Творец

Ашрам Люциана Светозарного

Солнце уже взошло, а гуру всё не появлялся. Толпа на площади скандировала его имя, изнывая от нетерпения. Я стоял, держа наготове карандаш и блокнот, готовый записать малейшие подробности того чуда, свидетелем которого мне доведётся стать.

Как же иначе назвать возможность увидеть вживую самого Люциана Светозарного, если не чудом? Что там Иисус, Будда или Джон Леннон. Вот Люциан — это да. По слухам, увидев его, немые начинают говорить, хромые — ходить, а одна бесплодная женщина родила тройню в тот же миг, как прикоснулась к ступне Великого. Я-то прибыл сюда не за исцелением, а материалом для новой статьи, но возможность вылечиться от застарелой чахотки левого полушария мозга не могла не прельщать.

Вдруг загремели тамтамы, загудели горны, запели фальцетом специально обученные мальчики. Луч Солнца упал на золочёные врата. Недалеко от меня раздалось несколько нечленораздельных воплей, порождённых не то религиозным, не то сексуальным экстазом.

Врата раскрылись, и те, кто стоял поближе, смогли узреть Его. Некоторые безуспешно пытались приблизиться к Люциану, но охрана отгоняла недостойных резиновыми дубинками, приговаривая заклинание усмирения «Пшёл вон, баран».

Процессия во главе с доблестным начальником охраны, продолжаемая непосредственно паланкином и замыкаемая небольшим отрядом слуг с опахалами, медленно двинулась вперёд, к границе территории ашрама, дабы обойти его по периметру и снова вернуться в храм.

Наконец и я смог увидеть Его Святейшество, прямое воплощение Бога на грешной нашей земле. Люциан, как говорится, улыбался и махал, через каждые тринадцать метров бросая в толпу горсть каких-то мелких предметов из корзинки. Мне посчастливилось стать мишенью для его божественной длани, и стоящие рядом чуть не разорвали меня на части. Правда, когда я вечером того дня наконец-то добрался до постели и снял одежду, то стряхнул с себя немало рисовых зёрен. Попали они на мою куртку из божественной корзинки Люциана или во время стояния в очереди в общественной столовой, определить не удалось.

Итак, пока блаженные запинывали меня, борясь за частичку брошенной в мою сторону благодати, я пропустил остаток обхода. Чахотка моя не исцелилась. Наверное, я смотрел на Люциана слишком мало, чтобы его святость могла успеть дойти до такой грешной души, как моя. Поэтому я твёрдо решил, что должен добиться аудиенции.

К сожалению, охрана не разделила моё мнение, и к уже полученным синякам добавился ещё десяток. Вне себя от горя я приполз в барак, чьи милосердные жители поили меня зелёнкой и смазывали спиртом.

Я поделился с послушниками своим намерением встретиться с Его Святейшеством лично, и они принялись меня отговаривать, приводя всё более веские доводы против моего замысла. Я не отступался, пока мне не рассказали, что от переизбытка святости на кубический сантиметр человеческого тела погибло немало посетителей ашрама. Тогда я всё-таки согласился, но только для вида.

Я оделся в чёрное, чтобы раствориться в ночи, и тенью прокрался к обители Люциана, держа в руках подношение для стражи — свежий номер «Плейбоя» и пиво. Я положил вещи недалеко от входа, отошёл подальше и бросил в мои скромные дары камнем. Пивные банки звякнули, обратив на себя внимание охранников. Громила с дубинкой оторвал свой зад от скамейки и направился к моему подношению, подсвечивая дорогу фонариком. Моё сердце забилось, пятки вспотели, а ужин в желудке чуть не катапультировался наружу от страха.

Как оказалось, я напрасно боялся. Охранник забрал дары и вернулся к своим коллегам. Пока хранители порядка прикасались к искусству и релаксировались, я тенью проскользнул в особняк Люциана. То есть, храм Люциана.

Побродив по коридорам и комнатам, я услышал голоса. Я прильнул к замочной скважине ближайшей ко не двери и оторопел — в той комнате находился Люциан Светозарный своей персоной. На столике перед ним были рассыпаны карты (я мысленно окрестил их Картами Судьбы), в руках он держал ещё три штуки. Перед ним сидел мужчина в светло-сером костюме, и был он настолько толст, что Люциан совсем затерялся бы на его фоне, если бы не аура божественной власти.

Сии два мужа настолько привлекли моё внимание, что я не сразу заметил девиц, практически заполонивших комнату. Одни из них ублажали Его Святейшество, массируя его шею и пятки, другие танцевали ритуальные танцы вокруг тонких и высоченных, до самого потолка, тотемов, третьи же, совсем нагие, раскинулись на полу в немыслимых асанах. Я понял, что стал невольным свидетелем какого-то мистического действа, и не был уверен, что мне стоит оставаться на месте. Всё же, любопытство пересилило боязнь нарушить ход творящегося за дверью таинства, и я остался.

— …больше люблю блэкджек. Как видите, в дурака я совсем не умею, — послышался голос мужчины в сером. — Вы просто мастер. Кстати о дураках. По данным последней переписи, количество перешедших в люцианство уже превышает три четверти всего населения. Вас можно поздравить.

Люциан небрежно кивнул.

— Я полагаю, вы сюда пришли не за тем, чтобы меня поздравить, — сказал он. О, как запела моя душа при звуках его голоса! Я почувствовал безумную лёгкость, более совершенную, чем обещает реклама обезжиренного йогурта. Меня переполняло желание превратиться в бабочку и порхать, порхать до тех пор, пока не буду сожран ящерицами. Несомненно, в эту секунду все шлаки моего организма расщепились на элементарные частицы.

— Частично вы правы, — ответил мужчина в сером. — Я сказал, «три четверти населения». А что же оставшаяся четверть? Непорядок. Центральная Африка, некоторые регионы Дальнего Востока и Латинской Америки — там о вас знают слишком мало. Я, как директор крупнейшей в мире пиар-компании, решил вам помочь. «Люциан» — самый раскрученный бренд, опередивший по своей популярности даже Бога…

— Тут какое-то недопонимание, — перебил Люциан. — Я и есть Бог.

— Вот именно! — подхватил пиарщик. — Так давайте же нести ваше Слово этим язычникам. Мы уже разработали проект… Вот, смотрите…

— Держи на погоны, — усмехнулся Люциан, бросив в собеседника остатками карт. Тот протянул Его Святейшеству какие-то бумаги и ручку.

— Я вот всё хотел спросить, — неуверенно заговорил пиарщик. — В чём ваш секрет? Вы подмешиваете лекарства в еду всем приезжающим? Или тут стоит прибор, испускающий особые волны? Ультразвук?

— Всё очень просто, — ответил Люциан, подписывая документы. — Я — Бог.

— Ну да, «Бог». Так в чём же хитрость? Поделитесь с деловым партнёром, по дружбе… Я умею хранить коммерческую тайну.

— Нет никакой хитрости.

— Не может такого быть! Вы-то сами не можете в это верить, вы здравомыслящий человек, в отличие от всех этих фанатиков!

Какой еретик, подумал я. Всё моё естество изнывало от негодования. Как этот денежный мешок, этот ростовщик и скряга может сомневаться в божественности самого Люциана! Я так сжал кулаки, что проткнул ногтями кожу на ладонях, обеспечив себя стигматами.

— Если несколько миллиардов человек верит, что я — Бог, значит, так и есть, — сказал Люциан. — Как бы это объяснить… Миллиарды мыслеформ сливаются в единый, грандиозный эгрегор. Тут не только опухоли рассосутся, тут отрубленные конечности заново отрастут.

— Эффект плацебо, — пробормотал пиарщик.

— Самый мощный из когда-либо наблюдавшихся.

— Вы — самый успешный из когда-либо рождавшихся бизнесменов! — восхитился пиарщик. — На основе одного только внушения разорить все аптеки мира, распродать тонны книг, безделушек и путёвок в ашрам…

Тут я не выдержал. Этот жалкий человечишка глумился над Великим, а тот, по милосердию своему, не только не наказал его, а подыгрывал богохульнику. Воистину, безгранична доброта Люциана. Но кто-то должен был отстоять его доброе имя.

Я распахнул двери и, перепрыгивая через распростёртые тела девиц, побежал к торгашу, чтобы покарать его самым унизительным способом из тех, что вертелись тогда в моей голове.

Дальше всё было как в запутанном сне. В святилище вбежали охранники, несомненно, подкупленные подлым пиарщиком. Девицы визжали, как резаные, но торгаш перевизжал их всех. Какофония криков и воплей время от времени разбавлялась воплями новоявленного великомученика, то есть меня, избитого в который раз за день.

В конце концов, почти бездыханного меня вывезли в лес и бросили в одиночестве, видимо, намекая, что мне суждено познать истину через отшельничество. Наверное, я бы помер там, но вера в Люциана помогла мне выжить.

Не прошло и месяца, как вера исцелила мои побои, а также чахотку левого полушария. Хотя, должен признаться, что меня ещё долго мучила боль в обеих ягодицах, которые так нещадно пинали приспешники зла.

Но, даже познав истину (я понял это, когда меня перестали мучить последние отголоски боли), я не спешил возвращаться в мирскую жизнь. Я боялся преследований сатанинского пиарщика. К счастью, вера и тут помогла мне, изменив мою внешность. Через некоторое время я растерял вес, у меня отросли борода и длинные волосы, так что я стал совершенно неузнаваем, и смог поселиться в ашраме. После всех этих событий я просто не представлял свою жизнь без Его Святейшества, столь долго охранявшего меня от гибели. Каждый день я могу лицезреть его, и мне кажется, я уже вижу лучи добра и света, исходящие от его божественного лика. Как вы видите, я достиг просветления, чего и вам желаю.

2010