Трон тысячной лжи

— Дочери Элизии? — спросила она, задумавшись. Мы с Катринкой кивнули. — Тогда вы тоже пришли заявить права своей матери по рождению. Говорю вам, я так просто от этого не откажусь.

Я переглянулась со своей сестрой, и беспокойство развернулось во мне крыльями, такими же могучими и властолюбивыми, как у любого дракона.

— Право нашей матери по рождению? Что ты имеешь в виду?

Она начала ходить, равномерно распределяя шаги, кружа вокруг нас, и это было похоже на раскачивание ветвей дерева на ветру. Её гибкое тело плавно двигалось по земле, как будто она даже не касалась мягкой земли. Но от угрожающей улыбки в её голосе у меня по спине побежали мурашки.

— Вы как новорожденные младенцы. Вы обе. Брошенные судьбой в самую гущу событий, но несведущие в обычаях своей крови. Как вы собираетесь занять любой из своих тронов, если вы так наивны в отношении того, что ждет вас впереди? — она помолчала, размышляя. — Или в том, что было раньше?

Любой из наших тронов? Что она могла иметь в виду? Трон для меня? И трон для Катринки, если предположить, что она выйдет замуж за короля? Но что она имела в виду, заявляя о праве нашей матери по рождению? Ещё несколько вопросов, которые можно добавить к перечню других. И в центре — ещё одна тайна, связанная с нашей матерью. Чего бы я только не отдала, чтобы задать ей все вопросы.

— А что было раньше? — спросила я.

В то же время Катринка спросила:

— Что ждет нас впереди?

Это рассмешило Болотную ведьму.

— Если вы снова дома, в Элизии, есть ли у вас Корона Девяти? — никто из нас ей не ответил. Мы расположились спина к спине, в то время как она продолжала медленно ходить кругами вокруг нас. — Есть. Конечно, есть. Без этого никто не признал бы ваше право. Но вам всё еще не хватает короны. Это то, что твоя тётя ищет даже сейчас. Корона Девяти — это только половина головоломки.

— Наша тётя? — выпалила я, с трудом веря словам, которые произносила эта странная женщина. — Ты не можешь иметь в виду…?

Она замолчала, поворачиваясь, чтобы встретиться со мной взглядом и ещё раз поискать правду. Должно быть, она увидела честность на моём лице, потому что её обрамленные кольцами брови опустились на глаза.

— Она тебе не сказала? Ты действительно не знаешь?

— Не знаешь чего? — Катринка ахнула, не выдержав напряжения этой встречи.

— В семье всегда есть двое. Я имею в виду ведьм. Есть та, что владеет светом, и та, что уравновешивает тьму. Это было верно даже после Столетней войны, когда магия была запрещена. Но в ту ночь, когда родилась твоя мать, на небе было две луны. Скорее, полная луна, разрезанная надвое. Одна сторона была намного больше другой. Выпуклая сфера превратилась в ничтожную частичку. О твоей матери говорили, что она восстановит магию в королевстве и уравновесит противоборствующие силы. Свет с тьмой. Земля с королями. Прошлое связано с будущим. Но мы знали, что за ней придет другая. А когда родилась её сестра, луны на небе не было. И звёзды спрятались за грозовыми тучами. Она кричала, пробиваясь сквозь завесу, и грозила кулаком всем, кто пытался ей противостоять. И всё же твоя мать любила её. Заботилась о ней. Лелеяла её. Они были неразлучны.

К тому времени, когда появился твой дядя, они уже решили, как будут править миром. Но маленькой луне не нравилось, что ее затмевает большая луна. Ей не нравилось иметь мало лунной силы или теряться в свете большой луны. И независимо от того, сколько магии собрала маленькая луна, у большой луны всегда было больше. Если бы они любили друг друга меньше, то увидели бы грозящую им опасность. Но их любовь друг к другу затмевала потребность в равновесии. И, в конце концов, всё было напрасно. Здесь нет равновесия. Магия ещё не восстановлена. И короны, которые могли бы спасти их миссию, становятся всё тусклее и тусклее.

Она слишком много говорила загадками. Я не могла понять, что она имела в виду. Или кто была моя тётя? Я оглянулась через плечо, надеясь поймать взгляд Катринки и посмотреть, понимает ли она что-нибудь из этого лучше, чем я. Она уже смотрела на меня в ответ, нахмурив брови и плотно сжав губы. Выражение её лица также выдавало её замешательство. Как мы должны были всё это понимать?

— Она здесь, — продолжала она. — Корона, которую ищет твоя тётя, та, которая, как она надеется, возродит её королевство. Она живет среди мертвых.

Она живет среди мертвых?

— Пожалуйста, говори прямо, — умоляла я её. Я знала, что то, что она говорила, было важно, но мой разум изо всех сил пытался понять всё это. — Назови нашу тётю. Мы её не знаем.

Она улыбнулась, и движение между деревьями стало ещё более бешеным. Тела, завернутые в такую же тонкую ткань, в то время как эта дама бегала кругами, прятались за стволами деревьев и засохшим кустарником.

— Ты её гостья, дитя моё. Я надеюсь, вы её знаете.

Раванна Пресидия. Наша тётя? Я бы полностью отвергла такую нелепую идею, если бы не эти инициалы. ТФ + РП + ГА. Тирн Финник плюс Раванна Пресидия плюс Гвинлин Аллисанд.

Старый путь — это истинный путь.

— Ты хочешь сказать, что наша мать была ведьмой? — потребовала ответа Катринка. — И что она была из Блэкторна?

— Не просто ведьма, дорогое дитя. Ведьма высшего разряда. Она была Лунной Жрицей.

Я понятия не имела, что это значит и как интерпретировать эту информацию.

— Но она вышла замуж за короля Элизии. Наш отец ввел запрет на магию.

В её темных глазах блеснули воспоминания.

— Она вела переговоры о мире для своего языческого народа. И она была убита за это. Есть те, кто не может мириться с миром. Они не будут соблюдать его даже сейчас.

— Ты хочешь сказать, что кто-то убил мою семью из-за желания моей матери вернуть магию в королевство? — мир качнулся и заколебался у меня перед глазами. Знала ли Раванна об этом? Знал ли Тирн? Знал ли мой отец?

— Ваша мать умерла, потому что верила, что мир возможен. Она верила в магию, которой владела. И ваш отец верил в неё. Когда они умерли… даже земля потеряла надежду, — она протянула руку, чтобы положить пальцы на голые ветви мертвого дерева. Но пока она держала там свою руку, новый листочек начал прорастать и наполняться новой жизнью. — Но вы здесь. Большая луна и луна поменьше, живые и более грозные, чем все, кто были до вас.

Сила забилась у меня в груди. Я поняла, что это было моё сердце. Но билось так, как я никогда раньше не знала.

Наконец Шикса появилась снова. Она гарцевала по лужам, такая же белая и нетронутая, какой была всегда. Трясина её не коснулась. Она вскарабкалась по упавшему бревну, а затем прыгнула в мои объятия. Она не была оружием, не острым, как мой меч, и не быстрым, как кинжал, но я чувствовала себя лучше защищенной, когда она была рядом.

— Кто это? — спросила Болотная ведьма с возобновившимся любопытством.

Я крепче прижала Шиксу к себе.

— Моя лиса.

— Твоя лиса? — повторила она, протягивая свою изящную руку, чтобы Шикса могла её обнюхать. На таком расстоянии я чувствовала её запах — мокрой земли, дыма от костра и сухих листьев. От неё пахло так, словно у осени выросли ноги и она начала расхаживать по земле. От неё также пахло ладаном. Как Каволия, только слабее.

Я крепче прижала Шиксу к груди.

— Я нашла её в Кровавом лесу, когда она была котенком, — я не знала, что заставило меня продолжать говорить, но я чувствовала непрестанную потребность объяснить, почему я взяла что-то из дикой природы. — Её семья была убита диким животным. У неё никого не было. Она бы умерла без меня.

— Ты нашла эту чистую красавицу в Кровавом лесу после того, как её семья была убита таким же образом, как и твоя собственная, — её объяснение прозвучало как вопрос, но таковым не было. Она не спрашивала. Она говорила мне что-то такое, чего я раньше не понимала. — Она твоя, будущая ведьма. В твоём распоряжении. И ты принадлежишь ей. Ей, чтобы защищать. Если ты не веришь в магию, ваш с ней путь покажет тебе это.

— Я верю в магию, — мой голос был резким, защищающимся. Но я не могла отрицать это с тех пор, как покинула Хеприн. — Во всяком случае, я учусь этому.

Её улыбка вернулась, но она была снисходительной.

— Как и должно быть, поскольку это так же глубоко внутри тебя, как кровь в твоих венах и костный мозг в твоих костях, — она отступила назад и перевела взгляд с Катринки на меня. — Ты должна закончить то, что начала твоя мать. Это будет нелегко, и ты можешь умереть прежде, чем доведешь дело до конца, но это твоё наследие, за которое нужно ухватиться, твоя мантия, которую нужно нести.

— Однако мы не знаем, что она намеревалась сделать, — возразила Катринка. — И кто же здесь, чтобы сказать нам об этом? Если Раванна и наша тётя, то даже она не была готова признать это. И Тирн едва ли признает, что мы живы. Больше некого допрашивать.

Я подумала о Браме Хевише в подземельях замка. Он знал, что Раванна и моя мать были близки, но не знал, что они сестры. Был ли у него кто-нибудь? А как насчет моих бабушки и дедушки? Мы никогда раньше с ними не встречались. Только мать моего отца была жива, когда я тоже была жива, но она мирно умерла во сне, когда я была совсем маленькой.

— Была книга заклинаний. Гримуар Фенвика. В нем должно быть больше ответов, чем я могу вам дать.

— Книга заклинаний? — Катринка ахнула. — Где бы мы могли её найти?

Я ничего не сказала, и ведьма повернулась ко мне.

— Твоя сестра знает.

— Она на языке, которым я не владею, — я почувствовала на себе изумленный взгляд Катринки, но выдержала пристальный взгляд ведьмы. — Это мне ни о чем не говорит, если я не могу в этом разобраться.

Болотная ведьма посмотрела на Шиксу сверху вниз и произнесла слова, которые звучали как трели и завитки. Она протянула руку, и моя лисичка ткнула в неё своим маленьким розовым носиком, как бы давая своего рода разрешение. Затем ведьма положила руку мне на лоб и продолжила говорить на том же иностранном языке, её голос становился всё сильнее и увереннее.

Шикса потянулась и положила голову на изгиб моей шеи, словно уверяя меня, что всё хорошо. Я закрыла глаза, когда невидимая сила, казалось, захлестнула меня. Она околдовывала меня.

— Подожди, — выдохнула я, когда это, казалось, овладело мной. Но было уже слишком поздно. Рука ведьмы опустилась на мои глаза, и в её словах было больше силы, больше… волшебства.

Затем я услышала, как она сказала:

— Пусть их значение будет ясным. Пусть язык, которого она не знает, будет голосом в её голове, в её сердце. Позволь книге заклинаний приблизить её. Старый путь — это истинный путь.

Ведьма отдернула руку, и я открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она вздрогнула от боли. Режущий импульс пронзил и меня, перехватив дыхание на одном вздохе. Я отшатнулась, и Шикса прижалась ко мне ещё сильнее, казалось, каким-то образом поглотив часть удара.

Болотная ведьма согнулась пополам, впервые с тех пор, как мы столкнулись с ней, потеряв самообладание, и сказала:

— Твоя сила… слишком велика. Ты не луна, а солнце, — её прерывистое дыхание вырывалось из груди, когда она изо всех сил пыталась снова встать прямо. Она испуганно переводила взгляд с Катринки на меня, и новый страх исказил её черты. — Твои мать и тётя были бледными лунами, которые разрушали всё, к чему прикасались, вместо того, чтобы спасать это. Если вы двое, такие же яркие, как солнце на небе, потерпите неудачу в том, что намеревались сделать, вы не просто разрушите семью. Вы уничтожите нас всех. Земля никогда не оправится от вашего жара.

Страх, холодный и необузданный, пробудился к жизни в моей крови. Я ещё раз переглянулась с Катринкой и поинтересовалась, что она думает обо всём этом.

— Что ты сделала? — спросила я ведьму.

— Я дала тебе истинное зрение. Теперь гримуар в твоём распоряжении, — она отступила назад, её глаза нервно метнулись к небу. — Магия воззвала к ним. Они уже в пути.

— Кто? — спросила Катринка.

Шикса начала точно так же смотреть на небо, испуганная, съежившаяся.

— Армия королевы Воронов.

Она имела в виду Раванну. Я не знала, было ли это истинным зрением или доказательствами, которые я собрала самостоятельно, но я знала, что Королева Воронов была моей тётей.

— Идите, — приказала Болотная ведьма. — Не говорите ей ни о чем из этого. И не делись с ней гримуаром. Должно быть двое, но она прикончит вас обеих и заберет его себе.

— Что заберет себе?

— Место Силы. Корону девяти. Венец зрения. Державу. Небо. Море. Всё это. Она возьмет всё это и проглотит целиком.

Ровное биение в моей груди превратилось в дикий рев. Я сжала руку Катринки, когда воздух, казалось, ожил от движения. Хлопанье крыльев. Карканье птиц. Стая воронов была такой густой и многочисленной, что, казалось, заслоняла солнце вдалеке.

— Вперёд! — крикнула Болотная ведьма. — Уходите, пока не стало слишком поздно.

Земля задвигалась. Обитатели болота, которые плохо прятались, пока она рассказывала нам свои истории, начали убегать из этого места. Они сбежали все сразу, удивив меня своей многочисленностью и способностью прятаться в диких болотах.

— А как насчет Венца зрения? — потребовала Катринка, твердо стоя на том месте, где мы стояли. — Как мы можем найти мертвое место, где он размещен?

Я почти забыла об этом втором венце. И еще предстояло понять, почему это вообще было важно. У нас была Корона Девяти, которая обеспечивала безопасность державы. Какой ещё венец был? И почему никто больше об этом не слышал?

— Он ближе, чем ты думаешь, — сказала она, целеустремленно размахивая руками. — Но я не могу помочь вам найти его. Пошлите лису. Или позвольте ему найти вас. А теперь идите. Я буду сдерживать их так долго, как смогу.

Наши ноги, казалось, одновременно разжались, то ли удерживаемые страхом, то ли магией, которую мы только сейчас заметили. Мы с Катринкой повернулись и побежали обратно тем же путем, каким пришли. Шикса выпрыгнула из моих рук и побежала вперёд, по-видимому, желая, чтобы мы последовали за ней.

Не зная, что еще можно сделать, мы так и сделали. Она находила самые сухие тропинки и самые надежные опоры для ног. Она избегала низко нависающих веток и других препятствий, быстро ведя нас обратно тем же путем, которым мы пришли.

Позади нас стояла жуткая какофония. Крики птиц и шум ветра. Я не осмеливалась оглянуться назад, пока мы так быстро продвигались вперёд. Что-то невидимое подталкивало нас с Катринкой вперёд. Насущная потребность, новая цель, старая магия, с которой мы только что познакомились. Может быть, все три. Может быть, не только это.

А затем, выйдя из стены тумана, точно так же, как в Кровавом лесу и на территории нашего собственного замка, мы вернулись в сады крепости Фенвик. Наши ноги снова коснулись гладкого черного булыжника, и деревья за туманом, казалось, снова встали на свои места.

Мы не разговаривали, переводя дыхание на обратном пути к замку. Казалось, никто нас не искал, и мы не подняли никакой паники. Сады и замок были такими же пустыми и тихими, какими мы оставили их несколько часов назад.

Единственным отличием был один-единственный ворон, который приземлился прямо перед нами, как только мы были почти внутри замка. Катринка вскрикнула от удивления, но он только склонил голову набок и заплясал на своих маленьких птичьих лапках, прежде чем снова взлететь.

Мы ещё раз прижались друг к другу, а затем обнялись.

— Что все это значит? — прошипела она мне в волосы.

Я дрожала, прижимаясь к ней, мой разум лихорадочно пытался понять всё, что только что произошло. Встречи с Болотной ведьмой в любой день было бы достаточно, чтобы перевернуть естественный порядок, в котором я понимала мир.

Но то, что она думала обо мне. Насчет Катринки. То, что она… рассказала о нас обеих. Откуда она нас узнала? Откуда она так много знала о моей матери и Раванне?

Раванне, которая была моей тётей.

Раванне, которая была Королевой Воронов.

И что вообще значит быть Королевой Воронов?

Было ли это простое прозвище, описывающее её любовь к перьям? Или что-то бесконечно более гнусное и порочное?

Инстинкт подсказывал последнее. Но у меня всё еще было больше вопросов, чем ответов. И если титул Королевы Воронов действительно порицал зло… каким образом? И как это повлияло на нас? Как это повлияло на мою мать?

На мою семью?

Мои колени подогнулись, и я чуть не упала на пол. Катринка была там, чтобы подхватить меня и поддержать. Что бы я делала без неё здесь? Хотя бы для того, чтобы заверить меня, что всё случившееся было реальностью.

— Я понятия не имела, — у меня перехватило дыхание. Перед глазами всё поплыло. — Я понятия не имела, что во мне есть сила. Или наша мать была… была…

— Я тоже, — Катринка икнула. — Были времена. Моменты, я имею в виду… Вещи не всегда имели смысл. Как тогда, когда она была жива, так и с тех пор. Но я никогда не думала… Я никогда не верила, что это может быть…

— Магия, — прошептала я, набравшись смелости выплюнуть это слово. — Ты никогда не верила, что это может быть волшебством, — она отчаянно замотала головой. — Я тоже, сестра.

— Но что всё это значит? — взмолилась она. — Венец Зрения? Сила, такая же великая, как солнце? Раванна — наша тётя?

У меня заболел живот. Тошнота накатила на меня, и темные пятна заплясали у меня перед глазами. Она была права, задав этот вопрос. Теперь, когда мы знали о магии. И что у нас была магия. Что это значило? Что мы должны были со всем этим делать?

И что, в частности, означало то, что Раванна была нашей тётей?

Я намеревалась выяснить, была ли она просто знакома с моей матерью. Но я никогда и не думала ожидать такого. Её слова в карете вспомнились мне.

— Иногда мне кажется, что она была единственным человеком, которого я когда-либо по-настоящему знала. Единственным человеком, который когда-либо знал меня… Мы не были друзьями. Какое глупое слово для обозначения того, что у нас было общего.

Конечно, они не были друзьями. Потому что они были сестрами. И теперь мы с моей собственной сестрой должны были продолжить то, что начали они. Но что именно это было?

— Мы должны выяснить, — сказала я Катринке, снова обретая твердую почву под ногами. — Мы должны как-то докопаться до сути. Чтобы мы… чтобы мы…

— Не выжгли всю землю, — сухо закончила Катринка.

— Да, это.

— Гримуар, — предположила она. — Болотная ведьма говорила о гримуаре. Может быть, в нём будет решение? Какой-то план? Руководство к… что будет дальше? У тебя действительно он есть?

— Я покажу тебе, — если бы это была книга заклинаний, которая дала бы нам ответы, я могла бы, по крайней мере, показать ей это. — Пойдем со мной.

Но дверь в сад распахнулась, и Раванна протиснулась внутрь, выглядя более измученной, чем обычно.

— Ваш дядя приехал, — выдохнула она. — Пойдемте со мной. Он не совсем в порядке.

ГЛАВА 16

Раванна не дала нам времени ответить. Она просто развернулась и предоставила нам следовать за ней. Шикса проскользнула в замок и исчезла в одном из темных коридоров вместо того, чтобы выяснить, что случилось с дядей Тирном.

Я была слишком взволнована, чтобы окликнуть её. Я не ожидала увидеть его раньше, чем через месяц. Что заставило его проделать весь этот путь сюда? Следовать за нами так быстро?

И более того, если он действительно был болен, зачем он вообще рискнул отправиться в путешествие?

Должно быть, он не так уж сильно болен. Иначе он не пережил бы этого путешествия.

Так что еще более насущным, чем мой дядя, было то, что Раванна могла бы быть моей тётей. И не только моей тётей, но и другой частью силы моей матери. Даже если это всего лишь фрагмент.

Моя мать была языческой ведьмой. Как я могла не знать? Был ли отец? Были ли мои братья? Тирн, должно быть, тоже тогда знал.

Старый путь — это истинный путь.

Неужели Раванна и моя мать намеревались править королевством? Одна королева на Месте Силы, другая в Короне Света? На что они тогда были способны? Какова была роль Тирна во всём этом?

— Тессана, ты больна? — потребовала ответа Раванна из коридора.

Я и не заметила, что перестала идти, слишком погруженная в свои мысли и все возможные варианты. Я подняла глаза и увидела, что Катринка смотрит на меня, её лицо было напряжено от беспокойства.

— Мне так жаль, — выпалила я. — Я… я… я был погружена в свои мысли. С дядей Тирном всё в порядке?

— Нет, — прошипела она. Она снова развернулась и протопала по коридору. Слуг нигде не было видно. Не то, чтобы я их видела до этого.

Я поспешила догнать Катринку, но теперь, когда я снова двигалась, мне было трудно сосредоточиться. На черных стенах и дверях, мимо которых я ранее проходила, особо не задумываясь ни о чем из них, были нарисованы знаки. Пол. Потолок. И… люстры.

Знаки были знакомыми. И хотя мне потребовалось несколько минут, чтобы расставить их по местам, вскоре я поняла, что это те самые, что были в книге заклинаний моей матери. Руны.

Почему Раванна нарисовала руны по всему своему замку? Может быть, Тирн был физически здоров, но находился в опасности?

И тогда я поняла, что они предназначены для защиты замка и всех живущих в нём. Вся крепость была разрисована защитными заклинаниями. Я мельком увидела миссис Блайт возле двери в столовую, и даже у неё на лбу была нарисована руна.

Болотная ведьма не только дала мне способность читать на языческом языке, но и дала мне возможность видеть его там, где он раньше был скрыт.

Когда мы вошли в столовую, я сделала глубокий вдох и прислонилась к буфету. Тирн сидел во главе обеденного стола, обхватив голову руками. В поле зрения не было никаких охранников. Еды тоже не было видно. Только мой дядя двумя кулаками дергал себя за волосы и издавал звуки, из-за которых казалось, что он плачет.

— Что мы наделали? — я услышала, как он всхлипнул и икнул. — Дети. Клянусь Денамоном, Раванна, дети.

— Ну, ну, — успокаивала она, жестом подзывая нас поближе. — Вот они. С детьми всё в порядке, Тирн. Они прямо здесь. Ты ошибаешься. Они здесь.

Он издал звук, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Но потом он прислушался к своей сестре и поднял глаза. Его взгляд наткнулся на нас с Катринкой, в грязных тапочках и всём остальном, стоящих перед ним. Всего на секунду его зрение прояснилось, и он выдавил дрожащую улыбку.

— Они здесь, — сказал он с прерывистым вздохом облегчения. — О, слава Свету, они здесь.

Раванна протянула руку и потрепала его по щеке.

— Прямо здесь, любовь моя.

— Это был просто кошмар, — продолжил он, и новые слёзы сменились новыми эмоциями. Это было радостное облегчение. — Мне только приснилось, что они были убиты.

— Да, — успокаивающе прошептала Раванна. — Это сон. Ничего больше.

Но затем выражение его лица исказилось от ярости, и он ударил кулаком по столу, сбив замысловатый канделябр в центре.

— Они хотят занять мой трон. Они хотят отнять его у меня, — с его губ слетела слюна, а щеки покраснели. — Они пришли, чтобы забрать у меня всё. Я думаю, они хотят убить меня. Они хотят убить меня!

Инстинкт подтолкнул меня вперёд, и я опустилась перед ним на колени, положив свою руку поверх его.

— Нет, дядя, мы этого совсем не хотим. Трон по-прежнему твой. Будет твоим еще долгие годы.

Катринка присоединилась ко мне перед ним, скромная и кроткая, именно такой, какой он хотел нас видеть.

— Мы любим тебя, дядя, — пообещала она ему. — Мы бы никогда не пожелали тебе зла.

Выражение его лица снова исказилось, на этот раз от ярости к страданию.

— Ты видишь это, сестра? Ты видишь, что я должен терпеть днём и ночью? Они такие же, как она! Они дразнят меня своей добротой… своей силой. Как кто-то может это выносить? Как кто-то может пережить это безумие? — он закрыл лицо руками и издал еще один вопль агонии.

От его криков у меня пошли мурашки, потому что они были такими мучительными. Он был не просто чем-то расстроен. Дядя Тирн совсем обезумел.

Раванна отошла от стола, выглядя такой расстроенной, какой я её ещё никогда не видела. Она прошептала какие-то слова и провела руками по его голове.

Тирн каким-то образом заметил, что она делает, и набросился на неё. Она легко увернулась от его попытки нанести удар и бросила на него разочарованный взгляд, но он снова заплакал.

— Пожалуйста, не надо больше. Я больше не могу этого выносить, — он сделал резкий вдох, из-за которого казалось, что он тонет. Даже несмотря на то, что воды не было видно. — Больше не надо, — умолял он, повторяя это снова и снова.

Раванна отступила назад, из её глаз явно катились слёзы, хотя она не издала ни звука, и выражение её лица оставалось безмятежным. Она продолжала шептать, расхаживая по комнате. Неистовый плач Тирна сменился более тихими криками, которые сотрясали его плечи и заставляли хныкать. Это было менее шокирующе, но смотреть было не легче.

— Ему иногда нужен эликсир, который я готовлю для него, — рассеянно сказала она, потянувшись к ручке дальней двери. — Иногда он теряется между прошлым и настоящим, иногда даже между будущим и настоящим. И это… это помогает ему снова найти свой путь. Я сейчас вернусь. Пожалуйста, проследи, чтобы он не ушел.

Катринка крикнула, чтобы она подождала, но та уже вышла в коридор. Очень внезапно мы остались наедине с нашим дядей и с той его стороной, которую мы никогда раньше не видели.

Тирн издал серию всхлипываний, прежде чем снова прийти в себя. Он подпер подбородок рукой и оперся локтем на стол, очень похожий на моего брата Бенедикта, когда тот дулся. Вид его, такого расстроенного и такого знакомого, заставил моё сердце сжаться от его боли.

И даже несмотря на то, что он так плохо обращался со мной с момента моего возвращения в Элизию, я не могла не испытывать искренней печали из-за его состояния. Он так отличался от того человека, который запер меня и обращался со мной хуже, чем с рабыней, все эти месяцы назад. Человек, чья правая рука пыталась убить меня. Он казался таким… обремененным.

— Это слишком тяжело, — пробормотал он. — Тяжесть разрывает меня на части, — его пристальный взгляд сосредоточился, в частности, на мне. — Скоро ты поймешь, что я имею в виду. Сила отключена. Мы пытались это починить, но… — он снова начал всхлипывать, — но мы сделали ещё хуже.

Слёзы текли по его изможденному лицу и скапливались на тунике. Он был едва одет в простую белую тунику и леггинсы. Но вся его одежда была грязной из-за, как я предположила, поспешного путешествия, мятой и забрызганной грязью.

— Это сломанная корона. И осколки её, они копаются, и копаются, и копаются в твоём сознании, пока твоя голова не разлетится вдребезги, как золото, — для иллюстрации он сделал руками когти и оторвал воображаемую голову, стоявшую перед ним. — Это сломает и тебя, племянница. Ты не законная наследница. Ты девушка, которая должна быть мертва. И когда они наденут её на тебя, она разобьет тебя на такие маленькие и бесполезные кусочки, что ты никогда больше не найдешь себя.

Предсказание Тирна каким-то образом посрамило все остальные откровения этого дня. Как я могла встретить свою надвигающуюся коронацию с таким пророчеством, как это? О, как мне хотелось, чтобы Оливер был рядом. К этому времени он бы уже сказал что-нибудь смешное и разрядил напряженность своим остроумным чувством юмора. Напомнив мне, что всё может быть не так плохо, как обрисовал Тирн. Или, если бы это было так, мы бы нашли способ остановить это. Вместе.

Вместо этого рядом со мной осталась только Катринка, и она была бледна, как привидение, и выглядела так, словно вот-вот лишится своего завтрака.

— Я не просто девушка, — сказала я Тирну. — Я Аллисанд. Моё место на троне.

Его смех был предметом ночных кошмаров. Его голова откинулась назад, и он хлопнул ладонью по столу, как будто я действительно развлекла его.

— Так говорила моя сестра. Она думала, что выход замуж за высокомерного, жаждущего власти дьявола решит её дилемму. Но посмотри, чем это закончилось. Она убила себя и всю свою семью, — его глаза были дикими от безумия, расфокусированными и блестящими. И где-то совсем в другом месте. Выражение его лица снова стало страдальческим, когда он, казалось, мысленно прошел через ужасное испытание. — Кроме того, не кровь делает тебя другом трона или короны. Это совсем не ты. Корона решает, кто достоин. И я могу сказать тебе прямо сейчас, что она не выберет девушку из той же семьи, которую только что убила.

Неужели он действительно хотел это сказать? Неужели он действительно верил, что Корона Девяти была тем, что убило мою семью?

Нет, нет, я в это не верила. Конечно, это не могло одновременно убить мою семью и заманить меня обратно в Элизию. Или он говорил метафорами? О власти, жадности и естественном конце стольких неконтролируемых правителей?

Из всего, чего я ожидала от этой поездки в Блэкторн, это не прибавление вопросов к моему и без того невозможному списку без ответов. Но это всё, что мне, казалось, удалось раскопать. Один вопрос привел к сотне других. Один ответ на запертую дверь и ещё больше путаницы и слишком много загадок, у которых, казалось, не было решений.

Раванна поспешила обратно в комнату, её пышные черные юбки шуршали при движении. В кои-то веки она не была украшена никакими перьями. И почему-то так она казалась более доступной. Не совсем добрее, но… менее суровой.

Тирн сразу же заметил её и снова заплакал, больше в стиле его обезумевшего плача, чем яростных рыданий. Она обняла его, как только оказалась рядом. И это было самое нежное, что я когда-либо у неё видела.

— Ну, ну, брат, нет никакой причины для всех этих слёз. Ты король, помнишь? Самый могущественный из них всех. Тебе не следует плакать. Ты должен править.

Катринка схватила меня за руку, и мы вместе отступили на шаг, обе физически пораженные подтверждающим ударом слов Раванны. Брат. Что означало, что Болотная ведьма была права. Раванна Пресидия была нашей тётей.

У меня снова перехватило дыхание и закружилась голова. Несмотря на то, что я подозревала эту истину, я не могла с ней примириться. Вся моя жизнь казалась мне ложью. Моя мать казалась лгуньей. И все, кто был между тем и настоящим — сообщники. Как мы могли не знать?

Почему нам никто не сказал?

Вопросы, безудержно проносившиеся в моей голове, теперь обрели остроту. Теперь они были не просто загадками. Нечто большее, чем неопределенность. Они были тропинкой, ведущей в неизвестность. Неоспоримая судьба, в которой моя собственная может оказаться не такой светлой и счастливой, как я когда-то надеялась.

В конце концов, Тирн был прав. Корона Девяти разорвала бы меня на части. И это началось еще до того, как она стала моей.

— Никто меня не слушает, — причитал он. — Меня никто никогда не слушает! Я сказал Гвинни не делать этого. Я сказал ей, чтобы она не выходила из дома. Она не слушала. А теперь смотрите! А теперь посмотрите, что произошло.

Катринка крепче сжала мою руку при упоминании о нашей матери. Было ли правдой хоть что-нибудь из того, что он говорил? Или всё это было просто бредом сумасшедшего?

— Она всегда была упрямой, брат. Ты это знаешь, — её взгляд встретился с моим, затем с Катринкой, как будто она извинялась перед нами за всё это. Выражение её лица, казалось, говорило о том, что она собиралась нам сказать. И что она никогда не хотела, чтобы мы узнали об этом таким образом. Она выглядела такой же измученной, как и Тирн. — Она любила тебя, но не послушалась тебя.

Он заплакал еще сильнее.

— И теперь ты тоже не хочешь меня слушать. Ты нужна мне, сестра. Заставь боль прекратиться. Пусть она уйдет!

Она поцеловала его в макушку.

— Конечно, дорогой. Конечно, я так и сделаю.

Кем была эта внезапно проявившая сострадание женщина? Беспокоясь о Тирне, она сбросила свой холодный, отстраненный вид. И за этой ледяной стеной была внимательная, скромная сестра, которая, казалось, искренне любила своего брата. Достав из кармана пузырек, она протянула его ему.

— Это заставит боль прекратиться. Выпей это до дна, брат.

Его глаза снова прояснились всего на мгновение. И он уставился на маленькую стеклянную бутылочку с чем-то вроде стойкости в своём жестком взгляде. Покачав головой, он отвернулся от неё.

— Нет, спасибо, — с огромным усилием он, казалось, взял себя в руки, сел прямее и придал чертам своего лица сходство с кем-то, кого я узнала. Тем не менее, его голос дрожал, когда он сказал. — Я понимаю, что вел себя глупо. Давление короны иногда… ну, иногда это действует на меня.

Раванна терпеливо шикнула на него, как мать, заботящаяся о больном ребёнке, которому не понравился вкус лекарства, которое должно было помочь ему выздороветь.

— Ну-ну, брат, пожалуйста, не будь таким трудным. Позволь мне помочь тебе.

Взгляд Тирна снова встретился с моим, и я был удивлена, обнаружив, что он по-прежнему ясен.

— Ты должна помочь мне…

Она поднесла горлышко бутылки к его губам и наклонила. Он сопротивлялся лишь мгновение, прежде чем принять искрящееся содержимое фляжки. Он почти сразу успокоился. Его плечи расправились, а голова снова поднялась. Но его глаза… Его глаза были еще более потерянными.

Моё сердце сжалось от боли за него, но я не могла сказать почему. Миссис Байт появилась снова, подойдя к нему, чтобы помочь подняться на ноги.

— Он будет немного неуверен в себе, — объяснила Раванна. — Катринка, дорогая, не могла бы ты помочь миссис Байт отвести твоего дядю в его комнату, чтобы он мог прилечь?

— О, эм, конечно, — Катринка вскочила на ноги, чтобы поддержать его с другой стороны. Но выражение её лица говорило о том, что она была так же озадачена ласковым обращением Раванны к ней, как и я. Наши взгляды встретились, и я попыталась молча донести до неё необходимость подыграть на данный момент. Я не понимала, было ли это очевидным решением всего того, чему мы только что стали свидетелями, или она могла читать мои мысли так, как мы привыкли в детстве. Но в любом случае, она сделала так, как просила Раванна.

Тирн послушно обнял каждую женщину за плечи и позволил им вывести себя из комнаты. Он резко успокоился. Его слёзы перестали литься, и лицо выглядело более спокойным. В нём была какая-то неподвижность, которая вовсе не казалась естественной. Он только что был на грани полной истерики. В какие-то моменты он полностью поддавался этому чувству. Но сейчас он был послушен, как ягненок.

Мне было еще больнее, чем когда-либо, за него. По крайней мере, когда он ругался, его поведение казалось его собственным.

Это было какое-то заклинание. Зелье. Я была уверена в этом.

Оценив комнату, а точнее Раванну, я тоже решила взять себя в руки. Если бы я сыграла неправильно, маска Раванны вернулась бы на место, и тысячи моих вопросов остались бы без ответа. Мне нужно было сохранять спокойствие и дипломатичность. Я была будущей королевой, не так ли? Не было лучшего времени для того, чтобы попрактиковаться в своей государственной мудрости, чем настоящее.

После того, как они вышли из комнаты, и я больше не могла слышать их в коридоре, я повернулась к Раванне и спросила:

— Чем я могу помочь?

Её оценивающий взгляд был холодным и неожиданным. Я опоздала. Она снова стала самой собой. Какие бы остатки заботы она ни проявляла с моим дядей, они уже исчезли.

— Прогуляйся со мной, — сказала она, — я бы хотела тебе кое-что показать.

Я перестала бояться, что она убьет меня сегодня. Я не знала точно, когда именно, но, вероятно, где-то около того времени, когда Болотная ведьма подтвердила, что она сестра моей матери, моя тётя.

Если бы я была честна с самой собой, я могла бы признать, что у меня было подозрение, что там было что-то ещё, с тех пор как мы нашли инициалы в заброшенной часовне. Даже если бы я не хотела признаваться в этом даже самой себе. Может быть, я и не понимала, что они с моей матерью были настолько близки, но я знала, что должно было быть объяснение тому, почему моя мать была с ней заодно.

Но какое отношение она имеет к смерти моей матери? А к смерти моего отца и братьев?

Был только один способ выяснить это. И всё началось бы с этой прогулки с ней.

Я последовала за ней из столовой через дверь, которой она воспользовалась ранее. Она привела нас в другую часть замка, которую мне еще предстояло исследовать. Наша обувь на каблуках цокала по отполированному полу, и я мысленно помолилась о том, чтобы за мной не оставался след из грязи.

Наконец, она привела меня в библиотеку. Двери, как и в храме в Хеприне и часовне в Элизии, были украшены резьбой. Драконы, русалки, морские обитатели и даже звери, которых я не могла назвать. И теперь, обладая этим волшебным зрением, я могла видеть, что каждый из них олицетворял собой своё особое очарование.

Поверх них были выложены руны. И всё это работало вместе, чтобы сделать библиотеку особенным, безопасным местом. Эти руны были не такими грубыми, как те, что были вокруг Крепости. Они не вытесняли других силой. Они мягко впускали внутрь всех, кто ищет.

Теперь мне стало интересно, что бы сказали двери в Элизии. Или в Хеприне? Были ли они такими же приветливыми и добрыми, как здесь?

Внутри библиотеки громоздились стопки книг и свитков. В огромном помещении почти не было никакой организации. Повсюду только книги. И места, где можно посидеть на полу рядом с опасно возвышающимися грудами.

В глубине комнаты стояли каменные столы, уставленные стеклянными бутылками разных размеров и форм, во всех содержались жидкости. Зелья, как я поняла, когда прочитала некоторые рунические надписи. Мне не нужно было спрашивать, чтобы понять, что она передала Тирну что-то оттуда. Что-то, что она состряпала для него.

Его слова не давали мне покоя. «Ты должна помочь мне». Помочь ему сделать что? С чем? С зельем? Или короной?

Раванна грациозно двигалась вокруг своих стопок книг. Я последовала за ней, менее грациозно, но сумела избежать опрокидывания каких-либо нагромождений. Мы направились к балкону. За застекленными дверями было уютно. И голо, кроме нас. Из окон открывался вид на кладбище. Каждая могила была отмечена округлым белым камнем.

Солнце опускалось за горизонт. Я и не подозревала, насколько уже поздно. Сегодня мы, должно быть, пробыли в лесу несколько часов. И теперь у меня урчало в животе, потому что мы ничего не ели с самого завтрака.

— Это замковое кладбище, — объяснила она, хотя я и сама уже догадалась об этом.

— Ох, — я не была уверена, что еще сказать.

Она глубоко вздохнула и указала на дальний угол.

— Вон там похоронены твои бабушка и дедушка. Если ты хочешь прочесть их надгробия, я могу показать тебе завтра. Они умерли еще до твоего рождения.

— Ох, — повторила я, но это был более сильный, настойчивый звук. Мои бабушка и дедушка? Может быть, она собиралась…

— Я хотела привезти твою мать сюда и похоронить её, — призналась она с запинкой в голосе. — Я умоляла совет позволить мне оставить её здесь, где я могла бы продолжать присматривать за ней. Но элизийский обычай заключается в том, чтобы сжигать тела. Они не позволили мне забрать её.

Её рука сжалась в кулак там, где она опиралась на балконный выступ, и теперь в её голосе была не просто запинка, но и сквозящие эмоции.

— Значит, ты действительно моя тётя? — спросила я, боясь, что она попытается это отрицать.

Её темные глаза встретились с моими в сумерках.

— Да, твоя тётя. Полагаю, так оно и есть. Просто мне кажется… странным признавать это. Полагаю, мы с Гвинлинн провели большую часть нашей взрослой жизни, отрицая наши семейные узы, чтобы выйти замуж за королей, — один уголок её рта приподнялся в улыбке. — Не то чтобы удачный брак был нашей единственной целью. Хотя, имей в виду, нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться королевской жизнью, — другая сторона её рта присоединилась к первой, и я восхитилась тем, какой красивой она была, когда действительно улыбалась. — Но мы обе хотели помочь державе, и мы думали, что сможем сделать это лучше всего как королевы. Тирн, ну, Тирн просто не хотел, чтобы его оставляли позади. Хотя я бы хотела, чтобы он женился. Когда-то ему нравилась девушка. Она была милой. Очень застенчивой. Но такой милой. Они могли бы построить здесь дом. Наслаждаться спокойной, счастливой жизнью. Ему бы никогда не пришлось… — она оборвала себя и снова посмотрела на свои руки.

У меня было много вопросов о Тирне. Но я наконец-то столкнулась лицом к лицу с ответами на те вопросы, которые сильнее всего горели во мне. У меня еще будет время для моего дяди. Позже. Прямо сейчас я должна оставаться сосредоточенной на самых насущных вопросах.

— Значит, моя мать была родом отсюда?

Она снова улыбнулась, на этот раз мягче, и посмотрела на кладбище. Когда солнце село, над каждой могилой начали зажигаться огни. Нет, не огни… цветы. Я наклонилась вперёд, чтобы полюбоваться лепестками, которые казались зажженными, как свечи. Только это пламя горело неземным синим и фиолетовым цветами.

— Что это? — ахнула я.

— То, что я хотела тебе показать, — сказала она. — Люди в этом районе сажают их после того, как кто-то умирает и его хоронят. Лепестки впитывают солнечный свет в течение всего дня, а затем медленно высвобождают его в течение ночи. И пока они это делают, мы наслаждаемся этим захватывающим зрелищем. Удивительно, что что-то настолько полное жизни может существовать в месте, столь полном смерти.

Я подумала о словах Болотной ведьмы.

«Оно живет там, где все умирает».

Могло ли это быть тем, что она имела в виду? Действительно ли это было так просто?

Но Раванне я сказала:

— Какой была моя мать?

— Своевольной, порывистой, упрямой, — она рассмеялась, по-настоящему рассмеялась. — Похожа на кое-кого, кого ты знаешь?

Я покраснела от её намека. Она снова смягчилась и добавила:

— Но она также была великодушной и доброй. Она постоянно заботилась о Тирне и обо мне, но мы никогда не жаловались. Наша собственная мать умерла при родах, так что она была всем, кого мы когда-либо знали. И она всегда вела переговоры со всеми, кто хотел помериться с ней умом, — она глубоко вздохнула, словно готовясь к чему-то трудному. — И она была самой могущественной ведьмой, которую я когда-либо знала, — когда я не сразу ответила, она добавила. — Ты происходишь из длинного рода языческих ведьм, Тессана. Магия у нас в крови. Мы созданы для власти. И ты, моё дорогое дитя, ничем не отличаешься.

Услышав её ласковое обращение, я почувствовала, как моё лицо скривилось.

— Если ты моя тётя, почему ты использовала Конандру, чтобы попытаться удержать меня от Короны Девяти? Почему ты была такой отстраненной? Такой… такой…

Холодной, хотела я сказать. Жестокой.

Её улыбка исчезла, а выражение лица превратилось в жесткую маску, которую я узнала.

— Я… я, наверное, сначала испугалась. Боялась обнадежить себя. Что это действительно была ты. Что ты осталась жива после всего этого времени. А потом боялась за своё будущее, за то, что с тобой сделает Место Силы. Корона девяти. Я видела, как они убили мою сестру. И я видела, как это превратило моего брата в сумасшедшего. И хотя я не могла открыться тебе, я стремилась защитить тебя любым доступным мне способом.

Моё сердце заколотилось в груди, не зная, верить ей или нет. Я хотела, чтобы её объяснение было правдой. О, я отчаянно хотела, чтобы её слова прозвучали искренне. Но…

— Почему с тех пор это изменилось?

В её глазах вспыхнула боль, глубокая печаль.

— Ну, я полагаю, после того, как было доказано, что ты та, за кого себя выдаешь… Я хотела защитить себя. Я прожила одинокую жизнь, Тессана. Мои родители, моя сестра и даже частички моего брата — все они умерли. Все покинули меня. Дело не в том, что я хотела плохо с тобой обращаться. Я боялась снова открыться после того, как наконец научилась жить самостоятельно.

Во мне поднялось инстинктивное желание обнять её, обнять эту бедную, одинокую женщину. Я знала, каково это — потерять своих родителей, братьев и сестер. Я знала, каково это — бояться снова доверять, снова надеяться. Разве я не боролась с тем же внутренним зверем, что и Катринка, отчаянно желая снова полюбить её и в то же время страшась этого?

Но я сдержалась. Я всё еще не понимала необходимости сохранения тайны. Лжи.

— Почему мне никто не сказал? Или моей сестре? Почему ваши родственные узы держались в секрете? — я могла бы смириться с этой магией, с этим родом ведьм. Но как мне было примириться с этим молчанием?

— В королевских семьях существует негласное правило, что две сестры не могут быть королевами одновременно. Короли, конечно, происходят из земель, которыми они правят. Таким образом, в каждой королевской семье одновременно проживает по одному королю. Но королевы часто выходят замуж за выходцев из других стран. У Элизии уже есть Место Силы. Никто из Девяти не хочет отдавать столько власти какой-либо семье. Они бы с радостью приняли мою сестру в качестве невесты Элизии. Но если бы о нашем родстве стало известно, мне в лучшем случае был бы уготован второй сын. Скорее всего, герцог или отдаленный аристократ. Другие королевства с трудом выносят пребывание под каблуком Элизии. Совет никогда бы не позволил семье Финник посадить членов королевской семьи на несколько тронов. Это была слишком большая угроза. Они бы восприняли это как своего рода государственный переворот. Финники правят Элизией и Блэкторном. С таким же успехом мы могли бы передать Арамор Тирну, а остальное сжечь дотла. Многие из них настолько недовольны властью, которой обладают Аллисанды, что никогда не позволят другой семье стать такой могущественной. Завистливые свиньи, весь этот чертов совет.

Я вспомнила своё детство, то, как мой отец возил нас по державе в надежде найти хорошие семьи. Но я также помнила напряжение. И теперь я поняла, почему мой отец сначала предназначил меня для Каспиана, второго сына. Запасной наследник. Помолвка с Тейлоном много лет назад, наследным принцем Сораваля, должно быть, вызвала переполох. Это означало бы появление короля Аллисанд на троне Элизии. И королевы Аллисанд на троне Сораваля. Я не могла вспомнить, с кем были помолвлены мои братья. Но я знала, что ходили разговоры о том, что Катринка выйдет замуж за сына богатого торговца из Сарасонета.

— Но более того, — продолжала она, — ходили слухи, в частности, о моей семье. Что мы были язычниками. Что мы были ведьмами. Раньше нас звали Фенвик. До Столетней войны. Мы правили Блэкторном тысячелетиями, вплоть до Мраморной стены. Когда Корона выиграла языческую войну, они обвинили моих предков в колдовстве, которое украло магию у Короны Девяти. И за то, что прокляли здешнюю землю. Кровь дракона, начнем с того, что они обвинили мою семью в разжигании войны. И нарушающей мир на этой земле. Мир, который с самого начала был фарсом. Единственные люди, которые знают мир в этом царстве, — это богатые, элита. Ты видела, каково в деревнях, как страдают люди, как они голодают. Тогда всё было точно так же. Если Фенвики и стояли за войной, то только потому, что война была необходима для перемен, — она стала еще более страстной, когда рассказывала историю войны. Её фарфоровые щеки порозовели, а глаза засверкали от усердия. Она судорожно вздохнула и, казалось, пришла в себя. Её руки прошлись по передней части юбок, разглаживая их, и она расправила плечи, прежде чем продолжить более спокойным тоном.

— В наказание за войну и проклятие совет отнял трон у моих предков и передал его Пресидиям. Знатная семья с огромным богатством и обещаниями верности Месту Силы. Моя семья стала изгоями, врагами народа этой страны. Мы пытались сделать мир лучше, а вместо этого нас за это ненавидели. Тем временем Корона становилась всё могущественнее, даже несмотря на то, что магия ослабевала по всему королевству. Даже в то время, когда на мой народ, не только на Фенвиков, но и на языческих ведьм всех мастей, из всех королевств, охотились и убивали. Или запирали. Лишали силы. Достоинства. Их… воли к жизни, — слезы сочувствия заблестели в её черных глазах. — Изгнанные король и королева сменили нашу фамилию с Фенвик на Финник, чтобы избежать дальнейшего позора. Наши земли были захвачены. Наше богатство украдено. И нас обвинили в проклятии. Они были вынуждены скрываться. Они отправились на болота, в тайные уголки королевства, в места, находящиеся за пределами проклятия. И именно там они перестроились, восстановили свои силы. И их сила. Когда они вернулись в мир, незадолго до рождения твоей матери, они были могущественнее, чем когда-либо прежде. Возможно, у них и не было титулов или монет, но у них была магия. Магия в избытке. К тому времени, когда родилась Гвин, мы снова стали благородной семьей, но нам по-прежнему не доверяли. У нас была реальная власть, и у нас была некоторая социальная власть. Но жители Блэкторна купились на ложь, которую им продала Корона. По сей день они всё еще обвиняют нас в проклятиях. За то, что потеряли магию. Но потом было пророчество.

— Пророчество?

Болотная ведьма говорила многими загадками, но она также упомянула о пророчестве. Я надеялась, что Раванна прямо скажет об этом. Но я также перестала бояться спрашивать её о чем-либо. Она поделилась со мной большим, чем я когда-либо мечтала. Или могла бы. Теперь у меня был шанс получить как можно больше ответов.

— Когда рождается ведьма, собирается круг ведьм, чтобы наблюдать за её рождением. Это обычная практика, и так было всегда. Даже сейчас, по всему Блэкторну, те, кто практикует языческие искусства, всё еще практикуют этот ритуал. Сидя, они также накладывают чары, убеждаясь, что ребёнок и мать здоровы и в безопасности, убеждаясь, что все идет по плану, и иногда их останавливает рассказ, и они произносят слова во время родов. Когда родилась Гвин, на небе было две луны. Уже интересное предзнаменование, но она родилась с заклинанием на устах.

— Что это значит?

— Магия, Тессана. Она использовала магию, даже будучи ребёнком. Круг ведьм сказал, что они никогда не видели ничего подобного. Магия, такая же безобидная и слабая, как если бы она исходила от младенца, овладела ими всеми. А потом начались пророчества. Они сказали, что она будет несравненно красива. И так оно и было. Они сказали, что она будет обладать непревзойденной силой. И это сбылось. И они сказали, что она восстановит магию в державе, — она отвела взгляд, её глаза обшаривали кладбище с его горящими цветами. — Чего она не смогла сделать. Потому что они убили её.

— Кто? Кто её убил? — мой голос выдавал, насколько отчаянно я хотела узнать ответ.

Этот единственный вопрос преследовал меня до Хеприна и обратно почти десять лет. И всё же у меня по-прежнему не было ответа.

Её челюсть напряглась, возле уха задергался мускул.

— Ты бы хотела научиться ей пользоваться?

Я думала, что не смогу отвлечься от этого единственного вопроса, от этой единственной тайны, которая перевернула с ног на голову всю мою жизнь и направляла её. Но я была слишком застигнута врасплох, чтобы держать язык за зубами.

— Пользоваться чем?

Она снова повернулась ко мне, напряжение сменилось лучезарной улыбкой.

— Магией, Тессана. Хотела бы ты научиться колдовать?

Искушение магией было настолько сильным, что я почувствовала, как оно поглотило меня целиком. До сих пор я не знала, что хочу использовать магию, но как я могла отказаться от такого обещания? Моя мать, самая могущественная ведьма. Это казалось едва ли возможным.

Но всё же…

— Ты знаешь, кто убил мою семью, Раванна? Мою мать? Пожалуйста, скажи мне.

Её лицо вспыхнуло от невысказанных эмоций, а в глазах промелькнуло что-то жесткое и яростное.

— Я многое рассказала тебе, дитя. Я говорила о вещах, которые давным-давно похоронила. Моё сердце устало. И мой разум слишком переполнен беспокойством о твоём дяде, чтобы говорить о таких вещах. Короткий ответ заключается в том, что я тоже хотела бы знать. Длинный ответ можно было бы обсуждать, дискутировать и домысливать до тех пор, пока мы обе не состаримся и не поседеем.

Моё лицо вытянулось от её решительного ответа. Весь мой дух рухнул.

Она заметила это и потянулась, чтобы положить свою холодную руку поверх моей.

— Мы, конечно, поговорим об этом. Я отвечу на столько твоих вопросов, сколько смогу. И когда Тирн почувствует себя лучше, мы также привлечем его к нашему расследованию. Но сейчас позволь мне дать моим призракам отдохнуть. Позволь моему сердцу согреться твоим присутствием. И, правда в том, что теперь мы можем знать друг друга как семью. Я хочу научить тебя нашим обычаям, Тессана. Я хочу показать тебе силу, от которой ты исходишь. Так поступают женщины в твоей семье. Путь твоих предков. Пожалуйста, позволь мне сделать одну вещь.

У меня вертелось на кончике языка согласие. Конечно, я хотела выучить всё, чему она предлагала меня научить. Но там, где должна была быть моя семья, в моей груди была дыра. И теперь, когда Раванна была здесь, признаваясь во всём этом, я изо всех сил старалась не задавать своих вопросов. Даже несмотря на то, что было обещано больше ответов позже.

Заметив мои колебания, Раванна сказала:

— Возможно, твоя мать и не смогла бы восстановить магию, но ты сделаешь то, чего еще не делала ни одна королева. Ты будешь восседать на Месте Силы и носить Корону Девяти, Тессана. Наследие твоей матери живет в тебе. Ты единственная, кто может вернуть магию людям. Ты одна можешь стереть запреты и предубеждения, которые люди создали до тебя. Ты можешь проложить новый путь для людей этой державы. Ради королевства, в котором родилась твоя мать. Внутри тебя есть сила. Я почувствовала это в тот момент, когда мы впервые встретились. И с тех пор, как я узнала тебя, это чувство только росло с каждым днём. Я научу тебя высвобождать её, а затем использовать в своих интересах.

— А что насчет Катринки? — спросила я, всё еще изо всех сил пытаясь согласиться, хотя никогда в жизни не хотела ничего большего.

— Конечно, она тоже может учиться. Может, она и не так сильна, как ты, но она была рождена для магии. В конце концов, она освоится с этим.

Её улыбка заставила меня сдержаться. Она не казалось искренней. Что-то в её обещании не казалось…

— Корона Девяти взывает к магии, — продолжила она. — И со времен языческой войны она пришла в упадок. Вот почему твой дядя так страдает. Он не является законным наследником. Если ты собираешься носить её, Тессана, ты должна быть достаточно сильной, чтобы противостоять внутренней тьме. Ты должна обладать властью, которая уже принадлежит тебе по праву. Используй это в своих интересах. На благо державы и её народа.

Теперь я чувствовала нечто противоположное тому, что было раньше. Это были правдивые слова, правдивые утверждения. Корона Девяти была не тем, что я могла просто надеть себе на голову и надеяться, что все преклонятся перед ней. Корона требовала силы, которой я еще не обладала, магии, отражающей то, что делало её такой особенной.

Состояние Тирна, разрушение его разума, не предвещало ничего хорошего для моего будущего. Если бы магия могла защитить меня от той же участи, что и моего дядю, мне бы понадобилось столько магии, сколько я смогла бы получить.

— Да, хорошо, — прошептала я, чувствуя, как что-то постоянное давит мне на плечи и сжимает грудь, выдавливая воздух из легких. — Я бы хотела научиться, — всё равно прохрипела я. — Пожалуйста, покажи мне.

ГЛАВА 17

В течение следующих трёх дней Раванна работала со мной и Катринкой, чтобы раскрыть нашу магию. Она была удивлена, когда я сказала ей, что умею читать руны, но она не спросила, как это возможно, и я не рассказала ей о Болотной ведьме. Но Катринка тоже умела их читать, так что я подумала, что это, возможно, было более загадочно, чем даже мои знания.

Позже, когда я спросила её, сделали ли с ней то же, что Болотная ведьма сделала со мной, она ответила, что нет. Что она всегда просто видела руны и думала, что я тоже могу.

Говорили, что Тирн отдыхал, пока мы изучали и практиковали наши новые навыки. Я спросила, пользовался ли он когда-нибудь магией, но Раванна объяснила, что магия предназначена для женщин. У мужчин были и другие силы, такие как жадность и угнетение. И каждый из нас должен заниматься тем, что хорошо умеет делать.

Я не была полностью с ней согласна. Хотя я знала, что некоторые короли были жестокими и жаждущими власти, я также знала многих, кто ими не был, кто любил свои земли и свой народ и хотел лучшего для них.

Тейлон. Я знала Тейлона. И я знала, что он честный и непредвзятый, верный и добрый. На него не повлияли обещания власти или намерение причинить вред другим. Он хотел добра для людей этой державы.

Даже сейчас он сражался, чтобы избавить королевство от Кольца Теней. Даже сейчас он был в Хеприне, отвечая на зов Гантера.

Я также знала Хьюго. И моего отца. Он был хорошим королем. Справедливым королем. Я не помнила всего, но я знала, что он не был злым или деспотичным человеком.

Я знала, что Катринке тоже не понравилась оценка Холодной королевы, но мы решили не спорить. Вместо этого мы просто узнали от неё столько, сколько смогли.

Катринка гораздо быстрее осваивала свои заклинания и творила свою магию. К концу первого часа практики она могла зажечь свечу с другого конца комнаты одним взмахом руки. У меня ушел весь день на то, чтобы зажечь свечу прямо перед собой.

Раванна заверила меня, что это нормально для человека такого возраста, как я, который никогда раньше не сталкивался с магией, испытывать трудности. Я боролась изо всех сил, потому что Катринка была всего на два года моложе меня.

— Сначала ты должна сделать волшебство возможным в своей собственной голове, — объяснила она. — И тогда это станет возможным во всём мире.

Но именно здесь я боролась изо всех сил. Я была в неведении не только о магии, колдовстве и языческой линии моей матери. Я выросла в монастыре во имя Света. Братство сторонилось всего магического и передало бы любого объявленного язычником королевской страже.

Катринка, которая была предоставлена самой себе и библиотекам, полным книг, которые подстегивали ее воображение, не устанавливала мысленных границ для того, что было возможно, а что нет. Она просто верила, что случиться может всё, что угодно.

Кроме того, я подозревала, что у неё к этому природный талант. Но Раванна никогда не позволяла ей расслабляться в силу присущих ей способностей. Она довела нас обоих до предела.

К концу третьего дня я почувствовала, как во мне поднимается энергия, когда я произношу заклинания. Я могла сделать немногим больше, чем зажечь свечу, а затем передвинуть её по столу. Но это было больше, чем я когда-либо считала возможным раньше.

Мы только что разобрались с защитным заклинанием, которое должно было уберечь человека от заражения болезнью, когда миссис Блайт появилась в дверях библиотеки. Она не издала ни звука, но Раванна подняла голову и направилась к ней.

— Я сейчас вернусь, девочки. Я нужна вашему дяде.

Она внезапно ушла, и мы с Катринкой внезапно остались одни в её личном пространстве, окруженные её зельями и эликсирами. Я почувствовала непреодолимое желание перерыть всё, но знала, что это была бы ужасная идея. Не было другого возможного исхода, кроме как быть пойманным прямо в разгар моего вынюхивания. Мне не нужна была магия, чтобы понять это.

Катринка посмотрела на меня и улыбнулась.

— Ты когда-нибудь представляла себе, что такой мир существует? Настоящее волшебство, Тесса. Настоящая магия.

Я ухмыльнулась в ответ.

— Понятия не имела.

Она протрезвела и серьезно оглядела комнату.

— Я полагаю, мы должны быть осторожны. Должно быть, именно поэтому мама умерла. Почему папа и наши братья тоже умерли.

Открыв рот, я намеревалась согласиться с ней, но что-то удержало меня. Тайна смерти нашей семьи была не так проста. Я знала это в глубине своего существа. Это было частью причины, но не всей.

Словно в подтверждение моих подозрений, моё внимание привлек луч света. Днем эта комната была залита солнечным светом. Раванна часто оставляла балконные двери открытыми, чтобы в помещение проникало больше света и мы могли ловить послеполуденный бриз. Но сейчас были сумеречные часы. Было уже достаточно поздно, и мне не терпелось еще раз взглянуть на кладбище.

Наблюдение за тем, как бутоны цветов искрятся светом, стало одним из моих любимых занятий в замке Фенвик. И они никогда не опаздывали со своим светом к тому самому моменту, когда ночью появлялись первые звёзды.

В доме Раванны было холодно во многих отношениях. Но потом были всплески теплоты и очарования, прямо как у самой королевы.

Свет, неуместный в этот час, плясал на стене, где высились стопки книг. Их можно было бы разложить по полкам, но Раванна вместо этого поспешно сложила их на полу, как будто просматривала книгу за книгой.

Я подошла, заинтригованная тем, что я могла там найти. Раванна всегда была с нами в этой комнате, поэтому я никогда не пользовалась возможностью посмотреть, что она любит читать. Но теперь я могла видеть, что почти все тома были написаны рунами.

Книги по заклинаниям и тексты по теории магии, истории королевств, и особенно Блэкторна и Элизии. Древние книги о Мраморной стене и войне, которая едва не уничтожила наше королевство. Странные книги из-за Хрустального моря. Несколько книг о Каволии. И одна особенно большая книга о Короне Девяти и магии, использованной для её создания.

Но книга, которая привлекла моё внимание, была идентичным гримуаром, который был у меня в распоряжении. На самом деле, она была так похожа, что я на мгновение забеспокоилась, не порылась ли Раванна в моих вещах и не нашла ли это спрятанным в моей сумке.

Но теперь, когда я могла читать руны, я увидела, что это было ее имя, нацарапанное спереди. Раванна Селестия Финник.

Я пожалела, что у меня не нашлось времени заглянуть в книгу моей матери. Последние три дня были изнурительными, и к тому времени, когда мы закончили ужинать поздно вечером, я была слишком морально измотана, чтобы делать что-либо, кроме как сразу лечь спать.

— Что ты делаешь? — спросила Катринка у меня за спиной.

Я подняла её и отнесла к столу, за которым мы работали.

— Книга заклинаний Раванны, — объяснила я. — Смотри, её звали так до того, как она вышла замуж.

Катринка провела пальцем по переплету.

— Старый путь — это истинный путь.

Когда моя сестра произнесла эти слова вслух, они замерцали и засветились на обложке. Мы сделали шаг назад, не ожидая, что книга оживет.

Я открыла её. В отличие от книги моей матери, которую я начала с самого начала и медленно листала, книга Раванны открылась посередине прямо на заклинании.

Фотографии обнаженных мужчин были на одной странице, и я почувствовала, как мои щеки запылали от этого зрелища. Катринка ахнула и протянула руку, чтобы перевернуть страницу. Но изображение прямо напротив заставило меня положить руку на её руку, останавливая её.

Там, напротив обнаженных мужчин, была целая страница, покрытая воронами. Их схемы были нарисованы в точности так, как были нарисованы мужчины. Анатомия, биология и заметки, нацарапанные чьей-то собственной рукой, рукой Раванны. А внизу страницы слова: «Как собрать армию».

Я сразу же подумала о Креншоу. О том, как он выбросился из окна моей спальни после того, как попытался убить меня. О сцене, свидетельницей которой я была во время Конандры, когда оказалось, что мой дядя разговаривает непосредственно с птицей.

Возможно ли это?

— Я не понимаю, — прямо сказала Катринка. — Это не может означать то, что здесь написано.

Во-первых, вы должны сделать волшебство возможным в своей собственной голове. Раванна повторяла это наставление бесчисленное количество раз за последние три дня. Только тогда это станет возможным в мире.

Мы перелистнули на следующую страницу. А потом следующую. Казалось, заставить человека превратиться в птицу, было нелегкой задачей. Но в этом не было ничего невозможного. По крайней мере, согласно личному гримуару королевы Воронов. Самым важным требованием было то, что человек должен быть абсолютно готов. Любое сопротивление — и весь процесс закончится неудачей.

Итак, Креншоу превращён в ворона. Я должна была поверить, что это правда. Но кем? Раванной? Или Тирном?

Позже в книге появились дневниковые записи самой Раванны. Они начали встречаться, когда ей было столько же лет, сколько Катринке. Заклинания, которые она пробовала и потерпела неудачу, дополнения и измерения, а также небольшие изменения, которые потребовались, чтобы они стали успешными.

У меня не было времени прочитать всё, но записи становились всё мрачнее и жестче по мере того, как я переворачивала страницы. Фрагменты вроде «Она не будет меня слушать, сколько бы раз я ни показывала ей дорогу. Я буду более убедительна в следующий раз, когда навещу её».

Или: «Минот снова посетил меня ночью. Он был пьян и несвязен. Он боится, что я его отравляю. Он такой дурак. Я надеюсь, что напиток убьет его».

Катринка указала на более позднюю запись. «Мой брат подозревает, что я являюсь причиной последнего нападения в Элизии. Зелье почти готово».

И даже позже. «Болото пытается поднять еще одно восстание. Это самые мерзкие люди, у которых королева — ведьма. Я сотру их в порошок еще до того, как всё это закончится». Оно было датировано тремя годами назад.

Она не стерла их в порошок, но я подумала о том, как они сновали вокруг, скрываясь из виду. Как они убежали, как только услышали, что птицы взлетели.

Птицы. Их были сотни. Может быть, тысячи. Были ли это вороны? Или люди?

Или и то, и другое?

С тех пор как мы прибыли в Блэкторн, мы почти никого не видели, кроме Болотной ведьмы и миссис Блайт. Но они не могли все быть… Она не могла их всех создать…

Свет снова переместился перед нами.

— Ты видишь это, Кэт?

Она подняла глаза и кивнула.

— Что это?

— Призрак? — это слово прозвучало глупо на моём языке, неуместно в такой странный момент. — Я не знаю. Я видела их раньше. Обычно они пытаются мне что-то сказать. Или… показать мне что-нибудь.

Она восприняла моё объяснение, не подумав, что я сошла с ума. Это становилось одной из моих любимых черт в ней. Она никогда не думала обо мне плохо, когда я изо всех сил пыталась разобраться в этом новом мире. Она просто терпеливо ждала, пока я пойму или объясню.

— Тогда давай последуем за ним. Должно быть, он хочет нам что-то показать.

Так мы и сделали. Он протанцевал по полу библиотеки и вылетел на балкон. Могильные цветы к этому времени уже распустились в полную силу, и темное кладбище сияло их свечением. Свет исчез среди них, и мы замешкались возле лестницы, ведущей к нему.

— Она не запрещала нам уходить, — осторожно сказала Катринка. — Мы бы не стали ослушиваться.

Я кивнула.

— Это правда. И я уверена, что мы услышим, как она вернется. Тогда мы сможем сразу вернуться.

Приняв решение, мы поспешили вслед за бестелесным светом, стараясь не сбиваться с тропинки и не потревожить цветы или могилы.

— Она сказала мне, что фамилия нашей матери Финник раньше была Фенвик. А до языческой войны мы были королевским домом.

— Она сказала мне то же самое, — согласилась Катринка. — Что власть и достоинство Фенвиков были взяты в качестве наказания за войну. И проклятие, — мы начали восхищаться каждым надгробием и распустившимися цветами. — Послушай, Тесса, они все Фенвики.

Она была права. Древние камни с простыми рунами и необычными именами. И по мере того, как мы шли, камни становились всё более замысловатыми, а вместе с ними и руны.

— Ты знаешь имена наших бабушки и дедушки? — спросила она.

— Нет, — но внутри меня было желание найти их, отдать дань уважения родителям нашей матери. — Пресидии, — указала я на ничем не украшенный уголок.

Мы подошли вместе и прочитали простые камни, на которых не было ни рун, ни светящихся цветов, которые придавали бы им красоту. В самом дальнем углу самой дальней секции лежал самый простой камень. Минот Пресидия. И ничего больше.

— Она не любила его, — прямо сказала Катринка. — Почему он женился на ней?

— Любовное зелье? — я хотела, чтобы это была шутка, но Катринка нахмурилась еще сильнее.

— Ты думаешь, это то место, где, по словам другой ведьмы, была спрятана Корона Света? — спросила она вместо этого, подходя к камню и протягивая руку, чтобы положить пальцы на его вершину.

— Что такое Корона Света, Кэт? Что произойдет, если мы её найдем?

Катринка повернулась ко мне, её глаза расширились от удивления.

— Ты хочешь сказать, что мы оставим всё как есть?

— Я говорю, что ничего из этого не понимаю. Раванна — наша тётя. Безумие нашего дяди. Магия, которой мы внезапно можем овладеть. Здесь действуют странные силы, и нам еще предстоит узнать, что означает любая из них. Откуда кто-либо из них родом.

— Куда они нас подталкивают, — задумчиво добавила она.

Как раз в этот момент призрачный луч света начал прыгать перед нами и метаться между тем местом, где мы стояли, и обратно тем путем, которым мы пришли. Мы с Катринкой обменялись удивленными взглядами, а затем бросились к балконной лестнице.

Что бы ни означал этот свет, он не намеревался причинить нам вред. По крайней мере, не в этот раз. Это была одна маленькая сила, которой, как я начинала верить, мы могли доверять.

Мы как раз добрались до балкона, запыхавшиеся и охваченные паникой, когда гулкий голос моего дяди разнесся по библиотеке.

— Где они? — крикнул он, споткнувшись о стопку книг на своём пути и опрокинув их, подняв облако древних страниц и пыли. — Тессана! Катринка!

Он обезумел от ужаса. Настолько, что мой собственный страх вспыхнул к жизни и передразнил его.

— Мы здесь, дядя, — успокаивающе сказала я, сходя с балкона. — Мы любовались цветами.

Тирн покачнулся на ногах, и ему пришлось опереться на стол, за которым мы работали. Его шаткость опрокинула свечи, которые мы с Катринкой зажигали и не зажигали с помощью наших новых способностей, но он, казалось, не заметил, как они упали на пол. Или как мы быстро потушили всё еще продолжающееся пламя, прежде чем вся библиотека была охвачена пламенем.

— Мы уходим, — прорычал он. — Соберите свои вещи. Мы должны идти сейчас.

— Уходим? — я не знала, были ли мы с Катринкой в безопасности здесь, в крепости Фенвик, но предстояло разгадать так много тайн. И впервые с тех пор, как была убита моя семья, я наконец почувствовала, что нахожусь на правильном пути к выяснению того, что произошло.

Почему это произошло.

— Сейчас же! — Тирн закричал, его лицо побагровело от силы удара, а слюна забрызгала стол. — Сейчас, сейчас, сейчас! Мы должны идти сейчас же! Мы должны уходить. Мы должны. Должны!

Руки Катринки толкнули меня в спину, и я, покачнувшись, пришла в движение. Раванна вошла в комнату и оглядела свою перевернутую библиотеку. Её плечи были напряжены, а лицо покрылось красными пятнами, как будто она кричала. От того терпения и грации, которые она проявляла последние пару дней, не осталось и следа. Холодная королева вернулась, и она была в ярости.

— Ты ведешь себя глупо, брат, — огрызнулась она. — Девочки только начали свои уроки…

— Я не позволю тебе прикончить их, — прорычал он, в его голосе было меньше злости и почему-то больше ярости, чем когда-либо. — Я не позволю тебе сделать с ними то, что ты сделала с Гвинни, — он неуклюже шагнул к ней, пошатываясь и чуть не опрокидываясь, но каким-то образом умудрившись удержаться на ногах. — И я не позволю тебе сделать со мной то, что ты сделала с Минотом. Он оглянулся через плечо с самым свирепым выражением лица, какое я когда-либо видела. — Ты не можешь довести нас всех до безумия только для того, чтобы получить то, что ты хочешь, Ванна. Просто чтобы иметь то, что тебе никогда не принадлежало.

Нам он сказал:

— Мы уходим, девочки. Тащите свои задницы в карету, пока я сам вас туда не отнес сам.

Было слишком тихо, чтобы понять правильно, но я бы поставила Корону Девяти, что Раванна прошептала Тирну:

— Для тебя уже слишком поздно, — когда он проходил мимо.

Он, казалось, не слышал, когда выходил из библиотеки, всю дорогу выкрикивая непристойности.

Катринка схватила меня за руку, и мы застыли, не зная, что делать.

— Вам лучше пойти с ним, — наконец проговорила Раванна. — Он отказывается прислушиваться к голосу разума, когда он в таком состоянии.

— Обратно в Элизию? — спросила Катринка, и я поняла, что ей нужно было убедиться, что мы направляемся в безопасное место.

— Да, да. Возвращайтесь к себе домой. Я присоединюсь к вам там, когда смогу, — она выдержала мой пристальный взгляд. — Перед твоей коронацией. Продолжайте практиковать то, чему я вас научила, но не позволяйте Тирну узнать об этом. Он… он не ценит того, что мы способны сделать, поскольку сам он на это не способен. Держите это в секрете. Но оставайтесь настойчивыми. Тебе предстоит многому научиться, прежде чем ты наденешь Корону Девяти, Тессана.

Я послушно кивнула.

— Да, конечно.

— Должны ли мы рассказать нашим служанкам о планах нашего дяди? — спросила Катринка.

— Они уже собраны и ждут. Тирн начал процедуру вашего отъезда, не предупредив меня.

Мы с Катринкой обменялись взглядами. Неужели Тирну действительно нужен был отдых от столицы? Или это был его способ уберечь нас от Раванны? Подумать о том, чтобы забрать нас после того, как сам отправил нас с ней?

Или это она всем руководила?

Я начинала думать, что Тирн был скорее её марионеткой, чем свободомыслящим человеком. То ли из-за зелья, то ли из-за положения, но он, казалось, боролся против её воли.

В коридоре нас ждали наши охранники. Я не видела их с тех пор, как мы прибыли, и всё же они были здесь. Я хотела спросить, где они были, но казалось глупым нуждаться в них сейчас, когда я так долго боролась за то, чтобы освободиться от них.

Раванна проводила нас до экипажей. Клеста тоже была там, чтобы передать Шиксу. Мы никогда раньше не путешествовали ночью, но Благословенная дорога обеспечивала нам безопасность, по крайней мере, до тех пор, пока мы не выехали из Блэкторна.

Я находила в этом утешение. Возможно, мои предки и прокляли эту землю, но они умели исправлять свои ошибки. По крайней мере, частично. Это была не просто магия, которую мы использовали бы, чтобы сбежать из Блэкторна.

Это была сила моей родословной. Это придало мне неожиданную уверенность в нашем отъезде.

Финч стоял у дверцы кареты моего дяди, протягивая мне руку, чтобы я её взяла. Я попыталась улыбнуться ему, думая, что предупрежу его о письме для Тейлона, которое до сих пор носила в кармане, надеясь найти более подходящее время, чтобы передать его ему. Но он не смотрел мне в глаза. Он был явно расстроен, весь с головы до ног скрюченный от напряжения. Но его рука нежно обхватила мою, когда он помогал мне сесть в экипаж. И я могла бы поклясться, что он громко вздохнул, когда я проходила мимо него.

Только когда я села рядом с Катринкой в карете, напротив моего дяди, я заметила записку, которую он умудрился сунуть мне в рукав моего платья.

Я позволил этому продолжаться гораздо дольше, чем считала возможным, пока лошади не тронулись с места и мы не набрали скорость. Довольно скоро мой дядя заснул, подтянув ноги к груди и прислонившись щекой к окну. В таком виде он выглядел как замученный ребёнок. Малыш, отчаянно желающий отдохнуть без угрозы ночных кошмаров.

Когда я убедилась, что он действительно спит, я вытащила записку из рукава и поднесла её к окну. Читать при лунном свете было нелегко, но я боролась и сдвигалась, пока не смогла разглядеть сообщение ровно настолько, чтобы разглядеть его. Затем, когда я, наконец, смогла разобрать слова, мой разум отказался принять их истинность.

Хеприн пал.

Правит Кольцо Теней.

Храм был сожжен.

Безмолвное братство погибло.

Скоро я вернусь к тебе.

Не доверяй никому.

ГЛАВА 18

Когда мы вернулись в Элизию, в замке царил переполох. Начались приготовления к моей коронации. Казалось, что последнее празднование произошло на прошлой неделе, хотя прошло уже больше месяца. Но было трудно смириться с тем, что мы уже готовились к новому.

И что всё это снова сосредоточится вокруг меня.

Когда я покидала Хеприн почти год назад, я знала, что моё предназначение — быть королевой. Но по какой-то глупой причине я не ожидала, что роль королевы державы потребует такого большого внимания.

Мы покинули Элизию в последние дни весны и вернулись в теплое лето. Точно так же, как раньше, когда Тейлон тайно ввез меня сюда. Только на этот раз я шла рядом с Тирном.

На обратном пути в Сарасонет он говорил почти бессвязно. Его охрана и лакеи, казалось, были знакомы с его переменчивым настроением и тарабарщиной. Но мы с Катринкой никогда не видели его таким. Обычно только угрюмым и сдержанным.

Его камердинер предлагал ему лекарства каждые несколько часов, которые, казалось, удерживали его разум в целости, хотя бы на тонких нитях здравомыслия. Но было ясно, что моему дяде становилось всё хуже и хуже с каждой минутой.

И всё это время я держала в руке записку, в которой объявлялась война.

Я пыталась донести это до Тирна во время путешествия, пыталась предположить, что мы могли бы дать отпор и вернуть Хеприн. Но он, казалось, не понимал, что я говорю, и отвернулся от меня, чтобы поспать.

Когда он проснулся, он бормотал:

— Это начинается, — снова и снова, пока мы с Катринкой не упросили его камердинера Офрина дать ему еще лекарства. К тому времени, как Офрин приготовил еще одно снотворное, Тирн начал раскачиваться взад-вперёд на своём сиденье, зажав уши руками и крепко зажмурив глаза. Его невнятные слова превратились в крик ужаса.

— Это начинается! Это начинается! Это начинается!

Офрину удалось снова уложить его спать, но мы с Катринкой держались за руки, пока не остановились поужинать, в страхе вцепившись друг в друга.

Я жалела, что мы покинули Блэкторн. Я хотела, чтобы Раванна была здесь, чтобы разобраться в происходящем.

Было трудно смириться с привязанностью, которую я испытывала к нашей тайной тёте. И, конечно, были признаки того, что с ней могло быть не всё хорошо. Что, возможно, она была такой же гнусной, какой казалась.

И все же она была сестрой нашей матери. Более того, она была добра ко мне и Катринке. Может быть, не сразу, но сейчас да. В её прошлом были ошибки, но она заботилась о моём будущем как королевы. Это о чём-то говорило.

Удивительным образом она стала моим другом. И с падением Хеприна и потерей Братства Света, которым я так дорожила, я искренне желала иметь друга.

Тейлон сказал, что сразу же отправится обратно, но он не указал дату своего письма, так что я понятия не имела, когда это будет. Я молилась Свету, чтобы он привел с собой Оливера. Я не знала, как мы переживем горе от потери Храма, дома нашего детства и монахов, которые нас вырастили.

Но мы бы сделали это вместе.

Как только я добралась до своей спальни, сопровождаемая Шиксой и Клестой, по коридору промчался лакей.

— Ваше Высочество, — он начал кланяться и прошел половину коридора, поэтому я подавила утомленный путешествием вздох и подождала, пока он подойдет достаточно близко, чтобы заговорить. — Принц Каспиан попросил у вас аудиенции.

— Принц Каспиан? — ахнула я. Я забыла спросить о нём во всех новостях и хаосе нашего возвращения.

— Да, мэм, он в библиотеке, ждет вашего возвращения.

— Спасибо, — я повернулась к Клесте и протянула ей Шиксу. — Я освежусь перед ужином. Спасибо тебе за всю твою помощь.

Она задумчиво нахмурилась и погладила белую гриву Шиксы.

— Принцесса Тессана?

То, что она использовала мой официальный титул вместо леди, сразу привлекло моё внимание. В коридоре с нами были только мои охранники. Лакей исчез в глубине замка.

— Да?

— Вам не показалось странным пребывание в замке Фенвик?

В крепости Фенвик было много-много странных вещей, но большинство из них имело отношение к магии. И я не могла объяснить это Клесте.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, я только что заметила, насколько расслаблена здесь Шикса. В замке Блэкторн она могла бродить по коридорам всю ночь напролет. Конечно, она никогда ничего не приносила обратно в комнату, но она всю ночь охотилась за чем-нибудь, её шерсть вставала дыбом. И часто, когда я приходила будить вас утром, она сидела за вашей дверью, как будто охраняла её.

Я нежно почесала Шиксу за ушами.

— Это потому, что она любит меня.

— И там не было никаких людей. Табби, горничная вашей сестры, и я были предоставлены самим себе. Там не было других горничных или каких-либо слуг.

— Я действительно это заметила. Миссис Блайт была, пожалуй, единственной другой душой, которую я видела во всём королевстве, — если не считать Болотной ведьмы, но Клесте не нужно было знать о ней.

— И птицы.

— Птицы? — беспокойство пробежало у меня по спине.

— Они ходили за Табби и мной по коридорам, как будто наблюдали за нами. Их маленькие коготки цокали по полу, как бы предупреждая. И они не подпускали охрану к вашим комнатам. Старина Кертис чуть не лишился глаза, когда попытался встать на страже у вашей двери.

Я резко обернулась, впервые заметив лицо Кертиса. Неужели я была настолько погружена в свои собственные проблемы, что игнорировала проблемы окружающих меня людей? Конечно же, лицо Кертиса было расцарапано от виска до челюсти. Дальше по всей длине шеи. На руках. Свежие красные следы были запекшейся кровью. Они были достаточно глубокими, чтобы понимать, что на тех местах останутся шрамы.

— Это правда?

Я подошла ближе к обоим охранникам. Финч был единственным, кто казался невредимым.

— Это так, миледи. Дело не в том, что мы их боялись, — он прочистил горло, показывая обратное. — Но королева Раванна велела нам не причинять им вреда. И мы не смогли связаться с вами, чтобы спросить, что делать.

Я не знала, смеяться мне или плакать.

— Конечно, она не хотела, чтобы вы причиняли вред её птицам. Но, конечно, вы могли бы связаться со мной в какой-то момент. Птицы улетали для того, чтобы поесть или поспать?

— Их было так много, — объяснил Довер. — И они были совершенно… порочными.

Он был крупнее Кертиса и массивнее. Но оба мужчины были накачаны мускулами и вооружены. Как птицы помешали им охранять меня? Почему Раванна позволила всему этому случиться?

Я повернулась к Финчу.

— Ты, кажется, цел.

Он кивнул, склонив голову.

— Я не пытался переступить порог. Я уже видел такое поведение раньше.

Он имел в виду магию. Мне не нужно было, чтобы он это говорил, чтобы я поняла. Я заметила у него на шее ожерелье с единственным амулетом — лошадью и её всадником. Он был Каволиийцем?

— Мы обсудим это позже, — кротко сказала я. Но прежде чем отправиться к Каспиану, я сказала. — Простите, что не проверила вас раньше, Кертис. Довер. Я… я действительно не ожидала, что у вас будут проблемы. Но я исправлю это по отношению к вам. Я обещаю это.

Кертис склонил голову.

— Нас заверили, что вы в безопасности, миледи. Если бы мы думали иначе, ничто не помешало бы нам добраться до вас.

Я знала, что это правда, и верила, что он будет верен своему слову. Но какая странная причина для того, чтобы оставить свои обязанности. Позже мне придется поговорить с моим дядей, чтобы узнать, что он думает по этому поводу. Ну, если он будет в состоянии говорить.

Но я подумала, что он мог бы иметь некоторое представление о птицах в замке Фенвик. И на что было похоже их поведение. Было ли это нормально. Можно ли это остановить в будущем. Я не была уверена ни в ком другом, кто знал бы о родине Раванны.

Конечно, я хотела поговорить обо всем этом с Тейлоном. И я бы это сделала. Но я была обязана перед своими охранниками хотя бы попытаться докопаться до сути. И добиться справедливости от их имени, если это вообще возможно.

Каспиан ждал меня в библиотеке. Именно здесь Тирн проводил большую часть своего времени, так что для меня это было более незнакомым местом, чем мне бы хотелось. Библиотеки были единственным местом, где я чувствовала себя как дома. Я не могла дождаться, когда сделаю этот трон своим.

Он встал, когда я вошла в комнату, отвесив короткий, но почтительный поклон. Он выглядел полностью оправившимся в своей вышитой тунике Ворестрианского цвета, темной и голубой, подчеркивающей его загорелую кожу и темные волосы. Он выглядел совсем иначе, чем когда я впервые встретила его несколько недель назад. Когда он застал меня врасплох в том коридоре. Он напомнил мне ночное небо, или как раз перед тем, как небо превращается в ночь. Когда луна еще не появилась, но звезды начинают мигать в неподвижных синих сумерках. Всё в сверкающем свете и землисто-коричневых тонах.

И эти его призрачные светлые глаза. Неуместно смотрящиеся в остальных его темных уголках.

Я стала относиться к нему гораздо лучше с тех пор, как он спас мне жизнь. Гораздо больше, чем я ожидала. И вид его сейчас целого, здорового, дышащего заставил мой дух вздохнуть с облегчением. Я всё еще не до конца доверяла ему. Но я была очень рада видеть, что он не умер из-за меня.

— Каспиан, — поприветствовала я его, когда он встал. — Я не знала, что ты остался.

Его кривая улыбка заставила светлые глаза блеснуть.

— Ваши целители только недавно разрешили мне передвигаться. Пока ты была в поездке по сельской местности, я был здесь, сражаясь за свою жизнь.

Я почувствовала, как меня захлестывает чувство вины, и бросилась вперёд, схватив его за руку.

— Мне очень жаль, мне сказали, что с тобой всё в порядке, но мой дядя хотел, чтобы я уехала и…

Его улыбка стала шире.

— Я шучу, Тессана. Со мной всё это время было всё хорошо. Просто я был неподвижен.

— Ты в порядке? Правда?

— Воистину.

— Слава Свету. Ты знаешь, что происходит в Хеприне? Сюда добрались новости?

Его брови нахмурились.

— Да, я знаю, но откуда ты знаешь? Я собирался рассказать тебе. Только что прибыл всадник, и я подслушал…

— Не имеет значения, как я это узнала. Мне нужно побудить дядю что-то сделать, но он, похоже, не в состоянии принимать решения. Каспиан, он нездоров, и я…

— Это еще не всё, — прошептал он, притягивая меня ближе. — Хеприн пал, это правда. Но Кольцо Теней планирует захватить Теновию следующей.

— У них достаточно армии, чтобы оккупировать Хеприн и Теновию? — моё сердце ухнуло в желудок и захлюпало, как перевернувшийся корабль, пока я пыталась не потерять свой обед.

— Из того, что я слышал, от Хеприна осталось не так уж много, чтобы его нужно было удерживать.

Я упала на ближайший диван, мои подкашивающиеся ноги больше ни секунды не могли выдержать моего веса.

— Этого не может быть.

Каспиан опустился рядом со мной и взял меня за руку.

— Я пытался поговорить с твоим дядей ранее. Он не казался, эм, как ты сказала, ну…

Я покачала головой. Как мне это объяснить?

— А королева Раванна? Как… ты провела время в Блэкторне? — его тон сменился на заговорческий. В игре было так много тайн, что я не была уверена, с чего начать.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ходят слухи, Тессана. Ходят слухи, что она может быть за Кольцом Теней.

Я сразу же захотела опровергнуть его заявления. Я слишком хорошо знала, что было легко предположить, что Раванна — зло. Но по моему последнему опыту, она хотела для Элизии того же, что и я — мира и магии. Нет ничего более зловещего, чем война.

— Нет, я была с ней. Она не… как она могла… не было никаких признаков вторжения в Хеприн. Похоже, она сама об этом не знала.

— Карриган отправила мне сообщение вчера, перед тем как пришли новости о Хеприне. Она попросила Ворестру присоединиться к Блэкторну. Она не упомянула Хеприн, но дала понять, что он должен выбрать сторону.

Выбрать сторону? Выбрать сторону для чего?

— Что он сделал?

Рот Каспиана скривился в мрачной гримасе.

— Он еще не ответил ей. Вместо этого он написал мне, поощряя меня сделать предложение.

— Какое?

— По моим расчетам, Элизия может рассчитывать на поддержку Сораваля, Теновии, если они всё еще устоят, и того, что осталось от Хеприна — хотя это будет не так уж много. И, возможно, Барстус, в зависимости от их привязанности к твоей сестре. Блэкторн уже договорился с Арамором и Кашей. Брак со мной обеспечил бы тебе Ворестру. Но если у моего брата нет причин… он оппортунист, очень похожий на моего отца. Дай ему повод присоединиться к тебе, Тессана. Сделай предложение лучше Раванны.

Что предложила Раванна? Когда она сделала что-либо из этого? Было ли это на самом деле правдой? Или план Каспиана обманом вынудить меня к помолвке?

— Я… как ты можешь спрашивать меня об этом сейчас? Когда я потеряла свой дом и Братство? Когда мой дядя впадает в безумие. Когда моё королевство и все остальные только что оказались на грани войны?

— Я знаю, ты хочешь брака по любви, и, возможно, когда-нибудь это произойдет. Но сейчас есть вещи поважнее твоего счастья, Тессана. Я пытаюсь убедить тебя выиграть эту войну до того, как она начнется.

Он был прав. Если бы Ворестра присоединилась к Блэкторну, у нас было бы слишком равное количество противников, чтобы избежать сражения. Но если бы Ворестра встала на сторону Места Силы, не было бы причин встречаться на поле боя. Победа была бы полностью за мной.

Но все же, брак? Конечно, было время для переговоров. Мы даже не знали, стоит ли за этим Раванна.

В любом случае, ничто из этого не имело значения. Я всё еще не была коронована. И пройдут годы, прежде чем Корона действительно станет моей. Коронация была всего лишь обещанием будущей власти, а не её реальностью.

Каспиану предстояло убедить Тирна. И, возможно, Тирн увидел бы преимущество в союзе с Ворестрой, а может, и нет. Прямо сейчас он был не в лучшей форме.

Дверь распахнулась, и в комнату, пошатываясь, вошел мой дядя, совсем как тогда, в Блэкторне, в библиотеке Раванны. Мои мышцы, сердце и душа сжались при виде него и болезни, которая, казалось, украла у него весь разум и здоровье за такое короткое время.

— Мы не можем ждать, — громко пробормотал он, звуча пьяным и выведенным из равновесия. — Это должно произойти сейчас, Тессана.

На секунду я испугалась, что он имел в виду предложение Каспиана, брак. Но затем, обернувшись через плечо, он крикнул:

— Немедленно принесите сюда эту проклятую Корону!

— Корона? Дядя, что происходит?

Он встретился со мной взглядом, и его глаза временно очистились от безумия, которое, казалось, так сильно владело им.

— Мы должны сделать это официально. Пока не стало слишком поздно.

— Пока не стало слишком поздно?

— Хеприн пал, племянница, — он произнес эти слова так, как будто это не я ему сказала. — Это только вопрос времени, когда она постучится в нашу дверь. Корона должна быть на твоей хорошенькой головке, иначе она сорвет её с тебя и заберет твою голову с собой в качестве приза.

— Ты имеешь в виду свою сестру? Раванну?

— Я был просто мальчиком, — начал бормотать он, теряя остатки здравомыслия. — Я был просто мальчиком, но я был глуп. Я никогда не должен был позволять ей использовать меня. Гвинни знала лучше. Она пыталась остановить её. И меня. И всё остальное. Но даже она была обманута в конце, — внезапно он упал на колени, уронив голову на руки и зарыдав. — Мне так жаль, дорогая сестра. Мне так жаль!

Он стоял перед нами на коленях, причитая и рыдая.

Каспиан скользнул вперёд, пока тоже не опустился на одно колено, склонил голову и успокаивающе положил руку на плечо Тирна. Я была так удивлена его жестом доброты, что забыла подойти к дяде. Вместо этого я сидела и смотрела, задаваясь вопросом. Был ли это тот человек, которым я знала Каспиана?

— Дядя, откуда ты знаешь, что это была твоя сестра? — спросила я, когда он немного успокоился от молчаливого утешения Каспиана.

Тирн положил руку на предплечье Каспиана и использовал его, чтобы подняться. Каспиан вернулся на своё место рядом со мной, снова взяв мою руку в свою. Я не могла не взглянуть на него. Горе, боль, травма… всё это было тяжело, я испытала это сама. Но я едва знала, что делать, когда кто-то другой чувствовал это. Я ходила взад и вперёд. Я смотрела. Я заламывала руки. Я даже задавала практические вопросы, пытаясь подтолкнуть тех, кто испытывает боль, к самому худшему.

Я не делала ничего из того, что делал Каспиан. И все же он интуитивно знал, как сделать гораздо больше, чем когда-либо умела я.

Когда я оглянулась на Тирна, он крался к коридору. Я вскочила на ноги, готовая последовать за ним, но он не уходил. Просто что-то забирал.

Это была птичья клетка. Он размахнулся ею, и птица забилась о прутья клетки. Она сердито закричала и захлопала крыльями в птичьей тираде, отчего черные перья разлетелись по всему полу.

Ворон.

Мой дядя поймал ворона в позолоченную клетку.

— Вот откуда я знаю, — бушевал Тирн. — Вот её шпион, пришедший закончить то, что он начал.

Тирн швырнул клетку на землю. Она приземлилась вертикально, но заскользила по полированному мрамору, пока не ударилась о ножку дивана, на котором я только что сидела.

Птица снова закричала, разгневанная и раздраженная. Черные перья закружились вокруг неё, когда она взмахнула крыльями и запрыгала взад-вперёд на своих чешуйчатых лапах.

— Разве ты не видишь? — Тирн кричал, больше на птицу, чем на меня. Он снова терял остатки здравомыслия, погружаясь в безумие. — Разве ты не видишь того, что вижу я? Вот предводитель твоих убийц, Тессана. Вот человек, который дважды пытался убить тебя!

Я моргнула, глядя на птицу, понимая, что то, что он говорит, невозможно и что он прав. Но этого не могло быть.

«Они ходили за Табби и мной по коридорам, как будто наблюдали за нами. Их маленькие коготки цокали по полу, как бы предупреждая. И они не подпускали охрану к твоим комнатам. Старина Кертис чуть не лишился глаза, когда попытался встать на страже у твоей двери».

«Их было так много. И они были совершенно… агрессивны».

И тогда я подумала о заклинаниях Раванны. Её гримуаре. Как создать армию… из воронов.

Обвинение болотной ведьмы — Королева Воронов.

Каспиан присел на корточки перед птицей, глядя в её глаза-бусинки.

— Я не понимаю. Ты хочешь сказать, что это существо пыталось убить Тессану?

— Это не существо, — выругался мой дядя, тяжело дыша. — Это человек, который продал свою душу злу. Он солгал мне. Солгал о своей верности. И о своём происхождении. И она тоже лгала. Плела свою паутину, чтобы я не видел того, что было прямо передо мной. Кормила меня ядом, точно так же, как она делала со своим мужем. Точно так же, как её сестра. Точно так же, как наши родители. Всё это ложь, и ложь, и обман. Всё это яд, убийство и смерть.

Прежде чем мы смогли успокоить моего дядю, он снова потянулся к клетке и распахнул дверцу. Птица протестующе кричала, царапала и клевала моего дядю, окровавив его кисть во время борьбы.

Каспиан снова встал на мою сторону, и ни один из нас не знал, чего ожидать дальше.

Затем, наконец, Тирну удалось обхватить птицу рукой за шею и выдернуть её из клетки. Вблизи ворон был намного крупнее, чем можно было ожидать, и мускулы под его покрытой перьями внешностью казались особенно сильными, когда он боролся с карающей хваткой моего дяди.

— Знаешь, почему мы не смогли найти армию убийц, которая чуть не убила вас обоих? Или охранника, который пытался убить тебя в твоей комнате, Тессана? Знаешь, почему у меня вокруг замка стражники, готовые с луками и стрелами сбивать всё, что летает?

— Нет, дядя, — моим ответом был сдавленный шепот.

Теперь он обеими руками сжимал горло ворона. Тот пытался дышать, и его борьба становилась всё более отчаянной.

— Потому что они вовсе не птицы, — внезапным, диким движением рук Тирн свернул ворону шею, и тот совсем перестал хлопать крыльями и царапать когтями. С одного мгновения до следующего комната была полна драки, а затем затихла и замерла, где пустота движения теперь тихо отдавалась эхом от стены к стене.

Тирн уронил мертвую птицу на землю к своим ногам. Я испуганно вздохнула и вцепилась в руку Каспиана. Он казался таким же изумленным, как и я.

Но затем невозможное, которое я не могла охватить своим умом, стало возможным перед моими глазами. Потому что у моих ног лежал не мертвый ворон, а Креншоу. Он был более диким, чем я его помнила. Неукротимый и… более звериный на вид. Но вот он там. Обнаженный, человек и мертвый.

— Кровь дракона, — прошипел Каспиан, когда я задыхалась и пыталась снова дышать.

Тирн перевел взгляд с Креншоу на меня, его глаза были такими трезвыми и умными, какими я их никогда не видела.

— Я короную тебя сегодня вечером, Тессана. Ты наденешь Корону Девяти. И тогда ты будешь готова к войне.

ГЛАВА 19

Час спустя я встретила дядю в тронном зале. Я почти ожидала, что он забыл, каким сумасшедшим он был. И хотя он был здесь, и Корона Девяти была в его руках, он всё еще не убедил меня, что точно знал, что делает.

В нем было что-то призрачное… что-то увядающее. Я не могла понять, что именно, но я знала, что это было связано с его внезапной потребностью короновать меня перед моим днём рождения и всё еще готовящимися тщательно продуманными торжествами.

Каспиан тоже был здесь, он выглядел нервным впервые с тех пор, как я его встретила. Он не казался обеспокоенным, даже когда спас мне жизнь на балконе и принял стрелы вместо меня. Он нагло проложил себе путь через это, как и во всём остальном. Но на другом конце комнаты, стоя с вооруженными людьми и одетый в пустынную одежду своего королевства, он был бледен и плотно сжал губы. Люди с ним стояли полукругом вокруг него, защищая его. Они, должно быть, были его охраной.

Чего он ожидал, что произойдет? Прям в зале Элизии?

Катринка тоже была здесь. Я попыталась объяснить, что произошло в библиотеке, опустив наиболее ужасные подробности, но её больше интересовало практическое предложение руки и сердца, сделанное мне Каспианом, чем церемония коронации.

Нервы трепетали у меня теперь, когда я была здесь, в этой комнате. То, чего я так долго хотела, наконец-то становилось реальностью. Я должна была быть взволнована, дрожать от волнения и возможностей. Мои глаза были устремлены в будущее и к переменам, которые я могла бы осуществить. Вместо этого я чувствовала себя так, словно ждала, что меня повесят. Смерть маячила в углах комнаты, и я не могла понять, откуда. Или почему. Или что такого опасного в том, чтобы забрать то, что принадлежит мне по праву.

Вот почему я покинула Храм Вечного Света. Почему я встретилась лицом к лицу с Конандрой и боролась за возвращение в этот замок. Почему я оставила все возможности, которые у меня когда-либо были, с Тейлоном ради великого будущего, необходимой судьбы.

Так почему же мне казалось, что все причины, по которым я была здесь, ускользают у меня из рук?

Клесте удалось одеть меня как принцессу. Платье было таким белым и инкрустированным бриллиантами, что держаться в нём прямо было непросто. Я чувствовала, что могу ослепить любого, кто посмотрит прямо на меня, но это было платье, предназначенное для этого момента, и у меня не хватило духу разбить сердце Клесты. Или оскорбить главную портниху, которая, казалось, владела собственной магией.

Правда, у нас не было времени на прическу. Так что они оставались распущенными по плечам, довольно часто цепляясь за бриллианты. Я боялась, что буду лысой к тому времени, как корону водрузят мне на голову, но мои волосы были второстепенной деталью в свете всего остального.

— Наконец-то, — выдохнул Тирн, заметив меня. Он поднялся на ноги и пошатнулся в сторону, прежде чем выпрямиться. Оглядев комнату, он сказал. — Вас следует сопровождать. Я полагаю, но я не могу выполнять обе работы.

Воцарилось напряженное молчание, пока все оглядывали тронный зал и пытались определить, у кого самый высокий ранг. И кто бы составил наиболее подходящий эскорт? Кертис был начальником стражи, но не дворянином. Моя сестра была дворянкой, но всего лишь женщиной. И моложе меня. Клеста уже была рядом со мной, но всего лишь моя служанка.

Наконец, Каспиан шагнул вперёд.

— Я сделаю это.

У меня перехватило дыхание. В его предложении не было ничего романтичного, но оно нашло отклик в какой-то части меня, которую у меня не было времени исследовать. Перед нами был человек, готовый поставить долг выше романтики, выше собственной жизни, чтобы его королевство и вся держава были в безопасности.

Может быть, это было бессердечно и глупо. Но разве я не делала то же самое?

Разве это не та же черта, которой я восхищалась в Тейлоне? Как бы я хотела, чтобы он был здесь, рядом со мной. Что бы он подумал обо всем этом? Поверит ли он, что я поступаю правильно?

Я дернула головой, испытывая отвращение при мысли о том, что он станет свидетелем этого слишком поспешного решения. Возможно, он и не будет возражать. Но как я могла оправдать брак с человеком, которого не любила, в свете того, что у нас с ним было?

Каспиан подошел ко мне и протянул локоть. Его мысли, казалось, были такими же, как у меня.

— Посмотрим, как тебе это понравится, — пробормотал он достаточно тихо, чтобы слышала только я. — Это могло бы нам подойти.

Я сжала губы и предпочла не отвечать. В своих мечтах я представляла этот момент с фанфарами и празднованием. Играла музыка. Толпы людей аплодировали. И комната была великолепна. Она блистала всем лучшим, что мог предложить замок. Лучшее в Элизии. И лучшее в державе, которой мне суждено было править.

Сегодня вечером там была всего горстка людей. Никаких фанфар. Никакого празднования. Никакой музыки. Мои шаги эхом отдавались от сводчатого потолка, мои каблуки стучали, как боевые колокола.

Стражник ворвался в комнату, как будто я высказала ему свои мысли вслух. Мы с Каспианом одновременно повернулись и увидели, как он прижимается спиной к тяжелой двери, которую только что захлопнул, и морщится в знак извинения.

— Ваше Величество, — захныкал он.

— Поторопись, Тессана, — рявкнул Тирн, отчаянно махая мне вперед.

Я только сейчас осознала, что волочила ноги, шла так медленно, как только могла, чтобы продлить это шествие и оттянуть роковые мгновения впереди. Каспиан бросил на меня обеспокоенный взгляд, но мы оба ускорили шаг и встретили моего дядю на возвышении.

— Встань на колени, — приказал Тирн.

Для этого мне пришлось отпустить руку Каспиана, и потребовалась почти вся моя сила воли, чтобы отпустить его. Я была благодарна, когда он не отошел далеко.

Тирн возвышался надо мной, имея и высоту, и платформу, чтобы отбрасывать на меня свою тень. Он вытащил свой меч, и холодок пробежал по мне при мысли о том уязвимом положении, в которое я позволила себе попасть.

Я знала Тирна еще меньше, чем Раванну, и он всегда был жесток ко мне. Даже до того, как я уехала в Хеприн.

Так почему же я сейчас здесь? Почему я вообще доверяла ему? Почему я позволила ему наставить на меня свой меч и держать его прямо у моей головы? Всего в нескольких дюймах от моего горла.

— Тессана… — начал он, но умолк, услышав только моё имя.

Предполагалось, что у меня будут уроки по официальной церемонии, я попрактикуюсь во всех правильных словах и напишу речь для обращения к народу. Но всё было отодвинуто на второй план, проигнорировано или забыто.

Поэтому, на обращение к моему имени, я просто спросила:

— Да?

— Тессана… — снова начал мой дядя.

— Да?

Должна ли я была ответить на призыв от имени каждого королевства? Будет ли Тирн повторять моё имя до тех пор, пока Корона Девяти не признает меня?

— Драконья кровь, — выругался он. — Как твоё второе имя, дитя? Я не могу вспомнить.

Значит, это не какая-то мистическая часть церемонии? Верно.

— Хэдлин, — подсказала я.

Он прочистил горло. Серебряный меч задрожал рядом с моей щекой.

— Тессана Хэдлин Аллисанд из Дома Экстентии, являешься ли ты законной наследницей Места Силы? Единственной истинной обладательницей Короны Девяти?

— Да, я Тессана Хэдлин Аллисанд из Дома Экстентии, законная наследница Места Силы.

На этот раз я знала, что это правильный ответ. Это предложение вырвалось из меня и вырвалось с такой гордостью и силой, о которых я и не подозревала, что смогу сказать, учитывая странные обстоятельства.

— И обещаешь ли ты править державой и соответствующим королевством справедливо и с честью? Силой и изяществом? Справедливостью и милосердием?

— Да, — повторила я, мой голос стал сильнее и честнее.

Земля подо мной начала мягко вибрировать, как будто к нам галопом мчался большой табун лошадей. Тирн споткнулся на ступеньке, его меч едва не задел моё ухо.

Внезапно он оказался рядом со мной, опустившись на колени.

— Есть вещи, которые тебе нужно знать, — быстро начал он. — Ложь, которую я говорил. Ложь… ложь, которую мне говорили.

Я осмелилась взглянуть на него. Корона Девяти свисала с его пальцев, но, казалось, она его больше не интересовала.

— Что ты имеешь в виду, дядя? Нам следует закончить церемонию?

— Я убил её.

От его слов меня пронзил ледяной ужас.

— Кого?

Из него вырвалось прерывистое рыдание.

— Я не понимал, что делаю. Она так долго держала меня под своим контролем, что я не знал, как с ней бороться. Чтобы остановить её.

Моя дрожащая рука опустилась на его запястье, и я была удивлена, обнаружив, что это было нежно и успокаивающе. Особенно когда мои слова были такими твердыми.

— Кого ты убил, Тирн? Скажи мне?

Он снова всхлипнул, только на этот раз со слезой, скатившейся по его щеке, там была примесь крови. И в его слюне. Мне хотелось пожалеть его, позвать на помощь.

Но дурное предчувствие того, что он собирался мне сказать, заморозило меня и мои благие намерения. Я ждала этих слов почти девять лет. Всегда знала, что они прозвучат от кого-то, кого я знала. Кого-то, кому доверяла моя семья. Всегда знала, что тот, кого мы любили, предал нас из-за власти и жадности.

Он снова начал раскачиваться взад-вперёд, прижимая корону к груди.

— Она любила меня, и я убил её. Я убил её за… за…

— За что? — я бушевала, мой тон больше не был мягким и успокаивающим, а карающим и яростным.

Позади меня раздался жужжащий звук, и я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как еще одна невозможная вещь становится возможной. Птица влетела в тронный зал из одного из узких отверстий в верхней части сводчатого потолка. Черный ворон с глазами-бусинками. Инстинкт забился у меня в груди, и воспоминание вспыхнуло перед моим мысленным взором. День, когда были убиты мои родители, день, когда у меня отняли мою семью. Ворон, такой же гладкий и красивый, как этот, стоял над их мертвыми телами, и в его ониксовых глазах светилось удовлетворение.

Но когда это существо устремилось к земле, оно превратилось из чего-то птичьего в нечто человеческое. Раванна Пресидия стряхнула с себя последние остатки животного, которым она была, и ступила на мраморный пол так грациозно, как только она умела, полностью став человеком.

И полностью одетой, в отличие от Креншоу. Я подозревала, что это как-то связано с присущей ей магией. Наблюдающая толпа служанок и охранников, советников и знати завизжала и залепетала при виде этого зрелища. Дворяне закричали от ужаса. Дюжие мужчины отступили в углы комнаты, напуганные птицей, ставшей ведьмой. Страх охватил всех, кто был свидетелем этого зрелища. За исключением моего безумного дяди, который даже не моргнул.

— За меня, — холодно ответила она, закончив фразу Тирна за него. Её темные глаза встретились с его. — Ты неважно выглядишь, брат. Плохо себя чувствуешь?

Стражники избавились от своего ужаса и сразу же выхватили мечи. Лязгнул металл, когда сталь извлекли из ножен. Казалось, забыв о своей тренировке, они дико размахивали оружием взад-вперёд, пытаясь понять, как Раванна Пресидия всего несколько мгновений назад была птицей. Если они и были озадачены тем, что она использовала слово «брат» по отношению к Тирну, то, похоже, всё еще рассматривали её как угрозу.

Каспиан шагнул ко мне, но в руке Раванны внезапно оказался меч. Теперь она была не отчужденной, послушной королевой, а чем-то ужасным и жестоким. Она подошла и прижала острие к центру моей спины.

— Вторые сыновья всегда могут позволить себе роскошь быть героями, не так ли? — её насмешка сменилась выражением трезвой ярости. — На этот раз ты не получишь девочку, запасной наследник. Я бы пересмотрела твои героические поступки, прежде чем ты совершишь что-то опрометчивое и окажешься мертвым. На этот раз мои люди не промахнутся.

Её взгляд снова переместился на потолок, где квадратные вентиляционные отверстия были встроены в периметр комнаты вдоль узкой прямоугольной точки в верхней части конической крыши. В каждом пространстве был большой, жирный ворон. А поперек их тел — крошечные луки и стрелы, которые выглядели не более опасными, чем детская игрушка с крыльями.

Увидев наши взгляды, полные удивления и недоверия, Раванна щелкнула пальцем.

— Огонь.

Вороны повиновались, быстро управляясь со стрелами, которые без особых усилий описывали круги вокруг Каспиана. Стрелы, казавшиеся сверху такими маленькими и неудобными, вонзились в мраморный пол с последующими глухими ударами. И по мере того, как они летели по воздуху, они становились длинными, большими и достаточно опасными, чтобы убивать всё на своём пути. Их острые кончики вонзались прямо в твердый пол, в каждой точке входа виднелась растрескивающаяся паутина разрушенного мрамора.

В этом не было никакого логического смысла.

Каспиан медленно опустил ранее приподнятую левую ногу на середине шага, в то время как стрелы, выпущенные птицами, дождем посыпались с потолка, не причинив ему вреда. По крайней мере, на этот раз.

— Как? — я спросила Холодную Королеву, отчаянно нуждаясь в ответах.

Но ещё больше я отчаянно искала мотив. Что-нибудь, что могло бы объяснить всё это. Птицы. Что было не так с Тирном? Кто убил моих родителей? Мне нужны были ответы на эти вопросы. Неважно, к чему может привести результат.

— Магия, глупое дитя, — она рассмеялась, кончик меча вонзился в плоть у меня на спине. — Я говорила тебе, что всё, что тебе нужно было сделать, это заставить свой разум поверить в то, во что не могло поверить твоё тело. И это было бы легко для тебя. Но, в конце концов, ты слишком похожа на свою мать. Слишком чопорная и практичная, чтобы оценить подарок, который тебе достался от рождения.

Впервые с тех пор, как я узнала, что она моя тётя, я возненавидела то, что она осмелилась говорить о моей матери. Ненавидела то, что имя моей матери когда-либо звучало в её устах.

Мои руки уперлись в ступеньки передо мной, пальцы впились в края. Я хотела дать отпор. Сразиться мечом с мечом. Показать ей, что значит насмехаться, обманывать и лгать. Но сначала мне нужно было больше ответов.