Трудный выбор

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Джил, ты с ума сошла? Присядь хотя бы на минутку, пожалуйста. Даже смотреть на тебя — голова кружится. Можно подумать, ты участвуешь в какой-то дикой телевизионной программе: «Леди и джентльмены, как вы считаете, сможет ли участница наших состязаний отполировать этот прелестный кофейный столик — вернее, спустить с него шкуру — меньше чем за тридцать секунд?» Какой приз победителю, Джил, — годовой запас чистящих средств?

— Очень смешно. — Джиллиан лишь на секунду придержала тряпку, которой протирала кофейный столик, и продолжила работу. — Я не могу присесть, Барб! — Она быстро собрала разбросанные журналы и положила их на сверкающую столешницу так, как рекомендуется в буклетах по интерьеру: веером.

Выглядело неплохо, к тому же журналы прикрыли царапины, которые возникли, когда она лет семи-восьми от роду бросила на столешницу роликовые коньки.

— Прекрасно можешь, Джил. Это совсем не трудно, правда. Становишься перед стулом… подойдет любой, лишь бы стоял поближе… сгибаешь колени и…

— Все понятно, Барб, но я действительно не могу рассиживаться. Тед будет дома в половине восьмого, а мне еще надо пройтись всюду пылесосом и быстренько принять душ перед тем, как поеду встречать его в аэропорт. О, почему муниципалитету понадобилось именно сегодня рыть под моими окнами канаву? Без всякого предупреждения… Ни загородок, ни флажков каких-либо… Я бы ни за что не оставила окна открытыми, когда уходила. А теперь ты только посмотри, Барб: я по колено в песке.

Барбара откинулась на спинку кресла, пригладила белокурые волосы и лукаво улыбнулась, показав ямочки на щеках.

— Мне почему-то кажется, что, когда Тед приедет, он не только не заметит здесь пыли, но, даже если тут будет полыхать пожар, он вряд ли обратит на него внимание… И не в эту комнату он будет стремиться… надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Джиллиан отвернулась, чувствуя, что от смущения ее щеки заливает краска. Она прекрасно понимала, что имеет в виду подруга. Дни ожидания тянулись так медленно, но вот наконец они позади. Тед и она будут вместе и эту ночь, и следующую, и все воскресенье до шести часов вечера…

Сбывшаяся мечта.

И это пугало Джиллиан, так пугало, что она ни за что не признается в этом Барбаре.

Она уговаривала себя, что бояться просто нелепо. Как она может нервничать из-за того, что останется с Тедом наедине? Он ее муж. Ее любимый, ее любящий муж.

Но она не видела его целый месяц. Конечно, каждый вечер они разговаривали по телефону, но это не то же самое, что видеть его, быть с ним, жить вместе в этом доме, который пока еще не стал для него родным.

Часть его одежды висела в большом шкафу у нее в спальне, его запасная зубная щетка стояла в стаканчике на полке в ванной комнате.

Его компакт-диски и аудиокассеты лежали в гостиной рядом с ее собственными. Холодильник был забит его любимыми продуктами. Но он здесь не жил. Никогда. Джиллиан не чувствовала себя женой, радостно ожидающей приезда мужа. Она приводила в порядок дом и самое себя, чтобы принять гостя.

— Ммм! В кухне очень вкусно пахнет, Джил, — сказала Барбара, возвращая свою подругу к реальной действительности и собственному присутствию в комнате. — Неужели это твой всемирно известный луковый суп из топора и жаркое с овощами?

Джиллиан улыбнулась и провела рукой по свободно падающим до плеч волосам.

— Вполне возможно, — ответила она, засовывая тряпку в задний карман шортов и беря в руки пульверизатор с восковым аэрозолем. — Но если это намек на то, что ты не прочь с нами пообедать, то, боюсь, напрасно тратишь время.

Барбара в притворном ужасе прижала руки к груди.

— Ну что ты! Я не собираюсь нарушать ваш второй медовый месяц. — Она улыбнулась. — Хотя не отказалась бы присоединиться к вам во время десерта. Когда я шла через кухню, то заметила на столе бисквит. Ты украсишь его взбитыми сливками и клубникой, да? Ну и вкуснотища!

— Вижу, ты размечталась, Барб, — сказала Джил, направляясь к шкафу, чтобы положить на место пульверизатор. — Я оставлю тебе кусочек, но сегодня вечером все лица, вторгнувшиеся на нашу территорию, получат пулю в лоб. Без предупреждения! Можешь присоединиться к нам завтра во время ленча. Будем доедать остатки. О Боже… ты можешь взглянуть на часы? Мне пора под душ… Увидимся завтра, ладно, Барб? Пожелай мне удачи.

— Пожелать тебе удачи? Ты что, рехнулась? — Барбара покачала головой. — Скоро ты увидишься с Тедом. Какая еще удача тебе нужна, Джил? Ты будешь прыгать до потолка от счастья. Или что-нибудь не в порядке? Хочешь поговорить?

Джиллиан закатила глаза — надо же было сделать такую глупость. Зачем только она открыла рот?

— Нет-нет, Барб, все в порядке, говорить не о чем. Если мне что и надо, так это только принять душ. Детишки на площадке весь день рвали меня на части, а дома я тоже не присела ни на минутку. Я имела в виду: пожелай мне вовремя добраться до аэропорта.

— О, прекрасно, — сказала Барбара, приподнимая стеклянный колпак, закрывавший бисквит, и кидая в рот несколько крошек. — В таком случае желаю тебе удачи. На двадцать втором маршруте заново красят среднюю полосу. Следовательно, будут заторы.

— Только этого не хватало! — в отчаянии воскликнула Джиллиан, расстегивая на ходу блузку и устремляясь к винтовой лестнице, которая вела из столовой на второй этаж. — Увидимся позже, Барб.

— Пока. И не волнуйся, Джил. Перед уходом я пройдусь здесь пылесосом по коврам. Не забудь передать Теду от меня привет.

Джиллиан приостановилась на полпути наверх и, перегнувшись через массивные деревянные перила, улыбнулась.

— Барбара Макаллистер, я когда-нибудь говорила тебе, как тебя люблю?

— Да, да. Все мои замужние подруги с пыльными коврами это говорят, — ответила Барбара, заходя в столовую. — Лучше оставь мне кусок бисквита. О'кей?

Через полтора часа Джиллиан стояла на смотровой площадке на крыше аэровокзала, глядя, как самолет авиакомпании «Ломбардские авиалинии», следующий рейсом номер 2673, выруливает на взлетно-посадочную полосу. У нее еще не совсем просохли волосы, а на лодыжке под чулком саднил порез.

Безумные полтора часа! Только Джил начала смывать с волос шампунь, как вода, льющаяся из душа, почему-то стала чуть теплой, а затем совсем холодной, и ей пришлось надеть халат и, подогрев воду в чайнике, домывать голову над раковиной в кухне.

Ногу она порезала раньше — первый порез бритвой едва ли не с отроческих лет!..

А затем, когда она отчаянно рылась в темном чулане в поисках левой туфли, непонятно каким образом оказавшейся под зимними сапогами, прогнувшаяся деревянная палка для плечиков, которая всегда плохо держалась, с грохотом свалилась ей на голову.

Джиллиан потрогала ушиб на затылке. Хотя шишка стала поменьше, касаться этого места было все еще больно. Джил даже подумать теперь боялась, в каком состоянии будет вся одежда, висевшая на рухнувшей палке, — ведь на то, чтобы повесить ее на место, у нее уже не было времени. Она так и осталась грудой лежать на полу.

Джил всерьез стала подозревать, что подверглась в тот день проклятью богов, когда ее обычно послушная машина после трех отчаянных попыток завестись так и не тронулась с места. Ей пришлось вернуться в дом, чтобы отыскать ключи от автомобиля Теда, у которого было стандартное переключение скоростей, а она не водила машин с таким устройством уже года четыре.

И все же, несмотря ни на что, Джиллиан успела. Мало того — приехала за целых пять минут до прибытия самолета, хотя сама не представляла, как это ей удалось. Убрав со лба растрепанные ветром волосы, она стала спускаться по лестнице в тот сектор, куда прилетал самолет, спрашивая себя, узнает ли она Теда, когда тот выйдет из дверей после проверки багажа. Сердце Джил отчаянно билось где-то в горле.

У выхода уже собралась небольшая толпа. Матери с детьми, пожилая пара с плюшевым медведем — дедушка и бабушка, ожидающие внука, взволнованный подросток с букетом роз и усталая молодая женщина с младенцем на руках, другой ее ребенок, девочка лет двух, беспрерывно дергала ее за подол юбки.

Все они пришли встретить тех, кто занимал важное место в их жизни, но в силу обстоятельств был на какое-то время разлучен с родными. То ли на несколько дней, то ли — как в случае с ней и Тедом — на долгий-предолгий месяц, целую вечность.

Может быть, следовало принести цветы? Нет, это смешно. Что бы Тед стал делать с букетом роз? Почему она так нервничает? Надо взять себя в руки. Хоть бы вода была снова горячая, когда они приедут домой, — ведь Тед захочет принять душ. Ему не нужны розы. Ему нужен душ. Горячий душ.

Джиллиан прикусила нижнюю губу, спрашивая себя, хорошо ли она выглядит, похожа ли на ту, какой Тед помнит ее. Сейчас она была более загорелой, так как проводила все дни на солнце, помогая ребятам в играх на спортивной площадке или наблюдая за малышами в «лягушатнике». Немного отросли волосы. Джиллиан знала, что ей давно пора постричься, и мечтала укоротить свою гриву. Но ей не хотелось полностью изменить прическу в отсутствие Теда. Это было бы нечестно по отношению к нему, ведь он помнит ее совсем другой.

И тут двойные двери в конце коридора распахнулись. Пассажиры в беспорядке повалили по длинному пандусу, и времени для тревожных размышлений у Джил не осталось.

Она встала на цыпочки, подалась вперед, точно это могло помочь ей заглянуть за спину семейству из пяти человек, которые показались в дверях первыми; следом за ними шел тучный мужчина с огромным количеством различной ручной клади.

А затем она увидела Теда. Одетый в нарядную темно-синюю летную форму — Тед предупредил ее, что уедет в аэропорт прямо с занятий, — он уверенно вышагивал по пандусу ей навстречу: темноволосая голова высоко поднята, фуражка сдвинута на затылок, на загорелом лице — широкая улыбка.

Теодор Д. Хэккет. «Д.» означает «Джозеф», вспомнила она. Тед. Ее Тед. Ее муж.

Джиллиан стояла неподвижно. Нижняя губа задрожала. Слезы обожгли глаза. Как она только посмела подумать, что забудет, какой Тед на вид… какой изумительный он на вид! Его черты навсегда запечатлелись в ее сердце. Неизгладимо. Навеки.

— Вояка!

Джиллиан подняла руку и стала махать ему, и Тед пустился бежать вприпрыжку, ловко обогнув тучного мужчину с пакетами и малыша, медленно бредущего позади родителей… И вот он уже перепрыгнул через кожаный канат между стойками, отделявший зал ожидания от прилетевших пассажиров. Остановившись перед Джил, Тед улыбнулся и безмолвно покачал головой. Затем нежно, ласково произнес:

— Боже, Джиллиан, как я по тебе скучал, и уронил чемоданчик на пол.

Джиллиан, не желая того, всхлипнула. Тед обнял ее и, крепко прижав к себе, припал к ее губам — страстно, жадно; на всей земле не нашлось бы силы, способной оторвать его в эту минуту от жены.

Они медленно закружились на одном месте, словно танцевали под музыку, слышную лишь им двоим. И продолжали свой странный танец, даже когда у Теда с головы упала фуражка; даже когда дедушка и бабушка встретили внука; даже когда измученная мать двоих детей презрительно фыркнула, проходя мимо Теда и Джил, в то время как ее муж жаловался, что в самолете плохо кормят, и интересовался, вкусный ли обед приготовила жена; даже когда старшая девочка с новой куклой в руках спросила у матери:

— Что эти двое делают, мамочка? Тете же больно!

Ее слова заставили Джиллиан наконец спуститься с небес на землю, и она неохотно высвободилась из объятий Теда.

Он взял в руки чемоданчик, который лежал на полу, и передал его Джиллиан, а на голову ей надел форменную фуражку, также быстро поднятую им с пола. Козырек фуражки Тед шутливо загнул под лихим углом и, с видом собственника обхватив жену одной рукой за плечи, повел ее к багажной «карусели», где их дожидался огромный чемодан. Схватив его свободной рукой, Тед направился вместе с Джиллиан к выходу.

— Скучала по мне? — спросил он, останавливаясь тут же за дверьми и целуя ее, прежде чем она успела ответить.

— Может быть, слегка, — поддразнила Джил и кинула ему ключи от машины, припаркованной на стоянке, почти у самых дверей. Удачная парковка была, пожалуй, единственным, в чем ей сегодня повезло. — Время от времени. В основном я была занята.

— Занята? Правда? Это звучит устрашающе. И какие же у вас были дела, миссис Хэккет?

Тед открыл заднюю дверцу и кинул туда вещи, прежде чем Джиллиан успела, сняв фуражку, скользнуть на переднее сиденье.

Она с нетерпением ждала, бесцельно играя его фуражкой, пока Тед сядет за руль и включит зажигание. Только тогда она ответила:

— О, то одно, то другое. Немножко одного, побольше другого. Работала на спортплощадке, сажала цветы, косила газон, пекла бисквит… — тут она улыбнулась ему, — и перестилала постель.

Тед повернулся к ней, держа руки на руле.

— Надеюсь, ты не сняла те розовые в цветочек простыни? Считается, что мужчины не обращают внимания на такие мелочи, но для меня весь этот месяц эти простыни играли немалую роль в моих мечтах.

Джиллиан почувствовала, что снова краснеет, как тогда с Барбарой. Но на этот раз причиной тому было не смущение и не тревога.

— Правда? Я была бы не прочь более подробно услышать про эти ваши мечты, мистер Хэккет. Скажите, а я не играла никакой роли в ваших мечтах?

Тед закинул руку за спинку ее сиденья и загадочно улыбнулся.

— Играла ли ты в них какую-нибудь роль? — повторил он вопрос. — Центральную, Вояка.

Джиллиан смежила веки, в то время как губы Теда прильнули к ее губам и она снова растворилась в сладкой истоме его поцелуев, изредка спрашивая себя, как это она могла подумать, будто у нее есть причины о чем-то волноваться.

Ее муж был дома.