Трое

МАКАР

Макар Алутин услышал взрыв, находясь уже далеко от Подоляни.

— Проснулись гады, — сказал он про фашистских артиллеристов.

Семидесятидвухлетний дед Петюков, лежавший на повозке, прошамкал ругательство своим беззубым ртом:

— Иуды… Ишкариоты…

Макар увозил из Подоляни последнего гражданского ее жителя.

В мае, при эвакуации, дед Петюков наотрез отказался покидать родные края. «Не штрашна мне шмерть! — упирался он перед армейским начальством. — А ешли умру — то на швоей земле. Не имеете права вывозить меня нашильно!»

И от деда Петюкова отступились.

Вот уж почти тридцать лет — с империалистической — деда мучил ревматизм. Чего только дед ни придумывал, какие только отвары ни пил, что только ни прикладывал, у каких знахарей ни побывал — ничего не помогало. У других людей с подобной болезнью лишь весной да осенью суставы ломило, а у Петюкова — почти круглый год. Или наоборот: весной и осенью его отпускало, а в жару и стужу корежило.

Вот и опять среди лета разболелись суставы, опухли, уже ни ходить, ни рук поднять не мог дед Петюков. Две ночи не спал. Пришлось солдатского доктора просить, чтобы подлечил.

А что доктор? Осмотрел, послушал — ревматизм. Дал какие-то таблетки и сказал: «Вам, отец, срочно в больницу нужно ложиться. Иначе — каюк». А дед: «Как ше я лягу, ешли наш район под врагом? А умирать не хочетша, до победы б неплохо дошить…»

Судили-рядили, порешили: вывезти деда от греха подальше в тыл, пока к его родственникам, в Лукашевку. Это в двенадцати километрах от Подоляни. Военврач снабдил его лекарством и обещал, что оно деду поможет.

Доставить деда Петюкова было поручено рядовому Макару Алутину.

И чуть свет они выехали: Макару приказано вернуться в распоряжение части сегодня же.

— Живей, милая, — погонял он ленивую пегую кобылку. Но ни добрым словом, ни кнутом не удавалось сбить лошадь с размеренного шага.

Дед Петюков зашуршал сеном — оно служило мягкой подстилкой, — простонал.

— Болят? — спросил Макар про суставы.

— Болят. Но пошле таблеток чуточку поменьше.

— Ну и хорошо. Потихоньку доедем.

И Макар примирился с предложенной кобылкой скоростью. Опустил вожжи и положил рядом с дедом ненужный кнут.