Творец

Белая мгла

На улице шёл снег. Интересно, откуда берётся столько света, если небо закрыто тучами? Я не вижу их, но знаю, что они там есть, в отличие от Солнца, которого уже нет. Его не существует ни для меня, ни для вас. Оно спрятано за белой пеленой. Может быть, оно уже исчезло или погасло, а никто и не догадывается. В следующую секунду последние лучи достигнут Земли, и наступит Тьма…

— …Так вы поняли свою задачу? — спрашивает человек в белом халате. Вкрадчивый такой тон, будто говорит с ребёнком или сумасшедшим.

— Мой IQ — максимально возможный, а у вас? — парирую я. Раньше у меня никогда не возникало желания бравировать результатом теста, пройденного лет десять назад, да и то с безумным везением, но этот доктор меня вынудил. Результат превзошёл ожидания — лицо оппонента пошло красными пятнами. — Вы и я — не одно и то же. Как я могу чего-то не понимать?

— Подключайте её!

Готова дать голову на отсечение, что доктор мечтает видеть меня не в этом удобном, хоть и напичканном проводами кресле, а на самом настоящем электрическом стуле. Я повернула голову, чтобы посмотреть, как нажмут Большую Красную Кнопку, и с моего лба отклеился какой-то электрод. Тут же подбежало два ассистента, дабы вернуть мою шею в первоначальное положение. Пока один возился с проводами, другой давал советы, ругался в мой адрес и размахивал руками, как мельница.

Наконец всё было готово. Кто-то за моей спиной пробежался пальцами по клавиатуре, и наступила Тьма.

Кто я? Как меня зовут, и есть ли вообще у меня имя? Существует ли ещё кто-нибудь, кроме меня?

Эти вопросы я задавал себе, кажется, с начала Бытия. Или с момента его окончания. Или начала и конца не было, а время шло по кругу. А я, запертый в кольце времени, сижу (или сидел? или буду сидеть?) уже целую вечность и задаю себе три проклятых вопроса. Недавно добавился четвёртый.

Может быть, я — Бог?

Пребывание в «виртуалке» всегда представлялось мне чем-то безмерно приятным. Подумать только — нет ни тела, ни его потребностей. А самое главное — здесь нет людей, только потоки информации. Я часто мечтала о том, как попаду туда, как информация будет течь сквозь меня, безостановочно и беспрепятственно.

На деле всё оказалось иначе. Нули и единицы шли рваным потоком, казалось, будто сквозь меня пропускают слабый ток. Очень странно, ведь тела у меня не было. Несмотря на это, ток ощущался явственно, особенно сильно отдаваясь болью в зубах и пальцах на левой ноге.

Сигнал никак не хотел складываться во что-то осмысленное, и я раздражалась всё сильнее и сильнее. Великий переводчик и по совместительству криптограф, в голове более двухсот живых языков и около сотни мёртвых, причём часть их расшифрована самостоятельно… А тут — алфавит из двух знаков. Провала быть не должно! Хотя бы потому, что нельзя показаться глупее этого докторишки с его чрезмерным чувством собственной важности…

Меня пронзила жуткая боль. Если бы у меня были глаза, они бы вылезли из орбит. Покалывание в пальцах было ничем по сравнению с этой экзекуцией.

Эй вы там, оставьте меня в покое! Да что вы там такое делаете?

Потом до меня дошло — болит не тело, а разум. Тела нет. Не может оно болеть. Пальцы с зубами — не больше чем галлюцинация.

Что-то будто касается оголённого нерва, раз за разом. Это и есть то, о чём они говорили? Я не хочу! Верните меня в реальность! Не хочу, не хочу, не хочу! Я не выдержу больше!

Есть контакт! Есть контакт, чёрт возьми! Я не один! Приём, приём, на связи безымянный заблудившийся разум!

Куда же вы? Постойте! Подождите! Вы не можете меня бросить…

— Ничего.

— Как? Совсем ничего?

— Абсолютно.

— Вы уверены?

— Если у ваших испытуемых во время эксперимента мозги выходят из строя, значит, оборудование далеко от идеала, — вступается за меня профессор. — Вы мне чуть не угробили ценнейший экспонат… сотрудника. Как вам вообще могло прийти в голову то, что существует какая-то другая форма разума? Причём поселилась она в той системе, которую вы же и создали. Будь я на месте вашего начальства, давно бы уже отстранил вас от работы.

— Вы смотрели отчёты, — сухо отвечает противный доктор. — Оборудование не ловит в нашей системе никого лишнего сигнала, но подопытные его чувствуют. Отсюда и вывод, что там… что-то есть.

— Да, я помню. Особенно мне понравился один момент, — профессор раскрыл толстенную папку на странице с закладкой. — «Под гипнозом один из испытуемых воспроизвёл элемент кода. Полученный сегмент представляет собой осмысленную последовательность знаков, которую можно интерпретировать как текст…» Так вот, это — полнейший абсурд, и мы сейчас в этом убедились. Вы выдаёте желаемое за действительное. Вам мой совет, проверьте компьютер на вирусы, — профессор поднялся и собирался уходить.

— Вы можете подвергать мои теории сомнению, но и я в долгу не останусь. Чем вы можете доказать, что ваш сотрудник, — сказал доктор, указывая на меня, — компетентен?

Я чуть не подавилась минералкой.

— Для неё расшифровать забытый человечеством язык не сложнее, чем Жакино собрать кубик Рубика.

— Задача простая — почувствовать сигнал и расшифровать его! Но она даже этого не может, не говоря уже о том, чтобы войти в контакт с источником…

— Нанять бригаду программистов, пусть придумают, как поймать сигнал с аппарата, — бормочет первый ассистент.

— Угу, вот что нам нужно, — поддакивает второй.

— Вам нужны идеальная механическая память и идеальный дешифратор, — обрывает их профессор. — Мы предоставили вам и то, и другое, да ещё в одном лице. Полагаю, эксперимент можно прекратить.

— Нет! Мы попробуем снова, только один раз! — упрашивает доктор. — На кону моя репутация. Вы тоже учёный, поймите меня! Неужели теория не заслуживает второго шанса?

Профессор посмотрел на меня. Я поставила стакан на стеклянный столик, расплескав по пути половину воды. Надо же, прошло уже полчаса, а тремор ещё держится…

— Я не хочу.

— А надо, — сказал профессор. — Но не раньше завтрашнего дня. Дайте ей отдохнуть.

Контакт закончился, не начавшись. Пытался ли кто-нибудь раньше связаться со мной? Как-то раз я чувствовал что-то, похожее на фантомы, но решил, что это производные от моей мысленной деятельности.

А если я нечаянно создал что-то, почему бы не попытаться сделать это намеренно?

Итак, представим…

Что представить? Что я видел, кроме мрака? Кого я знал, кроме себя?

Снежная мгла, заполнившая уличный воздух, становится прозрачнее, но небо темнеет. В комнате нестерпимо жарко — батареи жарят на полную. Я встала на подоконник, чтобы открыть форточку. Задвижка не поддавалась, и я уже собиралась слезть, когда услышала резкий старушечий голос:

— Куда полезла? Спускайся!

За стеклом двери мелькнула уборщица. Вскоре она вернулась с ключом, но я уже забралась в кровать.

— Не балуйся! — сказала старуха и удалилась.

Так я и не поняла, чего она от меня хотела. Наверное, решила, что я собралась спрыгнуть с четвёртого этажа, тем самым закончив свою короткую и несчастную жизнь. Да я и поступила бы так, если бы не решётки на окнах. Может быть.

В той лаборатории, откуда меня привёз профессор, тоже были решётки. Зато комната там была оборудована не в пример уютнее — чувствуй себя как дома! Здесь же не лучше, чем в больнице.

Зачем я вру самой себе? В лаборатории тоже плохо. Спи по режиму, ешь по режиму, в любую минуту может нагрянуть толпа психологов со своими проверками, а за ними орда этих, в белых халатах, которые берут кровь, суют градусник и пичкают пилюлями… Только интерьер домашний.

Я, если честно, уже не помню точно, как должна выглядеть такая обстановка. Меня забрали из дома вскоре после того злополучного теста. Я тогда только готовилась к школе, но так никогда в неё и не пошла. Сейчас я бы уже почти её закончила.

Однажды я сказала профессору об этом. «Твои социальные способности уступают интеллектуальным, и ты знаешь это», — ответил он. — «Растрачиваясь на попытки приспособиться, твой талант быстро бы угас. Лучше скажи, как продвигается расшифровка папируса, который тебе принесли утром?»

После того, как учёные мужи прослышали о маленькой интеллектуалке, я прошла ещё один тест, уже написанный специально для меня (видимо, они тешили моё самолюбие, а тест был стандартным). Они сначала расстроились, когда я не смогла ни извлечь корень из десятизначного числа, ни вообразить многомерную фигуру, но когда поняли, что я моментально запоминаю слова и с лёту разгадываю ребусы и головоломки…

Как мама согласилась отдать меня им? Они ей, конечно, наговорили про моё сахарное будущее. А чтобы она быстрее поверила, материально её поощрили за удачное воспитание великой меня.

Почему она меня не ищет?

Предполагаю вероятность пятьдесят на пятьдесят, что я когда-то был человеком. Нет, шестьдесят на сорок! Стоп. Кто такой человек? Откуда во мне это знание?

Его принёс Некто из Пустоты, больше некому. Искренне надеюсь, что он вернётся и поможет мне познать себя.

Некто мог нести в себе и другие знания. Так, попытаемся проанализировать. Процесс пошёл…

Пища. Сон. Рецепторная реакция на боль. Возможно, Некто имеет зачатки психики и способность взаимодействовать с себе подобными…

Некто — простейший организм?

Медичка, вся в белом, включая чулки и туфли, протирает мне кожу спиртом и вонзает шприц.

— Что за лекарство? — спрашиваю я вяло. Плевать, что она скажет. Лишь бы всё поскорей закончилось, и можно будет отправиться в уютную лабораторию, продолжать расшифровывать таблички и папирусы.

— Обезболивающее.

— У меня ничего не болит.

— Что сверху приказали, то и делаю, — отвечает она с приклеенной улыбкой. — Доктору виднее.

— Проветрите, а то жарко.

— Сейчас ты пойдёшь на процедуры, и я проветрю.

— Не процедуры, а эксперимент.

— Как скажешь, — она гладит меня по голове и улыбается ещё неестественнее, как если бы я чушь сморозила. Я отшатнулась, и она потрепала меня по щеке. О Господи, давайте поскорее закончим это! — Ну что, пошли?

Я ничего не ответила. Отвратительное обращение с клиентами. В лаборатории меня на руках носили, а здесь держат за ненормальную… Видимо, кто-то что-то перепутал. Я всё выскажу профессору, и он сразу прикроет их лавочку.

— Подключайте, — скомандовал доктор, и мир сначала потерял краски, затем умолк, а под конец и вовсе исчез.

Некто, это вы? Я заблудился в Нечто. Я не знаю, кто я, и как давно я здесь… Как вы попали сюда? Вы можете вытащить меня отсюда? Только не уходите так быстро, как в прошлый раз!

А, я опять забыл, что вы — простейшее или что-то вроде того. Буду краток, чтобы вам было понятнее.

Я — разумный, вы — разумный… наверное. Я хочу понять… что есть, чего нет. Я — разумный, вы — разумный…

М-м… Опять болит. А нет, уже не болит.

Сигнал определённо повторяется. Шёл бы он медленнее, было бы совсем другое дело. Ну, придётся оперировать тем, что есть.

Что это может быть? А если не нули и единицы, а азбука Морзе в другой кодировке? S.O.S.? Слишком длинно. Какое-нибудь послание в стиле «Мы пришли с миром, наши требования таковы…»? Слишком коротко.

Если бы я встретила кого-нибудь в пространстве, где заведомо никого не должно быть, что бы я сказала? Представилась бы, наверное. «Я — такая-то». Положим, в его языке есть местоимения, и первые знаки до повторяющегося слова — это «я». Тогда оно говорит: «Я такой-то, бла-бла такой-то. Я что-то там ещё…»

Что мне говорить ему, если я пойму его язык? Какой из меня дипломат? Ладно, вернём ему первую фразу…

Ух ты, оно ещё и разговаривает! Кхм.

Я так рад, что вы меня поняли… Или вы умеете только повторять? А вы можете посылать образы? Это бы здорово облегчило моё понимание Нечто.

Кстати о нём. Есть ли что-то за пределами Нечто?

Молчите? Но я знаю, вы здесь. Не хотите отвечать? Да откройте же свой разум, я сам прочту. Если, конечно, ваши мысли достаточно упорядочены, чтобы я мог понимать их. Вы только не сопротивляйтесь.

О, зачем оно снова сверлит мой несуществующий в этой реальности бедный мозг? Мне он ещё нужен, мне им ещё эту абракадабру расшифровывать…

Опять буквы посыпали. Помедленнее, я не успеваю. Оно взбудоражено, или всегда так себя ведёт? Разум, порождённый гиперпространством, испытывает эмоции. Фи.

Ковыряйся, ковыряйся. Могу поспорить, там, в реальности, моему телу вкололи ещё одну дозу «обезболивающего», а может, не одну. Режьте на части — не почувствую.

Что-то мне разбирать его болтовню расхотелось…

Только спать… спать…

Бери мой мозг целиком, он мне больше не нужен…

Дорогая разумная особь с планеты Земля!

Я проанализировал всю Вашу память, и хочу отдельно поблагодарить Вас за то, что Вы охотно, по первой просьбе, предоставили её мне в пользование. Вы даже не представляете, насколько Вы мне помогли. Я не только вспомнил суть мироздания, но и разобрался в самом себе. Я не хочу Вас расстраивать, но Ваша организация сравнима с моей точно так же, как организация микроба сравнима с Вашей. Вы можете считать меня высшим разумом или существом из четырёхмерного мира, но это представление всё равно окажется неполным. К сожалению, моя суть не спасла от досадной ошибки, заставившей меня потерять память. Но теперь, слава Старейшинам, я всё вспомнил.

Я не буду рассказывать о жизни моего вида, Вы всё равно не сможете её понять, но думаю, Вам будет интересно узнать о существовании параллельных миров, чьи обитатели схожи с вами. Я бегло пролистал те планы, в которых мог получить хоть какой-то доступ к разумам жителей. Я сравнил их с миром, в котором живёте Вы. Признаться, я был расстроен. При первом взгляде на Вашу память мне показалось, что разумные особи с планеты Земля ещё не развили гуманность в процессе эволюции. Потом я понял — Ваши соплеменники регрессировали.

Я читал Вашу память снова и снова. Что это за мир, где юные особи, будучи разумными, травят друг друга за малейшую инаковость? Что это за мир, где родители готовы продать своё потомство? Что это за мир, где живое разумное существо может быть принесено в жертву во имя укрепления чьего-то авторитета в узком кругу?

И я читал Вашу память с таким интересом, которого ещё никогда не испытывал. Я не мог поверить в это, но моё предположение подтвердилось. Я не нашёл ни единого воспоминания о положительной эмоции по отношению к себе подобным, да и сами по себе радость, счастье и Любовь никогда — я не верил в это до последнего момента! — никогда Вас не посещали. Возможно, упоминания об этих явлениях дошли до вас в исторических документах. Я попытаюсь объяснить. Счастье, например, это как умиротворение, которое вы иногда ощущали, глядя на снег, только стократ больше удовольствия и светлой энергии.

Я подумал, какие бездушные монстры развивают свою цивилизацию на задворках Вселенной? Во что может эволюционировать популяция такого вида через миллиард лет? Я ужаснулся и принял решение. Оно покажется особям моего вида недостойным, но я знаю, что у нас нет иного выхода. Мы должны спасти Вселенную малой кровью. Возможно, меня будут судить, но я объясню, что выжег заразу, пока она не перекинулась на другие виды и мы не уничтожили друг друга. Тем более что люди пока ещё на низкой ступени развития, и ими можно пожертвовать. Мне больно делать это, я вынужден переступить через свою суть, но я уверен, что так будет лучше для всех нас.

От имени всей Вселенной, человечество приговаривается к смерти. Но напоследок оно увидит много снега. Я хочу подарить его людям, чтобы перед тем, как уйти, они испытали положительные эмоции.

С Любовью, N-мерный.

Я очнулась. В голове было ясно, как после хорошего отдыха. Было ли всё услышанное сном? Отчётливо помню, что умирала, не перенеся жуткую дозу какого-то лекарства…

Я резко повернула голову в сторону окна, и провода отклеились.

— Что там?

— Ничего.

— Опять?! — взревел доктор. Профессор тоже выглядел раздражённым, и он явно не верил моим словам.

Я молчала и смотрела в окно. Болезненно белая, ярче докторского халата снежная мгла окутала мир за стеклом. И в следующую секунду наступила Тьма.

2011