Туманы Эвернесса

23 Жезл Правды

Ворон, стоявший около больших дверей, все еще наполовину затянутых дымом, прошел внутрь прежде, чем кто-нибудь успел остановить его.

И, миновав дымное облако, оказался лицом к лицу с линией вооруженных людей в штатском, вытащивших свои пистолеты. Ворон резко остановился, глядя на множество стволов, нацеленных на него.

Ван Дам оказался в зале даже раньше Ворона, и сейчас о чем-то спорил с двумя мужчинами, называя их по имени и требуя дать ему пройти. Мужчины носили черные очки и каменные лица, скрывавшие любые чувства.

Пара агентов Секретной Службы взглянул вверх, но, несмотря на отчаянные крики Уэнтворта, никто из них и не подумал направить пистолет на Венди. Ворон решил, что это хорошо: эти мужчины не выглядели особенно злыми, и было бы жаль поджарить их, пока никто из них не угрожал Венди.

Зал был битком набит; конгрессмены наполняли проходы, на галерее толпились газетчики и стояли телевизионные камеры. Некоторые из камер следили за девушкой, летавшей в воздухе, которая медленно порхала от одной стены огромного зала до другой, ее юбка хлопала, с нее сыпались лепестки цветов хлопка.

На ходу Венди громко говорила.

— …Мы сбросили бомбу на голову плохих парней и спасли планету! Это магия. Смотрите, как я летаю! И это магия. И перестаньте смеяться! Здесь нет никаких веревок! — От злости и разочарования ее голос стал резким и плаксивым.

Некоторые из конгрессменов нервно рассмеялись, пронзительным виноватым смехом. Некоторые фыркнули от испуга, виноватого испуга. Остальные глядели наверх с безнадежной скукой.

Уэнтворт, сидевший рядом с президентом, прыгнул на ноги, затряс кулаком и зарычал. И в замешательстве застыл, когда несколько камер обратились к нему.

Капеллан Конгресса, Кайл Колдгрейв, не одел лиловую сутану, но нацепил воротник и распятие чужой веры. Его худое лицо подергивалось от гнева и злобы: косоглазие и заячья губа стали особенно заметны. Из-под серой щетины смотрело желтоватое лицо. Какими бы дарами и привилегиями не наделил Азраил своих последователей, среди них не было ни здоровья, ни спокойствия.

— Убейте девку! — крикнул Колдгрейв. — Она вооружена и опасна!

Группа его аколитов, одетых в лиловые сутаны, сидела на раскладных стульях рядом с ним — по непонятной для постороннего причине им разрешили участвовать в слушаньях. Они не поняли приказ Колдгрейва, но, верные ему, подняли крик.

— Убейте ее! Убейте ее! Она вооружена и опасна!

Офицер Секретной Службы мрачно посмотрел на них и устало ответил.

— Ее единственное оружие — метла.

— Застрелите ее! — крикнул Колдгрейв.

— Я не подчиняюсь вам, сэр.

Человек, который еще недавно был Вице-президентом (и по-прежнему содрогался, вспоминая, как перестал им быть), стоял на трибуне перед батареей микрофонов. Недавние волнения как следует потрепали его: безупречный внешний вид плохо вязался с беспокойным боязливым взглядом. Всю свою жизнь он претендовал на лидерство, но следовал общественному мнению; претендовал на решительность, но был невежественным; претендовал на мудрость, но говорил банальности. Теперь, в тяжелом положении, требовались настоящее лидерство, настоящая решительность и настоящая мудрость, но у Вице-президента не было таких качеств, и он жил в постоянном страхе, что все об этом узнают, и в даже еще более глубоком страхе, длившемся много лет, что ему не удастся больше обманывать окружающих.

Именно этот страх заставил его вцепиться руками в трибуну и молча глядеть, когда Пендрагон, одетый во все черное, с мечом в руке, вошел через затянутый дымом дверной проем и твердыми шагами направился к нему. За ним шли вооруженные солдаты, которые якобы арестовали его, но, на первый взгляд, казались почетным эскортом.

Лицо Пендрагона — решительное и бесстрастное, лицо несгибаемого судьи — напугало Вице-президента еще больше.

— Это же Антон Пендрагон! — завизжал Уэнтворт. — Застрелите его!

По залу побежал почтительный шумок: всем только что сказали, что этот человек управляет ядерной бомбой.

Вице-президент сжался и сказал:

— Не стрелять ни в кого перед камерой! Это будет ужасно выглядеть!

Уэнтворт повернулся и презрительно взглянул на него.

— Заткнись, идиот!

Вице-президент вздрогнул и со страхом посмотрел на камеры:

— Мы сможем вырезать это потом, верно?

Рябь презрительного смеха пробежала по залу.

— Мы в прямом эфире, идиот! — крикнул Уэнтворт и показал на камеры. — Отключить все спутники связи! Никаких передач из этого зала!

Пендрагон заговорил ясным звучным голосом.

— Уэнтворт, ты можешь бояться. Пришло время заплатить за свои преступления.

Уэнтворт схватил агента Секретной Службы, стоявшего рядом с ним, и выхватил из его кобуры револьвер. Люди завизжали.

— Венди, сейчас, — крикнул Ворон. — И капеллана.

Венди, плававшая высоко наверху, указала Жезлом Моли на Уэнтворта, который размахивал револьвером в воздухе.

Уэнтворт прицелился в Пендрагона и закричал.

— Ты просто грязный террорист, Пендрагон! Ты не сможешь доказать ничего… ар! Арргх! Ак! Ак! Ааааак! — Уэнтворт упал ничком на пол около трибуны и покрылся шерстью, револьвер выскользнул из его ласт. Он превратился в сэлки.

— Теперь капеллана! — сказал Ворон. — Я видел их поджаренные трупы в Эвернессе, с Кощеем. Азраил убил их.

Громко хлопнули фалды одеяния Колдгрейва, он попытался перепрыгнуть линию стульев и убежать. Но чужая кожа упала с него, он тоже превратился в тюленя и тяжело покатился по полу, прямо под ноги своим старым аколитам.

На мгновение ужасное молчание повисло над залом. Мужчины и женщины в лиловых сутанах с ужасом смотрели на нечеловеческое существо у своих ног, существо, которому они верили и за которым шли.

Тюлень бил ластами и отрывисто лаял.

Тишину разорвал крик ужаса; люди в лиловых сутанах схватили свои складные стулья и стали безжалостно бить извивающегося и верещащего тюленя, пока не забили до смерти.

Потекла кровь, пятная богатый ковер. Произошло ужасное дело. Люди в лиловом выпрямились и внезапно сообразили, что камеры смотрят прямо на них.

Непослушными руками они опустили стулья и начали сдирать с себя лиловые сутаны.

Следующим заговорил Ван Дам. Он назвал по именам несколько агентов Секретной Службы и сказал:

— Уэнтворт был сэлки. Посмотрите на него. Посмотрите как следует! Нас обманули сосунки, любители! И мы должны сохранять им верность? И эта тварь обещала привести нас к силе и славе? Да эта проклятая штука не может даже револьвер удержать в руках! Она вообще ничего не может, если мы не помогаем ей! И мы не будем ей больше помогать! Опустите ваши пушки!

Пендрагон прошел мимо агентов и вышел на трибуну. Только личный охранник вице-президента встал у него на пути.

— Сэр, идите обратно! Я не разрешаю вам стоять рядом с Президентом! — Он говорил твердым уверенным голосом, как человек, знающий свой долг. И держал в руке револьвер.

— Пожалуйста! — проныл Вице-президент. — Вы не должны никого убивать перед телекамерами! Подождите немного!

Пендрагон посмотрел в глаза офицеру и негромко заговорил. Рядом был микрофон, который усилил его голос и разнес слова по всему залу.

— Вы должны решить, кому вы служите. Разве вы не клялись защищать Конституцию? Против врагов? Внешних… и внутренних?

Офицер Секретной Службы посмотрел на сжавшуюся фигуру человека, которого он должен был охранять, потом перевел взгляд на прямую, бесстрашную фигуру Пендрагона, пожал плечами, убрал в кобуру свой револьвер и отступил в сторону.

— Я не голосовал за этого придурка, — пробормотал он.

Пендрагон повернулся к вице-президенту.

— Азраил де Грей — мой пленник. Все его замыслы сорваны.

Шум страха пробежал по залу. Конгрессмены обменялись виноватыми взглядами; аппарат Белого Дома вскрикнул от страха.

Пендрагон продолжал говорить, обращаясь к Вице-президенту, ясным четким голосом.

— Президент был убит прямо перед камерами слежения, установленными Пентагоном, и это видел не только полковник Ван Дам и создание, называвшее себя Уэнтвортом, но и я. Вы видели это ужасное преступление, и позже солгали, уничтожили улики и помешали правосудию. Я обвиняю вас в соучастии в предумышленном убийстве, в участие в заговоре с целью убийства и в убийстве. Я обвиняю вас в попытке ниспровергнуть Конституцию Соединенных Штатов Америки при помощи вооруженного восстания. Я обвиняю вас в предательстве. Можете ли вы ответить на все эти обвинения?

Вице-президент затравленно оглянулся, в его глазах появилось безумное выражение, и он пробормотал.

— Я-я… Это ложь, конечно, но по политическим мотивам, чтобы выявить предателей… Но это не я! Это все Азраил, он все это сделал! Я тут не при чем! Он, у него волшебная сила! И я должен сказать, что не только я лгал, нет. Все! Они все! Я только помог им скрыть правду!

Пендрагон поднял свой магический клинок, как если бы отдавал салют, и Вице-президент увидел себя в его зеркальной поверхности.

— Каково честное и справедливое наказание за это преступление?

Вице-президент покачнулся, едва не упав.

— Я отрекаюсь. Я не хочу делать это больше.

Пендрагон схватил его за руку и толкнул к одному из солдат, стоявших за ним.

— Пускай Парламентские Приставы арестуют этого человека. Мы все должны услышать его признание по национальному телевидению. Господин Секретарь! Я верю, что вы — новый Президент. Пожалуйста, отмените все приказы вашего предшественника — немедленно!

Государственный секретарь встал, медленно и неуверенно. Рядом с ним сидел председатель Федерального Резервного Фонда, который спокойно посмотрел направо и налево. Он, еще два человека рядом, по-видимому телохранители, бесшумно встали и пошли по проходу к выходу.

Пендрагон указал на них мечом.

— Остановите этих людей.

Председатель Федерального Резервного Фонда медленно повернулся и с большим достоинством заговорил.

— Национальное телевидение не работает. Спутник отключается, прямо сейчас. А то, что мы сделали, мистер Пендрагон, мы сделали для того, чтобы защитить нацию от террористов, вроде вас. Во всяком случае именно эту историю мы разрешим опубликовать в прессе. Вы будете потрясены, если узнаете, насколько раболепно пресса служила нам. Но, скорее всего, не узнаете. Не успеете.

Спикер Палаты Представителей и президент постоянной бюджетной комиссии конгресса тоже встали. Один из них сказал:

— Я надеюсь, что в этом зале остались только верные стране ребята. Так, парни?

— Венди…! — крикнул Ворон.

— Я знаю, знаю! — раздался голос сверху.

В то же мгновение четверть конгрессменов и весь кабинет министров упали на брюхо, лишившись своих шкурок, беспомощно запрыгали по проходам или бесполезно пытались схватиться ластами за спинки или ручки кресел.

Зрелище, похоже, улучшило настроение Венди. Она слетела из-под потолка и повисла рядом с Вороном.

— Здорово! Это так объясняет нашу политику, которую я никак не могла понять. Разве они по-своему не привлекательны?

Ворон хмыкнул.

— Ты, похоже, уже готова обниматься с ними, а?

Пендрагон стоял на трибуне, глядя на шевелящуюся массу тюленей, заполнившую зал; они крутились по полу и яростно кусали лодыжки людей.

Через несколько минут, когда невообразимый шум слегка стих, Пендрагон резко сказал своей дочке.

— Гвен, прекрати! Этих людей убили, с них сняли кожу и тюлени подменили их; нет никаких сомнений, что то же самое проделали с их семьями и прислугой. Они умерли за свою страну, как солдаты в бою. Над этим нельзя смеяться!

Даже его потрясло число сэлки. Так много людей погибло, включая все правительство, и никто ничего не заметил!

Но председатель Федерального Резервного Фонда оказался человеком, и Пендрагон с недоумением уставился на него.

Ворон свистнул, призывая к молчанию, ударил гром, люстры под потолком разлетелись на кусочки.

— Тихо! — сказал Ворон. — Я хочу, чтобы все слышали слова Пендрагона.

Венди взмахнула рукой: возможно она надеялась заставить людей понять, что они услышат правду.

Пендрагон посмотрел прямо в камеру.

— Я обращаюсь к моим согражданам, свободным людям Америки. Ваше правительство попало в руки коррумпированной группы преступников. Их вожаки были ужасными самозванцами, нечеловеческими существами, выдавшими себя за людей. Эти твари владеют парапсихологической наукой, далеко опередившей нашу, которую мы называем магией. Благодаря этой магии, они сумели проникнуть на землю и высадить огромную армию, вооруженную страшным оружием; если бы не я и маленькая группа честных граждан, которая сумела направить ядерную бомбу на место их высадки в Тихом океане, они бы легко захватили весь мир. И мы не напали ни на одну страну на Земле и никуда не вторгались! Операция удалась, враг отступил. Да, отступил, но не уничтожен. И мы всегда должны быть настороже.

— Но мы всегда должны быть настороже не только против внешнего врага, но и против внутреннего, который пытается подорвать нашу свободу, и подчинить себе наше общество и нашу жизнь. Вооружайтесь, мои сограждане, свободные люди; не подчиняйтесь приказам, которые лишают вас права на свободу слова, собраний и свободную прессу; не разрешайте проводить в ваших домах обыски без санкции прокурора!

— Вы, солдаты американской армии, действующие в границах Соединенных Штатов! Вы все нарушаете Закон о Чрезвычайных Полномочиях Шерифа от 1878 года, согласно которому армия не имеет права проводить полицейские операции внутри страны. Ваш Президент и Главнокомандующий подал в отставку, Государственный Секретарь и Министр Обороны оказались самозванцами, переодевшимися в людей. Ваш новый Главнокомандующий — Спикер Палаты Представителей. Через несколько минут он обратится к вам и отдаст вам приказ вернуться на свои базы. — Пендрагон повернулся и его ястребиный взгляд уперся в лицо Спикера; тот стоял, с глазами, наполненными ужасом, слева и справа от него лаяли тюлени. Он глядел вниз, туда, где на полу, под животами сэлки, лежали измятые и порванные шкурки с лицами его друзей и сотрудников. Спикер поднял глаза и кивнул Пендрагону.

— Леди и Джентльмены Конгресса, — продолжал Пендрагон. — Вы, не сэлки, помогали самозванцам в заговоре против своего собственного народа. Их предательская деятельность зашла настолько далеко, что вы не могли не знать о ней. Тем не менее никто из вас не предупредил народ Америки о чудовищном заговоре, о попытке лишить нас свободы и демократии; вместо этого вы, раболепно и трусливо, пошли на сотрудничество с врагами, не оправдали доверие избирателей и, напротив, изо всех сил пытались убедить их стать рабами новых владык.

— Если я правильно оцениваю настроение страны, те из вас, кто не собирается подавать в отставку, должны быть преданы суду. В Вашингтоне достаточно фонарных столбов, чтобы повесить на них всех предателей. Я почтительно предлагаю вам объявить специальные выборы — это в вашей юрисдикции — прежде, чем счет станет чересчур длинным.

— И, последнее, тем преступникам, которые, пользуясь волнениями, убивают и грабят. Знайте, что скоро я буду иметь в своем распоряжении некоторые магические средства, которые позволят обнаружить участников любого преступления, совершенного в любом месте мира. Эти магические средства я собираюсь продать частным детективным агентствам и, конечно, законной полиции. Если вы сделаете зло, я узнаю! И бежать будет некуда! Сорняки преступности рождают только один плод — смерть!

Председатель Федерального Резервного Фонда добрался уже до второй двери, находившейся почти напротив той, около которой стояли Ворон и Венди.

Пендрагон, не сходя с трибуны, приказал поместить его под гражданский арест.[117]

Председатель величественно повернулся и вежливо сказал.

— Боюсь, вы не имеете на это права. Я не сделал ничего, и у вас нет никаких доказательств противного. Более того, ваша замечательная речь не пошла дальше этого зала.

Дверь за ним тихо открылась и из дверного прохода вырвалась волна черного дыма. Три человека, потом еще четверо, и еще, все одетые в черное, в широких черных шляпах, вошли и молча встали за председателем. В руках они держали странное оружие двойного назначения, способное стрелять пулями или не смертельными дротиками. Глаза их всех были скрыты за очками.

Оба телохранителя председателя, стоявшие рядом с ним, почти неслышно упали, получив дротики в шею. Председатель еще не кончил говорить, а одетые в черное люди уже заняли их место.

Один из людей в черном взял председателя за левую руку, второй за правую и снял с себя очки, открыв юное жесткое лицо.

— В этой стране еще есть гражданский арест, мистер Председатель, — сказал он, — даже если он исходит от человека, которого пытался убить Азраил!

— Нет… — прошептал председатель.

— Винсент! — сказал Пендрагон. — Народ Титании завладел бассейном для ясновидения, пока Оберон был на земле?

Один из одетых в черное снял шляпу.

— Все прошло согласно вашему плану, мистер Пендрагон.

— Бербанк! Что с пиратским спутником связи?

Еще одна темная фигура сняла шляпу, открыв лицо старого седого человека, который весело прищурил один глаз.

— Не волнуйтесь, босс. Любое слово, которые вы говорите здесь, немедленно передается по всем каналам!

— Мы зачистили все внешние коридоры, — сказал еще один человек в черном. — Почти без сопротивления. Белый Дом и здание Казначейства тоже наши. Мы победили!

Председатель фыркнул и дернулся, пытаясь вырваться из железной хватки, державшей его руки.

— Вы никогда не победите! Одно мое слово, всего одно, и все банки мира закроют вам кредит! Через час эта страна будет банкротом, и ваши бумажные деньги не будут стоить ничего! Ни-че-го! И начнется глубочайшая депрессия!

Пендрагон слегка улыбнулся и наклонился с трибуны вперед

— Ты на самом деле думаешь, что честному человеку вроде меня нужны паразиты вроде тебя, чтобы решить экономические проблемы?

Пендрагон выпрямился. И через маленькое окно наверху увидел, что сумерки сменяются ярким днем. Послышалось птичье пение.

— Мамочка сделала это! — закричала Венди. — Мерлин заставил Оберона возродить Солнце. Аполлон ожил!

Пендрагон разрешил себе мрачную улыбку.

— Парни, настало время праздновать! Добро пожаловать в землю живых! Винсент, займись тюленями и смотри, чтобы эти проныры не ускользнули.

И он с довольным видом сошел с трибуны.

— Куда вы идете, босс? — спросил один из его людей.

— Шреври, сходи и пообщайся со своей женой. Я? Я иду в патентное бюро. Я собираюсь продавать схему добывания бесконечной энергии, и мы увидим, как глубока будет эта депрессия, если мы сможем выпустить на рынок почти бесплатный источник бесконечной энергии!