Трусливый Лев из Страны Оз

Глава двадцатая. Трусливый Лев на волосок от гибели

Чтобы понять, как удалось Трусливому Льву добраться до Маджистана за один день вместо трех, мы должны вернуться к тому послеполуденному часу, когда он зашагал вниз по горному склону рядом с каменным человеком. Габбро, шагая по каменистой тропе рядом со Львом, глубоко задумался — так глубоко и серьёзно ему ещё не доводилось думать за весь его гранитный век. Волшебник Бимбом снабдил его кой-какими мозгами, и хотя до сих пор Габбро мало ими пользовался, сейчас они пробудились и заработали на полную мощность.

Хотя гора, на которой Габбро провёл много столетий, находилась совсем близко от Изумрудного города, его жители никогда на неё не взбирались. Поэтому каменный человек почти ничего не знал о жизни в Стране Оз. То, что он услышал от Воттака, пробудило в нем любопытство, а к тому же ему действительно очень пришёлся по душе Трусливый Лев. Бедный зверь совсем пришёл в смущение от похвал, которыми его осыпал Габбро.

— Красивее тебя никого нет в Стране Оз, — снова и снова повторял великан. — У тебя есть только один недостаток; ты не каменный. Эх, будь ты вытесан из гранита, как я! Вот это была бы красота!

— Представляю! — фыркнул Лев. — Хотя, — задумчиво добавил он, — уж каменный лев, наверное, точно ничего бы не боялся!

Чтобы сменить тему разговора, он стал рассказывать великану о своей трусости и признался, что и в путешествие-то отправился в надежде от неё избавиться.

— Так ты хотел бы ничего не бояться? — спросил Габбро своим скрежещущим голосом. — Ты был бы доволен, если бы все твои страхи исчезли?

— Ещё бы! — вздохнул Трусливый Лев. — Ни о чём я так не мечтаю. Понимаешь, хотя я и не бегу от опасности, но всегда ужасно хочу от неё убежать, и это желание причиняет мне большие страдания.

— Значит, все, что тебе надо для счастья, — это избавиться от желания убегать от опасности? — уточнил Габбро и при этом топнул ногой с такой силой, что Лев чуть не упал. — Это я могу тебе устроить в любую минуту!

— Неужели ты можешь наделить меня храбростью? — взревел Лев, останавливаясь как вкопанный. — Что ж ты раньше молчал?

— Да, я могу сделать так, что ты совершенно перестанешь чего бы то ни было бояться, — ответил Габбро, отводя в сторону каменные глаза. — Это мне по силам.

— А от кого же ты научился волшебству? — недоверчиво спросил Лев.

— Ни от кого, — проскрежетал Габбро. — Просто в мозгах, которые мне дал волшебник Бимбом, это знание уже было с самого начала. Ну что, хочешь, я это сделаю теперь же?

Лев чуть не ответил: «Конечно, хочу!», но какое-то неясное опасение заставило его промолчать. Он сел и стал задумчиво чесать задней лапой за ухом. Он недаром всю жизнь прожил в волшебной стране — у него не было сомнений в том, что Габбро говорит правду. И все же что-то в словах каменного великана внушало ему непонятную тревогу.

— Знаешь что? — сказал он наконец. — Дай мне время немножко подумать, если это тебя не обидит. Расскажи мне, как ты это хочешь сделать.

Габбро медленно покачал головой.

— Если я тебе расскажу, волшебство не подействует. Лучше давай сделаем это сейчас.

— Нет! — с трудом ответил Лев, раздираемый противоречивыми чувствами. — Мне надо подумать. Вот что, — добавил он, сразу повеселев, — давай сделаем это, когда покончим с делами в этом несчастном Маджистане. С моей стороны нехорошо было бы заботиться о себе, когда мой друг Воттак в опасности. Сначала помоги мне, а от трусости избавишь потом.

— Ну как хочешь, — проворчал Габбро и зашагал дальше. Он больше не заговаривал о своём предложении, но несколько раз Льву случалось заметить, что его спутник как-то странно на него посматривает, беззвучно шевеля при этом каменными губами. В эти минуты у Льва сердце замирало от страха. Наконец он решительно прыгнул вперёд и загородил великану дорогу.

— Послушай, — рыкнул он. — Пообещай мне, что без моего согласия ты не станешь проделывать со мной никаких волшебных фокусов. Я, знаешь ли, всю жизнь всего боялся и сейчас ужасно боюсь неожиданного превращения в Храброго Льва. Мне нужно подготовиться.

— Я же сказал: как хочешь! — недовольно ответил каменный человек. — Хотя я не вижу смысла откладывать хорошее дело. Собственно говоря, что страшного, если твои друзья и посинеют немного? Это не больно. Почему ты должен сдаваться этому противному старому маджу?

— Это моё дело! — ответил Лев. Его неприятно удивила чёрствость великана, но он подумал, что, наверное, от каменного человека и не следует ждать мягкости и сочувствия. Вслух он сказал: — Давай-ка поспешим!

И они зашагали быстрее.

Дело уже шло к вечеру, когда они подошли к небольшой усадьбе. Её хозяин, добрый фермер-жевакинец, угостил Трусливого Льва вкусным обедом. А вот на Габбро, который, пока Лев ел, стоял, прислонившись к сараю, он смотрел с недоверием и опаской.

— Он мне сарай обвалит, — прошептал он Льву на ухо. — Он слишком большой и тяжёлый, чтобы разгуливать по нашим полям. И почему он вообще живой? Озма его видела? Или Страшила? Эй, ты! — сердито крикнул он, когда сарай затрещал и покосился. — Ты лучше к чему другому прислонись!

— И не подумаю, мне и тут удобно! А не нравится — иди сюда и попробуй меня сдвинуть! — угрюмо ответил великан.

После этого Трусливый Лев постарался как можно скорее доесть обед. Он проглотил одним глотком все, что осталось на тарелке, и побежал по дороге. Он знал, что каменный человек пойдёт за ним и оставит в покое сарай бедного фермера.

— Ты же хотел помогать людям! — сказал он с упрёком, когда Габбро его догнал.

— А я передумал, — ответил великан с холодной каменной усмешкой. — Я только тебе помогу, а другим не буду.

Трусливый Лев попробовал пристыдить своего спутника, но тот не обращал на его увещания никакого внимания, так что Лев в конце концов замолчал. Они шагали в полном молчании довольно долго, и наконец Лев совершенно выбился из сил и остановился. Они как раз подошли к густой рощице. Приближалась ночь, и у Льва слипались глаза. За последние два дня он пережил слишком много опасностей и приключений и теперь нуждался в отдыхе.

— Габбро, ты покараулишь, пока я немного посплю? — спросил он, широко зевая. Каменный человек невозмутимо кивнул большой головой. Он помнил, что и в каменном веке люди время от времени укладывались, закрывали глаза и лежали так по нескольку часов. Этот странный обычай был ему непонятен, но он решил, что, наверное, это нужно этим странным, мягким и непрочным существам, которых он находил суетливыми и надоедливыми.

Трусливый Лев растянулся под деревом, глубоко вздохнул, потому что очень скучал по своим друзьям, закрыл глаза и немедленно погрузился в глубокий сон.

Некоторое время Габбро стоял совершенно неподвижно. Потом он начал тихонько бормотать себе под нос. Ему казалась смехотворной идея откладывать избавление Льва от трусости до прихода в Маджистан. Дело в том, что он скрыл от Льва самое главное: после этой операции Лев полностью оказался бы в его власти. Великану не хотелось больше ни путешествовать, ни строить город, ни помогать слабым. Всё, чего он хотел, — это вернуться со Львом на свою гору и спокойно там жить.

Он даже не понимал, чем ему понравилась мысль явиться к Озме или построить город. Всё это казалось ему ужасно скучным. И расхаживать по дорогам ему надоело. У него даже начали крошиться пальцы на ногах. И зачем он только дал Трусливому Льву это глупое обещание? Но нарушить обещание Габбро не мог — ведь он был каменным, и это не позволяло ему отречься от своих слов. Нетерпеливо притопывая, Габбро задумался о том, как выпутаться из затруднительного положения.

Когда на небе зажглась двадцатая по счету звёздочка, ему в голову пришла наконец удачная мысль. Будучи каменным, он, естественно, не нуждался в отдыхе и мог идти сколько угодно. Раз он не может отказаться от путешествия в Маджистан, нужно не терять зря времени и явиться туда как можно раньше. К тому же он мог передвигаться в три раза быстрее, чем любое из этих тёплых и непрочных созданий, поэтому уже к утру он сможет добраться до Мустафы.

Тут как раз мимо проходил, сунув руки в карманы, запоздавший жевакинский пастушок. Габбро схватил его, поднял к своему лицу и спросил дорогу в Маджистан. Когда бедный паренёк, справившись кое-как с дрожью и стучащими зубами, сумел пробормотать какие-то указания, Габбро небрежно швырнул его на землю, подхватил под мышку Трусливого Льва и побежал в сторону маджистанской пустыни. При этом он без зазрения совести наступал на сараи и заборы, которые попадались ему под ноги, а те дома, которые оставались в стороне, сотрясались от его тяжёлых шагов.

Лев проснулся почти сразу и попытался вырваться из каменных рук великана, но это оказалось ему не по силам.

— Куда ты бежишь? — сердито спросил он, дрожа и от испуга, и от сильной тряски.

— В Маджистан! — ответил Габбро, не сбавляя скорости. — Я обещал не лишать тебя трусости, пока мы не покончим с тамошними делами. Ну вот, я и решил поскорей покончить с Мустафой.

— Остановись! — просил Лев, но с тем же успехом можно было просить о чём-то каменную гору. Габбро мчался, как ветер, у Льва замирало сердце, кружилась голова, ему трудно было говорить, но он продолжал уговаривать непреклонного великана, пока окончательно не лишился сил. А Габбро молчал и, только когда Лев наконец затих, спокойно сказал:

— Что толку со мной спорить? Я каменный, и намерения мои тверды, как камень. Я доставлю тебя в Маджистан, потому что дал такое обещание. А потом ты останешься со мной навеки.

У бедного Льва не осталось сил даже на то, чтобы задрожать при этих ужасных словах. Он просто закрыл глаза и постарался прогнать все мысли и о Мустафе с его девятью тысячами девятьюстами девяноста девятью с половиной львами, и о Габбро с его страшной угрозой. Однако избавиться от этих мыслей было нелегко. С каждым новым шагом каменного великана он все больше жалел о том, что так необдуманно ему доверился. Он понимал, что Воттак и Боб никак не успеют вовремя попасть в Маджистан и прийти ему на помощь. Ему оставалось только одно: драться до последнего, и будь что будет.

Заснул ли он наконец или потерял сознание от качки, он так и не узнал. Открыв глаза, он увидел, что лежит на земле вплотную к железному ограждению. Габбро стоял рядом и кричал, требуя, чтобы ему открыли ворота и впустили в Маджистан. Великан прошёл трёхдневный путь за одну ночь!

Солнце уже поднялось, и горячий ветер маджистанских пустынь ерошил львиную гриву. Заслышав шум, прибежал синебородый гвардеец. Бросив один-единственный взгляд на Габбро и Льва, он, не говоря ни слова, помчался со всех ног к полосатому шатру своего повелителя.

Мустафа по-прежнему сидел, не сводя глаз со своего волшебного кольца. Взволнованные слова стража о рвущемся в ворота страшном каменном великане он пропустил мимо ушей — он мог думать только о Трусливом Льве, поэтому из доклада гвардейца он понял только одно: у ворот его королевства стоит замечательный лев — и не просто лев, а сам Трусливый Лев. Наконец-то! Громко призывая Панапея, Мустафа устремился к воротам с такой скоростью, что потерял обе сандалии. Добежав до ограды львиного заповедника, он дрожащими пальцами повернул ключ в замке. К счастью, девять тысяч девятьсот девяносто девять львов находились в это время в другой части заповедника, и Габбро с Трусливым Львом, повинуясь знаку королевской руки, спокойно вошли в ворота. Трусливый Лев слегка пошатывался — он ещё не пришёл в себя после ужасного путешествия в каменных руках, но великан вошёл твёрдым, тяжёлым шагом и, подойдя к королю, остановился, возвышаясь над Мустафой, как гора. А король и не смотрел на него, он видел только Льва.

— Добро пожаловать! — воскликнул Мустафа, размахивая ятаганом. Панапей, бросив взгляд на Габбро, со сверхъестественной быстротой взобрался на ближайшую пальму.

— Вы велели, как я слышал, меня поймать, — прорычал Лев, слегка дрожа, но твёрдо решив выдержать все испытания. — Ну так вот он я.

— Ну зачем ты так! — осторожно ответил Мустафа. — Не поймать, а пригласить. Или, вернее, даже таю мы желали украсить наш двор твоим блистательно-трусливым присутствием. Мы слышали, что ты великий воин, — добавил он, радостно теребя синюю бороду.

— Ну что, раздавить его или в порошок стереть? — осведомился Габбро, прерывая королевские разглагольствования. И тут Мустафа наконец разглядел, кто стоит рядом с ним.

— Панни! — завопил он, оглядываясь по сторонам в поисках своего гофмаршала. — Панни, зови гвардейцев!

— Сами зовите! — отозвался гофмаршал, который сидел на верхушке пальмы и стучал зубами. — А мне и на дереве хорошо!

Габбро протянул ручищу к королю. Но Трусливый Лев одним прыжком стал между ними. Пусть Мустафа был несправедлив и жесток, Лев не собирался стоять рядом и смотреть, как великан расправляется с ним. Он решительным жестом приказал каменному человеку отойти, и Габбро неохотно повиновался.

— Я сам справлюсь, — сказал Лев. — Не вмешивайся, пока я тебя не позову.

— Долго ты думаешь возиться? — проворчал Габбро. На самом деле он был даже доволен, потому что хотел без помехи припомнить заклинание, которое должно было изменить Льва. Из каменной памяти великана ускользнуло одно слово.

— Может быть, час или два, — неуверенно ответил Лев. Про себя он решил при первой возможности убежать от обоих разбойников — и от синебородого, и от каменного.

— Ладно, развлекайся. — Габбро даже улыбнулся, произнося эти слова. Он мог проявить уступчивость, потому что не сомневался, что очень скоро Лев окажется в полной его власти и уже навсегда. Поэтому Габбро спокойно облокотился на железный забор и погрузился в свои мысли, а Лев последовал за Мустафой, который устремился к своему шатру так быстро, что вздымал на бегу тучи песка.

— А где этот твой ходячий могильный памятник? — осведомился он, усаживаясь на трон.

— Остался снаружи, — ответил Лев, переводя дыхание. Он так запыхался и устал, что не заметил знака, который Мустафа подал стражникам, входя в шатёр. Через мгновение у него на шее оказался золотой ошейник с прикреплённой к нему толстой золотой цепью.

— Ну вот! — сказал Мустафа. — Вот мы тебя и поймали.

Сразу забыв на радостях о каменном человеке и его угрозах, он приказал двум стражникам отвести пленника ко львам. Трусливого Льва вывели с другой стороны шатра, так что Габбро ничего не заметил. Лев упирался всеми четырьмя лапами и очень громко и грозно рычал, но на помощь двум стражникам явились ещё шесть, и бедного Льва потащили к входу в заповедник.

— Ну вот, теперь мы и проверим, так ли этот Трусливый Лев храбр, как о нем говорят, — потирая руки, говорил Мустафа, идущий рядом. — Славная будет драка!

Та часть заповедника, к которой привели Льва, была пошире прочих. Здесь имелась настоящая песчаная арена. Именно здесь собрались девять тысяч девятьсот девяносто девять львов. Прижав носы к железной решётке, они смотрели на приближение соперника. Мустафа успел им все уши прожужжать рассказами о Трусливом Льве, который явится и расшвыряет их, как котят. Поэтому они заранее считали Трусливого Льва смертельным врагом и собирались немедленно и безжалостно с ним расправиться.

Двое стражников распахнули железные ворота, а шесть остальных стали уколами копий загонять Льва внутрь ограды. У бедного Льва потемнело в глазах. Столько злобных глаз, бьющих оземь хвостов и острых клыков! Такое злобное рычание!

Но злобные хищники не успели наброситься на Трусливого Льва. Только они подобрались и прижались к земле, готовясь к прыжку, как случилось нечто, чего никто из присутствующих не ожидал.

Раздался грохот, словно от падения на каменный пол всех кастрюль и сковородок, стоящих на полках в дворцовой кухне, и на песке рядом с Мустафой неведомо откуда возник сэр Кофус! И не успели львы удивлённо заморгать глазами, как рядом с рыцарем появились Железный Дровосек, Тикток, Глинда и маленький Волшебник. А вслед за ними показались Дороти, Храпуша и Боб! И наконец, самыми последними на песок опустились Озма, Страшила и Воттак Фунт.

— Караул! — завопили стражники и разбежались в разные стороны.

— Какой град из царственных персон! — воскликнул Валлитаз, который пришёл полюбоваться на львиную драку. — Спасайтесь, государь! — Он потянул Мустафу за край бурнуса. Толстый придворный сразу узнал по портретам принцессу Дороти и правительницу Озму.

Но не успел Мустафа убежать, а явившаяся из Изумрудного города компания перевести дух, как девять тысяч девятьсот девяносто девять львов, раньше всех оправившиеся от потрясения, с кровожадным рёвом набросились на Трусливого Льва.

Дороти закричала. Страшила отважно, но безуспешно пытался пролезть сквозь решётку, хотя он явно ничем не мог помочь другу. Остальные застыли в ужасе. Трусливый Лев, сжавшись, прижав уши к голове и подняв лапы с острыми когтями, готовился отразить первое нападение.

Но тут появился Габбро, привлечённый шумом. Тяжёлые шаги каменного человека гулко сотрясали землю. Габбро поднял каменную руку и произнёс семь волшебных слов!