Тригинта. Меч Токугавы (СИ)

Глава 37

ГЛАВА 37

НАОМИ

- Наоми, просыпайтесь. Уже утро.

- Что? Иван, это воистину вы? Не шутите? - я протянула руку и почувствовала ответное пожатие.

- Нет, не шучу. Это воистину я. Как вы себя чувствуете?

- Как умерший год назад суслик.

- Выглядите вы гораздо лучше.

- Вы мне льстите, дорогой барон.

Открывать глаза было страшно. Перед тем, как потерять сознание, я увидела… Не знаю. Барон стоял перед тварью, всего в нескольких метрах. Но в то же время это был не он. Очень высокий, плечи - гораздо шире, чем у обычного человека, острые уши поднимаются над макушкой…

Эта картина отпечаталась, как негатив на сетчатке глаз. Святые Серафимы! Я не знаю, что это было: моё больное воображение или реальность? И хочу ли вообще когда-нибудь узнать…

Вечер. Солнце наполовину утонуло в песке, от каждой дюны тянется длинная фиолетовая тень. Очень красиво.

- Всё-таки поднимайтесь, Наоми. Я приготовил поесть. - я бодро вскочила.

- А вот эти слова не пропустит ни одна девушка! Что на обед?

- Жареная змея и армейские галеты.

В песчаной ямке теплился костерок, над ним, нанизанные на палочки, румянились небольшие кусочки. Вполне аппетитно.

- Где мы? - я села к костру. - Где вертолет? Где трупы? Вы что, успели всё закопать?

- Просто отъехал подальше.

- А… Тварь? Что случилось, барон? Я думала, нам конец. Пули её не брали…

- Она мертва.

По тому, как он это сказал, стало ясно, что о твари барон говорить не желает. Он протянул мне прутик, и я, давясь и обжигаясь, стала глотать полусырое мясо.

Вот вы мне скажите: до ближайшего водоема километров пятьсот, а змея почему-то пахнет рыбой…

- Я видела, как она прыгнула на вас. Что было дальше?

- Вам показалось, Наоми. Вы устали, а в лунном свете всё кажется не таким… Это вы изрешетили её пулями и тварь издохла.

Слишком быстро он ответил. Как будто заранее придумал, что надо говорить.

- Но вы её рассмотрели?

- Как вам сказать…

- Да ладно, барон. Держите меня за дурочку. Увезли, пока я валялась в обмороке.

- А вы предпочли бы очнуться рядом с разлагающимися на солнце трупами?

Я откусила кусок змеи и, не жуя, проглотила.

- Я имею право знать. Если именно я её грохнула, а?

- Почему вы не едите галеты?

- Слишком сухие, а воду нужно беречь. Там вроде бы были канистры…

- Топливо. Воды у нас и вправду немного.

- Вы так и бросили её в песке? А если кто-нибудь найдет, не возникнет ли нездоровой сенсации?

- Сенсация? - он усмехнулся. Кожа на лице барона так натянулась, что было видно каждую косточку. - Пожалуй, что и так…

От жира и рыбного запаха меня начало подташнивать. Отвалившись от костра, я прикрыла глаза, но, вспомнив кое-что, вновь села.

- Барон! У боевиков были сигареты, вы их случайно не прихватили?

- В бардачке. Только это не табак.

- Догадываюсь. Но курить очень хочется…

- Ну, если очень хочется - то можно. - милостиво разрешил барон.

После первой затяжки под сводом черепа образовался ядерный такой грибок… Я прикрыла глаза и затянулась еще раз. Передала косяк барону. Тот не стал отказываться. Тоже затянулся, глубоко, втягивая щеки. Затем выдохнул и расслабился. Взгляд его смягчился, шрам перестал при каждом движении нервно подпрыгивать к виску.

- Забористая… - выдохнула я сквозь дым.

- Дешевая афганка, с примесью семян и соцветий. Они и дают характерную резь в горле и ощущение распирания в голове.

- Откуда вы столько знаете?

- По опыту.

Я хихикнула, но тут же осеклась: весело, на самом деле, не было. Вздохнула, и пересела под бок к Ростову. Тот обнял меня одной рукой, прижал к себе и поцеловал в макушку. Я снова вздохнула.

- Мы не выберемся, да?

- Ну с чего вы взяли? Посмотрите: вчерашние пленники, сейчас мы гордые обладатели ржавого «Вранглера», трех фляжек с водой и почти целой жареной змеи.

- Да мы богачи…

- И я о том же. - он затянулся и передал мне чинарик. Дым обжигал губы, но я не бросала, пока не осталось ничего.

- Халиф может прислать еще тварей. Не одну, десять.

- Вряд ли. Сделать даже одну Храфстру - дорогого стоит.

- Храфстру? Что они такое, барон? Когда я впервые произнесла это слово, вы как будто испугались…

- Вам не понравится знать.

Я вывернулась из-под его руки, отодвинулась.

- А у меня есть выбор? Думаете, мне самой хочется? Думаете, мне хотелось видеть, во что превратились мои друзья? Думаете, мне нравилось чувствовать, как Бич рассекает их плоть? Или узнать, что семья - Никодим и Яррист, самые близкие мне люди, - хотят меня убить? Что давно уже всё решили? Или стрелять в эту ртутную тварь, вокруг которой вы напустили столько туману, но не хотите ничего объяснить толком! Ни разу… - я ткнула ему в грудь замызганным пальцем с черной каемкой обломанного ногтя. - Ни разу за всю жизнь мне не дали решить самой. Ничего! Я не умею принимать решения, потому что я - солдат. Пушечное мясо, разменная монета. Все хотят мою тощую тушку… Для чего?

Я ткнулась коленями в песок, бессильно опустила руки и затихла. Сама не поняла, что я хотела ему доказать?

- Вы злодей, господин барон. Совсем меня не любите…

- Ну что вы, мой ангел. - он неловко подтащил меня к себе, усадил на колени и стал укачивать, как маленькую. - Я люблю вас, мучительно и нежно. И я готов отдать за вас всё, что у меня есть.

- Даже жареную змею? - не передать, как сильно меня смутили его слова.

- Всё, что от нее осталось. И свою жизнь в придачу.

- Вы меня пугаете, Иван.

- Простите. Это всё марихуана… - он ссадил меня на песок и поднялся. - С вашего позволения, отправлюсь на разведку. А вы поспите, Наоми. Утро вечера мудреней.

- А разве мы не поедем? - главное, чтобы голос не дрожал.

- Не сегодня. Нужно отдохнуть, набраться сил. Поспите.

И он ушел.

… Машину вели по очереди, но днем ехать все же не рискнули. Слишком много Мираджей - так называл пустынных призраков Никодим. Ночью спокойней.

Иван учил меня находить твёрдую дорогу среди полумесяцев дюн, объезжать дисперсный песок, в котором наш джип мог утонуть за считанные минуты, чуять воду - всегда в глубоких расщелинах, там, где растет колючий кустарник… Он сказал, что через несколько дней мы выедем к оазисам. Нужно избегать тех, в которых обосновались разбойники и наемники, охраняющие нефтяные вышки, а лучше всего попасть к бедуинам. С ними можно договориться…

А потом налетела песчаная буря. Мы зарылись в бархан, укрывшись вонючими бурнусами, взятыми у боевиков. Чуть не померли под шквалами раскаленного ветра, от которого песок спекался кирпично-твердой корочкой… Двигатель «Вранглера» заглох и дальше пришлось идти пешком. Воды больше не было.

В один из палящих дней пришел Никодим. Он появился в сверкающей, слепящей дали, но, только заметив смутную фигуру, я уже знала, что это - он. Слёз не было, так что от облегчения я рассмеялась. Губа треснула и на подбородок закапала черная, густая кровь…

- Здравствуй, блудная дочь. - он совсем не изменился. Белая поношенная аба, ветер чуть шевелит седые волосы, прядями падающие на плечи, лицо - одновременно жесткое и доброе. Глаза - два ледяных айсберга - смотрят сурово и сочувственно.

- Почему тебя так долго не было? - я с трудом поднялась на ноги.

- Был занят.

- Теперь ты нам поможешь?

- Нет.

"Приговор окончательный, обжалованию не подлежит". Ну, вот и всё.

- Тогда зачем ты здесь? - спросила я тихо.

- Попрощаться.

- Что ж… - в груди сделалось пусто и гулко. - Значит, так тому и быть. Пора, значит.

- Пути Земные неисповедимы.

Я запустила в него горстью песка, и песчинки прошли сквозь зыбкую фигуру…

- Иван! Дорогой барон, очнитесь! - говорить мешала налипшая вокруг рта корка ссохшегося песка, и я содрала её. Густая сукровица потекла на подбородок. - Ива-а-ан! - пришлось хорошенько потрясти барона, чтобы вывести из забытья. Плечи его стали хрупкими, как у птицы - мои пальцы обхватывали их целиком.

- Ч-что? Еще ведь рано. Что случилось? У вас кровь…

- Не важно! - я облизнула губы. - Слушайте, Иван! Есть одна штука. Земные Пути…

Он долго кашлял, сплевывая сухим ртом, бессильно свесив голову меж острых коленей, затем поднял на меня воспаленные глаза.

- Это пути Рахдонитов. Сейчас так никто не ходит.

- Я ходила, в детстве. Однажды я так попала в парк аттракционов… Понимаете, мне очень хотелось: колесо обозрения было видно с крыши нашего дома. Я забиралась туда по ночам и смотрела на огоньки. Никодим и слышать ничего не желал о каруселях. Ну и…

- Думаете, у вас получится сейчас? - он сел ровнее, пригладил отросшие, посеревшие от песка волосы.

- Следующего дня мы с вами не переживем, я точно знаю. Если сейчас не попробовать...

- Хорошо. Что нужно делать?

- Давайте встанем и крепко возьмемся за руки. А потом… Наверное, пойдем? Только не отпускайте меня, пожалуйста. Без вас я боюсь.

…Приснилось, что стою под водопадом. Плотные струи сбивают с ног, я падаю лицом вниз, вода проникает в рот, в горло… Так бывает перед смертью. Каждый получает то, чего желает больше всего на свете: замерзающему становится тепло, голодному чудится, что он ест, а умирающий от жажды - пьет.

Я закашлялась и открыла глаза. Вода отхаркивалась горлом, пузырилась и щипала в носу, стекала вместе с соплями по подбородку и груди… Вытерлась подолом майки и огляделась.

- Мы нашли оазис, Наоми. - глаза Ростова, в глубоких впадинах с разбегающимися лучами морщин, тем не менее, сверкали чистым голубым льдом. - Вы вывели нас на воду!

- Я?

- Вы не помните? Земные пути! Мы взялись за руки и пошли. Через некоторое время вы упали, я взял вас на руки… И вдруг увидел пальмы. Уверен был, что это - мирадж, но к счастью...

- С чего вы взяли, что это я? - нос заложило от ледяной воды, которой он меня поливал, в груди болело. Но я была этому несказанно рада.

- Вы вывели нас, Наоми. - он поднялся и обвел руками окрестности. - Оазис небольшой. Две финиковые пальмы, вода - в глубоком колодце, под скалой. Есть бутылка и веревка. Каменный очаг.

- Значит, кто-то заботится об этом месте. - я тоже поднялась.

- Да.

- А если это разбойники?

Он рассмеялся прежним, живым смехом.

- Когда это вы боялись разбойников?

…Даже смогла помыться и постирать то, что у нас сходило за одежду. Оглядев себя, скупо улыбнулась. Принцесса сидхе… Ребра выпирают, как прутья из старой корзины, руки больше похожи на сухие веточки, кожа потрескалась, губы в болячках… Что бы сказал Яррист, увидев, во что я превратилась?

После того, как организм напитался влагой, желудок потребовал пищи. Судорожно сжимаясь, выделяя кислоту и желчь, он урчал и бурлил. Хоть и раздутое от выпитой воды, брюхо требовало своего.

Ростов отправился на охоту. Последнее время он уже не перекидывался - не было сил, но благодаря воде барон обрел частицу былой бодрости. Пользуясь его отсутствием, я скреблась и мылась, пока не почувствовала себя чистой. Ну вот: теперь и помирать не страшно. Только хорошо бы перед этим еще и поесть…

Взобравшись на скалу, долго вглядывалась в пески, не обращая внимания на секущий ветер. Пусто. Волны дюн, солончаки, редкие кустики колючек. Где-то там господин вервольф ищет, чем бы поживиться… Но всё же изменения были. Я не сразу поняла, какие.

Облака.

Солнце, оранжевое, как брюхо лосося, зависло над горизонтом, и лучи его, проходя сквозь тонкую облачную завесу, делали небо желтым. Облака! Много дней я оглядывала небосвод… Он оставался белым. Как лист металла, раскаленный газовой горелкой. Белым, затем, перед самым закатом, багровым, и наконец, ночью - черным.

Но сейчас я видела облака. Тоненькую дымку - она стала заметна в закатных лучах. Значит, там есть жизнь. Может, большой оазис, или даже берег моря… Я оглянулась. Темные кроны пальм, с незрелыми, но почти съедобными гроздьями фиников; скала, похожая на обломанный зуб, под ней прячется колодец - выдолбленная в толще камня вертикальная каверна. Страшно будет покинуть этот райский уголок.

…Ростов принес небольшую антилопу - значит, мы и вправду выбрались из пустых земель! Отделив мне самые лучшие куски, свою долю он унес подальше, перекинулся и сожрал вместе с костями и шкурой. А я развела костер. В животе уже не бурчало, его скручивало спазмами, будто внутри перекатывался морской ёж. Зря я польстилась на зеленые финики…

- Вы - мой герой, дорогой барон. - прочавкала я с набитым ртом.

- Даже несмотря на то, что предатель и негодяй?

- Ой, да забудьте вы уже! После всего, что мы с вами пережили…

Щеки, подбородок, грудь и руки у меня были измазаны жиром. Я слизывала стекающий по пальцам ароматный мясной сок, откусывала всё новые куски, и никак не могла насытиться. Барон смотрел, как я ем.

- Выходить из голода надо осторожно. У вас заболит живот.

- Если он уже и так болит, значит без разницы. Простите, ничего не могу с собой поделать…

После слов барона нашла в себе силы всё-таки прекратить есть. Надо будет завернуть остатки мяса в пальмовые листья…

- Можно подумать, все взрослые поступают исключительно мудро и обдуманно. - пробурчала я про себя. Ростов только усмехнулся. - Знаете, я ведь не была уверена, что у нас получилось. Пока не увидела, насколько изменилась пустыня. Тут даже песок другой. - я сгребла горсть песчинок и пропустила сквозь пальцы. - Вы заметили? Там песок был скорее желтым, почти коричневым, как жженная умбра, а здесь - красный. И дюны другой формы.

- Это потому, что вода близко.

Я помолчала. Приступы неуверенности сменялись лихим, бесшабашным задором: тому, кто пересек пешком пустыню, уже ничего не страшно.

- Вы догадываетесь, где мы?

- Предполагаю, что где-то в Омане. Или в Йемене…

- Хрен редьки не слаще.

- Не скажите. Оман - хотя и вампирское, но просвещенное княжество, живет в том числе за счет туризма, там много людей… Мы могли бы прикинуться заблудившимися европейцами, например. Вы говорите по-немецки?

- Да хоть по-турецки! В Омане - Аслам, думаете, идти туда - хорошая мысль?

- Вряд ли он ждет нас в гости. Зато в Йемене полно левых радикалов, поборников Табуля раса… Могут продать. Вас - куда-нибудь в гарем, меня - на рудники.

Я расхохоталась. Да уж… Мне сейчас только в гарем.

- Ну ладно, пусть будет Оман. Вы совсем не волнуетесь?

- О чем? - Ростов лежал у костра, прикрыв глаза и сложив руки на животе. Рубашку он снял, оставшись в одних штанах. По торсу вились тонкие веревочки мышц.

- Храфстра, барон. Что это такое, сколько их… Вы говорили, халиф хочет развязать войну, так может, он готовит армию из этих тварей? Вы представляете, что будет с Европой?

- Я уже говорил: создание даже одной Храфстры требует огромных затрат. Кровь нескольких вампиров, сильный реципиент, способный пережить столь чудовищную метаморфозу… Это вам не оборотни - модификанты. Они не поддаются ни дрессировке, ни внушению. Только Носитель способен их контролировать. К тому же, твари не переносят солнечного света.

- Так Счастливчик искал… замену? - я передернулась.

Ростов серьезно кивнул:

- Поверьте, Наоми: любая альтернатива лучше, чем Храфстра.

- Но что они такое? Храфстра - это же с древнеиранского, да? Я тут повспоминала: Змей, гадких жаб, муравьев, мантикор и нежить называют Храфстрой. Кошек, между прочим, тоже. Потому, что ночные хищники…

- Их породило древнее, как мир, противостояние Серафим и Рефаим. - сказал Ростов и снова замолчал. Глазные яблоки под тонкими, испещренными синими жилками веками, быстро двигались.

- Расскажите! Ну пожалуйста, Иван, что вам стоит?

- Когда-то Серафим селились среди людей, делили с ними тяготы жизни, помогали и учили. Алфавит, письмо, земледелие…

Серафим. На древнеарамейском - Сараф, огненный змей - о них иногда говорил Никодим. Так, как говорят о любимой, но давно утерянной семье…

…Рефаим же считали человечество ошибкой. Старшие дети Создателя ненавидели людей.

«По образу и подобию» - именно в этом состоял замысел Творца. И ангелы не смогли простить… Вы очень похожи на него: своенравные, переменчивые, безумно талантливые. Геном человека уникален. В своем бесконечном разнообразии он непрерывно воспроизводит Слово. То самое, которое было Началом всего… Когда оно подойдет к концу, будет прочитано - люди по могуществу сравнятся с Богом.

…Горы останавливали Словом,

Словом разрушали города… - пробормотал Ростов, как бы в забытьи.

- А для низкой жизни были числа.

Бессловесный подъяремный скот…

Так вот: если вы, люди, - это Слово, вдохновенный акт Творения, то ангелы - всего лишь цифры. Умные, но совершенно бездушные.

Это сводило их с ума…

- И они восстали.

- Хотели освободиться, - кивнул Ростов. - Рефаим задумали истребить род людской. Так, чтобы и памяти не осталось. Но Серафим, повинуясь Отцу, поклялись противостоять братьям.

- И куда они делись, эти Рефаим? Что с ними случилось?

- Господь покарал их.

Шрам на щеке Ростова внезапно налился багровым, черты лица исказились, будто барон сдерживал слезы.

- Он так жесток, этот ваш Бог? Взял, и убил тех, кого сам же и породил?

- К сожалению, Первые дети бессмертны. Возможно, это Его самое большое упущение. Представьте, Наоми: - Ростов сел и развернулся лицом ко мне. - Вот Демиург, создатель всего сущего. Он со вниманием относится к каждому камню, каждой травинке, ко всякой живой твари… Но созданий становится всё больше - по его же повелению; Им уже не хватает места. Брат идет войной на брата, отец на сына - ради добычи, ради выживания своего племени. Ради того, чтобы и дальше плодиться и размножаться… Даже Бог бессилен перед Судьбой.

Я легла на спину и закрыла глаза, пытаясь осмыслить то, что сказал Ростов.

Предопределение. Даже Создатель не может сойти с предназначенного ему Пути…

- Когда вы сможете идти дальше? - вдруг спросил Ростов.

- А вы знаете, куда?

- К берегу. В эти воды часто заплывают сомалийские корсары. Грабят богатых торговцев, перевозят наркотики - всё, как в старые добрые времена.

- Они-то нам чем помогут?

- С корсарами можно договориться. За плату они отвезут нас, куда захотим.

- И чем, интересно, вы собираетесь платить? Натурой?

- Разумеется. Продам вас в гарем эфиопского негуса.

- Много не дадут.

- Ничего. На проезд до Мальты хватит.

- А почему не до Сицилии?

- Потому, что игры кончились. По крайней мере, для вас. Сдам вас с рук на руки Командору…

- А сами? Что будете делать вы, дорогой барон? - Ростов открыл один глаз и подозрительно посмотрел на меня.

- Так вы согласны отправиться в Орден?

- Вот еще! - я фыркнула. - Я спрашиваю из вежливости. Вдруг наши планы, совершенно случайно, совпадают? Раз вы не собираетесь вернуться под крылышко дона, значит, что-то задумали?

- Это вас не касается. Простите, Наоми, но я…

- Да ладно, проехали. Помните, мы заключили перемирие? Можно считать, оно закончилось. Дальше пойдем каждый своей дорогой. - я отвернулась.

Через какое-то время Ростов сел рядом и обнял меня за плечи.

- Вы обиделись?

- Почему вы так несправедливы, а, барон? Я думала, мы подружились.

- Я тоже надеюсь, что это так. Но меня ждут дела, а вы… боюсь, что как только вы останетесь без присмотра…

- Тут же вновь наделаю глупостей, да? Чего еще ожидать от капризной, взбалмошной девчонки? Мой дедушка часто повторял одну фразу: - воин никогда не плывет по течению, и никогда против. Воин плывет туда, куда ему нужно.

- Но вы хотели отказаться от пути воина. Вы говорили, что не хотите убивать и не хотите умереть. Возможно, под защитой Ордена…

- То, чему суждено случиться - случится. - нетерпеливо перебила я. - Остается выбрать: встретить свою судьбу с открытым лицом, или скулить и бояться, что она нагонит и ударит в спину. Я убегать не собираюсь.

- И что же вы собираетесь делать?

- Разобраться, прежде всего. С этим лукавым шейхом - насколько я помню, Аслам переводится как "мир". Иронично, не правда ли? С Храфстрами, с этой никому не нужной войной… Хватит. Люди и так страдали всю дорогу - я имею в виду, с тех пор, как появились на Земле. Вы сказали, я - Ш'хина. Во мне есть частица Бога. Нужно выяснить, что это за хрень такая и как этим пользоваться. Вы… мне поможете?

- Разумеется. Но я должен предупредить: быть тем, кто ты есть - не для всех. Не каждый может выдержать правду о себе, а тем более, примириться с нею. Это тяжкий выбор и тяжелая ноша.

- Ой, да бросьте, барон. Мы с вами пешком пересекли пустыню, бок о бок сражались с чудовищами. И мы остались живы. Что есть такого, с чем бы мы не справились вдвоем?

Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку. А затем прошептал, думая, что я не услышу:

- Ты даже не представляешь, дорогой мой человек.