…Откуда-то из темноты перед капотом машины появилась решетка радиатора громадного грузовика. Парализующий ужас охватил девушку, когда, отклонившись в сторону, эта махина пронеслась в угрожающей близости.
Послышался резкий визг тормозов собственной машины, швыряемой из стороны в сторону, подобно пробке в океанских волнах. Ремень безопасности больно врезался в грудь. Кирпичная стена возникла перед ней. Послышался душераздирающий скрежет металла. Весь мир перевернулся.
— Нет!
Пат проснулась от собственного сдавленного стона, который был эхом продолжавшего звучать в ее памяти страшного крика. Девушка в изумлении огляделась вокруг. Где она?
И тут же вспомнила — провела ночь в квартире, предназначенной для гостей коммерческой компании Рассела. Место рядом с ней было пусто, но на подушке осталась вмятина. Покраснев от стыда, невеста вспомнила, что ночью они несколько раз занимались любовью.
Услышав в соседней комнате голос Рона, говорившего по телефону, Пат обрадовалась, что он не видит ее испуганных и устыженных глаз. Слава Богу, обсуждает какие-то проблемы своего бизнеса.
Вытирая влажное от пота лицо, Пат продолжала дрожать, вспоминая кошмарный сон. Она вновь легла и накрылась мягким меховым покрывалом, но тепло не спешило согреть тело. Почему именно сейчас ей приснилась авария?
Виной тому — кинолента, заключила она, и сердце сжалось от боли, стоило лишь представить выражение лица Рона во время просмотра.
Неудивительно, что он был недоволен ее поступком в прошлом. Хорошо хоть сегодня ночью она не разочаровала его. Представив, насколько это удалось, Пат от смущения захотелось залезть с головой под покрывало.
Она старалась вспомнить навязчивый сон. В нем все казалось таким ясным. Крутой поворот, чтобы избежать столкновения с грузовиком, удар в кирпичную стену. Все было четким, за исключением того главного, что постоянно мучило ее. В своих снах она никогда не находилась за рулем.
Девушка не была уверена, существовал ли тот грузовик в действительности или являлся результатом ее воображения, чтобы найти правдоподобное объяснение причинам аварии. Ударившись головой, она не могла ничего вспомнить, за исключением отдельных обрывков, которые возникали в сновидениях, но и они исчезали, стоило лишь проснуться.
Патрисия вздохнула. Напряженные попытки вспомнить нечто важное вряд ли помогут. И Рон не придет в спальню, не обнимет сильными руками и не скажет, что все в порядке. Одно дело — заниматься с ней любовью, и совсем другое — любить ее по-настоящему. Это было такой же бесплодной фантазией, как и сон, в котором она всегда видела аварию, сидя рядом с водителем.
Рон по-прежнему говорил по телефону, шагая по комнате и жестикулируя невидимому собеседнику на другом конце линии. Пат незаметно проскользнула в ванную комнату и быстро приняла душ. В квартире, как он и обещал, было все необходимое, и, закончив утренний туалет, невеста чувствовала себя как обычно, за исключением некоторых болезненных ощущений, которые заставляли ее краснеть.
Прихорашиваясь перед зеркалом, она отметила, что костюм не измялся и выглядел вполне прилично. Конечно, могли возникнуть ненужные разговоры, когда при выходе из квартиры ее увидят в той же одежде, в которой пришла вчера. Ладно, пусть говорят. Пора уже не обращать внимания на чужие домыслы.
Девушка задумалась… Неужели Рон оказывает влияние на ее личность, как и на все в ее жизни? Наделю назад подобное трудно было представить. Как же вести себя дальше? Произошедшие с ней перемены смущали так же, как и физические свидетельства их страсти, обнаруженные утром.
Рональд закончил телефонный разговор, когда невеста появилась в гостиной. Он задержал на ней пристальный взгляд. Пат зарделась. Что следует сказать мужчине после ночи, подобной той, которую они провели? Благодарить или обвинять его? Ей хотелось сделать и то и другое. Она заставила себя взглянуть ему в глаза.
Казалось, он не испытывал беспокойства или сомнений.
— Ты выглядишь прекрасно, дорогая. Садись, давай позавтракаем.
Вчерашний столик был заново накрыт на двоих; на этот раз на нем красовались свежие фрукты и пирожные, от которых сразу потекли слюнки.
— Я вовсе не чувствую себя прекрасно, — тихо произнесла Пат, качая головой. — Одежда помята, на голове — черт знает что. Господи, наверное, я выгляжу ужасно.
— Ты выглядишь как женщина, которая наслаждалась любовью. Твои губки заметно припухли от страстных поцелуев, а глаза так сверкают, что я испытываю искушение забыть о сегодняшних планах и остаться здесь с тобой за запертой дверью.
Напоминание о ночи взаперти придало ей сил подавить в себе огонь, вспыхнувший было от его заманчивых излияний.
— Мне, наверное, должно льстить твое намерение пользоваться мной как игрушкой? — вызывающе спросила Пат.
Рон прищурил глаза, его сверкающие зрачки сверлили ее из-под полуопущенных ресниц.
— При чем здесь «пользоваться»? Я доставил тебе столько же наслаждений, сколько и сам испытал.
Не зная, что предпринять, невеста села за столик и опустила голову.
— Да, я не могу этого отрицать. — Знал бы он, чего ей стоило это признание.
— Ага, наконец-то ты стала честной до конца. Какой прогресс!
Патрисия резко подняла голову и со злостью взглянула на него.
— Нет, ничего подобного. Все закончится здесь и сейчас. — Она отстранила рукой предложенный им кофе. — Я не хочу ничего кроме того, чтобы мне было позволено уйти домой.
Рон поставил чашку и швырнул салфетку на стол.
— Я сам отвезу тебя.
— Не беспокойся, моя машина — внизу. Доеду как-нибудь.
Он громко чертыхнулся.
— Итак, все начинается заново. Тебе легче снова сбежать, чем признать, что ночью между нами произошло нечто замечательное.
— Мы просто занимались сексом, — раздраженно отмахнулась Пат.
— Нет, мы занимались любовью, — в голосе маэстро зазвучали патетические нотки. — Великолепной, страстной любовью, заставившей пылать наши чувства. В этом — вся разница.
— Лишь небольшая, — не сдавалась она. Слово «любовь» не годилось для описания того, что между ними было.
— И ты не испытала никакого удовольствия? — Вопрос прозвучал насмешливо и цинично.
— Я уже признала это! — вскрикнула в отчаянии Пат. — Какого еще признания ты ждешь от меня? Что ты самый лучший в мире любовник? В отличие от тебя, мне не с кем сравнивать.
Неужели она сказала эти ужасные слова?
— Прости, я не имела права намекать…
— На то, что ты — последняя среди того множества женщин, которым я доставил удовольствие? — Его резкий тон заставил ее вздрогнуть. — Нет, ты не имеешь права делать такие предположения.
И все же он ничего не отрицает, отметила Пат. Сразу вспомнилось, как Хелен поклялась, что любовник вернется к ней. К своему горькому разочарованию, невеста обнаружила, что ее это сильно задело. А у нее действительно нет прав подозревать или обвинять в чем-то жениха. Она смущенно опустила голову, чтобы скрыть слезы, предательски навернувшиеся на глаза.
— Я уже извинилась перед тобой, — повторила Пат.
— И это — все?
Что ему от нее нужно?
— Разве извинения не достаточно? — спросила она, вне себя от путавшихся мыслей и настойчивых требований признать, что занятия любовью с ним доставили ей удовольствие. Разве он не видит, что с ней происходит? Хотелось бы радоваться разбуженным им чувствам, а приходится в страхе отступать перед пустотой в их отношениях.
Подобно пантере, он одним прыжком обогнул столик и оказался рядом с ней.
— Мне всегда будет недостаточно всего, что связано с тобой. — Его рука нежно гладила шею невесты.
Краска бросилась ей в лицо, сердце бешено стучало.
— Не надо… прекрати, — взмолилась Пат.
— Прекратить? — насмешливо перебил он. — Я только начал.
Отведя в сторону волосы невесты, Рон начал покрывать ее шею легкими поцелуями, отчего девичье сердце забилось еще сильнее, и ладони покрылись испариной. Когда он наклонил голову и стал искать губы, глаза Пат засияли.
Ее руки сами собой потянулись к его лицу. Рон еще плотнее прижался к губам, и у нее вырвался томительный стон. Вспыхнувшее желание заставило забыть обо всех поводах для ссор и разногласий.
Какое-то время искушение боролось в ней со здравым смыслом. Уступить чувствам, которые, подобно бушующим потокам, то наполняли ее, то вновь отступали, казалось более приятным, чем сопротивляться. Неужели именно так теряют женскую гордость и достоинство?
Едва сознавая, что делает, Пат, повинуясь ему, встала из-за столика. Но когда жених сделал движение в направлении спальни, она пришла в себя и ударила по руке, обнимавшей ее плечи.
— Зачем ты это делаешь?
Рон удивленно поднял брови.
— Разве нужно об этом спрашивать? Я хочу тебя, и твой трепет свидетельствует, что наши чувства взаимны.
— Ты ошибаешься, — возразила она, приходя в отчаяние от неискренности своих слов. — Я тебе даже не нравлюсь, но это не идет ни в какое сравнение с моими чувствами к тебе.
— Ты меня ненавидишь? — Его вопрос прозвучал как утверждение, и это скорее забавляло, чем огорчало Рона.
— А разве это не ясно?
— Ясно одно, тебе не нравится то, что я будоражу твои чувства. Но так было не всегда. Я помню ночи, когда мы почти не смыкали глаз, боясь потерять лишнюю секунду, чтобы подняться вместе к вершине страсти.
Пат заткнула руками уши.
— С того времени все изменилось. Я стала другой. — Она не хотела лишних напоминаний о том, чего лишилась. Пять лет одиночества, когда его образ преследовал ее повсюду, а сам он был для нее потерян, вполне достаточное наказание.
Именно тогда она и решила искать работу за границей. Но даже в то время не могла уехать, не сообщив ему об этом. Но Хелен опередила ее, позвонив и уведомив, что Рассел собирается сменить рекламное агентство. Патрисия не верила, пока сама не прочитала об этом в прессе. Поняв, что все действительно кончено, она уехала в Париж, не попытавшись встретиться с возлюбленным. Прошедшая бурная ночь стала тем, на что она не смела и надеяться.
Рука Рона гладила ее щеку, от его прикосновений мурашки бежали по спине, голос обвораживал.
— Кое-что не изменилось. Ты по-прежнему способна заставить меня забывать все разумные пределы.
Пат испытывала радость от его слов, пока не напомнила себе, что, говоря о пределах, он имел в виду чисто физическое влечение.
— Пожалуйста, не надо, — произнесла она умоляющим тоном. — Я не могу оставаться помолвленной с тобой на прежних условиях.
Его глаза, казалось, просверливали насквозь.
— Назови свои. Возможно, мне удастся их выполнить.
Господи, неужели он не понимает, что настоящая любовь просыпается без всяких условий. Можно себе представить его насмешки, если сказать об этом.
— Я хочу сказать, что больше не могу притворяться ни при каких условиях, — пояснила Пат. — Необходимость в нашей помолвке отпала. Пресса и телевидение утратили интерес к этой истории. Программа помощи юным музыкантам в безопасности.
— Ты забываешь об упорстве прессы. Подозрительно короткая помолвка может дать повод для раздувания надуманного скандала.
— Тогда сколько же еще играть в эти игры?
— Неужели для тебя это такое серьезное испытание? Прошлой ночью ты так не думала.
Невеста отвернулась, ее лицо горело.
— Ты обязательно должен напомнить мне об этом?
— А тебе обязательно все время сражаться со мной?
Да, это единственный способ находиться на безопасном расстоянии от него, поскольку все ее чувства готовы к капитуляции. В какой-то момент она позавидовала Хелен, которая все эти годы работала рядом с маэстро, была его правой рукой… любовницей, наконец. У Пат вдруг возникло непреодолимое желание направиться с ним в спальню и заставить его забыть о том, что существуют другие женщины.
Дрожа от волнения, она в последний момент сумела сдержаться и не выдать своих чувств, близких к вожделению.
— Отвези меня домой, пожалуйста, — строго и вежливо потребовала Пат.
Что со мной случилось, в бешенстве думал Рональд, вливаясь в поток машин на Сентрал Роуд. Пат снизошла до позволения отвезти ее домой, взяв обещание перегнать в этот же день оставленный в гараже автомобиль.
Он планировал все иначе. Задержать девушку на ночь, не позволив уехать, было единственным способом преподнести ей приготовленный сюрприз. Он не собирался предстать перед ней подобно содержателю гарема. Откуда у него возникла идея устроить этот фарс с запиранием двери?
У него не было намерений показывать ей киноленту, пока необъяснимое желание увидеть реакцию упрямицы не заставило его сделать это. Если бы она отказалась от своего заблуждения, что не вела машину в ту ночь, ему бы и в голову не пришло подвергать ее столь тяжкому испытанию. И себя тоже.
Увидев вновь эту хронику, он испытал такое чувство, словно его нервы стали оголенными электрическими проводами.
И вообще он не понимал, зачем хранил эту ленту. Вероятно, это было последним, что связывало его с родителями, а кроме того, служило напоминанием о том, как бессмысленно человек может лишиться жизни.
Кинокадры еще раз заставили его вспомнить о той ярости, которую он испытал впервые, — бешеной ярости, когда человек готов на убийство. Убить он, конечно, никого не убил, но умертвил в себе многие чувства. Сначала — пытаясь забыться на сцене, затем в студии звукозаписи и, наконец, уйдя в мир бизнеса. Теперь он готов к новым вызовам, которые бросала ему жизнь.
Одним из таких вызовов стала для него Сквонегала. Маэстро давно мечтал о собственном доме на зеленых берегах Делавэрского залива, а это было, как раз то, что требовалось. Никогда еще он не желал приобрести ни одной вещи так, как этот дом.
Рон бросил взгляд на невесту. Откинувшись на спинку сиденья и устремив взор на живописный берег залива справа от них, она казалась очень ранимой. Черт возьми, вчера ночью скромница предстала совсем иной, подумал он, чувствуя на спине оставленные ею в порыве страсти царапины.
Что бы она сказала, если бы продемонстрировать их? Скорее всего, покраснела бы до корней волос. Рон абсолютно уверен, что невеста и не подозревала о нанесенном ему «ущербе».
И не только об этом, криво ухмыльнувшись, подумал он. Вложить огромные деньги в ремонт дома, которые владелица не сможет вернуть, и тем самым вынудить ее продать ему Сквонегалу — казалось сначала единственно верным шагом. Он даже постарался убедить себя, что оказывает ей услугу. Когда же у него возникли сомнения?
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Рон, припарковывая свой огромный «меркурий» позади потрепанной машины строителей, занятых ремонтом. Рядом с ней стоял серебристый «шевроле».
— Нет, но… похоже на машину Оливии. — Патрисия прикусила губу. — Она и Филипп должны были вернуться лишь через несколько недель.
— Может быть, она устала путешествовать и решила пораньше вернуться домой, — вслух размышлял Рон.
— Похоже. Надеюсь, ей не пришлось долго ждать.
От мысли, что Оливия может узнать, где и с кем она провела ночь, Пат стало не по себе, словно ей все еще необходимо отчитываться в своих действиях перед старшей сестрой. Это было глупое чувство, от которого так трудно отвыкнуть.
— У нее есть ключ? — спросил Рон.
— Ты, наверное, помнишь, что она такая же владелица этого дома, как и я. Пожалуй, я пойду и взгляну, в чем дело.
Рон дотронулся до ее руки.
— Возможно, никакого дела и нет.
Пат с сомнением посмотрела на него.
— Ты не знаешь мою сестру. Должно произойти что-то чрезвычайное, чтобы заставить ее изменить планы.
— Тогда я пойду, поговорю со строителями, и у вас будет время побыть вдвоем, — предложил он, открывая даме дверцу машины.
Патрисия благодарно улыбнулась.
— Спасибо. Ты прав, вероятно, ничего не случилось.
Увидев расстроенную сестру, Пат поняла: — что-то все-таки произошло. Оливия готовила на кухне кофе.
— Черт возьми, где ты была? Я безумно волновалась.
Пат постаралась успокоить себя, что неожиданное возвращение сестры лишь проявление заботы, и не стала напоминать, что ей уже двадцать шесть лет, а не шестнадцать.
После смерти их матери Оливия старалась заменить материнское внимание к Пат, и никак не могла отвыкнуть от этого.
— Меня не было прошлой ночью.
— Всю ночь? О, Пат, надеюсь, ты была осторожна.
Стараясь избежать очередной лекции, Патрисия сменила тему разговора:
— Когда ты приехала?
— Сегодня утром, после семи. К счастью, у меня был свой ключ. Надеюсь, ты не возражаешь, что я вошла.
— Конечно нет. Ведь это и твой дом. — Пат взяла чашку кофе, предложенную сестрой, и обхватила руками, стараясь согреть их. — Что-нибудь случилось?
— Почему что-то должно случиться?
— Ты вернулась раньше, чем собиралась. На тебя это не похоже — менять планы без веских причин. — Пат рассмеялась нервным смехом. — Когда мы были детьми, папа всегда говорил, что по тебе можно проверять часы.
Криво усмехнувшись, Оливия села за кухонный стол и протянула руку к своей сумке. Вытащив оттуда измятую вырезку из журнала, протянула ее сестре.
— Вот почему я вернулась.
— О, нет!
Это была фотография Рональда и Элис из журнала «Лайт энд Шедоу» со статейкой, в которой делалась попытка устроить публичный скандал, связав донжуанскую репутацию маэстро с программой помощи юным музыкальным дарованиям. Патрисии не приходило в голову, что этот еженедельник можно купить в средиземноморских странах.
— Да, я знаю, на что способен этот дешевый журнальчик. Но это отнюдь не уменьшило моего потрясения, когда я увидела, что собственная дочь является центральной фигурой во всей этой истории. Объясни же, что происходит?
Патрисии стало жалко сестру, она понимала, какой та испытала шок, который, по-видимому, был еще сильнее оттого, что Оливия находилась вдали от дома.
— Все совсем не так, как это пытаются представить, — начала Пат. — Рон связан с этой программой и помогает Элис в занятиях музыкой, вот и все.
— И я ручаюсь за это, — послышался из прихожей густой баритон, и в кухню вошел Рассел.
С появлением прославленного музыканта Оливия испуганно притихла.
— Вы, должно быть, миссис Дорст. Я — Рональд Рассел, — сказал он, протягивая женщине руку.
— Мистер Рассел, — голос звучал очень тихо. Патрисии еще не приходилось видеть сестру настолько ошеломленной, и в какой-то момент не могла не почувствовать гордости. Ей захотелось быть помолвленной с ним по-настоящему, пусть даже ради одного впечатления, производимого им на других женщин, в том числе и на Оливию.
В безупречно сшитом деловом костюме Рональд был воплощением утонченности и уверенности. Наверное, сестра пожалела, что, показывая журнальную статейку, высказала подозрительность. Маэстро вполне мог слышать ее слова.
Если так оно и было, он не подал вида, хотя, повернувшись к невесте, хитро подмигнул ей.
— Вы замечательно воспитали Элис, — обратился музыкант к матери девочки. — Патрисия рассказывала, как вы поощряли участие дочери в школьной программе, которую я готов поддержать всеми силами.
Оливия с трудом перевела дыхание.
— Так вы и есть ее наставник? Дочь мне не сказала, что задумала.
— Вероятно, она думала, что я не откликнусь на ее просьбу, и не хотела вас разочаровывать. Но письмо Эл было таким милым, что я не мог отказать. А когда выяснил, кем является ее тетя… — Он оставил предложение незаконченным и с теплотой посмотрел на Патрисию.
Казалось, Оливия вот-вот лишится чувств.
— Вы хотите сказать, что вы и Пат… вы двое…
— Абсолютно верно. — Истинный джентльмен сжалился над растерявшейся женщиной. — Я понимаю, вы с сестрой жили вдали друг от друга, но уверен, что знали — мы с Пат были знакомы до нашего отъезда за границу.
— Ну да, но я не знала, что вы вернулись вместе.
— И мы тоже, пока не встретились, чтобы обсудить музыкальные увлечения Элис. Фото в журнале было сделано в тот день, когда мы решили объявить о нашей помолвке. Если бы фотограф подождал еще пять секунд, он бы запечатлел Пат, когда она принесла шампанское, чтобы отметить это событие. Для вашей дочери, естественно, была предназначена газированная вода.
— Естественно. Я не знаю, что… конечно, я испытываю волнение за вас обоих. Знаете, я хочу для сестры самого лучшего.
— Не сомневаюсь.
Патрисия тоже знала об этом. Оливия поддерживала ее роман с Рональдом с самого начала, а после разрыва не позволяла себе даже намека на нравоучения. Тогда у Пат не было более близкого человека, чем сестра.
Сейчас удовлетворение согревало душу невесты, хотя она и считала, что не заслуживает этого. Ей было приятно, что Оливия испытывает гордость за нее.
Ясно, что Рональд очаровал сестру. Взрослой женщине не надо ничего объяснять. А пока так нравится ее одобрительное отношение к продолжению романа.
Собравшись с духом, Оливия еще раз показала вырезку из журнала.
— Жаль, что я все восприняла в превратном свете. Когда Пат сама станет матерью, она меня поймет. Единственное, чего я хотела, — это защитить дочь.
— Девочке ничего не угрожало, — успокоительно заулыбался маэстро, — это — все домыслы бульварной прессы. Полагаю, мы рассеяли ваши сомнения на этот счет?
Лицо матери просветлело.
— Конечно, Рональд, и я благодарю вас за помощь Элис. Для нее это так много значит. — Оливия окинула их взглядом и доверительно продолжила: — Если хотите знать правду, я все равно собиралась возвращаться домой. И Греция, и Ливан, и Египет показались мне слишком суетливыми, хотя Филиппу именно это и нравится. Я уехала домой, а он остался.
Рон положил руку на плечо Пат. Невеста внешне осталась спокойной.
— Мы понимаем, правда, дорогая? Вы вернулись как раз вовремя и поможете сестре с подготовкой к свадьбе. Родителей у вас нет, и я, конечно, сам обо всем позабочусь, но все же склоняю голову перед вашим собственным опытом.
Оливия была явно польщена, а Пат старалась сдержать негодование. Как он смеет втягивать ее сестру в планы, которым не суждено осуществиться?
— Еще рано говорить об этом, — выдавила с милой улыбкой Патрисия. — Оливия ведь только что приехала.
Женщина устало зевнула.
— Боюсь, что ты права. Я поеду домой, мне необходимо выспаться, а потом я бы очень хотела посмотреть, что вы сделали с этим старым домом. Он, похоже, обретает новую жизнь. — Она улыбнулась сестре. — И не только он.
Почувствовав неловкость, испытываемую Пат от этой беседы, Рон мягко вмешался:
— По правде говоря, это я затеял ремонт. Я здесь поселился, и мне показалось, что будет вполне логично привести дом в порядок.
Но Оливия не поддалась на его уловку.
— А то, что Пат вся сияет, тоже дело ваших рук?
Он взял невесту за руку.
— Надеюсь.
Сестра выглядела довольной.
— Самое время. Ну, мне пора. Я заберу Элис из школы, а ее вещи мы перевезем завтра. Мне не терпится увидеть ее.
Пообещав позвонить позднее, когда освоится с разницей во времени, гостья наконец ушла. Едва она захлопнула дверцу машины, как Пат набросилась на Рона:
— Как ты мог?
— Что?
— Говорить о свадьбе, которой не будет.
— Ты могла сама сказать ей правду, — заметил он, сохраняя полное спокойствие.
— Если бы я это сделала, сестра могла засомневаться в моих объяснениях насчет статьи, — пыталась защищаться Пат.
Рон утвердительно кивнул головой.
— Верно. Теперь, если ты закончила в очередной раз спорить, я бы хотел тебе кое-что показать.
Они прошли в зал. После замены деревянной обшивки он выглядел очень красиво. Застекленные двери в столовую были закрыты. Рон торжественно распахнул их, зажег свет, и его темные глаза засветились триумфом. — О Боже!
Комната была отделана в сочных темно-зеленых тонах, ее украшала выполненная вручную лепнина. Те же оттенки зеленоватого цвета повторялись в различных деталях деревянных частей, в новом камине и новой люстре.
Внимание Пат сразу приковала фреска. Пока здесь шла работа, она не могла попасть в эту комнату, и теперь, впервые за эти дни, увидела ее. Отреставрированная настенная роспись предстала во всем великолепии. Участки, выполненные пастелью и темперой, были расписаны заново. Изображение «Сириуса» стало таким четким, что можно было рассмотреть в деталях оснастку корабля, стоящего на якоре после перехода через Атлантику.
Эту фреску Патрисия помнила с детства, но она никогда не видела ее в таком великолепии. Девушка задыхалась от нахлынувших эмоций.
— Как тебе это удалось?
— Реставраторы работали целыми днями вместе с другими рабочими. — В тоне Рональда чувствовалось удовлетворение. Затеяв все это, он лишал Патрисию последнего шанса оставаться хозяйкой Сквонегалы.
Она посмотрела ему в лицо, ее била дрожь.
— Ты все спланировал заранее, ведь так? Вчерашнюю ночь ты назвал ночью вне времени и предлагал забыть обо всем. Похоже, ты хотел убрать меня от греха подальше, чтобы без помех прибрать к рукам дом, не так ли?
— Ты выглядишь просто смешной.
— Неужели? Тогда пообещай, что покинешь Сквонегалу, когда все закончится.
На секунду его глаза стали непроницаемыми, но тут же в них заиграли веселые огоньки.
— Я не делал секрета из того, что мне нужен либо дом, либо его хозяйка.
— Нет. — Патрисия отрицательно покачала головой, слезы ослепляли ее. — Не будет этого.
Конечно, Рон станет значительно сговорчивее и согласится на любую сделку, лишь бы заполучить этот дом. Но ее это не устраивает. Теперь придется взвалить на себя тяжкий груз финансовых забот и попытаться возместить целое состояние, потраченное на затею с ремонтом.
Это так несправедливо, что Пат хотелось рыдать. Взяв себя в руки, она расправила плечи и высоко подняла голову.
— Ни я, ни дом не предназначены на продажу. Элис уедет домой, и больше нет необходимости продолжать весь этот фарс с помолвкой, поэтому мы можем прекратить его немедленно. Обещаю, я найду способ возместить тебе потраченные на реконструкцию деньги.
Рон прижал ее дрожащее тело к себе.
— Есть только одна форма оплаты. Это — твое постоянное сотрудничество со мной, — произнес Рон.
Итак, ей предложен выбор либо потерять дом, либо уважение к себе.
— Ты не можешь от меня этого требовать.
— А я требую. — Большой палец его руки мягко касался ее шеи там, где лихорадочно бился пульс. — Внешне такая непокорная и такая пылкая внутри. Ты представляешь собой забавную смесь, моя маленькая фея.
— Я тебе не фея. Пусти меня, черт побери!
— Нет, не отпущу, пока ты не согласишься появиться через неделю в качестве моей невесты на церемонии вручения музыкальных наград. А еще через неделю после этого я письменно откажусь от моей доли в Сквонегале в твою пользу.
Две недели. Конечно, она сможет выдержать этот срок — другого выхода нет. Наверное, он все-таки прав, говоря об опасности их быстрого разрыва. Кроме того, следует подумать и о племяннице. Элис так восторженно ждет предстоящего выступления.
— Прекрасно, я согласна, — уступила Патрисия.
— Мудрое решение.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он выпустил ее из объятий. Нетвердой походкой Пат вышла в кухню, все еще чувствуя происходящую в ней борьбу. Вопреки рассудку, она обнаружила, что ей действительно хочется согласиться на его условия, иначе предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. Приходилось признаться, что все трудней оказывать ему сопротивление. Рон назвал ее уступчивость «мудрым решением», но самой казалось, что совершила непоправимую ошибку.