Ты мой худший вариант

Глава 24. Когда никто из нас не один

Меня трясет, ноги противно подкашиваются, и если бы не знакомое тепло крепкой ладони, сжимающей мою руку, я бы, наверное, упала. Я все еще не верю в… Ни во что не верю.

Кажется, вот только что была запертая дверь, невыносимый ужас, чужое, мерзко пахнущее дыхание, угрозы, а потом в одно мгновение все кончилось.

Зак спас меня.

Спас ценой своего наследства, ценой своей мечты. Он простит мне это хоть когда-нибудь? Чем я смогу за такое отплатить?

– Мы… куда? – вдруг догадываюсь я спросить, когда мы оказываемся почти у выхода.

– Подальше отсюда, – бросает мне Зак. – Ты больше не учишься здесь.

– Да я… я уже догадалась, – вырывается из меня истеричный смех, который через несколько секунд перерастает в слезы.

Зак обнимает меня, садится со мной на скамейку и дает выплакаться, периодически рявкая на проходящих мимо любопытных студентов, чтобы они не пялились на нас, а шли в задницу.

– Успокоилась? – спрашивает он, когда мое дыхание немного выравнивается, и я киваю, все еще пряча лицо у него на груди.

Звучит глупо, но мне не хочется, чтобы он видел меня сейчас такую страшную – с распухшим носом и красными глазами. Я ужасно некрасивая, когда плачу.

– Лия! А я звоню, звоню…

Я поворачиваю голову на мамин голос и вижу ее на лестнице: она бежит ко мне, стуча каблучками.

– Мне тут сказали, что с директором произошел несчастный случай, – на ходу тараторит она и явно хочет что-то сказать дальше, но тут ее взгляд останавливается на моем зареванном лице, на пятнах крови на руках Зака, и она шокированно замолкает, глядя на нас круглыми испуганными глазами.

– Лия, – дрожащим голосом начинает мама. – Но это же…Это же…

– Я думаю, – невежливо перебивает ее Зак. – Что вам всем надо ехать домой.

– Прямо сейчас? – как-то по-детски спрашивает мама.

– Именно, – твердо говорит он.

Мы с мамой послушно идем за ним на парковку и садимся в его машину. Мама на заднее сиденье, я вперед, поближе к Заку.

Я нахожу в своей сумке влажные салфетки и молча подаю их Заку. Он кивает, тщательно вытирает руки, а я потом достаю еще одну салфетку и с молчаливого разрешения осторожно убираю багрово-коричневые брызги на его скуле.

– Можно ехать, – говорю я и с облегчением понимаю, что мой голос уже не дрожит и я хотя бы не заикаюсь.

– Поехали, – кивает Зак и заводит машину.

– Кто-нибудь! – выкрикивает мама. – Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит! Я ничего не понимаю!

– Мам, давай хотя бы до дома доедем.

– Нет! Нет!

Я вздыхаю и начинаю говорить. О том, как я решила взглянуть в лицо своему страху, о том, как бросила в лицо директору все эти обвинения, о том, как закрылась дверь приемной и мы остались с ним вдвоем…

Горло перехватывает спазмом, и я неуклюже обрываю историю, пробормотав:

– В общем, Зак пришел вовремя. Я только не понимаю, откуда ты узнал.

– Жанна сказала, – зло бросает Зак. А потом не выдерживает и орет. Да, вот прям так, держа одной рукой руль, орет на меня: – Ты нормальная? Да как можно было туда идти? Одной?

– Лия, доча, – мама всхлипывает на заднем сиденье. – Не надо было. Я бы никогда себе этого не простила.

– Почему ты не пошла ко мне?! – снова рявкает Зак.

– Может, потому что мы расстались? – тихо спрашиваю я.

– Мы не… – Зак не договаривает и умолкает.

Раздраженно встряхивает волосами, отбрасывая темную прядь с лица, и больше до самого дома не говорит ни слова.

Моя мама в предыстеричном состоянии. Она все еще плачет и что-то тихонько бормочет себе под нос, и мы с Заком вдвоем помогаем ей добраться до квартиры.

Пока мама умывает лицо, он негромко спрашивает у меня:

– И давно этот мудак к ней лез?

– С прошлого года.

– Почему ты мне не сказала?

Я молчу.

– И почему твоя мать не позвонила Шварцу? – продолжает зло напирать Зак. – Он уже что ли свалил в Швейцарию?!

– Нет, но мама сказала, чтобы я ему не звонила, – тихо признаюсь я. – Ей неловко.

– А когда этот мудила лезет – ловко? – прищуривается Зак. – Пиздец. Короче, ладно. Я сам позвоню.

– Зак! Я обещала этого не делать!

– А я – нет, – отрезает он и выходит в подъезд. Возвращается через несколько минут и сообщает мне: – Сказал, что скоро приедет. Он нормальный мужик.

– Мне тоже так показалось, – киваю я и чувствую странное облегчение.

Я вдруг понимаю, что жутко устала постоянно переживать за маму и чувствовать за нее ответственность. Мне очень хочется, чтобы она была счастлива. Но чтобы за это счастье отвечала не я. Я не потяну.

Я и со своим-то счастьем так себе справляюсь.

Мама выходит из ванной уже немного больше похожая на себя и говорит, что пойдет полежит.

– Скоро Шварц приедет, – буднично сообщает ей Зак.

– Что?! – ахает мама. – Как? Зачем? Ох Господи, надо хотя бы отек с глаз убрать!

Она исчезает на кухне. Я слышу, как хлопает дверь холодильника – видимо, мама ищет свои патчи под глаза.

Ну хорошо, теперь ей хотя бы есть чем заняться.

Я осторожно тру виски, начинающие болезненно пульсировать, и иду к себе в комнату. Зак идет за мной, как будто это само собой разумеющееся.

Я сажусь на кровать, растерянно на него смотрю и тихо спрашиваю:

– Почему ты так сделал?

– Что сделал? Позвонил Шварцу?

– Зак! Ты знаешь про что я! Почему ты не согласился замять эту историю с директором? Ведь отец теперь не отдаст тебе ничего. А ты же так хотел уехать отсюда. Хотел путешествовать.

– Я выбрал, что для меня важнее.

Я неверяще молчу. А потом осторожно, еле слышно спрашиваю:

– Это…я?

– Ты.

Я почему-то вскакиваю, начинаю суетиться, неловко задеваю локтем полку, смахивая оттуда стопку своих комиксов, и они летят на пол ворохом пухлых изрисованных альбомов.

– Черт!

– Дай я помогу, – наклоняется Зак, но замирает, увидев на открывшемся развороте свое нарисованное лицо.

– Это…я? – с неожиданной растерянностью спрашивает он.

– Ты.

Я уже не вижу смысла ничего скрывать, поэтому поднимаю альбомы и смущенно говорю:

– Ты не бойся, я никому не показывала, ну, маме только и девчонкам своим из художки, но это не считается, правда.

– Это все ты рисовала? – Зак листает страницы.

– Да. Это фэнтези комикс, и там этот герой – ну который с твоим лицом – он маг. Его зовут Кейн и он сражается с некромантами. В этом томе. До этого он добывал эликсир для спасения королевской дочери, дрался с мантикорами, а еще вместе со своей подругой эльфийкой перенесся в другой мир, а там…

– Стой, – Зак переводит взгляд на другие комиксы. – То есть тут несколько томов?! И все они про меня?

– Про мага Кейна, – упрямо поправляю я. – Ну вообще-то да. Это все про него.

– Когда ты успела столько нарисовать? – потрясенно спрашивает Зак, перебирая альбомы. – Их ведь здесь…

– Пятнадцать, – я смотрю на него, на его растерянные зеленые глаза, на острые скулы, на темные волосы, на серебряного дракончика в ухе, и у меня от нежности так сильно перехватывает сердце, что я едва не задыхаюсь. – Зак, я эти комиксы рисую с первого курса.

– В смысле? – хмурится он.

– Ты мне давно нравишься, – неожиданно легко признаюсь я. – С самого первого раза, как я тебя увидела. Было сразу понятно, что такая, как я, никогда не будет с таким, как ты. Но мечтать ведь мне никто не запрещал?

Зак молчит.

Меня это немного беспокоит, и я с нервным смешком спрашиваю:

– Ты ведь не собираешься наорать на меня и убежать, как в прошлый раз, когда я тебе в любви призналась?

Зак мотает головой. А потом вдруг шагает ко мне, обнимает и целует так жадно, так отчаянно, так откровенно, что у меня против воли на ресницах вскипают слезы. Я отвечаю ему, пытаясь вложить в этот поцелуй все, что чувствую к Заку. Может, он не верит словам о любви. Может, он сам никогда мне их не скажет, но то, что он для меня сегодня сделал, больше всяких слов.

Мы целуемся так горячо, так упоительно, что я даже не понимаю, как мы оказываемся на кровати. Зак нависает надо мной, гладит меня по лицу, перебирает волосы, и в его взгляде столько восхищения, столько страстного любования, что мне снова хочется плакать.

Его рука ныряет ко мне под тонкую маечку, привычно и сладко ложась на ноющую в ожидании ласки грудь, но тут вдруг громко и пронзительно звонят в дверь.

– Это Дэннис, – зачем-то говорю я.

– Шварц, – кивает Зак, еще раз целует, ласково касаясь губами губ, и со вздохом садится, опираясь спиной на стенку и подтягивая меня к себе под бок. – Надо домой ехать. Вещи забрать.

– И куда ты потом поедешь? – с затаенным страхом спрашиваю я, ужасно боясь, что он скажет, будто улетит завтра на край света.

– Никуда, – Зак усмехается и целует меня в лоб. – Квартиру сниму, наверное.

– Ты ведь знаешь, что можешь жить здесь, да? Со мной?

– Вот твоя мама капец как обрадуется.

– Ну… не очень скорее всего, – признаю я. – А если нам вместе снять квартиру? Пополам? Я все равно доучиваться не буду, так что могу пойти работать. Моя подружка Таня работает в цветочном магазине, там вроде неплохо платят. И я бы тоже могла!

– Солнце мое, – вздыхает Зак, и у меня аж сердце екает, так я соскучилась по этому обращению. – Ну какой нахер цветочный магазин? Ты у меня талантливая, тебе надо идти дальше по этой своей художественной теме. С работой я разберусь.

Его губы кривятся в горькой усмешке.

– Правда, не то чтобы я много что умею. Да и знаю только то, что касается нашей корпорации. Но могу, наверное, пойти к Горчакову в НДК. Он меня точно возьмет, чисто чтобы отцу досадить. Вот Ярослав будет от смеха кипятком ссаться… мудила.

– Мы что-нибудь придумаем, – обещаю я. – Правда! Можно и очень скромно жить, дело ведь не в деньгах.

Зак мотает головой.

– Нет, – категорично говорит он. – Так не пойдет. У тебя должно быть все самое лучшее.

– Почему?

– Потому что я так хочу.

Я вздыхаю, не зная, что ему сказать, и просто обнимаю, прижимаюсь щекой к груди и дышу его мужским терпким запахом. Самым родным на свете.

Я не знаю, сколько проходит времени, когда в нашу дверь осторожно стучатся.

– Дети, – зовет мама. – Вы чай с пирогом будете?

Я смотрю на Зака. Он кивает.

– Будем! – кричу я.

Мы вместе, держась за руки, идем на кухню, а там уже, конечно, сидит Дэннис. Необычно серьезный, даже без этой своей европейской улыбки.

– Спасибо, – говорит он Заку и крепко сжимает его руку. – Мне тут Оля рассказала, и я… Спасибо. Мы потом еще поговорим, да? Если нужны адвокаты, у меня есть. Найдем.

– Разберемся, – как-то очень по-взрослому говорит Зак. И они с Дэннисом обмениваются взглядами, которые не предвещают нашему директору ничего хорошего.

Мама суетится, разливает чай, а потом, когда все уже съели по одному куску пирога, вдруг смущенно говорит:

– У нас есть новость. Дэннис мне…

Она замолкает и неожиданно краснеет, совершенно как девчонка, поэтому Дэннис успокаивающе берет ее за руку и продолжает сам:

– Я сделал Ольге предложение.

– Как? – я аж подскакиваю с места. – Вот это да! Поздравляю! А вы что, здесь останетесь?!

– Э, нет, – неловко говорит мама. – Это я уеду в Швейцарию. Не сразу, конечно, там надо решить вопрос с визами, но…

– А я? – растерянно спрашиваю у нее.

– Ты тоже, – вступает Дэннис. – Оля говорила, что ты хорошо рисуешь, мы можем найти тебе хороший художественный колледж, я финансово помогу, надо будет только немецкий выучить.

От обилия новостей у меня голова кругом.

– Но я не могу уехать! Мы же… – я умоляюще смотрю на Зака, но не знаю, имею ли право сказать, что мы с ним встречаемся. Что мы пара. Ведь мы так и не назвали словами наши отношения.

Зак вдруг хмурится, его лицо становится холодным и отрешенным, словно он натянул на себя ледяную маску.

– Швейцария – хороший вариант, – говорит он каким-то чужим голосом. – Очень перспективная и красивая страна. Ты сможешь многого там добиться, Лия. Думаю, тебе надо ехать.

Он встает из-за стола.

– Спасибо за чай, – обращается Зак к маме. – И еще раз поздравляю. Простите, мне уже пора.

Он выходит из кухни, а у меня от злости и обиды трясутся губы.

Как он мог?! Как он мог?!

Да я… я…

– Иди за ним, – неожиданно твердо говорит мне мама.

Слышно, как хлопает входная дверь.

Гордость кричит о том, что после того, как Зак так легко от меня отказался, я не должна за ним бежать, но есть вещи поважнее гордости.

Я несусь за ним, выскакиваю в подъезд, бегу вниз по ступенькам и догоняю на лестничной площадке между вторым и первым этажом. Налетаю на Зака со спины, обнимаю, хватаю, разворачиваю к себе его лицо и упрямо, яростно шепчу, давясь слезами:

– Никогда, слышишь, никогда не смей думать, что мне без тебя будет лучше! Мне не будет! Нигде! Я люблю тебя! Люблю, придурок, идиот, эгоист долбаный…

Зак обнимает меня так сильно, что мне становится трудно дышать. А потом он немного отстраняется, берет мое лицо в свои ладони и тихо, но требовательно спрашивает:

– Ты моя?

– Твоя.

– Подумай, Лия. Я ведь больше не отпущу. Никогда.

– Я твоя. Не отпускай меня, пожалуйста.

Мы целуемся на площадке между первым и вторым этажом, и нам плевать на все на свете. Мы есть друг у друга. И это самое-самое главное.