Твоя навсегда

ГЛАВА 12

Саманта очень устала с дороги, но как только она вошла в отделанное мрамором фойе Пенхерста, городской резиденции герцога Эйлборо, всю ее усталость как рукой сняло.

Здесь все было именно так, как описывал Йель, и даже еще лучше. В огромной люстре, висевшей в центре комнаты, действительно помещалось не меньше тысячи свечей. Однако ни одна из них не горела. Зато горели свечи во всех стенных подсвечниках. Здесь их было не меньше двадцати. В мягком сиянии свечей хрустальная люстра переливалась всеми цветами радуги.

На потолке, обрамленная золотыми витиеватыми контурами, располагалась фреска, изображавшая сцену из греческой мифологии. Изумленная Саманта, вытаращив глаза, смотрела на круглолицего и розовощекого сатира, гнавшегося за длинноволосыми нимфами по сказочному лесу, и чувствовала себя необразованной деревенской девчонкой (каковой она, собственно говоря, и была). Все краски были невероятно яркими – сказочный лес зеленее леса реального, а губы нимф – сочно-красные и соблазнительно-манящие. Их пышные груди были полностью обнажены.

– Мой прадед обладал неплохим чувством юмора, – как-то совсем невесело сказал Йель на ухо Саманте.

Она почувствовала, что ее щеки залились ярким румянцем.

– Мне еще никогда не приходилось видеть ничего подобного. Ты почему-то не рассказывал мне об этом.

– Прадеду пришлось заплатить за роспись потолков почти столько же, сколько за отделку всего дома. Моей матери ужасно не нравились эти картины. Особенно ее раздражала именно эта фреска. Она бы с радостью закрасила ее, если бы отец разрешил ей это сделать. Но только сумасшедший может позволить закрасить такие пышные и аппетитные прелести. Даже мой отец это понимал.

– Добро пожаловать домой, ваша светлость. Приветствую вас, Фенли, – сказал какой-то мужчина, который, судя по его форменной одежде и властным манерам, служил в этом доме дворецким. Похоже, Йель был прав. В Пенхерсте слуги выглядят так, как будто бы у них самих есть собственные слуги. Прибывшие были окружены целой толпой лакеев и горничных, которые несли их багаж и верхнюю одежду.

– Как все-таки хорошо дома, Тимоти, – сказал Вейланд. – Я привез гостей. Пожалуйста, проследи за их багажом.

– Да, ваша светлость.

И в этот момент кто-то громко крикнул:

– Папа!

Маленький мальчик лет шести бежал вниз по покрытой ковром лестнице, которая вела в фойе. Добежав до последней ступеньки, он с разбегу прыгнул на Вейланда, а тот сразу же подхватил ребенка на руки.

– Джон, мальчик мой! – воскликнул Вейланд и, не стесняясь, крепко обнял ребенка.

– Мы рады, что ты снова дома, – раздался женский голос откуда-то сверху. Подняв головы, они увидели Марион, герцогиню Эйлборо, стоявшую на лестничной площадке. Она была высокой и величественной женщиной с белокурыми волосами и умными голубыми глазами. Рядом с ней стоял еще один мальчик, которому было лет девять, не больше. Саманта сразу узнала его. Это был Мэтью, маркиз Данфорт, старший сын и наследник Вейланда.

Перескакивая через две ступеньки сразу, Вейланд побежал вверх по лестнице навстречу своей жене.

– Я тоже очень рад, что вернулся, – сказал он, поцеловав ей руку. Это было общепринятое официальное приветствие, однако его поцелуй длился дольше обычного. Муж и жена выражали свои чувства без помощи слов, и у Саманты даже сердце сжалось от ревности.

Она украдкой посмотрела на Йеля. Он, похоже, даже не заметил этого мимолетного проявления любви и нежности, поскольку в этот момент с нескрываемым удивлением рассматривал Мэтью и Джона.

Вейланд поставил Джона на пол рядом с его братом, и маленький Джон, передразнивая Мэтью, тоже стал невероятно серьезным и важным. Мэтью сразу же толкнул его локтем в бок, а Джон ответил ему тем же и стал с нетерпением ждать, когда отец обратит на него внимание.

Саманте очень хотелось узнать, о чем сейчас думает Йель.

Оторвав взгляд от своей жены, Вейланд кивнул старшему сыну.

– Мэтью, – сказал он, протянув ему руку в знак приветствия.

Кивнув ему в ответ, мальчик взял руку отца.

– Отец, – произнес он и, не удержавшись, бросил торжествующий взгляд на своего младшего брата. Джон недовольно надул губы.

– Надеюсь, ты должным образом заботился о маме и братьях, пока я был в отъезде? – спросил Вейланд у Мэтью.

– Да, отец, – ответил мальчик.

– Хорошо. Я горжусь тобой, – сказал Вейланд. Он положил руку на голову Мэтью и обнял его. Мальчик не стал скрывать своей радости и улыбнулся.

– Папа, ты привез какие-нибудь гостинцы? – спросил Джон, дернув Вейланда за рукав.

– О-о, только не сейчас, – строго сказал ему Вейланд. – Сначала мне нужно немного отдохнуть. Ты же знаешь наши правила, – напомнил он мальчику и, повернувшись к жене, спросил: – Как чувствует себя наш Чарли?

– Постоянно капризничает, – сказала Марион. – У Чарли режется зуб. Няня просто выбилась из сил. Ей пришлось сидеть с ним всю ночь. Сегодня днем Чарли тоже не сомкнул глаз. Буквально перед твоим приездом нам, наконец, удалось уложить его спать, и поэтому няня просила тебя не будить его.

– Я и не собираюсь делать этого, – пообещал Вейланд. – А у меня для тебя сюрприз, – сказал он и, взяв Марион за плечи, повел ее вниз по лестнице туда, где стояли Саманта и Йель. – Приготовься. Для тебя это будет большим потрясением, – предупредил ее Вейланд. Остановившись возле Йеля, он сказал: – Вот, смотри.

Марион улыбнулась Йелю и Саманте.

– Ты привез к нам гостей. Это прекрасно. Добро пожаловать в Пенхерст. Я попрошу миссис Митчел приготовить для вас комнаты, – сказала она.

– Нет, Марион, ты посмотри внимательнее, – сказал ей муж. – Они не просто гости. Неужели ты их не узнаешь?

Слегка смутившись, она пристально посмотрела на них.

– Мисс Нортрап… из Спраула, не так ли?

Саманта сделала реверанс.

– Да, ваша светлость. Удивительно, что вы до сих пор помните меня, – сказала она.

– Какая приятная неожиданность, – сказала Марион, протянув ей руку. – Надеюсь, что вам у нас понравится.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Да, да, да, – нетерпеливо пробормотал Вейланд. – Однако не она – мой главный сюрприз. Посмотри еще раз на него.

Оба мальчика тоже спустились вниз и стояли сейчас возле матери, глядя на Йеля во все глаза. Марион покачала головой.

– Прошу прощения, сэр. Ваше лицо мне знакомо, однако я не могу вспомнить вашего имени. Мы встречались с вами раньше?

– Это мой брат Йель, – прошептал ей на ухо Вейланд.

– Йель, – испуганно пробормотала Марион. Она вгляделась в его лицо. – Этого не может быть! – набросилась она на мужа. – Нам ведь сказали… Мы думали… Я не знаю…

– Это он, – заверил ее Вейланд.

Марион подошла к Йелю. Положив руки ему на плечи, она осторожно погладила его по щеке. Это был добрый, почти материнский жест.

– Ты жив, – произнесла она.

Йель взял руку Марион и поцеловал ее.

– Да, жив и здоров.

В глазах Марион заблестели слезы.

– Нам так тебя не хватало, – сказала она, крепко обняв его. – Мы дважды оплакивали тебя. Первый раз, когда ты уехал, а второй раз, когда нам сообщили, что ты утонул во время шторма. Мне просто не верится, что ты к нам вернулся.

– Я знал, что это будет грандиозный сюрприз, – сказал чрезвычайно довольный собой Вейланд. – Я мог бы, конечно, предупредить заранее, но хотел лично сообщить тебе эту новость. И увидеть твою реакцию.

Марион вытерла струившиеся по щекам слезы.

– Мне следует отругать тебя за это. У меня чуть сердце не остановилось, когда я его увидела, – сказала она мужу. Потом Марион обняла своих сыновей и произнесла: – Мэтью, Джон подойдите и познакомьтесь со своим дядей.

Мальчики робко шагнули вперед. Оба они вдруг стали такими серьезными, что Саманте очень захотелось обнять каждого из них.

Даже слуги, забросив все свои дела, наблюдали за разворачивавшейся на их глазах драмой. Некоторые горничные вытирали слезы уголками своих белоснежных фартуков.

Мэтью протянул Йелю руку. Точно так же он приветствовал своего отца всего несколько минут назад. Йель взял его руку и, еле сдерживая улыбку, склонил голову в знак приветствия.

– Рад познакомиться с вами, сэр, – сказал Мэтью.

– И я рад, милорд маркиз, – ответил Йель. – Точнее, очень рад.

Теперь настала очередь Джона. Он тоже, как и его брат, подал Йелю руку.

– Мы очень рады, что вы не умерли, – сказал он с детской непосредственностью, и Йель громко расхохотался.

– Я тоже очень рад, – откровенно признался он. – Однако у нас с Вейландом есть еще один сюрприз.

– Второго такого сюрприза я просто не переживу, – сказала Марион. Она все еще плакала, вытирая слезы руками.

– Этот сюрприз будет приятным, – пообещал Йель и подтолкнул вперед Саманту. – Мисс Нортрап стала моей женой.

– Ты женился? – вырвалось у Марион, и она густо покраснела, устыдившись своей несдержанности. – Прошу прощения за такую бестактность, мисс Нортрап…

– Саманта, – поправил ее Вейланд.

– Да, Саманта, – радостно улыбнувшись, сказала его жена. – Я не ожидала снова увидеть Йеля, но еще большим чудом для меня является то, что он женился. Это же настоящее счастье, – сказала она и, обняв Саманту, прошептала: – Добро пожаловать в нашу семью.

Семья.

Какое замечательное слово, подумала Саманта, и ее глаза наполнились слезами. Словно прочитав ее мысли, Вейланд пристально посмотрел на нее. Их взгляды встретились, и… она поняла, что для него сейчас поставлено на карту.

Он не хочет, чтобы Йель снова уехал.

И еще он хочет, чтобы она уговорила его остаться.

– Пойдемте же, – сказала Марион, взяв Саманту под руку. – Я приготовила для вас сандвичи и вино. Когда Вейланд возвращается домой после очередной своей поездки, он всегда голоден как волк. Я права, дорогой?

– Сначала я хотел бы отвести наверх мальчиков и зайти в детскую к Чарли, – сказал ее муж. – Я присоединюсь к вам позже.

– Только не разбуди ребенка, – строго предупредила его жена.

– Ни в коем случае, – пообещал ей он, поднимаясь по лестнице вместе со своими сыновьями. – А теперь скажите мне, кто хочет прокатиться верхом?

– Я хочу! – сразу закричал Джон.

– Я уже взрослый, а эта игра для маленьких детей, – пренебрежительно фыркнул Мэтью.

– Смотри, а то потом будешь жалеть, – ответил его отец и наклонился, чтобы Джон, стоявший на ступеньку выше, смог запрыгнуть ему на спину. Он посмотрел на Мэтью. – Побежишь с нами наперегонки? Спорим, что мы с Джоном первыми доскачем до детской?

Похоже, Мэтью все-таки был еще недостаточно взрослым для таких скачек. Не сказав ни слова, он пулей помчался вверх по лестнице, а Джон с Вейландом бросились за ним.

Йель смотрел на них, удивленно вскинув брови.

– Неужели человек, изображающий лошадь, – это мой родной брат Вейланд?

Марион весело засмеялась в ответ.

– Он просто безумно любит своих сыновей и заходит к ним каждый день просто для того, чтобы поиграть. Я ему постоянно говорю о том, что старшему уже пора отправлять в Итон, однако Вейланд настоял на том, чтобы Мэтью остался дома еще на год.

– Наш отец имел на этот счет совершенно противоположное мнение.

Марион кивнула в ответ.

– Мы с Вейландом хотим, чтобы наши дети получили больше любви и заботы, чем мы в свое время получили от своих родителей. Конечно, многие из наших друзей считают, что мы слишком много времени уделяем своим мальчишкам. Но ведь они так быстро растут! Когда они покинут родной дом, я буду очень скучать по ним.

Потом она повернулась к экономке и отдала распоряжения насчет того, какие комнаты следует приготовить для гостей.

– Саманта, вы привезли с собой горничную? – спросила Марион.

– Нет, не привезла, – ответил за нее Йель. – И у меня нет камердинера.

– Ничего страшного, – ответила Марион. – Миссис Митчел предоставит в ваше распоряжение кого-нибудь из наших слуг, – сказала она и провела их из прихожей в богато обставленную гостиную.

Эта комната оказалась еще более роскошной, чем фойе. На стенах висели фамильные портреты в обрамлении драпировок из зеленого генуэзского бархата. На потолке они увидели фреску, на которой были изображены полуодетые юные девы, раскачивающиеся на качелях, и прекрасные мужчины, стоящие перед ними на коленях.

Горничная принесла блюдо с сандвичами и поставила его перед Самантой. Это ее несказанно обрадовало, потому что она успела изрядно проголодаться. Они весь день провели в дороге и останавливались только для того, чтобы сменить лошадей. Таково было распоряжение Вейланда, которому хотелось как можно скорее добраться до Лондона.

– Я просто не могу насмотреться на тебя, Йель, – сказала Марион. – Ты был еще совсем мальчиком, когда уехал отсюда, а сейчас стал настоящим мужчиной.

– Мне казалось, что я был уже достаточно взрослым, когда покинул Англию.

– О да, – согласилась она. В ее голосе явственно различались печальные нотки. – Как хорошо, что ты вернулся. Расскажи мне, где ты был все это время? – спросила она, предложив Йелю бокал вина. – Как ты познакомился с Самантой?

– Все это время я жил на Востоке, а Саманту я встретил в Спрауле. Она спасла меня от смерти, – ответил ей он.

От удивления Марион широко раскрыла глаза.

– Расскажи мне все как можно подробнее, – потребовала она.

– Я приехал в Спраул и заболел гриппом. Все эти годы я жил в тропиках, а климат там весьма жаркий, и, очевидно, я успел приспособиться к нему. Английский холод чуть не убил меня.

Марион, грациозно присев на самый краешек мягкой кушетки, кивнула Саманте, приглашая ее сделать то же самое.

– Так вы ухаживали за ним? – спросила она у Саманты.

Опустившись на край кушетки, Саманта проглотила кусочек сандвича, чтобы освободить рот. Она все еще не могла привыкнуть к тому, что ее приняли в свой круг люди, которые были для нее кем-то вроде персонажей из волшебных сказок.

– Да, ваша светлость, – ответила она.

– Я помню, как вы ухаживали за старым герцогом. Вы тогда оказали нам просто неоценимую услугу. Прошу вас, называйте меня просто Марион. В кругу семьи мы с Вейландом предпочитаем обходиться без официальных званий и титулов. Кстати, он обязательно присвоит тебе титул, Йель. Поступить иначе было бы несправедливо.

– Мне и без этого неплохо живется, сестра.

– Правда? Это просто невероятно! Ты у нас, похоже, один такой. Со всеми остальными членами нашей семьи у Вейланда происходят постоянные споры и судебные разбирательства, – призналась она. – Все у него постоянно что-то требуют. Однако вернемся к твоей истории, Йель. Ты пришел в себя после болезни и увидел, что Саманта ухаживает за тобой? Это была любовь с первого взгляда?

– Да, так все и было, – охотно подтвердил Йель. Саманта в это время как раз решила отхлебнуть из своего бокала. Услышав его ответ, она чуть не поперхнулась.

– Значит, вы вступили в брак по любви, – сказала Марион, вздохнув с умилением.

Саманта поднялась, собираясь рассказать ей о том, как все произошло на самом деле. По натуре она была человеком честным. Всякого рода ложь казалась ей отвратительной. Однако Йель предвидел такой поворот событий.

Не успела Саманта и рта раскрыть, как он, протянув руку, обнял ее за плечи и осторожно прижал к себе.

– Да, это правда, – громко ответил он за нее.

– Это так романтично! – сказала Марион, и на ее глазах снова заблестели слезы. Она плакала от счастья.

Саманта залпом осушила свой бокал.

Часы, стоявшие на каминной полке, пробили десять раз.

Марион сразу встрепенулась.

– Вы только посмотрите на меня! Сижу здесь, болтаю с вами и ничего не замечаю. Вы, наверное, просто умираете от усталости. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты. У миссис Митчел было достаточно времени для того, чтобы все приготовить.

– Кто такая миссис Митчел? – спросил Йель, когда они с Самантой вышли из гостиной вслед за Марион.

– Это наша экономка.

– А что произошло с миссис Лимкин?

– Пять лет назад у нее случился апоплексический удар, и она в скором времени умерла. Бедная женщина, – сказала Марион и повела их вверх по лестнице. – Я распорядилась приготовить для вас апартаменты дяди Роско и тети Луизы. После их смерти я полностью переделала эти комнаты.

Услышав ее слова, Йель тут же остановился.

– Разве они умерли? – едва слышно спросил он. Уловив в его голосе печаль, Саманта пристально посмотрела на него.

– Много лет назад, – сказала Марион. – Это случилось вскоре после твоего отъезда. Роско стал буквально таять на глазах. Врачи не смогли определить, что послужило причиной его недомогания и, соответственно, не смогли его вылечить. Это очень печальная история. Он умер во сне. Просто заснул и не проснулся. После его смерти Луиза не прожила и года, – сказала Марион и посмотрела на Саманту. – Мы все время говорим о смерти. Не слушайте нас, Саманта. Им обоим было уже далеко за семьдесят, однако они любили друг друга так же сильно, как в молодости. Я думаю, что Луиза умерла от горя и тоски.

Повернувшись, она поднялась еще на несколько ступенек и пошла по длинному коридору, который тянулся вдоль всего дома. На стенах здесь висели бронзовые подсвечники, в которых ярко горели свечи. То, что герцог может позволить себе сжигать столько свечей за один вечер, поразило Саманту еще больше, чем толстые ковры и росписи на потолках.

В этом доме даже двери были особенными. На них были такие же витиеватые резные узоры, как и на потолке. Казалось, что изящные дверные ручки, по форме напоминающие резные завитки на дверях, были сделаны из чистого золота.

Саманта слышала о том, что поместье герцога в Нортумберленде было еще более великолепным, чем его городская резиденция.

– Их брак служит для нас с Вейландом примером для подражания, – тихим голосом сказала Марион своему деверю.

– Чего не скажешь о семейной жизни нашего отца, – ответил Йель.

Грустно улыбнувшись, она кивнула в ответ.

– К сожалению, твой отец не был счастлив в браке. И хотя наш с Вейландом брак устроили наши родители, мы с ним очень счастливы. Я влюбилась в него с первого взгляда, – сказала Марион и улыбнулась, вспомнив прошлое. – Однако ты до сих пор ничего не спросил о своей сестре, – деликатно сменив тему разговора, сказала она.

– О да! Как поживает моя сестра? – поинтересовался Йель. Было ясно, что сделал он это исключительно из вежливости.

Марион рассмеялась.

– За эти годы она почти не изменилась, – ответила она и, наклонившись к Саманте, пояснила: – У Твайлы есть собственное мнение по любому вопросу, и она всегда без колебаний высказывает его. Завтра утром я обязательно пришлю ей записку. Не хочу, чтобы она, увидев тебя, испытала такое же потрясение, какое благодаря Вейланду испытала сегодня я. Он, наверное, всю дорогу от Спраула до Лондона представлял себе мою реакцию и тихо радовался. Ему нравится заставать меня врасплох.

Остановившись перед дверью, она повернулась и сказала:

– Вот что мы сделаем завтра. Мы устроим небольшой семейный ужин и представим Саманту всем нашим родственникам. Что ты думаешь по этому поводу, Йель?

Ему было явно не по себе, однако он сказал:

– Ради тебя я на все согласен.

– Прекрасно. Значит, так мы и сделаем, – сказала Марион и открыла дверь.

Спальня была отделана в переливчато-синих и желтовато-оранжевых тонах. В канделябрах горели свечи, а в камине пылал огонь. Саманта ступила на ковер. Он был таким мягким и толстым, что ей захотелось снять туфли и чулки и пройтись по нему босиком. Кровать с шелковыми занавесками была такой большой, что на нее запросто могли улечься четыре человека.

– Эта комната просто великолепна.

Она посмотрела на потолок и облегченно вздохнула. Там была изображена какая-то древнегреческая богиня, гуляющая в лучах заходящего солнца.

– Все вполне пристойно, не так ли? – сказала Марион, словно прочитав мысли Саманты.

– Эта картина мне нравится больше, чем те, которые я уже видела.

– Мне тоже, – согласилась Марион, улыбнувшись. – В этой комнате есть своя ванная. Она находится там, – сказала она, кивнув на дверь между массивным резным шкафом и кроватью. – Эту комнату с комнатой Йеля соединяет небольшая гостиная.

Она открыла дверь в гостиную, и они увидели там диван с высокой спинкой, перед которым стоял небольшой столик и два мягких кресла. Комната казалась довольно уютной.

Марион указала рукой на окно.

– Окно выходит в сад. Комната небольшая, и здесь нет камина, но зато она очень уютная и довольно уединенная. Теперь я покажу тебе твою комнату, Йель.

Она открыла дверь в противоположной стене гостиной, как раз напротив двери, ведущей в комнату Саманты.

Саманта не удержалась и пошла вслед за Марион и Йелем. Комната Йеля была очень похожа на ее комнату. Там стояли такая же огромная кровать с занавесками, гардероб, стол и стул. Только преобладающим цветом здесь был небесно-голубой. Потолок украшала картина, изображавшая сатиров, отдыхающих под сенью ветвистых деревьев.

– Как удобно, – едва слышно пробормотала Саманта, однако Йель услышал ее слова.

В его глазах вспыхнули веселые огоньки.

– Будем считать, что это комплимент, – сказал он. Саманта ничего не успела ему ответить, потому что в этот момент Вейланд постучал в дверь, ведущую в коридор, и вошел в комнату, не дожидаясь разрешения.

– Как вы устроились? – спросил он.

– Просто прекрасно, – ответил Йель.

Вейланд сразу подошел к своей жене. Они не касались друг друга, однако Саманте показалось, что они могут обойтись и без этого. Они как-то по-особенному, ласково и нежно, смотрели друг на друга. У нее возникло такое чувство, будто бы она подглядывает за влюбленной парой.

Саманта посмотрела на Йеля. Интересно, обратил ли он внимание на эту трогательную сцену между супругами?

Но нет – в этот момент он сладко зевал.

Глядя на него, Саманта и сама зевнула.

– Ты видел Чарльза? – спросила Марион у Вейланда.

– Да, – ответил Вейланд. – Услышав мой голос, он сразу же проснулся и радостно улыбнулся своему папочке. Он был очень спокойным и совершенно не капризничал.

– Вейланд, ты же обещал не будить его!

– Я его не будил. Он сам проснулся.

– Я не верю тебе, – ответила Марион, однако было ясно, что она совершенно не сердится на него. Подняв руку, она поправила мужу прическу, убрав с его лица выбившуюся прядь волос. – Надеюсь, ты снова уложил его спать?

– Бедный малыш, – сказал Вейланд. – Его беспокоил вовсе не его режущийся зуб. Стоило мне только прикоснуться к нему, как он мгновенно заснул.

– Вейланд, он маленький ребенок, – сказал Йель, вмешиваясь в их разговор. – Он еще ничего не понимает.

– Он знает меня.

Йель презрительно фыркнул.

– Маленькие дети не могут различать людей. Для них все взрослые одинаковы.

Марион сразу же начала горячо возражать.

– Все мои сыновья узнавали меня с самых первых дней жизни, – гордо заявил Вейланд.

– Не смеши меня, брат, – покачав головой, сказал Йель. – Дети есть дети. Если я возьму твоего Чарли на руки и поагукаю ему немного, то он и меня будет считать своим отцом.

Марион снова хотела что-то возразить ему, но Вейланд остановил ее, положив ей руку на плечо.

– Не спорь с ним, любимая. Я думаю, что в скором времени Саманта покажет ему, как он ошибается. Попомни мои слова, когда у него родится первый ребенок, он просто обалдеет от счастья и будет гордиться своим чадом так же, как и я. Впрочем, нам уже пора уходить. Им нужно отдохнуть, – сказал Вейланд, слегка подтолкнув жену к двери. Подойдя к Саманте, он положил ей руки на плечи.

– Добро пожаловать в Пенхерст… сестра, – прошептал он ей и по-родственному поцеловал в щеку.

Сестра.

Вейланд предлагал ей то, чего Саманта желала больше всего на свете. Ей хотелось иметь детей, семью и мужа.

– Горничная и камердинер придут через несколько минут, – крикнула Марион из коридора. – Они, наверное, пошли за водой. Кухня находится довольно далеко от ваших комнат. Если вам что-нибудь понадобится, то просто позвоните или зайдите к нам. Наши комнаты расположены в самом конце коридора с правой стороны, а детская – прямо напротив наших комнат.

– Большое спасибо, – ответила Саманта, и Вейланд поспешно закрыл за собой дверь. Они с Йелем остались наедине.

Да, они остались наедине в его спальне.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Йель первым нарушил молчание.

– Что мой брат сказал тебе? – спросил он.

Этот вопрос удивил ее и в то же время испугал. Саманта не знала, что ответить Йелю. Она подозревала, что ему не понравится то, что Вейланд вмешивается в их отношения.

– Он сказал, что очень рад тому, что мы гостим в Пенхерсте, – ответила она, покраснев от смущения. Она понимала, что Вейланд имел в виду, сказав ей это. Он напоминал Саманте о ее долге перед семьей и о том, что она обязана уговорить Йеля остаться в Англии.

Йель недовольно хмыкнул и пробурчал, что сомневается в этом.

– Ты не веришь мне? – спросила Саманта и направилась в гостиную.

– Я заметил, что ты всегда краснеешь, когда врешь.

Саманта прижала руки к щекам и сказала:

– Это из-за того, что в комнате слишком жарко.

Он шел за ней.

– Спокойной ночи, – сказала Саманта.

Он не ответил. Подойдя к стоявшему перед диваном столу, он взял с него зеленое пресс-папье.

– Я совсем забыл об этой вещице, – сказал он.

– Что это?

– Она принадлежала моему дяде Роско. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Джону, дядя рассказал мне о том, что эта вещица волшебная, потому что внутри нее живут эльфы. Каждый раз, когда случались какие-нибудь неприятности, он все объяснял проделками эльфов. Он сказал мне, что если я сначала подую на эту вещицу, а потом ее легонько потру, то это принесет мне удачу. И я проделывал это всякий раз, когда мне было страшно или нужна была помощь, – сказал Йель и провел пальцами по гладкому зеленому стеклу. – Я верил в эти сказки про эльфов, – подняв голову и усмехнувшись Саманте, сказал он. – Я даже помню, что сам пару раз обвинил эльфов в своих проделках. Первый раз – когда разбил любимую вазу своей матери, а второй раз – когда привел в гостиную Брейхолла охотничьих собак. Я боялся, что они замерзнут на улице под дождем. Оба раза мама была просто в ярости. Когда я рассказал ей про эльфов, она сразу же успокоилась. Вот так мне удалось избежать заслуженного наказания. Как все, однако, странно, – сказал Йель, оглядев комнату. – Я нахожусь сейчас в доме, знакомом мне с детства, и все-таки мне кажется, что здесь что-то изменилось. Я предполагал, что все будет таким же, как одиннадцать лет назад, и… действительно ничего не изменилось. Однако что-то все же не так.

– Одиннадцать лет – это очень много. Ты слишком долго отсутствовал.

– Да, но мне кажется, что я совсем не изменился. Изменились все остальные. Хотя мне казалось, ничто и никто не изменится. Я почему-то был уверен – когда я вернусь, Роско с Луизой по-прежнему будут живы, – сказал он и покачал головой. – И кто бы мог подумать, что любовь к детям сделает моего брата таким глупым и смешным?

– Глупым? Мне кажется, что это просто прекрасно, если мужчина так гордится своими сыновьями.

Йель положил пресс-папье на стол.

– Сэм, я хочу, чтобы эту ночь мы провели вместе, – сказал он.

На какую-то долю секунды ей показалось, что она его неправильно поняла.

– Почему? – хриплым голосом спросила Саманта. Она смогла произнести только одно это слово.

– Потому что, – ответил он, смущенно улыбнувшись. Саманта почувствовала, как у нее задрожали колени, и схватилась за ручку двери, чтобы не упасть. Эта дверь вела в ее спальню.

– Что-то мне не верится, что ты хочешь снова спать на полу, – сказала она. К счастью, она успокоилась, и ее голос уже не дрожал.

Йель подошел к ней и произнес:

– Нет, не хочу.

Саманта слегка отклонилась назад и почти прижалась спиной к двери.

Вытянув руку, Йель оперся на дверь. Его рука теперь находилась как раз над головой Саманты.

– Я вернулся в этот дом, и на меня нахлынули воспоминания, – сказал он. Саманта чувствовала его дыхание на своей шее. – Мне хочется, чтобы этой ночью со мной был кто-нибудь рядом. Что в этом плохого?

Ничего.

– Я не знаю, – пробормотала Саманта. Ей было трудно дышать. Когда он стоял так близко, у нее всегда путались мысли. В его черных глазах она увидела свое отражение. Он провел языком по своим губам, и Саманта поняла, что он собирается ее поцеловать. Это было так заманчиво, и все же…

Наклонив голову, Саманта проскользнула под его рукой, вбежала в свою комнату и закрыла за собой дверь. Она проделала все это так быстро, что он не успел даже шевельнуться.

Затаив дыхание, она прижалась спиной к двери. Ее сердце билось так сильно, что готово было выскочить из груди. Что же он теперь предпримет?

Она прислушалась… Через несколько минут она услышала, как хлопнула дверь его спальни.

Он так ничего и не сделал.

Она испытывала двойственное чувство. С одной стороны, Саманта была разочарована тем, что он так быстро сдался, а с другой стороны, ощутила огромное облегчение.

В этот момент раздался стук в дверь. Он прозвучал как гром среди ясного неба. От неожиданности Саманта едва не подпрыгнула на месте. Какая же она, однако, глупая! И чего она испугалась? Это ведь пришла ее горничная, Эмили, степенная и приветливая женщина, – принесла кувшин с теплой водой.

Саманта умылась этой водой. Жаль, что она не может так же легко смыть все свои тревоги и заботы!

– Вы чем-то обеспокоены, миледи? – спросила Эмили. – Садитесь в кресло и позвольте мне расчесать ваши волосы.

Именно этого Саманте сейчас хотелось больше всего. Постепенно она успокоилась и расслабилась.

– Это было чудесно, Эмили. Большое тебе спасибо, – сказала Саманта.

– Благодарю вас, миледи, – ответила горничная, помогая Саманте надеть ее выцветшую от времени фланелевую ночную рубашку. Затем Эмили помогла ей также и лечь в постель, после чего ушла. Саманта думала, что сразу же заснет крепким сном, как только ее голова коснется подушки. Однако она ошибалась.

После ухода горничной она еще долго лежала с открытыми глазами и рассматривала желтовато-оранжевый шелковый балдахин, висевший над ее кроватью. Интересно, спит ли сейчас Йель? Скорее всего, спит. У него, похоже, очень крепкие нервы, и он никогда не беспокоится из-за всяких пустяков.

Время шло, минуты казались Саманте часами.

Почему она не пустила Йеля к себе в постель? Ведь Вейланд хочет именно этого. Она жена Йеля, и это ее супружеский долг.

Она не подпускала его к себе, когда они ночевали в гостинице, и ее совершенно не мучила совесть. Что же сейчас изменилось? Откуда взялось это чувство вины?

Что ж, здесь все понятно. Дело в том, что она сама очень хотела быть с ним… Однако по совершенно другим соображениям.

Она хотела иметь семью. Увидев сыновей Вейланда, она поняла, что очень хочет иметь собственных детей. Раньше она завидовала тем матерям, детям которых помогала появиться на свет, а теперь она хотела завести собственных. И именно сейчас это стало возможным. Вполне вероятно, что она уже носит под сердцем ребенка… Хотя она чувствовала себя сейчас так же, как и до замужества.

Снова ее мучила все та же нестерпимая тоска, и снова она ощущала в душе пустоту. Только если раньше она не понимала, откуда взялась эта пустота, то теперь ей все стало ясно.

Ей очень хотелось любви.

Однако Йель не любит ее. Он собирается уехать и бросить ее.

Но когда он уедет, у Саманты останется его ребенок, и она всю свою любовь отдаст этому маленькому человечку. Кроме того, Вейланд и его семья не посмеют отвернуться от нее, если она станет матерью ребенка Йеля.

И все-таки душа у нее была не на месте. Как-то уж слишком хладнокровно она действует. Даже, можно сказать, непорядочно… Ведь, вспоминая о его ласках, она чувствует, как внизу живота разливается приятное тепло.

Еще она вспоминает его поцелуи.

И то, как приятно ей было ощущать его внутри себя.

Саманта встала с кровати и осторожно подошла к двери. Потом она открыла ее и проскользнула в гостиную. Шторы на окне были подняты, и вся комната залита лунным светом. Стеклянное пресс-папье, лежавшее на столе, излучало мягкое зеленое сияние.

Она вспомнила об эльфах. Наверное, это они виноваты в том, что она внезапно потеряла голову.

Она не должна так поступать. Она сейчас совершает ужасную ошибку, и все-таки не может остановиться.

Саманта подошла к двери его спальни.

Сначала она хотела постучать, однако, подумав немного, решила не делать этого. А что, если он уже спит?

Ей не хотелось его будить. Все это может подождать. Если он не спит, что ж, тогда все хорошо, а если спит, то она вернется в свою комнату.

Осторожно, словно собираясь коснуться раскаленного железа, Саманта взялась за ручку двери и медленно повернула ее.

Дверь тихо отворилась.

Здесь портьеры на окнах тоже не были опущены. Эта комната казалась темнее, чем ее спальня, из-за того что стены и все драпировки здесь были темно-голубого цвета. Однако кровать была ярко освещена луной.

Огонь в камине почти погас. Холодный воздух стелился по полу и щекотал ей лодыжки.

Она прислушалась, надеясь различить его ровное и тихое дыхание.

– Сэм? – раздался его голос из-за, занавесок.

Он сел на кровати. Лунный свет выхватывал из мрака его обнаженный торс, лица по-прежнему не было видно.

– Сэм, что ты здесь делаешь?

Она открыла рот, собираясь ответить ему, но так ничего и не смогла сказать.

– Что-то случилось? – спросил он и приподнялся, собираясь встать с кровати.

Саманта не знала, что ей делать. Она зашла слишком далеко для того, чтобы просто повернуться и уйти. Саманта доверилась судьбе, и судьба сделала свой выбор. Подняв подол ночной рубашки, она быстро стянула ее с себя через голову. Отбросив рубашку в сторону, Саманта предстала перед ним нагая. Ее тело сжалось от ночного холода, и она задрожала, испугавшись собственной дерзкой выходки.

Было слышно, как громко стучит ее сердце.

– Иди сюда, – хриплым голосом сказал он.