Тринадцать пуль

54

— Пять, — простонал Аркли.

Лора сунула пистолет в пустую кобуру на поясе. Пистолет вошел в нее почти как родной. Взобравшись на стремянку, трясущимися руками она с трудом опустила Аркли на пол. На тележке она нашла рулоны марли и хирургического пластыря.

— Пять, — сказал он снова, будто опять вспомнил о чем-то.

Его раны были ужасны. Немертвые действительно обработали его по полной — кожа была в сплошных порезах, большинство из них воспалились, а те места, которые не были изрезаны или порваны, были синими от ушибов, а местами и от укусов. Глаза заплыли, а губы почернели и распухли от ударов. Ну и конечно же, пальцы, которые откусил Скейпгрэйс. Кэкстон перевязала ему левую руку бинтом, который немедленно покраснел от яркой артериальной крови. Она снова и снова накладывала повязки на его раны, туго, но не пережимая. Хорошо хоть это левая рука. Он по-прежнему сможет действовать правой. Даже стрелять.

Вот только сейчас ему было не до стрельбы. По крайней мере ни сегодня ночью, ни в последующие месяцы. Он даже сидеть не мог.

Кэкстон обдало холодом при мысли о том, что все это время она ждала, когда он встанет и попросит свой пистолет. Она правда думала, что ее роль сыграна и она может дать ему закончить дело.

— Пять, — пробормотал он.

— Шшш, — прошептала она.

Этого не будет. Он не будет сражаться с немертвыми. Он не выйдет с Домны «Арабелла». Это ей предстояло встать, побежать и позвать помощь. И может быть… может быть… ей удастся спасти ему жизнь, но все это предстояло сделать именно ей.

— Пять.

— Ладно уж, — сказала она. — Пять чего? Пять немертвых? Я думаю, их было больше, когда я сюда попала. А если вы скажете, что тут еще пять вампиров, я обделаюсь себе прямо на форму. — Она улыбнулась и погладила его по здоровой руке.

Он вздохнул и через силу торопливо произнес:

— Здесь только один действующий вампир.

Потом подождал секунду и закончил:

— А в обойме у тебя осталось пять патронов.

Она медленно вытащила «глок» из-за пояса. Выдвинула обойму и пересчитала оставшиеся патроны. Осталось только пять, как он и сказал. Это невозможно. Она же не могла выстрелить восемь раз? Но, прокрутив в голове недавнюю схватку, поняла, что могла.

Она загнала обойму обратно в пистолет и снова сунула его в кобуру.

— Будь осторожнее, — сказал Аркли, повернув голову влево и вправо. — Отсюда и далее.

Она согласно кивнула. Впрочем, он, наверное, этого не увидел, потому что в этот миг свет погас.

Это произошло так быстро, что Кэкстон решила наверное, она ослепла. Она моргнула, но синий свет так и не вспыхнул. Ровная темнота заполнила все пространство вокруг нее, такая густая, что Лоре показалось, будто она трется о ее сухие глаза.

— О боже, — ахнула она. — Они знают. Они что-то знают. Что нам дальше делать?

Аркли не ответил. Она потянулась и схватила его за окровавленное запястье. У него все еще был пульс, но он, наверное, потерял сознание.

Кэкстон обыскала свои карманы в надежде найти хоть какой-нибудь источник света. Что-нибудь, что угодно. Скейпгрэйс отнял у нее большинство ее вещей — сотовый телефон, КПК, наручники.

— О, спасибо, — прошептала она, не зная наверняка, к кому обращается.

Вампир проигнорировал ее мини-«мэглайт». Наверное, решил, что им она никого не убьет. Лора включила его и посветила им на Аркли. Миниатюрный фонарик выбросил мутный конус бледно-голубого света, на мгновение ослепившего ее. Он давал ровно столько света, чтобы разглядеть, что Аркли еще дышит.

Телефон был прикреплен к стене. Она схватилась за трубку и прижала ее к уху. Зуммера не было слышно. Она дюжину раз нажала на крючок, пытаясь заставить аппарат работать, но все было бесполезно. Кто бы ни вырубил его, он, должно быть, перерезал все телефонные линии в санатории.

Это означало, что им все известно. Они знали, кто она и каким будет ее первый шаг.

Если немертвые и оставшийся вампир знали, что она находится в палате Малверн, значит, первой ее задачей будет убраться отсюда. Она не могла забрать Аркли — он был намного тяжелее ее, а тащить его ей было не под силу. Значит, ей придется оставить его здесь, на полу. Если негодяи убьют его из злости, она всю жизнь будет ненавидеть себя за это. Лора понадеялась, что они будут слишком заняты, пытаясь прикончить ее.

Посветив фонариком вокруг, она нашла выход из палаты и заскользила вдоль стены по коридору. «Глок» оставался в кобуре, чтобы она зря не расходовала пули, испугавшись собственной тени. Аркли бы сделал так, и она очень гордилась, что додумалась до такого. Конечно, Аркли бы уж придумал план к этому моменту. И уже привел бы его в исполнение.

— Думай, — сказала она себе, пытаясь побороть страх, сковавший ее мозг. — Думай.

На что она реально могла рассчитывать? Она не была достаточно крута, чтобы в одиночку справиться с одним вампиром и неизвестным количеством немертвых. Ей удалось победить Райса благодаря амулету Весты Полдер, а Скейпгрэйс погиб от удивления, а не благодаря каким-то особым качествам, которыми она обладала. Если она не могла сражаться, что ей оставалось делать?

Она могла бежать. Она могла сбежать из санатория и вызвать подмогу. Это был единственный реальный план. Немертвые могут попробовать остановить ее, она знала. Она попыталась рассуждать, как эти безлицые уроды.

Они тем не менее не станут атаковать ее напрямую — нет, не будут. Они трусливы. Аркли много раз говорил ей это. Они нападут со спины, отняв возможность видеть и способность быть на связи.

Они попытаются убить ее, заставят идти прямиком в их ловушки. Выбираться наружу через тот же выход, которым она пришла сюда, это самоубийство. Она нырнула в первый же коридор справа от нее, который попался ей на пути.

Она вспомнила первый визит в санаторий. Она подумала тогда, что он больше похож на большой дом с привидениями. С выключенным светом он был еще более пугающим, и сориентироваться было намного сложнее. В принципе она знала, в каком направлении двигалась: на юго-восток, в сторону оранжереи. Да, это будет хорошо. Если она сможет просто выбраться наружу, она почувствует себя в большей безопасности. А при свете луны можно будет заметить что-нибудь важное.

Свет фонарика ложился перед ней, освещая меньше, чем ей бы хотелось. Коридор, по которому она шла, был галереей смутных отражений и длинных теней. Впереди ее могло ждать что угодно. Что угодно. Она прижалась спиной к стене и шаг за шагом двигалась вперед. Ничего другого ей не оставалось.

Она прошла уже до половины коридора, осматривая каждую дверь, когда ей послышался звук какого-то движения за стеной, которая была у нее за спиной. Она отшатнулась от нее и почувствовала, что кто-то тоже дернулся с той стороны, будто они испугались друг друга. Звук был ритмичный, легкий или, скорее, целая совокупность звуков — дробь по дереву крошечных коготков, глухое шуршание мягкого тела, волочащегося по битой штукатурке. Впереди нее, в конце коридора, что-то отлепилось от стены и припало к полу.

Лора повернула фонарь, и луч выхватил крысу. Крошечные глазки сверкнули, когда та обернулась на нее. Грызун поводил носом, а потом бросился прочь.

— Ничего, — сказала она себе, пытаясь взбодриться.

Это прозвучало немного громче, чем она рассчитывала.

Впереди, в конце коридора, зашипел немертвый.

— Что это?

Она застыла на месте. Затаила дыхание. Выключила фонарик.

В конце коридора через квадратные, с выбитыми стеклами окошки на двустворчатых дверях просачивалось немного света. Лора разглядела тень, похожую на человеческую голову.

— Ты это видел? — спросил еще кто-то все тем же скрипучим, похожим на крысиный писк голосом. Еще один немертвый.

— Там кто-то с фонарем, и он его уже выключил.

— Зови остальных, — сказал первый.

Потом двойные двери распахнулись, и нечто, что выглядело как бесконечный поток человеческих силуэтов, хлынуло в коридор.

55

Кэкстон потянулась к оружию, но остановилась. Она слышала, как десятки ног топали по коридору в ее направлении. У нее осталось только пять пуль. И ей будет никак не отстреляться от всех немертвых.

Она включила фонарик и направила его на них. Рваные лица и остекленевшие глаза превосходно отражали свет. Все были одеты в лохмотья. На одном были очки. У двоих-троих отсутствовали руки или ладони. Их было по меньшей мере двенадцать, и все они были хорошо вооружены: кухонными ножами, заточенными отвертками, топорами или колунами. У одного из них были вилы. Когда свет упал на них, они широко разинули рты и только ускорили бег.

Если она останется на месте, они просто прирежут ее. Лора выключила свет и кинулась в сторону, в пустой проем. Дверь от него лежала плашмя на полу в комнате, видимо, ее петли проржавели.

В дальнем конце комнаты было окно, но Лора увидела, что оно зарешечено. Сама комната выглядела как тюремная камера. Неужели это была палата для умалишенных?

Она услышала, как они приближаются. Она бросилась в эту комнату инстинктивно, просто пытаясь где-нибудь спрятаться. Они заметили ее? Лора не знала, насколько хорошо немертвые видят в темноте по сравнению с людьми. Они заметили ее? Лора прижалась к стене по одну сторону проема, дыша через рот. Она слышала их там, в коридоре, их ноги топотали по линолеуму, руки бились об оштукатуренные стены. Они видели, куда она делась? Должно быть, они приближаются. Они должны уже приблизиться.

Ей показалось, что она слышит, как они проходят мимо двери. Ей нужно было убедиться. Она немного высунулась в проем, чтобы взглянуть украдкой, и обнаружила, что один из них смотрит прямо на нее. Его лицо было в рваных полосах, оно огрубело там, где он сдирал с себя кожу. Но в его глазах была не ненависть, а скорее тоска, они были полны усталой грусти, более глубокой, чем она могла себе представить.

Даже не успев подумать, она потянулась обеими руками, схватила его за голову, повернула ее, рванула на себя. Он закричал, но плоть порвалась. Кости шеи затрещали, когда позвоночник не выдержал, и внезапно у нее в руках оказалась человеческая голова. Глаза смотрели прямо на нее, печаль превратилась в неприкрытый ужас. Рот продолжал двигаться, но у него больше не было ни глотки, ни гортани, чтобы закричать.

— Тьфу! — плюнула Лора и кинула голову в темный угол комнаты. Из коридора вошло тело немертвого, напрочь потерявшее координацию. Это были просто мускулы, дергавшиеся без всякой цели. Вина и отвращение переполняли ее, и она подумала, что ее сейчас вырвет. Она посмотрела в темный угол, задаваясь вопросом, не шевелится ли еще голова. И насколько это больно: лишиться головы, но не умереть при этом?

Потом она вспомнила немертвых, которые издевались над ней на крыше домика Фаррела Мортона. Она вспомнила того, который напал на нее с лопатой, и того, который стоял у нее под окном и заставил Диану порезать себя в хлам. И тогда чувство вины мгновенно улетучилось.

Безголовое тело все еще жило. Довольно скоро оно натолкнулось на стену и принялось биться о нее, разрушаясь по кускам, долбя плечом стену, будто желая пройти сквозь нее.

Остальные немертвые повернулись, чтобы посмотреть. Они неорганизованно столпились в коридоре с оружием наготове, но оно не было направлено на нее. Они пошагали дальше, даже не подозревая, что она была в комнате, — если бы она не высунулась, они все прошли бы мимо нее. В темноте коридора нельзя было сказать наверняка, но ей показалось, что они были удивлены.

Вилы, которые держало безголовое тело, со звоном грохнулись на пол. Лора подхватила их обеими руками и прикинула их вес. Они были тяжелыми и несбалансированными, металлические зубья низко качнулись у самого пола, когда она попыталась поднять их. Это было смехотворное оружие, да еще такое, которым ее никогда не учили пользоваться.

Она выбросила их. Они звякнули, ударившись об пол И тогда она вытащила «глок».

Толпа немертвых отступила назад. Прочь от нее. Это было хорошо. Некоторые из них подняли руки, но оружия не бросили.

Она направила пистолет на одного, потом на другого. Она заставила их задрожать. Они не могли знать, сколько выстрелов у нее осталось. Она шагнула наружу, в коридор, не выпуская их из прицела. Она застрелит первого, кто шевельнется. Может, это напугает их настолько, что они разбегутся, словно испуганные крысы. Она в самом деле надеялась на это.

У одного из них была пара кухонных ножниц. Он нервно клацал ими, лезвия блестели в редких лунных лучах. Другой был одет в темно-синюю толстовку «Штат Пенсильвания», с капюшоном, накинутым на изуродованную голову. У него был плотничий молоток. Если он подберется близко, он сломает ей плечо быстрее, чем за секунду.

Она сделала шаг назад. Немертвые сделали шаг вперед. Так не выйдет. Они без причины не испугаются и бросятся на нее. Ей не удастся выжить, если они кинутся на нее всем скопом. Если она вскоре не застрелит одного из них, они решат, будто она блефует, и тогда конец всему.

Она выбрала одного. Того самого, с молотком. Он выглядел не таким испуганным, как все остальные. Не торопясь, она примерилась, целясь прямо в сердце, и выстрелила, мысленно сказав, нажимая курок: «Четыре».

Грудь немертвого разверзлась, и вонь от сгнившей плоти долетела до нее. Остальные отпрянули назад.

Потом они снова стали надвигаться на нее. Их оружие раскачивалось в их бледных руках, они шли на нее так, будто знали наверняка, о чем она думает. Словно вместе с ней они тоже считали выстрелы и знали, что у нее нет шансов.

Она выстрелила снова, в бешенстве кляня себя за то, что выпустила пулю не целясь. Она даже не знала, попала ли в кого-нибудь, но не обернулась, чтобы посмотреть. Она бросилась по коридору, назад, той же дорогой, откуда пришла. Она чувствовала их позади себя, они преследовали ее. Она слышала, как их ноги шлепают в темноте по линолеуму. Неужели они видели в темноте лучше, чем она? Она не знала. Она вообще ничего не знала. Она включила фонарик, более интересуясь тем, куда она бежит, чем тем, скрывать ли свое местоположение.

Она толкнула дверь и скользнула за угол, едва не налетев на картотечный шкаф, который кто-то оставил посреди коридора. Она опрокинула его, адреналин придал ей сил, и грохот его падения разнесся эхом вокруг. Может быть, пара немертвых споткнутся о него.

Дыхание холодило ей горло на вдохе и выдохе, и она бросилась бежать, свет от фонарика скакал вверх-вниз по стенам и полу впереди нее.

56

Кэкстон забежала за угол, оказавшись в узком коридоре без окон. Она присела на корточки и постаралась выровнять сердцебиение и дыхание. Кровь с шумом билась у нее в ушах, и она боялась, что кто-нибудь услышит.

Кровь. Вот в чем все дело! Она была полна крови. Немертвые хотели выпустить ее, наверное, из мести за то, что Лора сделала с ними и с их хозяевами. Видимо, если ты неупокоенный, в твоем сердце не остается ничего, кроме ревности, направленной на все живое. Они хотели ее крови. И потом, был еще неизвестный вампир, бродящий по санаторию, так же ищущий ее, так же жаждущий ее крови, но уже по другим причинам.

Она услышала, как поблизости зашевелился немертвый. Он ступал по линолеуму тише кошки, крадущейся по саду, но она услышала его. Ничто так не обостряет чувства, как страх.

У нее оставалось три пули. Она уже перестала думать, что они могут хоть чем-то помочь ей. Одну из них она могла пустить себе в сердце — таким образом, по крайней мере, она не вернется обратно в мир в качестве вампира.

Как вариант, она могла выстрелить себе в голову. Но тогда она вернется.

Так ли это ужасно? Верно, это будет предательством по отношению к Аркли. Но она ему никогда не нравилась. Если она станет вампиром, то, по крайней мере, ее жизнь не закончится. Она сильно изменится. Но не закончится.

«Да», — сказал Райс внутри ее головы.

Он молчал всю ночь. То ли потеряв свою хватку, то ли просто выжидал момент.

«Да, — согласился кто-то еще. — В голову».

Кто-то еще.

Ее била дрожь с головы до ног. Она услышала, как немертвый бродит не далее чем в десяти футах. Она затаилась и не дышала, пока он не прошел мимо ее укрытия. Когда его шаги стихли, она облегченно вздохнула.

Кто-то еще говорил у нее в голове. Это было совсем не похоже на Райса. Кто-то еще был там.

— А ну, заткнулись все, черт вас дери, — сказала она им.

Отрывистый смешок заклокотал у нее в горле, словно она смеялась над собой. Некрасиво, подумала она, но ей не хотелось дать им шанс ответить.

Она встала и прошла в конец темного коридора, изредка подсвечивая мини-«мэглайтом», чтоб не сбиться с пути. Этот коридор переходил в другой, пошире, забитый штабелями со стройматериалами — блоками кровельной плитки и аккуратными свертками запасной напольной плитки, стеллажами с досками, с рядами запаянных белых пластмассовых ведер, полных строительной смеси. Сквозь дыру в потолке струился лунный свет, окрашивая все призрачным серебром, но даже в этом жутком свете Кэкстон смогла разглядеть материалы, которые лежали тут годами, закупленные для какого-то проекта, который так никогда и не был начат. Наверное, они планировали заделать дыру в потолке. Дерево было проедено червями, отчего казалось скользким на ощупь, а некоторые ведра проржавели, и из них на пол длинными извилистыми дорожками высыпался белый порошок. Лора осторожно приблизилась, зная, что в тени, сразу за лунным пятном, мог прятаться кто угодно. Она взглянула на порошок, рассыпанный на полу. Ветер, дувший в дыру на потолке, равнодушно разносил его по сторонам. Он медленно заметал цепочку следов. Следопыт из Лоры был никакой, но понять, что следы ног были не больше ее собственных, она смогла. Кроме того, следы были свежими, четкими по форме. Совсем недавно тут прошла босая женщина.

«Лора», — сказал кто-то в комнате рядом с ней. Или их было несколько? Мозг Кэкстон не просто подшучивал над ней, он показывал масштабное лас-вегасовское волшебное шоу. Она ни в чем не могла быть уверена. А то, что она услышала, было скорее похоже на кашель, чем на слово. Пожалуй, даже больше на скрип при усадке дома, чем на кашель. Если бы она не знала точно, она могла бы убедить себя, что это всего лишь ее воображение.

Она проследила взглядом за отпечатками ног до широких двойных дверей, перегораживающих коридор.

Черная надпись на дверях гласила: КЛИНИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ. Кто-то оставил ей сообщение — ей нужно было пройти через эти двери. Это была ловушка. Аркли предупреждал ее об этих ловушках. Дрожа сильнее, чем ей бы этого хотелось, Кэкстон шагнула к дверцам и толкнула одну из них, открывая. Она легко качнулась, петли чуть скрипнули.

Комната за ними была похожа на пещеру, и в ней было совершенно темно. Свет фонаря показал, что из нее вынесли все, что можно было вынести. Остались только литые железные каркасы кроватей, выкрашенные отслаивающейся белой эмалью. Их были десятки, может, около сотни. Некоторые были сдвинуты в угол и поставлены одна на другую. Большинство осталось именно там, где они и были, когда санаторий забросили. Они стояли ровными рядами, которые убегали от Лоры в непроницаемую темноту.

Сколько людей, сколько поколений людей умерло в этой комнате? Сколько человек лежало на этих кроватях, выкашливая свои жизни до тех пор, пока кто-нибудь не приходил и не увозил прочь их бездыханные тела? Сколько призраков осталось тут? Отец Кэкстон умер именно так, отрывисто кашляя каждую секунду. Он умер в постели, как…

Что-то легкое и мягкое, как перышко, ударило ее по плечу.

И тогда страх охватил ее. Это ей не показалось, живое, дышащее существо заползло ей на плечи и шею, словно пытаясь найти место, чтобы спрятаться. Кэкстон захотелось сбежать. Ей захотелось кричать. Она попыталась обернуться, но тело ее было полностью парализовано страхом.

Кэкстон застыла на месте и выключила фонарик. Она начала вновь медленно, но сосредоточенно дышать.

«Лора».

Наверное, это ветер шелестел ветвями деревьев. Да, конечно же. Деревья. И она впервые поверила этому. Но когда это повторилось снова и снова, она знала, что это такое. Это был вампир, и вампир этот играл с ней, словно кот с раненым скворцом. Кожа у нее на руках покрылась мурашками.

Вероятно, это была Малверн. Очевидно, купание в крови придало высохшей вампирше достаточно сил, чтобы звать ее, находясь на другом конце санатория. Или же это был другой вампир, неизвестный.

Холодное дыхание коснулось лица Кэкстон, шевельнув ее волосы. До сих пор в коридоре сквозняка не было. Значит, или кто-то где-то открыл дверь, или… или…

Она больше не могла это выносить. Она должна была знать. Лора включила фонарь и в это время заметила белую руку, с которой капало что-то красное. Рука резко отдернулась. Кэкстон ахнула от ужаса и развернулась, пытаясь понять, куда делся обладатель руки. Она ничего не видела. Она снова мигнула светом и выхватила пистолет, приведя его в состояние боевой готовности.

«Три».

Прошла секунда, другая, но ничего не произошло.

Кэкстон хотелось снова включить фонарик. Она говорила себе, что без него только хуже. Вампиры видели живых людей в темноте. Они видели их кровь. Она представила вампира, глядящего на нее в этот самый момент. Видит ли вампир ее напуганное лицо или же только кровь, струящуюся по ее венам? Она подумала, как, должно быть, это выглядело: разветвленная система кровеносных сосудов, которая осторожно удалена хирургическим скальпелем и подвешена к потолку на проволоке. Пустая форма, напоминающая человека: пульсирующий узор, извилистые ярко-красные линии, дрожащие в холодном воздухе.

Наверное, вампир был на расстоянии удара. В любой момент он или она мог накинуться и разорвать Кэкстон на куски. К чему тогда это промедление? Стоять в ожидании собственной смерти, представляя предстоящую боль, было еще хуже, чем просто умереть.

Она включила фонарь и направила его вперед, отважившись показать вампиру себя. Вампир сделал одолжение и шагнул прямо в луч света.

В тридцати футах от нее, а может быть, дальше свет выхватил чуть больше, чем бледный человеческий силуэт. На вампире было надето белое кружевное платье, которое показалось Кэкстон странно знакомым, словно она уже видела его в журнале. Бесцветные руки были покрыты кровью.

Кэкстон уже видела эту картину раньше. В машине, когда она потеряла сознание от страха. Она видела вампира с окровавленными руками, обращенными к ней в мольбе. Теперь он поднял руки, выставив ладони, как будто ловя свет Кэкстон. «Краснота» упала с пальцев. Это была вовсе не кровь, поняла Кэкстон. Это были волосы, клочья коротких рыжих волос.

— Они выпали все разом, Тыквочка, — сказала вампирша, подвигаясь ближе.

Она двигалась так легко, будто скользила по полу.

— Я подумала, может, ты захочешь посмотреть на них, прежде чем они пропадут навсегда.

Кэкстон застыла. Ей казалось, она превратилась в камень. Звук, который она издала, не был именем, это был звук, с которым камни замерзают и трескаются на морозе. Впрочем, он прозвучал так ужасно, потому что был похож на имя Диана.

57

Диана дотронулась до ее рта, подбородка. Ее пальцы прошлись по горлу Лоры и сплелись у нее на поясе. В голубом, неверном свете крошечного фонаря Диана выглядела вовсе не плохо. Даже при том, что она стала неупокоенной.

— Рада видеть тебя, — сказала она очень тихо.

— Ди, — вздохнула Кэкстон. — Ди. Этого не может быть. Ты же не… Ты же не…

— Не убила себя? — спросила Диана.

В ее голосе был тот же рычащий призвук, что и у них. Кожа была цвета снятого молока. Она, наверное, голыми руками могла завязать узлом стальной прут.

Но это была Диана, снова живая. Ну, или почти живая.

— Я сама разбила то окно. Я порезалась сама. — Взгляд Дианы ощупывал лицо Кэкстон. — Думаю, это считается, — сказала она.

Помимо рычания в ее голосе слышалось придыхание. Сексуальная хрипотца. От этого кожа Кэкстон начала зудеть.

Было бы неправильным сказать, что Кэкстон решила, будто Диана жива. Она прекрасно понимала, что это не так. Или, скорее, умом она это понимала. Но у тела было свое мнение и собственные воспоминания. Оно помнило тело Дианы, когда та была жива. Оно помнило ее запах.

— Как ты могла так поступить с нами? Ты же знаешь, кто я. Над чем я работаю, — возмутилась Кэкстон.

Она шагнула ближе и дотронулась до странно отяжелевшего подбородка Дианы.

— Ты такая холодная, — сказала Лора.

Она наклонилась вперед и коснулась лбом лба вампирши. Они обычно так делали, когда оставались наедине и когда все было хорошо. Они привыкли прижиматься друг к другу. И на этот раз все было почти как прежде.

— У меня не было выбора. То есть кроме того, который я сделала. Конгрейв.

Вампирша закрыла глаза и зажала руками зубастый рот. Она затряслась от плача.

Кэкстон не могла смотреть на это.

— Тихо, — стала она успокаивать ее. — Тихо.

Она обняла тонкую фигурку Дианы. Ей хотелось прижать ее сильнее, пока она не согреется снова. Пока опять не превратится в человека. Где-то внутри ее горла умер всхлип. Он не вырвался наружу.

— Откуда ты узнала про Конгрейва?

Диана оттолкнула Кэкстон. Она использовала ровно столько силы, чтобы разорвать объятие, но Кэкстон подспудно ощутила, насколько сильна Диана, и если бы она захотела этим воспользоваться… Это было все равно как если бы ее нежно оттолкнул грузовой трейлер.

Впрочем, Диана не причинила бы Кэкстон вреда. Она ни за что не навредила бы своей любимой. Кэкстон чувствовала это по тому, как Диана прикоснулась к ней, по тому, как они двигались друг возле друга.

— Они могут позволить нам остаться вместе навсегда. Иным путем этого не достичь.

Кэкстон покачала головой.

— Навсегда. Конечно. Навсегда, как одни из них. Ты видела Малверн?

Диана рассмеялась, и ее смех звучал почти по-старому.

— Конечно видела. Они позвали меня сюда.

Потом она отстранилась от нее, и по ощущениям это было неправильно. Диана присела на одну из кроватей, обхватив себя руками. Кэкстон встала на колени рядом, чтобы их лица сблизились.

— Жюстина единственная, кто может сделать это возможным. Я должна была умереть, Тыквочка. Я должна была умереть, и я не знала, как еще мне спасти себя.

— Шшш, — сказала Кэкстон и принялась утирать большими пальцами слезы на лице Дианы. Впрочем, то, что струилось из глаз вампирши, было не водой, а темной кровью. Кэкстон вытерла пальцы о брюки.

— Может, ты мне расскажешь, как все это произошло? — попросила Лора.

Да. Это было правильно. Ей нужно было снова начать мыслить как полицейскому. Но это было так трудно, при том что Диана была тут, Диана, которая снова двигалась, говорила и плакала.

— Конгрейв собирался убить меня. Ничего личного тут не было. Он был просто по соседству, охотился и наткнулся на меня. Он пришел в дом однажды ночью, когда ты была на работе. Собаки начали скулить, а свет в сарае выключился. Я вышла посмотреть, что происходит. Схватила из инструментов длинную отвертку, и когда вышла оттуда, то сказала:

«Кто бы там ни был, тебе лучше сваливать оттуда. Моя подружка — полицейский».

Но ничего не произошло. Тогда я вернулась в сарай, и тут он схватил меня.

— Конгрейв? — переспросила Лора.

Но как это было возможно? Они с Аркли убили Конгрейва задолго до несчастного случая, который произошел с Дианой.

— Да. Его руки были ужасно грубыми от мозолей, а он держал меня так крепко. Он сказал, что я сейчас умру, и я стала кричать и молить о спасении. Он велел мне заткнуться, я попыталась. Я правда попыталась. Он спросил меня, не художник ли я и не мои ли полотна были в мастерской. Я сказала «нет», потому что подумала, вдруг он какой-нибудь свихнувшийся святоша или что-нибудь в этом роде и хочет убить меня за мое искусство. Тогда он заглянул мне в глаза, и тут я увидела, что он вообще не человек. И я не смогла соврать ему, даже если бы захотела. Я сказала «да».

— О боже, — простонала Кэкстон. — Он загипнотизировал тебя. Он возложил на тебя проклятие, а ты даже не знала, что происходит.

Диана пожала плечами.

— Мне не нравится думать об этом в таком свете. Он сказал, что он тоже был человеком искусства. Музыкантом. Он действительно понял мои работы, Лора. С этим нельзя было не считаться, правда? Он сказал, что такой талант, как у меня, нельзя тратить впустую. Он спросил меня, хочу ли я жить или умереть. Вот именно так. Знаешь, мне действительно пришлось над этим задуматься.

Диана посмотрела на свои руки. Она теребила полу ее платья. Кэкстон внезапно поняла, где она его уже видела. Это было платье подружки, которое она надевала на свадьбу своего брата. Неужели Перфлиты похоронили ее в нем?

— Он смог понравиться тебе. Ты должна была сказать, что хочешь жить. — Кэкстон попыталась вернуться к разговору.

Диана кивнула.

— А потом он ушел. И мне начали сниться эти сны. Сны о тебе, истекающей кровью и умирающей.

Кэкстон попятилась назад, как краб, и села на кровать, так, чтобы видеть лицо Дианы. Вот две женщины, две живые женщины, сидящие на кровати, почти соприкасаясь коленями. Две женщины, которые просто разговаривали. Больше ничего тут не было, говорила она себе.

Диана опустила голову, и стала говорить непонятно, куда-то в скрещенные руки.

— Я боролась с проклятием так сильно, как только могла. Я пыталась не спать. В этих снах они заставляли причинять себе боль. Но это даже милосердно, правда? Ты ничего не чувствуешь, разве что когда спишь. Жаль только, я не знала, каково это будет, тогда бы не было так страшно. Мне правда очень жаль, Лора. Я правда испугалась. Иначе бы я не сказала им про тебя.

— О чем ты говоришь? — спросила Кэкстон, стараясь, чтобы ее голос звучал нежно.

— Я сказала, что не выдержу в одиночестве. Я не могла оставаться с ними, если это означало, что ты останешься в прошлом. Мистер Райс сказал, что у него есть вариант. Он решил, что можно будет взять нас обеих. Кажется, ему в самом деле понравилась эта идея.

Нет, это просто не могло быть правдой. Не могло. Кэкстон чувствовала себя так, словно она сложила мозаику до конца и обнаружила, что она не совпадает с рисунком на коробке. Она покачала головой.

— В этом нет смысла, Диана. Твоя история — это ерунда.

— Что ты хочешь сказать? — спросила вампирша.

— Это… это дело… все было из-за меня, по крайней мере, сначала. Потому что я остановила их во время проверки на трезвость. Тогда Райс узнал обо мне.

Это было единственное, что она знала наверняка, единственный ключ, который она держала крепко и уверенно в голове все это время. Вот отчего Аркли втянул ее в этот крестовый поход с самого начала. Из-за этого немертвый шел за ней до самого дома. Потому что тот вампир хотел сделать ее своей.

— Тыквочка, — сказала Диана, поднимаясь на ноги.

Кэкстон тоже встала.

— Ну какая разница, что из-за кого началось?

— Конечно, есть разница.

Это объясняло все. Вампиры пришли за ней. Они были одержимы ею.

— Все началось той ночью, когда я проводила проверку на трезвость. Тогда немертвый пришел за мной к дому.

Но Диана еле заметно качнула лысой головой.

— Нет, Лора, нет. Это началось намного раньше.

— Чушь собачья, — раздраженно отрезала Кэкстон.

Она обхватила себя руками.

— Вообще, откуда ты это знаешь?

— Господи, ну прекрати уже! Ты же не настолько глупа!

Диана встала, и Кэкстон встала следом, но чувство было такое, что она первая вскочила на ноги. Диана все еще поднималась. Неужели она выросла с тех пор, как стала вампиром? Или же просто она стояла на возвышении.

— Тот немертвый не случайно проехал мимо твоего поста. Он ехал за тобой.

— Нет.

«Нет, нет, нет, — мысленно повторяла она. — Нет».

— Да.

Диана потянулась и схватила Кэкстон за плечи. Достаточно сильно, чтобы сжать. Даже немного больно. Она действительно хотела убедить Кэкстон, что говорит правду.

— Конгрейв послал его найти тебя и привести тебя к нему, так чтобы мы с тобой могли сделать это вместе.

— Нет, — снова повторила Кэкстон.

— Да. Потому что мне было страшно сделать это одной. И потому что Райс хотел, чтобы мы стали парой. Я так смутилась, когда ты разбудила меня той ночью, словно ничего не произошло. Потом ты спугнула немертвого. Того, который предназначался тебе.

«Нет», — думала Кэкстон, но не могла произнести это вслух. Ей казалось, если бы она сказала, это могло прозвучать как «да». Она понимала: все могло быть именно так, как говорила Диана. Могло быть, но не было. Будь это правдой, значит, Диана была проклята все это время, а Кэкстон даже не заметила, что так промахнулась…

— Вся эта история, вся боль и все страдания были из-за меня. И если бы ты просто попробовала поговорить со мной, если хотя бы осталась со мной той ночью, когда я поранилась… мы бы стали… мы смогли бы сделать это вместе…

— Нет! — выкрикнула Кэкстон.

Ей просто хотелось прекратить все это. Она выхватила «глок» и выпустила последние три пули в грудь Диане: одну, другую, третью.

Грохот перекрыл все слова. Но только на миг.

Потом Кэкстон взглянула на то, что сделала. Белое шелковое платье было опалено и порвано, но на коже под ним не было ни царапинки. Диана была абсолютно невредима.

— О боже… Ты уже кормилась этой ночью! — взвыла Лора.

— Ты моя девушка. Ты должна всегда быть со мной, остальное не важно! Мы должны стремиться к одному. Ну почему с тобой так сложно?

Пальцы на плече Кэкстон сжались, словно механические тиски. Кэкстон почувствовала, как кости в ее плече заломило от боли и они начали трещать.

— Ты что, больше не любишь меня? — требовательно спросила Диана.

58

Пальцы Дианы железными ножами врезались в тело Лоры. Ногти у нее были такими же короткими, как в жизни, но тем не менее они прорвали куртку Кэкстон и рубашку, словно стали острыми, как лезвия бритвы. Через секунду они вонзятся в кожу.

А что будет потом? Диана уже была в ярости. Если она увидит свежую человеческую кровь, остановится ли она, чтобы подумать о том, что им с Кэкстон нужно быть вместе? Кэкстон была более чем уверена, что нет.

Она попыталась вырваться, выкручивая плечи вправо-влево. Лицо Дианы застыло в муке, глаза расширились, челюсть отвисла. Ее зубы сверкнули в мизерном освещении клинического отделения. Голова запрокинулась назад, приготовившись вонзить зубы в шею Лоры. Движение было до боли медленным, вероятно, неосознанным. Когда оно завершится, Кэкстон погибнет. Она видела, как точно так же погиб Хазлитт. Она видела множество жертв вампиров.

Руки и плечи задрожали. Смертельная хватка лишала ее возможности двигаться. Пустой «глок» выпал из руки и резко громыхнул о железный остов кровати.

Кэкстон заскрипела зубами и направила все силы до последней капли на то, чтобы оттолкнуть Диану, вырваться из хватки. Куртка с треском расползлась длинными полосами, а сама Лора перекувырнулась назад, споткнувшись об остов кровати, широко раскинув руки в попытке защититься при приземлении. Диана, казалось, надвинулась, словно она еще больше выросла и могла перелететь через голову Кэкстон. Она собиралась напасть сверху. Лора перекатилась на бок.

Вампирша всем весом упала на кровать, при этом раздался скрипучий звук деформируемого металла. Кэкстон успела сесть, потом вскочила на ноги. От адреналина ей казалось, что она совершенно ничего не весит, словно ее опустошили и наполнили воздухом.

Она не обернулась, чтобы посмотреть на Диану. Она просто бросилась бежать.

Она бежала, даже не позаботившись включить фонарь. Ногой она задела другую кровать и могла бы упасть, но от страха спина выпрямилась. Она больно врезалась в двойные двери на дальнем конце клинического отделения, ударив бедро о поручень. Двери скрипнули, распахиваясь, и она выбежала наружу.

Диана была у нее за спиной. Одной рукой она потянулась, чтобы схватить дверь, пока Лора еще не успела выбежать в коридор. Кэкстон свернула в сторону и бросилась по коридору, глубоко дыша. Мощные вдохи буквально разрывали ее грудь. Но не успела она найти новую дверь, как Диана ударила в спину, размазывая Лору по полу. Кэкстон поднялась только благодаря силе воли и снова бросилась бежать.

Еще одна дверь. Комната была вымощена заплесневевшей плиткой. Лора видела не дальше трех футов перед собой. Она чувствовала, что с комнатой что-то не так, словно в ней не хватает стен или же будто пол провалился вниз… что-то не то… да, это был пол. Что-то происходило с полом. Она сделала шажок и отпрянула назад, хватаясь за стену.

В дверь ворвалась Диана, словно бледная комета, сверкающая в безграничном космосе. Лицо ее было приподнято, а рот широко раскрыт, как будто она собиралась проглотить Кэкстон целиком. В темноте казалось, будто она летит, в самом деле летит — и тут она внезапно исчезла из виду.

Кэкстон попыталась немного отдышаться, но казалось, во всем мире недостаточно кислорода, чтобы помочь ей. Головная боль возникла в районе затылка, словно ее мозг просил больше кислорода, больше адреналина, больше эндорфинов, больше всего остального. Лора сильнее и сильнее прижималась к стене, будто та могла впитать ее, будто кафель мог раздвинуться и пропустить ее внутрь, в укрытие.

Диана взревела, придя в ярость оттого, что ей помешали. Рев прокатился по комнате, странно резонируя.

Кэкстон подняла свой «Меглайт» и включила его. Посветила им на грязные плитки, пытаясь понять, что произошло. В пяти футах перед ней пол обрывался. Если бы она, очутившись в этой комнате, побежала вперед, то провалилась бы в эту дыру. Она посмотрела на дверь, через которую попала сюда, и свет выхватил выцветшие черные буквы, выведенные на ней: БАССЕЙН.

Бассейн… Она слышала, как Такер однажды упоминал о нем. Она аккуратно отстранилась от болезненного укола вины, которую она ощутила, вспомнив о смерти Такера, и осмотрела комнату. Она пыталась понять, куда делась Диана. Принюхалась к воздуху. Запах хлорки исчез давным-давно, и Лора была более чем уверена, что бассейн высох. Впрочем, она чувствовала какой-то запах, мерзкий и неестественный, от которого в носу засвербило. Это был запах вампира. Куда бы ни делась Диана, она была поблизости. Достаточно близко, чтобы напасть в любой миг. Неужто она играла в какую-то игру? Кэкстон так не думала.

Ей нужно было знать больше. Но ей не хотелось отрываться от стены. Она чувствовала, как тело прилипло к кафелю. Она сделала один осторожный шаг ближе к краю бассейна и посветила вниз, на бетонный пол.

Там был резкий обрыв до самого дна. Внизу она увидела плитки кафеля, еще и еще, бесконечные их ряды. Когда-то они были белыми и гладкими, но черная плесень, которая заполняла канавки между ними, распространилась по всей растрескавшейся поверхности плиток. Время и вода разрушили некоторые из них, и теперь дно бассейна было усыпано мелкими острыми осколками. Один угол был покрыт темным налетом от пены. Чуть левее Лора заметила массивный бронзовый слив, почерневший от патины. Кэкстон медленно повела лучом по дну бассейна. Она должна была выяснить, она не могла просто…

Диана прыгнула наверх, едва не выбив фонарик из ее руки. Челюсти клацнули в воздухе, и она отскочила, приземлившись на все четыре конечности, словно хищная кошка. Она уставилась на Кэкстон; ее глаза были полны тупой, примитивной ненависти. Ее белое платье было испачкано: спереди красовалось грязное пятно. Она бросилась через дверь, намереваясь схватить Кэкстон и выпить ее кровь. Она бежала не разбирая дороги, поэтому и свалилась в бассейн.

Кэкстон шагнула назад, прочь от края.

Самое время вновь броситься бежать.

Она толкнула двери и вернулась в коридор. По ее расчетам, у нее было десять, может, пятнадцать секунд до того, как Диана найдет лестницу или выберется по мелкому краю бассейна. На большее время она не могла рассчитывать. С включенным светом, она бросилась обратно по своим следам. Впрочем, в клиническое отделение Кэкстон возвращаться не собиралась.

Чтобы найти желаемую дверь, на которой значилось «оранжерея», ушло три или четыре секунды. Она распахнула ее и вырвалась под лунный свет, такой яркий, что он ослепил ее.

Позади она услышала Диану, снова закричавшую от ярости и разочарования. Ну, теперь ждать недолго, сказала себе Лора. Лучше бы ей приготовиться.

59

Сначала ей нужно было определиться с выбором. Ей надо было решиться убить Диану. Не важно, кем они были друг другу. Не важно, кто кого подвел. Она спросила себя, что бы сказал ей Аркли, и поняла: Аркли бы сказал, что Диана стала противна самой природе. Превратилась в чудовище.

Это не помогло так, как ей бы хотелось. Она знала: она все еще могла любить это чудовище, если бы позволила себе. Она бы смогла снова научиться любить Диану, она бы простила ее за то, что та наделала, и это было бы вовсе не так трудно. Но похоже, шансов на это у нее не было. Диана убьет ее, если только она не убьет Диану первой. Решение было принято. Она убьет Диану, если сможет.

Второе, что предстояло решить, это как она будет ее убивать.

Оранжерея, которую она наконец нашла, была когда-то длинным, двухэтажным зданием, где кирпичные дорожки вились между столами, шпалерами и огромными цветочными горшками. Стены и покатая крыша были сделаны из широких зеркальных стекол, удерживавшихся рамами из стальных балок. Должно быть, тут когда-то было красиво, подумала она, убежище умирающих пациентов. Во всяком случае, место, куда они могли выбраться из своих кроватей. Но время и погода изменили оранжерею. Растения либо умерли, либо разрослись намного сильнее, чем на это когда-либо рассчитывали обитатели. Лозы вились по стенам, оплетая грязные стекла, усыпав кирпичный пол коричневым скрученным сором. Дальний конец оранжереи был полностью разрушен, наверное, одной из сильных бурь, которые время от времени обрушиваются на окраины Пенсильвании. От одной балки до другой была натянута желтая лента ограждения, предупреждавшая служащих, чтобы они туда не совались. И Лора могла сказать почему: длинные острые куски битого стекла были поставлены там вертикально в ряд, наверное, теми же рабочими, которые за клиническим отделением бросили стройматериалы и доски.

Кэкстон нужно было оружие. Она поводила фонариком и нашла кусок стальной подпорки, которая когда-то поддерживала шпалеру. Она была почти совсем ржавая и могла сломаться после пары ударов. Со всей яростью, которую рождали страх и отчаяние, она сломала ее пинком ноги. Схватила, и ей сразу стало лучше, хотя чувство безопасности было иллюзорным. В руках у нее оказалась железная палка размером с резиновую дубинку, жутковато заостренная с одного конца.

Потом ей нужно было подпереть дверь. Она увидела терракотовый горшок размером с холодильник, который, решила она, можно использовать в качестве баррикады. И только она пошла к нему, чтобы его подвинуть, что потребовало бы от нее всех ее сил до капли, как дверь со стуком распахнулась и в оранжерею с ревом влетела Диана.

Она была в двадцати футах от нее — и вот она уже рядом с Кэкстон. Ее бледная рука сверкнула, словно фотовспышка. Лицо Кэкстон обожгла боль, а в ушах зазвенело, словно ее голова была колоколом, в который ударили. Она почувствовала, что падает. Нос заболел практически сразу, и она подумала, что он, наверное, сломан. Она попыталась удержаться на ногах, но, когда поняла, что это безнадежно, выставила вперед руки, чтобы упасть на них.

Диана потянулась вниз. Еще не успев упасть на землю, Кэкстон взлетела наверх. Диана ударила ее в живот, и Лора задохнулась от боли. Спазм тошноты заставил ее согнуться, и Лора поняла, что ее сейчас вырвет. Рука Дианы опустилась ей на плечо. Она почувствовала, как треснули кости и стали тереться друг о друга. Она перестала владеть рукой, и ее жалкий прут полетел с грохотом на грубый кирпичный пол.

Если бы Диана не держала Кэкстон, она бы, наверное, разбилась. Она упала на колени, больно ударившись ими, и обхватила себя за живот, чувствуя, будто ее выпотрошили. Впрочем, Диана вовсе не порезала ее. На ней не было ни капли крови, даже из носа, который был горячим и онемевшим и как минимум вывихнутым, кровь не шла. Ей было ужасно больно, она чувствовала, что, наверное, никогда больше не поднимется. Но кровотечения у нее не было.

Диана продумала свое нападение. Она позаботилась о том, чтобы не ранить Кэкстон.

— Ну что ты хочешь от меня? — пробормотала Лора.

— Ты знаешь, чего мы хотим. Ты знаешь, чего хочет она. — Диана опустилась на корточки перед Кэкстон и скрестила руки на острых коленках. — Мы хотим, чтобы ты убила себя и покончила со всем этим.

— Это то, чего хочет она, — ответила Кэкстон. — Но чего хочешь ты, Ди?

Диана положила голову на руки и отвела взгляд.

— Это просто небольшая ссора между нами. Мы можем справиться с ней и помириться. Я все еще люблю тебя. Я все еще хочу быть с тобой. Но этого не может быть, пока ты человек. Поэтому я тоже хочу, чтобы ты убила себя.

Учитывая то, как она чувствовала себя сейчас, это прозвучало не так страшно. Это будет концом боли и страха.

— Я буду в обиде на тебя вечно, — сказала Лора. — Я буду ненавидеть тебя за то, во что ты меня превратила.

Диана печально улыбнулась.

— Нет, это неправда. Может, сначала ты и будешь расстроена. Но потом ты проголодаешься. Ты захочешь крови больше, чем будешь ненавидеть меня. И тогда ты попробуешь ее… Когда я ее попробовала, я поняла, что никакое это не проклятие. Плевать мне, Тыквочка, если я состарюсь и высохну. Мне плевать на то, как противна кровь на вкус. Когда я почувствовала силу, которую она дала мне, мне стало плевать на все. И с тобой будет то же самое, я обещаю.

Кэкстон была уверена, что Диана говорит правду.

— Но мне так страшно, Ди, — призналась она. — Ты же знаешь про мою маму.

Слеза показалась в уголке ее глаза, но она стерла ее. Это чересчур.

Диана потянулась вперед и погладила Кэкстон по волосам.

— Я знаю. Я знаю, что тебе страшно. Но это всего лишь миг.

Она схватила Кэкстон за руки и поставила ее на ноги.

— Пошли. Я помогу тебе.

— Нет, — ответила Кэкстон. — Давай я сделаю это сама.

Ее все еще трясло, но она пришла в себя достаточно, чтобы идти. Она шагнула туда, где на кирпичах лежал ее железный прут.

— Давай сделаем это тут, под луной, — я не могу сделать это в темноте.

Улыбка Дианы была абсолютно чистой и невинной.

Кэкстон подошла к заградительной ленте и подняла свой прут. Диана здорово изувечила ее, но постаралась не пролить ни капли ее крови. Кэкстон не была уверена почему, но знала, что это, должно быть, важно.

— Может, мне нужно сделать это так?

И Кэкстон полоснула себя острым концом прута по левому запястью.

— Тыквочка, нет! — ахнула Диана, вскидывая руку, чтобы остановить Лору.

Потом опустила руку и просто стала смотреть.

Острая боль наполнила руку. Лезвие бритвы сделало бы более аккуратный разрез, но тогда бы рана не так кровоточила. Кэкстон смотрела, как темная кровь вытекает из раны, заполняя узкую канавку на руке. Она заполнила порез, вышла за его края и потекла по запястью. На кирпичи упала капля, черная в лунном свете.

— О Тыквочка, — простонала Диана.

Она уставилась на кровь на руке Кэкстон.

— Что? Я что-то сделала не так? — спросила Лора.

Конгрейв, вспомнила она, который был без сознания, раненый, лежал на земле без чувств, пришел в себя от одной только капли ее крови. Как будто его сердце получило инъекцию адреналина. Райс пытал и избивал ее, но ни разу не нарушил целостность ее кожи.

Может, они боялись крови так же сильно, как хотели ее. Может, они сходили с ума от нее. Может, она заставляла их терять контроль над собой.

Рот Дианы широко раскрылся. Ее ноги зацарапали по кирпичу, и спустя мгновение она уже бежала, вытянув руки, закрыв глаза, щелкая пастью в разреженном воздухе. Казалось, она парит в невесомости. Ее ноги почти не касались земли, и она неслась со скоростью галопирующей лошади, ведомая этой кровью.

Кэкстон рассчитала превосходно. Она упала на пол, перекатилась налево, и Диана пронеслась мимо нее, двигаясь слишком быстро, чтобы затормозить.

Вампирша с хрустом врезалась в стоящие плотными рядами острые стекла, руки разлетелись в стороны в попытке найти что-нибудь, за что можно схватиться, чтобы смягчить удар. Мельчайшие осколки взлетели в воздух, словно кружащийся, падающий снег.

Звук… звук был неземной. Дробящийся крик. Миллион крошечных звенящих колокольчиков.

Живого человека, несомненно, разорвало бы на куски. Диана же медленно встала, платье свисало с нее лохмотьями. Кожа была сплошь покрыта кровью, темной, мертвой кровью, то капавшей, то льющейся с ее рук и ног. Она попыталась удержать ее. Она лизала себя, словно кошка, пытаясь снова впитать всю эту вытекающую из нее кровь.

Это не работало.

— Она должна быть свежей, — сказала Кэкстон. — Она должна быть теплой.

Диана подняла красные смятенные глаза. Она не понимала, что с ней произошло. Потом она увидела кровь, капающую с запястья Кэкстон, и ее рот непроизвольно распахнулся. Она сделала шаг вперед, но острый осколок стекла пронзил ее ногу. Диана взвыла.

Кэкстон сняла форменный галстук и намотала его поверх запястья, затянув до боли и завязав его, словно жгут. Теперь нет смысла умирать от кровопотери, решила она.

Она дала Диане возможность сделать еще несколько шагов к ней. Она ждала, пока вся кровь не вытечет из безупречного тела уже исцелившейся, но бледной, намного более бледной Дианы. Она выглядела так, будто была вырезана из мрамора. Румянец полностью пропал с ее щек. Кровь больше не защищала ее. Хорошо было бы иметь сейчас «глок» с полной обоймой, но теперь сгодится даже острый железный прут. Кэкстон размахнулась по широкой дуге и вонзила острый конец прута в грудь Дианы. Чуть левее позвоночника.

Диана завизжала, завыла, попыталась что-то сказать, прося, умоляя. О чем? Может, о прощении. Кэкстон выдернула прут и ударила еще и еще раз. Трех раз будет достаточно, решила она. Должно было хватить. Ударить подругу в четвертый раз у нее уже не было сил. Руки были словно ватные.

Наконец Диана перестала двигаться. Ее красные глаза уставились на луну, белое лицо было абсолютно неподвижно, лишенное ужаса, боли и смерти.

60

Выползти из разрушенной оранжереи было нелегко, хотя больше не было преследовавших ее вампиров. Она наконец была свободна и направлялась в переднюю часть санатория, двигаясь медленно, тихо, избегая немертвых. Она должна была привести помощь для Аркли. Как только он будет в безопасности, по дороге в больницу (при условии, что он еще не умер), дело можно будет официально закрыть.

Снаружи на лужайке ее ждал сюрприз — разноцветный свет, который отражался от деревьев и мигал на мокрой траве.

Свет окатил ее, освещая руки и поврежденное плечо. Он блеснул в ее глазах, красным, синим и желтым — или белым. Как минимум двенадцать патрульных машин стояло под странными углами на лугу перед санаторием. Две машины «скорой» и «Мясорубка» вместе с ними. Капитан Сьюзи стояла, высунувшись из люка на бронированной крыше, с МР5 на плече. Свободной рукой она махала Кэкстон.

Лицо Кэкстон побагровело от злости. Где все они были раньше? Почему никто другой вместо нее не мог убить Диану? Пока они стояли тут на лужайке, она боролась там не на жизнь, а на смерть.

Тут задняя дверь «Мясорубки» распахнулась и наружу выпрыгнула Клара с защитными щитками на коленях и локтях, пристегнутыми поверх формы помощника шерифа. Кто-то велел ей остановиться, но она продолжала бежать, пока ее руки не обхватили Кэкстон.

— Ты жива, — всхлипнула Клара. — Когда я получила твое сообщение, я была у тебя дома.

— Сообщение? — спросила Кэкстон.

Ах да, она отправляла одно, как раз перед тем, как нашла в мастерской Аркли. Несколько часов назад.

— Ты сказала, тебе нужна моя помощь, но не сказала, в чем именно. Я приехала к тебе домой, он выглядел как поле битвы. Все было разгромлено, и повсюду были трупы. Собаки скулили как безумные.

— Собаки?

Клара кивнула.

— Они в порядке. Их не задело, просто они напуганы. Я подумала, что ты захочешь узнать.

Собаки были в порядке. Это было хоть что-то, хоть какая-то хорошая новость, за которую можно было уцепиться. Но Кэкстон этого было мало. Ей нужно было больше хорошего, больше жизни. Что-то большее, чтобы не удариться в истерику.

— Когда я поняла, что тебя там нет, я позвонила в свой отдел, и в ваш отряд, и в Бюро тюрем, и всем остальным, кому только могла.

Тут Клара переменилась в лице, выражение тревоги сменилось профессиональным интересом:

— Эй, — сказала она. — Ты как, нормально?

И как прикажете отвечать? После всего того, что произошло. После всего того, что она сделала. Была ли она все еще нормальной, все еще человеком?

Лора не была уверена.

— Я… нет. Я не в порядке.

Клара кивнула.

— Все будет нормально, — сказала она.

Она нагнулась и прижалась губами к губам Кэкстон. После секундного замешательства Кэкстон уступила ей. Она чувствовала, как она словно тает в объятиях другой женщины. Оттуда, где были припаркованы полицейские машины, раздались крики и улюлюканье, но Кэкстон было плевать. Это была слишком долгая ночь.

— Спасибо. Спасибо, что пришла мне на помощь, — сказала она.

В глазах Клары светилось понимание, абсолютное понимание. Наверное, она действительно понимала ее, пусть немного. Это помогло, тем более что Кэкстон так и не могла разобраться в себе. Мигающий переменчивый свет озарял лицо Клары то красным, то желтым, то синим.

Кэкстон побрела к «Мясорубке» и кивнула капитану Сьюзи. Оглянулась и обнаружила еще и шерифа Клары. Это была не его юрисдикция, но, наверное, полиция штата временно мобилизовала его. О бумажной работе она будет беспокоиться потом.

— Кто-нибудь, дайте мне винтовку, — сказала она.

Оружие выудили откуда-то из кузова патрульной машины и передали ей.

— В этом здании находится неопределенное количество немертвых, — сказала Лора. — Мы должны найти их всех. Но сначала мы вытащим оттуда специального представителя Аркли. Он не в лучшем состоянии.

Она слишком поздно поняла, что у нее нет никаких прав командовать тут — она была всего лишь дорожным патрульным, в конце концов.

— Ничего, что я так?

Капитан Сьюзи ухмыльнулась ей сверху.

— Показывайте дорогу, патрульный.

Кэкстон повела шестерых вооруженных до зубов ребят за собой, все были с мощными фонарями. Она отлично помнила дорогу в палату Малверн, но ей все еще претила мысль о возвращении в темноту санатория «Арабелла». Она чувствовала, словно эти тени могли что-то скрывать. Когда она наконец добралась до пластикового занавеса в палате, она с облегчением вздохнула. Никто на них не выпрыгнул. Ни одна бледная тень не выскочила из темноты, чтобы разорвать их на куски.

— Ладно, приготовьте носилки, — сказала она, откидывая занавес.

Она удивилась, обнаружив Аркли сидящим внутри. Еще более она была удивлена, увидев стоящую на своих ногах Малверн.

Старая-престарая вампирша ни в коей мере не выглядела полностью исцелившейся. Ее мышцы были тонкими и сухими, словно виноградная лоза зимой, и они обвивали кости, легко различимые под ее пергаментной кожей. Окровавленная сорочка висела на ней мешком. Лицо было растянутое и пятнистое, а единственный уцелевший глаз округлился только наполовину. Но крови, которую Скейпгрэйс и Диана приносили ей, должно быть, хватило как раз настолько, чтобы она впервые за сотню лет встала из гроба. Она стояла прямо и даже шла, направляясь с разинутым ртом к Аркли. Зубы ее, судя по виду, полностью восстановились — острые и смертоносные.

— Молодец. Иди сюда, — сказал Аркли.

Он опирался на одну руку. Другой махал, подзывая Малверн ближе.

— Давай, старая ведьма. Ты же хочешь этого. Ты можешь это получить.

Он где-то порезал руку. На ладони была свежая кровь. Может, она так и кровоточила не останавливаясь — это была та самая рука, пальцы на которой откусил Скейпгрэйс. Когда лучи фонарей упали на руку, она блеснула, как мокрая.

Кэкстон чувствовала желание, которое излучало тело Малверн. Каждой клеточкой своего вновь восстановленного тела она жаждала этой крови. Это было все, что она видела, все, о чем она могла думать.

Лора знала точно, что делал Аркли. Давным-давно судья решил, будто Малверн — это человеческое существо и закон должен защищать ее от физического нападения со стороны полиции. Если же Малверн сделала бы хоть малейшую попытку нанести ущерб или ранить человека, это меняло все дело. Ни один суд ни в одном штате не обвинил бы патрульного за то, что он застрелил вампира во время атаки на Аркли. Стоило ей только прикоснуться к нему, как Малверн становилась законным объектом нападения.

Лоре хотелось наорать на Аркли, приказать сопровождению вытащить его оттуда. Ей хотелось спасти его жизнь. Впрочем, она знала, что бы он ответил ей на это. Вся его жизнь или по крайней мере двадцать лет ее были положены на то, чтобы получить этот шанс. И он не хотел, чтобы кто-нибудь лишил его этого шанса.

Кэкстон застыла на месте. Она чувствовала, как напряглись полицейские у нее за спиной. Они хотели атаковать. Лора подняла руку, удерживая их.

— Давай. Давай бери ее, — проскрипел Аркли.

Малверн заскользила к нему по полу. Руки, висевшие вдоль тела, сжались. Кулаки напряглись, а потом расслабились снова. Она должна была понимать. Она слишком долго лежала в гробу, представляя, каково это будет — вонзить зубы в федерала, который держал ее в плену; какие мстительные планы строила она? И все же она понимала, чем ей это грозило. Чего будет стоит ей рот, полный крови.

— Ты не сможешь отказаться, — искушал ее Аркли. — Будь ты человеком, тогда, быть может, ты бы смогла справиться. Но ты — вампир, и, значит, ты не сможешь устоять перед запахом крови, правда?

Он шагнул к ней, рука все время была вытянута вперед, качаясь у ее лица. Он был на грани уголовного преступления, провоцируя нападение, но Кэкстон решила: если ее спросят в суде, то она солжет в его пользу. Все, что угодно, лишь бы он победил.

Тонкое, полупрозрачное веко опустилось на единственный глаз Малверн. Оно слегка дрогнуло, словно она собиралась упасть в обморок.

— Давай! — закричал Аркли.

Его тело тоже сотрясала дрожь. Он тоже выходил из себя.

— Давай!

Ее рот медленно закрылся. Через силу. Потом снова открылся, и раздался шуршащий звук, словно из него вылез свернутый бумажный мешок.

— Будь ты проклят, — сказала она.

Потом она повернулась, крадучись вернулась к своему гробу и перегнулась через край. Она легла, опустив свою морщинистую голову на шелковую обивку.

— Нет, — завопил Аркли и хлопнул раненой рукой по полу. — Я слишком долго тянул с этим! Я все потерял!

Нерешительно, слабыми костлявыми руками Малверн схватилась за крышку гроба. И закрыла ее.

Благодарности

Написать и подготовить эту книгу мне помогало множество людей. Я бы хотел поблагодарить всех моих онлайн-редакторов. Каждый раз я стараюсь перечислить их и каждый раз забываю имена людей, которые заслуживают упоминания, так что на этот раз даже не буду пробовать. Вы же и сами знаете, кто вы. Благодаря вашим комментариям и вашей поддержке эта книга состоялась.

Я бы хотел, разумеется, поблагодарить Алекса Ленчицки, замечательного друга и великолепного делового партнера. Алекс первый дал приют этой книге и верил в нее с самого начала.

Джейсон Пинтер, мой издатель, конечно, заслуживает благодарности за помощь в обработке рукописи и в том, что книга стала сильнее. Кэрри Торнтон вдохновляла процесс написания книги с тех пор, как что-то стало получаться и рукопись уже можно было показывать, и ни разу не колебалась в своей поддержке, за что я ей и благодарен.

И наконец, я бы хотел поблагодарить свою жену, Элизабет. Когда я мучился над тем, как закончить историю, она предложила единственно возможный вариант: