Тьма перед рассветом

Глава 29

… и когда палуба была уже залита кровью, он заставил португальца съесть свое собственное ухо, которое сам же и отрезал, — зловещим шепотом продолжал Конни Бреди, а затаивший дыхание Робин Доминик невольно поднял руку, чтобы проверить, на месте ли его уши и облегченно вздохнул, когда обнаружил их там, где им и положено быть.

— Так и было? — пискнул он, чувствуя, как по спине побежали мурашки.

— Угу, и поверь, это ещё не самое страшное его преступление, — безжалостно добавил Конни. Оба приятеля пробирались по узкой тропинке, которая вела в направлении двух дозорных башен замка. На фоне ослепительно-синего неба они казались ещё более величественными в своей суровой красоте.

— Презренный убийца, вот он какой, — со зловещим видом прошипел Конни, — У таких людей черное сердце. А ты знаешь, Робин, был однажды такой пират, которого разнесло в клочья прямо на квотердеке его же собственного корабля!

— Да что ты?! А что с ним случилось? В него попало пушечное ядро? — глаза Робина округлились от удивления.

— Да нет, просто насыпал чересчур много пороху в ром, — давясь хохотом, сообщил Конни.

— Иди врать, ничего такого не было, — фыркнул Робин.

— Чтоб я сдох! Ты небось и не знал, что пираты страх как любят добавлять в ром черный порох, говорят, это придает ему крепость. Возьми хотя бы Лэнгэйкра, нашего боцмана с Морского Дракона, он же бывший пират. А плавать начал ещё юнгой на Королевском Счастье вместе с Бартоломью Робертсом. Говорят, он побывал даже в Африке, вот так-то! Впрочем, там бывал и я, только не на пиратском корабле — хотя, скажу я тебе, те, кто плавает туда за рабами, будут ещё похуже пиратов, — уверенно сказал Конни, — Лопни мои глаза, ты небось и не знал, что один из них, Генри Эвери, родом из этих мест, из Девоншира? Я слышал, что когда пришла пора ему бросить свое ремесло, он приплыл с Багам и бросил якорь в Ирландии. Большинство из его команды арестовали, но сам капитан Эвери исчез, как сквозь землю провалился. Болтают, что видели его как-то в Бидфорде, шел, дескать, себе по улице и в ус не дул. Можешь себе представить, Робин, чтобы кто-то из его парней вот так, посвистывая, разгуливал по Мерлею? — спросил Конни. — А вдруг один из тех, кто вчера швырял в нас всякой дрянью, один из внуков капитана Эмери? Может такое быть, как считаешь, Робин? — с невинным видом поинтересовался Конни.

— А что ты думаешь — вполне возможно, — совершенно серьезно отозвался Робин, вытаращив глаза. — У меня как раз в голове мелькнуло, что рожи у них самые что ни на есть пиратские. Завяжи на глаз черную повязку — вот тебе и пират. Я ещё подумал об этом, как только этот негодяй в первый раз угодил в меня картофелиной!

— Да, Робин, тебя не проведешь! Здорово соображаешь! Даже не верится, что ты никогда в жизни не нюхал пороха! — с широкой ухмылкой отозвался Конни. Для него, который половину своей коротенькой жизни провел в море, это была наивысшая похвала.

— Да и ты малый сообразительный! — не остался в долгу Робин, — Ну, по крайней мере, уже не спутаешь конскую голову с задницей! — он вовремя увернулся и кулак Конни просвистел в воздухе над его головой.

Оба мальчика, одетые в просторные куртки и безукоризненно сидевшие панталоны, шелковые тонкие чулки и мягкие кожаные башмаки, на которых ослепительно сверкали серебряные пряжки, неторопливо шагали по узкой тропинке, то и дело останавливаясь и принимаясь с интересом разглядывать какой-нибудь занимательный камушек. С каждым шагом узкие башни на горизонте казались все выше.

— Наверное, ты уже скоро вернешься домой, в Камаре? — грустно предположил Робин, не представляя себе, как он будет обходиться без приятеля, с которым они так сдружились в последнее время.

— Понятия не имею. Френсис пока ничего не говорил об отъезде. Да и из дома мы ещё не получили ни одного письма. Хотя, конечно, не можем же мы остаться здесь навсегда. Думаю, мы уедем через месяц, — нахмурился Робин. Он скорее откусил бы себе язык, чем признался, что здорово соскучился по дому, впрочем, даже не по самому Камаре, а по родителям, даже по несносным близнецам. А к тому времени, как они с братом вернутся, кузены, скорее всего уже уедут к себе, в Грин Виллоус.

— Хорошо бы ты как-нибудь приехал к нам погостить. А может быть, приедут и герцог с герцогиней, как ты думаешь?

— Ой, ну конечно же, они приедут, особенно теперь, когда мы с Френсисом уже побывали в Мердрако. А Рея с Данте и Кристофером обещали приехать на Майклмас[ 16] и остаться аж до самого Рождества! Так что ты тоже приедешь, Конни, — уверенно сказал Робин, — да и Кирби с Ямайкой, вот увидишь.

— Ты так думаешь?

— Уверен. Сам слышал, как мама сказала Рее, что если ты захочешь, то можешь приехать и брать уроки вместе со мной. Мистер Тисдейл считает, что тебе это будет полезно, Конни, — сообщил Робин застывшему от удивления приятелю.

— Учиться?! — недоверчиво протянул тот, — Вот еще! Все, что мне нужно, я без вашего Тисдейла знаю! — фыркнул Конни.

— А читать и писать ты умеешь?

— Ну, ещё бы! Мистер Марлоу научил! Говорил, что без этого мне не обойтись, особенно если в один прекрасный день я рассчитываю сам стать капитаном!

— А с математикой у тебя как? Умеешь делить и умножать, знаешь, что такое дроби? — и Робин скорчил ужасающую гримасу, поскольку сей предмет доставлял и ему, и мистеру Тисдейлу немало хлопот.

— А как же? — гордо ответил Конни, — Я, бывало, иной раз даже помогал мистеру Марлоу, когда он проверял груз на борту, все ли на месте. А пользоваться компасом меня обучил сам капитан. Объяснил, как сверять его показания, а потом прокладывать курс. Ты что думаешь, я даже знаю, что такое румбы и галсы, то, что тебе и не снилось, Робин. Да что там, я знаю все, что положено каждому моряку, — похвастался Конни.

— А латынь ты знаешь? — не сдавался Робин.

— Латынь?! Вот еще, больно надо — фыркнул Конни. — я знаю испанский и французский, немного, правда, и ещё несколько фраз на немецком. Научился, когда был в Вест Индии.

— Да, вот уж не ожидал! Да ты ещё и старика Тисдейла можешь кое-чему научить. Ведь теперь, когда Френсис и Рея уже взрослые, он, бедняга, со скуки дохнет. Знаешь, Конни, по-моему, он и в самом деле был бы счастлив, если бы ты поучил его уму-разуму, — ухмыльнулся Робин. Ах, если бы Конни согласился учиться вместе, можно поклясться, что тогда нудные часы занятий пролетали бы незаметно!

— Ты же знаешь, все зависит от капитана. А его не обманешь, он и так знает, что мне учиться — даром время тратить. Все, что надо, я и так знаю, — решительно заявил Конни, но Робин и не думал сдаваться. В голове у него родилась интересная мысль.

— Знаешь, Конни, — сказал он, словно читая мысли приятеля вслух, — Если ты решишь задержаться в Камаре после Рождества, старина Баттерик сможет подучить тебя ездить верхом. А я давно уже собирался показать, как я лихо научился карабкаться по деревьям.

— Ну, смотри, если обманешь, сухопутная крыса! — прищурившись, погрозил кулаком Конни, — Впрочем, куда тебе! Разрази меня гром, ты и до этих драконов на башне в жизни не вскарабкаешься! — вызывающе фыркнул он и опрометью бросился к застывшим неподалеку каменным чудовищам. Но Робин Доминик, отличный бегун, успел догнать его и мальчики вместе, пыхтя и задыхаясь, добежали до развалин замка.

— Ну, так что ты решил? — еле переводя дыхание с вызовом спросил Конни.

— Ты о чем?

Конни бросил оценивающий взгляд на одну из башен, громада которой нависла над ними обоими. — Бьюсь об заклад, с этой башни вид, что надо!

— Давай поспорим, кто раньше взберется, — на этот раз вызов бросил Робин. Спустя минуту торжественную тишину развалин нарушили топот ног и веселые мальчишеские голоса, эхом отдававшиеся в мрачных каменных закоулках.

— распевал Робин Доминик, прыгая со ступеньки на ступеньку. Позавидовав товарищу, Конни затянул старинную морскую песню, которую он слышал бесчисленное количество раз, пока команда Морского Дракона, ловко карабкаясь по реям, убирала паруса.

Хохоча во все горло и задыхаясь, они вскарабкались на самый верх и замерли от восхищения перед открывшейся их взорам картиной уходящего до самого горизонта угрюмого скалистого берега и чувствуя себя гордыми, как короли.

— Ух ты, ну и вид отсюда! — присвистнул Конни.

Робин Доминик судорожно сглотнул — уж слишком это напомнило ему недавний случай, когда он, мертвой хваткой вцепившись в ветки дерева, остановившимся взглядом смотрел сверху на родной Камаре. Из чистого самолюбия он постарался выкинуть это из головы и вскарабкался вслед за Конни на самый край. Склонившись над парапетом, оба мальчика принялись увлеченно разглядывать набегающие на берег валы, которые с грозным ревом бились о черные скалы, рассыпая в воздухе мириады сверкающих брызг.

— Ух, ну и высоко! — воскликнул Конни, ничуть не заботясь о том, что приятель его при этих словах почувствовал себя неуютно. — Представляешь, если свалиться отсюда — что от тебя останется?! Шваркнешься о те скалы и только брызги полетят! — добавил он.

Робин с трудом оторвал взгляд от кипевшего внизу прибоя. Проглотив горькую слюну, он вдруг почувствовал, что от вида этих волн, то набегающих на берег, то снова с шипением скатывающихся назад, его начинает понемногу мутить.

— Эй, да ты позеленел, парень, — Конни толкнул его локтем в бок, — Хочешь булочку? Я стянул их сегодня прямо с кухни, когда Халли на минутку отвернулась, — предложил он, протягивая Робину сдобную золотистого цвета пышку, щедро политую сладким сиропом. — Только что испеченная, попробуй. Да, наша Халли в этих делах мастерица!

Робин осторожно взял булочку. На лице его появилось испуганное выражение, когда он заметил, что Конни набил уже полный рот и весело чавкая, уплетает за обе щеки. Чувствуя себя так, как человек, приговоренный к неминуемой смерти, он поднес булку ко рту и осторожно откусил маленький кусочек. Робин боялся, что желудок его окончательно взбунтуется и мигом извергнет обратно злосчастную булку. Но как ни странно, все обошлось. Не прошло и нескольких минут, как страх его куда-то исчез и он смог наслаждаться неизвестным ему ранее ощущением, чувствуя себя будто на вершине мира.

Везде, куда ни бросишь взгляд, до самого горизонте простиралось безбрежное море. Синева его в ярком сиянии дня казалась ещё ослепительнее, а вдали, там, где голубой купол неба смыкался с поверхностью море, словно легкие перья невиданной птицы, клубились кудрявые облачка.

— Ну, поглядели, и довольно, пора спускаться, — со вздохом объявил Конни, которому эта картина слишком живо напомнила о том времени, когда он плавал на Морском Драконе. Несмотря на то, что он по-прежнему не подвергал даже малейшему сомнению правильность принимаемых его капитаном решений, мальчик с тоской почувствовал, как же ему не хватает привычного хлопанья парусов над головой, криков неугомонных чаек и коротких, отрывистых команд лечь на другой галс.

— Да, пожалуй, ты прав, — кивнул Робин, но в голосе его слышалось облегчение.

— Спустимся там же, где поднялись? — спросил Конни.

— А что, есть другой путь? — удивился Робин.

— Да нет. Я имел в виду, не хочешь ли спуститься на берег, — с досадой сказал Конни. — Это не опасно, сейчас как раз начался отлив. Вот если бы вода прибывала, тогда бы нам конец. А сейчас, сам посмотри, песок сухой. Ну так как? — спросил он.

Робин облизал пересохшие губы. Легко ему говорить! Конни только и делает, что ищет приключений на свою голову. Но так как ему смертельно не хотелось показаться трусом, Робин хрипло сказал, — А как мы спустимся?

— Смотри, — толкнул его Конни, указывая на узкую лесенку, которая, похоже, спускалась к самому берегу.

— Это и есть твой спуск?! — Робин глазам своим не поверил. Плевать ему на то, что подумает Конни!

— Ага, если, конечно, ты не умеешь летать, — ухмыльнулся тот. — Ну, давай за мной! — крикнул насмешливо он, в мгновение ока скрывшись из глаз за крутым поворотом лестницы, которая вела, казалось, отвесно вниз.

Набрав полную грудь воздуху, Робин осторожно последовал за Конни. Скоро уже оба мальчика карабкались вниз по узким, грязным ступеням туда, к песчаному берегу у подножия острых скал, над которыми угрюмые башни Мердрако вздымались ввысь, словно суровые часовые вечности. Лестница была довольно крутой, ступеньки местами осыпались, но в конце концов и Робину и Конни удалось спуститься вниз и они побрели по берегу, утопая по щиколотку в песке, которым была покрыта узкая полоска берега. Через несколько часов прилив скроет её от людских глаз.

С неиссякаемой энергией юности мальчики гонялись друг за другом по песчаному берегу, так что волны то и дело облизывали их ноги своими жадными языками, ветер разносил по берегу их счастливый смех, а соленый ветер ласкал разгоряченные лица. Барахтаясь среди дюн, они не сразу заметили, как сгустились и потемнели нависшие над горизонтом тучи, постепенно затягивая сияющую голубизну неба.

Наконец, окончательно выбившись из сил, приятели бросились на песок и растянулись на спине, глядя в небо, пытаясь угадать, какую причудливую форму примет в следующую минуту повисшие над ними облака.

— Вылитый дракон, — заявил Конни, ткнув пальцем в одно из них, которое особенно быстро мчалось по небу, будто подгоняемое какой-то неведомой силой.

— А ты веришь в драконов? — лениво спросил Робин, не в силах отвести глаз от неба, которое менялось с каждой минутой.

— Ну, ещё бы! А как ты думаешь, не просто же так наш корабль получил такое имя — Морской Дракон? Неужели тебе никто не говорил, что значит Мердрако? — удивленно спросил он, но Робин только покачал головой, — Кэп говорил, это значит «Дракон, который водится в Море». Ну, Mer — по-французски море, Draco по-латински дракон, но это единственное слово, которое я знаю на латыни, — смущенно признался он. — Даже на небе ночью можно увидеть Дракона. Он лежит как раз между Большой и Малой Медведицей. А вообще, драконами называют таких огромных, свирепых чудовищ, ну, вроде нашего Морского Дракона, — с гордостью человека, которому выпало редкое счастье ступить на палубу корабля, названного в честь мифического зверя, — добавил Конни.

Внезапно их беседа была прервана отдаленными раскатами грома. Замерев на полуслове, мальчики уставились на тяжелую, черную тучу закрывшую половину неба.

— Господи Боже, начинается шторм, — испуганно выдохнул Конни. Он пронзительно свистнул, глядя, как ослепительная вспышка молнии на мгновение осветила синевато-серое небо.

— Давай-ка побыстрее сматываться отсюда, покуда не промокли до нитки, — посоветовал Робин, вскакивая на ноги.

— Погоди минутку, Робин, давай посмотрим. Страх, как люблю шторм, — с видом заправского моряка сказал Конни. Да и разве не повидал он на своем веку немало таких бурь, чтобы теперь бежать домой со всех ног?!

Они замерли на месте, с восторгом и удивлением наблюдая, как яркие вспышки молний то и дело озаряют угрюмые, быстро сгущающиеся над головой тучи. Начинался прилив и волны с бешеным ревом и рычанием вздымались все выше под яростными ударами ветра.

— Похоже, пора бежать, Робин, — наконец сказал Конни, подумав про себя, что буря движется к ним быстрее, чем он рассчитывал. Угрожающие раскаты грома слышались уже прямо над их головой, сея в душе обоих друзей неясный страх перед разбушевавшейся стихией.

Спускаясь к берегу ещё в предыдущий раз, они заметили, что его дальний конец поднимается кверху, изгибаясь крутой дугой над уровнем моря. И сейчас бросив взгляд туда, где лежал путь к спасению, мальчики с ужасом обнаружили, что совсем забыли о приливе. Если бы не шторм, они вполне успели бы добежать до дальнего конца берега прежде, чем набегающие волны скроют его под водой, лишь немного промочив ноги. Но теперь, когда разбушевавшееся море с ревом гнало на берег соленые валы, даже отдаленный конец берега почти уже скрылся под кипящей массой воды.

Робин содрогнулся от страха, видя, как волны с яростью разбиваются о черные зубы утесов. — Давай, Конни. Мы ещё успеем, — с беспокойством сказал он, прислушиваясь к грохоту бьющегося о скалы моря.

— Нет, Робин, похоже, мы опоздали, — уверенно заявил Конни. — Здесь слишком сильный откат[ 17]. Я и раньше это заметил. Не успеем мы сделать и нескольких шагов, как нас попросту собьет с ног. Не знаю, как ты, парень, а я не умею плавать, — смущенно признался он.

— Ты не умеешь плавать?! — Робин не поверил своим ушам, — Так какой же ты моряк?! А я-то думал …

— Если капитан у тебя что надо, может, тебе в жизни плавать не придется, — с обидой огрызнулся тот. Глаза Конни перебегали с бушующих волн к крохотной кромке берега, что ещё не успела скрыться под водой. Он безнадежно покачал головой.

— Ну давай же, Конни! — взмолился Робин. От грохота и рева волн, от оглушительных раскатов грома над головой он почти оглох. — Давай взберемся выше! — крикнул он, заметив, что жадные языки уже почти дотянулись до самых их ног. Скоро вода поднимется и тогда им конец.

Конни бросил короткий взгляд назад, где отвесная скала вздымалась к самому небу. На мгновение спина его покрылась ледяными мурашками при мысли о том, что придется вскарабкаться по отвесной стене. Достаточно одного неверного шага и этот пустынный берег станет их могилой.

Робин между тем уже отыскал в скале крохотную расщелину, куда можно было поставить ногу и, бросив прощальный взгляд на разбушевавшееся море, Конни, не колеблясь ни минуты, последовал за приятелем. Он даже боялся спросить, что задумал Робин. Над их головой всего в нескольких футах от берега был небольшой выступ, и Конни не хватало духу предупредить Робина, что волны смогут добраться сюда меньше, чем за час.

Сам не зная как, Робин Доминик смог вскарабкаться по выщербленным камням достаточно высоко, так что кипевший внизу прилив уже не захлестывал ему ноги. Зацепившись за крохотный выступ в скале, он осторожно взглянул назад. В этот миг огромная волна с головой накрыла Конни.

От страха у Робина подвернулась нога и он чуть было не грохнулся вниз прямо на Конни, которому в конце концов удалось, фыркая и отплевываясь, вырваться из жадных объятий моря.

— С тобой все в порядке? — спросил Робин, уже готовый броситься ему на помощь, но Конни было не до него. Они карабкались вверх сколько было сил и наконец с облегченным вздохом оба вытянулись вдоль узкой расщелины, которая, словно причудливая морщина, надвое рассекала суровое лицо одинокого утеса.

Скользнув в неё вслед за Робином, Конни с трудом уселся, свесив вниз усталые и дрожащие от напряжения ноги.

Немного отдышавшись, он встревоженным взглядом обвел их убежище и сердце его тревожно заколотилось — выше пути не было. Как бы все ни повернулось, им придется остаться здесь, пока все не закончится.

Робин испуганно всхлипнул, когда огромный, соленый вал окатил его с головы до ног. — Ух ты, ну волна! — присвистнул он.

— Волны скоро поднимутся ещё выше, Робин. Мы не сможем здесь оставаться, — набрался наконец мужества Конни. Хотя Робин не сказал ему ни слова упрека, угрызения совести не давали ему покоя, ведь именно по его вине они так долго медлили на берегу.

— Выше? — не поверил тот. Неужели такое возможно? Робин взглянул на море и сердце у него заныло — везде, куда не кинешь взгляд, вздымались и яростно бились о скалы огромные волны.

— Намного выше, — вздохнул Конни и указал на странное нагромождение камней высоко над их головами. — Видишь? Вот точка, куда в шторм добирается море, а мы с тобой намного ниже.

Темно-голубые глаза Робина от страх стали почти фиолетовыми, когда слова Конни дошли до его сознания. Он невольно опустил взгляд на узкую площадку, где они оба сжались в комочек и с ужасом понял, что вверх дороги нет.

— Вставай, надо попытаться найти, куда поставить ногу. Может, нам повезет, — терпеливо тормошил его Конни, хотя сам он почти потерял надежду выбраться отсюда. — Смотри, вот тут что-то, похожее на выступ в скале. Возьми себя в руки, Робин, все равно ведь другого выхода у нас нет, — твердо сказал он, стараясь не думать о том, что им предстоит. Везде, как он ни крутил головой, вставала лишь отвесная стена.

Медленно и осторожно, изо всех сил цепляясь руками, двое ребят карабкались вдоль узкого выступа в скале. Порой, когда его захлестывало волной и выступ становился скользким, мальчики испуганно цеплялись за каждый камень, и Конни казалось, что с каждым шагом выбоина суживается на глазах.

— Тебе не кажется, что выступ стал уже? — испуганный возглас Робина подтвердил его худшие подозрения. И к ещё большей растерянности ребят через мгновение они обнаружили, что выступ исчез в скале.

В глазах у них потемнело. И только немного придя в себя, мальчики обнаружили, что он не исчез, а как бы уходит вглубь скалы. Перед ними зияла черная дыра — почти незаметный на первый взгляд узкий вход в пещеру. С берега различить его было невозможно. Не колеблясь ни минуты, Конни шагнул в темноту и немедленно грохнулся на колени, поскользнувшись на покрывавшей пол липкой слизи.

Протянув руку вперед, Робин с содроганием коснулся холодной, влажной на ощупь стены и с мужеством отчаяния вцепился в шероховатую поверхность камня. Он заметил, что теперь, когда грохот волн за спиной стало тише, сердце его уже не так колотится о ребра.

Конни Бреди, быстро вскочив на ноги, пристально вглядывался вдаль — пещеру наполнял какой-то странный, неестественный свет, пробивавшийся откуда-то изнутри.

Повернувшись к приятелю, Робин всмотрелся в его измученное лицо. — Только не говори, что и здесь нам грозит опасность.

Конни криво улыбнулся, — Боюсь, что так, парень. А как по-твоему вообще появилась эта пещера? — спросил он. Он ещё не договорил, как к ужасу Робина огромная волна разбилась у самого входа в пещеру, наполовину заполнив её шипящим потоком соленой воды. — Море веками точило скалу, пока не образовалась эта пещера. На островах в Индиях таких полным-полно. Если нам повезет, то из неё будет выход наверх. Иногда так бывает, а может, за ней будут и другие пещеры. Надо идти дальше, иначе спасения нет.

Робин медленно двинулся вперед, осторожно пробираясь вдоль скользких стен. С каждой секундой за спиной нарастал яростный рев моря. Сколько времени пройдет, с тоской и отчаянием думали мальчики, прежде чем волны ворвутся в пещеру и настигнут их?