Тысяча орков

21 КОРОЛЕВСКИЕ МАНЕРЫ

Когда в ворота обнесенного стеной города вошел со свитой король Мифрил Халла, то оказанный прием, несмотря на почтительность посланных ранее разведчиков, потряс и самого правителя дворфов, и его спутников.

С ограждений крепостного вала и с верхушки одинокой башни, что возвышалась над удаленной, северной крепостной стеной городка, доносились звуки труб. И хотя игра трубачей оставляла желать лучшего, и не было на них сверкающих доспехов наподобие тех, в которые облачались трубачи более крупного поселения наподобие Серебристой Луны, Бренору не доводилось слышать труб, что играли бы с большим рвением.

Все население, числом более сотни, окружило пространство перед входными воротами, хлопая в ладоши, приветственно размахивая руками, бросая в воздух цветы. Среди встречавших оказалось гораздо больше женщин, чем Бренор ожидал увидеть в приграничном поселении — к тому же, среди горожан оказались и дети, и даже несколько младенцев. «Пожалуй, следует провести немного времени вне Мифрил Халла, наблюдая за тем, как растут новые поселения», — размышлял Бренор. Мысль привлекала; С первого взгляда дворфу показалось, что Низины изо всех сил стремятся стать уютным местом для добропорядочных жителей, а не приютом для бродяг и разбойников, подобно прочим поселениям дикого Приграничья, как прежде полагал дворф. И тогда Бренор вспомнил о Десяти Городах, прежнем доме, вспомнил, как Десять Городов стали гораздо более уютными и обжитыми поселениями, чем прежде, в те времена, когда впервые, несколько столетий назад, Бренор прибыл в Долину Ледяного Ветра.

Выступая в голове процессии, венценосный дворф остановился и огляделся, переводя взор с ликующей толпы на невысокие домики. Большинство строений возвели из камня на деревянных остовах, строили их на совесть, как если бы обитатели решили прожить здесь долго. Бренор кивнул в молчаливом одобрении, пристально вглядываясь в одинокую башню, что придавала городку столь неповторимый вид. На вершине серого тридцатифутового столпа развевался стяг, где на красном фоне вокруг пары соединенных рукопожатием рук парили золотые звезды. То был знак волшебника, и когда толпа расступилась, и навстречу дворфу вышел седобородый старец, одетый в высокую шляпу и ярко-красные одеяния, на которых полыхали золотые звезды, то Бренор без труда узнал того, кто стоял перед ним.

— Добро пожаловать в мой скромный город, о король Бренор, — произнес человек, становясь прямо напротив Бренора. Произнося приветствие, старик снял шляпу и согнулся в низком поклоне: — Я — Витегроо Шийан'Ду, основатель Низин и данного удела. Ваш неожиданный визит для нас — великая честь.

— Взаимно рад видеть вас, Вите…

— Витегроо.

— Витегроо, — договорил Бренор. — И я пока — будущий король Бренор, опять будущий, если вы понимаете, о чем я…

— С превеликим прискорбием узнали я и мои сограждане о кончине вашего предка, Гандалуга.

— Да, но старина прожил немало славных столетий, а о большем, по-моему, и мечтать не приходится, — ответил Бренор.

Оглянувшись, дворф увидел искренние, радостные улыбки на лицах горожан, и понял, что здесь можно чувствовать себя свободно и что и он, и спутники его, включая Дзирта, стоящего прямо за спиной — воистину желанные гости в Низинах.

— Мы узнали о его кончине на западе, — пояснил дворф, — в Долине Ледяного Ветра, где я вместе с несколькими друзьями нашел второй дом.

— Вы заблудились на обратном пути домой, в Мифрил Халл?

Бренор потряс головой:

— Повстречал пару приятелей из Фелбарра, — пояснил дворф, обернулся и указал на Треда, который скованно, но вместе с тем учтиво поклонился. — Они испытали некоторые затруднения с орками.

Дворф заметил: точно подобие тени омрачило старое, морщинистое лицо с длинным орлиным носом. Дернулись огромные уши старца под жесткими, спутанными волосами, что торчали в разные стороны из-под согнутых полей шляпы.

Столь же мрачным взором встретил Бренор взгляд волшебника.

— Известно ли вам поселение Трещащие Холмы? — мрачно спросил венценосный дворф.

Витегроо огляделся и увидел, как кивают несколько горожан.

— Ну так вот, его больше нет, — напрямик сообщил Бренор, — поселение сровняли с землей орки и великаны. Всех перебили.

Со всех сторон послышались стоны, вздохи и шепот.

— Мы отправились за этими собаками в погоню и немало истребили, — поспешно продолжил Бренор, чтобы представить ужасные события в более приятном свете. — В горах остались мертвые великаны и почти сотня орков, но мы решили, что было бы благоразумно посетить ваш город и убедиться, что крепостные стены Низин стоят прочно.

— Они стоят гораздо прочнее, чем вы полагаете, — заверил Витегроо.

Волшебник стоял в полный рост, а роста он был немалого, гораздо выше шести футов — настолько рослый, что не сгибаясь мог бы смотреть Вульфгару прямо в глаза. Однако же, в отличие от Вульфгара, старец отличался необыкновенной худобой и едва ли весил больше, чем половина трехсот футов, которые весил варвар.

— Издавна мы страдали от орков и им подобных, — продолжил волшебник, — но ни разу никто из этих тварей не пересек прочной ограды крепостных стен города.

— Их всех перебил старина Витегроо своим светом! — выкрикнул человек, что стоял поодаль, и тотчас же раздались одобрительные выкрики прочих горожан.

Витегроо улыбнулся, отчасти робкою, отчасти — гордою улыбкой, и обернулся к обитателям Низин, скромно прося, чтобы те прекратили хор славословий.

— Я делаю, что в моих силах, — обратился волшебник к Бренору, оглядываясь на дворфа через плечо. — Не в первый раз мне приходится вступать в сражение, свою славу и состояние мне довелось зарабатывать в темных пещерах, полных разнообразных чудищ…

— И ты купил себе город, — заметил Бренор, в голосе его не было и тени насмешки.

— Я возвел себе башню, — уточнил волшебник. — Я намеревался провести в этом уютном месте остаток своих дней, постигая науки и вспоминая былые приключения. Добрые люди, — волшебник обернулся и обвел собравшихся горожан рукой, — один за другим, семья за семьей, приходили ко мне. Полагаю, они по достоинству оценили наличие столь заметного ориентира, как башня, что привлекает торговцев-дворфов.

И с этими словами волшебник выразительно подмигнул, отчего Бренор улыбнулся.

— Уверен, они не против, чтобы за ними присматривал волшебник, который сможет при случае поразить пламенем чудищ, если те забредут чересчур близко, — предположил дворф, и волшебник принял похвалу без тени смущения:

— Я делаю все, что в моих силах.

— Даже не сомневаюсь.

— Ну что ж, — с глубоким вздохом произнес волшебник, внезапно меняя тему беседы, — вы посетили нас, король Бренор Боевой Топор, или Бренор, которому вскоре суждено стать королем, и ваш визит для нас — великая честь. Вы смогли убедиться воочию, что мы сильны и нам ничто не угрожает, однако молю вас не покидать нас поспешно. Стены и дома Низин сложены из камней, оттого могут показаться холодными (впрочем, не для дворфа), однако внутри вас ждет тепло очагов, там мы сможем поделиться историями о занимательных странствиях и приключениях. Волшебник сделал шаг назад и осмотрел караван путников. — Мир вам, дорогие гости, всем и каждому, и добро пожаловать в Низины!

И с этими словами горожане издали ликующие крики, а Бренор знаками указал уставшим в дороге спутникам, что те могут устраиваться на ночлег.

— Гораздо лучший прием, чем в Мирабаре, — обратился Дзирт к друзьям после того, как венценосный дворф оставил старца-волшебника и присоединился к ним.

— Уж этот мне Мирабар, — проворчал Бренор. — Напомни мне потом, чтобы я сровнял город с землей.

— Поблизости нет и следа от орков, — заметила Кэтти-бри. — Прочные стены, стойкие горожане, им помогает волшебник…

И Кэтти-бри кивнула в знак одобрения.

— А нас ожидает дорога на юг, — вставил Вульфгар.

— Но не сейчас, — заметила Кэтти-бри. — Полагаю, следует провести здесь некоторое время — просто чтобы убедиться, что горожане в безопасности.

— У тебя есть предчувствия? — удивился Бренор. Кэтти-бри огляделась, и, несмотря на ликование, смех

и мирный вид, тень омрачила ее чело.

— Да, и у меня есть предчувствие, — добавил Бренор, — но не беспокойся. Мы изучим все окрестности, а затем направимся на восток, к реке Сарбрин. Тред говорил, там находится еще несколько городов. Посмотрим, сколько еще местных поселенцев отнесутся к королю Бренору и его друзьям столь же дружественно.

И, взглянув на Дзирта, король добавил:

— Ко всем его друзьям.

Дроу пожал плечами, точно отношение местных жителей не имело никакого значения.

В сущности, оно действительно не имело никакого значения.

— В темных норах ютятся еще десять тысяч тех, кто готов выступить, если только удастся убедить их, что они прославятся, — обратился к трем товарищам Ад'нон Кариз.

Дроу только что завершил исследование местности, что располагалась между убежищем темных эльфов и покоями Герти, странствуя окольными путями и нанеся пару визитов малым властителям созданий тьмы: орку, что слышал об Обальде, и одному крайне злобному гоблину.

— В норах скрывается по меньшей мере двадцать тысяч, — уточнила Донния. — Горные пещеры так и кишат мелкими тварями, их удерживают исключительно собственная глупость и страх. Если Обальд и Герти объявят награду за голову властителя твердыни дворфов, то нам удастся вовлечь немалое число…

— Насколько вовлечь? — с недоверием перебила Доннию Каэр'лик. — Нам придется лишь наблюдать за мелюзгой, что семенит по поверхности.

— В хаосе — благо, — вставил со злорадной улыбкой Тос'ун.

— Вот уж речи настоящего дурня из Мензоберранзана, — заявила Каэр'лик, отчего еще шире стала усмешка Тос'уна.

— Лишь ты так считаешь, — ответил Тос'ун. — В хаосе мы обретем благосостояние. Хаос дарует избавление от скуки.

Каэр'лик пожала плечами, но спорить не стала.

— Я уже наладил отношения с несколькими вождями орочьих и гоблинских племен, и один из них неоднократно намекал, что обладает связями с гораздо более ужасными тварями из Троллевых Пустошей на юге, — заметил Ад'нон,

— Не доверяй хвастливым гоблинам, — предостерегла Донния. — Чтобы произвести впечатление, они готовы рассказать, что им кланяются горные великаны.

— Гоблинские туннели протянулись далеко, — заметил Ад'нон.

— Хотелось бы верить, что нам удастся осуществить задуманное, — произнес Тос'ун, — и что мы сможем изрядно поразвлечься. Когда мы впервые попробовали объединить Обальда и Герти, я сомневался сильнее всех и был уверен, что великанша придушит жалкого орка, узнав о гибели четверых собратьев — но взгляните, чего удалось достичь! Лазутчики Обальда — повсюду, они карабкаются в горы, выслеживают отряд, с которым, возможно, странствует сам король Бренор. Стоит лишь выследить короля дворфов — и Герти будет отомщена…

— Мы способны сделать так, что под знамена Обальда ринутся тысячи добровольцев, — заявил Ад'нон. — Мы способны создать войско тьмы, что покроет землю на тысячи миль вокруг!

— И что с того? — сухо спросила Каэр'лик.

— И пусть войско убивает дворфов, людей, пусть бойцы войска убивают друг друга, — ответил Ад'нон. — А мы… мы будем рядом, вечно на шаг позади, но и опережая на шаг, и всякий раз станем собирать то, что нам причитается.

— И как следует насладимся зрелищем, — со злорадной ухмылкой добавила Донния.

Каэр'лик согласилась и кивком выразила одобрение подобным доводам.

— Позаботьтесь, чтобы союзники узнали о существовании враждебного темного эльфа, — посоветовала жрица.

Каэр'лик откинулась назад, наблюдая, как прочие планируют дальнейшие действия. Жрице нравилось радостное возбуждение дроу, однако же существовали вещи, что интересовали ее гораздо больше. Она вспомнила, что пришлось пережить после изгнания из Подземья и утраты статуса верховной жрицы, прежде чем обрести двоих, а после — троих союзников.

И конечно же, не раз в размышлениях вспоминался ей Дзирт До'Урден, ибо темный эльф оказался далеко не первым предателем Ллос и путей дроу, с которым повстречалась Каэр'лик Ужасная.

Не то чтобы она испытывала к Дзирту исключительную ненависть или. желание кровной мести, ибо жрица полагала, что лелеять подобные губительные чувства подобало скорее Тос'уну, однако же вечно занятой интригами жрице было любопытно узнать, чем же все завершится. Найдет ли она неожиданные возможности вернуть старые долги? Можно ли репутацию некоего дроу-отступника использовать во благо Паучьей Королеве, и, самое главное — во благо жрице, которая утратила благосклонность богини?

Каэр'лик улыбнулась и оглядела троих союзников, и казалось, каждый из них испытывал гораздо больше желания приступить к игре, чем сама жрица.

Каэр'лик Ужасная славилась исключительным терпением.

Они услышали трубы, и кто-то в орочьем отряде, хотя орки были изрядными тугодумами, смог сопоставить трубный звук с отрядом, который выслеживали орки.

Орки видели башню Витегроо на другой стороне каньона — точно так же, как увидел ее всего лишь день тому назад Дзирт со своими друзьями.

Перекосились в злорадных ухмылках кривые рты с выступающими клыками, и лазутчики орков поспешили назад — туда, где ожидал их Ульгрен, сын Обальда.

— Бренор в городе, — сообщил командир лазутчиков высокому, жестокому вождю орков.

Ульгрен вздернул заячью губу, обрадовавшись сообщению. Орку хотелось поквитаться за поражение, и лишь смерть Бренора Боевого Топора могла его удовлетворить. Обальд отругал сына, попало ему и от Герти, а ведь ни одному из обитателей холодных гор на краю Хребта Мира не поздоровится, если он вызовет гнев этой пары.

Но неподалеку находился король Бренор, на отдыхе в далеком городишке, даже и не подозревая о грозящем бедствии.

Ульгрен приказал гонцам мчаться к Обальду во весь дух, чтобы поторопить короля орков. Крыса попалась в ловушку, и Ульгрен не желал упускать врага.

Орк изрядно утомился, проскакав не один день вместе со своею свитой. Однако король Обальд знал, что придется отправиться в путь самому, а не посылать ответ с гонцом, которого Бренор с легкостью перехватит.

Орк застал Герти сидящей на самом краешке трона: синие глаза великанши зловеще прищурились, своей позой великанша напоминала хищницу, что приготовилась к прыжку.

Не успел король орков поприветствовать Герти, не успел отдать дань вежливости, как великанша спросила:

— Нашли ли вы короля Бренора и тех, кто убил моих сородичей?

— В городке, — ответил Обальд. — В поселении с единственной башней.

Герти кивнула, узнав город по описанию. Низины, имея единственную башню, отличались от прочих, опустевших, заброшенных селений в северных краях, где под землею основывали свои твердыни гоблины да дворфы.

— И вы подготовили войска?

— Войска собраны и уже в пути, — ответил Обальд. Глаза великанши расширились от возмущения, и казалось, что Герти вот-вот взорвется.

— Войска выступили лишь для того, чтобы повернуть на юг, — поспешно пояснил король. — Почва в тех местах ровная, там намного легче передвигаться, а король Бренор задержится в городе.

— Вы отправили войска единственно для того, чтобы закрыть пути к отступлению?

— Да. Герти кивнула одному из приближенных — крупному, мускулистому снежному великану, облаченному в сверкающие стальные доспехи, что держал самую крупную и отвратительную секиру из всех, когда-либо виденных Обальдом. Воин тотчас же склонил голову и поклонился воин в ответ, и направился из покоев прочь.

— Йерки возглавит мои войска, — объявила Герти. — Они готовы выступить незамедлительно.

— Какова численность вашего войска? — полюбопытствовал орк.

— Десять снежных великанов, — ответила Герти.

— И тысяча орков, — договорил Обальд.

— Следовательно, мы внесли приблизительно равноценный вклад в падение короля Бренора Боевого Топора, — заметила надменная великанша.

Обальд едва не съязвил в ответ, однако вспомнил, где находится, и с какой легкостью любой из придворных Герти сможет раздавить его, а потому ограничился лишь смешком.

Убийственно-серьезная Герти вновь сощурилась, по-прежнему неотрывно глядя на орка и вовсе не разделяя веселья Обальда.

— Нам следует выступать незамедлительно, — сообщил венценосный орк, слегка сменив тему разговора. — Путь к поселению займет два дня.

— Доберитесь за три, — произнесла Герти. Обальд кивнул, поклонился и поспешил к выходу,

прочь от великанши, однако правительница снежного народа остановила его, обратившись к орку по имени, едва тот достиг выхода из пещеры. Орк обернулся к могучей Герти.

— Не подведите меня… вновь, — предупредила великанша, выделив последнее, тягостное для орка слово.

Но Обальд стоял прямо, не дрогнув под немигающим взором Герти. Ибо у него под началом было десять великанов.

Десять!

И тысяча орков!

22 НЕДВУСМЫСЛЕННОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Айвен не раз высмеивал предложение Пайкела добраться к восточным воротам Мифрил Халла по стремительному течению реки Сарбрин. Однако после того, как братья в третий раз устроили привал за пределами Лунного Леса, встав прямо над рекой, Пайкел ночью незаметно отправился собирать сухие бревна. Когда перед рассветом Айвен громогласно захрапел во всю глотку, его зеленобородый брат соорудил из рубленых, тесно связанных лозой и веревками бревен изрядных размеров плот.

Первые слова Айвена предугадать было несложно:

— Глупец, ты же нас обоих потопишь! — заявил он, подбоченившись и широко расставив ноги, точно ожидая, когда Пайкел с присущим ему изяществом набросится на брата-обидчика.

Но Пайкел лишь рассмеялся и оттолкнул плот от берега. Подхваченный отливом плот крутился на мелководье, у самой кромки воды, и едва не ушел под воду, когда друид на него запрыгнул.

После долгих уговоров и призывов не мочить ноги Айвен наконец присоединился к брату на плоту («Только попробовать!»). Не успел он огласить окончательного решения, как Пайкел шестом подтолкнул плот к стремнине, и тот с легкостью заскользил по воде, подхваченный потоком.

Негодующие замечания Айвена вскоре стихли, ибо путешествие на легко скользящем плоту оказалось довольно приятным. Пайкел соорудил чудесный плот и устроил на нем пару исключительно удобных сидений, а у края плота даже растянул небольшой гамак.

Айвен даже не стал спрашивать, откуда брат научился делать столь замечательные вещи. Он и без того знал, что здесь наверняка не обошлось без магии друидов. Некоторым деревянным частям, наподобие сиденья, на котором устроился Айвен, форму придали без участия резцов, а весло, которым греб Пайкел, украшал столь изящный узор из листьев и ветвей, что опытному плотнику на это потребовалась бы не одна неделя. Пайкел же управился за ночь.

В тот день путешествие по реке Сарбрин оказалось удачным, и по совету Пайкела они продолжили странствие и ночью. Что за удовольствие было плыть по стремительным потокам, под балдахином из мерцающих звезд! Больше всего радовался Пайкел. Той великолепной летней ночью даже Айвен, имевший нрав истинного дворфа, преисполнился некоторого уважения к эльфам… или же, по крайней мере, понял, отчего те так любили звезды.

На второй день течение повернуло к восточному краю Хребта Мира, и поток несся чуть ли не касаясь гор, что возвышались, подобно башням. На правом берегу, а изредка — и с обеих сторон, бросались в глаза сверкающие стены из серого камня, испещренные зелеными пятнами листвы и белыми полосками; поток то врывался в каменное царство, то несся далее, минуя его. Пайкел, казалось, не обращал на смену пейзажа ни малейшего внимания, однако Айвен, напротив, насторожился. В конце концов, совсем недавно им пришлось сражаться с орками, и разве здешние места не подходили для засады?

Айвен настоял на том, чтобы они остановились ночевать на берегу: и действительно, для ночного путешествия течение стало чересчур стремительным и непредсказуемым. К тому же дворфам необходимо было пополнить запасы.

На следующий день братьев в пути застал дождь, но струи его были нежны, хотя промокшие дворфы и имели жалкий вид. Зато горы несколько отступили от русла реки, левый берег выровнялся, а склоны западных гор стали более пологими.

— Как думаешь, доберемся сегодня до короля? — спросил поутру Айвен.

— Ага-ага, — откликнулся Пайкел.

И вновь оба дворфа предались раздумьям о той поре, когда отправились в путь, оставив Храм Парящего Духа. Они направлялись в Мифрил Халл, чтобы увидеть короля Бренора. Им предстояло лицезреть обширные палаты дворфов, где ни один из братьев не бывал с юных лет, миновавших более столетия тому назад, и оттого Айвен испытывал великую радость. Глубоко погрузившись в воспоминания, он будто слышал, как бьют молоты о металл, а его нос щекотал призрачный аромат угля и серы, подобный сладчайшему из хмельных медов. Вновь пред его мысленным взором предстали высокие колонны, что поддерживали просторнейшие палаты в отчем доме, и дворф испытал сильнейшую убежденность в том, что Мифрил Халлу под силу создать и более великие творения.

Да, сколь бы не любил Айвен Кэддерли, Данику и детей, но не плохо было бы оказаться среди сородичей вновь, побывать в месте, что соответствует вкусам дворфов.

Он вновь взглянул на Пайкела, предвкушая возвращение в Мифрил Халл и надеясь, что древний оплот дворфов поможет брату «дурриду» вернуться к подлинным истокам. Айвену оставалось лишь гадать: если Пайкел смог соорудить деревянный плот, подобный этому, то насколько же искусным окажется друид в работе с настоящими, дворфскими материалами — камнем и металлом?

Разумеется, видение, возникшее в воображении Айвена, оказалось бы гораздо правдоподобней, не призови Пайкел к себе на вытянутую руку огромную, невероятно уродливую птицу-падальщика, с которой друид вступил в долгую, подробную беседу.

— С ровней заговорил? — сухо спросил Айвен, едва улетел стервятник.

Неожиданно серьезно Пайкел взглянул на брата, после чего указал на западный берег и направил плот в ту сторону.

Айвен не стал спорить. Брат не раз попадал впросак, однако сведения, полученные от живых созданий, зачастую оказывались жизненно важными. К тому же течение несколько убыстрялось, и Айвену не терпелось вновь ступить на твердую почву.

Едва плот причалил к берегу, как Пайкел ухватил туго набитый мешок с провизией, нахлобучил на голову котел и отправился прочь, взбираясь на горы, что поднимались над рекой. Вскоре Айвен настиг брата на каменистой насыпи.

Пайкел указал на юго-запад, туда, где на фоне серого занавеса гор двигалась группа силуэтов.

— Дворфы, — заметил Айвен.

Сощурившись, он прикрылся от палящего солнца ладонью. Кивнув, Айвен подтвердил правильность собственных наблюдений. То и вправду были дворфы (не иначе, как из Мифрил Халла) занятые работой — по-видимому, сооружением укреплений.

Дивен вновь оглянулся на брата, но Пайкел уже направился прямо к месту, где проводились строительные работы. Бок о бок братья бежали по пологому склону, что сначала снижался, а после вел вверх.

Вскоре кто-то проревел приказ:

— Стойте и опознайтесь! Понравьтесь или заточитесь в оковы!

Братья в полной мере оценили серьезность сказанного и на бегу замерли перед закрытыми железными воротами, вмурованными в каменную стену.

Из ворот стрелой вылетел коренастый, рыжебородый дворф в полном боевом облачении.

— Ну что ж, вы не похожи на орков, да и не пахнете орками, — заявил дворф, и добавил, тщательно изучив Пайкела: — Хотя насчет твоего вида и запаха я не уверен.

— Дуррид, — пояснил Пайкел.

— Айвен Валуноплечий, к вашим услугам. Полагаю, что сами вы служите у короля Бренора. А это — мой брат Пайкел. Идем мы из Каррадуна, что в горах Снежные Хлопья по приказанию Верховного Жреца, Кэддерли Бонадьюса, дабы лицезреть восшествие на престол нового короля.

Воин кивнул, выражение его лица говорило, что хотя, возможно, он и не понял всего сказанного Айвеном, но тем не менее ухватил суть, и, похоже, полагал объяснение вполне вразумительным.

— Кэддерли в друзьях с тем дроу, что странствует вместе с вашим будущим королем. Он же по-прежнему будущий король, разве нет?

На миг воин призадумался, обветренное лицо напряглось, но вскоре черты его расслабились: он понял.

— Мы пока не короновали его, ведь он так и не вернулся из Долины Ледяного Ветра.

— Мы боялись опоздать, — сообщил Айвен.

— Вы не опоздали бы, даже если бы он отправился напрямик, но по дороге Бренор и его люди повстречались с орками и теперь гонят их обратно в грязные орочьи норы.

Айвен кивнул, выражая полное восхищение.

— Добрый король, — произнес дворф, и воин просиял от радости.

— Небольшая шайка орков — вот и все, так что много времени погоня не займет, — пояснил стражник. Повернувшись, воин знаками предложил братьям следовать за ним. — У нас перебои с элем, — сообщил он братьям. — Мы быстро покинули палаты Мифрил Халла и перенесли стоянку сюда, пока наши сородичи расставляют на востоке другую.

— Вы пришли небольшим отрядом? — недоверчиво уточнил Айвен.

— Мы не намерены ввязываться в бой первыми, — заявил воин. — Мы немало сражались в последние годы, и воспоминания о том, как выползли из своих глубоких нор проклятые дроу, еще свежи в нашей памяти. Мне не известно, как обстоят дела в Кэррадуне или в горах Снежные Хлопья, о которых вы говорили, но здесь — дикие земли.

— Нам и самим недавно пришлось сражаться с орками, — сообщил Айвен. Повернувшись к реке, дворф, кивая на восток, мотнул бородой: — В Лунном Лесу. Немного сбились с пути из-за моего брата.

— У-у-у, — произнес Пайкел в ответ на упрек.

— Ну да, ты доставил нас сюда быстро, хотя и завел в эльфийское логово, — согласился Айвен и вновь повернулся к воину: — Орки выползают отовсюду, разве не так? Ну что ж, наверное, мы как раз добрались до подходящего места!

То было сказано, как и подобает истинному дворфу, и воин, по достоинству оценив речи, хлопнул Айвена по плечу.

— Ну что ж, поглядим, что вы строите, — продолжал тот. — Может статься, мне известна пара южных хитростей, о которых вы здесь и слыхом не слыхивали.

— Ты уходишь? — раздался столь знакомый Дзирту До'Урдену нежный голос.

Темный эльф оторвал взгляд от торбы, что готовил в дорогу, и увидел, как подходит к нему Кэтти-бри. В последние дни они мало говорили друг с другом. Кэтти-бри углубилась в себя, погрузилась в ведомые только ей мысли, и Дзирт не был уверен, что понимал ее.

— Просто хотел убедиться, что орки и впрямь убрались восвояси, — ответил дроу.

— Витегроо выставил часовых.

Дзирт с недоверием, немного неуверенно усмехнулся.

— Да, и я сомневалась. Ну что ж, по крайней мере, им знакомы окрестности.

— И я ознакомлюсь с окрестностями.

— Будь у меня лук, прикрывала бы тебя со стороны, — предложила женщина.

Дзирт взглянул на небо:

— Ночь слишком темная, — заметил эльф. Кэтти-бри озадаченно посмотрела на небо, точно пораженная, обвела взором окрестности и вновь взглянула на Дзирта:

— Как раз для такого случая я захватила с собой подвеску, — сообщила она.

Из походной сумки она достала подвеску, дающую кошачье зрение — ту самую, что волшебным образом увеличивала зоркость при самом тусклом освещении.

— И в сравнение не идет с глазами дроу, — заметил Дзирт. — Почва каменистая, а потому волшебное зрение — обманчиво.

Кэтти-бри собиралась было оспорить сказанное, напомнить, что подвеска служила ей и в Подземье, и что прежде никто не оспаривал надежность волшебного предмета, однако Дзирт перебил воительницу, едва та заговорила:

— Помнишь ли ты скалистую кручу близ дома Дюдермонта? — спросил эльф. — Ты едва ее одолела. Уверен, что здесь, после дождя, камни столь же скользкие.

И вновь Кэтти-бри озадаченно взглянула на темного эльфа. Ей не под силу угнаться за ним и при дневном свете, не то что при ночном… уже не намекает ли он на то, что она его задерживает? Неужели эльф отвергает помощь друзей — впервые с тех пор, как принял безрассудное решение отправиться в Мензоберранзан в одиночку?

Эльф кивнул, улыбнулся неуловимой, призрачной улыбкой, перекинул походную сумку через плечо и встал, направляясь прочь.

Кэтти-бри ухватила его за руку и силой вынудила повернуться лицом к себе:

— Ты же знаешь, что у меня получится, — сказала она:

Долго, пристально смотрел на нее Дзирт, и наконец кивнул.

— В целом мире нет лучшей спутницы, чем ты, — признался он.

— Но этой ночью ты решил отправиться в одиночку, — скорее утвердительно, нежели недоуменно, заметила женщина.

И вновь кивнул дроу.

Кэтти-бри прижала к себе, обняла эльфа, и было то объятие исполнено любви и тепла с малой толикой грусти.

Вскоре Дзирт покинул Низины. Гвенвивар с ним не было, но эльф взял с собой магическую статуэтку, а потому знал: пантера откликнется на его зов при первой необходимости. Не отойдя от освещенных факелами ворот и на пятьдесят футов, дроу растворился во мраке, слившись с ночною тьмой.

Не раз встречались ему в ночи часовые из Низин, приближение которых выдавала дроу их поступь. И всякий раз Дзирт с легкостью избегал встречи. Он не нуждался в спутниках, но чувства, что бушевали в груди, отнюдь не повлияли на остроту зрения. Здесь, в темноте, бесшумно, точно тень, крадучись по тропкам среди деревьев, он был следопытом, искусным настолько, что лишь дроу сравнились бы с ним. Дзирт не ожидал наткнуться на врагов, однако же, будучи достаточно опытным, понимал: отдайся он чувству беззаботности целиком — и оно завлечет его в гибельную ловушку.

А потому эльф не удивился, наткнувшись на следы орков. От зоркого взгляда Дзирта не укрылись отпечатки, оставленные среди разбросанных полукругом глыб, на которых сидели орки. Следы были свежие, оставленные совсем недавно, однако поблизости не было заметно ни костра, ни факела. Уже давно опустилась на землю ночь, и все люди-часовые, расставленные вокруг Низин, были надежно замаскированы, хотя каждый из них держал в руке факел.

Но кто-то размером с человека или почти такой же величины успел побывать здесь, и этот кто-то перемещался в темноте, не имея при себе никакого источника света. Учитывая недавние события, было нетрудно догадаться, что речь шла об орках, и, как понял дроу по следам, что чужаков было двое.

Идти по орочьим стопам оказалось легко. Твари передвигались торопливо, не утруждая себя тем, чтобы скрыть следы. За полчаса Дзирт понял, что ему удалось значительно нагнать орков.

В тот миг ему не хотелось видеть близ себя ни Кэтти-бри, ни остальных спутников. В тот миг он не хотел отвлекаться от задачи, что предстала пред ним, от опасностей, что порождало его занятие, и от важных задач.

Притаившись под сенью нависшей ветви, дроу разглядел врагов. Двое орков засели на соседней каменной гряде и разглядывали из кустов сирени ярко освещенные Низины.

Шаг за шагом, тщательно ставя стопу перед стопой, дроу подкрался к ним.

Вылетели из ножен ятаганы, и орки едва не выпрыгнули из башмаков, оглянувшись и увидев изогнутые лезвия у собственных глоток. Один орк поднял руки вверх, второму хватило безрассудства потянуться за оружием.

Орк вытащил клинок и даже смог совершить стремительный выпад, однако Дзирт левым мечом описал круг, выбив оружие из рук врага, в то время как Ледяная Смерть в правой руке угрожающе прижалась к горлу орка.

В тот миг Дзирт легко мог бы прикончить нападающего, развернись дроу в выпаде, и поразил бы орка в грудь, но пленники интересовали дроу сильнее, нежели трупы, а потому он прижал лезвия к ребрам твари в надежде, что одна лишь угроза вынудит орка прекратить сопротивление.

Однако тот упрямился до последнего: метнулся назад, прямо к северной стороне склона, где оказался обрыв тридцати футов высотой.

Дзирт бросился к краю обрыва. И он увидел, как орк отскакивает от выступа и, проделав короткий кувырок, с глухим стуком падает на камень.

Второй орк пустился наутек.

И вновь Дзирт сдержал свою руку и бросился в погоню, вместо того, чтобы убить врага.

Орк побежал под сень деревьев, петляя среди разбросанных глыб, запнулся на одном из спусков, но тотчас же вскарабкался наверх. Орк не раз оглядывался во время стремительного бегства, теша себя надеждой, что удалось оставить темного эльфа далеко позади.

Дзирт Дзирт всего лишь держался в стороне, с легкостью следуя за тварью. Внезапно орк метнулся за дерево (то самое, из-за которого несколько мгновений тому назад подглядывал за орками Дзирт), и дроу пустился наперерез орку. Взобравшись на свисающую ветвь, Дзирт с потрясающей ловкостью, удерживая равновесие, пробежался по ней мелкими шажками. Прыжками добравшись до соседней ветви, Дзирт попросту перешагнул через сук и кувырком приземлился в траву. Припав на одно колено, темный эльф направил оба лезвия прямо на орка, что несся ему навстречу.

Орк заверещал, заметался, и Дзирт совершил притворный двойной выпад, отчего тварь утратила равновесие.

Тотчас же Дзирт вернул клинки в исходное положение, подставил ногу улепетывающему орку, отчего ноги твари заплелись и орк рухнул ничком на каменистую почву.

Серьезно он не пострадал, и, отталкиваясь руками, принялся было подниматься, однако пара клинков у основания черепа убедили его в том, что, пожалуй, разумнее сохранять неподвижность.

Свет факелов и шум поблизости подсказали Дзирту, что звуки схватки привлекли отряд часовых, что находились поблизости. Эльф подозвал людей и приказал отвести пленника к королю Бренору и Витегроо, сам же отправился разведывать окрестности дальше.

Спустя несколько часов Дзирт вернулся, и темного эльфа озадачило выражение на лице Бренора. Дзирт полагал, что правитель окажется либо раздосадованным из-за молчания орка, либо (что наиболее вероятно) разъяренным, поскольку его гнев, вызванный гибелью Трещащих Холмов, еще не стих.

Однако ни досады, ни гнева не было на лице рыжебородого дворфа. Казалось, Бренор съежился, а кожа его побледнела.

— Что тебе стало известно? — спросил дроу друга, мгновенно устроившись в кресле рядом с Бренором, перед очагом, что пылал в доме, предоставленном жителями Низин путешественникам на ночлег.

— Орк говорит, что к нам направляется тысяча, — мрачно сообщил Бренор. — Говорит, что и орки, и великаны подготовились к сече и только и ждут, как бы нас сокрушить.

— Хитрость, которой пленник рассчитывает на милосердное отношение, — предположил Дзирт.

Однако же Бренор вовсе не был склонен верить подобным утверждениям:

— Эльф, насколько далеко ты пробрался?

— Не очень далеко, — признался Дзирт, — я всего лишь обогнул город вокруг, высматривая шайки, что отважились бы искать здесь добычу.

— Орк говорит, что земли к югу от Низин просто кишат его грязными сородичами.

— Повторюсь, это — коварная ложь… конечно, если только орк лжет.

— Нет, — заявил Бренор. — Тогда бы орк сказал, что войска — на севере: и правдоподобней, и сложнее проверить. Скажи он, что армия на юге — и любая стража сможет выяснить истину. К тому же визжащая свинья была не в состоянии обдумывать те слова, что изрыгала его пасть, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Дзирт содрогнулся, уяснив подлинное значение слов Бренора.

— Быстро он заговорил, — добавил Бренор. Дворф перегнулся через подлокотник кресла и поднес жбан с элем к пересохшему рту. — Вероятно, придется еще малость подраться, прежде чем мы доберемся до Мифрил Халла.

— Ты расстроен?

— Конечно же нет! — незамедлительно возразил Бренор. — Но тысяча орков — это немало!

Дзирт успокаивающе засмеялся, перегнулся через подлокотник и похлопал Бренора по руке:

— Дорогой мой дворф, — сказал темный эльф, — мы оба знаем, что орков не стоит принимать в расчет!

Дроу откинулся на спинку кресла, задумавшись о новостях, что, возможно, предвещали беду.

— Возможно, мне следует опять отправиться на разведку, — вновь заговорил темный эльф.

— Пузан, Вульфгар и Кэтти-бри давным-давно наготове, — сообщил Бренор. — Город отправил собственных разведчиков, к тому же старина Витегроо обещал воспользоваться зрением волшебника. Не успеет лечь на землю тьма, как мы узнаем, правду или ложь проверещал орк.

Дзирт не усомнился в разумности речей короля, а потому вновь позволил себе устроиться поудобней и опустить темно-фиолетовые веки. Душа его наполнилась радостью оттого, что его окружают столь искусные друзья, боевое мастерство которых пригодится, окажись правдой ужасный рассказ орка.

— А Дагнаббита я заставил хорошенько подумать, как нам выбраться отсюда, если вражеская армия окажется чересчур большой… или чтобы противостоять неприятелю, окажись армия невеликой, — увлеченно зачастил Бренор, не обращая никакого внимания на то, что друг его погрузился в глубокий сон. — Возможно, нам доведется малость поразвлечься! Эльф, ты не представляешь, как я рад тому, что не дал себя уговорить отправиться прямиком домой! Расквасить орочьи рожи — разве не в том смысл жизни всякого порядочного дворфа? Уж я-то истреблю свою долю орков, даже не сомневайся! Даже на миг не сомневайся! Уж сам-то я перебью их больше, чем мои дочка и сын вместе взятые!

С этими словами дворф поднял кружку, провозглашая молчаливый тост в собственную честь.

— Эльф, на моей секире осталось место еще для ста зарубок! И это — только с одной стороны, там, где лезвие!

23 МЕЧ НА МЕЧ

Были они обитателями Приграничья, охотниками, и… воинами — так уж повелела жестокая судьба. Каждый мужчина, каждая женщина из Низин умели пользоваться клинком, умели убивать. Слишком часто попадались орки и гоблины в дикой глуши.

Обитатели Низин знали повадки тварей, что ютились в темных горных норах, знали обычаи и уловки мерзкого орочьего племени.

Знали слишком хорошо.

Вопреки предупреждениям короля Бренора и его друзей, вопреки известиям о гибели Трещащих Холмов, отряд разведчиков, что отправился в ту ночь из Низин, не особенно тревожился. После возвращения Дзирта с плененным орком южные ворота Низин покинула дюжина сильных воинов, которые быстро передвигались по родным, знакомым землям.

Вскоре разведчики разглядели следы орков и сообща решили, что им попалось не более двух или трех тварей. Желая поскорее доставить донесение, отряд пренебрег обязанностями разведчиков и вместо этого отправился в погоню, по следам орков, спустившись по отрывистому, ступенчатому перевалу в неглубокий, усеянный каменными глыбами овраг. Люди чувствовали: враг близко. Каждая секира, каждый меч и каждое копье взмыли наготове.

Предводительница отряда знаками показала остальным, чтобы те догоняли ее, затем опустилась на живот и поползла между двух валунов. Лицо ее скривилось в широкой ухмылке, ибо она полагала, что за камнями притаилась пара-тройка орков, не подозревающих о неминуемой гибели.

Однако едва женщина обогнула камни, как ее улыбка исчезла, ибо перед ней предстало не двое и не трое, но два десятка человекоподобных тварей, что держали оружие наготове.

Женщина, уверенная в том, что она невидима для противника, прекрасно осознавала, что враги давно успели выследить ее отряд, ибо, вероятнее всего, орки спускались в овраг, притаилась за валунами в засаде. Воительница намеревалась предупредить друзей, или же по крайней мере подготовить своих людей к обороне. Она тут же принялась отдавать знаками необходимые распоряжения, вскидывая руку, чтобы указать на уступ в склоне оврага за спинами бойцов.

Но предводительница застыла на месте. Улыбка сползла с ее лица, застывшего маской леденящего ужаса. Наверху, прямо на выступе в склоне оврага, за спинами бойцов, женщина безошибочно различила силуэты многочисленных врагов.

Послышался крик следопыта, что шел позади всех, и разведчики обернулись.

Стремительно спускаясь, орда орков улюлюкала на каждом шагу.

И тогда предводительница принялась карабкаться наверх, чтобы присоединиться к спутникам, однако при звуке быстрых шагов, что стремительно приближались к ней из-за валунов, женщина повалилась на землю. Прямо из-за ее спины мчалась к намеченным жертвам орда орков, и предводительница отряда знала, что все разведчики, до последнего человека, обречены.

Она знала, что врагов чересчур много. Чересчур.

Она упала навзничь, полуосознанно огородившись от предсмертных криков, что доносились с поля кровавой сечи. Женщина увидела, как перебирал в воздухе ногами человек, вздетый на орочьих копьях. Завывая и лягаясь, несчастный сумел каким-то чудом вновь оказаться на ногах и устоять, хотя он и был смертельно ранен.

Так и стоял этот человек, пока не ринулось на него несколько орков и он не повалился под ударами врагов.

Женщина уходила крадучись, проползая между каменных глыб, протискиваясь в темноту, что скрывалась под нависавшими валунами. Она пыталась сдерживать дыхание, не дать вырваться наружу крикам, что разрывали ее грудь изнутри. Она не видела поля битвы из-под камней, однако слышала многое. И слышала слишком хорошо.

Уже после того, как стихли крики, она долго лежала в темноте, объятая ужасом. Ей было известно, что по меньшей мере одного пленника орки утащили с собой.

Но воительница оказалась бессильна.

Так она и лежала в убежище, ежеминутно молясь, чтобы не заметил ее случайно какой-нибудь орк, и удерживая подступившие слезы.

Обессиленная, она дрожала от изнеможения.

На утро ее разбудило пение птиц. По-прежнему смертельно напуганная, собрав остатки воли, она выползла из тесного закутка. Выбираться тем же путем, но ногами вперед, оказалось нелегкой задачей и для тела, и для души. Каждый дюйм, что женщина проползала под землей, заставлял ее чувствовать себя все более уязвимой; и она ожидала копья, что в любой миг могло вонзиться в живот.

Воительница, часто моргая, свыклась с солнечным светом и медленно присела.

И тогда она увидела тела спутников, изрубленные на куски: там рука, здесь голова. Орки перебили и изувечили людей.

Задыхаясь, женщина попыталась отвернуться и подняться, однако внезапно, на полпути, повалилась на колени, и ее стошнило.

Немало времени потребовалось, чтобы встать, и она долго скиталась среди мертвых тел тех, кто некогда был ей спутниками, товарищами-следопытами, друзьями. Предводительница несуществующего отныне отряда не задерживалась, чтобы собрать тела из изрубленных кусков, не задерживалась, чтобы разыскивать отсеченные конечности и отсеченные головы, и не задерживалась, чтобы пересчитать тела павших и выяснить, скольких забрали в плен… конечно, если только пленников брали вообще.

В тот час она не Задавалась подобными пустяками, ибо достоверно знала: те, кто попал в плен, давно мертвы.

Или молят о смерти.

Медленно, осторожно женщина выбралась из оврага, но от засады орков не осталось и следа. Первый шаг по склону дался ей нелегко, и второй сделала она с трудом, однако каждое последующее движение воительница совершала все быстрей и быстрей, все решительней, и вот уже, припустив по открытой местности, она высматривала на бегу убежище.

— А я говорю тебе, что так — неправильно! — разорялся какой-то упившийся медовухой дворф. Гуляка взгромоздился на стул и рассерженно барабанил кулаком по столу. — Нельзя просто так списывать со счетов все годы службы! Все проклятые годы! Кому же помнить, как не вам!

И под конец речи дворф с укоризной ткнул пальцем в компанию из нескольких людей, что сидели за соседним столиком в переполненной таверне.

Язвий, сидя вдалеке за кабацкой стойкой, как неизбежное зло, созерцал происходящее, и даже понимающе кивнул, предвидя, чему предстоит случиться после того, как один из людей в ответ ткнул пальцем в захмелевшего дворфа и сказал, чтобы тот уселся на место и заткнул волосатую пасть.

Был ли среди обитателей Мирабара хоть один, чьи кулаки не покрыли синяки и ссадины, заработанные в недавних драках?]

— Молю, не начинайте вновь, — послышался поблизости спокойный голос.

Язвий обернулся и увидел дворфа, что присел по соседству. Старый дворф кивнул и поднял было кружку, чтобы выпить в знак согласия, но внезапно замер, не успев даже оторвать кружку от стойки.

— Аграфан? — удивился Язвий.

Советник Аграфан, в простой, грязной одежде, прижал ко рту палец и знаками призвал старого Язвия к спокойствию.

— Да, — тихо произнес советник, и оглянулся, чтобы убедиться, что никто за ними не подглядывает. — Я слышал, что беда зародилась на городских улицах.

— Беда зародилась, когда твой глупец маркграф схватил Торгара Молотобойца на полпути да силой водворил его в Мирабар, — заметил Язвий. — С тех пор каждую ночь и каждый день случается не менее дюжины драк, а теперь еще глупцы-люди спустились сюда, а от них только новые неприятности.

— Те, кто живет в городе наверху, решили таким способом проверить вашу преданность, — сообщил советник.

— Преданность роду или городу?

— Городу, ибо для них преданность городу — превыше всего.

— И вновь ты говоришь, как человек, — заметил советнику Язвий.

— Я всего лишь говорю с тобою начистоту, — возразил Аграфан. — Если ты не желаешь слушать правды, то тебе не следует и спрашивать!

— Ба! — фыркнул Язвий и уткнулся в кружку, одним глотком отхлебнув половину содержимого. — А как же преданность маркграфа жителям Мирабара? Разве это — пустяк?

— Эластул полагает, что поступил во благо жителей Мирабара, когда повелел схватить Торгара по дороге в Мифрил Халл и не позволил ему унести с собой наши тайны, — ответил Аграфан, вновь повторяя довод, бессчетное количество раз слышанный и Язвием, и прочими дворфами с тех пор, как Торгара заточили в темницу.

— Больше лет, чем пройдет с того времени, как ты вылез из материнской утробы и до тех пор, пока тебя не закопают в землю! — выкрикнул захмелевший дворф, на сей раз гораздо громче и гораздо враждебней.

На сей раз он грозил людям не пальцем, но целым кулаком. Отшвырнув стул, дворф заковылял к людям. Те, как один, встали одновременно со многими людьми в таверне, и одновременно со многочисленными дворфами (включая и собутыльников захмелевшего буяна, которые незамедлительно попытались удержать товарища).

— И гораздо дольше, чем маркграфу суждено жить и править, гораздо дольше, чем суждено жить и править десятерым маркграфам, что придут ему на смену, и изрядному числу новых правителей, которым суждено прийти позже, — доверительно сказал Аграфану Язвий. — Торгар и его род служат городу столько, сколько стоит Мирабар. Невозможно заточить такого парня в темницу и не вызвать волнений.

— Эластул по-прежнему утверждает, что поступил верно, — отозвался Аграфан.

Язвию показалось, что лицо советника на мгновение омрачилось.

— Что ж, надеюсь, ты передашь маркграфу, что он — глупец, — грубо заметил Язвий.

Аграфан посуровел.

— Тебе следует тщательней подбирать слова, говоря о правителе, — предупредил советник. — Заняв место за круглым столом Совета Сияющих Камней, я принес клятву верности Мирабару и Эластулу.

— Аграфан, уж не угрожаешь ли ты мне? — тихо и спокойно осведомился Язвий.

— Я даю тебе совет, — поправил Аграфан собеседника. — У стен имеется немало ушей, не сомневайся. Керельменаф Эластул предвидит грядущие беды.

— Куда более серьезные, чем те, что нагрянули бы, позволь он Торгару уйти, — проворчал Язвий.

Тяжко вздохнул Аграфан:

— Я пришел к тебе, чтобы просить о помощи — необходимо внести спокойствие. Чувствую, что город на краю гибели.

Едва Аграфан договорил, как захмелевший дворф вырвался из рук товарищей и шустро подбежал к людям, затевая перебранку, стремительно набирающую обороты.

— Ну так что?! — крикнул Язвию Аграфан, лишь только в таверне вспыхнула потасовка. — Ты со мной или против меня?

Язвий сохранял спокойствие, хотя вокруг него бушевала неистовая гроза. Вот уже как месяц дворф твердо решил, что ему ничего не остается, как спокойно присутствовать при спорах. Язвий огляделся, увидел, как разгорается потасовка — человек против дворфа, дворф против дворфа. Слишком поздно Язвий решил утихомирить отвратительные перебранки, взяв умеренный курс, надеясь, что Эластул заключил Торгара в темницу ненадолго и что правитель, возможно, первым осознает, что допустил ошибку, сделав это.

— Я — с тобой, но только если пообещаешь, что Эластул вскоре выпустит Торгара на волю, — ответил Язвий.

— Обстоятельства не изменились, — ответил Аграфан. — Торгар обретет свободу, лишь когда отречется от своих взглядов.

— Не бывать этому.

— Стало быть, не видать ему свободы. Эластул не уступит.

Между Аграфаном и Язвием пролетело чье-то тело, врезалось в стойку — столь быстро, что говорившие не успели разглядеть, пролетел ли между ними дворф или человек.

— Так ты со мною или против меня? — вновь спросил Аграфан, ибо драка приближалась к решающему моменту и вот-вот стала бы неуправляемой.

— Кажется, я дал тебе ответ три недели тому назад, — отозвался Язвий.

И, чтобы напомнить о содержании ответа, Язвий ударил снизу тяжелым, точно пушечное ядро, кулаком и повалил Аграфана на землю.

Все дворфы, что разделяли мнение Язвия и, подобно старейшине, колебались между верностью городу и верностью роду, дворфы, что находились в ту ночь в таверне, восприняли поступок Язвия как призыв к бою. Те же, кто думал иначе — и дворфы, и люди, восприняли нанесенный советнику удар как повод взяться за оружие.

За считанные мгновения в таверне вспыхнул бой, который стремительно распространился по улицам. Разумеется, там в битву вступило еще больше участников, преимущественно — дворфов, и на стороне Язвия бойцов сражалось куда больше, чем против старейшины дворфов.

Когда перевес в битве уже склонялся в сторону Язвия, в бой вступила мирабарская Алебарда, воины которой размахивали оружием, приказывая дворфам разойтись. Однако на сей раз дворфы, что поддерживали Торгара Молотобойца, намеревались донести свой голос до властей предержащих.

Немало дворфов разбежалось, едва заметив представителей власти, но вскоре они вернулись, одетые в кольчуги, с обнаженным оружием, значительно превосходя численностью охранявших правопорядок воинов Алебарды. В ходе растущего противостояния все больше и больше сторонников Язвия бежало к своим кладовым, чтобы вернуться в доспехах, но и немало дворфов, что противостояли Язвию, не стесняясь, пускали в ход ругательства или же отговаривали от столкновения.

Однако немногие отваживались пойти дальше и обратить оружие против сородичей.

Противостояние длилось долго, но по мере того, как росло число дворфов — сотня, две, три, — люди, воины Алебарды, отступали к подъемникам, собираясь подняться наверх.

— Вы не желаете сражаться, — обратился к ним Язвий, что встал впереди собравшихся толпой дворфов. — Не станете же вы биться из-за одного дворфа, которого посадили в темницу.

— Такова воля маркграфа! — крикнул в ответ человек, что командовал войсками Алебарды.

— От нее вам будет мало толку, окажись вы все мертвы, разве нет? — перебил Язвий.

Он и Сам не верил, что отважился во весь голос произнести нечто подобное, не верил, что вместе со своими союзниками встал на путь мятежа. То был путь, что вел в город наверху, а затем, вполне возможно, и прочь из города. Прошла пора первоначальных беспорядков, что вспыхнули лишь из-за смятенных чувств. Слова произнесены иным тоном. Теперь беспорядки более походили на переворот.

— Кажется, ребята, вы сделали выбор, — громогласно проревел Язвий. — Что ж, хотите сражаться с нами — так сражайтесь, но мы, так или иначе, вызволим Торгара и он окажется среди своих!

Договорив, Язвий заметил, как встал в стороне окровавленный Аграфан, умоляюще глядя на соплеменника, надеясь, что тот одумается и свернет с самого опасного пути.

Едва Язвий договорил, как сотни могучих дворфов, что стояли за ним, хором разразились неистовыми криками и неумолимо двинулись вперед, точно громадная, неодолимая волна.

На лицах солдат Мирабара читалось смятение — столь же очевидное, сколь и решимость на мрачных лицах всех дворфов, что вышагивали следом за Язвием.

Здесь, в больших туннелях Нижнеграда, вдали от подъемников, не вышло серьезного сражения. Стороны обменялись несколькими ударами, из которых некоторые оказались серьезными, но все же Алебарда отступила и ее воины бежали назад, к помещению, где находились подъемники и крепкие двери. Сторонники Язвия недолго стучали по дверям, а после строем отправились вслед за предводителем по боковому извилистому коридору, что поднимаясь и опускаясь, вывел бы их на поверхность.

И тогда Аграфан, с окровавленным, покрытым синяками лицом, встал у них на пути.

— Не надо, — умолял дворфов советник.

— Прочь с дороги, Аграфан! — непреклонно, но не без уважения, ответил Язвий. — Знаю, ты по-своему пытался вызволить Торгара, но тебя Эластул не послушал. Стало быть, придется ему выслушать нас!

Ответ Аграфана потонул в одобрительных выкриках, что раздались за спиною у Язвия, и советник понял, что дворфы не отступят. Развернувшись, Аграфан побежал во главе шагающей толпы, что грянула старинную боевую песню, не единожды раздававшуюся за последнее тысячелетие за стенами Мирабара.

И от звука той песни сердце советника содрогнулось — гораздо сильнее, чем от прочих слов и поступков.

Советник бросился к выходам в верхний город, туда, где располагались войска Алебарды, призывая командиров применять силу осмотрительно.

Сделав это, Аграфан побежал по улицам, прямо ко дворцу Эластула.

— Что стряслось? — донеслось со стороны, позади.

Не замедлив бега, советник лишь оглянулся и увидел, как к нему приближается хранительница скипетра, Шаудра Звездноясная, и машет дворфу рукою, прося подождать. Но советник побежал дальше, знаками предложив хранительнице скипетра догнать его.

— Восстание, — сообщил ей Аграфан.

Когда хранительница оправилась от первоначального потрясения, то выражение на ее лице подсказывало, что она отнюдь не удивлена подобным развитием событий.

— Насколько серьезно настроены дворфы? — спросила она, продолжая бег вровень с Аграфаном.

— Если Эластул не вернет Торгару Молотобойцу свободу, то Мирабару грозит война! — заверил хранительницу скипетра советник.

Когда они добежали до дворца Эластула, то там их уже ожидал Джафар. Охранник прислонился к дверному косяку с почти скучающим видом.

— Вы опоздали с известиями, вас уже опередили, — сообщил Джафар.

— Необходимо действовать незамедлительно! — кричал Аграфан. — Созовите Совет, нельзя терять времени!

— Совет не нужен, — возразил Джафар.

— Неужели маркграф согласился выпустить узника? — удивилась Шаудра.

— С восстанием следует разбираться Алебарде, а не Совету, — самоуверенно пояснил Джафар. — Дворфов утихомирят.

Аграфан затрясся, точно собирался взорваться, и взрыв не заставил себя долго ждать: дворф набросился на «молота», намертво вцепившись человеку в глотку и прижав Джафара к земле.

Потасовку прекратила яркая вспышка света, ослепившая обоих противников. «Молоту» удалось вырваться из хватки дворфа, и они с удивлением взглянули на Шаудру Звездноясную, прибегнувшую к магии.

— По всему городу будут такие же драки, — горько заметила женщина.

Едва Шаудра договорила, как в ночи раздались звуки битвы: металл лязгал о металл.

— Чистейшее безрассудство! Город погрязнет в междоусобице лишь…

— Из-за единственного дворфа! — перебил Джафар.

— …из-за упрямства Эластула! — уточнил советник. — Отведите нас к маркграфу. Станет ли он с таким же спокойствием сидеть дома, если вокруг будет гореть Мирабар?

Джафар собрался было ответить, но вмешалась Шаудра, шагнув к охраннику и пригвоздив его к месту непреклонным взором. Хранительница скипетра прошла мимо «молота» прямо во дворец.

— Эластул! — громко позвала женщина. — Керельменаф!

Хлопнула дверь, что открылась в стене, и в прихожую ворвался маркграф с троицей «молотов».

— Я же приказал тебе их остановить! — проревел Эластул Аграфану.

— Теперь их уже ничто не остановит! — крикнул в ответ дворф.

— Ничто, кроме Алебарды, — уточнил Джафар.

— Даже твоя Алебарда не остановит! — вскричал Аграфан, и в голосе его послышались явные интонации дворфа. — Торгар сам из Алебарды — ты что, забыл?! И пять сотен мои… моих соплеменников среди двух тысяч бойцов, их тоже следует учесть. Целая четверть бойцов не станет сражаться на твоей стороне — и то, если повезет, а нет — они станут сражаться против тебя.

— Выйдите к ним, — приказал Аграфану Эластул, — и поговорите. Достопочтенный дворф, соотношение сил, увы, не в пользу вашего народа. Вы же не хотите истребления собственных соплеменников?

Аграфан затрясся, зашевелились губы, что проглатывали слова, так никем и не услышанные. Развернувшись, советник выбежал из дома, направившись туда, где кипела битва, что наверняка приближалась к городской темнице.

— Дворфы гораздо сильнее, чем вы полагаете, — сказала Эластулу Шаудра Звездноясная.

— Мы их одолеем.

— Но какой ценой? — спросила хранительница скипетра. Разубедить Эластула, обращая внимание на потери среди воинов, было сложно, ибо правитель не рисковал жизнью, однако Шаудра попыталась привлечь внимание маркграфа к материальной стороне вопроса: — Наши горняки — дворфы — единственные, кто способен добывать подходящую руду.

— Еще найдутся, — не согласился маркграф. Шаудра смерила правителя недоверчивым взглядом.

— Так что ты посоветуешь?

— Отпустите Торгара Молотобойца, — ответила хранительница скипетра.

Эластул сморщился, точно от боли.

— У вас не остается выбора. Освободите его и позвольте уйти. Знаю, он уйдет не один, и Мирабар понесет немалые потери, но не все дворфы покинут город. И возможно, ваша слава не отвратит новых дворфов от того, чтобы переселиться в город. Иначе грядет кровопролитие, в котором победителей не окажется, а итогом станет разрушение Мирабара.

— Вы переоцениваете преданность дворфов друг другу.

— Вы недооцениваете ее. Родственные узы для всякого дворфа дороже, чем золото и драгоценные камни. А дворфы, о Эластул, все состоят друг с другом в родстве, и объединяет их клан Делзун. Говорю вам как советница и друг. Отпустите Торгара, и немедленно, прежде чем наберет полную силу сражение, прежде чем воцарится безумие.

Эластул задумался, опустил взор, и на его лице сменялась череда выражений, одно за другим — от ярости до страха. Правитель посмотрел на Шаудру, а после — на Джафара.

— Да будет так! — приказал правитель.

— Керельменаф! — начал было возражать Джафар, но тотчас же замолк под непреклонным взглядом Эластула.

— Немедленно! — потребовал правитель. — Освободите Торгара Молотобойца и заставьте его навсегда покинуть город!

— Он может расценить вашу милость как повод для того, чтобы остаться, — вмешалась Шаудра, искренне недоумевая, возможно ли после подобных событий установление лучшего, более глубокого взаимопонимания между дворфами и маркграфом.

— Под страхом смерти запрещаю ему оставаться в городе и возвращаться сюда.

— Вероятно, многие дворфы не одобрят подобного решения, — заметила Шаудра.

— Так пусть те, кто согласен с изменником, отправятся вместе с ним! — плюнул Эластул. — Пусть отправляются в Мифрил Халл и умрут по дороге, а если доберутся, то пусть заразят Мифрил Халл тем же ядом измены, что так долго отравлял Мирабар! Иди! — проревел маркграф Джафару. — Иди немедленно, избавь нас от изменников!

Джафар ухмыльнулся, знаками пригласил следовать за собой еще одного «молота», и оба воина стремительно скрылись в темноте.

Взглянув на прощание на Эластула, за «молотами» последовала и Шаудра Звездноясная.

Когда все трое добрались до темницы, то вокруг ее стен разгоралась скорее перебранка, нежели потасовка, однако, несмотря на старания Аграфана успокоить дворфов уговорами, положение стремительно ухудшалось.

На сторону Язвия и Торгара встало несколько сотен дворфов, которым противостояло приблизительно вдвое больше бойцов Алебарды. Примечательно, что в рядах мирабарского войска не было видно ни одного дворфа, хотя немало дворфов, что сражались в Алебарде, стояли в стороне, скрестив на груди руки и созерцая происходящее с мрачной, угрюмой миной.

Шаудра оглянулась на Джафара, что с явным презрением взирал на мирных дворфов.

— Даже и не помышляй о том, чтобы нарушить приказ маркграфа, — предупредила упрямого «молота» хранительница скипетра. — И даже не думай задержать освобождение Торгара, чтобы подстрекнуть дворфов к битве.

Джафар обернулся к Шаудре, коварно ухмыляясь.

— Я готова пустить в ход чары, — предупредила Шаудра.

Женщина блефовала, однако не отходила от воина ни на дюйм.

Заметив, что ее заявления не действуют, она продолжила:

— В мирабарской междоусобице не окажется победителей. Взгляни, Джафар: те, кто сражается в твоей же Алебарде, отошли в сторону — их раздирают внутренние противоречия.

К людям подошел советник Аграфан — растерянный, в помятой одежде, точно кто-то ухватился за прекрасную ткань и поднял советника над землей, несколько раз встряхнув его (по правде говоря, так и случилось).

— С ними невозможно разговаривать! — прогремел голос раздосадованного дворфа.

— С ними поговорит Джафар, — сообщила Шаудра, — и сообщит о том, что Торгару возвращается свобода. — Обернувшись, женщина взглянула на прищурившегося «молота». — Торгара освободят незамедлительно, по приказу маркграфа, и тотчас доставят к дороге, что ведет в Мифрил Халл, вернув ему все имущество.

— Хвала Думатойну! — облегченно вздохнул Аграфан.

Дворф побежал передать известие остальным, и наконец-то ему удалось речами положить конец зарождавшимся беспорядкам.

— Стало быть, мерзавец Торгар от нас уберется! — презрительно бросил Джафар в лицо Шаудре!, признавая свое поражение.™ Что ж, пусть убирается. По мне, пусть хоть все его вонючие и уродливые сородичи убираются вместе с ним!

Шаудра отнеслась к вспышке негодования как к должному — ничего иного от «молота» Джафара она и не ожидала.

Встав посреди толпы, Шаудра привлекла внимание всех собравшихся вспышкой магического света над головой. Когда же к ней обратились всеобщие взоры, хранительница скипетра возвестила о том, что столь долго жаждали услышать многие из мирабарских дворфов.

И когда из мирабарской темницы вышел Торгар Молотобоец, то выход его сопровождался громовыми рукоплесканиями Язвия и его сторонников, к которым примешивались проклятия и брань многих людей, а также несколько вздохов и неопределенных звуков, что издавали дворфы из Алебарды, по-прежнему стоявшие поодаль.

Шаудра пробралась через толпу к Торгару, рядом с которым уже стоял Аграфан.

— Ты не вправе выбирать, куда пойдешь, — пояснила дворфу хранительница скипетра, голос и манеры которой говорили, что она, вопреки смыслу слов, настроена отнюдь не враждебно. — Тебе следует немедленно покинуть город.

— Я уже принял такое решение, — заметил Торгар.

— Дайте ему хотя бы ночь, — попросил у Шаудры Аграфан. — Позвольте попрощаться с теми, кого он покидает.

— Не думаю, что среди тех, кого он покинет, найдется так уж много достойных того, чтобы с ними попрощаться, — послышался сердитый голос. Все трое повернулись и увидели, как к ним идет старый Язвий, облаченный в дорожную одежду, с огромным мешком за спиной.

За стариком-дворфом через всю площадь тянулась долгая череда его соплеменников, облаченных в такую же дорожную одежду, несущих пожитки и походные принадлежности.

— Вы не можете так поступить! — возразил советник Аграфан, но возражения его оказались единственными, ибо, взглянув на Шаудру, дворф увидел, как женщина кивает с мрачным одобрением.

Вскоре Торгар Молотобоец окончательно покинул Мирабар, и вместе с ним отправилось около четырех сотен дворфов — чуть ли не пятая часть из всего дворфского населения Мирабара, среди которых многие прожили в городе более столетия, и чьи семьи служили городу со времен основания. Все они уходили, высоко держа голову, убежденные в том, что король Мифрил Халла поступит справедливо и не закроет, перед ними двери.

— Не верится, что все произошло на самом деле, — заметил Аграфан Шаудре, когда они вместе с Джафаром наблюдали за исходом дворфов.

— Когда тонет корабль, то крысы бегут, — заметил Джафар. — Жадные псы надеются найти в Мифрил Халле гораздо больше богатств.

— Они надеются найти среди себе подобных больше уважения, чем мы в Мирабаре можем им предложить, — поправила «молота» Шаудра. — Величайшее из всех сокровищ, Джафар — уважение, а среди народов Фаэруна не сыскать более достойных уважения, чем дворфы Мирабара.

— Ты хотела сказать «дворфы Мифрил Халла», — не съязвил Аграфан, но тотчас же прикусил язык, вспомнив, что шестнадцать сотен дворфов по-прежнему считают его предводителем, и что в столь непростые времена они нуждаются в нем еще сильнее.

Аграфан знал, что Мирабару потребуется немало времени, прежде чем выветрится дурной дух недавних событий.

Изрядное количество времени…

24 С ПОРАЗИТЕЛЬНЫМ МАСТЕРСТВОМ

Дзирт, Кэтти-бри, Вульфгар и Реджис собрались вокруг карты города и окрестностей, грубо начерченной хафлингом и улучшенной поправками дроу. Собравшиеся были мрачны и охвачены страхом — не за себя, но за горожан. Сперва пленный орк рассказал, что город окружен огромной армией, а после предводительница отряда разведчиков вернулась избитой и перепуганной, сообщив о гибели остальных людей, павших под мощным натиском человекоподобных.

Хотя женщина и была охвачена нескрываемым страхом, рассказ ее описывал превосходно согласованные действия целого отряда — опасных противников, не похожих на прочих.

В то утро ни один из друзей не произносил названия Трещащих Холмов, однако картины разрушенного селения не раз вставали перед мысленным взором каждого. Низины были гораздо крупнее Трещащих Холмов, и гораздо лучше защищены, к тому же на выручку мог прийти волшебник, однако грядущее сулило мало хорошего.

Вскоре к собравшимся присоединился и Бренор. Дворф хмурился.

— Ватага упрямцев, — заметил он, втиснувшись между Реджисом и Вульфгаром, с одобрительным кряканьем разглядывая карту.

— Витегроо не может оставить без внимания рассказ единственной уцелевшей, — откликнулся Дзирт. — Утром погиб почти каждый десятый.

— О да, он ей поверил, — признал Бренор. — Но и волшебник, и остальные думают лишь о том, как поквитаться с теми, кто убил их сородичей. Обитатели Лизин готовы сражаться.

— Даже с непобедимым врагом? — удивилась Кэтти-бри.

— Мне не известно, что они думают о силах неприятеля, — ответил Бренор.

Едва король успел договорить, как Дзирт и Кэтти-бри поднялись. Женщина потянулась за луком, дроу взял плащ.

— И я с вами, — вызвался Реджис.

Встал Вульфгар, взявшись за Клык Защитника.

— Вы двое присматривайте за тем, что творится кругом, поблизости, — предложила Кэтти-бри. — Я исследую окрестности, а Дзирт повнимательней проследит за тем, что творится в глубине.

— Мы подождем прихода ночи? — спросил Реджис.

— Ночью орки проворней, чем днем, — напомнила Кэтти-бри.

— А у нас не так уж много времени, — добавил Дзирт и, взглянув на Бренора, сказал: — Пусть горожане позволят уйти хотя бы слабым и больным.

— Дагнаббит сейчас все еще занят составлением планов для отступления, — признался Бренор, — но я не думаю, что так уж много людей из Низин захотят оставить город. Эльф, это — их дом, где они провели столько спокойных лет. Они верят Витегроо, а уж ему-то стоит верить, я даже не сомневаюсь.

— Опасаюсь, что на сей раз он ошибается, — откликнулся Дзирт. — Все новые и новые следы указывают на то, что ситуация неблагоприятная. Если армия, что вышла против Низин, действительно столь сильна, как на то указывают следы, то вскоре уйти пожелают все горожане.

— Сходи, проверь, — предложил Бренор. — А пока ты ходишь, я поговорю с остальными. Запряжем лошадей, погрузим пожитки в фургоны. Построю своих дворфов, чтобы те подготовились к походу. Вновь поговорю с Витегроо, прямо сейчас, когда его можно застать одного, без недоумков, что шатаются повсюду да хотят отомстить.

— Ты думаешь, он прислушается? — спросила Кэтти-бри.

Бренор пожал плечами и выразительно подмигнул, после чего произнес:

— Король я или не король?

На этой ободряющей ноте четверо следопытов покинули помещение и вышли из города. Вульфгар и Реджис выглядывали из укрытия, расположенного на высокогорье, вблизи крепостных стен. Кэтти-бри выбрала для наблюдений схожее, но гораздо более неприступное место, что располагалось в нескольких сотнях ярдов с другой стороны, Дзирт же стремительно направился своей дорогой.

Из Низин вышли и другие отряды следопытов, однако ни один из них не был столь сплочен и даже вполовину столь же незаметен.

Один из подобных отрядов, в котором было семеро силачей, на глазах Вульфгара и Реджиса только что вышел из южных ворот поселения.

— И вновь — добрая встреча, — приветствовали разведчиков горожане, на мгновение остановившись.

— И вам, и городу будет лучше, если вы вернетесь внутрь и станете готовиться к обороне на случай атаки, — посоветовал Вульфгар предводителю — молодому, крепкому человеку с мрачным, сердитым выражением на смуглом мужественном лице.

Человек остановился, остановились и шестеро спутников, что следовали за ним. Предводитель бросил на варвара любопытный и немного рассерженный взгляд:

— Мы разведаем, насколько силен наш общий враг, и сообщим об этом правителям города, — пояснил Вульфгар. — Никто не способен идти по следу лучше, чем Дзирт До'Урден.

Взгляд человека отнюдь не смягчился. Казалось, речи Вульфгара он воспринял чуть ли не как личное оскорбление.

— Всякий, кто выходит из города, подвергает свою жизнь опасности, — стоял на своем Вульфгар — Потеря еще семерых могучих бойцов не пойдет Низинам впрок.

Ноздри человека вздрогнули, его глаза расширились, и на лице застыла воистину недовольная мина. Знаками Реджис отозвал человека в сторону.

— Есть и другие соображения, — заметил хафлинг и с этими словами украдкой покосился на Вульфгара, сумев при этом даже таинственно подмигнуть большому другу.

Следопыт смерил хафлинга недоверчивым взглядом, но Реджис лишь с невинным видом улыбнулся и развернулся, кивком пригласив человека следовать за собой. После того, как оба поговорили в некотором удалении наедине, обитатель Низин вернулся, довольно улыбаясь.

— Возвращайтесь в город, — приказал он спутникам, отправившись следом за ними и быстро настигнув, товарищей. — Наши друзья правы: мы рассредоточиваем силы, хотя еще даже не знаем, с чем предстоит сражаться.

В ответ послышалось раздосадованное бормотание недовольных, однако предводитель явно пользовался влиянием, а потому отряд доморощенных следопытов отправился восвояси.

— Неужели ты пользуешься магическим рубином без малейших угрызений совести? — спросил Вульфгар у Реджиса, когда скрылись горожане.

— Нет, ведь я пользуюсь им для их же блага, — ответил Реджис, улыбаясь широкой, от уха до уха, ухмылкой. — Мы оба услышали их отряд с расстояния в пятьдесят футов. Думаю, что их услышали бы и орки, — хафлинг повернулся к югу. — И если надвигается хотя бы часть той армии, о которой нам говорили, то я только что спас от смерти семерых человек.

— Отсрочил приговор? — спросил Вульфгар, резкий вопрос которого застал Реджиса врасплох и мгновенно стер улыбку с ангельского личика хафлинга.

Реджис и Вульфгар смерили друг друга взглядами, но синие глаза Вульфгара расширились от удивления, лишь он взглянул на зрелище, представшее за спиною хафлинга.

Реджис обернулся, вновь посмотрел на юг, и увидел, как что есть мочи мчится к ним Кэтти-бри, размахивая в воздухе руками с зажатым луком.

Реджис вздрогнул. Кэтти-бри запнулась, схватившись за плечо, и ей навстречу шагнул Вульфгар. Лишь тогда заметили хафлинг и варвар, что женщину преследуют лучники.

Семеро следопытов из Низин, отправившиеся было в город, повернулись и двинулись обратно, к хафлингу.

— В город! — прокричал Реджис. — В город, на стены! Подготовьте ворота, чтобы они широко распахнулись с нашим приближением!

К тому времени, как Реджис вновь повернулся к Кэтти-бри, Вульфгар уже поддерживал раненую женщину, и они бежали в сторону хафлинга.

Следом неслась орава орков, вылезших из кустов и из-за деревьев.

Реджис остановился, измерил расстояние взглядом и лишь теперь понял, что вряд ли он поможет Вульфгару и Кэтти-бри, если им придется тащить за собой отставшего на бегу хафлинга.

Реджис развернулся и бросился бежать, добравшись до ворот почти одновременно с друзьями. Они пробрались внутрь, следом за ними надежно закрылись ворота, и наскоро осмотрев поверхностную рану Кэтти-бри, троица торопливо забралась по лестницам и галереям на крепостные стены.

Появились орки, их и впрямь было немало, и по всему городу затрубили в рога, и горожане метались из стороны в сторону.

Однако волна осаждавших город не стала ближе, но яростно развернулась и двинулась обратно, на юг, все громче и громче завывая по мере продвижения.

— Должно быть, их отвлек Дзирт, — заметил Реджис.

— Он выиграл для нас время, — одновременно с хафлингом произнесла Кэтти-бри.

С этими словами женщина и Вульфгар переглянулись, обменявшись мрачными, обеспокоенными взглядами.

Спустя несколько часов после захода солнца по каменистой почве прокатился и ударился о городские стены первый валун. Ко всеобщему удивлению, глыба вылетела с севера и пронеслась над узким ущельем.

Затрубили рога, и ополченцы из Низин бросились на стены, по местам. Так же поступили и дворфы Дагнаббита, и король Бренор со своими друзьями.

Пролетел второй валун — на сей раз гораздо ближе.

— Даже не разглядишь! — прорычал Бренор троим друзьям, что стояли на северной стене, вглядываясь во мрак.

— Вот! — крикнул Реджис и указал на кувыркающийся в воздухе валун.

Прочие прищурились и с трудом разглядели вдалеке фигуры великанов.

Тотчас же Кэтти-бри натянула тетиву, прицелилась, затем направила стрелу вверх, сделав поправку на расстояние. Лучница отпустила тетиву, и стрела пронеслась, замерцала, оставляя в ночном небе светящийся след,

Кэтти-бри не убила великана, однако вспышка от удара стрелы сообщила женщине, что она не промахнулась. Вновь вскинула воительница лук, стиснув зубы от боли в пальцах и плече, раненом стрелою орка. Однако прежде чем спустить тетиву, она замерла и ухватилась за Вульфгара, ибо от удара летящего камня заходила ходуном вся стена.

— Берегись! — донесся крик старшего дозорного. Кэтти-бри вновь выстрелила из лука, но тотчас же

повалилась вместе с друзьями в общую кучу, едва лишь перелетел через крепостные стены и ударился о землю еще один валун, и стукнулся оземь перед самой стеною, тотчас же перелетев через нее, другой. И новая глыба всей поверхностью врезалась в стену, и следующая ударила в северо-восточный край ограды, после чего перелетела через восточную стену, разметав вокруг бойцов и обломки камня.

— Сколько же там проклятых великанов? — удивился Бренор, торопясь в толпе, среди прочих, в укрытие.

— Слишком много, — откликнулся Реджис.

— Нужно придумать, как бы их пересчитать, — начал было рассуждать король дворфов, но не успел он собраться с мыслями, как крик, раздавшийся с южной стороны стены, возвестил дворфу и друзьям, что у них возникла новая проблема, разрешить которую следовало незамедлительно.

К тому времени, как Бренор, Вульфгар, Дагнаббит, Реджис и Кэтти-бри присоединились на южной стене к Дагнаббиту, орки перешли в яростное наступление. Поле перед городом почернело от набежавшей рати, воздух сотрясали тонкие завывания орков. Сотнями и сотнями продолжали они бежать, даже не задержавшись, когда с прочных стен Низин тучей полетели стрелы.

— Больно, наверное, — заметил Бренор, взглянув на Дагнаббита и друзей.

— Больно оркам, — уточнил Дагнаббит, мрачно кивнув. — Встанем посередине! — крикнул он оставшимся пятнадцати воинам-дворфам. — Никто не пройдет этими воротами! Никто не переберется через стены!

С криками «За Мифрил Халл!» и «За короля Бренора!» закаленные в боях воины Дагнаббита столпились в указанном месте — на самом уязвимом участке, на южной стене Низин. Как один, достали они дворфские стрелы и отменно сбалансированные боевые топоры, и пригнулись: орки метали копья и стреляли. До последнего мгновения дворфы таились, находясь на стене, после чего вскочили и метнули топоры в первые ряды орочьей рати, отчего атака захлебнулась.

Роем взлетели со стен Низин стрелы лучников, Кэтти-бри позволила Искателю Сердец приняться за его смертоносную работу, и стрелы оставляли светящиеся следы, прокладывая просеки в густых вражеских рядах.

Предсмертный крик раздался позади: горожанин попал под удар брошенного великаном валуна, и непрестанный грохот и сотрясение земли указывали на то, что великаны вовсе не собирались прекращать камнепад.

Дворфы Дагнаббита выпустили новый рой стрел и метательных молотов, прежде чем бросились вместе с королем Бренором во двор крепости, чтобы поддержать защитников ворот. На землю пала тьма, но и лучники, и Кэтти-бри по-прежнему обстреливали ряды орков.

Полетели на стены веревки с многокрючьями на концах, немало их вцепилось в кладку. Орки, напрочь забыв о смертоносном дожде стрел и боевых топоров, бросились к веревкам и принялись карабкаться вверх; те же, кто остался внизу, кидались на ворота, и от одной лишь массы их тел гнулись тяжелые засовы.

— Хотел бы я, чтобы поблизости оказался Дзирт! — воскликнул перепуганный Реджис.

— Но его с нами нет, — договорил Вульфгар, и друзья переглянулись.

Издав решительный рык, варвар кивком пригласил хафлинга следом за собой, и оба скрылись из вида, бегом спустившись по парапету. Могучий варвар на ходу срывал многокрючья и веревки, хотя те и были натянуты под тяжестью висевших на них орков.

Вот взобрался на верх крепостной стены орк, едва Вульфгар потянул за его многокрючье. Варвар заревел и повернулся. Орк завыл и занес тяжелую дубинку.

Но ему в руку попала стрела, что оставляла за собою серебристый след, и орк упал.

Вульфгар оглянулся на Кэтти-бри и сорвал крючки.

Еще один орк взлетел на стену, едва варвар дернул за веревку. Тварь принялась подтягиваться наверх.

Раз и другой ударила орка по лицу булава Реджиса.

— Справа их еще больше! — вскричал Вульфгар. И варвар бросился прикрывать брешь в обороне,

кинулся к немногим оркам, что перелезли через стену и вступили в рукопашную с несколькими лучниками из Низин.

Бросился было Реджис следом за Вульфгаром, но замер, едва лишь над ним показались руки еще одного орка, что взбирался наверх. Реджис занес булаву, но передумал, и стал поджидать орка с мерцающей, качающейся рубиновой подвеской наготове.

Орк замер на месте, завороженный вращением драгоценного камня, поддавшийся таинственной теплоте, что исходила от драгоценности. В то же мгновение враг уверовал, что стоящий перед ним хафлинг с потрясающей драгоценностью — его лучший друг.

— Насколько ты силен? — спросил Реджис, однако орк вряд ли понял его слова. — Сильный? — спросил хафлинг, на сей раз с большим напором, согнув руку и демонстрируя мышцы — не особенно большие, но тем не менее заметные.

Орк улыбнулся и хрюкнул.

Знаками Реджис показал ему, чтобы тот немного спустился вниз и вновь ухватился за веревку, что и выполнил послушный орк.

Затем хафлинг обеими руками призвал орка оставаться на месте, прямо там, где тот находится сейчас. И вновь тварь подчинилась, и по меньшей мере одна веревка на время оказалась недоступной для прочих нападавших.

Взглянув направо, Реджис увидел, как с недоумением смотрит на него Кэтти-бри. Пожав плечами, Реджис повернулся налево, и увидел, как Вульфгар поднял над головою орка и швырнул его еще в двоих, что карабкались на стену. Все трое упали вниз.

Дзирта потрясла ярость атаки. Едва отойдя от товарищей, дроу как раз спускался по склону, когда увидел нападавших орков. Дроу без труда смог бы ускользнуть, однако к тому времени, как он перебрался через водоем и направился обратно, к Низинам, первые ряды нападавших оказались далеко впереди. Издалека дроу видел, как бегут к крепости трое друзей. Видел он и то, как настигла Кэтти-бри стрела, и темный эльф с облегчением вздохнул, когда женщина в сопровождении Вульфгара и Реджиса укрылась за прочными городскими стенами.

Притаившись в тени дерева, дроу наблюдал, как пронеслась мимо него орда орков. Он знал, что не может вернуться в город, чтобы сражаться, а возможно, и погибнуть, вместе с друзьями.

Однако дроу притаился на дереве, прижавшись к стволу. Ему пришло в голову, что именно те орки, встречи с которыми он пытался избежать, убьют кого-нибудь из друзей, но тотчас же Дзирт прогнал горькие думы, ибо у него не было времени на то, чтобы предаваться унынию. Перед ним встал простой выбор: либо вступить в бой за стенами, выступив против целой орды, либо воспользоваться тем, что орки были заняты сражением, и разузнать о числе неприятелей.

Дроу взглянул на орков, что рваными волнами, точно потоп, хлынули на крепость. Удастся ли ему добиться успеха? Скольких он в силах убить, и насколько повлияет на битву потеря нескольких орков?

Нет, Дзирту оставалось лишь верить в то, что друзья и горожане выстоят. Оставалось верить, что то — пробное нападение, где орки испытывали силы.

После первой атаки Низины смогут защищаться гораздо лучше, если только станет известно число противников, если станет известно, где орки устроили привал и где выставлены их укрепления.

И как только мимо дроу пронесся последний в строю орк, Дзирт соскользнул вниз с дерева и что есть сил припустил… нет, не на север, к городу, но на восток, двигаясь вдоль основного скопления вражеских сил.

Столько ударов нанес Вульфгар и стольких орков скинул со стены, что теперь с трудом поднимал руки, однако же варвар продолжал битву, бросаясь на всякого орка, который взбирался на южную стену.

Сочились кровью дюжины ран, нанесенных Вульфгару и Реджису, что бился бок о бок с соратником — доблестно, хотя и не столь эффективно, пользуясь булавой и волшебством камня. Как раз когда четверо орков одновременно показались над крепостной стеной, взглянул Вульфгар направо, обратившись к Кэтти-бри с немою мольбой о помощи… но воительницы не было на месте.

Охваченный паникой, варвар перегнулся через крепостную стену, едва не поплатившись жизнью за то, что отвлекся от битвы.

Едва — но не совсем, и вот из-за спины варвара со свистом вылетела стрела, пронзила орка и с ослепительным отблеском впилась в камень.

Вульфгар оглянулся и почувствовал благодатное облегчение, заметив, что Кэтти-бри взобралась на вершину единственной башни Низин, отличительной особенности города.

Лучница выпустила новую стрелу и мрачно кивнула Вульфгару.

Обернувшись, тот встретил новых орков, и боевым топором сбросил одного из них со стены, затем развернулся и помог Реджису: хафлингу досаждала еще одна тварь. Внезапно орк остановился и пристально уставился на вращающийся рубин.

Вульфгар ринулся вперед, плечом припер ближайшего орка к стене, но получил жалящий удар от дубинки второго. Вульфгар зарычал, пытаясь заглушить боль, однако получил еще один удар — на сей раз более сильный, пришедшийся по предплечью, однако ухватился за вражеское оружие и дернул его на себя, зажав в локтевом сгибе и столкнувшись со злосчастным орком нос к носу.

Только тварь Попыталась укусить варвара, как Вульфгар боднул орка лбом в лицо, расплющив тому нос и оглушив настолько, что орк отпрянул. Варвар понял, что поверг врага, а потому отпустил дубинку и ухватился за грязные кожаные доспехи орка. Мгновенный разворот, бросок — и тот полетел с городских стен.

Обернувшись к зачарованному Реджисом орку, Вульфгар вновь взглянул на башню, где Кэтти-бри с несколькими лучниками посылала в собравшуюся под стенами ораву стрелу за стрелой.

Вульфгар замер, заметив на башне еще кого-то. То был старец, волшебник Витегроо, читающий заклинания и размахивающий руками.

— Ворота ломаются! — донесся снизу, со двора, крик дворфа.

Тотчас же Вульфгар взглянул туда, где раздавался крик, и увидел, как несется на собравшихся во дворе орков Бренор с сородичами, топая тяжелыми, подбитыми гвоздями ботинками и всей гурьбой наваливаясь на ворота, чтобы те не прогнулись под натиском орков.

Однако краем глаза варвар разглядел наверху вспышку — крошечный шар пламени, что невесомо пролетел над стеной.

И едва взорвался огненный шар Витегроо, как на варвара накатила волна жара.

Из-за вспышки орк, что находился перед Реджисом, очнулся от чар, что наслал волшебный камень, и не успел хафлинг опомниться, как тварь нанесла ему удар.

Реджис заверещал и повалился внутрь, за крепостные стены.

Вульфгар бросился на орка, придавив к земле. Лежа ничком, орк вывернулся и приподнялся на локтях, но Вульфгар обеими руками схватил его за голову. С полным неистовой ярости ревом вновь и вновь бил варвар тварь головой о каменный парапет, и продолжал стучать головою орка, даже когда тот прекратил сопротивление, а прочный череп человекообразного превратился в бесформенное, мятое, кровавое месиво.

Вульфгар по-прежнему молотил головой орка, но вдруг его за плечо ухватила сильная рука.

Рассерженный варвар молниеносно обернулся, но тотчас же обмяк, едва завидев Бренора, смотревшего на него.

— Они удрали, парень, — пояснил дворф, — и думаю, что больше от них не будет неприятностей.

Вульфгар поднялся и вновь пнул орка напоследок.

— Как Реджис? — спросил варвар, спросил еле слышно, едва переводя дыхание.

Кивком головы Бренор указал на внутреннее пространство города. Хафлинг полусидел, с трудом отдавая себе отчет в том, что происходило вокруг. Окровавленный бок Реджиса проворно перевязывали несколько дворфов.

— Готов поспорить, ему пришлось несладко, — мрачно заметил Бренор.

25 БЕРЕЖЕНЫЙ ХАФЛИНГ

Казалось, будто он просыпается, приходит в себя после кошмара. Сосредоточившись на неприятных ощущениях в боку, поближе к животу, Реджис с удивлением заметил, что боль была невелика.

Хафлинг вытаращил глаза, лишь только перед его мысленным взором предстала последняя сцена битвы: орк, что колет его в бок мечом. Реджис отпрыгнул — и почти тотчас же утратил равновесие, сверзившись со стены.

Реджис потер затылок: падение оказалось болезненным! Однако, вспоминая недавние события, он приходил к выводу, что тем самым спас свою жизнь. Останься он на стене — и его наверняка пронзили бы сотни стрел. Приподнявшись на локтях, хафлинг узнал боковую комнатушку в одном из домов Низин. Свет вокруг был тусклым, снаружи же, скорее всего, давно воцарилась ночь.

Он выжил, и лежал в удобной постели, ему перевязали раны. Натиск орков отражен.

Но внезапно надежды, что испытывал Реджис, пошатнулись, как пошатнулись стены дома, когда его сотряс брошенный поодаль великаном валун.

— Выжил, чтобы сражаться еще один день, — пробормотал хафлинг, затаив дыхание.

Реджис выбрался из кровати, болезненно морщась от каждого движения, и замер, едва за стенами комнатушки послышались знакомые голоса.

— Не менее тысячи, — тихо произнес мрачный Дзирт. Город затрясся от падения еще одного валуна.

— Мы прорвемся через их оцепление, — ответил Бренор.

Реджис представил, как в повисшей тишине покачал головой Дзирт. Хафлинг выполз из постели и добрался до двери, приоткрытой ровно настолько, чтобы осталась узкая щель. Заглянув в соседнюю комнату, Реджис увидел, что четверо спутников сидят за столиком, посередине которого горит единственная свеча. Более всего хафлинга поразило количество повязок, наложенных на Вульфгара. Варвару изрядно досталось, пока он удерживал стену.

Наконец, Дзирт произнес:

— Мы не можем идти на север: там каньон.

— И кругом стоят великаны, — добавила Кэтти-бри.

— Да, не меньше семи, — согласился дроу. — Полагаю, их даже больше, ибо обстрел валунами продолжается вот уже несколько часов, непрерывно. Устают даже великаны, к тому же, некоторым пришлось бы подносить камни.

— Ба, немного же они разрушили, — проворчал Бренор.

— Разрушения гораздо сильней, чем кажутся, — ответила Кэтти-бри. — Теперь они нацелились на башню Витегроо. Я слышала, что за последний час по ней били десятки раз.

— В последней битве волшебник выдал свое присутствие огненным шаром, — заметил Дзирт. — Теперь они постараются его сразить.

— Ну что ж, остается лишь надеяться, что он сможет поразить их не только огненным шаром, — произнесла Кэтти-бри.

— Остается надеяться, что мы все сможем поразить немало врагов, — вставил Вульфгар.

И так они сидели несколько мгновений, и у каждого на лице застыло мрачное выражение.

Реджис развернулся и обессилено прислонился к стене. Хафлинг испытал подлинное облегчение от того, что Вульфгар остался в живых и, по-видимому, не пострадал. Он опасался, что варвар пал в битве, пытаясь его защитить.

«Ну что ж, этого следовало ожидать», — думал хафлинг. С тех пор как они сражались в Долине Ледяного Ветра с разбойниками с большой дороги, Реджис старался не отставать от товарищей, и пытался найти способ не только избежать неприятностей, но и оказаться полезным для друзей.

И хафлинг неожиданно преуспел, прежде всего — в битве за приграничную башню на Хребте Мира, где он обнаружил логово огров.

По правде говоря, Реджис гордился недавними походами. С того времени, как на берегу реки его плечо поранило копье и он отправился вместе с друзьями в Кэддерли, на поиски хрустального осколка — Креншинибона, Реджис переосмыслил свое место во вселенной. Прежде хафлинг искал легких путей, в сущности, его пристрастия не изменились и поныне, однако Реджис был совестлив. В тот день друзья спасли ему жизнь — друзья, которые обошли полмира, чтобы вызволить его из когтей Паши Пуука, и которые все эти годы поддерживали его — зачастую в буквальном смысле.

А потому в последнее время он, как мог, пытался помогать им и поддерживать их, отплатить добром за все то добро, что они сделали для него.

Но Реджис никогда не верил в то, что удача пребудет с ним неизменно. Он был готов к смерти на вершине огровой башни на Хребте Мира, далеко на западе, и приготовился погибнуть на крепостной стене Низин.

При этой мысли рука хафлинга соскользнула вниз, к раненому животу.

Развернувшись, он вновь украдкой посмотрел на четверых товарищей — настоящих героев. Да, это его, как победителя, несли на плечах обитатели Десяти Городов после разгрома Акара Кессела. Да, это он обрел подлинную власть после гибели Пуука, хотя вскоре и упустил предоставившуюся возможность. Да, обитатели Чевера говорили о нем, как об одном из героев, но сейчас, украдкой наблюдая за своими спутниками, он понимал подлинное положение вещей.

В глубине души он знал истину.

Они, а не Реджис, были героями. Он лишь пользовался славой блистательных друзей.

Прислушавшись к разговору, хафлинг понял, что друзья обсуждают всевозможные планы сражения, предполагая тайком вывести горожан за стены или же послать на юг гонца с просьбой о помощи.

Реджис сделал долгий, успокаивающий вдох, после чего вышел из комнатушки как раз в тот миг, когда Бренор говорил Дзирту:

— Эльф, нам не обойтись без твоих клинков. Тем более, без твоей кошки. До Пуэнта слишком далеко.

Даже если ты доберешься до него, то к твоему возвращению тебе останется лишь хоронить мертвецов.

— Но я полагаю, что невозможно вывести из Низин сотню горожан и бежать к югу, — ответил дроу.

Тотчас же темный эльф прервался, завидев Реджиса. Замолчали и остальные.

— Ты проснулся! — вскричал Бренор. Кэтти-бри встала со стула и подошла к Реджису,

чтобы помочь ему добраться до освободившегося места, однако хафлинг, бок которого по-прежнему оставался онемевшим, не стал сгибаться в поясе. Он предпочел постоять.

— По крайней мере, я наполовину проснулся, — сообщил он Бренору.

Сказав это, хафлинг сморщился от боли, однако же знаками показал Кэтти-бри, чтобы та заняла свое место.

— Ты слеплен из теста, что гораздо круче, чем кажется, о Реджис из Одинокого Леса, — заявил Вульфгар.

С этими словами варвар воздел в воздух бутыль, чтобы выпить в честь хафлинга.

— И ноги у меня побыстрее будут, — ухмыльнулся Реджис. — Вы же понимаете, что я по собственной воле упал со стены… или нет?

— Хитро придумал! — согласился Вульфгар, и все засмеялись.

Однако веселье было недолгим, ибо в действительности положение оставалось столь же мрачным.

— В любом случае нам не удастся заставить горожан следовать за нами, — заметила Кэтти-бри, лишь только беседа вернулась в прежнее русло. — Они намерены держать осаду, с кем бы ни пришлось сражаться. Они исполнены немалой веры в себя, в свой город, и еще большей веры в проживающего среди них волшебника.

— Боюсь, как бы их вера не обернулась самоуверенностью, — произнес Дзирт. — Мы столкнулись с изрядными силами, а великаны способны продолжать обстрел валунами дни напролет — в горах к северу от Низин нет недостатка в глыбах для метания.

— Ба, они не причиняют большого ущерба, — возразил Бренор. — Ничего такого не разрушили, чего нельзя было бы починить.

— Сегодня камнем убило горожанина, — ответил Дзирт. — Еще двоих ранило. У нас не так уж много людей.

Реджис отступил на шаг назад, предоставив четверым товарищам оживленно обсуждать планы защиты. Казалось, девизом дня стала фраза Бренора «Пригнуть шею и выставить секиру», однако хафлинг вовсе не был уверен в том, что после первой неистовой атаки он разделяет мнение короля.

Великаны даже не перешли через каньон, однако орки чуть было не пробили стены, а южные ворота едва не треснули под вражеским напором. И пока армия Низин будет терять бойцов по мере того, как все новые и новые люди и дворфы получают ранения, число орков, скорее всего, возрастет. Реджис понимал злобных тварей и знал, что едва дойдет весть о неизбежности победы и лишь пообещают раздел добычи, как и другие орки не замедлят появиться.

И тогда хафлинг едва было не заявил друзьям, что самолично готов покинуть Низины и отправиться на юг, что он разыщет путь к Пуэнту и прочим и вернется с армией дворфов. Он должен был сделать для друзей хотя бы такую малость.

И он чуть было так не заявил, однако сдержался, ибо, по правде говоря, при мысли, что придется пробираться сквозь армию кровожадных орков, у Реджиса по спине пробежали мурашки. Он предпочел бы умереть среди друзей, но не в одиночестве, и гораздо хуже смерти оказалось бы очутиться у орков в плену. Каких только пыток не придумают эти отродья?

Реджиса била заметная дрожь, и улучив мгновение, на него с любопытством посмотрела Кэтти-бри.

— Немного продрог, — пояснил Реджис.

— Возможно, от сильной потери крови, — сказал Дзирт.

— Пузан, отправляйся обратно в постель, — велел Бренор. — Мы позаботимся о том, чтобы ты был в безопасности!

«Да, — подумал Реджис, и вздрогнул от этой мысли, — они позаботятся, чтобы я был в безопасности. Они всегда заботятся о том, чтобы я был в безопасности».

Они предвидели, что следующий штурм начнется вскоре после заката.

— Уж слишком они притихли, — сказал Дзирту Бренор. Оба стояли на-северной стене, всматриваясь в противоположную сторону каньона — туда, где расположились великаны. — Отдыхают перед нападением, даже не сомневаюсь.

— Великаны не станут приближаться, — вслух рассуждал Дзирт. — Только не при действующей защите. Они не выступят против волшебного пламени, если способны наносить удары издалека, находясь в полной безопасности.

— В полной? — лукаво переспросил Бренор, ибо только что обсуждал с Дзиртом безопасность великанов, после чего оба пришли к выводу, что Дзирту следует выйти за стены и навязать великанам битву, или по крайней мере отвлечь их от разрушительного для города швыряния камней.

Теперь же дроу колебался, и Бренор знал отчего.

— Твои мечи пригодились бы нам и здесь, даже не сомневайся, — заверил его дворф.

Дзирт выжидательно посмотрел на короля.

— Но мы без тебя продержимся, — добавил Бренор. — Ты и в этом даже не сомневайся. Иди и разберись с ними, эльф. Сделай так, чтобы на наши головы больше не падали их проклятые глыбы, и уменьши число орков.

Дзирт оглянулся на север и глубоко вздохнул.

— А теперь ты опять засомневался, разве нет? — заметил Бренор. — Думаешь, что нам, пожалуй, не следовало отговаривать Кэтти-бри. Думаешь, что может быть, тебе и вовсе не стоило думать о том, чтобы выйти за стены. Думаешь, что все мы делаем неправильно. Но ты же и сам понимаешь, эльф. Знаешь, куда мы попали, и на кого ложится тень летящих глыб. И пока ты думаешь, что не хочешь покидать друзей, друзья думают, что не хотят, чтобы ты покидал их. Дзирт неуверенно улыбнулся.

— И все же ты полагаешь, что мне следует уйти, как мы и решили, — договорил он за дворфа.

— Не останови мы великанов, или хотя бы не задержи их — и не останется никаких Низин, — ответил дворф. — По-моему, все довольно просто. Только ты способен перебраться через каньон достаточно быстро, чтобы это повлияло на битву, хотя моя девочка и возражала, когда решили, что пойдешь ты.

При упоминании о Кэтти-бри Дзирт обернулся на вершину пострадавшей от обстрела башни Витегроо, где воительница стояла, сжав в руках лук, смотря далеко за крепостные бойницы. Женщина взглянула вниз, заметила взгляд Дзирта и помахала рукой.

— Я не надолго, — пообещал Бренору дроу, приветственно помахав Кэтти-бри в ответ.

— Ты отправишься на столько, на сколько потребуется, — уточнил Бренор. — Думаю, что ты сможешь во время следующей битвы удерживать великанов на расстоянии от нас, мы выстоим, а если выстоим, то орки снимут осаду или же в их рядах появится брешь, тогда мы выйдем из города и уйдем на юг.

— Или хотя бы отправим скороходов с известиями для Тибблдорфа Пуэнта, — добавил Дзирт.

— Как раз этим Дагнаббит и занимается, — заверил друга Бренор, после чего с кивком подмигнул.

Большего дворфу и не требовалось. Оба знали, как в действительности обстояли дела. Низинам предстояло выдержать еще пару штурмов — либо ослабив орков настолько, что удастся прорваться на юг, либо заставив неприятеля отступить.

Едва лишь верхняя кромка солнца заиграла за западной стороной горизонта, как Дзирт перебрался через стены Низин, минуя северные ворота, ибо подозревал, что за ними наблюдают. Соскользнув вниз по широкой сторожевой башне в северо-западном углу крепости, крадучись настолько незаметно, насколько возможно: от камня к камню, от куста к кусту, проползая открытые участки на животе, темный эльф добрался до изгиба каньона и затаился.

Наступали сумерки. Дроу слышал звуки орков, перемещавшихся на юге, стук валунов, что складывали в кучу великаны всего лишь в нескольких сотнях ярдов от его укрытия, на другой стороне каньона. Дроу поплотнее закутался в плащ и закрыл глаза, погрузившись в созерцательное состояние, заставляя себя обратиться в истинного воина. У него не было плана, как одолеть великанов, однако друзья так надеялись, что ему удастся достигнуть именно этой цели.

Одно лишь воспоминание об оставленных товарищах вывело его из созерцательности, отчего Дзирт оглянулся на пострадавший в войне город. Вновь и вновь возникал перед мысленным взором дроу прощальный образ серьезной, все понимающей Кэтти-бри.

— Иди, — призвала она его днем раньше, когда эльф исключительно из нежелания расставаться с друзьями возражал против предложенного плана.

Ничего более она не сказала, однако Дзирт лучше, чем кто бы то ни было, знал: на душе у нее легко, вовсе не так, как у него. Вопреки тому, что соотношение сил было явно не в их пользу, воины надеялись отстоять город, и Дзирту пришлось оставить друзей.

Оставалось лишь надеяться, что он встретит их вновь.

Дроу прижался лбом к земле и прикрыл глаза. Он не был напуган, по крайней мере, он не боялся за себя, однако эльф видел войско орков, и знал, что поблизости находится несколько великанов. Неприятель хорошо организован, исполнен решимости, и существенно превосходит их числом. Неужели настал конец для дорогих его сердцу спутников?

Дзирт приподнял голову и упрямо покачал ею, прогоняя сомнения прочь при воспоминании о других, гораздо более многочисленных врагах, которых удалось одолеть. О логове темных сил, где томились Вульфгар и Гвенвивар. Об обретении Мифрил Халла. О неистовой погоне по улицам Калимпорта, чтобы спасти Реджиса. И прежде всего — о войне против армии Мензоберранзана, о защите Мифрил Халла от ужасного врага.

И вот уже темный эльф перестал вспоминать прежние победы, ибо воспоминания иссякли. Усилием воли он сосредоточил сознание на теле, обращая ум и тело в единое боевое целое.

За западной стороной горизонта скрылось солнце.

В каньон спустился Охотник, и двигался он среди каменных выступов, точно тень смерти.

На сей раз атака началась почти в то же самое время, что и нападение предыдущей ночью: на город обрушился град брошенных великанами глыб, а с юга понеслась орава осатаневших орков. Защитники действовали как прежде: Вульфгар сосредоточился на защите бойниц, а дворфы Бренора берегли ворота.

Однако на сей раз Бренор остался с другом-варваром и с Реджисом: хафлинг, не обращая внимания на советы друзей, призывавших его отдохнуть, не желал оставаться в стороне от боя.

С башни, что возвышалась за стенами, выпустила первые стрелы в ответ на атаку орков Кэтти-бри. Над южными полями пронесся ряд мерцающих стрел, которые не только высветили наступающего неприятеля, но и попали во врагов.

Когда орков от стен отделяло лишь пятьдесят футов, принялись стрелять и другие лучники. Губительный для орков обстрел усилил выпущенный Витегроо огненный шар.

Немало орков погибло в тот час, однако уцелевшие двигались вперед, подбежали к фундаменту стен, забрасывая наверх верёвки с абордажными крючьями на концах или подставляя лестницы. Несколько орков протащили через ряды нападавших таран и ударили прямо в ворота. Уже от первого удара ворота почти проломились.

На верхушке стен встали у первого пролома Бренор, Реджис и Вульфгар. Пара орков вскарабкалась на крепостную стену, и едва один перемахнул через стену, Вульфгар схватил его, поднял высоко, и бросил обратно, за стену, так что в полете орк сбил одного из своих. Бренор же избрал иную тактику, обрушив мощный удар на второго орка, едва тот встал в полный рост. Дворф притворился, что намеревается подпрыгнуть, однако вместо этого пробежал у орка между ног и приподнял его на плечах, опрокидывая. И орк упал — не за стены, но во двор крепости, где уже поджидали его Дагнаббит и прочие дворфы.

Лишь только орк свалился со стены, как Бренор подскочил на месте. Реджис пробежал было мимо него, завидев, как на стену взгромоздился еще один орк, но дворф остановил хафлинга, вцепившись в плечо и оттащив назад, чтобы тот не пострадал, и сам шагнул вперед. Взмахом топора Бренор поверг орка, и едва попытался напасть на короля второй, как получил прямо по голове щитом дворфа, покрытым кровавой пеной.

Реджис стоял у дворфа за спиной и порывался помочь, однако хафлингу приходилось уворачиваться от взмахов непрестанно ходившей секиры Бренора гораздо чаще, нежели от оружия орков. Тогда Реджис обернулся к Вульфгару, и увидел, что и варвар преисполнен не меньшего боевого неистовства, часто размахивая Клыком Защитника, отчего широкоплечие орки жались к стене.

Реджис прыгал вперед и назад, ведь все больше и больше орков взбиралось на стену, но хафлингу было попросту не угнаться за неистовыми друзьями.

Вот стремительно появился орк. Вульфгар, чей боевой топор сразил еще одного врага справа, размахнулся и левой рукою ударил тварь у себя за спиною. Орк пошатнулся, однако тотчас же восстановил равновесие, и уже готов был напасть на варвара, но тут Реджис пригнулся, ухватил орка за щиколотки и дернул.

Сообразительный хафлинг добился гораздо большего результата, чем тот, на который рассчитывал, ибо падающий орк ухватил его ногами и потянул за собой. Реджис не желал опять испытать падение, особенно в тот момент, когда вновь протестующе заскрежетали ворота от очередного громового удара, а потому хафлинг выпустил булаву из рук и в отчаянии ухватился за выступ в стене.

— Пузан! — услышал хафлинг крик Бренора, и тут сбылись его худшие опасения.

Реджис знал, что отвлекает друзей от боя, и что невнимательность может стоить им жизней.

— Продолжайте битву! — крикнул хафлинг в ответ.

И с этими словами Реджис ослабил хватку, пролетев десять футов до земли. Он прокатился, переворачиваясь с боку на бок, пытаясь уменьшить силу удара, но едва не потерял сознание, задев пораненный бок. Реджис оказался к западу от южных ворот и увидел, что они вот-вот проломятся. Хафлинг подхватил оброненную булаву и взглянул на дворфов, лица которых хранили серьезное выражение.

Реджис знал, что не в силах оказать им ощутимой помощи.

Но он также знал, как надлежит поступить. Знал с тех пор, как услышал от друзей, что при защите города им потребуются клинки Дзирта.

Реджис развернулся и побежал к западной стене. Хафлинг слышал, как крикнул ему Дагнаббит «Немедленно стой!», но не обратил на призыв никакого внимания, взобрался на стену и направился к северу.

Вскоре хафлинг оказался в северо-западном углу крепости — там же, где побывал до него Дзирт. Реджис глубоко вздохнул, оглянулся, и, задрав голову, увидел, как смотрит на него пораженная Кэтти-бри.

Хафлинг отсалютовал ей высоко вскинутой рукою и заставил себя перелезть через стену.

— Я — никудышный чародей, — сокрушался Витегроо после выстрела огненным шаром.

Несколько орков погибло, но к несчастью волшебник давно не практиковался, отчего огненную вспышку направил вовсе не туда, куда следовало, а потому выстрел всего лишь ненадолго отсрочил нападение.

Старец перегнулся через южный край вершины башни, где стояла Кэтти-бри и трое лучников, вытянулся, и принялся наблюдать за битвой. У него было немного сильнодействующих заклинаний, которыми он смог бы воспользоваться, а потому заклятия приходилось подбирать тщательно.

Витегроо увидел брешь в южно-восточном углу, там, где вверх по стене карабкались орки, и собрался было наслать на них пару заранее подготовленных вспышек света. Однако он не стал стрелять, увидев, как дворфы из Мифрил Халла бегут к образовавшемуся просвету и теснят орков за стены.

Но едва старец-волшебник вздохнул с облегчением, как увидел, что в обороне открылась новая брешь — там, где на парапет в юго-западном углу вскарабкалось двое орков. На сей раз твари не стали спускаться за стены, а натянули тяжелые луки.

Одного орка Витегроо сразил, пошевелив пальцами и наслав на тварь несколько вспышек волшебного пламени, которое обожгло орка, так что тот зашатался и в конце концов шлепнулся вниз, на камни.

В ответ второй орк направил лук в сторону башни и выпустил стрелу.

Не успел Вытегроо послать в ответ новое заклинание, как Кэтти-бри прицелилась в орка и выстрелила, так что волшебная стрела повалила орка на камни.

Старец похлопал воительницу по плечу, однако та не могла остановиться даже для того, чтобы поблагодарить за помощь в битве. Слишком много новых мишеней появилось на южной стене.

И тут и справа и слева донеслось улюлюканье, и пошла вторая волна нападавших — сотни и сотни орков, восседавших верхом на воргах.

И зачастил камнепад — казалось, каждый раз на город бросали по дюжине тяжелых глыб.

Еще один мощный удар по южным воротам сотряс Низины, слетела с ворот петля, и одна из дверных половин подалась внутрь.

Как можно быстрее перебрался он через каменистый каньон с многоярусными склонами, перепрыгивая с камня на камень, карабкаясь на четвереньках. Добравшись до северной стороны подъема, он остановился и оглянулся на Низины, понимая, что его догадка о числе великанов оказалась верной. Их было более пяти — скорее всего, дюжина. С самого начала первой атаки они бросали камни по очереди, по двое или трое одновременно, чтобы сберечь силы.

Но как только штурм усилился, великаны принялись метать глыбы в полную мощь. Сокрушительный обстрел валунами представлял собою яркое зрелище, эхом отдаваясь за спиною у Дзирта До'Урдена.

Мысль о том, что в обстреливаемом городе находятся друзья, причиняла Дзирту великую боль.

Прогнав неприятную мысль, он продолжил путь, меряя расстояние по каменистой поверхности с тем же проворством, с каким передвигался все эти годы в Подземье.

Ум его кипел от всевозможных опасений, однако удалось найти внутреннюю опору и достичь необходимого сосредоточения. Окажись поблизости дюжина великанов — как начать битву против них? Каким способом их отвлечь, предоставив друзьям и прочим самоотверженным защитникам Низин хотя бы небольшую передышку, пока они защищают город от орды орков?

Как только Дзирт добрался до склона каньона, он разглядел груду сложенных камней и девятерых великанов. Дроу вытащил из поясной сумки волшебную статуэтку и призвал свою спутницу — большую кошку. Явившуюся Гвенвивар Дзирт незамедлительно отослал к северу, где пантера осталась в ожидании условного знака.

Дзирт взял ятаганы и оглянулся на Низины. Он ломал голову, возможно ли вызволить друзей из осады, но тотчас же сообразил: даже если Бренор, Вульфгар,

Кэтти-бри и Реджис тотчас же окажутся поблизости, то и они не смогут совладать с такими врагами. Девять великанов! — и были то не безобидные горные великаны, а снежные — коварные и сильные…

Дзирт исправил ошибку в оценке числа исполинов, разглядев, как к отряду великанов приближается еще один, неся за плечами плотно набитый мешок, в котором, как знал дроу, лежали валуны.

Быть может, удастся хотя бы помочь друзьям и остальным дворфам Бренора выбраться отсюда? Вместе с Дагнаббитом, Тредом и прочими они составят военный план, что принесет победу над великанами.

Но дроу вспомнил о каньоне, который только что миновал, и понял, что планы его неразумны. Никогда не удастся отряду быстро перебраться на другую сторону каньона незамеченным, и до чего же уязвимыми окажутся воины под обстрелом дюжины гигантов, что примутся швырять валуны в тех, кто появится внизу, среди острых уступов скал!

Дзирт глубоко вздохнул и усилием воли заставил себя сосредоточиться на предстоящей задаче. Полуосознанно потянулся он к ятаганам, но тотчас же убрал руки, оставив оружие в ножнах. Ему уже удавалось одурачить снежных великанов…

— Стойте! — крикнул он, подойдя к самому краю лагеря гигантов. — Неподалеку, на севере и на западе, объявился новый враг!

Великаны недоверчиво уставились на него. Они переглянулись, и Дзирт явственно различил сомнение на их лицах.

— Новый отряд дворфов! — прокричал Дзирт, указывая на северо-запад. — Целая рать направляется на подмогу Низинам, и я уверен, что солдатам неизвестно, где вы находитесь.

— Сколько их? — спросила одна великанша. Дзирт заметил, как некоторые из его громадных собеседников потянулись к глыбам.

— Два раза по столько, сколько пальцев на руках и ногах, — на ходу сочинил дроу, изо всех сил стараясь придать голосу беспокойство, чтобы расшевелить недоверчивых великанов.

— Два раза по столько, сколько пальцев на руках и ногах… — эхом повторил один из великанов, и Дзирт безошибочно расслышал в его голосе суховатые нотки.

И теперь эльф понял, что западня наверняка не удалась. На сей раз великанов не одурачить.

Дзирт рванул с места, прежде чем в него полетел град валунов, и лишь врожденные навыки воина спасли дроу от того, чтобы оказаться расплющенным на месте — прямо здесь и сейчас. Метнувшись прочь от груды катящихся камней, что неслись по каменистой, выщербленной земле, дроу колдовством создал за спиною шар тьмы.

Половина великанов пустилась в погоню за ним.

И едва Дзирт сделал первые шаги, что вели его прочь от набегавших великанов, как его покинули последние сомнения, и он вновь стал собой — воином. Охотником. Дзирт обратился в сгусток инстинкта, предугадывая движения великанов, что находились поблизости, чувствуя врагов и предвосхищая их поступки прежде, чем те успевали их совершить.

Он свернул влево, и мимо прокатился валун — тот самый, что вышиб бы из эльфа дух, не сверни он в сторону.

Вновь метнувшись вправо, дроу проскользнул в узкую расщелину в камне, создал у себя за спиною еще один шар тьмы, затем взобрался вверх по правой стороне расщелины и пролез под каменным выступом.

Он знал: не следует сидеть в ожидании. Он не просто уходил от преследователей, спасая жизнь. Он отвлекал от метания глыб как можно больше великанов, а потому, едва мимо прогромыхал последний из преследовавшей его пятерки, Дзирт пустился бежать в обратном направлении, и ему удалось даже полоснуть клинком по спине одного из гонящихся за ним гигантов.

Великан взвыл, и его спутники обернулись, готовые броситься за эльфом.

Дзирт криком призвал Гвенвивар.

И безумная погоня продолжалась по каменистым горным склонам — погоня, что может длиться целую ночь.

Орки валили в пробитые ворота, точно хлынувшая вода, заполняли собою все открытое пространство, один за другим, изнемогая в нетерпении от желания окунуться в битву, достигшей переломного момента.

Вернее, попытались прорваться в ворота.

Сверху обрушился первый, наиболее разрушительный удар: ослепительная вспышка света полыхнула внизу, перед потрясенной Кэтти-бри, вклинилась перед огорошенными дворфами из Мифрил Халла и взорвалась возле металлических ворот голубыми дугами.

Немало орков пало от пламени, что наслал Витегроо. Немало орков погибло — иные оказались неспособны двигаться, иные ослепли, и когда Дагнаббит и Тред пошли на ворота во встречную атаку, сбитые с толку, растерянные орки оказались легкой добычей.

Глухо стучали боевые молоты, рубили плоть секиры. Вопили орки, дробились кости.

Но по-прежнему ворота оставались открыты для орков, и еще больше врагов хлынуло внутрь, отталкивая в стороны обожженных соплеменников, яростно продираясь через толчею к дворфам.

Кэтти-бри выпустила с башни череду стрел в сокрушенные ворота, на рвущихся внутрь орков, но лучница лишь на мгновение задержала врага. По-прежнему не спускала она глаз с верхушки крепостной стены, где от оравы кровожадных орков отбивались Вульфгар, Бренор и множество жителей Низин.

Дворф и варвар быстро прорубили себе путь от раздробленных ворот, продвигаясь спиной к спине. Они развернулись так, что Вульфгар встал лицом к стене,

Бренор же созерцал бой, что разгорался за крепостными стенами.

С недоумением наблюдала за ними Кэтти-бри, но тотчас же поняла, в чем дело, лишь только Бренор похлопал Вульфгара по широкой спине. Издав боевой клич Клана Боевого Топора, будущий десятый король Мифрил Халла метнулся в прыжке вверх, прямо в толпу кишевших орков.

«Бренор!» — беззвучно, отчаянно промолвила Кэтти-бри, ибо правитель тотчас же исчез в гуще тел, как если бы бросился в сердцевину водоворота.

Однако женщина незамедлительно отвернулась от ужасающей картины и вновь обратила взор на стену, единственным защитником которой остался Вульфгар.

Кэтти-бри посылала стрелы справа и слева от варвара, и каждый выстрел разил орков, что карабкались по стене. Руки лучницы ужасно болели, она едва могла натягивать тетиву, однако ей приходилось стрелять, точно так же, как Вульфгару, несмотря на раны и усталость, приходилось в одиночку удерживать стену.

Лучница вновь выстрелила, лицо ее скривилось от боли, и вновь стрела попала в цель. Однако вряд ли стоило гордиться меткостью: глядя со стены, на толпы орков, Кэтти-бри задавалась мрачным вопросом: возможно ли вообще промахнуться в подобной свалке?

Он укрылся за камнем, моля богов, чтобы орки оказались настолько заняты осадой города, что не заметили бы, как он перелезает через стену. Он пригнулся еще ниже и затрясся от ужаса, когда мимо верхом на воргах пронеслись орки, пронеслись прямо на камень, за которым он прятался, пронеслись прямо на него.

Оставалось лишь надеяться, что он отошел от стены далеко и сможет ускользнуть, если орки решат остановиться.

Поначалу казалось, что ему действительно улыбнулась удача, ибо орки, скакавшие на воргах, приблизившись к стене, обогнули ее слева и справа, вытащили луки и наугад осыпали стену стрелами.

Реджис поджал ноги и стал медленно приподниматься.

Заслышав полувой, полурычание, хафлинг замер, медленно обернулся и увидел оскаленные клыки ворга всего лишь в трех футах от своего лица. Восседавший на ворге орк натянул тетиву лука и прицелился Реджису в голову.

«Вот что я принес!» — беззвучно, в отчаянии выкрикнул Реджис, вытащил рубиновую подвеску и покачал волшебным камнем.

Второй рукой хафлинг прикрыл лицо от щелкающих челюстей ворга.

— Прочь со стены! — яростно воскликнул Витегроо, лишь только очередной горожанин, вдалеке, слева от Вульфгара, пал под натиском орков.

Волшебник шевельнул пальцами и простер руки, готовясь обрушить на орков новую вспышку света. В столь отчаянный час Низины как никогда нуждались в магии.

В верхушку башни угодил валун, пролетел прямо над ней, ударил Витегроо сзади по ногам и стукнул волшебника о край башни.

Кэтти-бри с остальными лучниками бросилась к волшебнику на помощь. Тот обмяк, сползая по стене, лицо его перекосилось в агонии, глаза закатились.

Новые глыбы ударились о башню: великаны прицелились точно, башня зашлась в тряске. Поверху пролетел еще один валун и врезался в стену, возле упавшего волшебника.

— Нам не отстоять башню! — воскликнул один из городских лучников.

Вместе с товарищами они оттащили обожаемого Витегроо от глыбы, что оказалась ловушкой, и бережно подняли старца на руках.

— Идем же! — крикнул Кэтти-бри горожанин.

Но воительница оставила его слова без ответа, и не сходя с места, по-прежнему всматривалась в стену, где сражался Вульфгар, которому так требовалась ее помощь. Женщине оставалось лишь надеяться, что ни одна глыба не подлетит к ней сзади и не повалит ее, подобно Витегроо

С боевыми кличами во славу Мифрил Халла и Клана Боевого Топора, к которым примешивался одинокий, мощный крик в память о погибшем брате и Твердыне Фелбарр, дворфы вышли навстречу оркам, что валом валили из ворот и так и сыпались со стен. ' Вернее, казалось, что дворфы выходят навстречу, ибо они лишь твердо стояли на месте, удерживая занятую позицию даже посереди вражеского столпотворения.

Дворфы видели, как бросился вниз с высоких стен Бренор. Первым во главе дворфов, что выстроились боевым клином, стоял Дагнаббит, и дворф развернул строй, чтобы его товарищи повернулись к сражавшемуся королю лицом.

Налево и направо обрушивал Бренор удары покрытой многочисленными зарубками секиры. Дюжину ударов он нанес в первые же мгновения, как только спрыгнул со стены, но немало и пропустил. Однако дворф казался неуязвимым, в то время как его секира отсекала головы, конечности и подрубала ноги у одного врага за другим.

Орки теснили его, но вновь и вновь король отбивался от наступавших врагов, громогласно выкрикивая имя клана, сплевывая кровь, с улыбкой принимая удары и почти каждый раз нанося ответный, смертельный удар. Вскоре вокруг короля взгромоздилась гора погибших орков, и немногие из уцелевших решались подступиться, так что Бренору приходилось бросаться на врага самому, чтобы вступить в бой. Но и тогда собравшиеся вокруг него орки отступали, страшась окровавленного, безумного дворфа.

Новые дворфы собрались вокруг Бренора, яростные атаки которого внушали им еще более великое мужество. Ни один меч, ни одна палица не знали отдыха, и ни один орк не мог устоять перед ними.

Поток орков, что прорывались через поломанные, висевшие на вывороченных петлях воротах, остановился. В багряной дымке, среди криков боли и ярости, лавина орков двинулась вспять.

Однако никакие победы в битве, что шла внизу за стенами крепости, не дали бы плодов, не удерживай стену Вульфгар. Подобно созданной гномами машине, не зная устали, варвар размахивал перед собой Клыком Защитника. Орки убегали, летели вниз со стены.

Один из них бросился на Вульфгара плечом вперед, намереваясь сбить с ног, на землю, однако же его напор иссяк, лишь только орк ударился о варвара. С подобным же успехом орк мог бы попытаться пробежать сквозь каменную стену, что ограждала Низины.

Орк шагнул назад, и Вульфгар ударил его локтем, сбил тварь с ног, и орк взмыл в воздух, поднятый одной рукой, что сжала его горло. Не прилагая видимых усилий, Вульфгар отшвырнул его прочь.

Однако за летящим орком варвар разглядел еще одного, который целился из лука прямо в него.

Вульфгар взревел и попытался было стать боком, ибо знал, что беззащитен.

Но орк отлетел в сторону, лишь только пролетела сзади стрела и вонзилась ему в грудь.

Ни мгновения не было у Вульфгара — даже на то, чтобы обернуться и благодарно кивнуть Кэтти-бри. Варвару придало силы заботливое присутствие соратницы, что прикрывала его с фланга выстрелами смертоносного оружия, а потому вновь и вновь, одного за другим, сметал Вульфгар орков со стены.

Неожиданный трубный рев множества рогов, раздавшийся по всему полю, мало повлиял на боевое неистовство дворфов. Они не знали, возвещают ли рога о прибытии новых врагов, или же о приближении союзников, да дворфов и не интересовали подобные размышления.

Ибо дворфы, что сражались за собственный клан, за своего короля, что стоял среди них, превосходя прочих воинов ростом, не нуждались в ободрении, не оставалось им и времени на то, чтобы предаваться страху.

Лишь многие минуты Спустя, когда значительно поредела вражья рать, заметили бойцы, что неприятель отступал, а город выстоял и под вторым штурмом.

Как раз за поврежденными воротами Бренор построил воинов, и каждый тяжело дышал, и каждый был покрыт кровью, и каждый оглядывался вокруг.

Они выстояли, и лежали вокруг, за стенами и на стенах, сотни мертвых и умирающих орков, но в целом городе не нашлось бы ни одного дворфа и ни одного горожанина, кто счел бы сражение победоносным. Не только ворота, но и стены получили изрядные повреждения. Нередко среди мертвых орков попадались и тела горожан — бесценных при осаде воинов из Низин.

— Они вернутся, — мрачно произнес Тред.

— И мы вновь зададим им жару! — заверил его Дагнаббит и взглянул на короля, ожидая одобрения.

Бренор взглянул на него в ответ, и несвойственное властелину смятение читалось на суровом, морщинистом лице короля. И лишь только собрался король пожать плечами, как тут же повалился без чувств.

Битва закончилась, и король Бренор не мог более выносить полученные раны, среди которых была и та, что нанес меч, на который наткнулся король, прыгнув вниз — меч, что отыскал просвет в превосходной королевской броне и пронзил легкое.

Над упавшим дворфом прислонился к стене совершенно обессилевший Вульфгар, получивший немало скверных ран, и он не заметил, как повалился на землю друг, пока не раздался крик Кэтти-бри. Вульфгар взглянул вниз и увидел, как наклонилась на башне женщина, и куда направлен ее взгляд, и многое поведали варвару широко раскрытые глаза на исполненном ужаса лице.

26 ДОВОД И ВОЗРАЖЕНИЕ

— Слишком много убитых! — вполголоса бранил сына король Обальд, едва прибыв на усеянное телами убитых поле битвы к югу от Низин.

Исполненный нескрываемого гнева, весьма расстроенный стойкостью защитников Низин, Обальд привел с собою несколько сотен орков. Стоило властелину разнести по нескольким пещерам Хребта Мира вести о том, что король дворфов из Мифрил Халла попал в осаду, как появилось немало племен, готовых с радостью разделить славу убийц.

— Город ослаб, а ихние мертвецы лежат вповалку над нашими, — возразил Ульгрен, голос которого прозвучал неожиданно звонко.

Обальд наградил Ульгрена полным угрозы взором, а затем обратил внимание сына на трех орков вблизи, каждый из которых был в своем племени вождем.

— Кажется, волшебник мертв, — продолжал Ульгрен. — Валун попал в верхушку его башни, и к концу боя он утих.

— Тогда отчего вы удрали?

— . Слишком много убитых, — насмешливо повторил Ульгрен слова отца.

Обальд прищурился, и взгляд его принял то особое выражение, что заставляло всякого, оказавшегося поблизости, искать убежища. Но Ульгрен не стал скрываться. Отпрыск встал перед родителем в полный рост и выпятил грудь.

— Городу не устоять против новой атаки, — стоял Ульгрен на своем. — И теперь, когда у нас стало больше воинов, мы с легкостью разделаемся с врагом.

Каждое слово в утверждении, что казалось само собою разумеющимся, Обальд сопровождал кивком, однако под конец заявил:

— Рано.

— Город вот-вот падет!

— Слишком много убитых, — настаивал Обальд. — Пусть великаны разрушат стены глыбами. Пусть великаны обрушат башню. Мы способны изгнать их из города или сделать так, что им будет негде укрыться. А затем мы перебьем их по одиночке.

— Половина великанов скрылась, — сообщил Ульгрен отцу.

Обальд выпучил налитые кровью глазки, и его челюсть затряслась от бешенства.

— Они преследуют лазутчика, который выбрался из города, — поспешно вставил Ульгрен.

— Целая половина?!

— Лазутчик опасен, — пояснил Ульгрен. — Это тот, что ходит с черной пантерой.

Ульгрен не проявлял особого беспокойства: Ад'нон предупреждал орков о Дзирте До'Урдене, точно так же, как Донния предупредила великанов. Учитывая все, что орки узнали о темном эльфе, половина отправившихся в погоню великанов выглядела вовсе не таким уж и неразумным применением сил.

— Прикажи собирать камни тем великанам, что остались, — наставлял Обальд. — Собирать большие камни. И стреляйте по городу горящими стрелами. Сожгите его, сровняйте с землей! Разрушайте до основания! И поплотней сожмите кольцо осады: пусть ни один из врагов не выберется!

Оскалившись, Ульгрен выразил полнейшее согласие. Оба орка взглянули на измученный осадой город, и каждый пребывал в полнейшей уверенности в том, что Низины вскоре падут и что всякому, кто находится за стенами города, вскоре суждено умереть.

Врезавшись в скалу прямо над головой Дзирта, валун угрожающе откатился назад, обдав дроу каменистым дождем.

Дзирт пригнул голову, защищаясь от града жалящих осколков, но вновь упорно продолжил начатое дело и потуже обвязал поясом вывихнутую лодыжку. Затем дроу резво встал в полный рост, перенес тяжесть тела на поврежденную ногу и серьезно кивнул: нога по-прежнему держала вес тела.

Так куда же пойти?

Преследователи, пятеро великанов, что гнались за ним всю долгую ночь, оказались упорны. Дроу воспользовался всеми известными приемами: возвращался по своим следам, насылал шары тьмы, взбирался на одно дерево и по ветвям перебирался на другое, и еще на одно, спускался на землю далеко в стороне и мчался в совершенно ином направлении, однако великаны по-прежнему шли за ним по пятам.

Дзирт решил, что кто-то направляет их путь. Вспомнив первый увиденный им лагерь великанов, где его приняли за союзника некоего неизвестного дроу, Дзирт понял, что утратил сильнейший из козырей. Понял он и то, что спутнице следует дать отдых.

— Гвен! — тихо позвал он.

Мгновение спустя по узкому ходу над Дзиртом прокралась пантера и уселась на темном камне в нескольких футах от темного эльфа.

— Отдохни, но отдыхай быстро, — обратился к пантере Дзирт, позволяя той скрыться. — Скоро ты мне понадобишься… Боюсь, что слишком скоро.

Большая кошка низко заворчала, и ворчание ее подхватил ветер. Гвенвивар будто растворилась в воздухе, стала бестелесной, серой дымкой, а затем — и вовсе исчезла.

Позади раздались громкие голоса, возвестившие Дзирту, что следовало продолжать путь. Его немного утешало то обстоятельство, что так много великанов удалось увести от Низин прочь: он завел их далеко на северо-запад, на суровые каменистые земли высокогорья. Каждый час дроу взбирался на высокий склон горы, откуда мог видеть пострадавший от осады город, и всякий раз эльфу оставалось лишь цепляться за призрачную надежду, что друзья невредимы, что они выстоят, или же что им удастся найти выход и пробраться к югу.

В этот момент в узкий проход закатился очередной валун, и вслед за стуком камня раздался рев великанов, а у Дзирта не осталось более времени для размышлений. Он метнулся прочь — столь быстро, сколь позволяла вывихнутая лодыжка, и порой, когда эльф преодолевал многоярусные склоны, ему приходилось передвигаться на четвереньках.

Однако эльф чувствовал усталость, и знал, что великаны устают не столь быстро, как менее крупные расы. Если преследователи и впредь будут столь же упорны, то он не сможет продолжать бег, а на то, чтобы сразиться с преследователями лицом к лицу, нет ни малейшей надежды. Будь то один или даже два великана — дроу сделал бы такую попытку, но с таким большим количеством сражаться невозможно. При всем мастерстве воина, ему не выстоять против пятерых могучих снежных великанов долго.

Необходимо иное решение — новый путь к отступлению, и такая возможность незамедлительно представилась в виде небольшого просвета среди каменных глыб, грудой сваленных друг на друга возле отвесной стены каменного утеса. Поначалу Дзирт подумал, что оказался всего лишь в темном, безопасном углублении среди камней, однако же позднее разглядел глубокий ход — трещину в земле, через которую темный эльф едва мог протиснуться. Дроу улегся на живот и заглянул в трещину, принюхиваясь. Инстинкты Подземья подсказывали: перед ним — не просто ямка в земле, а большой, глубокий провал.

Дзирт ползком вылез из пещеры и огляделся вокруг. Готов ли он прекратить погоню прямо здесь, прямо сейчас? Обоснованно ли друзья понадеялись на то, что он отвлечет великанов от обстрела города — ведь в подобном случае исполины вновь приступят к метанию каменных глыб?

Да и оставался ли выбор? Дзирт знал: так или иначе, погоне суждено вскоре закончиться.

Вздохнув, дроу с неохотой проскользнул в пещеру и продвинулся немного дальше, во тьму, после чего присел, прислушался, и приспособил зрение к полумраку.

Несколько минут снаружи доносилась грузная поступь великанов, по ворчливому бормотанию которых эльф понял: им доподлинно известно, куда он скрылся. В пещере стало несколько светлее, когда от входа отбросили груду сваленных валунов. Послышалось новое ворчливое бормотание, раздались предложения позвать орков или кого-то по имени Донния (Дзирт узнал имя дроу), чтобы те преследовали эльфа в глубине пещеры, и выход из пещеры заслонило лицо великана. Как же хотел Дзирт, чтобы в этот миг у него в руках оказался лук Кэтти-бри!

Вновь послышалось рассерженное рявканье, однако же шум длился недолго, после чего в пещере наступила полная темнота. Почва под ногами Дзирта затряслась: великаны закладывали выход валунами.

— Превосходно, — прошептал Дзирт.

В сущности, он вовсе не беспокоился за себя: поток воздуха подсказывал, что удастся найти новый выход из пещеры. Однако дроу не знал, как долго продлятся поиски.

Темный эльф опасался, что к тому времени, как удастся выбраться и кружным путем вернуться к Низинам, города уже не станет…

Левая рука совершенно не действовала. Он знал: чудовищный укус ворга раздробил кость, лоскут оторванной кожи воспалился и болезненно покраснел, однако же хафлинг не беспокоился о здоровье.

Реджис заставил зачарованного орка все быстрей и быстрей гнать измученное ездовое животное, хотя хафлинг и опасался, что испытывает скорее собственное везение, нежели выносливость ворга, что свирепел на глазах. Пользуясь немногими понятными обоим словами, каким-то чудом Реджису удалось убедить орка, что он знает, где находится большой клад и целый арсенал оружия для прочих орков, а потому орк-недоумок побоями вынудил ворга подчиниться и выпустить из пасти искалеченную руку хафлинга. Как ни извивалась и ни огрызалась зверюга, но пришлось пустить на широкую спину и второго наездника.

Разумеется, во время поездки Реджис ощущал беспокойство, не испытывая вовсе никаких удобств. Хафлинг сидел рядом с огромным вонючим орком, ноги , его свешивались по обе стороны толстой шеи ворга — и едва огромный ворг замедлил ход, выяснилось, что ноги хафлинга находятся от его пасти на расстоянии укуса.

Той ночью, едва миновав поле битвы, они продолжали скачку вплоть до самого утра, и хафлинг обнаружил, что все с большим и большим трудом удается держать орка в подчинении. Реджис постоянно использовал против орка магический рубин — не отдавая тому приказаний, но скорее маня орка, вновь и вновь, пользуясь приемами, которые хитроумный хафлинг отработал годом ранее на улицах Калимпорта.

Но даже имея при себе камень, Реджис предчувствовал грозящую беду. Ворга не удавалось убедить с такой же легкостью, как хозяина, и уж конечно, магия действовала на свирепое животное вовсе не так сильно, как возможность отведать свежей плоти хафлинга, да и орк не отличался чрезмерным терпением. Хуже всего было то, что хафлинг несколько раз чувствовал приближение обморока, ибо от раздробленной руки исходили вспышки пронзительной боли, охватывающей все тело, отчего Реджис едва не терял рассудок.

Подумав о друзьях, хафлинг напомнил себе, что не имеет права на ошибку — ради собственного же блага и ради блага товарищей.

Реджису оставалось лишь поддерживать стремительную скачку на юг, надеясь, что либо представится случай прикончить всадника и животное, либо возможность незаметно ускользнуть. Но несмотря на весь ужас своего положения, хафлинг понимал, что ему никогда не преодолеть пешком столь же длительного расстояния, как верхом на ворге. Когда на следующее утро землю осветили первые лучи солнца, то горы на юге, окаймлявшие восточный край Пути Падения, оказались гораздо ближе, чем скалистый хребет, оставленный позади.

Орку хотелось спать, но Реджис знал, что это невозможно. Хафлинг не сомневался: ворг закусит им тотчас, лишь только громадная тварь прикроет глаза.

— В горы, — запинаясь, повторил Реджис на наречии орков. — Расставить лагерь здесь — и тогда нас найдут дворфы.

С ворчанием орк гнал изможденного ворга вперед.

Едва они повернули на склоны гор, как Реджис принялся внимательно разглядывать каждый поворот и каждый утес, в отчаянии выискивая место, где можно было бы удрать. Хафлинг устроил бы небольшой утес, где можно тихо соскользнуть с ворга и исчезнуть в низкорослом кустарнике, или же река, течение которой унесло бы его подальше от зловещих спутников.

Высмотрев несколько подходящих мест, хафлинг, однако, не раз оставлял мысли о бегстве, ибо был чересчур перепуган, чтобы улизнуть. Реджис пытался набраться мужества, вспоминая о бедствиях, что терпят на севере друзья, но по-прежнему так и не разглядел места, где смог бы скрыться.

Однако по тону жалоб орка Реджис понял, что необходимо незамедлительно что-нибудь предпринять.

— Встаем на привал, — сообщил орк.

Реджис лихорадочно высматривал путь к бегству, не забывая о небольшой булаве, висящей на поясе.

Хафлинг собрался было немедленно достать оружие и раздробить орку макушку. Однако у Реджиса, как не старался он себя убедить, не поднималась рука, ибо хафлинг знал, что удару надлежит быть столь сильным и метким, чтобы тварь повалилась на месте, однако он вовсе не был уверен в собственных силах. Реджис знал наверняка, что не справился бы с воргом, даже будь его рука неповрежденной. Не успеет он тронуть орка, как на горле сомкнутся ужасные челюсти.

Хафлинг оставался в живых лишь благодаря хозяину ворга — орку.

Бедняга едва не свалился на землю, когда внезапно ворг остановился на небольшом пятачке ровной земли на плоскогорье. Лишь когда оскалившаяся тварь обернулась и щелкнула зубами у самой ноги, Реджис догадался слезть на землю. Он отбежал в сторону, и следом за ним метнулся ворг, однако хищника остановил орк — руганью и пинками под хвост.

Ворг отполз в сторону, грызя Реджиса полным ненависти взглядом, точно говоря: стоит орку заснуть — и огромный ворг немедленно прикончит хафлинга.

Решение подсказали деревья, что росли вокруг лужайки. Смертельно уставший, перепуганный Реджис, все тело которого ныло после невыносимых испытаний, добрался до подходящего дерева и начал взбираться вверх.

— Куда собрался? — требовательно спросил орк.

— Я буду сторожить лагерь первым, — ответил Реджис.

— Пусть сторожит собака, — с этими словами орк указал на ворга, обнажившего ужасные клыки.

— И я! — настаивал хафлинг.

Вскарабкавшись на верхушку дерева настолько быстро, насколько позволяла сломанная рука, Реджис поспешно скрылся от орка подальше.

Высмотрев укромный уголок, хафлинг прислонился к дереву спиной, свесив ноги с ветви, и постарался себя обезопасить. Реджис собрался было спуститься и убедить орка продолжать путь дальше, в одиночку, однако хафлинг понимал, что всем, прежде всего — воргу, необходим отдых, хотя, упади зубастая тварь от истощения замертво, Реджис не пролил бы не слезинки.

То и дело Реджис оглядывался на север, на далекие Низины, думая о друзьях.

Оставалось лишь надеяться, что они еще живы.

— Три строения полыхают, — сообщил Дагнаббит Кэтти-бри и Вульфгару, бодрствовавшим над ложем Бренора.

Под лазарет отвели глубокие туннели для рабочих, расположенные под башней Витегроо: катакомбы позволяли осматривать под башней основные точки опоры. В сущности, то была самая прочная часть городских строений — гораздо прочнее, чем башня наверху, ибо дворфы, нанятые Витегроо для строительства башни, начали работу с туннелей, укрепив их на случай непогоды и вражеского вторжения, поскольку именно там строители обитали во время многомесячного возведения башни.

Однако тесные туннели едва ли могли заменить убежища от обстрела. Друзья находились в самом просторном помещении, в единственном месте, которое можно было бы по праву назвать комнатой, но Вульфгар даже не мог выпрямиться в полный рост. Чтобы пробраться внутрь, варвару пришлось на животе ползти длинным, десяти футов ходом.

— Здания возведены из камня, — возразила Кэтти-бри.

— На многочисленных деревянных остовах, — в свою очередь возразил дворф и сел близ Бренора — Великаны швырнули несколько котлов с зажигательной смесью, а обстрел камнями участился.

— Слаженно действуют, — заметил Вульфгар.

— Верно, — согласился Дагнаббит, — перекрыли все пути на юг. — Дворф взглянул на бледного, ослабевшего Бренора; с каждым вздохом едва вздымалась широкая грудь короля. — Кроме этого пути.

Ко всеобщему удивлению, Бренор открыл один глаз и даже смог повернуться к Дагнаббиту.

— Тогда вы прихватите по пути с собою и шайку вонючих орков, — заявил король и вновь обессилено опустился на постель.

Тотчас же к нему приблизилась Кэтти-бри, принялась хлопотать, но, быстро осмотрев приемного отца, поняла: тот вновь впал в полузабытье.

— А где Донник? — спросила женщина, имея в виду жреца, что остался вместе с отрядом дворфов после того, как путешественники поделились на два отряда.

— Лечит Витегроо, хотя я думаю, что старине волшебнику скоро придет конец, — ответил Дагнаббит. — Донник сказал, что пока он сделал для Бренора все, что мог, и он думает так же, как думаю я: если мы хотим выбраться отсюда, то волшебник — незаменим.

С трудом совладала Кэтти-бри с желанием накричать на беднягу Дагнаббита, ибо женщина понимала: несмотря на внешне бесчувственное отношение к Бренору, молодой дворф страдает из-за плачевного состояния короля не меньше, чем она сама. Однако вопреки всему Дагнаббит сохранял практический подход. Он командовал войсками Мифрил Халла, и всегда принимал решение, обещавшее наилучший результат, с каким бы трудом подобные решения ни давались. Кэтти-бри поняла, что из-за беспомощности, из-за того, что приходится сидеть и смотреть, как покидает Бренора жизнь, молодой дворф рассержен и расстроен не меньше, чем Кэтти-бри.

Дагнаббит приблизился к ложу Бренора и бережно снял прославленный шлем об одном роге с головы короля, вращая его в руках.

— Даже если и удастся выбраться, не знаю, сможем ли мы взять его с собою, — тихо сказал дворф.

Вульфгар приподнялся, и навис над Дагнаббитом, хотя так и не выпрямился в полный рост:

— Ты готов его бросить? — не веря услышанному, проревел он.

Дагнаббит даже не шелохнулся под неистовым взором варвара. Дворф смотрел то на Бренора, то на Вульфгара, вновь и вновь возвращаясь взором к обожаемому королю.

— Если взять его с собой означает согласиться на верную смерть оттого, что нас настигнут орки — тогда да, — согласился дворф. — Тебе прекрасно известно: Бренор не допустил бы отступления, при котором погибли бы друзья.

— Пусть вернется Донник, пусть вылечит его.

— Донник ничем не поможет, ты и сам слышал, как жрец признался, когда был здесь, — ответил Дагнаббит, — досталось ему от проклятых орков. Понадобится жрец сильнее Донника, а может, целая армия жрецов. Вульфгар направился было к Дагнаббиту, однако Кэтти-бри ухватила варвара за руки и силой вынудила остановиться и взглянуть на нее. Лишь доброжелательность, полное понимание и уважение к собственной досаде увидел на ее лице Вульфгар.

— Ничего не остается, кроме как принять неизбежное, — мягко произнесла женщина.

— Если предстоит отступать на юг, то я донесу Бренора до самого Мифрил Халла, — сказал Вульфгар, смерив Дагнаббита суровым взором.

Военачальник не шелохнулся, лишь кивнул спустя некоторое время:

— Ну что же, если ты решишься, то знай: я и мои парни сделаем все, на что только способны, чтобы держать проклятых орков на расстоянии от тебя.

На том Вульфгар и успокоился, хотя знал, как знали Кэтти-бри и Дагнаббит, что были то слова сердца, но не ума. В сущности, всем троим идея отступления казалась по меньшей мере спорной. Немногие разведчики осмелились выбраться из осажденных Низин в недолгие часы отдыха после первой битвы, и из сообщений следовало, что кольцо орков, стягивавшееся все туже и туже, не оставляло пути для отступления.

Они попали в ловушку, Бренор находился при смерти, Дзирт и Реджис пропали, и ничего нельзя было поделать.

Точно в подтверждение мрачных раздумий, в башню над ними ударил еще один валун, и по всем неглубоким туннелям, что вели в заполненную дымом комнатку, эхом разносились крики: «Пожар! Пожар!»

— В битве погибло тридцать бойцов из города, если считать тех двенадцать, которых убили предыдущей ночью, — сообщил Дагнаббит.

— Почти что треть, — заметила Кэтти-бри.

— И большинство погибших — мужчины, некоторые — превосходные войны, — продолжил дворф. — Двое из моих собственных бойцов мертвы, еще пятеро тяжело ранены и не в силах драться. Если атака повториться, то мы окажемся разбиты.

— Выстоим, — мрачно проговорил Вульфгар.

— После того как ты сражался на стене, я почти верю твоим словам, — откликнулся дворф.

— Почти? — переспросила Кэтти-бри. Дагнаббит видел, насколько разрушены укрепления

вверху, а потому ему не оставалось ничего иного, кроме как пожать в ответ плечами.

— Выстоим или умрем, — заявила Кэтти-бри.

— Нужно отступать, — заметил Дагнаббит.

— Или позвать помощь, — продолжила Кэтти-бри. — Реджис перебрался через стену, но я не знаю, лежит ли он мертвый в окрестных полях, или же спешит за подмогой. — Женщина взглянула на Вульфгара и пояснила: — Орки поскакали верхом на воргах в атаку, едва хафлинг перебрался через стену.

Когда завершилась битва, то друзья тщательнейшим образом осмотрели земли к западу от Низин, однако не нашли ни следа, от Реджиса. По крайней мере, отсутствие тела внушило им некоторую надежду, хотя на самом деле они боялись, что хафлинг попал в плен или же убит.

— Даже если ему удалось уйти, я не верю, что его дела обстоят блестяще, — заявил Дагнаббит. — Сколько времени уйдет на поиски Пуэнта? Полагаю, чтобы пробиться к нам, потребуется целая дружина, а не одни лишь «веселые мясники». И сколько времени уйдет, чтобы отправить армию на помощь?

— Столько, сколько потребуется, — ответил Вульфгар. — И пока армия не прибудет, мы должны держаться.

Дагнаббит раскрыл было рот, точно собираясь оспорить сказанное, но вместо возражений лишь тяжело вздохнул.

— Оставайся при короле Бреноре, — обратился он к Кэтти-бри. — Если кто и в силах поддерживать биение его сердца, то это — ты. Держи короля в тепле, и пожелай ему счастливого пути от меня и моих ребят, ежели случится ему перейти на другую сторону. — И, взглянув на Вульфгара, попросил: — Поможешь мне и моим ребятам починить то, что осталось от крепости?

Варвар кивнул, решительно взглянул на Кэтти-бри, поднял окровавленную руку и пополз наружу по узкому туннелю, чтобы начать работы по укреплению стен.

По укреплению того, что осталось…

Он очнулся, едва не упав с ветви; когда же пришел в себя и вспомнил, где находился, пришлось провести немало времени, собираясь с духом, чтобы сердце не выпрыгнуло из груди. Возможно, последствия падения оказались бы не серьезнее, чем несколько синяков и ссадин, однако Реджис слишком хорошо представлял себе злобного ворга с оскаленной пастью, что поджидал его на земле.

Быстро устроившись на ветке, хафлинг оглядел наскоро разбитый лагерь. Орк храпел, удобно устроившись в тени меж двух каменных глыб; ворг же свернулся клубком прямо у корней дерева, на котором восседал Реджис.

«Замечательно», — подумал хафлинг.

Солнце стояло высоко, день выдался ясным и теплым, и Реджис чувствовал, что ему предоставилась последняя возможность, и что следует как можно быстрее удирать. Будет ли проснувшаяся тварь по-прежнему считать его другом? Не испарятся ли внушенные драгоценностью обещания клада и нового оружия из мозга орка-недоумка? Если да, то как воспользоваться рубином вновь? И как подобраться к враждебно настроенному орку поближе, если оголодавший ворг собирается позавтракать хафлингом?

Реджис опустил голову, изо всех сил стараясь не разрыдаться, ибо в тот момент хафлингу показалось, что все его усилия тщетны. Он желал вернуться в Низины, к друзьям, ибо если суждено умереть (а он полагал гибель неизбежной), то лучше погибнуть рядом с Бренором и остальными друзьями, рядом с теми, с кем пройдено немало дорог.

Не такой гибели он желал — не в пасти свирепого ворга, что разорвал бы его на куски на склоне горы.

— Довольно! — обругал себя Реджис — гораздо громче, чем намеревался,

Ворг под деревом взглянул вверх, испустил долгое, утробное рычание, затем вновь положил голову на лапы.

— Не время предаваться жалости к самому себе, — прошептал хафлинг. — Реджис, ты нужен друзьям, так как же ты собираешься им помочь? Сидеть здесь и плакать?

«Нет», — решил он, выпрямился и уверенно встряхнул головой. Но даже от столь незначительного движения сломанную руку пронзила сильная боль. Пора будить орка, и оставалось лишь надеяться на то, что тварь по-прежнему под воздействием заколдованного рубина, а если нет — то следовало найти иной способ добиться цели. И если суждено сразиться с обоими — и с воргом, и с орком, то он готов сражаться, и пусть будет, что будет. Он был готов и на большее во имя дружбы с теми, кто не раз рисковал своей жизнью ради спасения его собственной.

Реджис точно подрос. Свесившись с края ветви, он ногами нащупал опору и спустился по дереву ниже, выбрав место поудобней, где он сможет разбудить орка и оценить, в каком тот настроении.

Но внезапно хафлинг остановился, и голова его словно пошла кругом: на луг, где расположился на привал орк, вылетел, переворачиваясь в воздухе, какой-то предмет.

Старый башмак.

Ворг бросился к башмаку и громыхнув челюстями, вцепился в него… и тотчас челюсти и впрямь загрохотали: внутри башмака раздались хлопки и взрывы.

Завыл, заскулил ворг и подскочил вверх, перекувырнувшись.

А к танцу ворга присоединилось самое странное создание, которое только встречал Реджис: зеленобородый дворф в светло-зеленых одеждах, едва зашнурованных сандалиях на грязных ногах, с котлом для варки на голове; Дворф подбежал к воргу и зашевелил пальцами и губами. Огромный ворг перестал рявкать и скакать, застыл на месте, опустил уши и вытаращил глаза. Затем он пронзительно заверещал, поджал хвост и удрал прочь.

— Хе-хе-хе, — произнес дворф.

— Что?! — проревел разбуженный орк, но тотчас же недовольный вопрос оборвался, лишь только любопытному раздробила череп секира.

Из-за спины падающего орка появился второй дворф — с русой бородой, облаченный в более привычное для дворфов одеяние… если не считать громадного шлема с огромными рогами, не уступавшим по величине рогам взрослого быка.

— Тебе нужно было прикончить и проклятого пса, — проворчал русобородый дворф, — есть хочу!

Но лишь только зеленобородое создание принялось укоризненно грозить пальцем, как с дерева спустился Реджис — настолько проворно, насколько позволяла поврежденная рука.

— Кто вы такие? — громко спросил хафлинг. Оба дворфа повернулись к Реджису, и русобородый

едва не метнул в него смертоносную секиру.

— Не друзья оркам… не то, что ты! — проорал русобородый дворф.

— Нет-нет-нет! — оправдывался Реджис, спускаясь на землю, размахивая в воздухе пустою рукой, а вторую держа прижатой к телу. — Я прибыл из города под названием Низины!

— Никогда о таком не слыхал, — проворчал русобородый дворф. С этими словами он взглянул на зеленобородого, и тот подтвердил: «Не-е-а, не-е-а».

— И от короля Бренора Боевого Топора! — продолжил Реджис.

— Ну так бы и сказал! — воскликнул русобородый дворф. — Айвен Валуноплечий, к твоим услугам, малыш. А это — мой брат…

— Пайкел! — воскликнул Реджис.

Кэтти-бри и Дзирт немного рассказывали ему о братьях, хотя, по правде сказать, не было достойных слов, что могли бы описать внешность Пайкела Валуноплечего.

— Ага, — согласился Айвен. — А теперь скажи-ка мне, малыш, откуда тебе о нас известно и с чего это ты якшаешься с воргами и орками?

— Нужно поспешить, — ответил Реджис, и внезапно голос его зазвучал очень серьезно и торопливо. — Бренор в беде… все пропадут! Мне нужно попасть в Мифрил Халл… нет, в лагерь Тибблдорфа Пуэнта, это, вроде бы, постройки к северу от Мифрил Халла…

— Да, туда мы и направляемся, — подтвердил Айвен, — к Пуэнту. Мы ходили кругами, но моему брату птичка начирикала, куда нам нужно идти. Мы уже направились в Мифрил Халл, как вдруг моему брату другая птичка начирикала про орка да его щенка.

— И частенько он разговаривает с птицами? — сухо спросил Реджис.

— Ага, и с деревьями. Пошли с нами, и он доставит нас на место так быстро, что ты даже не успеешь спросить, как он это делает.

— Нет времени, — убеждал Реджис братьев Валуноплечих, Тибблдорфа Пуэнта и других командиров у второй заставы дворфов, расположенной на расстоянии около двадцати миль от неровной, каменистой земли Долины Хранителя, что скрывала главный вход в Мифрил Халл. — У Бренора и остальных нет и четырех дней, они не в силах ждать, пока скороходы соберут дружину и вернутся!

— Ба, да они управятся за три дня! — не соглашался один из командиров заставы, морщинистый дворф по имени Резвун Камнепнырь. — Ты что, никогда не видел неистового дворфа в беге?

— Три — чересчур долго! — проревел Пуэнт, устремлявшийся на Север с тех самых пор, как Реджис и братья Валуноплечие донесли печальные известия о тяжкой участи Низин.

По правде говоря, Тибблдорф Пуэнт стремился на Север с тех самых пор, как Бренор отправил его на Юг.

— У нас — лишь сотня! — возражал Резвун. — А если судить по словам малыша, сотни не хватит!

— У нас есть «веселые мясники» — не сдавался Пуэнт. — Оркам покажется, что нас больше, даже не сомневайся!

— И у вас есть жрецы, — вставил Реджис. Хафлинг знал: необходимо выступать незамедлительно, ведь некоторые из друзей нуждались в исцеляющем волшебстве.

Резвун вздохнул и огляделся, подбоченясь.

— Возможно, мы сможем помочь, если доберемся до города, — согласился он. — Починим стены, подлечим раненых, и так далее. Но не уверен, что путь наш окажется легким.

Пайкел, что стоял поодаль, подскочил к Айвену и принялся возбужденно шептать брату на ухо. Все обернулись, прислушались, хотя никто не смог разобрать ни слова.

— У моего брата есть ягоды, от которых вы сможете идти быстрее и дольше, — пояснил Айвен. — Конечно, не считая остановок для еды и питья. Так мы доберемся скорее, и стоянки будут недолгими.

— Ну, добраться туда мы сможем легко, — заметил вечно сомневающийся Резвун, но не успел он продолжить, как Пайкел вновь прыжком добрался до брата и вновь что-то зашептал.

Айвен помрачнел, сомнение проступило на его лице, и дворф покачал головой, однако Пайкел продолжил с еще большим пылом, и Айвен мало-помалу успокоился, слушая внимательней.

Наконец Пайкел отскочил от брата, тот недоверчиво взглянул на него и спросил:

— Ты уверен?

— Хе-хе-хе!

— В чем дело?! — хором спросили Тибблдорф Пуэнт, Реджис и Резвун.

— Ну, в общем, у моего брата есть план, — пояснил Айвен. — Безумный план…

— Ура! — воскликнул Пуэнт и воздел кулак к небу.

— Но по крайней мере план есть план, — продолжил Айвен. Взглянув на Пайкела, брат переспросил: — Ты уверен?

— Хе-хе-хе!

— Итак? — требовательно поинтересовался Резвун.

— Итак, мы будем здесь стоять и сухари жевать, или пойдем вперед? — незамедлительно огрызнулся дворф. — Есть у вас большой, надежный фургон?

— Есть, — подтвердил Резвун.

— А найдется побольше дерева? Больших бревен, которыми вы подпирали каменные стены?

Резвун огляделся и задумчиво кивнул.

— Ну так тащите сюда все дерево, что найдется, да прихватите самые крупные и надежные фургоны, да выставьте всех парней строем по дороге на север, — приказал Айвен.

— Так в чем же состоит план твоего брата? — удивился Резвун.

— Пожалуй, лучше будет, если я тебе позже расскажу, — ответил он. — Мы же не можем стоять здесь да разговаривать, пока твой король умирает, да к тому же… — Айвен прервался, взглянул на хихикающего Пайкела и продолжил: — К тому же если ты услышишь, то решишь, что нам лучше дождаться дружины.

— Хе-хе-хе! — подтвердил Пайкел.

Час спустя сотня дворфов и Реджис покинули заставу, таща громадные фургоны, до отказа заваленные прочным деревом. Лишь Пайкел не тащил фургон и даже не шагал. Дворф переходил от одной повозки к другой, перемещаясь через дерево при помощи магии друидов, присматривался к каждому куску, раздумывая, как он подойдет для его плана и хихикал. Пайкел не переставал хихикать, несмотря на всю серьезность положения — на то, что шли они в безнадежный бой.

27 КОГДА УМИРАЕТ НАДЕЖДА

Кэтти-бри сидела при свете единственной свечи и смотрела на Бренора, обожаемого отца, покоившегося на ложе. Его лик был пепельно-бледным, и она знала, что бледность не была игрою освещения. Грудь Бренора еле вздымалась, а повязки, что лишь недавно переменила Кэтти-бри, вновь пропитались кровью.

Снаружи опять ударил камень, затряслась земля, но Кэтти-бри даже не пошевелилась, ибо удары камней не стихали. Камнепад участился, стал более неистовым. Приблизительно каждый двадцатый раз на город кидали не камень, а котел, в котором пылало пламя, разрушительными потоками расплескивавшееся вокруг. Три горящих снаряда уже попали в башню волшебника, и Дагнаббит предупредил, что сооружение вот-вот обрушится.

Однако Бренора оставили на прежнем месте, ибо идти было некуда.

Кэтти-бри сидела и смотрела на приемного отца, вспоминая былые радости, все то добро, что он для нее сделал, и все приключения, которые они сообща испытали. Ум подсказывал ей, что конец близок, хотя она отвергала подобные мысли всем сердцем.

Говоря начистоту, смерти Бренора ожидали, ибо едва он испустит последний вздох, как все уцелевшие выползут из укрытий, из-за разрушенных стен, и» предпримут отчаянную попытку прорваться на юг. То была единственная, пусть и призрачная, надежда.

Но Кэтти-бри с трудом могла примириться с мыслью о том, что ожидала смерти Бренора. Не могла она примириться и с тем, что вскоре прервется дыхание стойкого старого дворфа, ибо она всегда верила, что Бренор переживет ее.

Некогда она уже видела, как дворф падает в провал, и полагала тогда, что гибель Бренора неминуема. Тогда, верхом на драконе, пронесся он в лощину Мифрил Халла. И Кэтти-бри вспомнила непередаваемую боль и пустоту в сердце, чувство беспомощности и нереальности происходящего.

Она вновь испытала те же чувства, что не оставляли более места для надежды.

Тут женщина почувствовала, как сильная рука легла ей на плечо, оглянулась и увидела Вульфгара. Варвар обнял Кэтти-бри за плечи, и она прижалась щекою к его сильной груди.

— Хотел бы я, чтобы вернулся Дзирт, — тихо произнес Вульфгар, и Кэтти-бри подняла на него взор. — И чтобы с ним вернулся Реджис, — добавил варвар. — Тогда мы вместе встретили бы конец.

— Конец Бренора?

— Конец всего, — уточнил Вульфгар. — Либо окончательный прорыв на юг, либо конец осады. Было бы неплохо.

Ничего более не промолвил варвар. Да и не стоило говорить. Их чувства были сходны, и каждый предавался подобным воспоминаниям.

И продолжался наверху камнепад…

— Сколько там всего орков? — спросила Тарафиэля Инновиндиль.

Эльфы удалились далеко от Лунного Леса, пролетев целую ночь напролет на крылатых скакунах. Эльфийке приходилось кричать, но ее голос звучал приглушенно, отнесенный в сторону порывами ночного ветра.

— Их достаточно, чтобы подвергнуть наш дом опасности, — уверенно ответил Тарафиэль.

Эльфы достигли предгорья к югу от Низин и рассматривали сотни костров, горевших на стоянках орков, и пламя, захлестнувшее городские постройки, среди которых особенно выделялась одинокая башня, столь необычная для здешних мест.

Эльфы уселись на высокий обрыв, чтобы было удобней беседовать.

— Мы не в силах им помочь, — сказал Тарафиэль более сострадательной спутнице, едва они устроились на скале и эльф смог разглядеть выражение лица прекрасной эльфийки. — Даже если мы доберемся до Лунного Леса и призовем к оружию весь клан, мы не сможем вернуться вовремя и не сможем обратить ход битвы на пользу осажденным. Не следует даже пытаться, — добавил Тарафиэль, разглядев недоверие на лице Инновиндиль. — Прежде всего мы в ответе перед лесом, что почитаем нашим домом, и если рать тьмы свернет на восток и пересечет реку Сарбрин, то на наши земли вскоре придет война.

— Твои слова верны, — согласилась Инновиндиль. — Однако я полагаю, что нам следует прийти в город и, возможно, попытаться избавить от неминуемой гибели хотя бы нескольких, Прежде чем на город падет тьма.

Тарафиэль покачал головой, и его лицо приняло выражение столь непреклонное, что и места не оставалось для дальнейших споров.

— Каждый дюйм пути будет пронизан стрелами орков, — возразил он, — и разве удастся принести кому-нибудь добро, если они сразят Заката и Зарю? Кто тогда полетит на восток и предупредит наш народ?

Эльф уделил этому доводу особое внимание, хотя Инновиндиль не нуждалась в убеждении. Эльфийка понимала, в чем состоял ее долг, и, самое главное, она осознавала предел своих возможностей. Инновиндиль знала, что предотвратить разразившееся на юге бедствие не в силах ни ее самой, ни ее друга, да и не в силах целого клана, если говорить честно.

Зрелище гибели Низин причиняло боль Инновиндиль, причиняло боль им обоим, ибо хотя эльфы Лунного Леса не были друзьями ни одному из людей, что населяли окрестные земли, но не были они людям и врагами.

А потому оставалось лишь наблюдать…

Нелегко давался и без того трудный подъем — во многом из-за боли в распухшей лодыжке. Раз за разом Дзирт подтягивался на руках по длинному, узкому, самой природой созданному лазу, догоняя последние отблески догорающего дня, что мерцали наверху.

Догорающего дня…

Дроу замер, преодолев более половины подъема в три сотни футов. Самое неприятное заключалось в том, что Дзирт знал: меркнущий дневной свет у него над головой был светом не первого, но следующего за ним дня с тех пор, как он впервые ступил в пещеру. Эльфа воистину потрясли размеры катакомб. То было обширное переплетение подземных ходов, и в поисках выхода на поверхность ему пришлось пробродить там почти два дня. Следуя за потоками свежего воздуха, дроу наткнулся на немалое количество тупиков, ведущих вниз шахт и слишком тесных лазов наружу.

Дзирт заподозрил, что наткнулся на очередной тупик, однако же продолжил подъем. Но с каждым преодоленным футом все отчетливей и отчетливей он понимал: перед ним — очередной тупик. Сперва свет над головой сиял ярко, приятно контрастируя с пещерным мраком, однако дроу понял, что свет был вызван углом падения солнечных лучей, но отнюдь не шириною выхода.

Дроу поднялся еще на сотню футов, прежде чем окончательно убедился в том, что придется спускаться обратно, и что через проем пройдет лишь рука или, в лучшем случае — голова.

Дзирт До'Урден молча напомнил себе, что друзья нуждаются в нем, и приступил к обратному спуску.

Час спустя эльф шел по пещере настолько быстро, насколько позволяли вывихнутая лодыжка и изнеможение. Дзирт, в надежде, что удастся перешагнуть через сложенный великанами каменный завал, собирался Поначалу вернуться обратно тем же самым путем, по которому впервые шел по туннелям, однако тотчас же передумал.

Прежде чем дроу отыскал новый выход, солнце уже давно село, однако на сей раз лаз оказался достаточно просторным.

Дзирт выбрался на дневной свет, мигая от ослепительного блеска, что резал глаза, чтобы приспособиться к солнечному свету. Затем темный эльф провел немало времени за изучением окрестных гор, пытаясь различить какой-нибудь ориентир, по которому смог бы выйти обратно в Низины. Однако на сей раз местность выглядела совершенно незнакомой. По солнцу он определил, где запад и где восток, где север и где юг, а после направился к югу. Дзирт надеялся добраться до Пути Падения и проследить свой путь, взобравшись на возвышенность.

Эльф оторвал рукав и обмотал вокруг лодыжки, затем заковылял вперед, не обращая внимания на боль. Он видел, как солнце над головой вступило в зенит, как откатилось оно и скрылось за западной стороной горизонта.

Несколько часов спустя дроу добрался до Пути Падения и узнал окрестности.

Он стремглав отправился на восток вдоль плоскогорья, с каждым шагом все более торопясь. Различив далекое сияние в юго-восточной стороне неба, Дзирт пустился бегом — вперед, вниз с плоскогорья, и с лучшего наблюдательного пункта разглядел, как вздымаются вдалеке в ночное небо языки пламени.

Башня Витегроо!

Дзирт побежал вперед, и сердце его часто колотилось — более от страха, нежели от напряжения бега. И он увидел, как с севера на юг пролетел через все ночное небо пылающий шар, и как он ударился о развалины города, и как вспыхнуло пламя.

Дзирт не свернул на юг, но ринулся прямо туда, где расположились великаны, преисполненный решимости вновь их отвлечь. Рука его протянулась к ониксовой статуэтке, хотя пока темный эльф и не призывал пантеру.

— Приготовься, Гвенвивар, — прошептал он, — вскоре нам предстоит битва.

Дзирт знал, что пламя в ночи существенно искажает расстояния, а потому не удивился тому, как долго пришлось добираться до города и великанов, что нападали на него.

Эльф направился к северному краю каньона, постоянно и отчетливо видя перед собой Низины. Он видел, как суетятся защитники. Башня полыхала, хотя и не столь ярко, как прежде, и основная деятельность происходила вокруг нее.

Казалось, великаны также сосредоточили особое внимание именно на башне.

Дзирт достал статуэтку и поставил на землю, преисполненный решимости призвать Гвенвивар и штурмом пойти на великанов. Однако заметив знакомый силуэт на вершине горящей башни, Дзирт остановился.

Немногое разглядел темный эльф, но все же одна деталь предстала перед ним как никогда отчетливо: знакомый шлем об одном роге.

— Проучи врагов, Бренор, — прошептал эльф, и лицо его пересекла злорадная усмешка.

И точно в ответ, в башню полетело несколько снарядов, один из которых ударил возле самых ярких языков пламени и выплеснул в ночное небо тучу искр.

Но дворф не сошел с места, все так же направляя действия защитников внизу.

Еще шире улыбнулся Дзирт, но тут с юга донесся невообразимый шум и скрежет. Широко раскрыв от ужаса глаза, Дзирт увидел, как накренилась башня, как лихорадочно суетится дворф на верхушке, отчаянно цепляясь за край.

Башня качнулась на юг, и обрушилась, рухнула, так что несчастный, обреченный на смерть дворф полетел на землю среди тонн каменных обломков.

И Дзирт даже не заметил, как подкосились ноги, и как, вопреки собственной воле, он опустился на камень, не в силах вынести столь ужасного зрелища.

Он знал наверняка: в целом мире никому не под силу выжить после подобного крушения.

Холод объял его. Руки Дзирта дрожали, и слезами наполнились его фиалковые глаза.

— Бренор! — вновь и вновь шептал он.

Эльф простер руки к югу, хватая воздух, цепляясь за пустоту…

28 ПОКЛОНЯЯСЬ ЛОЖНОМУ БОГУ

Она ничего не видела — лишь чувствовала боль от свежих ссадин, изъязвивших руки и плечи, да то, как тяжело дышать от висевших клубов каменной пыли. На ощупь она искала отца во тьме наполовину засыпанного туннеля.

Удача была на ее стороне, ибо пространство вокруг Бренора почти не тронуло крушение башни. Кэтти-бри подобралась к отцу, нежно прикоснулась ладонями к лицу, прижалась ухом ко рту дворфа и услышала, что тот по-прежнему дышит, хотя дыхание его было неглубоким.

Женщина оглянулась, чтобы проследить пройденный путь, разглядеть кратчайшее расстояние до поверхности, хотя она и не была уверенна, следовало ли ей вообще подниматься наверх. Пошли ли орки в атаку после того, как обвалилась башня Витегроо (если только сооружение обвалилось)? И если да, то не разумней было бы остаться здесь, в темноте, насколько хватит сил, и лишь затем попытаться выбраться из города и направиться к югу?

Возможно, то было более безопасным решением, однако наверху остался Вульфгар, наверху остались горожане, и если орки и впрямь пойдут на штурм, битва окажется жестокой.

Кэтти-бри подползла к стенке тесной комнатушки и принялась ногтями выковыривать камни, и ей удалось выцарапать несколько пригоршней обломков, грязи и каменной пыли. Ее пальцы сочились кровью, однако она не переставала разгребать развалины. Зловеще стонала земля над головой, но Кэтти-бри продолжала пробираться, не обращая внимания на бессилие, охватившее ее спустя несколько минут.

И она наткнулась на неподъемный камень. Однако женщина не устрашилась и продолжила разгребать проход в стороне от камня — лишь метнулась в сторону, когда внезапно камень сдвинулся в сторону.

Валун откатился: могучие руки Вульфгара оттащили, откинули камень в сторону.

Варвар протянул руки, Кэтти-бри ухватилась за протянутые ладони, и Вульфгар осторожно вытащил ее из туннеля.

— Что Бренор? — тревожно спросил он.

— Все так же, — ответила женщина, — обрушенная башня не задела его покоев. Дворфы строили на совесть.

Договорив, женщина огляделась, осматривая разрушения. Половина башни обрушилась наружу, вторая же половина рухнула внутрь, и падая, задела несколько построек, оставив после себя долгий след из обломков камня и дерева. Женщине так много хотелось спросить, узнать о павших и живых, но она была не в силах подыскать слова, лишь беззвучно открывался ее рот.

— Дагнаббит пал, — сообщил Вульфгар, — с ним погибло еще трое дворфов, и по меньшей мере пятеро горожан.

Кэтти-бри продолжала осматривала руины, не в силах поверить в то, что город и впрямь подвергся столь сильному разрушению. Обрушилось или серьезно пострадало большинство строений; от стены практически ничего не осталось. Когда на город ринутся орки — а женщина знала, что вторжение не за горами, ибо на юге трубили рога орков и били барабаны — то вместо организованной обороны защитникам предстоят бои, что будут переходить с одной улицы на другую, а после — из одного туннеля в другой, пока не наступит печальный конец.

Женщина взглянула на Вульфгара — и ей придали сил стоическое выражение лица варвара, его широкие плечи. Кэтти-бри знала, что прежде чем Вульфгара сразят орки, немало врагов прикончит и он, а потому воительница решила действовать так же. Лукавая улыбка проступила на ее лице, и Вульфгар с любопытством взглянул на нее.

— Что ж, если конец близок, так путь он наступит в пламени битвы! — кивнув, произнесла с усмешкой воительница.

Ей оставалось вести себя именно таким образом… или же пасть на Колени и разрыдаться.

Они с Вульфгаром положили руки друг другу на плечи.

— Идут, — послышалось позади.

Они обернулись и увидели Треда — избитого, залитого кровью, однако же явно готового к бою. Дворф стоял в стороне и держал руку за спиной, в другой же сжимал двуострую секиру.

Движением руки Вульфгар указал на несколько проходов, неровно расположенных вокруг входа в пещеру, что вели к Бренору.

— Мы будем удерживать все четыре хода, — пояснил варвар, — и станем отступать от одного завала к другому, пока не соберемся здесь.

— Что затем?

— Спустимся в катакомбы… или в то, что останется от них, — предложил Вульфгар. — Пусть орки поползут следом — мы станем их убивать, пока у нас хватит сил для смертельных ударов.

Тред огляделся и согласно кивнул, хотя дворф и понимал, как понимали все прочие, сколь бесполезны их последние усилия. Разумеется, некоторые из орков, жадные до крови, по глупости отправятся в пещеры в погоню, однако зловредные твари вскоре сообразят, что время на их стороне, что достаточно лишь подождать, пока защитники выберутся на поверхность, или, что еще хуже, пока орки догадаются развести костер, чтобы выкурить защитников из катакомб.

— Для меня будет честью погибнуть бок о бок с вашим королем Бренором и доблестными детьми короля. Он был храбр и благороден, этот Дагнаббит! — проникновенно произнес Тред, взглянув на длинную гряду каменных обломков. — Для Твердыни Фелбарр было бы честью причислить его к собственным дворфам. Хотел бы я, чтобы у нас было время выкопать из-под обломков тело.

— Вполне достойная могила, — ответил Вульфгар. — Дагнаббит стоял высоко, направляя действия защитников, а когда рушилась башня, он взывал к богам дворфов. Он знал, что выполнил долг с честью. Знал он и то, что достойно выполнил заветы клана и своей расы. В этот скорбный миг все трое склонили головы в знак почтения перед павшим Дагнаббитом.

— Мне нужно малость порубать орков, — объявил Тред.

Отсалютовав людям, дворф скрылся и выстроил немногочисленных уцелевших для защиты трех ходов.

Вскоре камнепад усилился вновь, однако груды обломков предоставляли многочисленные укрытия: теперь цели для разрушения стали немногочисленны. Более всего досаждал предварительный обстрел великанов. Град каменных глыб иссяк, едва в атаку, улюлюкая боевым кличем, бросились орки, многие из которых восседали верхом на воргах.

Кэтти-бри отражала атаку плечом к плечу с защитниками: воительница выглянула из-за груды обломков и выпустила стремительную стрелу, что ударила ворга прямо в лоб, отчего зверь остановился на бегу, а наездник кувырком слетел со спины. И вновь выстрелила лучница, на сей раз — в сторону, ибо орки, ринувшиеся через разрушенные стены, представляли мишени в избытке. Кэтти-бри посылала стрелы прямо в ряды орков, всякий раз сражая наповал одного, а иногда даже двоих.

Но атака продолжалась.

— Не выпускай лука из рук, — посоветовал Вульфгар.

И могучий варвар встал в полный рост, принимая на себя атаку орков, и всякий раз Клык Защитника поражал врагов, что бежали в первых рядах, и летели в воздухе тела орков.

Вокруг них отбивали атаку защитники Низин, — и люди, и дворфы сражались до последнего, бок о бок. Мгновение казалось, что ни один орк не смог сразить никого из защитников, точно всякий удар оказывался пустяковым для оборонявшихся, но незамедлительно, стократ сильней отдавался нападавшим. Вокруг всех четырех ходов грудами скапливались трупы, и первоначально то были трупы главным образом орков и воргов.

Однако ни перевес на стороне нападавших, ни удачная защита не могли длиться долго. Несмотря на свое яростное сопротивление, это понимали и сами защитники.

Без устали взмахивал боевым топором Вульфгар, отбивая нападение из-за любого укрытия, которое только могли захватить орки. Некоторым тварям удавалось изредка избежать удара, или же отпрянуть от оружия, однако не успевали орки скрыться, как их разили серебристые стрелы.

Вновь и вновь вскидывала Тулмарил Кэтти-бри, и ни разу не опустел волшебный колчан. Всякий раз, когда предоставлялась возможность выбора, лучница целилась не в орка, но в ворга, полагая, что оскаленные ворги — более грозные враги. Однако чаще всего лучница стреляла не целясь — впрочем, в этом не было необходимости.

Но даже несмотря на смертоносный обстрел, несмотря на то, что Вульфгар сражался гораздо искусней и отважней, чем прежде доводилось видеть Кэтти-бри, орки прорывались через бреши, точно прилив через прорванную дамбу.

Кэтти-бри выпустила стрелу, послала ей вдогонку вторую и увернулась, спасаясь от выстрела орка, который в нее не попал. Однако поблизости оказался еще один орк, а потому ей пришлось отбиваться от твари луком, точно посохом.

Но к нападавшим присоединился новый орк, и Кэтти-бри едва не окликнула Вульфгара. Однако воительница сдержалась, ибо поняла: отвлекись Вульфгар хоть на секунду — и незамедлительно падет в бою. Кэтти-бри неистово размахивала перед собой Тулмарилом, вынудив обоих орков отступить. Бросив лук, воительница в тот же миг достала Хазид'хи, — меч с изящным клинком.

Орки наступали, и справа от воительницы пролетело тяжелое копье. Направленный к низу удар клинка обрубил у копья наконечник, и орк слегка запнулся, пораженный тем, что удар меча не нанес ощутимой раны.

Но стремительным поворотом кисти Кэтти-бри рубанула тварь прямо в грудь.

Воительница вытащила из раны Хазид'хи, и как раз успела отразить мечом клинок второго орка. Тварь не одолела бы Кэтти-бри в поединке один на один.

Однако к врагу присоединилось еще двое орков — по одному с каждой стороны, и Кэтти-бри с великим трудом отбивалась от троицы орков. Воительница почувствовала позади толчок, вслед за которым охнул Вульфгар.

Но Кэтти-бри не могла помочь, как не мог ей помочь варвар.

Еще яростней стали удары клинка Кэтти-бри: поворот, выпад, укол, взмах… Отчаяние зрело в ее груди, ибо женщине не удавалось пробиться через вражеские ряды, и она утомилась, орудуя мечом на пределе сил.

Внезапно дернулся орк впереди, справа, и движение его оказалось совершенно неожиданным. Поначалу женщине показалось, что тварь нападает, однако орк взлетел, поднятый на конце тяжелой секиры дворфа. Тред выступил из-за спины отброшенного прочь врага, размахнулся, поразив у себя за спиной второго орка из троицы — того, что стоял как раз напротив Кэтти-бри. Тотчас же женщина переключила все свое внимание на орка слева от себя. Внезапным выпадом Хазид'хи она отбила меч орка. Оба клинка оказались опущены, но орк бросился вперед, пытаясь сбить воительницу с ног, однако женщина шагнула в сторону и тотчас же встала за орком. Вновь взметнулись вверх клинки, воительница размахнулась и ударила Назад, наотмашь, перерубив твари хребет.

— Защита сломлена! — крикнул Тред, метнулся Вульфгару на помощь, но голова дворфа едва не попала под очередной взмах Клыка Защитника. — Отступаем в лаз!

Вульфгар хмыкнул, выражая согласие, и вновь взмахнул топором, уничтожив еще одного орка, после чего варвар упал на спину, скрываясь за грудой обломков.

На Вульфгара бросился ворг, зверь метил прямо в горло.

Кэтти-бри вновь подхватила лук, прицелилась в волчий бок и выпустила волшебную стрелу, что насмерть поразила зверя.

Но лишь Кэтти-бри подняла взгляд, как увидела, что на нее несется орда новых зверей, и женщина поняла, что сопротивление защитников вскоре окажется сломленным. Услышав позади шум, женщина обернулась и увидела старика Витегроо, лицо волшебника было изможденным и опустошенным. Старец стоял с трудом, и его тело тряслось оттого, что он едва держался на ногах. Однако взгляд был ясен, он полыхал яростью, которая придавала магу сил.

Выпущенный волшебником огненный шар остановил атаку орков, что восседали на воргах и позволил защитникам выгадать незначительное время, однако волшебство дорогой ценой обошлось Витегроо. Вымученно улыбнувшись, старик создал шар разрушительного огня и подмигнул Кэтти-бри.

В следующее мгновение волшебник упал, и женщина знала, что он мертв, — знала еще прежде, чем склонилась над ним.

Волшебное пламя Витегроо сломило наступление с одного фланга, однако орки не разбежались в стороны. Постепенно редели ряды защитников, и им приходилось отступать шаг за шагом, а когда на юге затрубили в рога, обороняющиеся поняли: прибыло подкрепление к и без того превосходящим силам противника.

Но быть может, трубный рев возвещал об ином, гадали пораженные защитники, когда слегка ослабла атака. К тому времени осажденные отступили чуть ли ни до последней черты, а иным воинам пришлось спуститься в неглубокие подземные туннели.

Защитники Низин встали, образовали малый круг и продолжили битву. Вскоре вновь вернулись на исходные места Кэтти-бри и Вульфгар, и на сей раз перед ними стояло немного орков.

Вновь протрубили на юге рога, и лишь стала стихать битва, Вульфгар отважился взобраться как можно выше, пытаясь разглядеть, откуда же доносится трубный рев.

— Что же это, Девять Кругов подери? — недоумевал он.

Бок о бок с ним встали Тред, Кэтти-бри и некоторые другие защитники. Все они были удивлены не меньше варвара. С юга на север странная, разнородная упряжка из более чем двадцати тягловых животных тащила громадного деревянного истукана, который являл собою огромное лицо орка с единственным, чрезмерно большим глазом.

— Груумш, — произнес Тред Мак-Лак, и сплюнул на землю, точно одно лишь упоминание имени божества орков оставляло в его рту скверное послевкусие. — Привели своих жрецов, — рассудил дворф, — будут праздновать победу.

Орки, что заполонили поле к югу от города, недолго продолжали битву: все они протягивали к истукану руки, издавали радостные выкрики, иные же падали на колени и простирались ниц перед почитаемым божеством, что внушало им ужас.

Дзирт услышал, как по другую сторону каньона затрубили рога, хотя, затаившись на стоянке великанов, эльф не видел, что же вызвало суматоху. Даже растерянные великаны, что возвышались над ним, возбужденно переговаривались, указывая на юг.

Дзирт разглядел крадущуюся Гвенвивар, что изготовилась к прыжку. Взмахом руки он остановил огромную кошку и приказал ей замереть на месте. Дроу огляделся, ломая голову над тем, как перебраться в более удобное место для наблюдения, оставаясь при этом незамеченным. Великаны успокоились и теперь рассерженно спорили друг с другом. Дзирт понял из их слов немногое, однако разобрал, что они отчего-то оказались раздосадованы на орков и твердили, что жрецы орков похитили у них славу победителей.

И тут Дзирт ощутил призрачную надежду на возможный раздор, что зреет в рядах врагов, хотя и понимал: теперь уже слишком поздно, и польза от раздора окажется невелика.

Вновь взмахнул хлыстом закутанный в тяжелые одеяния погонщик, подгоняя вереницу тягловых животных, и грязные, косматые создания сильнее потянули громадную повозку, на которой возвышался исполинский истукан Груумша Одноглазого, божества орков.

Все орки, осаждающие Низины, прервали бой, отвлеклись от битвы и немногочисленные, окруженные врагом защитники, и все внимание обеих сторон обратилось к повозке. Орки кланялись и дюжинами падали на колени перед фургоном.

— Что это? — спросил один из командиров орков Ульгрена, сына Обальда.

Ульгрен в полной растерянности наблюдал за происходящим, покусывая клыками губу.

— Обальд призвал много союзников, — вот и все, что сказал, все, до чего додумался отпрыск короля орков.

Уж не намеревался ли отец придать осаде еще большую славу? Не намеревался ли он бросить бойцов в наступление именем одного из орочьих богов?

Ульгрен не знал об этом наверняка и, подобно прочим бойцам своей армии, подполз на коленях к истукану на колесах. Однако, в отличие от прочих орков, не все внимание Ульгрена сосредоточилось на статуе. Он рассматривал упряжку — упряжку, возможно, самых неряшливых, непослушных… что же это за создания? Ульгрен так и не понял. Мулы? Бычки? Или, быть может, пойманные в глубинах Подземья дворфы?

Орк, что был необыкновенно умен для своей расы, принялся рассматривать погонщиков. Один был гораздо выше и шире в плечах, чем второй, хотя оба по мерке орков выглядели невысокими. Возможно, второй, тот, что был не столько погонщиком, сколько попутчиком — ребенок, однако Ульгрен не был полностью уверен в этом, ибо оба погонщика закутались в плащи с широкими, темными капюшонами.

Фургон прокатился и остановился примерно в нескольких сотнях футов от города, что, по мнению Ульгрена, было достаточно глупо, ибо погонщики оказались в пределах досягаемости проклятого оружия ужасной лучницы из народа людей. Предводитель орков оглянулся на город, и увидел, что горстка осажденных наблюдает за происходящим так же внимательно, как и его приспешники.

Погонщик, что выше ростом, встал и воздел руки над головой. Рукава плаща съехали вниз, и обнажились иссохшие, узловатые локти и покрытые шерстью предплечья — что вовсе не было свойственно оркам.

Однако прежде чем кто-либо смог заметить подобную несообразность, погонщик ухватился за рычаг, что располагался перед истуканом, прямо под пастью, полной острых клыков.

Погонщик произнес нечто, отдаленно напоминавшее «хе-хе-хе», и опустил рычаг книзу.

— Ну что же, сейчас станет одним жрецом проклятого Груумша меньше, — со зловещей решимостью произнесла Кэтти-бри.

Она вскинула Тулмарил и прицелилась в погонщика, однако Тред схватил лучницу за руку и предотвратил выстрел:

— . От гибели одного мало что переменится, — сказал дворф. — К тому же есть в этом что-то странное.

Едва Кэтти-бри захотелось спросить, что имел в виду дворф, как она поняла, что тоже чувствовала нечто странное. Что-то в упряжке и погонщиках показалось ей необычным — даже на таком расстоянии.

Глаза женщины расширились от удивления, когда она услышала скрежет, лишь шаман орков потянул за рукоять, и еще больше она удивилась, когда исполинский истукан точно вырос на глазах, а затем развалился — упали все четыре стороны и образовали четыре широких деревянных редута.

А из-за редутов, из пустого истукана, выбежали дворфы, и оказалось их немало, и были то «веселые мясники» в полной боевой готовности!

Впереди «мясников» бежал дворф в черных доспехах с большим количеством игл и лезвий, в шлеме с шипом длиной в половину его роста.

— Пуэнт! — воскликнула Кэтти-бри.

И под возглас женщины стремительно ринулся вперед Тибблдорф, рыча и размахивая оружием. Бросившись на одного орка и повалив его наземь, с поразительной ловкостью дворф пригнул голову и пронзил шипом второго. Тотчас же Пуэнт пропал из поля зрения Кэтти-бри, однако же женщина вздрогнула, ибо ей были известны боевые привычки дворфа. Она знала, что Пуэнт неистово терся об упавшего орка, разрывая на куски его тело своими острыми доспехами.

За предводителем двинулись многочисленные рядовые бойцы: они подбежали к краю редутов и яростно накинулись на ошарашенных орков, что столпились вокруг. Один за другим бросались в атаку дворфы, а сверху на орков обрушивался смертоносный град катапульт. Мгновение спустя появились новые дворфы — они сбросили с себя одеяния, которые, должно быть, были каким-то образом заколдованы, чтобы придать им сходство с упряжкой мулов, а затем скинули и упряжь. Немало превосходных целей нашло их оружие в первые минуты, когда растерянные орки склонились перед повозкой в поклоне.

Вскоре резня обратилась в драку, но и тогда перевес оказался не на стороне орков. Многие из них оказались застигнуты врасплох, а потому бежали, и, как водилось за ними, при первых же признаках отступления ряды смещались.

Единым, непреклонным строем стояли дворфы, которые двинулись к городу, лишь немногочисленные группы отступили в сторону, завидев убегающих орков.

— Вы, дворфы из Клана Боевого Топора, всегда поспеваете вовремя! — прокричал Тред Мак-Лак, но тотчас же вскрикнул и отскочил в сторону от большого камня, что ударился о руины и откатился назад.

— Снова проклятые великаны! — выкрикнул дворф. Кэтти-бри подбежала к развалинам северной стены и вскинула лук.

— Не стреляй с одного места! — предупредил Вульфгар — и впрямь, лишь только перелетела через каньон первая стрела, как на место, откуда выстрелила Кэтти-бри, обрушился град каменных глыб.

С радостью следил Дзирт До'Урден за полетом стрел через каньон, но даже радость от того, что Кэтти-бри продолжала битву, не заставила его сойти с пути к намеченной цели. Великаны вновь принялись что есть сил обстреливать камнями город, и эльф знал, что необходимо остановить камнепад. Призвав Гвенвивар на помощь, дроу прокрался к краю лагеря великанов — эльф перелез через наваленную груду валунов и остался незамеченным исполинами.

Дроу, беззвучно двигаясь, подпрыгнул к одному из великанов сзади и что есть сил обрушил на него удар ятаганов. Затем он приземлился, отбежал и нанес двойной удар по коленному сухожилию второго исполина, после чего перебежал по камням на другую сторону.

Великаны развернулись и собрались было догнать темного эльфа, а один занес руку, чтобы швырнуть в удиравшего дроу камень.

Однако великан не успел бросить камень, ибо на него прыгнула шестисотфутовая пантера и вцепилась когтями в лицо. Гвенвивар не собиралась убивать — она метила в глаза и глубоко расцарапала их, ослепив великана, после чего отпрыгнула в сторону.

Великаны повалились в кучу, однако ни Дзирт, ни Гвенвивар не обольщались насчет того, что они смогут удерживать внимание врагов достаточно долго. Дзирт не верил и в то, что ему посчастливится сразить их во множестве, хорошо — если хотя бы одного, однако дроу надеялся на то, что ему и пантере удастся некоторых ослепить… или заставить гнаться за собой.

Дзирт обогнул груду валунов тем же путем, каким скрылся, и застал врасплох ближайшего великана. Эльф нанес несколько сильных ударов мечами, а затем отступил. Однако на сей раз погоня оказалась организована хорошо, даже слишком хорошо: великаны гнались с обеих сторон, а еще двое исполинов бежали прямо за эльфом.

Дзирт встал спиной к скале и приготовился принять последний бой без надежды на победу.

К дроу метнулся великан, что находился ближе всех.

Однако не успел тот добраться до Дзирта, как вздрогнул и ухватился за шею. Великан обернулся, и темный эльф разглядел пару оперенных стрел, торчащих у него из шеи. Дзирт открыл от, удивления рот, когда колосс пошатнулся.

В воздухе, с северной стороны, пронеслись верхом на крылатых конях двое эльфов.

Великан рухнул.

Дзирт метнулся в сторону, ранил еще одного исполина, и побежал, скрывшись за валунами. Однако немногие великаны смогли на это отреагировать. Двое в стороне по-прежнему безуспешно пытались совладать с Гвенвивар: пантера скакала вокруг. Еще несколько торопились отыскать новые валуны, явно намереваясь швырнуть их в эльфов.

Дзирт не собирался позволить им одержать победу. Дроу направился к груде камней в западной стороне. Лишь только великан пригнулся и потянулся к камню, как темный эльф ринулся на него, изо всей силы рубанув исполина по пальцам. Тот отдернул руку и вместе с товарищем пустился в погоню за дроу.

На сей раз Дзирт не петлял и не замедлил бега: темный эльф отвлекал великанов на себя, криками призывая Гвенвивар действовать так же. Дроу увидел, как взмыла в воздух глыба. услышал крик пегаса, что раздался мгновение спустя, но посмотрев наверх, увидел, что оба эльфа по-прежнему летели и обстреливали великанов из луков.

Что есть сил Дзирт побежал по равнине, то и дело оборачиваясь на разрушенный город и надеясь разглядеть хоть какие-нибудь знаки, что возвестили бы о судьбе друзей.

Однако эльф ничего не увидел — лишь ораву орков, что мчалась к городу. И пришлось Дзирту отвернуться и продолжить бег на север, прочь от двух великанов, что гнались за ним следом.

— Нет времени! — кричал Тибблдорф Пуэнт, пробиваясь к Низинам. — Собирайте пожитки и раненых и живо за мной, в фургон!

— Нам нужен жрец! — кричал в ответ Вульфгар. — Сейчас же! Некоторые ранены так сильно, что не в силах сдвинуться с места!

— Тогда придется их оставить! — кричал Пуэнт.

— Среди раненых и Бренор Боевой Топор! — не сдавался Вульфгар.

— Жреца! — взревел Пуэнт. — И верните в фургон зеленобородого! — прокричал берсерк дворфам. — У него странностей больше, чем у сотни пьяных волшебников!

— Пошевеливайтесь! — кричал еще один дворф. — Помогите раненым забраться в фургон и погрузите вместе с ними всех мертвых дворфов, каких только найдете! Клан Боевого Топора не оставляет мертвых ни оркам, ни стервятникам!

— Как вам удалось так быстро добраться до нас? — начала было Кэтти-бри расспрашивать Пуэнта, но тут же прервалась и широко улыбнулась, стоило ей разглядеть того, кто смог так быстро привести войска к городу. Лишь только откинул капюшон второй погонщик, тот, что пониже ростом, как она его узнала. — Реджис! — воскликнула женщина.

Сердце Кэтти-бри встрепенулось, и она тотчас ринулась заключить хафлинга в объятия, но отпрянула, стоило ей заметить, как болезненно тот дернулся от прикосновения к его руке.

— Должен же кто-то кормить воргов, — пояснил хафлинг, по-овечьи вздрогнув.

Кэтти-бри нагнулась и поцеловала хафлинга в лоб, отчего тот густо покраснел.

И они тронулись в путь, и точно рой рассерженных пчел суетились деловитые воины-дворфы вокруг изможденных защитников Низин. Из сотни людей и двадцати шести дворфов, что отстаивали город поначалу, менее двух десятков смогли передвигаться собственными силами; из прочих же искра жизни теплилась менее, чем в десяти — среди них был и Бренор.

Вряд ли исход битвы можно было счесть победой.

29 ПЕРЕКРЕСТОК ДОРОГ, ЧТО РАСХОДЯТСЯ ВДАЛЬ

Воины бежали, прикрывая главные повозки справа и слева. Иные что есть мочи тянули большой фургон, с которого сбросили истукан орочьего божества, а на место статуи погрузили раненых, среди которых был и Бренор Боевой Топор. Реджис и Пайкел передвигались в одной повозке с королем — хафлинг был слишком серьезно ранен, чтобы помогать, а дуррид лечил раны короля волшебными ягодами и кореньями.

— Он оправится от болезни, — заверял Айвен Треда и Вульфгара, пока все Трое шагали следом за фургоном. — Мой брат умеет лечить, уж у него-то найдется в запасе несколько фокусов.

Вульфгар мрачно кивал, веря, однако, каждому Слову, ибо недавно Кэтти-бри сообщила ему, что Бренору немного полегчало.

— Не о том тревожусь, — вставил Тред. — Здесь повсюду следы орков, и если они нападут на нас сейчас…

— …то окажутся в одиночестве, без поддержки приятелей-великанов, ведь те остались по другую сторону каньона, — договорил Вульфгар.

— Верно, — согласился Тред, хотя кислая мина дворфа не стала более радостной. — Но сдается мне, что нам предстоит гораздо более суровая битва с орками, даже если подоспеют ваши ребята из Мифрил Халла, ведь орки не удивятся, что ваши ребята из Мифрил Халла будут здесь!

Вульфгар не нашелся, что возразить на подобные доводы. Варвар видел, сколь мощны войска орков, и знал, что было их тьмы и тьмы и что, хотя рассеянные по окрестностям армии орков немало потеряли убитыми, все же враги смогут одержать над ними верх в открытой битве. Ибо вчера, едва приступив к исходу, дворфы поняли: надеяться следует лишь на то, что орки разбежались и не успеют вовремя построиться заново и настигнуть отступавших прежде, чем те доберутся до Мифрил Халла, или же прежде, чем отступившие не повстречаются с армией дворфов, что вышла из цитадели.

Однако все указывало на то, что их надежды тщетны. Всю ночь, когда дворфы, воспользовавшись большей частью чудодейственных пайкеловых ягод, пребывали в пути, всю эту ночь справа и слева доносился вой воргов, тенью следовавших за ними. К началу второго дня невдалеке, в северной стороне, показалось облако пыли, и дворфы поняли, что за ними идет погоня.

В то утро Пуэнт предложил новый план. Если восседавшие на воргах орки стремятся окружить дворфов и задержать их, то дворфам следует опустить головы, точно быкам, и прорваться через кольцо напролом.

Вульфгару оставалось лишь надеяться, что до прорыва дело не дойдет. У них едва хватало воинов, чтобы по очереди тянуть фургон с ранеными, а терпение Пуэнта и его ребят было на исходе. Ягоды Пайкела оказались воистину чудодейственными, однако они не могли придать сверхъестественной силы, а всего лишь позволяли телу использовать собственные глубинные резервы. После гонки на север, отчаянной схватки и стремительного отступления к югу Вульфгар ясно видел, что возможности организма на исходе. Самое худшее заключалось в том, что все, кто длительное время защищал Низины (включая и самого варвара) страдали от тяжких ран.

Очередная битва, скорее всего, скажется для них финальной или же лишит Вульфгара последней надежды доставить обожаемого отца в Мифрил Халл живым,

А потому в тот день, когда разведчики сообщили о том, что на западе поднимается облако пыли, варвар перебрался в фургон — туда, где были Бренор, Кэтти-бри и Реджис.

— Это конец, — объявила Кэтти-бри, вглядываясь в облако.

Подобное высказывание воительницы, известной своим оптимизмом, оказалось для Вульфгара полнейшей неожиданностью, да и Реджиса удивило не меньше.

— Мы сразимся и победим! — воскликнул хафлинг. — И если за нами отправится новая погоня, то и ее мы одолеем!

— Воистину, — согласился Вульфгар. — Мне не хотелось бы видеть Клык Защитника в орочьих лапах, пусть даже для этого придется прикончить всех орков на целом Севере. И мне не терпится вновь узреть Бренора в Мифрил Халле — там, где он вновь обретет былую силу и по праву взойдет на трон.

Речи варвара вселили мужество и в Реджиса, и в Кэтти-бри, что сперва одобрительно смотрели на Вульфгара, после же, когда в знак согласия с речами воина издал решительное «У-уу-ой!». Пайкел Валуноплечий и женщина с хафлингом с облегчением рассмеялись.

Дворфы плотнее сомкнули ряды вокруг фургонов, хотя их поступь оставалась все столь же скорой. Пуэнт отдавал распоряжения, расставляя закаленных в битве воинов по наиболее ответственным местам и криком призывая бойцов к готовности. Наконец, берсерк приблизился к повозке.

— Судя по словам моих разведчиков, приближается несколько сотен, — пояснил воин-дворф и подмигнул: — Уж я-то вместе со своими ребятами справлюсь!

Вульфгар кивнул, и кивнули прочие, хотя им было известно истинное положение вещей. Попасть в окружение к нескольким сотням орков само по себе было скверно, но даже если бы они и смогли победить при подобном соотношении сил, то из-за неминуемой задержки их настигло бы столько же орков, а то и больше.

— Возьмись за лук! — призвал Вульфгар Кэтти-бри к оружию и протянул ей Тулмарил: — Стреляй метко!

— Возможно, мне следует выйти к ним с флагом перемирия, — предложил Реджис и многозначительно поместил рубиновую подвеску поверх воротника рубашки.

Вульфгар покачал головой.

— Они прикончат тебя, даже если тебе удастся обманом заморочить кого-нибудь, — заметила Кэтти-бри.

— Не обманом, а обещаниями, — уточнил Реджис.

Хафлинг расстроено пожал плечами, после чего взглянул на рубин и спрятал его под рубаху.

Дворфы еще плотнее сомкнули свои ряды. Их явно выследил враг, что пытался взять их в окружение, и выбор у них оставался невелик. Свернуть к востоку почти наверняка означало встречу с новым отрядом орков, остановиться и попытаться оказать врагам хоть какое-то подобие отпора означало встречу с теми, кто отправился в погоню следом за беглецами.

А потому дворфы настойчиво продвигались вперед, стиснув в одной руке рукоять оружия, в другой — тягловую упряжь фургона.

— Мы должны перебраться через сопку первыми! — крикнул своим ребятам Тибблдорф Пуэнт, указывая на возвышенность впереди.

Вместо ответа дворфы лишь сильнее согнулись, изо всех сил рванув фургон ноющими плечами и двинулись вперед. Добравшись до верхушки сопки, они двинулись вниз по склону, лишь немногим сбавив скорость.

Однако им не суждено было перебраться через сопку первыми.

— Крыло не пострадало, однако оно сильно ушиблено и Закат не сможет летать далеко, — сообщила Инновиндиль Тарафиэлю, когда тот верхом на Заре вернулся к подруге-эльфийке в скальную пещеру, расположенную в нескольких милях к северо-востоку от места стычки с великанами.

Несмотря на нанесенный вскользь удар глыбы, эльфам удалось оставить гнавшихся за ними великанов позади и отыскать пещеру, где можно было провести некоторое время.

— Уверен, великаны выслали за нами погоню, — ответил Тарафиэль. — Но им нас не найти.

— А нам нескоро удастся вернуться в Лунный Лес, — рассуждала Инновиндиль, — или же вернется лишь один из нас.

Стоило эльфийке произнести эти слова, как выражением лица она столь же внятно, будто словами, предложила Тарафиэлю сесть верхом на Зарю и полететь домой.

— Не уверен, что мы сможем донести до своего народа достаточно полные сведения, сможем подготовить их к предстоящим событиям, — мрачно произнес эльф.

— Что же ты разведал? Взгляд Тарафиэля был мрачен.

— Орки выползают из нор, — сообщил он подруге, — выползают по всему северу и по всему западу. Все орки и гоблины поднялись, как один, а великаны с ними в союзе. Боюсь, что осадившие Низины орки — лишь малая часть грядущей армии.

— Тем более тебе следует полететь к нашему народу.

Тарафиэль посмотрел на пегаса и мгновение казалось, что он склоняется именно к такому решению, однако эльф принял твердое решение, стоило ему лишь взглянуть на спутницу:

— Я не покину тебя, — произнес Тарафиэль, ~ ибо эльфов Лунного Леса не застигнуть врасплох, независимо от того, прилечу я к ним или нет.

Инновиндиль готова была оспорить его слова, но не решилась. Несмотря на смелость речей, ей вовсе не хотелось оставаться в одиночестве. Она не знала окрестностей столь же хорошо, как Тарафиэль, и ей было страшно за Зарю. Хотя рана крылатой лошади и оказалась не смертельна, однако животное столь самоотверженно сражалось с великанами, несмотря на боль и потрясение, что от него требовалось лишь одно: набраться сил, пусть даже, защищая пегаса, они поплатятся собственными жизнями. И эльфийка знала, что Тарафиэль разделял ее чувства.

— К тому же нам следует выяснить еще кое-что, и возможно, теперь нам представилась единственная возможность, — добавил Тарафиэль после непродолжительного молчания.

— Ты веришь, что темный эльф уцелел после стычки с великанами, — догадалась Инновиндиль.

— Возможно, и Эллифейн где-то неподалеку.

— Возможно, Эллифейн мертва, — заявила Инновиндиль, и Тарафиэлю оставалось лишь согласно кивнуть.

Позади остались первоначальное потрясение, напряжение от приближающейся погони да отчаянная битва, в ходе которой среди берсерков и прочих беглецов началась паника, ибо прямо перед ними стояли дворфы — целый отряд дворфов, и не стяги Мифрил Халла развевались над ними, но полотнище с алебардой — знаком Мирабара

— Кто вы такие и что вам надо? — прокричал дворф во главе отряда и поднял забрало с лица.

— Торгар! — воскликнул Реджис, ибо хафлинг тотчас же узнал дворфа.

Смятение проступило на лице дворфа, и он знаками приказал спутникам выстроиться в ряды слева и справа от себя. Вместе с несколькими дворфами Торгар подошел к разношерстной компании.

— Ну что ж, отныне наше оружие принадлежит королю Бренору и Мифрил Халлу, что бы с ними ни случилось, — заявил Торгар, лишь только Вульфгар со спутниками поведали ему об ожесточенной сече и отступлении к Мифрил Халлу. — Мы пришли просить милости короля Бренора, теперь же я думаю, что мы способны сослужить службу и королю, и его клану. Продолжайте путь, я же с моим кланом буду следовать за вами неподалеку.

— Но вместе с тобой и твоим кланом пойду и я со своими ребятами, о Торгар из Мирабара, — шагнул вперед Тибблдорф Пуэнт, являя во всей своей суровой славе залитые кровью доспехи. — Пусть оркам будет от чего бежать!

— Удача благоволит нам, — прошептал Вульфгар Кэтти-бри мигом позже, когда вокруг каравана беглецов выстроилось пять сотен воинов.

Варвар и женщина взглянули на Бренора с Пайкелом: друид по-прежнему неустанно выхаживал короля и прочих раненых. Пайкел же, почувствовав взгляды, подмигнул и ободряюще кивнул.

Кэтти-бри не смогла сдержать улыбки, однако оглянулась на север.

— Ты думаешь о Дзирте, — заметил Вульфгар.

— Лишь только мы доставим Бренора обратно в Мифрил Халл, как отправимся на поиски дроу, — присоединился к беседе друзей Реджис.

Кэтти-бри покачала головой:

— Он в состоянии сам позаботиться о себе, он верит, что мы способны защитить и себя, и покой Мифрил Халла. Завершив свои дела, он вернется домой.

Вульфгар и Реджис с удивлением взглянули на женщину, но тотчас же согласились с ней. У них не было поводов не доверять Дзирту, да и кому еще удалось бы выжить во враждебном мире Севера, так и кишащего орками? К тому же никто из людей не в состоянии вновь отправиться в путь. Да и Реджис вряд ли сможет в ближайшее время пуститься в опасное странствие.

Кэтти-бри по-прежнему всматривалась в сторону севера, и сама не заметила, как принялась нервно покусывать нижнюю губу.

Вульфгар взял женщину под локоть, и стиснул его — крепко, успокаивающе.

— Эластул сам так сказал? — спросил Нанфудл Шаудру, когда несколько ночей спустя они вновь встретились в коридоре общего дома.

— Он приказал мне идти с тобой, — ответила Шаудра, и по ее тону можно было без труда догадаться, что она отнюдь не рада приказанию правителя.

— Он уже допустил однажды ошибку, и ошибается вновь, — произнес гном. — Сперва изгоняет Бренора, затем заточает Торгара в темницу, а теперь…

— На сей раз все иначе, — заметила Шаудра.

— Неужели? Разве те дворфы, что остались в Мирабаре, обрадуются, прознав о нашей глупой затее с Мифрил Халлом? Да и есть ли у нас хотя бы малейшая надежда на успех, ведь нас опередят четыре сотни мирабарских дворфов?

— Эластул полагает, что именно поэтому Бренор и его сородичи преисполнятся к нам доверия.

— Но для чего? Чтобы мы их предали? — поразился расстроенный гном.

Шаудра попыталась что-нибудь возразить, но лишь пожала плечами:

— Посмотрим, как сложатся обстоятельства, когда мы прибудем в Мифрил Халл, — ответила она после мимолетных раздумий.

Нанфудл подумал над словами и поступками женщины, после чего лицо гнома осветилось радостью:

— В пещерах Клана Боевого Топора я намерен следовать твоим распоряжениям, — ответил он, — даже если они и будут противоречить указам маркграфа Эластула.

Шаудра встревожено огляделась, всем видом умоляя гнома не произносить столь опасных речей.

Однако в глубине души хранительница скипетра согласилась со сказанным. Приказ Эластула был прост и ясен: «Отправляйтесь в Мифрил Халл и проследите за предателями дворфами; пока же они будут находиться в Мифрил Халле, помешайте их козням против нашего города».

Шаудра подумала, что было бы лучше, если бы они отправились в Мифрил Халл на встречу с королем Бренором при посредничестве Торгара Молотобойца и прочих. После бедствий, что постигли Мирабар, следует заключить новый, куда более прочный союз с соседним городом, где так же добывают руду — такой союз, что принесет выгоду всем.

Однако ей оставалось лишь сокрушенно вздыхать, ибо хранительница скипетра слишком хорошо знала Эластула, чтобы надеяться на столь благоприятный исход.