Твоими глазами (СИ)

Его друзья, семья, стая.

– Мы все очень рады, что вы в порядке, – оборотня окутал знакомый запах. Ану подошла ближе и протянула руку, погладив Фир по волосам, – просто замечательно, что все окончилось хорошо.

На Жрице было длинное белое платье с вышивкой по краю, причудливо блестевшей золотом, когда на узор попадал солнечный свет, прокравшийся в окно. Эти переливы буквально заворожили мужчину, смотревшего на мир сквозь стекла темных очков.

– Ану, – Фир слегка наклонилась, приветствуя Жрицу.

Эккарт повторил жест, с улыбкой глядя на недовольное лицо беловолосой сидхе. Она давно отказалась от церемоний в их собственном тесном кругу, хотя остальные так же упорно старались их соблюдать.

– Ну я же просила… – с укором произнесла Ану.

– А я тебе тысячу раз объяснял, что это необходимо, – подал голос Беленус. – Ты Жрица, а значит, и отношение должно быть соответствующим. Они твоя охрана, выполнившая свою работу по высшему разряду. Так что, можешь просто поблагодарить их и закончим с этим.

Ану только улыбнулась в ответ. Она прекрасно знала все традиции, просто…

– Да! – Притворно пробурчал Маккон, – легко тебе говорить, ты относишься к высшей знати. А я себе уже коленку отбил в церемониальном поклоне Дарену.

Беленус только развел руками. Жрец действительно требовал четкого соблюдения всех существующих правил, давным-давно посчитав, что это поднимет его статус среди фейри, которые соблюдали старые традиции. Он был прав, в конечном итоге. Те, кто еще помнил времена Племен Дану, не только боялись Короля Дикой Охоты, но и попросту уважали Дарена, передавая это отношение более младшим.

Улыбнувшись еще шире, Ану махнула рукой.

– Вы действительно проявили себя, мои воины. Спасибо за защиту дома и его обитателей, – торжественно произнесла она, – но я бы предпочла, чтобы Фир не участвовала в боях какое-то время.

– Я согласен, – добавил Эккарт. Он все еще сидел на постели, бережно прижимая к себе свою женщину. – Беременность от нашего вида и так протекает сложно. Мне бы не хотелось подвергать тебя ненужной нагрузке.

– Мы думали об этом, Па, – Конхенн подошел ближе, – и поговорим с Дареном, когда вернемся. Не думаю, что с этим возникнут какие-то проблемы. Безопасность Жрицы на первом месте, он сам так говорит.

Поддерживая близнеца, Маккон кивнул. Братья оделись идентично, умело скомбинировав собственные вкусы: белая рубашка, с видневшимся из-под нее легким свитером под горло, черные кожаные штаны и тяжелая армейская обувь. Отличались только прически – Кон сделал хвост на затылке, а Мак заплел любимую косу, закрепив кончик кожаным ремешком.

– Как Оля? – Фир не спорила. Эккарт не знал, было ли это временным затишьем или она осознавала, что все они правы, но поговорить обстоятельно они могли и потом. – Она уже дома?

– Да, – Жрица мгновенно погрустнела, – наша девочка в порядке… физически. Но не разговаривает и почти не ест. Быть может, позже мне удастся…

Так и не сумев закончить фразу, она потерла виски.

– Доктор сказала, что вы оба в норме, и мы можем забирать вас домой, – видя состояние Ану, Беленус решил взять ситуацию в свои руки, – готовы?

***

Он цеплялся за нее, будто за спасательный круг, крепко прижимая к своему напряженному телу. Оборотень нервничал. Это было заметно по резким движениям ноздрей, стремительным поворотам головы и тому, как рефлекторно сжимались его пальцы при особенно эффектном зрелище. Эккарт пытался сопоставить знакомые запахи и звуки с новым для него визуальным рядом. За окном машины мелькал желтый солнечный свет, робко проглядывающий сквозь голые скелеты деревьев. Они еще не успели обзавестись зелеными листочками, но уже пахли ранней весной, клейкой и горьковатой, как едва проклюнувшиеся почки. Этот запах смешивался с ароматом почвы и проникал даже сквозь закрытое окно, будоража сознание вервольфа.

Погладив мужское запястье, крепко обхватившее ее под грудью, Фир пересела на колени к своему мужчине, что вполне позволял просторный салон внедорожника. Он усадил женщину поудобнее, притянул поближе и немного ослабил захват, обхватив ее второй рукой.

– Мне очень непривычно, – его шепот, смешанный с дыханием коснулся шеи Ллариг. – Все цвета серые и тусклые, как будто потерялись краски. Я помню белые зимы, бескрайние и дикие. Весны нежные и обесцвеченные, но дышащие жизнью. Все было таким… наполненным. Цельным. Другим. Мои воспоминания гораздо ярче. Но в то же время мир поражает меня новизной...

Он вздохнул, потерся о ее макушку подбородком и снова уставился в окно. Оба молчали, только впереди иногда переговаривались Беленус с Аили. Время от времени мышцы оборотня сокращались, будто он порывался бежать рядом с машиной, а не ехать внутри. Только вес Шапки на коленях не давал ему полностью забыться, растворившись в желаниях зверя. Наконец Эккарт рассмеялся.

– Не знал, что это так захватывающе, – довольно прошептал он, – видеть скорость. Я двигаюсь, но остаюсь на месте.

– Ты же ездил на машине, – улыбнулась Фир, беря его ладонь и переплетая теплые мужские пальцы со своими.

– Да, – согласился оборотень, – я помню звуки и запахи, но видеть… Это так похоже на охоту! Окружение другое, но чувство скорости так захватывает… и это предчувствие!

Он замолчал, охваченный давно забытыми ощущениями.

– Понимаю, – Ллариг погладила любимого по щеке, уколов кончики пальцев жесткой мужской щетиной.

Она действительно понимала. Для Эккарта, как и для всех оборотней, охота была не только средством насыщения, но и чем-то близким к экстазу, похожим на секс или хорошую битву. В этом они были даже похожи – и Фир Ллариг, и Дини Ши предпочли бы хорошую драку любому дару судьбы, а полукровка сполна унаследовала эти дары от обеих линий. Хотя, пожалуй, в ее жизни было кое-что неразменное. Будто услышав ее мысли, оборотень обхватил свою любимую покрепче и погрузил лицо в ярко-красную копну волос.

– Многовато ощущений для одного дня, – его тихий голос был предназначен только для ушей Шапки. Ни Беленус ведущий огромный внедорожник, ни Аили сидящая рядом с мужем, попросту не смогли бы разобрать бормотание Эккарта, – но я все еще не против десерта, если это не повредит тебе или нашему ребенку.

– Нет, – ее голос был таким же тихим, но, не смотря на это, просто лучился довольством. – Это первое, что я спросила у врача сегодня. Она сказала, чтобы мы были аккуратны и никаких быстрых движений…

Довольно заурчав, мужчина прижал ее еще ближе, с нежностью поглаживая тело любимой. Из-за сложностей в период беременности оборотни привлекали наблюдения самых лучших специалистов, будь это любимая-человек или просто суррогатная мать, которая могла выносить наследника. Не смотря на все уловки и предосторожности, люди очень часто были вынуждены почти весь срок лежать в больнице на сохранении. О женщинах-сидхе которые вынашивали детей от вееров, было несколько легенд, хотя как точно отреагирует организм Фир, не знал никто. Именно поэтому Кира, один из самых авторитетных специалистов в мире акушерства и гинекологии, согласилась быть личным врачом сидхе. Да и что скрывать – как врачу ей было безумно интересно понаблюдать за состоянием таких необычных пациентов.

– С возвращением домой, дамы и господа! – Голос Беленуса прервал размышления, заставив Эккарта поднять полову и взглянуть на здание, которое называлось его домом.

Сид остановил машину прямо перед парадным крыльцом, чтобы вновь обретший зрение вервольф мог рассмотреть особняк, окруженный плотным кольцом деревьев, поближе. Строение было большим, трехэтажным, с огромными окнами и отделкой из серого камня. Позади него эффектно возвышался стеклянный купол оранжереи. Каменная дорожка, состоящая из больших тяжелых плит грязно-оранжевого цвета, уходила за дом, оканчиваясь у двери в гараж. Стену первого этажа полностью закрывало плетение сухих виноградных побегов, превращающих дом в часть живой природы.

Грациозно соскользнув с мужских коленей, Шапка уселась рядом, с любопытством вглядываясь в лицо любимого. Выходить оборотень не спешил. Не отпуская руки Фир из своей ладони, он внимательно осматривал пространство снаружи. Потом распахнул дверь и глубоко вдохнул несколько раз. Запахи были ему знакомы, поэтому лицо Эккарта осветила улыбка, делая его похожим на юношу, которым вервольф был когда-то.

Выйдя из машины, он оглянулся назад, всем своим видом выражая вопрос. Губы Ллариг тронула легкая улыбка – женщина кивнула, в следующую секунду, уже подхватывая плащ сброшенный вером прямо в ее руки. Мужчина поднял лицо вверх, к холодному весеннему солнцу, глубоко вдохнул и сорвался с места, мелькнув живой и дышащей молнией. Он бежал, как не бегал уже давно, празднуя свою жизнь, знаменуя начало и продолжение. Вокруг мелькали незнакомые виды, сочетаясь с привычными запахами и звуками – Эккарт узнавал те места, где жил и сердце его ликовало.

Одежда немного мешала ему, но давно забытые зрительные эмоции и ощущения затмевали все. Легкие заполнял заполненный весной воздух. Мускулы перекатывались под кожей, как жидкая сталь. Ноги отталкивались от земли, неся тело вперед с огромной скоростью, намного превышающей возможности обычного человека. Волосы плескались позади, отражая солнечный свет ярким пятном, а темные очки лишь чудом удерживались на переносице. Эккарт знал, что его могут увидеть, но ему было просто необходимо то, что сейчас происходило. Выплеснув переполнявшие эмоции в беге, оборотень повернул назад, к дому. На лице его играла довольная ухмылка, довольно клыкастая, но какое это имело значение? Фир ждала его на парадном крыльце. Его женщина оперлась о косяк, довольно улыбаясь в ответ.

– В моей жизни произошло чудо, – шепнул он ей, обняв податливое тело, – несколько веков назад. И оно все еще не закончилось.

Тонкие руки обвились вокруг мужской шеи, притягивая любимого к себе.

– Второй этаж, первая дверь слева, – ее голос был томным и густым, как сливки, – ты не ошибешься.

Довольно рыкнув, Эккарт жадно поцеловал женскую шею. Туда, где под тонкой кожей крошечной жилкой бился пульс. Острые клыки царапнули бархатистую поверхность, тот час же одарив ее жарким влажным касанием языка. Шапка довольно простонала, острыми ноготками вцепившись в свитер на его спине, и попыталась подтянуть любимого ближе. Через первый этаж он пронесся вихрем, бережно удерживая драгоценную ношу в объятиях. Она смеялась низким грудным смехом и что-то мурлыкала ему на ухо, запустив длинные пальцы в густые светлые волосы. Окружающие даже не обратили внимания на эту выходку, вполне ожидаемую от этих двоих, лишь только Маккон передал проигранную брату двадцатку.

Оборотень и правда не ошибся, найдя комнату по запаху. Дверь отлетела к стене, шумно оповестив о прибытии своих обитателей. Внутри царили обычные для этого места тепло и полумрак, что вполне устраивало обретшего зрение оборотня.

– Я хочу смотреть.

Его голос больше походил на рычание, но Эккарт полностью себя контролировал, не ощущая тяжелого давления собственного зверя под поверхностью кожи. Сняв темные очки, мужчина отложил их в сторону и мягко облокотился на собственноручно закрытую дверь. Фир томно посмотрела на него и пошла на середину комнаты, мягко покачивая бедрами. Красный вельветовый плащ с шорохом упал у стены. Глухо стукнув о мягкую поверхность ковра, рядом пристроились сапоги. Потом началось настоящее действо. Мягко вжикнула молния, раскрывая кофточку на две половинки. Оказавшийся под ней легкий топ не скрывал почти ничего – на женщине не было белья, и тонкая ткань четко обрисовывала все контуры возбужденного тела. Из красной шерсти вынырнули алебастрово-белые плечи, обтянутые тонкими бретельками майки. Фир подняла руки эффектно отбросив кофточку в сторону и расстегнула молнию на черных джинсах, запустив большие пальцы за ремень.

Не отрывая взгляда от любимой, Эккарт снял футболку. Его дыхание становилось тяжелее с каждой секундой. Даже не заметив, оборотень стащил с себя остатки одежды. Мужчина был похож на змею, завороженную дудочкой умелого факира. Та на кого он любовался смотрела за его реакцией поминутно облизывая губы, делая свои движения все более томными и вальяжными. Отвернувшись к зашторенному окну, Фир сняла топ, оставшись в тонких легких трусиках. Тяжелое дыхание ее мужчины подсказало, что действовала она верно. Посмотрев через плечо, Ллариг поманила любимого пальцем – она не согласна была ждать еще дольше. Легко оттолкнувшись от полированной деревянной поверхности, оборотень пошел к ней. Медленно, будто подкрадываясь к давней желанной добыче.

Остановившись в нескольких сантиметрах, он поднял руки. Ладони скользнули по бархатистой белой коже снизу вверх, накрыв розоватые кончики возбужденных грудей, а доказательство его возбуждения жарко приникло к ее коже.

– Вот что я всегда хотел увидеть, – низким голосом проворчал Эккарт, – но это даже лучше, чем я мог представить.

– И все? – тихо рассмеялась женщина.

Она выгнулась в сильных руках своего любовника, опершись на него всем телом.

– Не совсем.

Жаркая дорожка поцелуев пробежалась по белоснежной шее, спускаясь к ключице, пока умелые пальцы ласкали возбужденные соски. Фир застонала, запустив пальцы в волосы оборотня, притягивая его еще ближе.

– У нас тут лишняя деталь, – его пальцы поддели легкое кружево трусиков.

– Да, – легко согласилась Шапка.

Она чуть расставила ноги, не мешая вервольфу делать то, что ему хочется.

– Это исправимо, – пророкотал он прямо ей на ухо.

Спускаясь вниз поцелуями, Эккарт полностью обнажил ее тело. Глаза вера мерцали в полутьме, но зверь не рвался наружу – то ли чувствовал собственное потомство, которому ни в коем случае нельзя было навредить, то ли просто пришел в такую гармонию со своим носителем, что превращение стало уже необязательным. Сейчас, коленопреклоненным, он чувствовал, что все было верно и правильно. Идеально. Фир обернулась к нему с улыбкой, сияющей на лице. Ее затуманенный страстью взгляд пробежался по телу любовника, а с губ сорвалось довольное мурлыкание, перешедшее в удивленное восклицание. Оборотень вопросительно изогнул бровь. Шапка протянула руку, легонько дотронувшись до мужской груди. Там, переливаясь плотным кровавым маревом, темнели руны, обозначавшие ее имя…

Эпилог

Свет заливал всю комнату, заставляя Шапку довольно щуриться. Комфортно устроившись в центре огромной кровати, женщина нежилась в солнечных лучах всем телом. Она не отважилась выйти на улицу, чтобы насладиться последним летним теплом – хотя сидхе не могли подхватить обычную человеческую простуду, Эккарт бы просто сошел с ума от беспокойства. Ох уж это его новое маниакальное стремление контролировать каждый ее шаг, чтобы оградить от мнимых или не очень опасностей… Опершись о дверной косяк, оборотень с обожанием смотрел на свою женщину. Его влажные после ванной волосы вились кольцами, теперь спускаясь чуть ниже плеч. Полусидхе помнил, как Даннан радовалась внешней красоте своих детей. Это была собственная благодарность Эккарта за бесценный дар, как нечто, подтверждавшее давнее соглашение с Богиней.

Он по-прежнему носил темные очки, но теперь уже по другой причине – зрение вервольфа так и осталось слишком интенсивным, отзываясь болью в висках на любой яркий свет. Как ни странно, вервольфу это совершенно не мешало, тем более что ночью он теперь видел гораздо лучше. Один из врачей-веров со специализацией в офтальмологии разработал для него новый тип оправы, почти не пропускающий свет, что существенно повысило комфорт в течение светового дня. Так что теперь Эккарта все устраивало.

– Может быть, ты, наконец, присоединишься? – в ее голосе слышалась усмешка, – у меня тут как раз осталось место…

Оттолкнувшись от косяка, мужчина подошел к постели и присел рядом на корточки. Фир потянулась к нему всем телом, инстинктивно, как делала столетия, и любимый ее не разочаровал. Он придвинулся чуть ближе, нежно поцеловав женщину в губы, и потерся носом о ее щеку.

– Ты пахнешь счастьем, – довольно заметил вервольф.

– А чем пахнет счастье? – рассмеялась Ллариг.

– Тобой, – шепнул ее любимый, – и если бы мне не нужно было сопровождать Ану в аэропорт за дочкой Ноэля, то…

– Ну, ты определенно лучший вариант, – длинные пальцы Фир запутались во влажных волосах оборотня. Женщина смотрела на него с безграничной любовью. – Вадиму нужно учиться вести себя в обществе фейри, а ты замечательный пример для подражания. Да и Оллин спокойнее, когда воин рядом. По крайней мере, она не вздрагивает от любой тени.

Они немного помолчали, наслаждаясь обществом и прикосновениями друг друга. Солнечный луч упал в волосы Ллариг, превратив их в алый пожар. Оборотень закрыл глаза, почти ослепленный яркими бликами.

– У Беленуса какие-то проблемы с клубом, – Эккарт придвинулся ближе, вдыхая запах любимой, – он и Аили пытаются все решить, но пока не очень успешно.

– А мальчики? – От солнечного света отраженного стеклами темных очков ее зрачки превратились в маленькие черные точки, окруженные озерцами радужки.

– Как я понял из путаных объяснений Макккона, они пытаются подтолкнуть Дарена сюда, – не меняя позы, мужчина погладил любимую по волосам, – хотя Конхенн говорит, что Мак сам не в порядке. Плохо спит, нарывается на неприятности. Я предпочел бы, чтобы мальчики были поближе.

– Я бы тоже этого хотела, – вздохнула она, – но ты же знаешь Жреца.

– Знаю. – Эккарт поцеловал женщину в кончик носа, – поэтому уверен, что он приедет. Это только вопрос времени.

– Кстати, о времени, – улыбнулась Шапка, – постарайся вернуться быстрее.

– Я не стану задерживаться дольше, чем это необходимо, – кивнул он, – максимум несколько часов и мы будем дома. Надеюсь, к тому моменту ты будешь готова ехать в город.

– Постараюсь, – рассмеялась Фир.

Мужчина кивнул и встал, начав собираться. Она с наслаждением смотрела на тугие переплетения мышц, перекатывающихся под кожей. На гибкое тело любимого, плавными, но четкими движениями передвигавшегося по комнате. На сильные руки, держащие полотенце, с помощью которого он сушил волосы. Ллариг была вполне согласна с тем, как все сложилось.

Потянувшись мягко и плавно, как большая кошка, Фир перевернулась на маленький, но уже округлый живот, устроившись как можно удобнее. Каким бы острым нюхом не обладал ее любимый, он так и не смог определить пол их будущего малыша. Хотя был точно уверен, что ребенок будет один. Впрочем, Ллариг совершенно не сомневалась, любить будут одинаково и мальчика, и девочку, кто бы ни родился. Ее былые страхи не ушли полностью, но сильно сдали, растворившись в обожании к еще не рожденному существу.

– Будь осторожен, Аnsa, – голос женщины был предельно довольным, – сохрани свою жизнь для меня.

– Только если ты ответишь мне тем же… – улыбнулся Эккарт, – сохрани свою жизнь для меня, Geliebte.

[1] Кромм Круах, Кромм Кровавый, в ирландской мифологии божество. По преданию почитался в форме золотого идола, вокруг которого располагались двенадцать меньшего размера. Ему приносились жертвы в виде первых плодов урожая и, по одной из версий мифа, первенцы от каждого семейства. В позднем фольклоре фигурирует под именем Кромм Дуб (Кромм Черный).

[2] Любимая (нем.)

[3] Любимый (ирл.)

[4] Сыновья Миля или гойделы – в пятое и последнее из племен, правивших . Сыновья Миля высадились на берегу и дали сражение туатам при (в ), в котором погибли три короля и королевы Ирландии. Оставшийся народ туатов под предводительством скрылся под покровом невидимости в потустороннем мире от захватчиков, но Ирландию Племена богини Дану так и не покинули.

[5] Фоморы – существа, представляющие в , темные силы , с которыми постоянно приходилось сражаться мифическим жителям . Считают, что слово фоморы означает «подводные»; в любом случае фоморы всегда тесно связывались с морем: их короли всегда жили где-то за морем, недоступная башня Конанда, одного из царей фоморов, находится на «стеклянном острове посреди океана» (). Но вообще, фоморы были обитателями потустороннего мира Ирландии, являющегося как бы оборотной стороной ирландской земли. Позднее место фоморов в Ирландской мифологии займут , которые, проиграв в битве , уйдут в потусторонний мир, подчинив себе фоморов.

[6] Сиды – Сидхе, Тауты, Племена богини Дану – четвертое из племен, правивших . Представителей этого племени Туан Мак Кайрилл назвал кельтскими «», однако назвать их богами можно только с натяжкой, несмотря на то, что видели в них «самых красивых, самых изысканных в одежде и вооружении, самых искусных в игре на музыкальных инструментах, самых одаренных умом из всех, кто когда-либо приходил в Ирландию». «Книга Арма» ( в.) низводит это племя лишь до dei terreni, то есть сил земли, ведающих плодородием и водой, обитающих в холмах реках и озерах. В таком понимании они именуются и сравниваются с (феями) или .

[7]Тролли народных поверий – злобные и глупые , живущие в горных пещерах и ветхих хижинах. Прячутся от солнечного света. Уродливы и прожорливы. Обладают силой, которая во много раз превосходит силу простых смертных. Если задать троллю загадку, то он будет обязан разгадать ее.

[8] От гаэльск. ailleacht – "прекрасный, красивый" либо от слова со значением "эльф".

[9] Большая синекрылая бабочка из Ю. Америки.

[10] Место обитания сидхе, фейри.

[11] Тут – то же, что и фейки, феи-крошки.

[12] Брауни – вроде , но живут не в домах и не во дворах людей, а сами по себе, где-нибудь поблизости от людского жилья. Человечки эти бурого цвета (отсюда и их название) брауни, браун. Днем они не появляются, а по ночам люди иногда видели, как брауни бесшумно, словно безобразная тень, крадется от дерева к дереву, стараясь, чтобы его не заметили. Но они никогда никому не вредят. Ведь все брауни, если их не обижают, не только не вредят людям, но даже всячески стараются помочь тем, кто нуждается в помощи. Живут брауни в норах. Чтобы брауни помог, его надо позвать на ужин, для этого за порог выставляют чашку молока, и лучше налить самое густое, жирное молоко да еще добавить к нему ложку сливок. "Это был крошечный волосатый уродец с длинной бородой, красными веками, широкими плоскими ступнями – точь-в-точь жабьи лапы – и длинными-предлинными руками, доходившими до земли, даже если он стоял прямо."

[13] Красные шапки, красные колпаки – В северной Ирландии их также называют Фир Ллариг (Fir Llarig). В английском фольклоре едва ли не самые злобные из . Они живут в развалинах древних башен и крепостей вдоль шотландской границы, на которой бушевали когда-то жестокие битвы. Чем кровопролитнее было сражение, тем сильнее радовались гоблины – ведь они красят свои шапки человеческой кровью. У Красных Шапок длинные, торчащие изо рта клыки, костлявые пальцы, которые заканчиваются когтями, огромные налитые кровью глаза. Спутанные грязные волосы, ниспадающие на плечи; они носят железные башмаки, а в руках обычно держат посохи. Силой с Красной Шапкой не совладать, его можно отогнать только крестом или распятием. Если показать ему крест, он издаст жуткий вопль, исполненный разочарования, и исчезнет, оставив на земле один из своих клыков. По другим источникам они каннибалы и едят и людей.

Пугаться не стоит. Фир получила имя по линии отца. На самом деле она очень симпатичная.

[14] Дини ши – В ирландском фольклоре существа, которые, по преданиям когда-то были богами, потом стали витязями, которые ни в одной битве не потерпели поражения, а под конец превратились в фейри. Дини ши – типичные героические : они ведут образ жизни средневековых рыцарей, проводят время в пирах и сражениях.

[15] Супер – тот, кто обладает паронормальными способностями. От английского – Supernatural.

[16] Зеленый Человек – божество природы.

[17] Гламор – магия внешнего контроля. Позволяет фейри принимать любое внешнее обличье при достаточной степени владения навыком. Самыми лучшими обладателями гламора считаются пикси.

[18] Гемофилия – неизлечимое генетическое заболевание, связанное с несвертываемостью крови; при этом заболевании резко возрастает опасность гибели от массивной потери крови при незначительной ране либо гематоме.

[19] Гномы – земли и гор. В мифологии народов Европы маленькие, человекоподобные существа, обитающие под землей, в горах или в лесу. Ростом они с ребенка, но наделены сверхъестественной силой, носят длинные бороды и живут гораздо дольше, чем люди. Гномы чрезвычайно обидчивы, вздорны и капризны. В недрах земли гномы хранят сокровища – драгоценные камни и металлы; они искусные ремесленники, могут выковывать волшебные кольца, мечи, кольчуги и другие волшебные предметы.

[20] От гаэльск. tóla – "изобилие"

[21] Туше́ (фр. touché – затронутый, задетый) – 1) в борьбе – прикосновение борца лопатками к ковру 2)В фехтовании – укол (), нанесенный в соответствии с правилами.

[22] Имболк (Imbolc) – один из четырех основных праздников календаря, отмечаемого среди народов и некоторых других культур в начале февраля или при первых признаках весны. Обычно он празднуется 2 февраля, так как это день переходной четверти на , на полпути между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием.

[23] 15 марта Праздник богини Кибелы (предвестие весны).

[24] Галахад – Короля Артура и один из искателей . В легендах, где он фигурирует, часто подчеркивается его непорочность и покровительство ему высших сил и судьбы, а сам Галахад считается «святым рыцарем».

[25] Гамадри́л, или плащеносный павиан (Papio hamadryas) – обезьяна рода , подотряда .

[26] В мифологии ирландских кельтов после поражения от Сынов Мил Эспэйна каждому божеству племени богини Дану (Туатха Де Данаан) было отведено особое владение в потустороннем (точнее говоря, подземном) мире. Такое владение называлось сидх, что означает курган или холм. Впоследствии это слово стало употребляться в качестве названия обители бога. Каждый бог считался Фер Сидхе, то есть «Муж холма», а каждая богиня – Бин Сидхе, то есть «Женщина холма». Аэс Сидхе, «Люди холма», стало общим названием богов, сокращенно – сидхе (сидхи, сиды).

[27] Парусник Румянцева (Papilio rumanzovia) – дневная бабочка из рода . Бабочка была описана российским натуралистом и названа им в честь графа , организовавшего экспедицию, в ходе которой бабочка была открыта.

[28] 26 июня 1284 года "гаммельнский крысолов" увел всех детей из города после того, как городские власти отказались заплатить ему за спасение города от крыс. Улица в городе Гаммельне, по которой крысолов увел 130 детей, до сих пор называется Беззвучной в память об том, что на ней не звучит больше музыка.

[29] Атам (или атаме) – магический нож, атрибут средневековых оккультных традиций Европы. Это обоюдоострый нож с плоской гранью с одной стороны и ребром с другой (трехгранный), в классическом варианте с черной рукоятью (в действительности рукоять могут делать из любого дерева, кости, рога, серебра, золота). На лезвии иногда гравируют руны и магические символы.Основные функции атама – управление энергией, ее накопление; начертание магических и священных кругов, внутри которых ведьмы или маги проводят ритуалы. С помощью атама благословляют, очищают вино и пищу, заклинают и контролируют демонов, другие сущности внутри круга.

[30] Ллир, или Лер был богом моря клана богов , но нам известно о нем очень немногое, особенно по сравнению с его знаменитым сыном, Мананнаном, величайшим и самым прославленным из его многогочисленного потомства.

[31] Манавидан, Мананнан (ирландское) – в кельтской мифологии божество, связанное (как и его отец Лер) с морской стихией; владыка потустороннего мира на острове блаженных, посещение которого традиция приписывала Брану и Кухулину. Мананнан часто описывался как всадник, скачущий по морю или едущий по нему на колеснице. Владения Мананнана связывались с островом Мэн (ирландское mana, mann, отсюда его имя); валлийское название острова manaw, отсюда – независимо от ирландской традиции – Манавидан сын Ллира. Стоявший особняком в архаическое время, в более поздних источниках Мананнан был причислен к Племенам богини Дану. После поражения Племен богини Дану от Сыновей Миля и ухода их в чудесные холмы – сиды, Мананнан даровал племенам три чуда: чары, благодаря которым они были невидимы («облик дикого зверя»); пир Гоибниу, делавший их вечно молодыми, и свиней Мананнана, которые не переводились, сколько бы их ни ели. Почитание Мананнана в форме Маннан сохранялось на острове Мэн до 19 века.

[32] Бу́ка – персонаж, которым пугали непослушных детей. Букой раньше часто устрашали («не ходи, бука съест»), остерегая их от неприятностей, например, чтобы они не выходили ночью из дома. Народная , олицетворяя буку, изображает его с огромным открытым ртом и длинным языком, которым хватает детей и, бросив в глотку, пожирает их. Бука, по поверью, ходит только , около дворов и домов, и уносит попадающихся ему детей, что и делает русскую буку похожей на римскую ламию.

[33] Для изготовления головоломок обычно применяется проволока средней жесткости толщиной 1,5—2 мм. Решением этих головоломок является разделение нескольких их составляющих. При этом, разумеется, сама головоломка не должна пострадать (как Гордиев узел). То есть не разрешается разгибать и ломать проволоку, разрезать шнурки. Подобные головоломки часто очень просты и легки в изготовлении. Однако это вовсе не означает, что их так же легко решить. Среди огромного количества разновидностей этих головоломок встречаются как совсем простые, так и чрезвычайно сложные, решение которых совсем не очевидно.

[34] Grinders – английская фирма по производству обуви уличной моды. Отличительной чертой «тяжелой» линии гриндерсов является металлическая вставка в носке ботинка, на манер спецодежды в машинопроизводстве, на стройке и литейном производстве. Они популярны в нескольких : , , и , в одежде которых тоже преобладает тяжелая обувь, носят гриндерсы.

[35] Кевларовое волокно используется в качестве армирующего компонента в , придающего изделиям из них стойкость по отношению к абразивным и режущим воздействиям, из таких тканей изготовляются, в частности, защитные перчатки и защитные вставки в спортивную одежду (для , и т.п.).

[36] Обсидиан – однородное , прошедшее через быстрое охлаждение расплавленных горных пород. Благодаря способности порошка обсидиана в сочетании с затвердевать под водой, применяется как гидравлическая добавка для . Он используется также как добавка к извести, как сырье для изготовления темного стекла и в качестве термоизоляции. . Обсидиан сыграл большую роль в истории : из него изготовляли , оружие и украшения. Согласно различным поверьям, обсидиан, наряду с , способен наносить незаживающие раны.

[37] Джарра (арабское: جراح ) – прямой перевод этого слова «резчик» или «мучитель», однако обычно переводится с арабского как «хирург»

[38] Еще до того, как Раскол разделил подменышей на порождения Волшебства и Банальности, дети Грезы обладали двойственной природой. Вся жизнь фэйри, как на индивидуальном, так и на общественном уровне, была пронизана нитями Благого и Неблагого, оживляющего Грезу своими противоборствующими контрастами света и тени, порядка и хаоса, закона и свободы. Хотя полная классификация различий между Благим и Неблагим Дворами является практически невозможной, можно назвать несколько повсеместных различий, которые позволяю отличить один Двор от другого. Благие ассоциируются со светом, дневными часами и летними днями; Неблагие принадлежат тьме, зимним временам и ночи. Благой Двор представляет старые традиции и славится своим законопослушным поведением; Неблагой Двор известен своей любовью к нарушению старых традиций, созданию новых и содействию постоянным изменениям. Тем не менее, даже эти различия не всегда позволяют отличить Благого фэйри от Неблагого. Иногда Благой подменыш способствует активным изменениям, тогда как старый Неблагой рыцарь занимает консервативную позицию. Одно можно сказать с точностью – два этих Двора существуют и пребывают в состоянии вечной вражды. Вместе они воплощают все доброе и злое, светлое и темное, статичное и динамичное, что только есть в обществе подменышей.

[39] Canis Lupus – волк обыкновенный.

[40] Dr.Martens (Docs; Doc Martens) – обувная серия фирмы AirWair Ltd. Со времени появления на рынке достигла интернационального культового статуса.

[41] Эпицион был 2 метра в длину. Род Epicyon включал в себя самых крупных представителей семейства псовых известных науке. Epicyon – один из многочисленных родов подсемейства Borophaginae, появившееся приблизительно 34 миллиона лет назад и вымершее около 2,5 миллионов лет назад. Представителей этого подсемейства называют "костедробящими" собаками, так как все члены этого подсемейства отличались очень мощными челюстями. Не все борофаги имели крупные размеры: среди них встречались и довольно некрупные животные. Вероятно, некоторые из них были не особо активными охотниками и предпочитали питаться падалью. Представители рода Epicyon обитали в Северной Америке в миоценовую эпоху и, как уже говорилось выше, являлись самыми крупными из борофагов, да и вообще из всех псовых. Самым же крупным из эпиционов был Epicyon haydeni, живший в позднем миоцене (примерно 11–7 миллионов лет назад) в Северной Америке. Этот гигантский пес достигал размеров современного льва и был, очевидно, страшным хищником, учитывая силу его челюстей и высокий интеллект, свойственный всему семейству псовых. Но возможно, что эпиционы так или иначе поедали также падаль, как и практически все остальные представители семейства псовых.

[42] Любимый, мой самый лучший (ирл).

[43] Inachis io Linnaeus, 1758 = Vanessa io. Дневной павлиний глаз.

[44] Женская форма от – огонек.