Твое противоядие

16 глава. Тепло и золото

Я сняла обувь на входе. Маленькие трехлетние братья Эндари, совершенно одинаковые как две капли воды, показали, где можно вымыть руки. Я немножко была ошарашена, даже слегка оробела. Но вода быстро привела меня в чувство.

Уже из ванной комнаты я выходила приободренная, с интересом наблюдавшая за детьми и животными, с которыми они носились. Кошка, собака, попугай…

Что у них забыл попугай?

Девочка лет тринадцати ходила с ним на плече и попутно смахивала пыль каким-то странным приспособлением — длинной палкой с перьями на конце. Надеюсь, она не из бедного животного их вырвала.

— Сараби, оставь ты уже. Все равно не успела, — крикнула Керисса из кухни. — А ты Эндари, чего встал как истукан на кухне. Пока все не сядем за стол — тебе ничего не перепадет. Даже не надейся. Иди проводи даму к нам. Не видишь, что ли, что она в шоке? Наверное, переволновалась, испугалась. Тут столько людей.

— Мама, Рейни не из пугливых. Она очень храбрая, — услышала я голос из кухни.

Он подошел ко мне и показал на кухню.

— Ты какая-то притихшая, — сказал он негромко. — Волнуешься?

Я фыркнула.

— Нет, я просто голодная. А мама твоя права — манеры у тебя так себе.

Я прошла в кухню-столовую, где Керисса уже накрывала стол.

— Присаживайся, пожалуйста, — она показала на стол.

Я лишь кивнула, не предлагая помощи. В Каросе так не принято, хозяйка решит, что я не верю в то, что она способна накрыть стол или что я не доверяю ее еде.

— Спасибо. Откуда здесь попугай?

— Это Сараби выпросила у отца, когда он сказал, что не сможет быть на ее дне рождении. Она второй ребенок после Эндари, девочка… Долгожданная.

Я удивилась. Я думала, что в Каросе радуются только мальчикам. Но видимо семьи разные, не стоит мыслить стереотипами.

Керисса поставила на стол большую кастрюлю супа, стали собираться все жители дома. Сараби, чье имя я уже знала, Лелли, которая кинулась на шею Эндари, две девочки пяти и десяти лет, и близнецы.

— А где бабушка, — спросил Эндари.

— Она сказала, что мы надоели своим шумом ей и поехала на неделю в свой домик.

— Бабушка Вира — папина мама, она очень устает от детей, они вечно ей доставляют хлопот.

— Что весьма странно, ведь никто из них не доставлял хлопот больше чем ты. А любит она сильнее всего тебя, — сказала Керисса.

— Потому и любит, — ухмыльнулся Эндари.

Керисса поставила на стол запечённое мясо на косточке и резко стрельнула глазами на Эндари. Он уже в это время взял поварешку и налил супа, в ее глазах было удивление, когда он поставил тарелку передо мной.

— Еще? — спросил он.

— Нет-нет, мне хватит.

В глазах Кериссы заиграли какие-то веселые огоньки, как маленькие игривые котята. Мне очень было интересно, что ее развеселило или показалось смешным. Потом я поняла, что еду обычно разливает женщина, но Эндари встал и помог ей.

Женщина не могла забирать у хозяйки работу на кухне, но к мужчине таких претензий не было.

Эндари еще раз повернулся ко мне:

— Кебаб?

— Чуть-чуть, — кивнула я.

Керисса смотрела на меня странно. Я столкнулась с ней взглядом, и мне стало неловко. Из-за меня, что, правила нарушили?

— А я все думала, как это будет выглядеть, — сказала она с усмешкой.

— Выглядеть, что? — спросила я.

— Мама… — растерянно пролепетал Эндари и… у него покраснели щеки!

— Ой, ты умеешь краснеть? — Я рассмеялась.

— Поверь, я тоже удивлена, — сказала Карисса, садясь за стол. — Может он еще и готовить научился?

Эндари застонал, спрятав лицо в руках.

— Да, я научила его делать рататуй!

— Еще он и вещи не раскидывает, поди?

— Пытался. — Вспомнила я о кинжалах. — Но в моей квартире такое не пройдет.

— Эндари, твоя зарплата не позволяет снять номер? Ты зачем к девушке напросился жить. Она и так живет в квартире!

— Задание, мама. Так требовалось.

— Ох, не знаю, не знаю. — Ее уголки сощурились от улыбки, и мне стало теплее. — Мне кажется, ты много самовольничаешь, сын.

— Нет, все под контролем.

— А я думаю есть то, что не поддается контролю.

— Мама, не начинай.

Я слегка прыснула от смеха, и чтоб сдержаться принялась есть суп. Он был очень вкусный, со специями и наваристым бульоном, очень сытный. Мой желудок наконец-то возрадовался.

— Почему ты смеешься? Что смешного в том, что меня отчитывает моя же мама.

— Я думала, только я это делаю.

— О, ты его отчитываешь? — спросила его мать. — Ну и правильно. Нечего нос задирать. А то он знаешь, какой гордый был. Думал, что все девчонки в округе в рот заглядывают.

— А оно не так было?

— Так и было. Женщины в Каросе привыкли, что мужчины гордые создания. Но этому иногда мокрой тряпкой по морде надо дать.

— Я его заставила мыть мою столешницу, — гордо сообщила я, видя, как Эндари сейчас провалится сквозь землю.

— Как тебе удалось?

— Ну он напал на меня, и из-за него мне пришлось прыгнуть на нее в обуви, — совершенно безобидно я сказала.

— Ты зачем на нее напал, нахал?

— Да я просто проверял рефлексы. Она так-то ассасин, мама.

— Какая разница! Какие еще ты рефлексы с ней хотел проверить? Постыдился бы! Я вообще не этому тебя учила. Ну хоть еды ей положил, и то слава Судьбе! Ты прости его, он хороший.

— Иногда я в этом сомневаюсь, — брякнула я, и мне стало неловко, но напрасно.

Керисса рассмеялась и снова хитро посмотрела на Эндари.

— Эндари сказал, что ты не любишь сладкое. Я приготовила щербет. Это замороженные перемолотые ягоды с фруктами. Как мороженное. Будешь?

— Да, спасибо большое. Не стоило так заморачиваться из-за меня.

— Пустяки. Я тебе еще и не то смогу приготовить, если узнаю, как ты его выстругала.

— Выстругала?

— Ну да… Как объяснить… Фразеологизм у нас такой.

— Она имеет в виду, что если ты еще ее впечатлишь, как отчитываешь меня, то можешь заказывать ей любое блюдо.

— Оу! — рассмеялась я.

— Однажды, когда он похабно шутил в моем кабинете со шлангами для промывания желудка, я пригрозила ему уколом.

— Надо было ему врезать хорошенько! Укол — слишком милосердно.

— Это она тоже успела сделать, мама.

— А ты в хороших руках там, в Нуринии.

После ужина, десятилетняя Мориза отвела меня показать сад через задний выход, где был вольер с кроликами.

О, Судьба! Зачем им столько кроликов?

— Вы их едите? — спросила я.

— Нет! Ты, что? — удивилась она. — Они же декоративные, просто красивые. Погладь!

Я провела рукой по мягкой шубке рыженького кролика и улыбнулась. Их носы смешно шевелились, и я попробовала повторить.

— Я похожа на кролика?

— Нет, ты красивее, — ответила она.

Я улыбнулась и почувствовала легкое тепло. Я и забыла какого это. Когда есть семья и большой дом. Я обвела взглядом сад: тут были качели, гамак, небольшой бассейн и много-много цветов. Розовые, желтые, белые, красные. Они смотрелись гармонично и не вычурно, хотелось смотреть на это все.

— Я побежала! — объявила девочка и куда-то умчалась с братьями.

До чего же они быстрые!

Я снова вошла в дом, и прошла в гостиную, которую мне показали, как место, где можно передохнуть пока комната не будет готова. Я услышала негромкий разговор и напрягла слух ассасина, чтоб все распознать, что говорят на кухне.

— Ты этого заслужил, — тихо ответила Керисса.

— Не так как сейчас… Ты же сама все понимаешь. У нас задание.

— Значит думай и решай, чего ты нюни распустил? Первый раз вижу такое. Впрочем, понятно, почему.

— Я не знаю, что делать.

— Значит придумай! А не ищи отговорки.

— Я пытаюсь.

— Плохо пытаешься. Надеюсь, когда-нибудь она этот укол засадит в твою задницу!

— Мама!

— Не мамкай! Не маленький уже. И все-таки, я горжусь. А я думала ты не возьмешь тряпку в руки.

— Отец ни разу не брал, кстати. Но вы же…

— У нас другое дело. Я другая, он другой. Мы — дети Кароса, еще старое поколение. Поверь… когда нынешнего короля сменит его сын. Не смотри на меня так. Никто не вечен. Так вот… и молодое поколение будет как прелестные бутоны — распустятся, даря свой аромат, не боясь непогоды.

Походу, у Эндари семейное — говорить метафорами. Но если у его мамы красиво получалось, про цветы, то этот шутник ничего умного кроме чили-соуса не придумал.

В комнату залетел попугай, я закатила глаза. Надеюсь, он меня не замарает своими облегчениями. Я взяла телефон впервые за долго время, там была смс от Николетт:

«Как дела?»

«Тут жарко как в пустыне» — быстро написала я ответ.

«Значит дождик там к месту».

Тут в комнату зашел Эндари, слегка краснея, Керисса смотрела на него с укоризной, но молчала.

— Эндари тебя проводит. А я пошла укладывать детей, а то пока их уложишь — уже новый день наступит. Доброй ночи вам!

— Спасибо большое за гостеприимство, Керисса!

— Ерунда.

Эндари повел меня на третий этаж, я с интересом осматривала множество живых цветов в доме, самых разных: с цветами и без, упругие листики суккулентов, большие в виде пальм до потолка. Здесь все пахло жизнью. И дом был живой.

— Твоя мама любит зелень, — сказала я.

— Да, пыталась меня научить ухаживать за цветами, но у меня все засыхали. Я забыл поливать их.

— Неудивительно.

— Мама махнула на меня рукой, тем более отец сказал, что зато я хорошо метаю ножи, и это нужнее.

— Мама с ним согласилась?

— С одной оговорочкой.

— Какой?

— Что один цветок я точно должен никогда не забывать поливать и ухаживать за ним.

— Какой?

— Секрет! — ехидно улыбнулся он.

— Это моя фишка!

— Теперь уже нет.

— Нахал!

— Ну поставь мне укол, мама тебе корону принесет и где-нибудь трон для тебя поставит после такого.

— Она хорошая, мне понравилась.

— Ты ей тоже понравилась, как раз потому что иногда ты не совсем хорошая. А вот мы и пришли.

Он открыл дверь и мне потребовалось пять секунд, чтоб все понять. Я возмущенно ударила его в плечо.

— Сначала ты скрываешь, что мне придется жить в твоем семейном доме. А теперь это!? В трехэтажном доме для меня не нашлось отдельной комнаты? Я сейчас пойду к твоей матери!

— Мне нравится, когда ты угрожаешь мне, что пойдешь к моей матери.

— Не смешно!

— Забавно. Но она уже в детской. Ее лучше не тревожить.

— У тебя есть минута, чтоб все объяснить.

— Рейни, ты чего так злишься…

— Пятьдесят три секунды, пятьдесят две…

— Официально ты моя жена, и в Каросе муж с женой спят в одной комнате.

— Мы в доме с твоей мамой, которая в курсе, что я не настоящая жена.

— Да, но таковы традиции несмотря ни на что.

— Не заметила, чтоб твоя мать — была очень консервативной.

— Все равно… есть правила дома, они прописаны в общем своде семейных традиций… Но… я могу дождаться, когда она уложит детей и попросить ее постелить тебе в соседней.

— А сам ты не можешь?

— Я не знаю, где она хранит постельное белье.

— Что за глупые отмазки? Не поверю!

— Ты же слышала, ты первая увидела, как я мою на кухне.

Я очень разозлилась, но не хотела тревожить Кериссу, которая насколько бы не выглядела жизнерадостной и полной сил, все равно она устала. У нее по дому бегает шесть детей, летает попугай, а в саду живут кролики.

— Ладно!

Эндари испустил облегченный выдох.

— Там ванная.

— Твоя личная?

— Да.

— Иди мойся вперед, я хочу полежать, отмокнуть после дороги, а торопиться вообще не хочется.

— Так не торопись.

— Не смогу, если буду знать, что тут очередь.

— Хорошо, чувствуй себя как дома. Может в моей комнате ты сможешь это сделать.

Эндари скрылся за дверью, а я открыла чемоданчик. Шампунь, кондиционер для волос, крема. Кто-то сочтет это глупым, но я не могла уехать без них. Я любовно провела пальцами по бутылочкам и прижала их к себе.

Достала серое переливчатое платье для сна и повесила его на стул. Хоть и было бессмысленно, все равно во время сна помнется. Но мне так хотелось.

Я оглянулась осмотреть комнату.

Большая кровать, я провела рукой по покрывалу и надавила на матрас, мягкий. На столе лежали какие-то книжки по искусству боя, книги про оружие и пара приключенческих рассказов. На полках валялись медали по бегу, по метанию кинжалов, по рукопашному бою.

Я подошла поближе, когда увидела детские фотографии. На одной он с родителями. Его отец такой же высокий, но более мускулистый. Эндари взял от него форму лица и носа, нос был ровный, в то время как у Кериссы с небольшой горбинкой. Они оба каштановые, только мать светлее, Эндари в нее, наверное, как и глазами. На второй фотографии он обнимал кроликов, а на третьей… Я замерла.

Тут стоял отец Эндари с огромным гепардом и Эндари с… золотистой рысью.

Осознание ударило меня по голове, и руки начали слегка дрожать. Его побратим — золотистая рысь. Он потому так странно смотрел на меня, когда я рассказывала, как брала с собой в постель только игрушки золотистых рысей?

Я не знала, мне смеяться или плакать. Слишком много эмоций и впечатлений для одного дня. Да какой! Для всех этих дней.

Эндари вышел из ванной, и я ничего не говоря скользнула в ванную с пижамным платьем и своими бутылочками.

— Полотенца для тебя сложены на тумбе, — услышала я голос из-за двери.

— Какая забота!

— Это моя мама.

— Ну кто бы сомневался!

Я яростно растирала себя скрабом, но ощущала себя все равно так, будто дорожная пыль забралась мне под кожу. Затем шампунь, кондиционер… Я погрузилась в ароматы шоколада и апельсина, а затем пока обсыхала нанесла ванильный крем, накинула платье.

Я вышла из ванной, а в комнате уже было темно. И я только сейчас поняла на что я подписалась.

Мне нужно было идти ложится рядом с Эндари!

Я на цыпочках прошла к кровати, он уже лежал у стены и смотрел на меня своими золотистыми глазами.

Как я сразу не догадалась?

— Если ты любишь спать у стенки, то могу пустить.

— Я сплю одна, и у меня дома у кровати нет стенок.

— Тогда может ты хочешь попробовать?

— Давай.

Он сел и пустил меня. Я аккуратно проползла на край, противоположный от выхода и закуталась в одеяло. Хоть одеяла мне не пожалел отдельного.

— Я посмотрела фотографии, — тихо сказала я.

— И что увидела?

— Твой побратима… это золотистая рысь?

— Правильно.

— Вот тебе было смешно про мои игрушки слушать.

— Нет, не смешно, — тихо ответил он и со спины лег на бок, лицом ко мне.

Наши лица разделяло сантиметров тридцать.

— У тебя поэтому глаза сверкают?

— Ну, они желто-карие в маму, но да. Такой оттенок из-за этого. — Он аккуратно коснулся моей руки, слегка переплетаясь кончиками пальцев. Я почувствовала что-то теплое внизу живота.

— Золотистые рыси — красивые животные.

— Ты их видела, когда-нибудь?

— Да, было дело, — ответила я, вспомнив как упрашивала дедушку в зоопарке сфотографировать меня с ними. — Это были мои любимые животные в зоопарке.

— Почему? — спросил он серьезно, чуть придвигаясь и сокращая пространство между нами.

— Я люблю все золотое и блестящее.

— Наверное, тебя раздражает, что мои глаза золотистые. Я оскверняю твой любимый цвет.

— Нет, они не раздражают. Они прекрасные.

Он судорожно вздохнул и придвинулся ближе.

— А я считаю, что ты прекрасна.

Я вдохнула очень близко рядом с ним и прикрыла глаза, слегка сжав его пальцы. И в тот же миг его губы нашли мои. Я еле слышно застонала, выдыхая ему в рот. Его губы мягко сминали мои, то озорно заигрывая, то нежно лаская. Он провел языком по моей верхней губе, и я задрожала.

Это были самые приятные ощущения. Я даже утреннему кофе и чистой кухне так не радуюсь.

Его руки поднялись по плечам, и я ощутила, как он слегка то сжимает, то поглаживает меня. Его поцелуй стал углублятся, и он стал ласкать меня языком. Я обхватила его шею пальцами, проводя по ней ногтями медленно и тягуче. Я не особо знала, как, но тело само подсказывало. Я провела большим пальцем по кадыку, и он судорожно сглотнул, а затем сдавленно сам застонал, отрываясь от моих губ.

Эндари стал медленно, с паузами целовать мое лицо, от лба к виску, затем к подбородку и перешел на шею. Дыхание начало сбиваться. Я слегка качнулась и легла на спину, и он оказался сверху. Но он казалось этого не замечал, его руки, как и губы не опускались ниже моих ключиц. Зато, когда ходили по грани… именно по этим самым ключицах, лаская как перышко, касаясь точно бабочка цветка, мне казалось я сгораю.

Он отстранился и посмотрел в мои глаза, я нервно начала кусать губы.

— Не нужно, — сказал он и снова наклонился к губам, заставляя мои зубы отпустить их. — Не кусай их, они заслуживаю только ласки.

Я куда-то поплыла от его слов. Мне казалось, что я в море и меня качает на приятных волнах, теплых и заботливых.

Он снова начал целовать мои губы, мне казалось, что в каждом его прикосновении ко мне я слышу молитву. Он нежно откинул мои волосы и слегка прикусил губу, легко-легко.

— Можно только так с ними, — хрипло прошептал он. — Поняла?

Я не могла ответить и лишь кивнула. А он стал снова целовать ключицы, а руками гладить меня под ребрами сквозь сорочку. Я захотела снять ее, но лишь продолжала гладить его по плечам. Он поцеловал меня в ямку под шеей, и я запустила руки в его волосы, слегка натягивая, сжимая и наслаждаясь их мягкостью.

— Они такие мягкие, — хрипло прошептала я.

— Может делать с ними, что захочешь.

Я удовлетворенно заурчала. Не знаю, как еще давать понятия тем звукам, которые я издавала. Я вообще не знала, что я могу так звучать, так чувствовать…

Эндари опустился ниже, лямка платья сползла, и он прошелся губами по ложбинке грудей, не задевая самых чувствительных частей. Он слегка сжал руками и очень часто задышал. Мне нравилось слышать его дыхание и осознавать, что оно сбивается из-за меня. Что его поцелуи так трепетны, что в каждом страстном прикосновении чувствуется трепет, какое-то благоговение и даже легкий страх. Он снова поднялся надо мной и прошептал мне прямо в губы:

— Ты — самое лучшее, что случилось в моей жизни. Чем я заслужил это?

— Просто тебе повезло выбрать золотистую рысь, — прошептала я, проводя рукой по его скуле, он повернул голову и поцеловал мои пальцы. — И что мне нравится золото и рыси.

— Завтра рано вставать, — сказал он, наклоняясь к моему ухо и целуя туда.

— Да, я знаю.

— Светлых снов, Рейни.

Мы уснули под одним одеялом, и сны правда были светлые в его объятиях.