потрёпанную бригантину. Он подчинился.

Разбойники, порядка ради, заглянули святому отцу под сутану.

— Не баба! — объявил один. Остальные заржали.

— Жалко, что не баба, — притворно вздохнул кто-то, — ласки хоцца!

— Иди ко мне, приласкаю! — прокричал другой, помахивая отобранным у наёмника ножом.

Гогот вдруг оборвался. Разбойники поспешно расступались, освобождая дорогу двоим. Парню, которого Тео посылал за отцом. И другому — высокому, с копной седых волос на голове и окладистой бородой. Этот ступал неестественно плавно, держась за руку спутника. Фрай тут же понял почему: на месте глаз у старика были две уродливые сине-красные язвы.

«Калёное железо», — угадал наёмник, и внутри него всё замерло. Глаза в Велласконе выжигали опасным преступникам. В первую очередь — колдунам.

— Отец! Иди сюда! — воскликнул Теобальд. — Посмотри, кто попал к нам в руки!

Слепой тяжело шагнул вперёд. Но потом достаточно уверенно добрёл до злосчастного жреца и возложил дрожащие ладони на его бритую голову. Большие пальцы коснулись крепко сомкнутых век.

— Я хотел бы выдавить твои проклятые глаза, Еронимус. — Арангийца передёрнуло от его леденящего шёпота. Так, пожалуй, могла бы разговаривать Смерть. — Но это слишком просто для тебя. У нас будет много времени, Еронимус. Ты отнял моё зрение, но я могу слышать. Кричи громче, Еронимус, кричи громче.

Еронимус закричал. Протяжным, нечеловеческим криком. Наверное, так в последний раз кричит котёнок, видя над собой жадную собачью пасть.

— Второй — его охранник. Арангийский наймит, — сказал Тео.

Пальцы слепца пробежались по лицу Хиттера, будто выводок крупных муравьёв.

— Зачем ты пришёл в наши леса, арангиец? — прошелестело у него над ухом.

— Я наёмник, и мне были нужны деньги, — тихо ответил Фрай. — До этого я никогда не работал на Церковь…

— Ложь! — вскричал Тео. — Отец, неужели непонятно, что у негодяя руки в крови по локоть!

— В Аранге не жалуют крецианцев, — задумчиво произнёс Слепой. — Но в каждом стаде по паршивой овце…

— Точно! — сказал один из разбойников и указал на голову Хиттера. — Этот уже запаршивел!

— И отожрался на церковных харчах! — добавил другой.

— Да что его слушать: на сук и вся недолга!

Наёмник презрительно фыркнул. Не объяснять же этому отребью, что склонность к полноте и раннему облысению — наследственная черта рода Фраев. От петли эта новость точно не спасёт. А то, что спасёт, граничит с самоубийством… Но другого выхода, похоже, нет…

— У тебя есть, что сказать в своё оправдание, арангиец? — Слепой главарь словно прочёл его мысли, и Хиттер решился.

— Я настаиваю на своей невиновности и требую Божьего суда.

Над поляной повисло молчание. Согласно древнему Закону Хлодгара, единому для Аранги и Велласкона, обвиняемый мог отдать себя на суд богам. И тогда жребий определял ему одно из трёх испытаний. Огнём — пламя костра не причинит вреда невиновному. Водой — та не даст ему захлебнуться. Мечом — боги на стороне того, кто победит в поединке. «Один к двум, — думал Фрай. — Великий Сол, лишь бы повезло, а в рукопашной я сильнее любого из этих заморышей».

Внезапно Тео засмеялся. Это не было смехом нормального человека. Так смеялись в арангийских деревнях припадочные юродивые. Кто-то говорил Хиттеру, что если их не обездвижить и не вложить меж зубов чего твёрдого, они неминуемо побьются о землю, прикусят, а то и проглотят язык. Однако сын Слепого стоял на ногах и лишь согнулся от безумного хохота.

— Божий суд?! Нет никакого Божьего суда, арангиец! — завопил он, размахивая руками. — Есть только наш суд, суд свободных людей! Ты мясник, кровавый убийца, и подохнешь, как подобает убийце — дёргаясь в петле! Так рассудил наш суд, и нет его выше!

Разбойники поддержали обвинителя гневными выкриками. Слепой молчал, высоко запрокинув голову.

— Да вы просто шайка трусливых кастратов, — сплюнул наёмник. — Каждый из вас боится сразиться со мной. Зенбарцы таких продают богатеньким мужеложцам. Иль в калифов гарем — за девками смотреть!

Сильный, но неумелый удар в ухо вряд ли бы сбил Фрая с ног, не захоти того сам арангиец. Так он избежал кулачища другого удальца, целившего в челюсть. Замелькали сапоги и деревянные башмаки с обмотками. Хиттер сжался в комок, прикрыл голову руками и только краем глаза заметил, как блеснуло в сутолоке лезвие ножа. «Великое Солнце!»

— Спокойно! — раздался повелительный окрик Тео. — Спокойно, братья! Пусть собака полает перед смертью. Что для нас, свободных людей, лай шелудивого церковного пса?

Фрай медленно поднялся с земли и окинул расходящихся разбойников недобрым взглядом.

— Будь мы здесь одни, — процедил он сквозь зубы, — ты бы узнал, как кусаются арангийские псы. Тебе бы хватило одного раза…

— Хочешь показать свою смелость? — Тео насмешливо выгнул бровь. — У нас впереди целая ночь. Вот и проверим, так ли сильна твоя воля, как твой язык! Слышали, братья? Священника к дубу, а наймит пусть поёрзает! Зажигайте костёр — это будет сладкая ночь, ночь мести!