Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер

Глава 5

Советы доктора Хайвера, которые он дал Эду Малкастеру. Советы простые, но их очень тяжело соблюсти. — Надин вновь распевает о влюбленных кроликах. — Школьница Надин на приеме у доктора Хайвера. — Тетушка изумляется, откуда у них в доме взялся взрослый племянник. — Чей портрет повесил Большой Эд в ванной? — Куда исчезла дверца платяного шкафа? — сон Надин. — Обещание Большого Эда. — Звонок Нормы. — «Увези меня отсюда…»

Эд Малкастер стоял на крыльце больницы Твин Пикса. Его под руку держала Надин. Она щурила свой единственный глаз от яркого солнца и недоуменно посматривала по сторонам. К Эду и Надин подошел доктор Хайвер. — Эд, можно с тобой переговорить один на один? — доктор Хайвер вопросительно посмотрел на Надин.

Та даже не отреагировала на его слова. — Хорошо, доктор, сейчас.

Эд заботливо подвел жену к скамейке, усадил ее, наставил воротник ее пальто. — Посиди здесь, дорогая, я сейчас. Надин все так же смотрела куда-то вдаль.

Эд Малкастер и доктор Хайвер отошли к стволу большой ели. — Послушай, Эд, — начал доктор Хайвер, — надеюсь, ты понимаешь, что я сделал все возможное? — Конечно, Уильям, спасибо. Я так благодарен. — Тебе будет непросто теперь с женой. Эд согласно кивнул головой.

Этот большой крепко сложенный мужчина казался растерянным как ребенок. — Эд, с Надин нужно быть очень осторожным. Ее нельзя ничем волновать.

Эд призадумался. — Я понимаю, Уильям. — Эд, ей нельзя ни в чем перечить, нельзя ничем расстраивать. Так, может, она еще и вернется, — доктор замолчал. — Откуда вернется? — испуганно спросил Эд. — Понимаешь, она сейчас не с нами. Ей стало плохо в этой жизни, и она решила вернуться туда, где ей было хорошо. — Да, понимаю, — кивнул головой Малкастер.

А доктор Хайвер продолжал: — Эд, ей было хорошо в детстве. Она решила вновь вернуться туда, в школьные годы. — Да, — сказал Большой Эд, — нам, в самом деле, было тогда хорошо: и мне, и Надин, и Норме.

На последних словах Эд осекся. Ему было тяжело вспоминать те, пусть себе и счастливые времена. Его невыносимо жгла вина за то, что случилось с Надин. Ведь если бы не он, ее жизнь могла сложиться удачливо и счастливо. А это только он все испортил. Это он, один раз решившись остаться навсегда с Надин, не удержался и временами вновь возвращался к Норме.

Эд обернулся к жене, которая все так же сидела на скамейке и, казалось, не обращала внимания на холодный ветер. Она смотрела в одну точку, не отводя взгляда ни влево, ни вправо, ни вверх, ни вниз.

Вдруг Надин запела. На ее лице появилась странная улыбка. — Ты кролик и я кролик и мы вместе с тобой пойдем на высокую гору, на угасший вулкан…

Надин распевала все громче и громче. Наконец, она как школьница, вскочила на скамейку, принялась хлопать в ладоши и кланяться в разные стороны.

Эд испуганно смотрел на нее. Доктор Хайвер подошел к Надин, взял ее за руку. Женщина улыбнулась ему: — Здравствуйте, доктор. Мы с вами давно не виделись. — Да, Надин, мы с тобой давно не виделись. Присядь, пожалуйста, ты сейчас на приеме у врача. Хорошо? — Хорошо, мистер Хайвер, я на приеме у врача. О чем мы с вами будем разговаривать? — А о чем бы ты хотела поговорить, Надин? — Знаете, доктор, вчера мне поставили тройку, и я хотела бы с вами обсудить этот вопрос. — Ну, Надин, знаешь ли, я не преподаватель и оценки не обсуждаю. Я хочу поговорить о твоем здоровье. — О моем? О здоровье? Со здоровьем у меня, доктор, все замечательно. Я бегаю по утрам, плаваю, и вообще я веду очень здоровый образ жизни. — Я понимаю, Надин, очень хорошо, что ты ведешь здоровый образ жизни. Но послушай, я хочу сказать тебе, что ты должна относиться к своему здоровью внимательнее. — Внимательной? Как можно быть внимательной к нему? — ребячливым голосом спросила Надин. — Что, как все пожилые женщины: ходить осторожно, нигде не прыгать, да? — Не совсем, Надин. Не совсем так. Ты просто не должна волноваться, не должна очень громко кричать, громко кричать. — Доктор, а петь мне можно? — Петь, конечно, можно. — Тогда я сейчас вам спою песенку о двух веселых кроликах, о двух влюбленных. — Нет, Надин, не сейчас. Эту песенку ты споешь мне в другой раз, когда мы с тобой встретимся. — Доктор, почему нельзя сейчас? — Потому что я — доктор, а не преподаватель музыки. И к тому же здесь холодно и ты можешь простудить горло. — Я? Доктор, вы знаете, я могу съесть три порции мороженого, и у меня даже не будет ангины. — Но сейчас ты немного помолчи, а я скажу, как ты должна себя вести.

Надин удобно уселась и внимательно посмотрела на доктора. Доктор не сразу нашелся, с чего начать разговор. — Знаешь, Надин, ты должна быть очень внимательной и ты должна слушаться вот этого человека, — и он показал рукой на Большого Эда. — Эда? А мы с ним очень дружны и я всегда его слушаю. Правда, Эд?

Эд не знал, что ответить и только кивнул головой. — Доктор, а вы знаете, что Эд очень влюблен в Норму? Это девочка из нашего класса. И Эд очень любит Норму. Они встречаются и даже целуются, — Надин хихикнула.

Доктор недовольно повертел головой и почесал затылок. — В этом нет ничего плохого, Надин. Это их дело. А сейчас Эд будет присматривать за тобой, будет с тобой разговаривать. — Эд… Я очень хочу, чтобы он со мной дружил. Мне очень нравится Эд. А вообще, она… А вообще, доктор, мне нравится Эд и мне кажется, я в него влюблена, мне бы очень хотелось с ним целоваться и встречаться. А еще мне бы очень хотелось поехать с ним путешествовать. — Вы обязательно поедете с Эдом путешествовать, только не волнуйся, Надин, успокойся. — Хорошо доктор, хорошо, я успокоюсь. Доктор, а вы придете на футбольный матч с соседней школой? — Обязательно приду, Надин, и мы вместе будем болеть. — А вы знаете, как хорошо Эд играет в футбол? — Да, Эд — очень хороший парень, он отлично играет в футбол. — А потом, доктор, — Надин опять наклонилась к мистеру Хайверу, — эта Норма его обнимает, и они целуются, радуются, а мне очень плохо от этого. — Надин, успокойся, я все прекрасно понимаю. Эд, возьми, пожалуйста, Надин и езжайте домой. — Домой! Домой! Ура! Я очень хочу домой, — закричала Надин и захлопала в ладоши. — Дома я буду есть мороженое. Дома я буду есть конфеты и торт. Я очень хочу домой. Мне надоела эта больница. И вообще, я не понимаю, зачем меня сюда приводили. — Понимаешь, Надин, нам нужно было посмотреть, как ты себя чувствуешь, проверить тебя. — И что, как я себя чувствую, доктор? — Чувствуешь ты себя замечательно, Надин, но нужно быть более внимательной к своему здоровью. — Хорошо, доктор. Пусть тогда Эд ухаживает за мной, мне это будет очень приятно. — Вот видишь, Эд, — доктор обратился к мужчине, — она хочет, чтобы ты за ней ухаживал. Ты согласен? — Да, доктор, я согласен. Я все понимаю. — Ну вот, если ты все понимаешь, тогда бери Надин и поезжайте домой. Постарайся уложить ее в постель и никаких волнений. Никаких. Старайся ей не возражать ни в чем, не спорь с ней. И тогда, тогда все, может быть, вернется на прежние места. Все будет хорошо. — Конечно, доктор, все будет хорошо, все будет замечательно. Самое главное — нам нужно выиграть этот футбольный матч. — Футбольный матч? — вспоминая о чем-то проговорил доктор, — вы его обязательно выиграете, Надин, обязательно. — И самое главное, чтобы Эд забил гол. Когда он забьет гол, я буду подскакивать на трибуне, радоваться и хлопать. Вот так, — Надин вновь вспрыгнула на скамейку и принялась колотить в ладоши. — Вот так, вот так, доктор, я буду хлопать, стучать ногами и радоваться. Ведь мы победили, правда? Правда, Эд? — Да, да, Надин. Пойдем, пойдем, машина нас ждет.

Эд взял Надин под руку. Потом, видимо испугавшись, что она может вырваться, обнял ее за плечи. У машины он оглянулся на доктора, который виновато смотрел на них.

Доктор кивнул головой. — Не волнуйся, не волнуйся, Эд. Все может быть, еще будет хорошо. — Спасибо вам, доктор, — проговорил Эд и захлопнул дверку машины.

Но Надин не захотела сидеть на заднем сиденье. Она распахнула дверку, выскочила из машины, подбежала и села рядом с Эдом. — Эд, Эд, я хочу сидеть впереди, я хочу смотреть на дорогу. — Сиди, Надин, пожалуйста, сиди.

Надин нажала на клаксон, машина засигналила. — Ура! Ура! Эд, видишь, она сигналит. Давай быстрей помчимся по городу, и все время будем сигналить. Пусть все видят, что мы с тобой едем вместе. Пусть все завидуют. Давай поедем у дома Нормы, пускай она увидит нас вместе. Эд, давай, давай, я тебя очень прошу. — Успокойся, Надин. Сейчас мы проедем у дома Нормы, а потом мы поедем домой. — Домой? К тебе, Эд? А что скажут твои родители? Эд вздрогнул от напоминания о родителях. — Нет, мы поедем в наш дом. У нас с тобой, Надин, теперь есть свой дом. — У нас дом? Эд, это же просто замечательно… У нас с тобой большой дом и там все наши книги, игрушки… Да, Эд? — Конечно, Надин, в нашем доме есть все. — Ну, тогда давай быстрее поедем, чего мы стоим? Эд завел машину и повез Надин домой.

По дороге Надин осматривалась по сторонам. Ее интересовало, казалось, все: вывески на магазинах, витрины кафе, окна домов.

Эд осторожно обратился к жене: — Надин, во что ты так напряженно всматриваешься? — Знаешь, Эд, мне кажется, город стал каким-то другим, пока я лежала в больнице. Вот этого, — Надин показала рукой на большую вывеску над универмагом Хорна, — раньше не было. — Конечно, Надин, — попытался успокоить жену Эд Малкастер, — этот магазин открыли только вчера. — Конечно, конечно, — закивала головой Надин, — а мы пойдем с тобой туда?

Эд замялся. Раньше, в присутствии доктора Хайвера, он чувствовал себя увереннее, а теперь растерялся. — Я хочу купить себе коротенькую юбочку, вот такую, — Надин провела рукой по своим бедрам.

Эд улыбнулся: он вспомнил, в самом деле, в очень короткой юбке ходила в школе Надин. — Я хочу, чтобы она была короче, чем у Нормы. И тогда ты никогда не оставишь меня, — она схватила Эда за руку и он с удивлением почувствовал какие у нее сильные руки.

Он чуть не выпустил руль. — Осторожнее, Надин, так мы обязательно врежемся в столб и никогда не доедем до дома. — А вот и наша школа, — радостно воскликнула Надин, — давай зайдем в школу. — Да нет, сейчас каникулы. Занятий нет, — отрезал Эд и прибавил газу.

Ему хотелось как можно скорее приехать домой. Он надеялся, что дома Надин увидит знакомые стены, и что-то ей напомнит о прежней жизни.

Наконец, их машина остановилась у заправочной станции. — Куда ты меня привез? — спросила Надин, — у нас что, кончается бензин? — Да, да, я заправлю машину, а ты иди в дом. — В дом? — удивилась Надин. — Конечно, — Эд уже и не знал, что говорить жене. Он обнял ее за плечи и подвел к двери дома. Что-то, казалось, шевельнулось в душе Надин. Эду на какое-то мгновенье показалось, что жена узнала их дом, узнала дверь, ручку, к которой столько раз прикасалась. — Эд, кто здесь живет? — Конечно, мы с тобой, это ведь наш новый дом. Эд открыл дверь и пропустил впереди себя Надин.

Та остановилась посреди гостиной и осмотрелась.

Услышав голоса своего дяди и Надин, в коридор вышел Джозеф. Он поздоровался с Надин и пожал руку Эду. — А ты кто такой? — изумилась Надин, ткнув пальцем в грудь Джозефа. — Я? Я — Джозеф. — Джозеф? — задумалась Надин. — А что ты делаешь тут? Эд мне сказал, что это наш дом. Эд, кто это такой? — Надин, но это же Джозеф, наш племянник. — Наш племянник? Такой большой? — переспросила Надин. — Ну да, конечно, познакомься, это — Джозеф. — Надин, — протянула руку женщина. — А ты, наверное, учишься в другой школе, потому что я бы обязательно тебя видела.

Эд подмигнул Джозефу, чтобы тот не возражал Надин.

Джозеф, еще не привыкший к такому обращению, растерянно проговорил: — Конечно, я учусь в другой школе. — Да, ты, наверное, на целый год старше Эда, — рассматривая племянника, как будто первый раз его видела, говорила Надин. — А у вас в школе, Джозеф, играют в футбол?

Упоминание о футболе неприятно задело Джозефа. Ему сразу же вспомнился его соперник Бобби, который считался лучшим футболистом в школе. Но тут же парень спохватился: — Конечно, конечно, тетя, — и тут же осекся. Надин недоуменно смотрела на племянника. — Какая тетя? — изумилась она. — Ты что, Джозеф?

Джозеф не знал, что и сказать. Но тут нашелся Большой Эд. Понимая, что разговор может завести в тупик, он взял Надин и подвел к ванной. — Надин, тебе нужно умыться. — Хорошо, — Надин послушно кивнула головой, — я сделаю все, что ты скажешь, Эд.

Эд Малкастер прикрыл за женой дверь. В ванной полилась вода, и дядя с племянником переглянулись. — Послушай, Джозеф, доктор Хайвер сказал, что Надин нельзя ничем волновать, так что попробуй не прекословить ей, не спорь. — Боюсь, это плохо у меня получится, — признался Джозеф, — я никак не могу привыкнуть, что тетя стала такой.

Джозеф, казалось, не мог подобрать слово, сказать так, чтобы не обидеть Большого Эда. Но Эд понял своего племянника и сокрушенно покачал головой. — Вот видишь, что получилось. И во всем виноват я. — Не нужно, Эд, — Джозеф словно был старше своего дяди, обнял его за плечи, — не думай так, теперь все равно уже ничего не исправишь. — Да, — кивнул головой Эд, — теперь остается только ждать и надеяться. Надеяться, что Надин снова станет прежней. Теперь, если с ней будет все хорошо, я поклялся, слышишь, Джозеф, я поклялся, что больше не буду встречаться с Нормой. Ведь ты знал о нас? — Конечно, — сказал Джозеф, — про вас говорят во всем Твин Пиксе. Нужно было быть поосторожнее. — Нет, Джозеф, нам вообще не нужно было с Нормой встречаться.

В ванной полилась вода, и сквозь шум слышалось радостное пение Надин. Она вновь пела про кроликов, про потухший вулкан, про дружбу.

Эд напряженно прислушивался. — Джозеф, я боюсь, что Надин навсегда останется такой как сейчас. — Ну, что уж сейчас об этом думать, — возразил Джозеф, — придется воспринимать жизнь, такой как она есть. — Конечно, — кивнул головой Эд.

В это время в ванной смолкла вода, и внезапно наступившую тишину вдруг прорезал крик Надин. Послышался звон разбиваемого стекла. В коридор выскочила Надин. Она сжимала в руках пустую рамку от зеркала. Лишь один осколок чудом удержался в углу. — Эд! Эд! — в испуге кричала Надин. — Что такое? — бросился к ней муж.

Джозеф, который уже догадался, в чем дело, тоже поспешил на помощь своей тете. Он попытался отобрать у Надин рамку от зеркала, но та вцепилась в нее и не отпускала. — Эд, чей портрет ты повесил в ванной? Эд с недоумением смотрел на жену. — Что это за уродину ты повесил в ванной? Чей это портрет? — настаивала Надин. — Норму я бы тебе еще простила, но эту…

Надин повернула к себе пустую рамку от зеркала и внезапно вновь увидела свое отражение в маленьком осколке зеркала. — Она еще и одноглазая! — зло выкрикнула женщина, отбрасывая раму. — Хорошо, Надин, — спохватился Эд, — я больше никогда не буду вешать ее портрет. — Думаешь, если меня забрали в больницу, то можешь выделывать все что хочешь? -кричала Надин, — нет, я тебе этого не позволю!

Эд пытался успокоить жену, и та вдруг как-то странно обмякла. Она опустила свою голову на грудь Эду и заплакала. — Эд, ты же никогда не оставишь меня, правда? Эд погладил жену по спине. — Конечно, Надин, дорогая, мы всегда будем вместе. — Да, вместе, — всхлипнула женщина, — мы теперь всегда вместе будем ходить в школу. — Конечно, дорогая, как же иначе, — Эд попытался знаками показать Джозефу, чтобы тот быстро спрятал все зеркала в доме.

Джозеф вначале не понял его, но потом догадался и бросился в спальню.

Эд Малкастер стоял, обнимая свою жену, посреди гостиной. Его сильные руки прижимали Надин, которая плакала навзрыд. Слезы блеснули и в глазах Большого Эда.

Из дверей спальни появился Джозеф. Он нес в руках снятую дверцу шкафа с большим зеркалом. Он старался ступать бесшумно, чтобы не привлечь внимание тети. — Ведь ты не оставишь меня? — вновь принялась причитать Надин. — Никогда в жизни, слышишь? — искренне сказал Эд.

И женщина вновь заплакала. Она уже не могла вымолвить ни слова. И странное дело: Эду от этих слез стало легче. Ведь когда Надин плакала, она казалась прежней, казалась вновь нормальной. — Хорошо, дорогая, — Эд отстранил от себя Надин и провел ее в спальню.

Женщина осмотрелась по сторонам. — Как хорошо, Эд, — сквозь слезы проговорила она, — что тут нет ни чьих портретов, — ее взгляд остановился на пустой дверце шкафа. — А это что такое? — спросила женщина. — Это… — замялся Эд, — знаешь, просто пока тебя не было, я поскользнулся и упал на дверцу шкафа, а она сломалась. — А-а, — успокоенно проговорила Надин, — другой раз, Эд, будь осторожней. Это чья кровать? — указала она на большую, застланную большим стеганым покрывалом кровать. — Это твоя, — Эд усадил Надин.

Та послушно принялась раздеваться. Оставшись в одном белье, Надин откинула покрывало и улеглась на подушку. — Послушай, Эд, — прошептала женщина, прикрыв глаза. — Что? Я здесь. — А где мама и папа? Если они придут и застанут нас вместе, нам несдобровать. — Хорошо, хорошо, дорогая, я пойду, посмотрю, где они. Наверное, еще на работе. — Если у нас есть еще время, возвращайся ко мне, — Надин потянулась и удобней устроилась на подушке.

Эд, плотно не закрывая дверь, вышел в гостиную. Возле телевизора сидел вконец расстроенный Джозеф. — Ну, как она? — спросил племянник. — По-моему, ничего, — сказал Эд. Мне кажется, я никогда не смогу простить себе того, что случилось.

В это время зазвонил телефон. Племянник и дядя переглянулись. Первым подошел Эд. — Слушаю, — бросил он в трубку. — Эд, это ты? — на другом конце провода зазвучал растерянный голос Нормы. — Да, — сухо ответил Малкастер. — Мне только что звонил доктор Хайвер, — немного дрожащим голосом, в котором чувствовались слезы, проговорила Норма. — Да, я понимаю, — сказал Эд. — Он говорил, чтобы мы с тобой были поосторожнее…— Да. — Где сейчас Надин? — По-моему, спит. Послушай, Норма, я должен тебе сказать одну вещь. Пойми, я не волен сейчас распоряжаться собой. — Можешь ничего не говорить, Эд, я тебя прекрасно понимаю. Мне самой очень тяжело.

Эд ответил немного раздраженно: — По-моему, сейчас не время думать, кому из нас тяжелее, тебе или мне. Тяжелее всех Надин. — Я согласна, — заспешила с ответом Норма. — Но неужели, Эд, у нас все так и кончится? — Не знаю, — растерянно протянул Эд. — Может быть, все и кончится. Во всяком случае, я еще не решил окончательно.

Джозеф смотрел на скупые слезы в глазах своего дяди. Ему было и жаль его, и в то же время он страшно жалел Надин. Он не знал, что может тут посоветовать. Ведь он и сам запутался в своих отношениях с Донной, с Мэдлин, не знал, кому отдать предпочтение, к кому пойти. — Эд, я тебя прошу, — настойчиво сказала Норма, — ты должен ко мне приехать. — Нет, я не могу. — Эд, ты обязательно должен ко мне приехать! Мы просто обязаны увидеться. — Нет. — А если я тебе пообещаю, что это будет в последний раз? — Этого я не могу пообещать даже самому себе. Я боюсь, что не сдержусь, что лишь только увижу тебя, вся моя решимость пройдет. — Эд, не надо. Мы должны увидеться. — Ну, хорошо, Норма, но пусть это будет в последний раз.

Джозеф осуждающе посмотрел на Эда. Тот зло бросил трубку. — Джозеф, я тебе обещаю, это будет в последний раз. Надин сейчас спит и может быть, мне больше никогда не представится случая поговорить с Нормой. В конце концов, это наши дела. — Но ты обещал, — напомнил ему Джозеф. — Ладно, — махнул рукой Эд.

Он, не прощаясь, вышел на улицу, сел в свой автомобиль и резко тронул с места.

Джозеф так и остался стоять в открытой двери, глядя вслед удаляющейся машине.

В спальне что-то во сне шептала Надин. Джозеф осторожно подошел и заглянул в спальню.

Надин спала почти как ребенок, подложив под голову кулак. Она шевелила губами, но что именно говорила, Джозеф не мог расслышать. — Дай бог, чтобы с тобой было все хорошо, — тихо проговорил Джозеф и прикрыл дверь.

Надин вздрогнула от щелчка дверной задвижки. Она перевернулась на другой бок и вновь погрузилась в сон.

Ей снилось, что она стала взрослой женщиной, и Надин было неприятно ощущать себя в этом новом качестве. Ей снилось, что они с Эдом поженились, что Эд купил заправочную станцию и их дом стоит невдалеке от шоссе. Надин снилось, как она вместе с Эдом выбирает карнизы в универмаге Хорна, и то, как Эд приколачивает их на окна. Надин снилось, как она раздвигает эти карнизы и ее страшно нервирует этот назойливый звук: вжик, вжик, вжик.

Эд Малкастер так быстро гнал машину, что чуть было не проскочил Норму, которая в накинутом на плечи пальто ждала его перед самым поворотом к ее кафе.

Эд резко затормозил, машину занесло и Малкастер чуть справился с управлением. Норма подбежала к автомобилю, как будто боялась, что Эд передумает и рванет с места, не дождавшись ее. Она прыгнула на сиденье, захлопнула за собой дверцу и принялась дуть на свои озябшие пальцы.

Некоторое время Эд и Норма молчали. Женщина сосредоточенно рассматривала свои пальцы с аккуратно подпиленными и накрашенными ярко-вишневым лаком ногтями.

Первым прервал молчание Эд: — Кажется, ты хотела со мной поговорить…— Да, хотела, но когда увидела тебя, поняла, что все мои слова будут бессмысленны. — Конечно, — согласился Эд. — Ведь ты понимаешь, что все решили за нас. Мы теперь не можем выбирать. — За что? За что все это свалилось на нас? — горестно воскликнула Норма и осторожно положила свою ладонь на плечо Эда.

Она словно боялась, что мужчина сбросит ее руку.

Но Эд этого не сделал. Он потянулся к приемнику, щелкнула клавиша и из динамика полилась спокойная музыка. — Знаешь что, Эд, — призналась Норма, — мне кажется, когда я с тобой, что ничего не произошло, что все будет по-прежнему. Но так ведь невозможно, правда? — Конечно, теперь уже ничего не вернуть, ничего не изменить. Нам останется только вспоминать. — Но воспоминания будут не из худших, — усмехнулась Норма, но улыбка получилась вымученной и несчастной. — Даже если Надин придет в себя, все равно мы не сможем больше встречаться, — сказал Эд, — иначе все может повториться. — Но все же… Малкастер ей не ответил. — Эд, — предприняла последнюю попытку Норма, — увези меня отсюда, слышишь? Давай сейчас поедем и, будем ехать долго, не останавливаясь, столько, на сколько хватит бензина. Эд, слышишь? Поехали! — Норма потянулась рукой к ключам зажигания.

Эд схватил ее за запястье и больно сжал. — Нет, Норма, не надо искушать меня. Думаешь, мне этого не хочется? — Тогда… тогда я не знаю, что сделаю с собой, — крикнула Норма, — сейчас же пусти мою руку, слышишь?

Эд испуганно разжал пальцы. Раньше Норма никогда не позволяла себе кричать на него. — Только не это, — наконец проговорил он, — знаешь, мне и так плохо. — А мне, а мне хорошо? — кричала Норма. — Но ты же сама захотела вызволить Хэнка раньше срока из тюрьмы, — наконец позволил и себе перейти в наступление Эд.

Но Норма внезапно вновь успокоилась. — Эд, послушай, мне кажется, мы просто настроились поругаться сейчас, наговорить друг другу такого, чтобы потом невозможно было встречаться. Слышишь, Эд, этот номер у тебя не пройдет. — Не я первый начал, по-моему, начала ты. — Я не хочу, не хочу, — Норма схватила Эда за руки, — мне не нужен никто, слышишь? Я не хочу думать ни о Надин, ни о Хэнке, ни о Джозефе. Есть только мы, Эд. — Конечно, я всегда буду помнить тебя, — Эд освободился от ее объятий. — Какой сегодня длинный день, — внезапно сказала Норма.

Ее лицо стало спокойным и умиротворенным. Эд облегченно вздохнул, но так и не понял, к чему клонит женщина. — Длинный день? Ты говоришь, что сегодня длинный день? — переспросил он. — Да, очень длинный день, потому что в него вмещается вся наша прежняя жизнь. Эд, ты понимаешь, что у нас уже с тобой жизнь прожита, что ничего лучшего, чем было, нам пережить не дано. Ты останешься с Надин, мне остается только быть с Хэнком.

Вся решимость Эда куда-то исчезла. Ему стало невыносимо жаль Норму. Ему вновь захотелось, чтобы она принялась психовать, колотить его, требовать, но та, казалось, уже смирилась со своей участью.

И именно это подвело Эда. Он запустил двигатель и, ни слова не говоря Норме, вывел машину на середину дороги. Они медленно проехали возле кафе и Эду даже показалось, что он увидел Хэнка, стоящего в белом фартуке за стойкой бара. — Куда мы едем? — спросила Норма с надеждой в голосе. — Далеко, — ответил Эд, — ты же сама просила. — Нет, Эд, не надо, — Норма положила ему руку на плечо. — Я понимаю, что я… Я понимаю, что я истеричка, не обращай на меня внимание. Эд, не надо.

Но Малкастер упрямо надавил на педаль акселератора, и машина понеслась, набирая скорость. Норма протянула руку к ключам зажигания и выключила двигатель.

Машина катилась по инерции.

Она ехала все медленнее и медленнее и, наконец, остановилась. — Я сделал все что мог, — Эд отпустил руль. Норма благодарно взглянула ему в глаза: — Послушай, я люблю тебя…— И я тоже…— И поэтому мы никуда не поедем. Мы останемся здесь, каждый со своим горем. Ведь, правда, Эд? — Я даже не знаю, что мне сейчас делать, — прошептал Малкастер.

Норма обняла его за шею и поцеловала в губы. Эд сначала не отвечал на поцелуи, крепко сжимая губы, но постепенно он стал податливым, принялся отвечать на ласки. — Я люблю тебя Норма, слышишь? Люблю. И никто и ничто не сможет разлучить нас. — Хорошо, хорошо, Эд, — шептала Норма. — Мы всегда будем с тобой вместе, но только ты не должен забывать про Надин.

По шоссе проносились редкие машины. Водители и пассажиры с удивлением смотрели на стоящую на обочине машину, в кабине которой, казалось, никого не было.