– Люси Тернер, около двадцати лет, без сознания. Она ехала на велосипеде, когда началась песчаная буря, и ее сбила машина. Дыхание стабильное, но несколько затрудненное, меня беспокоят едва уловимые хрипы в легких. При первичном осмотре было подозрение на сломанное ребро, второе ребро сломано во время сердечно-легочной реанимации, – парамедик вводит нас в курс дела, пока мы суетимся вокруг каталки.
Число жертв зашкаливает. Хуже всего пришлось тем, кто передвигался пешком, ехал на велосипеде или скутере и был сбит машиной или автобусом.
– Ушиб? Кровь или вода в легких? – спрашивает Лора, она хочет знать мое мнение. Она не одна такая, другие интерны тоже советуются. И не только со мной, но и с другими коллегами. В этом их особенность: они ценят каждого, кто здесь работает, и выкладываются на полную. Они не ставят свои недавно приобретенные знания и мнение выше благополучия пациентов. Они работают вместе, и каждая смена объединяет их еще больше.
– Возможно. Песчаная буря оказывает дополнительную нагрузку на легкие. – Пациентка выглядит бледной.
– В каком состоянии ее нашли? – спрашивает Лора, а я уже вожусь с кислородной маской и аппаратом ЭКГ. После этого мы перекладываем пациентку с каталки. Песок и грязь прилипли к ее длинным рыжим волосам, одежде и коже, и мне приходится очищать места, к которым нужно прикрепить электроды. В то же время я внимательно слушаю ответ парамедика.
– Велосипед наполовину оказался под машиной, как и ее ноги. Скорее всего, основной удар пришелся на живот. – Он указывает на ту область, которая пострадала больше всего.
– Черт, – тихо ругается Лора, и я тоже. Помимо легких, одна из самых незащищенных частей тела подверглась сильному давлению. При столкновении могли быть повреждены верхние и нижние органы брюшной полости. Селезенка, печень, желчный пузырь, желудок, кишечник… Обычно ребра, окружающие некоторые органы, а также способность человека сворачиваться в клубок предупреждают или минимизируют травмы внутренних органов. В случае опасности, которая кажется неизбежной, первый рефлекс – подтянуть ноги, обхватить себя руками и втянуть голову. Анатомия человеческого тела устроена так, чтобы как можно дольше и лучше защищать жизненно важные органы. Мы похожи на ежей, только без иголок.
Но эта девушка не смогла принять защитную позу из-за нескольких факторов.
– Никаких серьезных видимых повреждений или открытых переломов, – констатирует Лора. На самом деле, это чудо. – Немедленно на компьютерную томографию, нужно проверить возможные внутренние повреждения и… – Лора и я одновременно поворачиваем головы к монитору ЭКГ, который издает противный писк – его ненавидит каждый работник больницы, – насыщение кислородом падает, кровяное давление слишком низкое, – говорит Лора достаточно громко, чтобы я услышал, и сжимает пальцы на левой руке пациентки. На коже нет заметного изменения цвета. Лора тут же отпускает их, наклоняется вперед и стирает грязь с губ девушки. Они синие.
– Проклятье!
– Возможен пневмоторакс, если легкие пострадали от удара. Но это может быть и повреждение аорты. У нее холодные руки, – Лора прощупывает верхнюю часть тела пострадавшей и проводит перкуссию легких. – Черт, гиперзвуковая перкуссия. Грант, пациентке немедленно нужен торакальный дренаж. Затем отправьте ее в операционную.
Люси Тернер похожа на пороховую бочку, которая грозит взорваться в ближайшее время. Кто знает, что обнаружат на томографии: внутреннее кровотечение, травмы, разрывы органов. Надеюсь, ей удастся продержаться еще немного, прежде чем мы отправим ее в операционную.
– Уже бегу! – Я бросаюсь к телефону, хватаю его раньше других и нажимаю одну из клавиш, чтобы сообщить наверх. Сначала на компьютерную томографию, потом в хирургию. Пациентку увозят в противошоковую палату. Я отмечаю это лишь мимоходом, потому что здесь становится все больше людей. Я работаю в Уайтстоун уже несколько лет, и у нас часто бывают полные отделения неотложной помощи и операционные, но некоторые дни врезаются в память сильнее, чем другие. Например, сегодняшний. Когда я возвращаюсь в хаос после звонка и очередного пациента, которого требовалось зафиксировать, и снова нахожу Лору, она мчится к одной из только что прибывших машин «Скорой помощи». Я спешу за ней, и через мгновение мы понимаем, кто лежит на носилках.
– Черт! – ругаюсь я. Лора, задыхаясь, ускоряет шаг, почти бежит, а я иду все медленнее, пока, в конце концов не останавливаюсь. На мгновение все звуки замирают. Я стою, прикованный к месту, сердце часто бьется, мне кажется, что пальцы покалывает, а ноги дрожат – может, так и есть, а может, и нет, – но ясно одно: там лежит кто-то из наших.
Я тяжело сглатываю, иду и встаю по другую сторону носилок.
– Джесс, – шепчет Лора, и слезы собираются в ее глазах, когда она внимательно разглядывает сестру, а затем обнимает ее. Настолько, насколько это возможно…
Я делаю глубокий вдох, испытывая короткое облегчение, но тут же беззвучно хватаю ртом воздух. К горлу подкатывает тошнота.
Если Джесс лежит на носилках, если она здесь, где же остальные?
Где… Мэйси?
Она ранена? Она все еще там? Их троих разлучили?
Черт возьми, что вообще произошло?
Я смотрю на машину «Скорой помощи», покрытую слоем грязи, но Джесс была единственным пациентом в ней. Видимость все еще отвратительная, воздух наполнен пылью, но я оборачиваюсь и всматриваюсь. Не вижу ни Мэйси, ни Сьерры. Черт.
Я прогоняю страх, дикие мысли обо всем, что могло с ними случиться, потому что они помешают мне делать мою работу, потому что они не помогут ни Мэйси, ни Сьерре, ни тем более мне.
Но, проклятье, это не так просто. До сих пор мне удавалось отгородиться от всего этого. Я смог отбросить то, что Мэйси может быть там, пока этот монстр – песчаная буря – хоронит под собой Финикс. Мне удалось убедить себя, что она, возможно, уже вернулась в квартиру к Сьерре. Больше это не имеет смысла, ведь только что привезли сестру Лоры. Одну.
Я снова чертыхаюсь и провожу рукой по лбу, стирая пот с разгоряченной кожи. Хочется заорать от беспокойства и бессилия, но я подавляю крик. Так же, как прежде – страх. Я встаю рядом с Джесс и проглатываю комментарий о том, как отстойно она выглядит. Обычно подобные замечания – мой способ разрядить обстановку, но не сегодня. Джесс покрыта пылью, ее взгляд блуждает, она явно в шоке. Ее тело сотрясает дрожь, несмотря на теплое одеяло. Кислородная маска закрывает рот и нос.
– Что случилось? Ты ранена? Она ранена? – Лора, наконец, обращается к парамедику «Скорой помощи», которая сочувственно улыбается и присоединяется к нам, чтобы занести Джесс внутрь.
– Я вижу, вы знакомы с пациенткой.
– Да, она моя сестра.
Парамедик кивает.
– Понятно. У вашей сестры, вероятно, несколько синяков и поверхностных царапин, в остальном мы не нашли никаких внешних повреждений. Вероятно, она попала в аварию на автостраде, но ничего более конкретного мы сказать не можем.
Насколько я знаю Лору, она сделает компьютерную томографию, а потом тщательно обследует сестру – я бы поступил так же. Лора уже лишилась родителей и чуть не потеряла Нэша несколько недель назад – она сделает все возможное, чтобы с Джесс ничего не было упущено. И ей придется отказаться от нее, как от пациентки, потому что она слишком вовлечена эмоционально.
Пока мы готовим постель для Джесс, меня не отпускает плохое предчувствие.
– Лора, – я шепчу ее имя и наклоняюсь ближе. – Это похоже на…
– Да, – выдыхает она, и по одному слову я понимаю, что она согласна со мной. Она тоже это поняла.
Джесс может быть травмирована в результате несчастного случая и почти наверняка находится в шоковом состоянии.
– Дальше мы сами, – говорит Лора, прежде чем парамедик успевает высказать свои предположения. – Спасибо вам за все. – Она поворачивается ко мне.
– В противошоковую палату, подготовка к томографии? – Я опережаю ее, и она кивает.
После того, как Джесс осмотрят и исключат физические повреждения, ее направят в психотерапевтическое отделение. Психологические последствия несчастных случаев зачастую недооценивают, но они бывают не менее опасны, чем физические травмы. Расстройство адаптации и тяжелые воспоминания могут длиться несколько недель, в худших случаях – месяцев или лет, а могут перерасти в серьезные психические заболевания. К ним относятся депрессия, нарушения сна, тревожные расстройства и общее посттравматическое стрессовое расстройство.
Пострадавшие обычно эмоционально нестабильны, испытывают чувство вины и нуждаются в помощи для преодоления травмы. Хотел бы я оградить людей от этого, особенно тех, кто мне нравится.
Я тороплюсь подготовить все и наталкиваюсь на Йена.
– Грант, если тебе нечего делать…
– Твой юмор, как обычно, неподражаем, Йен, – фыркаю я.
– Для комплиментов всегда найдется время, – говорит он и весело подмигивает мне. Мимо нас торопится, толкая каталку, Лора. Йен хмурится: – Погодите-ка, это что? Черт! – ругается он и идет за ней. – Эй! Подожди меня.
Вот же вечная заноза в заднице.
Следуя за Йеном, я подхожу к Лоре и Джесс, которые собираются подняться наверх, но он останавливает их.
– Черт бы тебя побрал, Йен! – вскрикивает Лора, но он не обращает на нее внимания, неожиданно нежно заключая в ладони лицо Джесс.
– Что случилось? – серьезно спрашивает он, не отрывая от нее взгляда. – Джесс, ты меня слышишь?
Он приглаживает прядь ее волос, а в его голосе звучат беспокойство и гнев, пока он не осознает, что сейчас Джесс не может ответить. Не в состоянии этого сделать.
– Все будет хорошо, – шепчет он, поправляя кислородную маску, и я вижу, как сильно он борется с собой. Кажется, наш самоуверенный и дерзкий торакальный хирург доктор Йен Райс наконец встретил ту, которая достучалась до его сердца. Невероятно…
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Лора, привлекая его внимание.
– Меня вызвали, – сухо отвечает Йен, – но пациенткой уже занялся другой врач. Кроме того ваш наставник – Нэш – сейчас в операционной, а поскольку мы скоро разделим обязанности наставничества, я должен проследить за вашей работой и помочь, если потребуется. В будущем я буду чаще появляться в неотложке.
Йена вызвали для Люси Тернер, но доктор Ортис оказался быстрее и уже осматривает ее. Йен делает глубокий вдох и стискивает зубы.
– Доклад, – сухо говорит он.
Всего за секунду Йен из нашего друга становится наставником и начальником Лоры. Несмотря на то, что он догадывается о диагнозе, есть определенные правила. Кроме того, некоторые вещи нужно услышать, чтобы в них поверить.
Взгляд Лоры становится мягче. Некоторое время они смотрят друг на друга, и я уже готов вмешаться, потому что у нас нет времени стоять и ждать. Прежде, чем я успеваю отчитать их, Лора говорит:
– Сьерра и Мэйси забрали Джесс из аэропорта, они собирались привезти ее ко мне. Видимо, песчаная буря застала их в дороге. Джесс была найдена на шоссе без сознания. Вероятно, это шок. Видимых повреждений нет, но не исключены внутренние травмы.
– Харрис и Джонс тоже здесь?
– Нет. Они… мы не знаем, где они и как обстоят дела у них, – признается Лора, и я тяжело сглатываю.
«Не думай об этом. Продолжай работать. Сосредоточься. Сохраняй концентрацию», – молча приказываю себе.
– Джесс надо на компьютерную томографию. Ее ждут, и о ней позаботятся, – добавляю я, когда Йен не дает нам пройти. – Пропусти, – настаиваю, бросая на него строгий взгляд.
В отделение неотложной помощи продолжают поступать пострадавшие, новые машины «Скорой» непрерывно прибывают в Уайтстоун. Противошоковое отделение напоминает полевой военный госпиталь, а палаты переполнены.
– Я провожу ее наверх.
– Йен… – начинает Лора, но я оказываюсь быстрее. Я хватаю его за плечо, останавливая. Может, Йен и выше меня, но точно не сильнее. И, главное, мое терпение на исходе.
– Нет.
– Что, прости?
– Я сказал «нет». Не смотри на меня так, будто собираешься сказать, что ты – доктор, а я – простой медбрат, – я работаю в Уайтстоун дольше, чем он, и видел его с Нэшем в первую смену. И пока Йен не сдал экзамены, он будет оставаться интерном – так или иначе, даже если он не такой «зеленый», как остальные, нравится ему это или нет. – Ты волнуешься и злишься, понимаю. Но ты там нужен, – я указываю в сторону неотложки, куда парамедики завозят еще двух раненых. Этому нет конца.
– Я должен быть с ней.
– Побудешь с ней позже. Лиша проводит ее наверх и сообщит нам о результатах. Тебя позовут, если понадобится помощь. Или если что-то изменится в ее состоянии.
– Я так и сделаю, – подтверждает Лиша.
Лора подходит к Йену и берет его за руку, которой он удерживал каталку.
– Она моя сестра. Если я могу оставить ее, то и ты сможешь, – без сомнения, ей тяжело говорить это. В ее словах нет упрека, лишь констатация факта.
Я отпускаю Йена.
– Идемте. Нам нужно работать дальше.