Twix (СИ)

Глава 20

— Любовь — это что? Любовь — это искусство. Любить нужно не за что-то, а вопреки. Вот никому не нравится его этот огромный нос, а она любит его в нем, потому что нос для неё не главное.

— А если мозгов нет? — выкрикивает одногруппница Настя на лекции по психологии. Препод решил устроить пару, посвящённую любви, поэтому уже полчаса проходят очень интересно. Я сижу с Анькой, перед нами Андрей с Димой, и никакой Маши, что не может не радовать.

После разговора в кафетерии Дима сказал, что не хочет на меня давить, но, цитирую: «потерять тебя не могу, цыпленок». В каком смысле это было сказано, я не знаю, но приятно. Однозначно.

— Ну, можно и безмозглых любить, почему нет?

— О, Катюш, твоя тема, — поворачивается к нам Андрей, и я хохочу в ладошку, потому что Дима цокает слишком громко.

— Плюсик тебе в копилку, — говорит Анька Андрею, и Дима не только цокает, но ещё и закатывает глаза. Детский сад.

— А если любовь зла, Юрий Викторович? — неожиданно спрашивает Аня.

— Козлы тоже достойны любви!

— Нет, ты смотри, все о тебе да о тебе, — снова шепчет Андрей, и мне хочется дать ему по голове чем-нибудь тяжёлым. Что за толстые намёки по поводу моих чувств к Диме? Я, вообще-то, не собиралась ему ни в чем признаваться, пока не пойму, что ему вообще от меня надо.

Может, конечно, он и сам давно понял: я не особо скрывалась, но совершенно не значит, что можно на каждом углу говорить об этом.

В конце концов, мы просто общаемся, дружим, и фиг знает что ещё делаем. Но мы не в отношениях, поэтому ни о какой любви не может идти и речи.

Я и о дружбе нашей пару дней назад с сомнением говорила, о чем вообще…

Дальше пара проходит относительно спокойно, если только не считать постоянно подкалывающую меня Аню. Какая-то она сегодня очень довольная… Поделилась бы рецептом счастья, я, может, тоже хочу.

— Домой? — спрашивает Аня, когда складываю вещи в сумку. Киваю, краем глаза поглядывая на быстро сбежавшего из аудитории Диму. — Мне к брату забежать надо, поэтому в разные стороны сегодня. На вечеринку идёшь?

И… Черт. Вечеринка! Я вообще о ней забыла. Собиралась идти с Андреем, надеясь, что Дима с Машей туда не придут, а в итоге… А в итоге мы, вроде, помирились с Димой, а Маши больше и нет, судя по всему. И что делать?

— Давай ближе к вечеру решим, ладно? Как-то я не очень себя чувствую, — вру подруге, не краснея. Хотя, почему вру? В голове снова какая-то каша, что вполне сойдёт за нехорошее самочувствие.

— Наберу! Побежала, — Анька целует меня в щеку и убегает из аудитории быстрее, чем я успеваю моргнуть.

Хватаю сумку, иду к выходу из аудитории, цепляюсь за порог, чуть не падаю, но тут же взлетаю, оказываясь на широком плече.

Даю руку на отсечение, что это плечо ещё и татуированное.

— Дим, спасибо, я дойду, — по спине его не бью, кусаться тоже не собираюсь, просто болтаюсь вниз головой как кукла какая-то, или труп, на крайний случай.

— Я довезу, цыплёнок, нам все равно по пути.

— С каких пор твой дом по пути с моим? — на нас смотрят все студенты, но Дима, по-моему, чувствует себя как никогда комфортно. Неудивительно.

— А я к тебе. Подберём тебе наряд на вечеринку вместе, ужин приготовим. Я задолжал тебе один, помнишь?

Помню ли я? Черт, конечно, я помню. И как из-за Маши не пришел, и как от пирога отказался. Я все помню, до мелочей, потому что тогда это ранило слишком сильно.

— Я не хочу на вечеринку, — не вру, потому что правда не хочу. Настроение не для вечеринки как-то. Хочется есть мандаринки и смотреть фильмы в темноте.

— Ну, тогда фильм посмотрим, — говорит Дима, подходя к машине на парковке. Открывает дверь, усаживает меня на пассажирское, наклоняется близко и шепчет: — мандаринок заехать купить?

И это заставляет моих полудохлых бабочек в животе оживать и летать по кругу причудливым танцем. Потому что так попадать в мои желания — дорогого стоит.

Киваю и закусываю губы, чтобы не расплыться в улыбке. Хотя предательница так и норовит вырваться наружу и спалить Диме все мои эмоции.

По-хорошему бы послать его куда подальше за все эмоциональные качели, но… Не могу. Сердце не может, душа к нему тянется, и даже если завтра он снова уйдет к какой-нибудь горячо любимой бывшей, то хотя бы сегодня я буду счастлива.

Все же совершают ошибки, правильно? Андрей стал моей ошибкой дважды. Я дважды в нем ошибалась, набивала шишки, и в итоге полюбила его как человека, как друга.

Дима… Дима до сих пор моя ошибка. Но я человек, а не робот. Я хочу совершать эти ошибки.

Мы едем молча, из колонок тихонько играет музыка, но слов песен я не слышу: мысли звучат гораздо громче. Дима заезжает в магазин, а я сижу и покорно жду его в машине, барабаня пальцами по коленкам от скуки.

— Чего ты там накупил? — хохочу, когда он ставит на заднее сиденье целый пакет.

— Мандаринки, попкорн, чипсы, и немного сладостей. Устроим ночь кино? Еды нужно будет много.

— Я могла бы что-нибудь приготовить…

— Приготовим, — он кивает и выезжает с парковки, а я вдруг засматриваюсь, впервые видя его таким сосредоточенным, — а шоколадки тогда на другой раз оставим, не проблема вообще.

— Ладно, — выдыхаю и снова улетаю в свои мысли, думая ни о чем и обо всем сразу. Пишу Аньке смс-ку, что на вечеринку не приеду, и Андрею отправляю то же самое, потому что по факту поход на тусовку я обещала ему одному. Но Дима снова резко ворвался в мою жизнь, совершенно спокойно перевернув в ней все с ног на голову.

И я снова не против.

Мы приезжаем домой и с порога меня охватывает какая-то непонятная паника: он, черт возьми, открывает дверь моей квартиры своим ключом.

Это выглядит бесконечно странно, но жутко правильно. И действительно жутко, потому что какого хрена моё сердце стучит с бешеной скоростью при виде этой картины?

Быть влюбленной дурой так сложно…

Ещё пару месяцев назад я была точно уверена, что по уши влюблена в Андрея. Никого не замечала кроме него, хотела сутками напролет любоваться им, надеялась на свадьбу, семь детей, долгую жизнь и всё такое.

Сейчас я бесповоротно влюблена в Диму, и понимаю, что то, что я чувствовала к Андрею любовью точно назвать нельзя было. Самообман, симпатия — не больше.

С Димой мне не хочется пышной свадьбы и толпы детей. По крайней мере сейчас. Мне хочется обнимать его с утра до вечера. Сбежать с ним на край света, танцевать под дождем и жить так, как эта жизнь будет позволять. Мне хочется полюбить этот его идиотский пирсинг, выучить все его татуировки и психовать, когда он решит подстричься почти под ноль. Вот, чего мне хочется…

— Цыпленок, пожалуйста, прекрати думать, мне одиноко, — Дима щелкает меня по носу и я вздрагиваю. Так сильно ушла в свои мысли, что не заметила, когда дотопала до кухни. Дима даже кофе успел сделать, поставил его передо мной и сам сел напротив, складывая руки под подбородком. — О чем ты думаешь?

— Как будто не о чем, — фыркаю.

— Есть о чем. Давай поговорим? Выскажись, цыплёнок, легче же станет.

Выдыхаю. А станет ли? И нужно ли вообще что-то высказывать? А вдруг скандал? А с другой стороны: есть за что скандалить.

— Я не знаю, что говорить, Дим. Слишком много тем, которые стоило бы обсудить.

— Понимаю, — он кивает и делает глоток кофе, на секунду прикрывая глаза. Красивый, сволочь. — Давай самую острую?

— Ты сказал, что общался со мной только из-за схожести с этой…

— Стой! — он неожиданно резко перебивает меня и я даже дёргаюсь, чуть не пролив на себя кофе. Ожогов мне только не хватало. — Стой, не продолжай. Был придурком, был и есть, и сказать такое мог только потому что мозгов не хватало. Это самое тупое, что я мог сделать. Не буду говорить, что было влияние кого-то или чего-то, скажу просто, что я идиот. Вы разные, Кать. Абсолютно. Ты вообще ни на кого не похожа. Именно поэтому ты и цепляешь. Они все одинаковые до смеха, а ты другая. Настоящая, искренняя, странная, смешная, вредная. А на фамилию забей, если так сильно бесит, что похожа, то мою забирай, мне не жалко.

Я честно хотела что-то ответить на его выпад, но на последней фразе вообще забыла, где я нахожусь и кто я такая. Почему он уже второй раз делает какие-то странные намеки?..

— Допустим, — прочищаю горло и пытаюсь собраться из лужи обратно в человека. Как бы сильно не хотелось прыгнуть ему на руки — нельзя. Слишком много камней между нами, надо разобрать, чтобы дальше общаться. — Тогда… Тогда скажи мне, почему ты так себя вел? Даже до появления Маши. То целуешь, то убегаешь, говоря, что мы просто друзья. То так легко забываешь меня из-за другой, как будто мы совершенно чужие друг другу. Я не понимаю, Дим. Как мне знать, что завтра ты не уйдешь снова? Что у тебя в голове?

— Ты в голове, Кать, — он усмехается, но как-то немного грустно. Меня снова относит воспоминаниями к ночи, где мы сидели абсолютно так же, но я была уверена, что прощаюсь с ним. Сейчас же… Я уже нифига ни в чем не уверена. — Оттого и дурил так.

— Вообще не аргумент.

— Аргумент ещё какой! Цыпленок, ну посмотри на меня раньше. Каким я был? Тусовался, прогуливал пары, ничего не ценил и был обычным…

— Бабником, — дополняю его, стервозно приподняв бровь. По крайней мере надеюсь, что стервозно. — Был жутким бабником.

— Не таким уж и жутким, — он закатывает глаза, и я хохочу. Ну-ну… — Но допустим. Да. И бабником. Жил себе не тужил, а тут ты появилась. Такой невинный цыплёнок, который отчаянно и бесповоротно влюблен в моего брата. И я врезался в тебя сразу же, понимаешь? Защитить, помочь как-то, мандаринками твоими любимыми накормить, даже ключ сделать, чтобы в случае чего рядом быть. Я не привык так, Кать, понимаешь? Как повернулся на тебе. Не скажу, что мне это не нравилось, я банально испугался. Потому что все с ног на голову, и хер знает, хорошо оно, или плохо, потому что первый раз такое вообще.

Я… Я не знаю, что ответить. Просто смотрю на него и вижу, как он сам ломается от этих слов и душу все шире и шире открывает, обнажая все раны. Мол, на, Кать, смотри, я тоже человек, вообще-то, со своими страхами, тараканами в голове и попытками измениться.

Не только он мой мир перевернул, но и я его тоже. И по глазам вижу, что не врёт ведь, потому что таким искренним взглядом он смотрел на меня всего несколько раз. И два раза мы чуть не занялись сексом, вовремя успели остановиться. И действительно вовремя. Потому что если бы он после этого ушел к Маше, я бы вряд ли смогла это пережить.

И это доверие… То, что он открылся мне, то, что рассказал правду, оно такие новые эмоции дарит, что даже не знаю, как их описать.

Но становится тихо. И спокойно.

В голове не гудит, а сердце успокаивается в ритме.

Кажется, эти слова — то, что мне было нужно.

— Ладно, последний вопрос, хорошо? — он кивает, а я собираюсь с мыслями, хрен знает вообще зачем желая спросить. — Ты Машу любил? Не в школе. Сейчас вот, когда она притащилась сюда. Были чувства?

Смотрю в его глаза, замечая в них привычную теплоту, и улыбаюсь, понимая, что не боюсь ответа. Честно говоря, мне даже все равно, что он скажет. Я достаточно услышала, чтобы успокоить свое сердце.

— Не-а, — он медленно качает головой и чуть склоняет ее на бок, глядя мне прямо в глаза. — Тебя любил, Кать. И, походу, уже давно.