Ты думал, что я слабая...

ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ ПРО ИНТЕРЕСНОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ, НЕБОЛЬШИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ И СОМНЕНИЯ. А КУДА БЕЗ НИХ НОРМАЛЬНОЙ ДЕВУШКЕ?

«— Вова-Вова, я прошу тебя, не надо! Я тебя умоляю.

Я знала, чем это все закончится. И все же продолжала стоять рядом с ним, пока он с горящими взглядом не извлёк нож из кармана. Он был совсем не большой, но завораживающее красивый в лучах заходящего солнца. Нож снова блеснул в его руке и в одно короткое движение оказался в моей спине.

— Ты должна ответить за предательство, — на его глазах были слезы. Он убрал руку и я упала на горячий песок…»

В кромешной темноте я подскочила и села на кровати, пытаясь отойти от очередного, повторяющегося уже который раз, кошмара. По спине пробежал лёгкий холодок. И почему именно Вова убивает меня ножом?

Глаза немного привыкли к темноте так, что я могла разглядеть обстановку уже знакомой комнаты. Спустив босые ступни с кровати, я поплелась не слишком знакомым маршрутом на кухню, чтобы налить себе что-нибудь выпить. Алкоголь обычно приглушал чувство вины перед Краснослободцевым. Как ни крути, а я себя чувствовала немного виноватой. Если бы не зациклилась на своём горе, может жизнь у нас сложилась по-другому.

«Ага, куча детишек и постоянные побои», — ехидно заметил внутренний голосок. Лучше побитой, да с детьми, чем так. Когда три беременности оказались фатальными, и каждый раз я ловила себя на мысли, что не хочу больше мучить себя и этих неродившихся малышей, которых мой организм отвергал, как ненужное чужеродное тело. Грубо, но это было правдой.

Захар спал сном младенца, обняв подушку. Плед давно сполз на пол. Во сне чуть подрагивали длинные ресницы, дыхание было размеренным. На обнаженной спине с каждым вздохом бугрились расслабленные мышцы. Причём все было в меру, красиво и очень мужественно. Пальцы снова начали зудеть от желания прикоснуться к нему. Я их спрятала, скрестив руки на груди, подперев спиной дверной проем. После нескольких минут любования совершенным мужским телом я все-таки не выдержала и подкралась к нему поближе на цыпочках, чтобы не спугнуть его сон. Я пыталась успокоить тяжелое дыхание, которое получилось прерывистым, рвущееся внутри сердце, а мозг кричал “иди спать, не стой тут!”

Едва придвинувшись к Захару с намерением и укрыть, я оказалась застигнута врасплох. Он слишком неожиданно открыл глаза, одно движение руки и вот я лежу распластанной на полу, он восседает на мне, а его ладонь сжимает мое ни в чем не повинное горло.

— Прости, — выдыхает он. Я должна была бы биться в истерике или кричать, но вместо этого возбуждалась от такой позы. — Это рефлекс. Руки мои непроизвольно скользнули по его животу, заставив его выдать тяжёлый вздох.

Неожиданно, он свободной рукой, завел мои запястья мне за голову, расчищая территорию для маневров.

— Если будешь кричать, знай, что соседи могут вызвать полицию, — предупреждает он. А я и не собираюсь, наблюдая заворожено в тусклом свете ночника, как он медленно приближает своё лицо к моему.

“Ты почти замужем! Сопротивляйся!" — кричит мой ненормальный разум, но я его глушу, отвечая на поцелуй. С этого момента все, я пропала, снова поддавшись на свою слабость. Я тону, хватаясь за него, как за спасательную соломинку, и несусь по течению, боясь захлебнуться в этом наслаждении. Не отпускай, только не отпускай меня…

Щетина его, соприкасаясь с моей кожей, начинает щекотать, и я снова прихожу в себя сопровождая прыжок на Землю обетованную истеричным смехом.

— Черт, я все испортил! — дыхание его тяжёлое, обжинающее.

— Нет, мне нравится, просто нужно немного привыкнуть, — выдыхаю я, проводя ладонями по его щекам и подбородку, спускаюсь к груди, снова к лицу, исследуя СВОЮ территорию.

— У тебя такой красивый смех, — хрипло шепчет он, ласкаясь щекой о мою руку, как котяра. Это все, что нашлось у него сказать?

— Правда? — я притягиваю его голову ближе и снова целую.

Мне нравилось, как звучал его возбуждённый голос, мне нравилась вся интимность этого момента, мне нравилось, что я осталась без майки, которая варварски трещала по швам и была заброшена в темный угол комнаты. А ещё сводили с ума его поцелуи, исследующие мое тело. В контрасте с его бородой, ощущения были просто пленящие, когда спину прокалывал шерстяной плед. Я, кажется, стонала, выгибалась ему на встречу, но сдерживала свои крики, которые утопали где-то внутри, не давая насладиться полностью этим моментом.

— Кричи, — приказал он, убирая мою руку, которую я в отчаянии кусала, когда почувствовала его в себе. Ещё один толчок, сводящий с ума. — Кричи, милая…

— Соседи, — выдыхаю я.

— Пофиг! Я хочу слышать тебя.

И все! Я поплыла, отдаваясь ему, растворяясь в нем, впиваясь коготками в спину. А он рычал, увеличивая темп и заставлял меня не просто кричать, а орать от наслаждения. Оргазм захлестнул с головой, заставляя жадно глотать воздух и забыть о том, что я землянка. Яркая вспышка, лёгкое покалывание во всем теле, ещё чуть-чуть и я ощущаю, как Захар с рыком наваливается на меня.

Я женщина! Я живая! Я желанная! К черту Арландо! Я никогда не раскаюсь, что изменила. Это того стоило! Я никогда ещё не чувствовала себя на столько живой и свободной. Это было именно то, чего я так ждала: дрожащие стены, ласки, которые были похожи на маленькую смерть, и чувство, что я именно там, где и должна быть. Да, это было не хорошо по отношению к Маттеви, но это справедливо по отношению ко мне. Хватит думать о других, пора вспомнить о своих желаниях и потребностях.

— Ты скучала по мне? — Захар довольно улыбнулся, переваливаясь с меня на бок, подпер голову рукой.

— Не знаю, — да, жёстко, но честно. — Но вспоминала.

— Как свою слабость? — пальцы его скользили по моей коже, вызывая толпу мурашек, которые разбегались до самых кончиков волос, кажется.

— А ты этим пользуешься? — уточнила я.

— Я пользуюсь тем, что женщина, которую я хочу, сейчас находится в моем доме. И я был бы полным идиотом, если бы отпустил ее.

Слова эти ласкали слух, вызывая трепет не только в теле, но и в моем маленьком сердечке.

— Но мне пора, Захар. Как бы мне с тобой не было хорошо, у меня дом в другой стране, там у меня любимая работа и…, — я поднялась с места, не способная продолжить. Кто мы теперь друг другу с Арландо?

— И ты так легко забылась?

— Ты моя слабость. Забыл? — улыбнулась я грустно и направилась в ванную комнату. Через полчаса, когда я все-таки решилась выйти, на горизонте начинало подниматься солнце, освещая полоску неба в бледно-желтый цвет. Все замерло, казалось сейчас этот многомиллионный город замер перед чем-то великим… Новый день. И я снова погруженная в сомнения и мысли. Поздно сожалеть о содеянном. Хотя кто сказал, что я жалела?

Захара я обнаружила на кухне. Он разливал чай по большим кружкам. Лицо его было сосредоточенно, видно, что он думал над чем-то. Надеюсь, в его голову не закралась такая же навязчивая мысль как у Римы, оставить меня здесь.

— Завтрак! Раз мы так рано проснулись, — мужчина на меня не смотрел. Теперь спрятался за огромной дверью холодильника, копошась там, словно в поисках какого-то клада.

— Спасибо! — я устроилась на высокий стул, разглядывая его спину. А мои коготки сегодня здорово потрудились. По крайней мере территорию я зачем-то пометила. — Дай спирт или водку, — попросила я.

— Думаешь, умру от заражения ран, которые ты мне нанесла? — улыбается, это хорошо.

— А вдруг у меня ногти ядовитые, — он полез в верхний крайний шкафчик откуда извлёк початую бутылку водки. Вату нашел в выдвижном шкафу.

— Тогда лечи, доктор, — объявил мужчина.

— Будет больно, — предупредила я. Только когда он оказался совсем близко, повернулся ко мне спиной, я смогла разглядеть два круглых шрама, расположенных недалеко друг от друга, один под левой лопаткой, другой ближе к позвоночнику. Они удобно скрылись на теле, что я даже не заметила их, а может просто не было времени. И я ещё пугаю этого человека ватным тампоном, пропитанным спиртом. А Захар даже не скривился, когда я прикоснулась антисептиком к царапинам.

— Готово! — я выбросила ватку, вернула на место алкоголь, и принялась за чай, избегая его прямого взгляда.

— Алис, — нарушил Захар тишину первым, — у меня для тебя есть приглашение.

— Какое? — я даже успела напрячься. Думая, что он замуж пригласит? Очень ему нужно. Живёт в своей холостяцкой берлоге, да с удовольствием пользуется своей привлекательностью. Хватает мне этого счастья, одно поблёскивает на руке в свете восходящего солнца.

— Ты была когда-нибудь на настоящем ралли? — поинтересовался он.

— Нет. На гонках была, но не на ралли. А что? — вот она настоящая женская логика! «Нет. А что?».

— Поедешь со мной?

— Если в качестве полевой жены, то нет, — предупредила я.

— Обещаю, что не прикоснусь, пока сама не попросишь, — поднял он руки, словно сдавался.

— А в чем тогда подвох? — уточнила я, проглатывая очередную печенюшку.

— А почему ты решила, что должен быть подвох? — искреннее удивление на его лице заставило меня даже поверить в правдоподобность этого вопроса. Вот же зараза! Типа он хочет поменять мои стереотипы? Но ведь прекрасно знаю всю мужскую сущность. Блага опыт имеется богатенький. И говоря фразу «все мужики одинаковые», я предполагаю не секс, а логичность мышления и маленький пунктик «я тебе — ты мне». Хотя всё же под «ты мне» можно предполагать именно секс. Во как! От своих мыслей иногда сама пугаюсь. А вдруг это правда? Ну, да ладно! Сейчас речь о другом.

Есть Захар, есть соблазнительное предложение пожить дикарем в степях и пустынях России, Казахстана, и Китая, где проходит ралли «Шелковый путь», куда он и собирается меня тащить. Только не понимаю, если Ольшанский не профессиональный спортсмен, чего его туда несёт?

— У меня хорошие спонсоры, у меня хорошие показатели на российских и европейских чемпионатах, чего сидеть? Я уже принимал два раза участие в этом спортивном событии, — исчерпывающий ответ и снова искреннее удивление в голосе.

— А что за такая работа, что ты успеваешь и по Родине покататься и за границу посмотреть?

— Секретная! Маленьким девочкам знать не положено, — весело отшучивается.

— А порулить дашь, если поеду? — интересуюсь я.

— Это как попросишь, синьорина Бурджанини.

— Вот жук! — Я глубоко вздыхаю, обдумывая, как бы красиво отказать и выдаю. — Хорошо, я еду!

На сборы мне было дано всего несколько часов, чтобы я выписалась из гостиницы, где натикало счету еще за двое суток, когда я совсем там не появлялась. Ещё мне было необходимо приобрести удобную обувь в виде ботинок, также мой рюкзак пополнился комбинезоном как у профессионального раллиста, легкими вещами потому, что обещали жаркую погоду и целым пакетом сладостей.

— А это зачем? — уточнил Захар.

— Чтобы меньше тратить нервов, пока я буду за тебя болеть.

Потом он долго-долго ругался с менеджером команды, который недоумевал, зачем брать с собой в такие условия девушку.

— Будет вместо водителя при переезде на спецучастки — зло рыкнул в трубку Ольшанский.

— Как знаешь Захар, берёшь ответственность на себя.

— Не проблема, — огрызнулся он.

Вот так я с небольшим рюкзаком, плетясь за Ольшанским, оказалась в аэропорту. Перелет до Москвы обещал быть недолгим и лёгким, я с замиранием сердца ожидала, когда мы попадаем на бивуак, так мне это все было интересно, но почти весь путь я проспала. И так, две недели моего путешествия начинали отчёт послезавтра по маршруту «Москва-Хух-Хото» через Казань, Уфу, Костанай, Астану, Балхаш, Алматы ну и непонятные мне китайские города, о многих из которых я слышала впервые. Поэтому усердно гуглила, пока можно было словить интернет в большом городе, помечая на карте словами, с которыми после получения информации, у меня ассоциировался этот город.

Я заворожёно наблюдала, как подготавливаются машины для соревнований, как словно муравьишки возятся команды механиков, как внимательно изучают маршрут штурманы и водители. Ольшанскому было не до меня, что было очень-очень хорошо потому, что мне не хотелось ему мешать. Поэтому я бродила по бивуаку, знакомясь с закулисьем раллийных гонок. Мне нравилось ощущать себя частью этого мира.

Арландо подсадил меня на экстрим, как на наркотик, и моя творческая натура вдруг полюбила рисковать. Арландо… В глаза мне ему смотреть будет стыдно это точно. А тут как назло вечером он решился на видеозвонок.

— Чего такая растрепанная? Уже дома? — поинтересовался он.

— Нет, — отрицательно покачала я головой, — еще на Родине.

— Ты же вроде сразу назад собиралась.

— Собиралась! Встретила знакомого, Он участвует в ралли. Предложил мне посмотреть с места участников, — отчиталась я.

— Это надолго?

— Заканчивается двадцать четвертого. Это если ничего не случится.

— Зря он тебе взял, с вашим женским языком. Даже не смей о таком думать. Лучше желай своему знакомому успешного завершения, — строго меня отчитал Маттеви. Если б только ты знал, Арландо… Если бы только знал.

— Хорошо буду настраивать себя только на позитив.

Мы еще поговорили о его работе, о том, что из-за дождей которые внезапно пришли на материк съемки задержатся.

— Я скучаю по тебе, милая, — эта фраза по-русски ему удавалось почти без акцента.

— Я тоже, — скупо и неоригинально.

— Целую! Люблю!

— И я тебя! — Ложь? А черт его знает. Что-то в этом всё-таки было правдой. И как только я закрыла экран ноутбука, заметила, что рядом стоял Захар, который внимательно слушал наш разговор.

— Идем ужинать. А то останешься голодная, — процедил он, срываясь с места.

Вот такой конфуз, а мне стыдно. М-да, наверное, мне никогда не удастся завести любовника. Я ведь сразу изведу себя муками совести. После этого Захара немножко потерялся. Спали мы с ним в одном трейлере, только вот когда я засыпала, его ещё не было, когда просыпалась — уже не было. Мы много переезжали, большее время находились в пути, потом соревновательный этап и снова переезд. Остановки делались ночью, либо сразу после переезда, и то я была предоставлена сама себе. Зато завела кучу знакомств. Не только с участниками, но и с местным населением.

Вы когда-нибудь совершали путешествия вне крупных магистралей по своей стране или в соседней? Скажу сразу, вы многое потеряли. И прелесть даже не в том, что кругом бескрайние степи с редеющими на них березовыми и осиновыми колами, утопающие в разнотравье и ковыльных перьях, что вокруг слышно щебетание птиц из стрекот кузнечиков, которые своим пением и сравнятся ни с чем. И не в том, что воздух здесь наполнен упоительный свежестью, а солнце опаляет кожу, словно охраняя это великолепие. По пути следования встречаются небольшие посёлки и аулы, где совершенно обычные люди встречают гостей с распростертыми объятиями, готовые совершенно незнакомого человека усадить за свой дастархан. Люди. Здесь главное богатство это люди.

Я успела вдоволь пообщаться с местным населением. Мальчишки с выгоревшими челками и загорелой кожей часто бегали к нам на бивуаки, восхищенно разглядывая непривычно раскрашенный транспорт. В Казахстане с аулов нас подкармливали свежими баурсаками, казы и кумысом, который в казахской вариации называется «кымыз».

Я отдыхала душой, Несмотря на то что Захар был занят и мы общались очень редко. Между Балхашем и Алматы его кар потерпел серьезную поломку, поэтому несколько дней ему было вообще не до меня. Всё обошлось, но из тройки лидеров он сместился в десятку.

Теперь уже вокруг раскинулась полупустыня, а спецучастки стали ещё тяжелее. Если на границе между Россией и Казахстаном нас встретили дожди, размыв многие трассы, то сейчас горячий воздух царапал лёгкие и постоянные ветра, которые тянули из Джунгарского, а ныне Жетысуского, Алатау и Западных отрогов Тянь-Шаня, приносили с собой тонны песка, который скрипел иногда на зубах во время обеденной трапезы. Вечером ветер немного стихал и можно было посидеть у костра с гитарой, горланят песни или рассказывая байки о приключениях на различных гонках, пока механики заходили на смену. Таких рассказчиков было много, поэтому вечера обычно проходили в таком компанейском режиме.

— А я думала, ты уже спишь, — Захар немного потеснил рядом сидящих со мной ребят, усаживаясь по левую руку от меня. Пятачок наш уже почти опустел, остались только самые стойкие.

— Собиралась с минуты на минуту, — заверила я.

— Втянул я в тебя в авантюру.

— Мне полезно. И если честно, нравится, — я продолжила своё занятие. В своём альбоме, что прихватила с собой, карандашом я рисовала наброски раллийного кара, который нёсся по бездорожью, подымая клубы пыли из под колес.

— Красиво, — заглянул в альбом Захар.

— Ольшанский, ты решил со мной поговорить? — м-да, актриса моя провалила свою роль и Оскара она уже не получит. Сорвалась я зачем-то.

— Я соскучился, — его рука по-хозяйски легла мне на поясницу, прижимая меня ближе.

— Ну, когда я тебе надоем в следующий раз, ты хотя бы предупреди. Я понимаю, что ты занят, но простого «Привет», когда я появляюсь рядом, думаю я заслуживаю, — говорила во мне обида моим же голосом, который я почему-то не могла контролировать. Вот беда-то.

— Маленькая моя, — а оправдываться Захар и не думал, просто улыбался, терясь небритой щекой о мой висок. — Идём спать, я до чёртиков устал. А здесь, — он указал на рисунок, — поставь подпись и по возвращению подари мне. Я сохраню его для своих потомков. Пусть знают, какая у них талантливая прабабка была.

— Ты не выносим, Ольшанский, — я сдавалась, поддаваясь на его обаяние. С наслаждением вздыхала его запах, принималась ближе, чтобы почувствовать его тепло. Боже, как хорошо! Век бы так сидела.

— Дашь завтра порулить? — снова начала канючить я, выбрав благоприятный момент.

— А ещё говоришь, что я жук.

— Ну что, Вова? — он снова стоял как перед директором, боясь шевельнуться.

— Завтра прилетают. В аэропорту Алису брать будем?

— Нет, подождем. Пусть распрощаются.

— А если она снова к нему поедет?

— Не поедет, у нее билет уже забронирован. Она останется в аэропорту, — сообщил мужчина.

Внутри Вова почувствовал как что-то начало вибрировать от нетерпения. Завтра он ее увидит, завтра она окажется в его руках и он покажет насколько он силен. Она пожалеет, что оттолкнула его, что предала. Завтра, все завтра. А сейчас нужно подготовить трюм. Не изверг же он в самом деле. Никуда она уже не денется. Алиса, его Алиса.